Текст книги "Минутная слабость"

Террелл и Бейглер прибыли в его состоящую из двух комнат контору на Северо-Западной 17-й авеню. Эффектная блондинка – она управляла всеми делами в конторе, включая переговоры по целой батарее телефонов, когда Харди пропадал на бегах, – сообщила полицейским, что ее шеф только что отправился домой.

Они вышли на раскаленную улицу, сели в машину и помчались на Бей-Шор-драйв, где был расположен четырехкомнатный пентхаус Харди, окна которого выходили на залив Бискейн.

Дверь открыл сам Харди. Он был крупным, атлетически сложенным мужчиной с темными волосами, загорелой кожей, голубыми глазами и ямочкой на подбородке, которая нравилась многим женщинам.

Он ответил на суровые, неприветливые взгляды полицейских широкой ослепительной улыбкой. Красный с золотом халат прикрывал загорелое, волосатое тело Харди. На ногах у него были шлепанцы из мягкой красной кожи.

– Шеф! Вот это сюрприз! Заходите. Вы прежде не посещали мою скромную обитель, да? Заходите… и вы тоже, сержант.

Мужчины прошли в большую, шикарно обставленную гостиную с верандой, выходившей на залив. По одной из стен, защищенные стеклянным экраном, вились орхидеи всех форм и расцветок. Убранство комнаты было выдержано в белых и лимонно-желтых тонах. На широком диване с белыми и желтыми полосами полулежа расположилась прекрасно сложенная девушка, ее иссиня-черные волосы падали на золотистые загорелые плечи. Она была в белом кимоно, из-под распахнутых пол которого виднелись загорелые бедра.

Поглядев на нее, Бейглер решил, что ей двадцать три или двадцать четыре года. Ее лицо напоминало мордочку китайского мопса… оно было привлекательным и очень непростым.

– Это Джина Ланг, – сказал Харди. – Она заботится о моем кровяном давлении.

Улыбнувшись, он обратился к девушке:

– Не уходи, Мопсик. Эти господа – из полицейского управления. Шеф полиции Террелл и сержант Бейглер.

Джина посмотрела на полицейских и устроилась поудобнее на диване. Она протянула свою красивую ручку к бокалу с лаймовым соком и джином. Затем отвела взгляд в сторону.

– Ну, джентльмены, – сказал Харди, – что будете пить?

– Вы знаете Сью Парнелл? – спросил Террелл «полицейским» голосом.

На мгновение улыбка сползла с лица Харди. Она тут же появилась снова, но Террелл и Бейглер успели заметить, что вопрос привел Харди в замешательство.

– Сью Парнелл? Постойте… я должен знать ее?

Джина, повернув голову, уставилась на Харди. Ее черные глаза растерянно изучали его лицо.

– Не морочьте мне голову, – рявкнул Террелл. – Знаете ее?

– О да… старый, старый огонек, который давно угас, – сказал Харди. – Вы не ответили, что будете пить.

– Ее убили этой ночью, – сказал Террелл.

Улыбка исчезла с лица Харди.

– Сью убита? Боже мой! Кто это сделал?

Его игра не произвела впечатления на полицейских. Они знали, что Харди – один из самых опытных профессиональных игроков на побережье.

– Где вы были прошлой ночью? – спросил Террелл.

Бейглер сел и вытащил свой блокнот.

– Не подозреваете ли вы меня? – воскликнул Харди, уставясь на Террелла.

– Вопросы задаю я. Давайте, Харди, вы отнимаете у нас время.

– Где я был прошлой ночью? – произнес Харди и шагнул к дивану.

Он сел возле босых ног Джины.

– Я находился дома… верно, Мопсик?

Джина потягивала свой напиток. Она задумчиво поглядела на Харди, который тоже посмотрел на нее. Мышца на его щеке напряглась.

– Да? – медленно выговорила она. – Прошлой ночью? Я должна помнить, где ты находился прошлой ночью?

– Подумай немножко, – сказал Харди, и Террелл заметил, что хозяин квартиры с трудом сдерживает гнев. – Позволь мне напомнить тебе: мы просмотрели фильм, который я снял, когда мы были в Ки-Уэст. Это было в восемь часов. Затем в течение часа я занимался монтажом пленки, а ты в это время слушала новый долгоиграющий диск, который я подарил тебе. Затем мы снова посмотрели ленту. В начале одиннадцатого мы сели играть в джин рамми, и ты меня обставила, вспоминаешь? Затем мы легли спать.

Джина посмотрела на Террелла, затем на Бейглера; потом она снова уставилась на Харди.

– Единственное, что я помню, это как мы легли в постель, – сказала она. – Такое не забывается.

Харди набрал воздух в легкие и беспомощно развел руками:

– Мопсик, это важно. – В его голосе прозвучала сталь. – Выражайся яснее. Эти джентльмены хотят знать, где я находился прошлой ночью. Ты – мой единственный свидетель. Я был с тобой до половины седьмого утра… так ведь?

После долгой неловкой паузы Джина сказала:

– Да, верно. Теперь я вспомнила точно.

Харди повернулся к Терреллу:

– Значит, я был здесь. Так что же случилось с мисс Парнелл?

Террелл посмотрел на Харди. Это алиби не нравилось ему… его нельзя было проверить.

– Вам кто-нибудь звонил вечером?

– Нет.

– Вы выходили поесть?

– Нет… Джина приготовила ужин.

– К вам кто-нибудь заходил?

– Нет.

– Значит, я должен поверить вам и этой женщине?

– Надеюсь, этого достаточно.

Террелл повернулся к Джине:

– Если этот человек причастен к убийству и вы нас обманули, вы станете его пособницей… это тяжкое обвинение. Вы не передумали?

Прежде чем ответить, Джина отхлебнула из своего стакана.

– Я не имею привычки лгать.

– Что ж, я вас предупредил, – сказал Террелл.

Он кивнул Бейглеру, и полицейские покинули квартиру Харди.

Закрыв за ними входную дверь, Харди произнес:

– Спасибо, Мопсик, ты сыграла превосходно.

– Да? – сказала девушка, потянувшись за сигаретой.

Пока она зажигала ее, Харди прошел к бару и налил себе неразбавленного виски. Вернувшись, он опустился в кресло возле Джины.

– Кто такая Сью Парнелл? – спросила она.

– Так, пустое место, – ответил Харди, улыбнувшись. – Шлюха, если хочешь знать.

Она не спускала с него глаз.

– Понятно. Где ты был на самом деле прошлой ночью, Ли?

Он неловко поерзал.

– Мопсик… я тебе говорил. Я был с ребятами.

– Тогда почему ты не сказал это копам?

– Они стали бы проверять. Двое парней не в ладах с законом. Они не захотели бы говорить с Терреллом.

– Хорошие у тебя друзья, верно?

– Это бизнес, Мопсик. Никакие они не друзья. Они на меня работают.

– Ты вернулся в половине третьего. Ты мог убить эту женщину.

– Мог, но не убивал. Оставим эту тему, ладно? – решительным тоном сказал Харди.

– Мне не хотелось бы, чтобы когда-нибудь ты назвал меня старым, старым огоньком, который давно угас… шлюхой, пустым местом, – тихо промолвила Джина. – Мне бы это не понравилось.

– Я не стал бы говорить так о тебе, Мопсик… ты это знаешь.

– Если бы ты так сказал, если бы огонек действительно угас, я бы заявила легавым, что перепутала дни, что была с тобой не в пятницу, как ты утверждаешь, а в четверг.

Они долго смотрели друг на друга. Его поразила жесткость ее взгляда; Харди стало не по себе.

– Послушай, Мопсик, довольно об этом. Поедем в кино или куда-нибудь еще. Хочешь, я поведу тебя в клуб «Коралл»?

– Ты водил туда Сью Парнелл?

Харди встал. Лицо его сделалось багровым; обходительность исчезла. Сейчас он казался опасным и злобным.

– Слушай, Джина…

– Мопсик, дорогой. Называй меня так всегда и не злись. Нет, сегодня мы не пойдем в клуб «Коралл». Отправляйся играть со своими друзьями. Я буду развлекаться одна.

Держа бокал в руке, она встала с дивана, прошла через гостиную и скрылась в своей спальне.

Харди посидел в кресле, его кисти сжимались и разжимались. Затем он, хлопнув дверью, скрылся в своей спальне.

Глава четвертая

Реклама «Сыскного агентства Хеа» обещала качественное обслуживание и быстрые результаты.

Руководил агентством Хомер Хеа, а помогали ему дочь Люсиль и зять Сэм Керш. Клиенты и полиция называли их «нечестивой троицей».

Хомер Хеа, которому скоро должно было исполниться шестьдесят пять лет, был крупным и тучным, с головой, по форме напоминавшей репу, толстым носом и проницательными маленькими глазами-буравчиками; обвислые усы скрывали его безжалостный, хищный рот.

Его двадцативосьмилетняя дочь была миниатюрной, худенькой. Заостренные черты лица и блеск черных глаз-бусинок придавали ей сходство с опасным, настороженным хорьком.

Муж Люсиль, Сэм Керш, мог сойти за ее брата. Он тоже напоминал хорька. У Сэма были такие же, как у жены, жирные темные волосы и нездоровый цвет кожи. Если бы Хомер Хеа не предложил будущему зятю место в сыскном агентстве, Сэму и в голову бы не пришло жениться на Люсиль. Он с жадностью поглядывал на любую блондинку, отвечающую его высоким требованиям, но неплохие доходы, которые приносила ему работа в агентстве, заставляли его мириться с обществом Люсиль.

На следующее утро после убийства в «Парк-Мотеле» Хомер Хеа сидел за письменным столом на изготовленном по спецзаказу кресле, вмещавшем его необъятную тушу. Он удивленно разглядывал Джоан Парнелл.

– Но ведь это убийство, – вкрадчиво произнес он. – Обычно мы не беремся за подобные дела. Полиция боится, что мы помешаем ей; они гораздо лучше нас оснащены для ведения такого расследования.

Джоан Парнелл, от которой исходил сильный запах джина, сделала нетерпеливый жест.

– Ваше агентство – не единственное, – сказала она. – Я не стану долго вас упрашивать. Предлагаю вам тысячу долларов. Вы займетесь этим делом или нет?

Хеа поморгал.

– Дорогая мисс Парнелл, – поспешно произнес он, замахав своими руками, казавшимися вылепленными из теста, – если какое-то частное агентство способно помочь вам, так это только наше. Что я должен сделать?

– Найти убийцу моей сестры, – тихо и твердо сказала Джоан.

– Почему вы полагаете, что полиция не сумеет это сделать?

– Я не исключаю такой возможности. Но я хочу сознавать, что лично содействовала его поимке. Я хочу, чтобы он был найден! Вы беретесь за это дело или нет?

– Конечно беремся, – сказал Хеа и раскрыл блокнот. – Мне известны факты, упомянутые в газете, но вы, вероятно, располагаете дополнительной информацией, которая способна нам помочь. Прежде всего расскажите мне о вашей сестре.

Через час Джоан Парнелл поднялась, оставив на столе двадцать пять двадцатидолларовых купюр.

– Остальное получите на следующей неделе, – сказала она. – Я рассчитываю на быстрые результаты.

Хеа с ласковой улыбкой посмотрел на деньги:

– Вы получите их, мисс Парнелл. Мы славимся быстротой в работе. К следующей неделе мы уже предоставим вам некоторую информацию.

– В противном случае вы не получите остальные деньги, – сухо сказала Джоан.

Когда она удалилась, Хеа надавил толстым пальцем кнопку, закрепленную на письменном столе.

В кабинет с блокнотом в руке вошел Сэм Керш. Его сопровождала Люсиль.

– У нас появилась работа, – заявил Хеа, указывая пальцем на ассигнации, лежащие на столе. – Убийство Парнелл.

Керш сел, сдвинув шляпу на затылок. Он был человеком, который скорее появился бы на улице без штанов, чем без шляпы. Иногда, напившись, он валился на кровать, не сняв шляпы, и, если бы жена попыталась снять ее с его головы, Сэм пришел бы в ярость.

– Что с вами? – спросил он. – Дело об убийстве? Вы в своем уме? Нам и так хватает неприятностей с копами. Хотите лишиться лицензии?

– Успокойся, – отозвался Хеа. – Мы займемся этим делом. Я сам договорюсь с Терреллом. У этой женщины есть деньги. Она уже оставила пять сотен, и на следующей неделе заплатит еще столько же. Эта «капуста» будет для нас нелишней.

Керш поглядел на деньги и нахмурился:

– Мне это не нравится. Террелл только и ждет удобного случая, чтобы перерезать нам глотки. Ну ладно, допустим, мы взялись за расследование. Чего мы добьемся? В чем мы способны обойти полицейских?

– Ни в чем, – улыбнулся Хеа. – Но мы предпримем некоторые шаги и представим ей подробный отчет о наших действиях, достаточно убедительный, чтобы заставить ее расстаться еще с пятью сотнями. На этом мы поставим точку. Разочаровавшись в нас, она обратится в другое агентство, а тысяча долларов останется у нас.

Керш задумался; на его лице появилась гримаса, которую он считал улыбкой.

– Прекрасно… что от меня требуется?

– Прочитай все газетные публикации, посвященные убийству. Съезди в «Парк-Мотель» и расспроси людей. Составь письменный отчет. Я его подредактирую и вручу мисс Парнелл. Мы заберем остальные деньги и забудем о ней.

– Я не ударю палец о палец, пока вы не получите добро от Террелла, – упрямо заявил Керш. – Этот старый бык опасен. Если он узнает, что я суюсь в это дело, он мне шею свернет.

Хеа снял трубку с телефонного аппарата. Спустя минуту он уже говорил с Терреллом.

– Шеф, ко мне обратилась мисс Джоан Парнелл, – проговорил он елейным голосом. – Она хочет поручить мне поиски убийцы.

Даже Керш услышал резкие ноты в голосе Террелла, так что он даже поморщился. Хеа слушал начальника полиции затаив дыхание. Затем он произнес:

– Разумеется, шеф, мне об этом известно. Поэтому я и звоню вам. Мы не будем вам мешать. Сэмми будет действовать как газетчик. Конечно, конечно. Клянусь вам. Он только задаст кое-кому несколько вопросов и составит отчет. Если он наткнется на что-то интересное, вы первым узнаете об этом.

Он снова послушал Террелла, глядя на Керша и прищурив один глаз.

– Я просто пытаюсь, шеф, заработать на жизнь честным трудом. Надеюсь, вы позволите Сэму съездить в мотель и потолковать с людьми. Больше он ничего делать не будет.

Помолчав, Хеа добавил:

– Ладно, шеф. Даю вам слово. Я сказал ей, что мы не расследуем убийства, но ей нужен наш отчет… понятия не имею, зачем он ей.

Внезапно в его голосе появились более жесткие ноты.

– У меня есть права, шеф. Я отвечаю за наши действия. Мы не выйдем за рамки дозволенного. Ладно, шеф. Я беру на себя всю ответственность и не перейду вам дорогу.

Хеа опустил трубку. В течение нескольких секунд он смотрел на аппарат, затем взял сигару.

– Он не может помешать нам, Сэмми, но будь осторожен. Один неверный шаг, и нам мало не покажется.

– У меня сердце в пятки ушло, – саркастически заметил Керш. – Знаете что? Я прочитаю газеты и составлю по ним отчет, не выходя из дома. Тогда нам ничего не грозит.

Хеа, подумав, покачал головой:

– Она не дура. Так нам не получить остальные деньги. Съезди в «Парк-Мотель». Это все, о чем я тебя прошу. Поговори с Хенеки, двумя-тремя людьми, разузнай какие-нибудь подробности и возвращайся сюда. Мы состряпаем нечто, способное произвести на нее впечатление.

Керш поднялся со стула.

– И почему я только женился на тебе, – сказал он, обращаясь к Люсиль. – Твой отец подведет меня под монастырь.

– Как бы я обрадовалась! – сказала Люсиль; ее худое личико посветлело. – Неплохо было бы отдохнуть от тебя пару лет!

– Ну, дети, – неодобрительно произнес Хеа, – что за разговоры. Отправляйся, Сэм. Увидимся вечером.

Керш недовольно фыркнул. Он состроил Люсиль гримасу, она ответила ему тем же. Затем он вышел из кабинета.

– И угораздило же меня выйти замуж за этого кретина, – с горечью произнесла Люсиль. – Когда-нибудь я подсыплю ему в тарелку толченого стекла.

Хеа усмехнулся:

– Не болтай. Он толковый парень. Без него мы зарабатывали бы гораздо меньше.

– Тебе не приходится спать с ним, – заметила Люсиль, вставая.

– Он очень толковый парень, – повторил Хеа, уткнувшись в какие-то бумаги.

Люсиль вернулась в свой маленький кабинет. Сев перед пишущей машинкой, она печально уставилась в окно.

* * *

На принятие решения насчет Ли Харди у Тома Хенеки ушло сорок восемь часов. Такие долгие раздумья были вызваны опасностью, грозившей Хенеки со стороны Харди в случае неверного шага.

Харди был не тем человеком, с которым можно было откалывать номера, у него в подчинении находились серьезные люди. Сам он не пачкал рук, но стоило Харди кивнуть Джако Смиту, как неугодный ему человек после жестокого избиения попадал на больничную койку.

Джако Смит умел остудить пыл забияки быстрее, чем любой другой вышибала, служивший на ипподроме. Это был не человек, а гора белой гомосексуальной плоти; узкий лоб Джако прикрывали волосы мышиного цвета; у него было полное, розовое, как у ребенка, лицо. Он шепелявил. Джако был неразлучен с Мо Линкольном, красивым, стройным, безжалостным ямайцем, который мог убить человека, метнув в него нож с расстояния в двадцать ярдов. Джако и Мо в считаные секунды пресекали любую драку на бегах. Иногда им приходилось применять силу, но чаще всего одно их появление тотчас охлаждало драчунов, которые старались немедленно исчезнуть с глаз этой парочки. Свинцовая дубинка Джако и нож Мо были хорошо знакомы местным хулиганам; никто не хотел испытывать на своей шкуре, насколько эффективно работали эти двое.

Хенеки знал, что они могут нанести ему визит, если он разозлит Харди, но решил, что игра стоит свеч.

В начале двенадцатого, сидя в своей душной тесной конторе, он снял телефонную трубку и позвонил в офис Харди.

Ему ответил сам Харди.

– Это Том Хенеки, – сказал Хенеки. – Я хозяин «Парк-Мотеля», что в Оджасе. Я бы хотел, чтобы вы заглянули ко мне сегодня вечером, скажем, часов в десять.

Долгая пауза воодушевила Хенеки; затем Харди произнес:

– В чем дело?

– Эта линия может прослушиваться, – заявил Хенеки. – А дело, скажем так, срочное и личное.

– Если я вам нужен, – произнес Харди, – приходите ко мне.

В его голосе звучал металл.

– У меня только что были полицейские, – сообщил Хенеки. – Они проявляют любопытство. Думаю, вам следует прийти ко мне в десять часов.

Он осторожно положил трубку, восхищаясь своим мужеством. Вытащил из кармана платок и протер им вспотевшее лицо. Затем он выдвинул ящик стола и извлек из него полицейский револьвер тридцать восьмого калибра. Обследовав оружие, он убедился в том, что оно заряжено, и сунул револьвер в карман брюк.

Когда он задвинул ящик стола, дверь конторы открылась и в комнату вошел маленький темноволосый человек с мордочкой хорька; на посетителе были серый поношенный костюм и такая же шляпа.

Хенеки слышал шум подъехавшего автомобиля. «Видно, еще один стервятник примчался посмотреть на коттедж, где произошло убийство, – сказал себе Том, – а может, он хочет остановиться здесь на ночь, чтобы потом хвастать друзьям, что спал на той кровати, где была зарезана Сью Парнелл».

С тех пор как весть об убийстве попала в прессу, Тому досаждали подобные чудаки. Мотель сейчас был заполнен до отказа. Хенеки встал, собираясь сообщить маленькому человеку о том, что свободных мест нет.

– Извините, все занято, – сказал он, едва взглянув на Сэма Керша, который пристально следил за ним. Внезапно лицо Керша озарилось улыбкой узнавания, он возбужденно ахнул:

– Джо Шоу! Кто бы мог подумать! Привет, дружище. Как дела, шантажист?

Хенеки окаменел. Его бледная кожа стала мертвенно-серой. Последние три года никто не называл его Джо Шоу. Он был уверен в том, что ему удалось надежно спрятаться в далеком от автомагистралей Оджасе, изменив имя и фамилию. Он посмотрел на Керша, и у него екнуло сердце. Сэм Керш! Он самый!

Керш усмехнулся, и по спине Хенеки пробежал холодок.

– Ты, кажется, выдаешь себя за Тома Хенеки? – спросил Керш.

Хенеки заколебался, потом медленно прошел к столу и сел.

– Слышишь меня, приятель? – произнес Керш.

Сэм сдвинул шляпу на затылок и, вытащив спичку, принялся ковырять ею в зубах.

– Я – Хенеки, – глухо ответил хозяин мотеля.

– Ладно, не раскисай. Рад снова тебя видеть. Дай-ка вспомнить. Последний раз мы встречались три года назад. Ты тогда орудовал в Ки-Уэст, – сказал Керш. – У меня неплохая память, да? Ты вцепился в парня, у которого денег было больше, чем мозгов. Тебе помогала одна шлюшка. Ты подложил ее в постель к тому парню, а потом пригрозил все рассказать его жене. Ты рассчитывал содрать с него десять тысяч, но он нашел иной выход. Он обратился к Хеа, Хеа поговорил со мной, я побеседовал с тобой… вспоминаешь?

– Да… – сказал Хенеки.

– Нам пришлось обойтись с тобой сурово. Ты подписал бумагу… помнишь? Нам даже удалось заставить тебя подписать признание насчет двух других более успешных попыток шантажа. Мы обещали не давать ход этим документам, если ты будешь хорошо себя вести. Кстати, что случилось с той шлюшкой? Я бы сам не прочь с ней позабавиться.

– Не помню, – глухо ответил Хенеки.

– Жаль… хотя здесь этого добра навалом, – сказал Керш. – Копы знают, кто ты, Джо?

– Не называй меня так! – повысил голос Хенеки.

– Значит, не знают… очень, очень интересно.

Керш прошел за стойку и сел на стул напротив Хенеки.

– Итак, что тебе известно об убийстве Парнелл, Джо? Я расследую это дело. Ты поможешь мне, я помогу тебе… quid pro quo[1]1
  Услуга за услугу, дословно «то за это» (лат.).


[Закрыть], как говорили древние. Что ты знаешь?

Хенеки немного успокоился:

– Все детали известны копам. Ты можешь прочитать обо всем в газетах. Она приехала, зарегистрировалась, рано утром ей позвонили…

– Я знаю всю эту шелуху, – перебил его Керш. – Мне нужно что-то посущественней, Джо. То, о чем ты не сказал полицейским.

– Мне нечего было сказать им, – заявил Хенеки, и на лице его выступила испарина.

– Зато мне – есть, – пригрозил Керш. – Quid pro quo, Джо.

– Я ничего не знаю, – с отчаянием в голосе произнес Хенеки. – Слушай, Керш, я чист. Я не виноват в том, что какую-то девку кокнули у меня в мотеле. Отвяжись от меня. Если бы я что-то знал, я бы сказал тебе.

Керш смерил его долгим взглядом, затем пожал плечами и встал.

– Я ничего не имею против жуликов, воров и убийц. Я отношусь терпимо даже к сутенерам, но не могу жить рядом с шантажистом. Приятель, скоро тебе придется иметь дело с законом. Копы придут в восторг от того заявления, что ты подписал три года назад.

Хенеки, который не раз попадал в передряги, принялся лихорадочно размышлять. Если Керш настучит полиции, Террелл схватит его, прежде чем он успеет встретиться с Харди. Он должен нейтрализовать Керша, получить деньги от Харди и исчезнуть.

Керш уже шел к двери, когда Хенеки сказал:

– Погоди…

Керш замер.

– Оставь меня в покое, – настойчиво попросил Хенеки. – Если бы я что-то знал, я бы сказал тебе. Я даже не знаю, кто эта женщина.

– Да? – Керш усмехнулся и шагнул к порогу. – Это твой последний шанс, Джо. Выкладывай, не то скоро услышишь полицейские сирены.

Хенеки, казалось, колебался; затем он сунул руку в карман, извлек из него маленький предмет и положил его на стол.

– Хорошо, твоя взяла. Вот. Клянусь, это все, что у меня есть. Я нашел это возле трупа женщины.

Керш, почти не надеявшийся добиться чего-либо с помощью своих угроз, вернулся к столу и посмотрел на массивную золотую зажигалку, которую дал ему Хенеки. Дорогая вещица, отметил Сэм. Он изучающе уставился на Хенеки.

– Когда я нашел ее, – пояснил Хенеки, – я был так потрясен случившимся, что не отдавал себе отчета в своих действиях. Увидев на кровати зажигалку, я машинально сунул ее в карман. Когда я говорил с копами, я забыл о ней.

– Да? – усмехнулся Керш. – Ты считаешь меня идиотом? Ты не мог удержаться и не украсть ее.

Он взял зажигалку и изучил ее более тщательно. Перевернул и прочитал выгравированную по золоту надпись: «Крису от Вэл с любовью».

– Кто такие Крис и Вэл?

Хенеки покачал головой:

– Понятия не имею. Я думаю, эта штучка принадлежит убийце. Вряд ли это зажигалка Парнелл.

– Она могла украсть ее, – без уверенности в голосе произнес Керш.

– Это все, что у меня есть, – сказал Хенеки. – Честное слово, Керш, я тебя не обманываю.

Керш, похоже, его не слушал. Он продолжал обследовать зажигалку, затем, поколебавшись, опустил ее в свой карман.

– О’кей, Джо, quid pro quo. Я молчу, и ты молчишь. Возможно, я еще навещу тебя, так что не спеши праздновать.

Он вышел из конторы. Хенеки проводил взглядом быстро отъехавший старый «бьюик», покрытый слоем грязи.

* * *

Керш остановился в Оджасе возле почты. Он позвонил тестю. Когда Хеа снял трубку, Керш рассказал ему о Хенеки и зажигалке.

– Что мне делать? – спросил он. – Отдать зажигалку легавым?

– Не надо спешить, – прохрипел Хеа. – Никогда не торопись, Сэмми. Крис и Вэл, говоришь? Почему эти имена сидят в моей голове? Дай мне время подумать. Сходи выпей холодного пивка. Позвони мне через час. Я пока все обмозгую.

Опустив трубку, Хеа посидел несколько минут неподвижно, лицо его было сосредоточенным; затем он протянул руку и нажатием кнопки вызвал Люсиль.

– Дай мне вчерашний выпуск «Майами геральд», – попросил он дочь, когда та выглянула из-за двери. – Побыстрей, милая.

Когда она принесла газету, Хеа жестом отпустил дочь. Он пробежал глазами страницы и наконец добрался до светской хроники. Хеа прочитал о том, что Чарльз Треверс, десятый по величине состояния гражданин Америки, вылетел из Нью-Йорка в Спэниш-Бей, чтобы провести пару дней со своей дочерью и ее мужем, Крисом Барнеттом. В заметке упоминалось имя миссис Барнетт, ее звали Вэл. Хеа также узнал, что молодая супружеская пара остановилась в гостинице «Спэниш-Бей». Заглянув в сегодняшний утренний выпуск «Майами геральд», он узнал об исчезновении Криса и о том, что его нашли; информация была скудная, Хеа не смог понять, что в действительности случилось с мистером Барнеттом. Он набрал номер отеля «Спэниш-Бей» и попросил позвать Генри Трасса, гостиничного детектива, которому Хеа регулярно отстегивал определенную сумму. Он выслушал рассказ Трасса о Барнеттах, хмыкнул и повесил трубку. Зажег сигару и посидел некоторое время в кресле. Его дьявольский ум тем временем напряженно работал. Размышления эти прервал звонок Керша.

– Сэмми, по-моему, мы имеем дело с чем-то очень, очень интересным. Зажигалка принадлежит Крису Барнетту, зятю Чарльза Треверса… да, того самого. Трасс сообщил мне, что Крис – сумасшедший. Два дня тому назад он исчез из отеля и отсутствовал около двадцати четырех часов. Его задержали копы. Барнетт не мог вспомнить, где он был и что делал. Сейчас он в психушке у Густава. Знаешь, Сэмми, это сулит большой навар, надо только правильно разыграть наши карты. Вот что: поезжай-ка от «Парк-Мотеля» в сторону шоссе, что ведет к Норт-Майами-Бич. Пока будешь ехать, смотри в оба. Проверь все грунтовые дороги, примыкающие к шоссе. Барнетт уехал, несомненно, на автомобиле. Когда он покидал гостиницу, на нем была спортивная куртка. Нашли его уже без нее. Если мы разыщем куртку, наша позиция сильно укрепится. Поработай, Сэмми. Я хочу, чтобы ты применил свой собачий нюх.

Керш, обливаясь потом в телефонной будке, ругнулся себе под нос.

– Вы хотите, чтобы я отдал зажигалку Терреллу? – спросил он тестя.

– Не больше, чем чтобы ты вырезал мое сердце из груди и бросил его в залив, – ответил Хеа.

– Кто сказал, что у вас есть сердце? – проворчал Керш и повесил трубку.

Выйдя из будки, он сел в машину. Зажег сигарету, опустил шляпу на глаза и посидел так, размышляя. Когда Хеа упомянул собачий нюх, он имел в виду способность зятя совершать невероятные находки. Сэм Керш действительно обладал почти аномальным даром. Он не раз раскрывал преступления только благодаря необъяснимому чутью, подсказывавшему ему, что ключ к тайне лежит в определенном месте. Он шел туда и находил его.

Покуривая сигарету, Сэм отдыхал с закрытыми глазами; его мордочка хорька полностью расслабилась; спустя несколько минут он сдвинул шляпу на макушку, завел машину и помчался назад в «Парк-Мотель». Возле мотеля он развернулся и поехал в сторону шоссе, ведущего к Норт-Майами-Бич и начинающегося в пятидесяти милях от Оджаса.

Он двигался с постоянной скоростью тридцать миль в час. Мозг его работал как антенна, улавливающая любую информацию, способную привести его к вещи, которую он искал.

Уже начало смеркаться, когда он оказался в трех милях от того места, где был обнаружен Барнетт. Сэм обследовал все боковые дороги, каждый раз возвращаясь на шоссе с пустыми руками. Внезапно он насторожился. Грунтовая дорога, замеченная им справа от шоссе, уходила в густой лес. Она была предназначена скорее для телег, чем для автомобилей; Керш без колебаний свернул туда. Интуиция подсказывала ему, что именно здесь он может найти куртку Криса.

Вскоре деревья расступились, и дорога вывела на поляну. На ней стоял бело-голубой «форд-линкольн», он казался брошенным. Сэм остановил свою машину, вылез из нее и приблизился к «линкольну».

Он обошел автомобиль, тщательно осмотрел его, затем вытащил из кармана брюк старые кожаные перчатки из свиной кожи. Надел их. Открыл дверцу водителя и сел за руль. Изучил бирку, висевшую на рулевой колонке. «Форд» принадлежал бюро проката автомобилей, расположенному в Майами. Керш обернулся и взглянул на заднее сиденье. Там лежала аккуратно сложенная изнанкой наружу мужская спортивная куртка. Насвистывая, он поднял ее и положил себе на колени. Во внутреннем кармане куртки он нашел изящный дорогой бумажник. Изучил его содержимое. Там лежали две пятидесятидолларовые и три сотенные купюры, водительские права на имя Криса Барнетта и фото хорошенькой девушки в эффектном купальном костюме. На обратной стороне карточки было выведено карандашом одно слово: «Вэл».

Когда Керш расправил куртку, он испытал шок, заставивший его перестать свистеть. Спереди куртка была испачкана засохшей кровью. Керш обладал достаточным опытом, чтобы мгновенно понять происхождение бурых пятен. Он посидел несколько секунд, уставясь на куртку и чувствуя выступивший на низком лбу пот. Потом выбрался из «линкольна», подошел к своей машине и убрал куртку в багажник. Вернулся к бело-голубому автомобилю. Потратив двадцать минут на тщательный обыск, больше ничего в «линкольне» он не нашел. Сумерки тем временем сгустились. Часы показывали двадцать пять минут восьмого. Керш сел в свою машину, закурил, поразмышлял минуты три, затем возвратился на шоссе. Быстро и осторожно поехал в Майами; мозг его напряженно работал. Чуть позже половины девятого Керш прибыл в город.

Он решил сначала заглянуть в бюро проката автомобилей и лишь потом позвонить Хеа. Сэм знал, что Хеа бывал недоволен, когда зять сообщал только часть той информации, которая требовалась для дальнейших действий.

Управляющий бюро проката оказался стройным блондином с мешками под глазами и сердитыми беспокойными складками на лбу.

Керш показал ему свое удостоверение частного детектива и расположился на стуле.

– Я наткнулся на одну из ваших машин, – сказал он. – Похоже, ее бросили. Номер 44791. Это вам о чем-то говорит?

Управляющий – его фамилия была Морфи – хмуро посмотрел на Керша:

– Бросили… что вы имеете в виду?

– Она стоит на проселочной дороге в стороне от шоссе, что ведет к Норт-Майами-Бич, – пояснил Керш. – На поляне, без водителя. Я думал, вас заинтересует эта информация.

Морфи взял регистрационный журнал, полистал его, нашел запись, прочитал, нахмурился еще сильнее и сел на свое место.

– Не понимаю. Эту машину на пять дней взяла Анна Лукас. Возможно, она гуляет по лесу.

– У вас есть карта округа? – спросил Керш.

Морфи извлек карту из ящика стола. Керш изучил ее, потом пометил нужное место ручкой.

– Машина находится тут. Если по истечении пяти дней вам не вернут «форд», вы его там найдете.

Морфи явно забеспокоился: