Текст книги "Кто смеется последним"

Солнце припекало. Я слышал ласковый шорох прибоя и шуршание листьев на ветру.

Очень медленно я приходил в себя. Очень медленно, обхватив голову руками, я сел. Обуздав боль, стучащую молотом в висках, я с усилием открыл глаза и осмотрелся: на пляже никого не было – ни Гленды, ни этого коренастого.

Феррис-Поинт был в полном моем распоряжении.

Я медлил, все еще обхватив голову ладонями, постепенно пришло ощущение, что мои руки липкие. С содроганием я отнял их от головы и убедился в том, что они были красными от запекшейся крови.

Каждое движение причиняло сильную боль, так что я просто сидел не шевелясь и таращился на свои окровавленные руки.

Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем я смог начать связно мыслить.

Где Гленда? Что вообще произошло?

Часы показывали 8:45. Значит, я был без сознания около тридцати минут. С усилием я поднялся на ноги, море и безжизненный пляж тотчас же закружились вокруг меня, так что пришлось снова сесть. Я подождал. Предпринял еще одну попытку, и на этот раз, хоть и качаясь, как пьяный, я сумел устоять.

Я медленно потащился к морю: в голове бушевала боль, к ногам будто были привязаны гири. Опустившись на колени, я смыл кровь с рук и плеснул морской водой в пылающее от боли лицо. Соль обожгла, но эта боль вернула меня к жизни. Поднявшись, я осмотрел пустынный пляж и поплелся к своей одежде.

Одеться было не так-то просто. Дважды мне пришлось присесть и передохнуть, но в конце концов мне удалось одеться, я даже почувствовал, что более-менее ожил.

Что же произошло? Где Гленда? И где этот коренастый в мятом белом костюме?

Как в каком-то кошмарном сне, я побрел по горячему песку к своей машине. Открыл дверцу, с облегчением нырнул на сиденье и, повернув зеркало заднего вида, уставился на свое отражение. Правый глаз заплыл и почернел. Вся правая сторона лица, по которой меня так усердно бил коренастый, опухла, отливала красным и зеленым.

И все же, несмотря на яростную головную боль, моя мысль заработала. Я должен был играть в гольф с Брэнниганом через пару часов и во время игры собирался попросить его расширить наш кредит. Теперь это было исключено. Надо позвонить ему и отменить игру. Такая вот первоочередная задача. Потом уже Гленда… Но сначала – Брэнниган.

Я завел машину. По дороге из Феррис-Поинт было кафе, и я притормозил было возле него, чтобы позвонить, но, взглянув еще раз на свое отражение, понял, что произведу фурор, если появлюсь там, так что просто поехал дальше.

Мне повезло, что машин на дороге в это время было немного.

Голова раскалывалась, лицо все больше опухало. Если бы регулировщик заметил меня на пути домой, он бы точно меня остановил, но регулировщика не было.

Я уже едва соображал к тому времени, когда въехал в подземный гараж своего дома. Вывалившись из машины, я заметил, что машины Гленды на месте нет.

Через пять минут я сумел дозвониться до Брэннигана.

Я застал его буквально на пороге перед выездом в Шарнвилл. Сказал, что попал в автомобильную аварию, просил меня извинить.

– Сильно пострадал, сынок? – спросил он с беспокойством.

– Ну, мое лицо имело небольшую стычку с ветровым стеклом. В остальном я в порядке. Просто надо обработать ссадины.

– Что случилось?

– Какой-то чокнутый. Столкновения я избежал, а вот лицо разбил.

– Ужасно. Могу как-то помочь?

– Нет, спасибо. Все нормально будет. Простите, что убил нам игру.

– Не переживай, сынок, сыграем в другой раз. – И он повесил трубку.

Голова все еще раскалывалась, я пересек коридор и позвонил в дверь Гленды.

– Она уехала, мистер Лукас.

Я медленно обернулся. В конце коридора стояла с ведром и шваброй уборщица, старая негритянка.

– Уехала?

– Именно так, мистер Лукас. Уехала сегодня около семи утра со всеми своими чемоданами. Похоже, она ужасно спешила. Я предложила помочь, но она меня будто и не заметила.

Тут она изумленно уставилась на меня:

– Что с вашим лицом, мистер Лукас!

– Попал в аварию, – буркнул я и вернулся в свою квартиру.

Я упал на кровать и обхватил больную голову руками. Что произошло? Что, черт возьми, произошло?

С трудом встав, я сходил в кухню, взял лед из холодильника, завернул прозрачные кубики в полотенце и приложил к затылку. Медленно и осторожно вернулся в гостиную, прижимая ледяной компресс к голове. Это здорово помогло. Еще через какое-то время я переместил его к опухшему лицу. Это тоже помогло. Адская боль начала утихать.

Пронзительно зазвонил мертвый доселе телефон.

Гленда?

Я схватил трубку.

– Мистер Лукас? – раздался резкий мужской голос.

– Кто это? – промямлил я, сдвигая ледяной компресс обратно на затылок.

– Меня зовут Эдвин Клаус, по буквам: К-Л-А-У-С. – Он помолчал и продолжил: – У нас с вами есть кое-какие дела. Буду у вас через десять минут, мистер Лукас, но до того будьте так любезны – загляните в свой багажник. Знаю, что вы мучаетесь головной болью, но сделайте это усилие – загляните.

И он повесил трубку.

Что это? Телефонный розыгрыш? Какой-то псих?

Я сидел неподвижно. Нет, это не розыгрыш. Холодок пробежал у меня по спине.

Я с трудом встал и побрел к лифту.

Спустился в гараж. Дошел до машины, открыл замок и поднял крышку багажника.

Там, скрюченный в позе зародыша, весь в крови, включая мятый белый костюм и спутанную бороду, лежал тот самый коренастый.

И взгляд его незрячих глаз был взглядом мертвеца.

Глава третья

Я увидел его сразу, как только отпер дверь своей квартиры и вошел нетвердым шагом в гостиную. Он удобно и непринужденно расположился в моем любимом кресле, нога на ногу, руки сложены на колене.

На взгляд определить его возраст было непросто – где-то от пятидесяти пяти до шестидесяти пяти. Его густая белоснежная шевелюра была безупречна.

Все в нем было безупречно: и угольно-серый костюм, и белая шелковая сорочка, и галстук от Пьера Кардена, и начищенные до блеска черные ботинки. Его лицо было словно вырезанным из тикового дерева: орехово-коричневая кожа, тонкий птичий нос, рот узкой щелью, большие грифельно-серые глаза и плоские заостренные уши.

Я был ошеломлен присутствием в багажнике коренастого. Мне казалось, что я попал в невероятно реалистичный кошмарный сон и что через несколько мгновений я обязательно очнусь и обнаружу, к крайнему своему облегчению, что ничего этого не было и просто настало очередное воскресное утро.

Этот мужчина в моей гостиной был просто очередной деталью кошмарного сновидения. Я закрыл дверь, прислонился к ней спиной и уставился на него.

– У вас было не заперто, – сказал он. – Простите, что взял на себя смелость войти. Мое имя – Эдвин Клаус: К-Л-А-У-С.

Я ощутил, как по моей ноющей щеке заструился пот. Все это не было кошмарным сном – все это происходило по-настоящему.

– Что вам надо?

Предельно внимательно смотрели на меня его грифельно-серые, невыразительные, как ледышки, глаза.

– Хочу помочь вам. – Он приглашающе указал на кресло. – Вижу, вам нелегко пришлось. Я просил Бенни быть поаккуратней. – Как бы извиняясь, он поднял свои тонкие смуглые руки. – Но он плоховато рассчитывает свои силы. Садитесь, мистер Лукас, прошу вас.

Поскольку голова снова начала болеть, а ноги подкашивались, я добрался до кресла и сел.

– У вас серьезная проблема, мистер Лукас. И кажется, вы тоже плохо умеете рассчитывать ваши силы, – мягко произнес Клаус. – Однако вашу проблему можно устранить, если вы, конечно, примете мою помощь.

– Кто вы? – спросил я, не спуская с него глаз.

– Не будем сейчас в это углубляться. Ваша проблема – это Алекс Марш, которого вы убили. Как вы собираетесь поступить с телом, мистер Лукас?

Я закрыл глаза. Перед мысленным взором всплыла вся сцена. Я определенно хотел его убить. Вспомнил, как лупил его кулаками по лицу и как получил мощный удар в голову, когда в очередной раз занес кулак, чтобы врезать ему. Я, конечно, мог покалечить его: возможно, сломал ему нос, – но я точно его не убивал. Только бы прошла эта невыносимая головная боль, чтобы я мог яснее мыслить!

– Я не убивал его, – сказал я, глядя в грифельно-серые глаза Клауса.

– Это решать судье и присяжным, не так ли, мистер Лукас?

Я встал; шатаясь, дошел до ванной и заглотил четыре таблетки аспирина. Включил воду и губкой отер лицо. Мысли начали проясняться.

Понятия не имею, кто этот безупречно одетый тип, но чутье подсказывало, что он шантажист. Опершись руками о раковину, я сумел выпрямиться. Вгляделся в свое отражение в зеркале над раковиной.

На меня смотрел незнакомец: некто, отдаленно напоминающий меня, но с опухшей от синяков рожей и диким, испуганным взором. Я вглядывался в отражение еще минут пять, а потом таблетки начали действовать, и сильная острая боль в голове перешла в тупую пульсирующую.

Алекс Марш! Так, значит, коренастый – это муж Гленды!

А кто же этот тип, который так вольготно и спокойно расположился в моей гостиной и предлагает мне помощь?

Я подождал, все еще держась за раковину и разглядывая себя в зеркале, пока пульсация в голове не стала хоть немного терпимой. Он спрашивал, как я собираюсь поступить с телом из багажника моей машины.

А как я собираюсь поступить?

Первым порывом было позвонить шерифу Томсону, и пусть он со всем этим разбирается. Поверит ли он или кто угодно еще в мою версию? Допустим, что по чистой случайности мне поверят, – в Шарнвилле мне все равно конец. Придется признать, что я занимался любовью с замужней женщиной, а ее муж нас застукал. Поверят ли в то, что кто-то – кто? – треснул меня по голове, пока я дрался с ее мужем?

Я подумал о скрюченном теле в багажнике моей машины.

Пару мгновений в голове покрутилась дикая мысль – уехать на машине в какое-нибудь пустынное место, вытащить труп и закопать его. Безумие! Я точно знал, что вот этого сделать не смогу.

«Вашу проблему можно устранить, если вы, конечно, примете мою помощь».

С какой стати этот тип предлагает мне свою помощь? Зачем это ему? Надо было это выяснить.

Я вернулся в гостиную, держа себя в руках куда лучше.

Эдвин Клаус все еще сидел в моем любимом кресле, все так же спокойно, нога на ногу, руки на колене. Он излучал бесконечное терпение.

– Вам получше, мистер Лукас? – поинтересовался он. – Не хочу вас торопить, но вы, несомненно, слыхали о трупном окоченении? Уже приблизительно через час управиться с Маршем будет чрезвычайно сложно.

Холодок пробежал по спине. Об этом обстоятельстве я, конечно, не думал. Кто-то скрутил Марша, прежде чем затолкать в мой багажник. Когда труп окоченеет, он может там застрять. От этой мысли мне стало дурно.

Я сел напротив Эдвина Клауса.

– Я его не убивал, – повторил я. – Во время нашей драки кто-то стукнул меня по голове. Он же, должно быть, и убил его, пока я был без сознания.

– Мистер Лукас, – терпеливо начал Клаус, – в настоящее время не имеет никакого значения, кто именно его убил. Дело в том, что сейчас он находится в багажнике вашей машины, и ему не стоит там оставаться. Так вы хотите, чтобы я вам помог, или нет?

– Кто вы такой? С какой стати вы предлагаете мне помощь?

– Меня зовут Клаус: К-Л-А-У-С, – снова по буквам отчеканил он. – Помощь я вам предлагаю потому, что слежу за вашей карьерой и считаю ее исключительно выдающейся. Думаю, вам будет невыразимо жаль потерять все, чего вы достигли своим трудом.

– Вот только не надо говорить, что хотите мне помочь за просто так. Чем я буду вам обязан?

Он воздел узкие смуглые ладони и уронил их на колени.

– Кое-чем, конечно, но мы обсудим это позже. Наша насущная проблема – это устранение тела Марша. Мои люди отлично умеют справляться с такого рода чрезвычайными ситуациями. Однако я не настаиваю: вы можете отказаться от моей помощи, можете вызвать шерифа и получить обвинение в убийстве, можете попробовать самостоятельно избавиться от трупа. У вас есть полная свобода выбора, мистер Лукас. Уверяю вас, что если вы откажетесь сейчас от моей помощи, то я вас больше не побеспокою. Все это совершенно на ваше усмотрение.

– Чего вы потребуете от меня? Я должен знать!

– Кое-какую услугу, но я не готов обсуждать это сейчас.

– Я должен знать! Воображаете, что я настолько дурачок, что соглашусь незнамо на что? – продолжал я на повышенных тонах.

Он снова воздел узкие смуглые ладони.

– В таком случае полагаю, что вы отказываетесь от моей помощи. – Он встал. – Что ж, покидаю вас. Вам стоит поспешить, мистер Лукас. Уже очень скоро сделать что-нибудь с трупом будет невозможно. Не забудьте купить лопату, хотя найти ее в воскресенье – отдельная проблема. Полагаю, что вам стоит закопать его в Феррис-Поинт. Поспешите. Удачи, мистер Лукас. – И он шагнул к двери.

Мысли проносились у меня в голове, пока он шел к выходу. Я ясно представил всю долгую кропотливую работу по созданию «Беттер электроникс». Подумал о своем месте среди влиятельных людей Шарнвилла. О Билле Диксоне. Потом представил, как поеду в Феррис-Поинт, как выкопаю могилу, если, конечно, раздобуду лопату, как вытащу тело из багажника и затолкаю его в яму. Меня передернуло от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к окровавленному телу этого коренастого.

«Уверяю вас, что если вы откажетесь сейчас от моей помощи и попробуете самостоятельно избавиться от трупа, то я вас больше не побеспокою».

Может, меня лично он больше и не побеспокоит, ему всего-то и надо сделать анонимный звонок, и побеспокоит меня шериф.

Кое-какую услугу, он сказал?

Что это значит? Я уже был в таком смятении, что мне было все равно.

– Постойте! – лихорадочно вскрикнул я.

Необходимо избавиться от тела! Без его помощи мне не обойтись! Избавившись от трупа, я окажусь в более выгодном положении, чтобы договариваться о чем-либо с этим человеком. Как только узнаю, что за услуга его интересует, я смогу найти способ его обхитрить. Я должен выиграть время на раздумья!

У двери он остановился и взглянул на меня.

– Согласен. Мне нужна ваша помощь, – сказал я хрипло.

– Мудрое решение, мистер Лукас. – Он вернулся к креслу и сел. – Трое моих помощников, люди, в высшей степени заслуживающие доверия, сделают все, что нужно, но вам придется поехать с ними. Посмотрите, что они будут делать, убедитесь в том, что тело спрятано надежно и навсегда. Они уже ждут вас внизу в гараже. Все мероприятие займет час или около того. Чем дольше вы будете медлить, тем сложнее будет все провернуть.

Я внимательно смотрел на него:

– Когда вы назовете свою цену?

– Поговорим об этом позже. Давайте сначала разберемся с насущной проблемой. Идите, мистер Лукас. – Он бросил взгляд на наручные часы. – Кажется, я опаздываю на встречу.

Взяв себя в руки, я оставил его и спустился на лифте в гараж. Часы показывали 10:15, время еще было: по воскресеньям мои соседи по дому редко показывались раньше полудня.

Выйдя из лифта, я сразу их заметил: они стояли у моей машины.

Трое.

Я рассматривал их, пока подходил.

Первым привлек мое внимание мужчина, который стоял, облокотившись о водительскую дверь: бородатый блондин лет двадцати пяти, высокий и стройный, взгляд его небесно-голубых глаз излучал наглую уверенность. Он был похож на второсортного киноактера. Судя по крепкому загару, казалось, что дни он проводил, бездельничая на солнце и пялясь на девчонок. На нем была зеленая майка и узкие белые джинсы.

Второй – по виду как вышибала из бара – стоял у капота. Смуглый, лохматый, длинные черные бакенбарды на плоском лице с маленькими глазками – он бы идеально подошел на роль крутого парня в фильме категории Б. На нем была потертая кожаная куртка и черные слаксы.

Третьим был высоченный негр – рост позволял ему с легкостью опираться локтями о крышу машины, массивные бицепсы слегка подрагивали под белой футболкой. Он напомнил мне Джо Луиса в его лучшие годы.

С наглой веселой ухмылочкой бородатый шагнул мне навстречу.

– Я Гарри, мистер Лукас, – сказал он. – Это Бенни. – Он ткнул большим пальцем в сторону второго. – А это Джо.

Лицо негра озарила ослепительная улыбка, тот же, которого звали Бенни, смотрел на меня без всякого интереса.

Бенни! Это же он вырубил меня ударом по голове!

– Пора ехать, мистер Лукас, – сказал Гарри. – Поведу я. Не парьтесь.

Двое других забрались на заднее сиденье, пока Гарри обходил машину, чтобы открыть для меня пассажирскую дверь. Ни на секундочку не одурачила меня эта показная вежливость. Я чуял угрозу, исходящую от этих людей, подобно тому как всякий ощущает гнетущую атмосферу приближающейся грозы.

Я сел в машину. Гарри обошел автомобиль, скользнул на водительское сиденье и выехал по пандусу на Мейн-стрит Шарнвилла.

Звонили церковные колокола, повсюду были люди.

Гарри свернул в какой-то проулок и так, держась переулков, поехал в сторону шоссе. Машину он вел на предельно допустимой скорости, и делал это отменно.

Джо, сидевший у меня за спиной, начал наигрывать на губной гармошке печальную, скорбную мелодию. Должно быть, какой-то негритянский спиричуэл.

Всю дорогу до Феррис-Поинт я напряженно размышлял.

Шестое чувство подсказывало мне, что это Бенни и убил Марша, после того как треснул меня по голове. У него был угрюмый, тяжелый взгляд человека, который способен убить без тени сомнения или сожаления. Голова у меня по-прежнему раскалывалась, и лицо саднило. Я еще недостаточно ясно мыслил, чтобы соединить в одно целое все, что произошло со мной. Я до сих пор ощущал себя будто в кошмарном сне, но постепенно приходило осознание, что теперь я оказался в смертельном капкане. Позволив Клаусу избавиться от тела Марша, я отдал себя в его руки.

Гарри свернул с шоссе и поехал по грунтовке к Феррис-Поинт. Припарковался он в тени купы пальм.

– Минутку, мистер Лукас, – сказал он. – Гляну-ка вокруг.

Он вышел из машины и обошел высокий кустарник.

Джо прекратил играть на губной гармошке. Они с Бенни тоже вышли из машины. Я же сидел и ждал. Вскоре Гарри вернулся.

– Все в порядке. Пойдемте, мистер Лукас. Надо бы покопать.

Джо открыл багажник моей машины и достал лопаты. Бенни остался у машины, а Гарри, Джо и я углубились в заросли кустов.

Когда показались пустынный пляж и море, Гарри остановился.

– Что скажете насчет этого местечка, мистер Лукас? Подойдет? Закопаем его поглубже.

Я внимательно осмотрелся, приметил участок голого песка среди кустов.

– Пожалуй, – услышал я собственный голос.

Джо приступил к работе. Это было непросто: песок ссыпался обратно в яму, которую он копал, солнце уже нещадно палило. Я просто ждал и по-прежнему словно пребывал в кошмарном сне.

Когда яма достигла около семи футов в длину и фута в глубину, Гарри, взяв лопату, принялся откидывать песок, который выбрасывал из ямы Джо. Дело пошло быстрее.

Мужчины упарились. Было видно, как подрагивают мускулы Джо и как пот капает с бороды Гарри. Все сцена была настолько нереальной, что я, наверно, мог бы пройтись лунной походкой.

Когда глубина достигла около пяти футов, Гарри сказал:

– Ладно, Джо. Достаточно.

Джо ухмыльнулся, вытер пот с лица тыльной стороной кисти и выбрался из ямы.

Гарри обернулся и взглянул на меня:

– Что ж, мистер Лукас, это же из-за вас у нас тут похороны, не так ли? Хотелось бы углубить еще на фут. – И он протянул мне свою лопату. – Покопайте-ка и вы!

Зловещие нотки в его голосе ясно дали понять, что выбора у меня нет. Я снял куртку, взял лопату и спустился в яму.

Гарри и Джо отступили.

Все еще как в кошмарном сне, я начал копать. Всего лишь через две или три минуты Гарри остановил меня:

– Отлично, мистер Лукас. Джо закончит. Он прям рвется рыть. – И Гарри заржал.

Затем, наклонившись, протянул руку и вытащил меня из ямы. Джо занял мое место, и через несколько минут яма была уже в шесть футов глубиной.

– Как по-вашему – нормально, мистер Лукас? – спросил Гарри. – Не думаю, что дети или собаки могут так глубоко закопаться. Уж как только он туда попадет, там и останется навечно. Что скажете?

Я накинул куртку на плечи, пот струился по моему лицу.

– Подойдет.

– Тащи его, – велел Гарри негру.

Тот припустил к машине.

Я ждал.

Гарри, опираясь на лопату, задумчиво смотрел на море и песок.

– Хорошее местечко, – произнес он. – Я бы не возражал, если бы меня тут похоронили. Уж точно лучше, чем эти вшивые кладбища со всеми их крестами и цветами.

Я промолчал.

Появились Джо и Бенни с трупом коренастого. Почувствовав дурноту, я отвернулся. Слышен был стук, с которым тело упало в открытую могилу.

– Взгляните-ка, мистер Лукас, а? Для верности, так сказать, – окликнул меня Гарри.

Я повернулся.

Джо и Бенни отступили: на песчаном дне ямы лежал коренастый – весь в крови, мертвее мертвого.

Внезапно Гарри сильно толкнул меня, и, чтобы не потерять равновесие, я был вынужден ступить вперед – так я оказался на самом краю ямы, прямо над трупом. В ужасе я смотрел вниз. Его лицо было размозжено, лобная кость расколота, и из пролома выступали белесые мозги.

– Ладно, мистер Лукас. – Гарри шагнул ко мне и взял меня под руку. – Пойдемте-ка в машину. Бенни и Джо управятся с этим. Вы довольны? Хочется, чтобы были довольны.

Я отшатнулся от него и на ватных ногах направился к машине. Он держался рядом. На подходе к машине он, крепко взяв меня под руку, достаточно жестко направил меня к багажнику.

– Тут ужасный бардак, мистер Лукас, – сказал он, открыв крышку, – но не забивайте этим голову. Мы все уладим.

Я взглянул на залитый кровью резиновый коврик и отвернулся.

– Садитесь в машину, мистер Лукас, и выдыхайте. Волноваться больше не о чем.

Я открыл дверцу и сел на пассажирское сиденье.

Окровавленное, размозженное лицо Марша всплыло в моем затуманенном сознании. Так я и сидел, пока не вернулись Джо и Бенни и не забрались в машину. Гарри скользнул на водительское место.

– Я подброшу вас до дому, мистер Лукас, – сказал он, – а потом Джо уладит все с машиной. Верну ее вам в гараж к полудню. Больше вам, черт возьми, не о чем волноваться.

Ага, не о чем, подумал я, до тех пор, пока Эдвин Клаус не придет, чтобы рассчитаться.

Остаток воскресенья я провел дома с ледяным компрессом на лице и в думах о своем положении.

Я был уверен, что Клаус намерен меня шантажировать. Насколько серьезные у него для этого основания? Тело предано земле. Ни меня, ни Гленду никто не видел в Феррис-Поинт. По крайней мере, я никого не заметил, пока ехал к пляжу и обратно. Что, если я пошлю Клауса к черту, когда он назовет свою цену?

Что он может сделать? Мне виделось, что раз он организовал сокрытие тела, значит за горло он меня больше не держит. Предположим, он сообщит шерифу, где тело, и обвинит меня. Какие у него доказательства, что это именно я убил Марша?

Мне всего-то и надо, что обуздать нервы и все отрицать – сейчас это казалось наилучшим вариантом.

Тут я понял, что наврать Брэннигану об автокатастрофе, да еще с таким помятым лицом, было опасной затеей. О любом дорожном происшествии, даже самом незначительном, следовало сообщать в полицию Шарнвилла. Таково было строгое правило. Мне надо было сочинить историю получше, чем авария, и наконец после некоторых размышлений я сочинил историю получше.

Затем мои мысли переключились на Гленду. Была ли она в этом замешана?

Я любил ее, как и прежде, и старался не думать о том, что она была всего лишь наживкой. Есть только один способ узнать наверняка. Хотя сегодня и воскресенье, я был уверен, что «Инвестор» работает круглосуточно. Я поднял телефонную трубку и попросил оператора соединить меня с Нью-Йорком. Сказал, что хочу связаться с офисом «Инвестора». После небольшой заминки меня соединили. Я попросил к телефону выпускающего редактора. После чуть более длинной заминки раздался бодрый голос:

– Гаррисон слушает. Кто вы?

– Простите за беспокойство, мистер Гаррисон, – начал я, – но мне необходимо срочно связаться с миссис Глендой Марш, которая, как я знаю, работает у вас внештатно.

Он повторил имя, затем произнес:

– Боюсь, вы ошибаетесь. У нас нет никого с таким именем, как, впрочем, и вообще внештатных сотрудников.

– Благодарю, – ответил я и повесил трубку.

Я встал, прошел в кухню, выжал полотенце, завернул в него свежие кубики льда и вернулся в кресло. Я был совершенно опустошен. Значит, Гленда все-таки была наживкой. Интересно, она до сих пор в Шарнвилле? Вряд ли. По крайней мере, это дает мне еще более веские основания послать Клауса к черту. Если он теперь попытается втянуть меня, то я в ответ втяну не только его, но и Гленду, и может статься, что, когда шериф начнет ее допрашивать, она расскажет ему правду. Мне было сложно поверить в то, что она не любит меня.

Часам к четырем отек на лице спал – остался только синяк на щеке. В голове тоже перестало пульсировать. Хотя я был изнурен, но все же чувствовал себя более уверенно – полагал, что смогу договориться с Клаусом, когда (и если) он попытается закрутить гайки.

Вспомнив о машине, я спустился в гараж.

Машина стояла на своем обычном месте, сияя чистотой и свежей полировкой.

С некоторым трепетом я открыл багажник. Все было безупречно: новый резиновый коврик, ни крови, ни песка, ни мертвеца.

Я как раз закрывал багажник, когда подъехал Фред Джебсон, мой сосед снизу.

Работал он бухгалтером и был одним из тех сердечных, словоохотливых людей, которые всегда рады поболтать – кто бы ни попал в их поле зрения.

– Привет, Ларри, – начал он, вылезая из машины. – Что-то не видел тебя в клубе. – Тут он вытаращился на меня. – Боже правый, Ларри, он что – застукал тебя со своей женой? – И Фред загоготал.

У меня все сжалось внутри, но я сумел выдавить улыбку.

– Не поладил с мячом для гольфа, – ответил я. – Бил с пятой позиции, мяч срикошетил от деревяшки, а я не успел увернуться.

– Господи Иисусе! – Он обеспокоенно смотрел на меня. – Ты мог глаза лишиться!

– Похоже, мне повезло.

– Это уж точно. Кстати, у меня есть отличное средство от таких синяков. Пойдем, Ларри, поделюсь с тобой. У меня сынишка боксом занимается, иногда и с фонарем приходит.

Я пошел с ним в его квартиру. Мне повезло, что его жены и ребенка дома не было, потому что она была еще болтливее, чем он. Протянув мне тюбик с мазью, он сказал:

– Втирай каждые два часа. Клянусь, через пару дней ты забудешь, что синяк вообще был.

Я поблагодарил его, сказал, что у меня много работы, пожал ему руку и вернулся в свою квартиру. Намазав синяк, я вдруг понял, что уже почти пять часов вечера, а я еще ничего не ел. Я открыл и подогрел банку консервированного супа.

Ночь была долгой и беспокойной, полной размышлений и волнений.

На следующее утро я обнаружил, что синяк пожелтел, но голова все еще болела, впереди у меня был тяжелый день, так что в офис я приехал как раз к 8:30. За работой у меня не было времени думать ни о Клаусе, ни о Гленде, ни о Марше. У меня состоялся деловой ланч с клиентом, и я сумел продать ему пять дорогих вычислительных машин. После ланча, довольный сделкой, я направился обратно в офис. Когда я вылезал из машины, рядом материализовался шериф Томсон:

– Привет, гражданин!

– Привет, Джо!

– Несчастный случай? – Он глянул на меня цепким полицейским взором.

– Мяч для гольфа, – коротко ответил я. – Забыл пригнуться. Как жизнь, Джо?

– Сносно. – Он вытер кончик носа тыльной стороной кисти. – Ты не видел миссис Марш?

Ни один мускул не дрогнул на моем лице.

– Нет. Лечил этот синяк все выходные.

– Мы должны были встретиться – она хотела поснимать в тюрьме. Но не явилась.

– Может, просто забыла.

– Похоже, свинтила. – Томсон снова уставился на меня своим полицейским взглядом. – Я был у нее на квартире, как раз напротив тебя, уборщица сказала, что она уехала вчера в семь утра, с багажом.

– Уверен? – Я пытался выдержать его взгляд, но не сумел – отвел глаза, высматривая на улице что-нибудь более достойное внимания. – Странно. Может, ей срочно позвонили или что-то в этом роде.

– Ну, может. Ладно, у тебя свои дела, у меня свои. Увидимся. – И, кивнув, он удалился.

Довольно долго я смотрел ему вслед, потом поспешил в офис. Я чувствовал страх, но ничего не мог поделать – оставалось только ждать хода Клауса.

Я ждал пять долгих тревожных дней. Особенно невыносимо становилось, когда я заканчивал работу и возвращался в свою пустую квартиру. Я мерил шагами комнату, сердце едва билось, мысли метались, как мыши, которые пытаются спастись от кошачьих когтей. Как же я скучал по Гленде в эти часы!

На пятый вечер, как раз когда я отпирал дверь своей квартиры, прибыл курьер срочной почты. Расписываясь за громоздкий конверт, я вдруг понял, что время ожидания закончилось.

Закрыв и заперев дверь, я направился к своему креслу, сел, вскрыл конверт. В нем было восемь цветных фотографий, очень четких, снятых, очевидно, мощным телеобъективом.

Снимок № 1: Гленда в бикини и я, приближающийся к ней.

Снимок № 2: Гленда, обнаженная, лежит на спине, а я, тоже обнаженный, склонился над ней.

Снимок № 3: Гленда подо мной; Марш – лицо застыло в оскале – выходит из-за куста.

Снимки № 4, 5 и 6: мы с Маршем деремся, как дикари.

Снимок № 7: я стою над Маршем, на моем лице выражение ужаса, на его – кровь.

Снимок № 8: я копаю яму.

Я смотрел на фотографии и чувствовал, что меня будто обдало холодным сибирским ветром. Смертельная ловушка была устроена безупречно, капкан защелкнулся намертво.

Теперь я понял, зачем Гарри толкнул меня к телу – чтобы невидимый фотограф сделал свой снимок, а также я понял, почему Гарри велел мне покопать несколько минут до прихода Джо.

Все мои надежды перехитрить Эдвина Клауса и послать его к черту испарились вмиг.

Все еще разглядывая фотографии, я услышал звук, от которого весь напрягся и выронил снимки в компрометирующую кучу у ног, – кто-то наигрывал на губной гармошке печальную, скорбную мелодию негритянского спиричуэла – прямо за моей входной дверью.

Ноги у меня подкашивались, а разум затуманила паника, но я вскочил и распахнул дверь. Гигант Джо, все в той же белой майке и черных слаксах, подпирал стену напротив моей двери. Он улыбнулся мне широкой ослепительной улыбкой и спрятал гармошку в карман.

– Вечер добрый, мистер Лукас. Босс хочет потолковать с вами. Пойдемте.

Не запирая двери, я вернулся в комнату, подобрал с пола фотографии, запихал их в конверт и запер в ящике стола.

Мне и в голову не пришло отказаться идти с этим негром. Я попался и знал это.

Мы спустились на лифте. Напротив дома был припаркован покрытый пылью, видавший виды «шевроле».

Джо, мурлыча что-то себе под нос, сел на водительское место, потянулся к пассажирской дверце и отщелкнул кнопку запора. Я обошел машину и сел рядом с ним.

Мы поехали. В этот вечерний час улицы были почти пусты. Он вел аккуратно, все еще что-то мурлыча, затем внезапно спросил:

– Заценили свою тачку, мистер Лукас? Я там хорошо поработал. Воска не пожалел.

Я сидел неподвижно, зажав кулаки между колен. Я не смог заставить себя ответить ему.

Он взглянул на меня:

– Знаете что, мистер Лукас? Я был просто обычным черномазым пацаном до того, как мистер Клаус подобрал меня. А теперь все по-другому. У меня есть своя хата. Есть зарплата. Девушка есть. Хватает времени и на гармошке поиграть. Вам надо договориться с мистером Клаусом. Это самое разумное. У него мощи хватает. – Джо хихикнул. – А мощь – это бабки, мистер Лукас. Это я люблю – хорошие бабки. Не какая-то там звенящая мелочь, а пухлые пачки долларов.