Текст книги "Ясным летним утром"

Джеймс Хэдли Чейз
Ясным летним утром

James Hadley Chase

ONE BRIGHT SUMMER MORNING

Copyright © Hervey Raymond, 1963

* * *

© Е.А. Королева, перевод, 2019

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство Иностранка®

Глава первая

Утро обещало стать ослепительно-ярким, когда в пять часов тридцать семь минут Виктор Дермот внезапно проснулся в холодном поту.

Виктору Дермоту было тридцать восемь лет. Он был крепкого телосложения, высокий и смуглый. Время от времени близорукие охотники за автографами принимали его за Грегори Пека. На это он лишь пожимал плечами, хотя в глубине души ощущал раздражение. Раздражение он ощущал потому, что и сам по себе был человеком успешным и богатым. За последние десять лет он написал четыре очень удачные пьесы, поставленные на Бродвее, которые до сих пор шли в столицах Европы и приносили ему значительный доход. Успех и богатство не испортили его. Все, кто знал Виктора Дермота, считали его отличным малым, таким он и был. Он был счастливо женат на одной рыженькой двадцати восьми лет, и она обожала его не меньше, чем он обожал ее. У них был десятимесячный ребенок.

За два месяца до этого знойного летнего утра Вику Дермоту неожиданно пришла в голову идея новой пьесы. Идея была из числа тех неистовых озарений, которые требуют, чтобы их записали немедленно и за один присест, не отвлекаясь на телефонные звонки и визиты вежливости.

Дермот попросил своего секретаря, Веру Синдер, очень деловитую даму с седыми волосами, подыскать ему местечко, где он мог бы поработать три месяца в полном уединении.

Спустя два дня она нашла именно такое место: небольшой, но роскошный дом на ранчо на краю невадской пустыни, примерно в пятидесяти милях от Питт-Сити и милях в двадцати от Бостон-Крика.

Питт-Сити был довольно крупным городом, а вот в Бостон-Крике не было ничего, кроме станции техобслуживания, нескольких кафешек и универмага.

Ранчо называлось «Пустошь». Им владела пожилая супружеская пара, которая большую часть времени проводила в путешествиях по Европе. Хозяева были счастливы сдать свой дом такой известной личности, как Виктор Дермот.

От дома через ранчо тянулась длинная частная дорога, выводившая на грунтовку, которая в свою очередь петляла целых пятнадцать миль по поросшей кустами пустыне до главного шоссе на Питт-Сити. Место было поистине уединенное, с роскошными бытовыми условиями, и едва ли нашлось бы что-то более подходящее для жизни, чем «Пустошь».

Вик Дермот с женой Кэрри съездили посмотреть дом. Вик сразу же понял, что это именно то, что ему нужно, и без лишних вопросов заключил договор на три месяца.

В «Пустоши» были большая гостиная, столовая, кабинет, он же комната для хранения оружия, три спальни, три ванные, отлично оборудованная кухня и бассейн. Имелись еще гараж на четыре машины, теннисный корт и картодром с четырьмя картами. Ярдах в двухстах от хозяйского дома стоял деревянный пятикомнатный коттедж для прислуги.

Арендная плата оказалась несколько высоковата, но, поскольку Вик зарабатывал кучу денег и место ему понравилось, он не стал торговаться. Однако, прежде чем окончательно согласиться, он обсудил все с Кэрри.

– Тебе, наверное, будет ужасно скучно, – заметил он. – Мы ни с кем не будем видеться, пока я не закончу пьесу. Может, тебе лучше остаться дома, а я перееду сюда один?

Кэрри и слушать не захотела. Она найдет чем заняться, сказала она. У нее на руках Джуниор. Она будет печатать для Вика. Она будет готовить, и еще она прихватит с собой пару незаконченных картин, чтобы поработать.

Они решили взять в «Пустошь» лишь одного человека из прислуги: юного вьетнамца Ди Лонга, жившего с ними уже больше года. Он был не только мастер на все руки, но еще и дипломированный механик. Дермот рассудил, что вдалеке от автосервисов ему пригодится человек, способный устранить в машине любую неполадку.

После двух месяцев напряженной, сосредоточенной работы пьеса была почти готова. Теперь Вик оттачивал диалоги и сражался с окончанием второго акта, которое не вполне его устраивало. Он не сомневался, что еще пара недель – и пьесу можно ставить, и еще он был уверен, что его ждет очередной громкий успех.

За два месяца, проведенных в «Пустоши», Вик с Кэрри успели полюбить это место. Они даже сожалели, что всего через несколько недель придется вернуться в полный шума и гама лос-анджелесский дом. Впервые после медового месяца им выпала возможность побыть наедине, и им это понравилось. Теперь они сознавали, насколько сильно их ограничивает жизнь в социуме: эти постоянные выходы в свет и вечно звонящий телефон лишают их возможности ближе узнать друг друга, а еще крадут время, которое можно было бы потратить на общение с ребенком.

Хотя Дермотам очень нравилось в «Пустоши», того же нельзя было сказать об их вьетнамце: по мере того как проходили недели, тот все больше мрачнел и становился все безразличнее к работе.

И Вик, и Кэрри переживали за этого маленького человека. Они жалели, что у него нет жены, которая утешала бы его. Они попытались уговорить его взять вторую машину и поехать в Питт-Сити посмотреть кино, но он в ответ лишь раздраженно пожал плечами, и тогда они поняли, что фильм действительно должен быть шедевром, чтобы ради него тащиться пятьдесят миль туда и столько же обратно.

Вик довольно часто терял терпение, заявляя Кэрри, что Ди Лонг получает в три раза больше, чем стал бы платить работнику любой здравомыслящий хозяин. Кэрри, у которой вопрос взаимоотношений с прислугой был больным местом, возражала, что Ди Лонг имеет все причины страдать от одиночества, сколько бы ему ни платили.

Эта история началась июльским утром, чуть позже половины шестого, когда Вик Дермот проснулся как от толчка, поняв, что все его тело покрыто холодным потом, а сердце колотится так сильно, что ему трудно дышать.

Он лежал неподвижно: все его чувства были напряжены. Он слышал тиканье часов в спальне и негромкое урчанье включившегося в кухне холодильника, однако в целом в доме стояла тишина.

Вик не помнил, чтобы ему снился плохой сон, напугавший его, и все-таки он чем-то разбужен и напуган, как никогда в жизни. Он поднял голову и окинул взглядом двуспальную кровать, на которой мирно спала Кэрри. Мгновенье он смотрел на нее, а затем взглянул через комнату туда, где так же мирно спал Джуниор.

Он вытащил из-под подушки носовой платок и утер покрытое испариной лицо. Тишина, знакомая комната и уверенность, что два его самых главных сокровища никто не потревожил, прогнали непонятный страх, стиснувший его, и через несколько секунд сердцебиение понемногу вернулось к норме.

«Должно быть, мне что-то приснилось, – подумал он, – только странно, что я не помню…»

Не вполне убежденный, он откинул простыню и выскользнул из кровати.

Двигаясь беззвучно, чтобы не разбудить Кэрри, он набросил халат и сунул ноги в тапочки на плоской подошве. Потом прошел через комнату, мягко открыл дверь спальни и оказался в большом квадратном холле.

Хотя сердце билось уже нормально, его все равно не покидало какое-то тягостное, тревожащее ощущение. Он потихоньку вошел в просторную гостиную и огляделся. Все было в точности так, как он оставил накануне вечером. Он пересек комнату и посмотрел в большое окно: фонтан в патио, живо журчащий струями, шезлонги и журнал, забытый Кэрри на выложенной плитками террасе.

Он зашел в свой рабочий кабинет и осмотрелся. Выглянул в окно, посмотрев на коттедж для прислуги в двухстах ярдах от хозяйского, где ночевал Ди Лонг. Никаких признаков жизни не было, но это и неудивительно: Ди Лонг никогда не встает раньше половины восьмого.

Не в состоянии найти объяснение тягостному чувству, Вик раздраженно передернул плечами и отправился в кухню. Он знал, что не сможет уснуть, вернувшись в постель. Уж лучше сварить кофе, сказал он себе, и сесть за работу.

Он вошел в кухню, отпер и открыл дверь, выходившую в еще одно маленькое патио с воротами, которые Дермоты никогда не закрывали, чтобы Бруно, их немецкая овчарка, мог бегать где захочет, ночуя при этом в своей будке.

Вик свистнул, подзывая собаку, и сунул в розетку вилку кофеварки. Поставил на пол у двери миску с завтраком для Бруно, потом прошел через коридор в ванную.

Спустя десять минут, побритый, вымытый, одетый в белую майку, синие хлопковые брюки и белые теннисные туфли, он вернулся в кухню. Он уже хотел выключить кофеварку, но вдруг замер, нахмурившись. Завтрак Бруно стоял нетронутый. Собаки нигде не было видно.

Глядя на нетронутую еду в миске, Вик снова ощутил, как холодеет от страха. Ничего подобного не случалось ни разу с тех пор, как Дермоты переехали на ранчо. Стоило пронзительно свистнуть разок, и Бруно влетал в кухню.

Вик быстро прошел через патио и заглянул в будку. Там было пусто. Он снова посвистел и постоял несколько секунд, выжидая и прислушиваясь, а затем вышел в ворота и окинул взглядом заросли кустарника и песок, однако собаки нигде не было.

Еще рано, сказал он себе. Он же обычно встает около семи. Пес, наверное, вынюхивает какого-нибудь сурка, но все-таки это странно… странности этого утра уже начинают надоедать.

Вик вернулся в кухню, налил кофе, добавил сливки и понес чашку к себе в кабинет. Уселся за стол и сделал маленький глоток кофе, прежде чем закурить сигарету. Он взялся за почти завершенное сочинение и принялся вычитывать последние страницы. Перевернул страницу и понял, что в голове совершенно не отложилось только что прочитанное. Он раздраженно перевернул страницу обратно и принялся читать снова, но теперь его мысли были полностью сосредоточены на Бруно. Где собака?

Он оттолкнул от себя рукопись, допил кофе и отправился назад в кухню.

Собачий завтрак так и стоял нетронутый. Вик снова прошел через патио к воротам. Снова посвистел и оглядел белые пески.

На него вдруг накатило одиночество, и он ощутил острое желание поговорить с Кэрри, однако засомневался и в итоге решил не тревожить ее. Он вернулся в кабинет, опустился в шезлонг и попытался успокоиться.

Со своего места он видел в большое окно, как солнце восходит над дюнами. Он наблюдал, как появляется красный шар, как его свет окрашивает розовым широкую полосу пустыни. Обычно это зрелище зачаровывало его, однако этим утром он лишь сознавал масштабы пространства, посреди которого стояло ранчо, и в первый раз с приезда в «Пустошь» неприятно поразился их нынешней изоляции.

Внезапно захныкал его сын, и Вик вскочил на ноги. Быстро прошел по коридору в спальню. Джуниор начинал утренний рев, требуя завтрак. Кэрри уже сидела на кровати, потягиваясь. Она улыбнулась ему, когда он остановился в дверях.

– Ты рано. Сколько времени? – спросила она, позевывая.

– Половина седьмого, – сказал Вик и подошел к кроватке.

Он взял Джуниора, тот немедленно умолк от знакомого уверенного прикосновения отца и одарил Вика беззубой улыбкой.

– Не мог еще поспать? – спросила Кэрри, выбираясь из постели.

– Мне что-то тревожно.

Вик присел на край кровати, держа Джуниора. Он смотрел, как жена проходит через спальню в ванную. Он ощущал блаженство, глядя на нее, такую красивую в этой прозрачной ночной рубашке, не скрывавшей соблазнительное молодое тело и прекрасные длинные ноги.

Спустя пятнадцать минут Кэрри кормила Джуниора, а Вик смотрел на них, развалившись на кровати. Этот миг всегда дарил ему огромное наслаждение.

Кэрри вдруг спросила:

– Ты ночью не слышал мотоцикл?

Наблюдая ритуал кормления, Вик уже позабыл свои страхи, но от слов Кэрри вдруг снова напрягся.

– Мотоцикл? Я ничего ночью не слышал.

– Кто-то подъезжал на мотоцикле, – сказала Кэрри. Она положила Джуниора обратно в кроватку. – Где-то часа в два ночи. Но я не слышала, чтобы мотоцикл уезжал.

Вик провел пятерней по волосам:

– Что ты имеешь в виду, милая?

Кэрри отошла от детской кроватки и присела на постель.

– Я не слышала, как мотоцикл отъезжал, – повторила она. – Я слышала, как он приехал. Мотор заглох… а потом ничего.

– Это, наверное, был дорожный патруль, – сказал Вик и полез в карман за сигаретами. – Они сюда заглядывают время от времени… помнишь?

– Но он не уехал, – настаивала Кэрри.

– Ну конечно же он уехал. Ты просто провалилась в сон. Ты не услышала, как он уехал. Если бы он не уехал, то до сих пор был бы здесь, верно? А его нет.

Кэрри внимательно посмотрела на него:

– Но откуда ты знаешь, что его здесь нет?

Вик нетерпеливо шевельнулся:

– Послушай, дорогая… с чего бы ему здесь быть? К тому же Бруно начал бы лаять… – Вик осекся и нахмурился. – Хотя, если подумать… Бруно все утро не показывается. Я свистел, но он не прибежал. И это чертовски странно.

Он встал и спешно направился в кухню. Миска с едой стояла нетронутая. Он подошел к двери и снова засвистел.

Кэрри, войдя вслед за ним, спросила:

– Где же он может быть?

– Наверное, вынюхивает какую-нибудь дичь. Я пойду поищу его.

Джуниор, почувствовав, что его игнорируют, заревел, и Кэрри поспешила вернуться в спальню. Вик немного помешкал, но затем отправился на долгую прогулку до въездных ворот. Прошел мимо закрытого коттеджа для прислуги. Было семь часов утра. Ди Лонг появится только через полчаса. Шагая по длинной подъездной дороге, Вик время от времени останавливался, чтобы издать протяжный, пронзительный свист.

Наконец он дошел до ворот из пяти поперечных перекладин и оглядел узкую грунтовку за ними, не заметив никакого движения.

Затем он посмотрел на песок под ногами. Между следами от автомобильных шин он увидел два четко выделявшихся следа… от колес мотоцикла. Эти следы тянулись издалека прямо к его воротам и обрывались здесь. Он посмотрел налево, но там следов не было. Судя по всему, кто-то приехал по шоссе из Питт-Сити, свернул на грунтовую дорогу и доехал до ворот ранчо. После чего водитель и его мотоцикл просто испарились. Не было никаких признаков того, что мотоцикл повернул на подъездную дорогу или поехал дальше в сторону Бостон-Крика. Он просто остановился у ворот, а потом взял и исчез.

Несколько минут Вик внимательно разглядывал следы мотоцикла, осматривал грунтовку, после чего развернулся и пошел по подъездной дороге обратно. То странное, неприятное чувство одиночества снова охватило его, и он припустил к дому с такой скоростью, что весь взмок под разгоравшимся утренним солнцем.

Проходя мимо коттеджа, он взглянул на хозяйский дом. Кэрри стояла в дверном проеме и махала ему. Ее жесты были быстрыми и взволнованными. Подбегая к ней, он прокричал:

– Что случилось?

– Вик! Оружие пропало!

Он уже стоял рядом с ней. И видел, что она напугана. Ее голубые глаза округлились от страха.

– Оружие? Пропало?

– Я зашла в твой кабинет… оружия нет на стеллаже!

Он спешно прошел в оружейную комнату, служившую ему кабинетом. Она имела форму буквы «Г», и стеллажа с оружием не было видно от письменного стола. Вик остановился и уставился на пустой стеллаж. Всего автоматов было четыре, а на стеллаже хранились три: один – сорок пятого калибра и две винтовки – двадцать второго. Теперь стеллаж стоял пустой.

Вик смотрел на пустую полку, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке. Он повернул голову и увидел, что Кэрри наблюдает за ним.

– Кто-то побывал здесь ночью, – проговорила она тоненьким, испуганным голоском.

– Похоже на то.

Вик подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик. В этом ящике он хранил автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, полицейское оружие, подаренное ему шефом полиции Лос-Анджелеса.

Ему едва не стало дурно, когда он заглянул в пустой ящик, где на месте некогда лежавшего оружия осталось лишь небольшое пятнышко масла.

– Твоего пистолета тоже нет? – спросила Кэрри, делая шаг вперед.

Усилием воли он обуздал охватившую его панику и обернулся, улыбнувшись ей: улыбка натужная, но все-таки улыбка.

– Похоже, ночью кто-то вломился сюда и забрал все оружие, – сказал он. – Думаю, лучше позвонить в полицию.

– Тот мотоцикл, который я слышала…

– Вполне возможно. Я звоню в полицию.

Когда он взялся за телефонную трубку, Кэрри сказала зазвеневшим голосом:

– Он… он все еще может быть здесь. Я же говорила… я не слышала, чтобы он уезжал.

Вик едва обратил внимание на ее слова, потому что, поднеся трубку к уху и начав набирать номер, он понял, что телефон мертво молчит.

Старясь говорить как можно спокойнее, Вик произнес:

– Похоже, что телефон накрылся. – Он медленно положил трубку обратно на рычаг.

Кэрри выдохнула:

– Но вчера вечером он был в полном порядке. Нам же звонили из…

– Я знаю, – прервал Вик. – Но теперь он не работает.

Они посмотрели друг на друга.

– Куда подевался Бруно? – спросила Кэрри. Она прижала руки к груди, и ее голубые глаза округлились еще больше. – Тебе не кажется…

– Только не накручивай себя, – резко оборвал ее Вик. – Ночью кто-то вломился сюда, перерезал телефонный кабель и забрал оружие. Вполне возможно, что он убрал с дороги Бруно.

Кэрри вздрогнула:

– Ты хочешь сказать… Бруно мертв?

– Не знаю, милая. Может, его усыпили чем-нибудь… я не знаю.

Кэрри вошла в комнату, стремительно бросилась к Вику и обхватила его руками. Он обнял ее, ощущая, как трепещет ее хрупкое тело.

– Вик, я боюсь! Что это значит? И что нам теперь делать?

Он погладил ее, прижал к себе, понимая, что и сам несколько напуган, внезапно осознав, насколько это место отрезано от цивилизации. Он вспомнил о Ди Лонге.

– Послушай, возвращайся к Джуниору. А я пойду будить Ди Лонга. Он придет и останется здесь с тобой, пока я разведаю обстановку. Соберись, Кэрри, не смотри так испуганно.

Обнимая ее одной рукой, он пошел вместе с ней в спальню, где Джуниор в кроватке сучил толстыми ножками, издавая весь свой обычный набор звуков.

– Оставайся здесь. А я вернусь через пару минут.

– Нет! – Кэрри схватила его за руку. – Не бросай меня, Вик! Ты не имеешь права меня бросать!

– Но, дорогая…

– Пожалуйста! Не оставляй меня одну!

Он заколебался, затем кивнул:

– Хорошо, хорошо, только не накручивай себя.

Вик подошел к открытому окну, выходившему на коттедж для прислуги в двухстах ярдах отсюда. Высунувшись из окна, он прокричал:

– Ди Лонг! Эй, Ди Лонг!

Лишь тишина была ему ответом. Небольшой дом с наглухо закрытыми зелеными ставнями не подавал признаков жизни.

– Ди Лонг!

Кэрри натягивала брюки и тонкую кофточку. Ее движения были торопливыми и неловкими.

Вик отвернулся от окна.

– Этот парень спит мертвым сном, – сказал он. – Ладно, Кэрри. Давай сходим и разбудим его. Бери Джуниора.

Кэрри несла малыша, когда они шли к коттеджу по дорожке между двумя квадратными лужайками, зелеными благодаря скрытой в земле системе автополива.

Вик постучал в дверь. Они подождали, чувствуя, как солнце уже поджаривает спину. Джуниор, моргая от солнечного света, сжал пухлую ручку в кулачок и попытался ткнуть Кэрри в глаз, но она уже знала этот маневр и уклонилась от нацеленного кулачка, резко мотнув головой.

– Я захожу, – нетерпеливо произнес Вик. – А ты подожди здесь.

Он повернул ручку, и дверь поддалась. Он вошел в гостиную.

– Ди Лонг!

Никакого движения. В кухне размеренно капало из крана. Никаких других звуков не было.

Вик посомневался немного, но затем пересек комнату и толкнул дверь, за которой была спальня, погруженная в темноту и источавшая слабый кислый запах. Он пошарил по стене, отыскивая выключатель, нашел и щелкнул.

Маленькая аккуратная комната была пуста. На односпальной кровати у дальней стены, судя по всему, ночью спали. Вик заметил на подушке отпечаток головы. Узкая простыня была отброшена в сторону, простыня под ней немного смята. Вик постоял достаточно долго, чтобы убедиться в отсутствии Ди Лонга, а потом прошел в кухню. После короткого осмотра вернулся к Кэрри:

– Его нет!

Кэрри заметно успокоилась.

– Ты хочешь сказать, он украл оружие… и Бруно? Думаешь, так все было? – спросила она, крепче прижимая к себе Джуниора.

– Возможно. – Вика озадачило это предположение, но теперь он тоже начал успокаиваться. Кажется, это решение загадки. – Ему было здесь плохо. Он обожал Бруно. Да… наверное, так он и сделал. Наверное, какой-нибудь его приятель на мотоцикле забрал его.

– И оружие?

– Точно. – Вик запустил пальцы в волосы и нахмурился. После минутного размышления он продолжил: – С этими вьетнамцами никогда не знаешь. Может, он состоит в каком-нибудь тайном обществе, которому требуется оружие. Похоже, телефонный провод он перерезал, чтобы выиграть время.

– Но как он смог увезти все эти автоматы на мотоцикле… и Бруно в придачу? – спросила Кэрри.

– Может, он взял одну из машин. Я пойду проверю. Слушай, мы доедем до Питт-Сити. Там зайдем в полицию. Это как раз их работа.

Кэрри кивнула. Вик с облегчением отметил, что она уже не кажется напуганной.

– Я соберу вещи Джуниора. А ты заводи машину.

Вик смотрел, как она торопливо возвращается в дом. Он двинулся в сторону гаража, а потом остановился. Его пронзила одна мысль. Он вернулся в спальню Ди Лонга. Шкаф, в котором Ди Лонг держал одежду и свои пожитки, стоял у стены слева от кровати. Вик распахнул дверцы. И увидел три аккуратных костюма и белую униформу, которую Ди Лонг содержал в безукоризненной чистоте. На одной из полок лежала электробритва, подаренная вьетнамцу Виком на прошлое Рождество. Рядом с бритвой лежал фотоаппарат «Кодак», его тоже подарил Ди Лонгу Вик, когда купил себе «Лейку». Два самых ценных сокровища Ди Лонга.

Вик стоял, глядя на оба предмета и чувствуя, как сердце забилось сильнее и чаще. Ди Лонг ни за что не оставил бы эти вещи, если только не случилось нечто из ряда вон выходящее, вынудившее его… но что же могло случиться?

Быстро развернувшись, он стремительными шагами двинулся к гаражу и поднял широкие ворота. Его бело-голубой «кадиллак» и хозяйский фургон «меркьюри» стояли бок о бок. Какое облегчение видеть их. Он сел в «кадиллак». Ключ был вставлен в замок, и он повернул его, опустил ногу на педаль газа, чтобы завести мотор. Раздалось урчанье, но мотор не завелся. Он трижды пытался завести машину, но мотор просто отказывался работать. Он вылез из машины и подошел к местному фургону, попробовал завести его. И снова услышал урчанье, и снова мотор отказался заводиться.

Вик вылез из фургона и вытер вспотевшие ладони о штаны. Затем открыл капот «кадиллака». Он слабо разбирался в машинах, но сразу же увидел, что все свечи зажигания выкручены. Быстрый взгляд под капот фургона подтвердил, что и с ним произошло то же самое. Кто-то снял свечи зажигания с обеих машин, и теперь они обездвижены.

Вик стоял, застыв посреди большого гаража между двумя бесполезными машинами. Он почувствовал, как капля холодного пота покатилась по лицу, и утер ее тыльной стороной кисти. Будь он один, он бы еще поборолся со сложившейся ситуацией, но он непрестанно думал о Кэрри и ребенке и ощущал страх. Что же это творится, спрашивал он себя. Ни Бруно, ни Ди Лонга, ни оружия, ни телефона, а теперь еще и машин нет. Он вдруг вспомнил, что Кэрри там с Джуниором одна. Он вышел из гаража и широкими шагами пересек лужайку.

Кэрри была в спальне, укладывала детские вещи в небольшой чемодан. Она обернулась, когда он вошел, и Вик остановился. Они посмотрели друг на друга. Он заметил, как она оцепенела. Поднесла руку ко рту. Он понял, что, должно быть, выглядит напуганным, постарался взять себя в руки, но без особого успеха.

– Что там? – резко спросила Кэрри.

– У нас проблемы, – сказал он. – Машины выведены из строя. Мы здесь застряли. И я не знаю, что все это значит.

Кэрри тяжело опустилась на кровать, словно у нее отказали ноги.

– А что случилось с машинами?

– Кто-то снял свечи. Ди Лонг не взял с собой фотоаппарат и бритву. Готов поспорить, он не оставил бы их, если только… – Вик умолк, нахмурился, затем присел на кровать рядом с Кэрри. – Не хочу тебя пугать, но, возможно, это серьезно. Я понятия не имею, что происходит, но кто-то побывал здесь… кто-то, кто… – Он резко замолк, поняв, что сказал слишком много.

Кэрри смотрела на него с побледневшим лицом.

– Значит, ты не думаешь, что оружие забрал Ди Лонг?

– Уже нет. Он ни за что не бросил бы камеру и бритву, если бы решил уйти от нас. Я просто не знаю, что думать.

– Но куда же он тогда подевался? И куда подевался Бруно?

– Не знаю.

Кэрри вскочила на ноги:

– Давай убираться отсюда, Вик! – Голос ее немного дрожал. – Немедленно! Я здесь не останусь!

– Мы не можем отсюда убраться! – сказал Вик. – До шоссе пятнадцать миль. Солнце припекает. Мы не пройдем столько с Джуниором.

– Я здесь не останусь! Мы пойдем! Что угодно, лишь бы не оставаться здесь! Ты понесешь Джуниора. Я возьму его вещи. Я ни минуты здесь не останусь!

Вик поднялся, все еще сомневаясь, но затем пожал плечами:

– Это будет адская прогулка. Ну да ладно. Идем. Нам нужно какое-нибудь питье. Я наполню термос. Еще через час солнце просто раскалится.

– Мне плевать… поторопись, Вик!

Он пошел в кухню и наполнил термос ледяной кока-колой. Сунул в карманы рубашки две пачки сигарет. Прошел в кабинет и взял чековую книжку и три стодолларовые купюры, которые всегда держал на всякий случай. Все это он убрал в карман брюк, после чего вернулся в спальню.

– Ты, пожалуй, надень панаму. А я возьму зонтик, чтобы прикрыть Джуниора, – сказал он. – Прихвати свои драгоценности, Кэрри. Мы…

Он осекся, когда Кэрри вдруг сдавленно вскрикнула.

Она смотрела на его ноги, и в лице ее не было ни кровинки.

Вик проследил за ее пристальным взглядом и посмотрел на свои белые туфли.

Правая вдоль внутреннего края была запачкана красным… этот красный узнавался безошибочно.

Во время своих хождений по территории ранчо он где-то наступил в лужу крови.