Текст книги "А что будет со мной?"

– Я сейчас же доложу доктору Уинтерсу, мистер Крейн. Спасибо, что сообщили.

Я смерил ее холодным взглядом, кивнул, потом вернулся к джипу и поехал на стройплощадку. Не успел я вылезти из джипа, как раздался очередной взрыв. О'Брайен работал не покладая рук. Ему было наплевать на миссис Эссекс – не то что мне.

Я вспомнил, как держал ее на руках. Вспомнил ее лиловые глаза и медно-рыжие волосы и как окунулся в них лицом, когда поднимал ее с земли.

Я подошел к сломанному бульдозеру и снова принялся рыться в моторе. За работой я думал о ней. И даже когда свисток возвестил конец рабочего дня, мысли о ней по-прежнему не покидали меня.

Вернувшись в свой домик, я принял долгожданный душ. Едва я успел натянуть штаны, как в дверь постучали. Решив, что это Тим, я крикнул, чтоб входили, и потянулся за рубахой.

Дверь открылась, и в дом юркнула Пэм Осборн. Она поспешно затворила за собой дверь, и я заметил, что она бледна, а глаза мечут молнии.

– Что тебе надо? – Я вовсе не хотел видеть ее у себя. – Ступай, детка. – Я заправил рубаху. – Мне не следовало связываться с тобой.

По выражению ее лица я понял, что она пропустила мои слова мимо ушей.

– Почему ты ведешь себя как последний тупица? Теперь ты у всех на виду, а как раз этого и не хотел Берни.

Я шагнул к столу и присел на край.

– Что ты мелешь?

– Весь аэродром уже знает. Как ты отвез эту стерву в больницу, а потом нашел ее дурацкую кобылу.

– Ну и что тут такого?

– Все спрашивают, кто такой Джек Крейн. Неужели не понятно, что эти холуи готовы отдать правую руку, только бы оказаться на твоем месте?

– А куда же мне было деваться? Бросить ее там, что ли?

– Дело в лошади! – Пэм сжала кулаки, потом разжала. – Этой заразе лошади дороже всего на свете: дороже себя, мужа, даже денег! Неужто не мог пораскинуть мозгами и не гоняться за проклятой скотиной? Как будто некому больше!

– Откуда мне знать-то?

– И еще… зачем ты ходишь на работу с О'Брайеном? Разве Берни не велел тебе только контролировать О'Брайена и не мозолить глаза на стройке? Разве он не предупредил, чтобы ты не якшался с рабочими? Нет, тебе приспичило ехать туда и копаться в машинах. Берни лопнет от злости, когда узнает!

Я начал терять терпение.

– Шла бы ты подобру-поздорову! Ты мне не указ! Я буду разговаривать с Берни. А сейчас убирайся к черту!

– Придурок, я же предупредить тебя пришла! Глазом не успеешь моргнуть, как окажешься под колпаком у здешнего начальства. Тут слухи вмиг разлетаются. Так что держи наготове какую-нибудь басню. И жди в гости этого мерзавца Уэса Джексона. Он управляющий Эссекса. Остерегайся его! Такой востроглазый, что без ножа зарежет. Он из тебя все вытянет. И что ты здесь делаешь. И кто ты есть. И почему Берни не внес тебя в платежную ведомость. Наплети что-нибудь, иначе нам крышка. Понял?

– Нет. – Я посмотрел на нее в упор. – Не понял, и все это мне не нравится. Если ты…

Мы разом обернулись к окну – на звук подъехавшей к моему коттеджу машины.

– Вот и он… Уэс Джексон! – Пэм побелела, как первый снег. – Нельзя, чтобы он видел меня здесь. – Она в отчаянии огляделась вокруг, потом ринулась в ванную и заперлась изнутри.

Я остался один.

Глава 3

Уэс Джексон стоял на пороге моего домика, точно уменьшенный двойник Кинг-Конга, хотя, если разобраться, не такой уж и уменьшенный: ростом футов шесть с лишним, грудь колесом. На вид лет тридцати трех. Голова, без малейших признаков шеи, тыквой сидела на широких плечищах. Крошечные глазки, нос и рот едва не затерялись на бело-розовых просторах заплывшего жиром лица. Жгуче-черные волосы были коротко подстрижены. Массивные очки в черной роговой оправе немного увеличивали глаза цвета морской волны. Одет он был безупречно: синий клубный пиджак с какой-то затейливой эмблемой на кармашке, белые брюки, белая сорочка и галстук с крупной золотой булавкой.

– Мистер Крейн?

Крошечные губы сложились в подобие улыбки, а тем временем глазки, точно два гвоздика, обмакнутые в зеленоватую краску, искололи меня с головы до пят.

Я сразу понял: передо мной такой прожженный сукин сын, пробы ставить негде, и с ним надо держать ухо востро.

– Да, это я.

Он перенес свою тушу через порог и затворил дверь.

– Меня зовут Уэсли Джексон. Я веду дела мистера Эссекса.

Я чуть было не сказал, что рад за него, но вместо этого произнес:

– Вот как?

– Именно так, мистер Крейн. Миссис Эссекс просила меня зайти к вам и поблагодарить за то, что вы нашли ее лошадь.

– Как ее самочувствие?

Он продвинулся в глубь комнаты и медленно опустился в кресло. Кресло заскрипело под его тяжестью.

– Она сильно ударилась, но это вам известно и без меня. – Он покачал своей тыквовидной головой, и его лицо приняло скорбное выражение. – Да, могло быть и хуже. Легкое сотрясение, но ничего особенно серьезного.

– Ну и отлично. Когда я увидел, как она упала, то испугался, не сломала ли она позвоночник.

Он в ужасе зажмурился:

– К счастью, нет.

Джексон закинул одну ножищу на другую, и я, видя, что он устраивается надолго, сел на стул против него.

– Весьма находчиво с вашей стороны, мистер Крейн, что вы отправились искать лошадь. Никому не пришло это в голову. Она очень дорожит своей лошадью.

Я оставил это замечание без ответа и ждал, что будет дальше.

– Миссис Эссекс признательна вам.

Опять я промолчал.

Он залюбовался своими ухоженными ногтями и вдруг кольнул меня жестким взглядом:

– Вы работаете здесь, мистер Крейн?

Ну, думаю, началось. Этот толстомордый фискал берет быка за рога.

– Вроде того.

Он кивнул:

– Да. – Молчание. – Вас нет в платежной ведомости, мистер Крейн, а между тем вы утверждаете, что работаете у нас.

Я сделал невинное лицо.

– Этого я не говорил, мистер Джексон. Я работаю на полковника Олсона.

Он покусывал ноготь на большом пальце и не спускал с меня глаз.

– На полковника Олсона?

– Пожалуй, лучше объяснить все по порядку. – Я попробовал растопить лед честным, открытым взглядом в сочетании со скромной, извиняющейся улыбкой. Меня постигла неудача, да и вряд ли эту глыбу вообще можно было чем-нибудь растопить. – Мы с полковником Олсоном вместе служили в Сайгоне. Он летал на бомбардировщике. Я обслуживал его машину, – рассказывал я без тени волнения. – Вот узнал, что он работает у мистера Эссекса, а я как раз подыскивал место, ну и поскольку у нас с ним были хорошие отношения, я написал ему и попросил пристроить к себе. Он ответил, что, мол, сейчас пока ничего нет, но если я свободен, то нет ли у меня желания приехать и помочь ему со взлетной полосой. Работа, говорит, бесплатная, только за жилье и питание. Считай, как отпуск. А потом обещал поговорить с управляющим по кадрам насчет свободного места. Дома – скука. У меня еще оставались от армии деньги, хотелось побывать в Парадиз-Сити, очень хотелось повидать полковника Олсона… замечательный он человек, мистер Джексон, да вы и сами это знаете… ну и… вот я здесь.

Джексон кивнул несколько раз своей тыквой и прикрыл свиные глазки.

– Боюсь, полковник Олсон поступил неправильно. Он не имел права приглашать вас сюда, никакого права.

Я промолчал.

– Это грубое нарушение, – нахмурился он. – Вероятно, вам это невдомек. Каждый, кто работает у нас, застрахован. Что, если на полосе с вами произойдет несчастный случай? Вы сможете подать иск на какую угодно сумму, а нам и крыть нечем.

– Правда? – сыграл я наивного простака. – Ручаюсь, что полковнику Олсону это не пришло в голову, а мне и подавно.

Похоже, моя наивность больше пришлась ему по сердцу, чем открытый, честный взгляд, ибо уголки его плотно сжатых губ приподнялись, что скорей всего должно было означать улыбку.

– Охотно верю. Полковник Олсон хороший летчик, но никудышный бизнесмен. Чем же вы занимаетесь на строительстве?

– Работаю под началом О'Брайена. Ремонтирую бульдозеры. В бригаде никто не разбирается в двигателях.

Улыбка исчезла.

– Разве это не входит в обязанности О'Брайена?

– Он ведет взрывные работы. Полковник Олсон решил: если я займусь бульдозерами, мы сэкономим время. Насколько я понимаю, взлетную полосу нужно построить быстро.

– Я достаточно осведомлен о важности этого строительства. – По железным ноткам в его голосе я понял, что чересчур распустил язык.

– Не сомневаюсь, мистер Джексон. Просто я хотел объяснить.

– Нужно оформить вас как положено. Зайдите, пожалуйста, в отдел кадров, и вас внесут в штат бригады. Жалованье получите по обычным профсоюзным ставкам, и вас застрахуют.

– Благодарю за предложение, но я не стану этого делать. Видите ли, мистер Джексон, у меня отпуск. Такая работа меня не устраивает. Я люблю копаться в моторе, но не долго. Просто я помогал полковнику и делал это в охотку.

Мои слова ошарашили его. Он недоверчиво уставился на меня:

– Что же, вы не хотите работать у нас?

– В бригаде – нет. Я дипломированный авиаинженер.

От изумления у него брови едва не слились с прической.

– Дипломированный авиаинженер?

– Так точно. До Вьетнама я работал в «Локхиде».

Он снова принялся покусывать ноготь большого пальца.

– Понятно. – Помолчал, потом сказал: – Миссис Эссекс признательна вам, Крейн. Быть может, нам удастся подыскать вам место по специальности. Это вас устроило бы?

Я обратил внимание, что он опустил в обращении слово «мистер».

Меня вдруг осенило, что без понукания со стороны он не стал бы тратить на меня свое драгоценное время. «Миссис Эссекс признательна вам». Вот где зарыта собака. Красотка послала этого толстомордого фискала облагодетельствовать меня за то, что я нашел ее конягу. Это была только догадка, но я чувствовал, что попал в точку.

– Смотря какая работа и какая зарплата.

Джексон переложил ножищи. По его желчной физиономии я понял, что вызываю у него глухую ненависть, как мангуст у ядовитой змеи.

– Смогли бы вы обслуживать «Кондор XJ7»?

– Я авиаинженер высокой квалификации. Это значит, что я могу работать с любой машиной.

– Понятно.

Джексон был явно обескуражен. Иначе с чего бы ему снова перекладывать ножищи и грызть ноготь.

– Ну…

Он надолго замолчал, потом встал.

– Я должен подумать, что можно сделать. А вы хотели бы работать у нас?

– Я же говорю: смотря какая работа и какая зарплата.

Он прищурился:

– А сколько вы получали в «Локхиде»?

– Двадцать, но это было четыре года назад.

Джексон кивнул. Я не сомневался, что он свяжется с «Локхидом», но это меня не беспокоило. Четыре года назад в «Локхиде» я ходил в любимчиках. Я был уверен, что они подыграют мне.

– Сделайте одолжение, не появляйтесь больше на строительстве, – сказал он, направляясь к двери. – Чувствуйте себя как дома. Я передам управляющему по кадрам, что вы можете пользоваться всеми нашими услугами. Я должен переговорить с мистером Эссексом.

– Мне бы не хотелось, мистер Джексон, застрять здесь надолго без дела.

Он снова прищурился, будто рассматривал бактерию в микроскоп.

– Вы получите в свое распоряжение машину. Почему бы вам не поразвлечься в городе? – Я отчетливо видел, как противна ему эта роль. – Сходите в отдел кадров. Мистер Маклин выдаст вам на расходы. – Он плотно сжал губы, точно его заставили съесть лимон. – Таково желание миссис Эссекс.

– Очень любезно с ее стороны, – поблагодарил я с каменным лицом.

Джексон чинно шагнул за порог, влез в двухдверный «бентли» с шофером-негром, облаченным в темно-зеленую униформу империи Эссекса, и укатил восвояси.

Из ванной вышла Пэм. Она уставилась на меня выпученными глазами.

– Уму непостижимо! – выдохнула она. – Не знаю, что скажет на это Берни.

Занятый своими мыслями, я закурил.

– Джек! Берни будет в бешенстве.

Я покосился на нее. Она порядком мне надоела.

– Беги, детка. Мне надо подумать.

– Послушай!.. – начала было она, потемнев от злости.

– Делай, что тебе говорят. Уматывай. Мне надо подумать.

– Берни ошибся, – произнесла она дрожащим голосом. – Сделай ему одолжение. Убирайся к черту! Мы найдем кого-нибудь другого! Если ты действительно друг Берни, убирайся вон, и немедленно!

Я посмотрел ей в глаза.

– Никого вы больше не найдете, – сказал я, – так что закрой свой ротик, детка, и уматывай. Я уже здесь, и теперь пусть решает Берни. Я не спрашиваю, что вы задумали, но пока – я уже говорил – все это шито белыми нитками. Видно, Берни оказался не таков, каким я его считал. Придется ему помочь. – Потом я грозно рыкнул: – Чеши отсюда!

Она вышла, хлопнув дверью.

Я сидел, курил и думал.

Думал о роскошном теле, медно-рыжих волосах и огромных лиловых глазах – остальные женщины перестали существовать для меня.

Я зашел к управляющему по кадрам мистеру Маклину и застал его как раз перед уходом домой. Было семь часов вечера, однако его улыбка при рукопожатии показалась мне вполне искренней, если не считать, правда, что предварительно он окинул меня быстрым и таким же колючим взглядом, как Уэс Джексон.

– Ах да, мистер Крейн, – сказал он. – Я получил насчет вас указания от мистера Джексона. – Произнося имя Джексона, он понизил голос; я еще удивился, что он не преклонил колена. – Меня уполномочили передать вам конверт от «Эссекс энтерпрайзез» с наилучшими пожеланиями. – Он подошел к своему столу, порылся в бумагах и наконец протянул мне большой белый конверт. – Если вам нужна машина, обратитесь, пожалуйста, в наш транспортный отдел, он работает круглые сутки, возьмите что приглянется.

Я забрал конверт, поблагодарил, сказал, что машина не помешает, и Маклин проводил меня до дверей своего кабинета. Он показал, как найти транспортный отдел, пожал мне руку, и я ушел.

Знали обо мне и в транспортном отделе. Меня спросили, какую машину я хочу. Я ответил, что мне все равно, главное – небольшую. Мне выкатили «Альфа-ромео 2000», этот автомобиль меня вполне устроил, и я вернулся на нем к своему коттеджу.

В конверте оказалось пять стодолларовых банкнотов и пропуска в три кинотеатра, в казино, четыре ресторана, два клуба и три ночных клуба. На каждом пропуске стоял штамп: «„Эссекс энтерпрайзез“. На два лица».

Я застал О'Брайена уткнувшимся в телевизор. Его не пришлось долго уговаривать провести со мной вечер в городе.

Повеселились мы на славу: объездили все самые шикарные заведения, а потратился я только на чаевые.

На аэродром возвращались часа в два ночи слегка навеселе, и О'Брайен сказал:

– Теперь глаз не спущу с хозяйской кобылы. Черт! Ловко у тебя это вышло.

– Я отроду такой ловкий, – ответил я и, поскольку мы уже приехали, выпроводил его из машины, потом отправился к себе, разделся и нырнул в постель.

Перед сном я еще пораскинул мозгами. Так долго продолжаться не может, решил я. Милости миссис Эссекс хватит ровно на неделю, а то и меньше. Это обыкновенная прихоть очень богатой женщины. Перво-наперво следует выслушать предложение Олсона. Тогда и решу, как быть: связываться с ним или попытаться обратить прихоть очень богатой женщины в нечто более надежное.

Ты достаточно пьян, сказал я себе, чтобы помечтать. И я снова вспомнил ее: рыжие волосы, лиловые глаза, прикосновение. Воздушный замок? Все равно что достать с неба луну? Устаревшее выражение. Люди уже добрались до Луны. А чем я хуже?

Меня разбудил рев идущего на посадку самолета. Я бросил мутный взгляд на часы у кровати, они показывали 10.15. Я подскочил к окну и увидел в пыльном мареве только что приземлившийся «кондор». Значит, вернулся Лейн Эссекс, а с ним и Берни.

К месту посадки уже мчались джексоновский «бентли» и три джипа. Я решил, что Олсон еще не скоро доберется до меня, и принял душ, побрился, оделся и позвонил в бюро обслуживания. Несмотря на изрядные возлияния накануне, я проголодался.

Я заказал вафли, яичницу с ветчиной и кофе.

Мужчина, принимавший у меня заказ, разговаривал так, словно я делал ему одолжение.

– Через десять минут, мистер Крейн, ни минутой позже.

Я поблагодарил его, освежил лицо лосьоном и уселся в кресло в ожидании завтрака. Мне чертовски понравились почет и уважение, которыми меня окружили, однако насчет постоянства такого отношения я не заблуждался.

Завтрак прибыл через восемь минут – я засек время.

После завтрака я почитал газету, которую принесли заодно с едой. То и дело за окном громыхало, стало быть, О'Брайен продолжал взрывные работы.

В полдень мне надоело ждать. Олсон, вероятно, был занят, и я решил съездить в город и воспользоваться одной из кредитных карточек. Я уже пошел было к двери, как зазвонил телефон.

– Мистер Крейн? – спросил холодный и отрывистый женский голос.

– Допустим, а что?

Молчание. Воображаю, как у нее вытянулась физиономия.

– Вас вызывает мистер Джексон. За вами придет машина… через двадцать минут.

Я рискнул поломаться:

– Через двадцать минут я буду в городе. Передайте это мистеру Джексону, – и повесил трубку.

Только я закурил, как снова раздался звонок.

– Мистер Крейн? – На сей раз в ее голосе звучало беспокойство.

– Да. Еще немного, и вы не застали бы меня. В чем дело?

– Не будете ли вы так любезны, чтобы дождаться машины? Мистер Джексон хотел бы побеседовать с вами.

– Так-то лучше, детка, – сказал я, – только вот какое дело, нет у меня настроения сейчас беседовать с вашим мистером Джексоном… с утра пораньше, – и повесил трубку.

Уставясь в потолок, я курил, и ждал, и прикидывал, не переборщил ли, но тотчас вспоминал слова: «Миссис Эссекс признательна вам». Спустя минуту зазвонил телефон.

– Да?

– Мистер Крейн, пожалуйста, не отказывайте. – Она уже умоляла меня. – Это миссис Эссекс хочет встретиться с вами.

– Что же вы сразу не сказали?

– Миссис Эссекс просит вас приехать. Не могли бы вы оказать такую любезность? Машина послана.

– Буду ждать, – ответил я и, помолчав, добавил: – Вот что, детка, в следующий раз не разговаривайте со мной таким заносчивым тоном. Я этого не люблю.

Через десять минут к домику подкатил джексоновский «бентли». Шофер-негр с поклоном и улыбкой распахнул передо мной дверцу. Я сел в машину, и мы помчались на всех парах.

Двое охранников у выезда с аэродрома поприветствовали меня взмахом руки. «Бентли» пронесся вдоль берега, потом свернул в горы, полого возвышающиеся над городом. Я откинулся на спинку сиденья, обитого натуральной кожей, и думал о ней.

Согласен… воздушный замок, но иногда в жизни должны быть и воздушные замки… а иначе как выжить человеку в мире, полном жестокости и безумия?

Мы подъехали к поместью Эссексов. Двое охранников в темно-зеленой форме открыли ворота. Мы миновали их и промчались четверть мили по дороге, обсаженной деревьями, цветущими кустарниками и розами.

«Бентли» подкатил к парадному подъезду, этакому вычурному, богатому сооружению из стекла и витых решеток. У дверей поджидал толстый седовласый дворецкий английской наружности. Он улыбнулся мне снисходительной улыбкой, на какую способны только англичане:

– Прошу вас, мистер Крейн.

Я пошел за его широкой спиной по просторному коридору, сплошь увешанному современными картинами, не иначе как подлинниками.

Наконец, пройдя двойные стеклянные двери, мы оказались в обширном внутреннем дворике под крышей из увиолевого стекла для защиты от зноя слабых и изможденных трудами хозяев, а также орхидей и высаженных в ящики разноцветных бегоний. Посреди этой роскоши бил огромный фонтан, и вода падала в столь же огромный бассейн, в котором лениво нежились тропические рыбы.

Тут я увидел ее.

Она возлежала в кресле на колесиках с подголовником и пышными желтыми подушками. Немного поодаль сидел Уэс Джексон, вроде бы с мартини в руках.

При моем появлении во дворике Джексон всколыхнулся и встал.

– Проходите, мистер Крейн, – проговорил он и улыбнулся, точно выжал лимон на живую устрицу. Я обратил внимание, что снова стал для него «мистером». Он повернулся к ней: – Вы ведь знакомы, миссис Эссекс. Мне нет нужды представлять вас.

Она подняла глаза и протянула мне руку. Я шагнул вперед, пожал протянутую руку, горячую и сухую.

– Вам лучше?

– Спасибо, терпимо. – Лиловые глаза присматривались ко мне. Я готов был биться об заклад, что в целом свете нет более яркой, соблазнительной, более шикарной женщины, чем эта. – Здорово я шлепнулась, да? – улыбнулась она и указала на стул рядом с собою: – Присаживайтесь, мистер Крейн.

Я сел, и тотчас откуда ни возьмись появился японец в белом.

– Что будете пить, мистер Крейн? – спросил Джексон.

– Кока-колу с пивом.

Джексон с японцем обомлели. Оба уставились на меня, разинув рот. Этот ответ я придумал по пути.

Миссис Эссекс рассмеялась:

– В жизни не слыхала про такой напиток.

– В это время дня я ничего другого не пью. Спиртное употребляю только после заката.

Помявшись, японец ушел.

Джексон хотел было вернуться к своему стулу, однако миссис Эссекс щелкнула пальчиками.

– Ну, ладно, Джексон, у вас наверняка дел невпроворот.

– Да, миссис Эссекс.

Не удостоив меня взглядом, он проворно и бесшумно исчез с глаз долой.

– Не люблю толстых мужчин, – проговорила она, – а вы?

– Он тощ, в глазах холодный блеск,[1]1
  Шекспир У. Юлий Цезарь. Акт I, сцена 2. (Перевод М. Зенкевича.)


[Закрыть] – ответил я. – Предпочитаю тощим толстяков.

Она кивнула:

– Так вы читаете Шекспира?

– Я провел три года на аэродроме в десяти милях от Сайгона. От моего предшественника по жилью, который получил в лицо заряд шрапнели, мне достались шекспировские пьесы и альбом порнографических фотографий. В свободное время я смотрел фотографии и почитывал пьесы.

– А что вам нравилось больше?

– Спустя некоторое время фотографии утратили притягательность, а старина Уильям по-прежнему манил.

Вернулся японец с запотевшим бокалом кока-колы и поставил его на столик рядом со мной, точно освободился от «адской машины». Он отступил и замер.

– Правильно приготовлено? – спросила она.

– Отлично. – Пробовать смесь я не стал. – Это была шутка.

Она щелкнула пальчиками, и японец испарился. Это ее щелканье произвело на меня сильное впечатление. Интересно, подумал я, не настанет ли время, когда я буду повиноваться этому знаку.

– Шутка?

– Пофасонил для самоутверждения. Мы ведь к богатству непривычные… а так хоть Джексона сбил с панталыку.

– Очаровательно, – рассмеялась она. – Джексона вы действительно озадачили.

Я вынул смятую пачку сигарет:

– Закурите моих или у вас золоченые?

– Я не курю. – Помолчав, добавила: – Мистер Крейн, с вашим появлением я словно вдохнула свежего воздуха.

Я закурил.

– Очень рад. Раз уж дошло до комплиментов, позвольте сказать, что я впервые встречаю такую яркую женщину, как вы.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и она повела бровью.

– Благодарю вас. – Молчание. – И спасибо, что нашли Борджиа. Ни одна бестолочь на аэродроме не додумалась до этого. Никогда не поверю, что вы не ездили верхом. Вы управились с Борджиа, как опытный наездник.

– Очередная шутка, – улыбнулся я. – Такой уж я человек, миссис Эссекс… шутник. В Сайгоне я почти все время проводил в седле, когда бывал свободен от службы.

– А также от Шекспира и порнографических фотокарточек.

– Вот-вот.

– Вы хотели бы работать у нас? – Она выпалила вопрос, точно сделала боксерский выпад.

Я ждал его и заранее приготовил ответ:

– Не могли бы вы уточнить, что значит «у нас»?

Она нахмурилась:

– Разумеется, в «Эссекс энтерпрайзез»!

– То есть под началом мистера Джексона? – Я внимательно посмотрел на нее. – На мгновение мне показалось, вы предлагаете работать лично у вас.

Как я и рассчитывал, мои слова смутили ее. Она попыталась выдержать мой взгляд, но отвела глаза.

– Я спрашивала Джексона, не можем ли мы предложить вам что-нибудь интересное. Он начал бубнить про какие-то сложности, но он вечно все усложняет.

– Представляю. – Я увидел, что она оправилась от смущения, и улыбнулся. – Крайне признателен, миссис Эссекс, особенно за приглашение сюда. Ведь я всего-навсего нашел вашу лошадь, однако если бы вы подыскали мне работу здесь… – Конец фразы повис в воздухе. – Я хочу поговорить с полковником Олсоном. Если честно, то работать у мистера Джексона не доставит мне удовольствия, а я большой охотник до удовольствий. – Я встал. – А теперь щелкните пальчиками, и я исчезну, как исчезают все.

Наши глаза встретились, и вдруг в ее взгляде мелькнуло то особенное выражение, какое бывает у женщин, когда они испытывают влечение к мужчине. Я знал на своем веку много женщин и ни с чем не спутаю это выражение. Непостижимо, но оно было, а потом исчезло, будто светофор переключился с зеленого света на красный.

– До свидания, мистер Крейн.

– Пока. – Я умолк и словно окунулся в ее бездонные лиловые глаза. – Понимаю, что ничего не выгадаю от своего признания, но хочу, чтоб вы знали: сейчас я смотрю на самую красивую женщину в мире.

С этими словами я удалился со сцены.

«Бентли» доставил меня обратно на аэродром, а Берни Олсон так и не объявился. Я надеялся, что в доме хотя бы оставлена записка, но никакой записки не нашел.

Было уже начало второго, и я проголодался. Позвонил в бюро обслуживания и попросил накормить меня.

– Сегодня превосходное фирменное блюдо, мистер Крейн: молочная ягнятина с приправами и гарниром. Распорядиться, чтобы принесли?

Я милостиво согласился и повесил трубку.

На обратном пути я думал о миссис Эссекс. Неужели мне померещилось то выражение в ее глазах? Не думаю, однако трудно было представить, что женщина с ее положением могла позариться на парня вроде меня. Ладно, допустим, она в самом деле положила на меня глаз, но и это ничего не значит. Такая женщина не станет рисковать замужеством с Лейном Эссексом. Может, у нее и крутится в голове мыслишка на мой счет, но мысли – это одно, а поступки – совсем другое. И все-таки до чего хороша! За одну только ночь с ней я отдал бы два года жизни, я знал: ее ночь стоит того.

Вскоре принесли еду, и я утолил голод. Часы показывали уже 14.23. Я поднес к сигарете огонь, и в это время раздался телефонный звонок.

– Привет, Джек! – Звонил Олсон.

– Привет.

– У тебя есть машина?

– Есть.

– Найдешь дорогу к тому кафе?

– Запросто.

– Давай встретимся там через полчаса?

– Идет.

Он повесил трубку.

Так, подумал я, смяв в пепельнице сигарету и поднимаясь из кресла, сейчас все узнаем. Я вышел из коттеджа и сел в «альфа-ромео» под гул далекой канонады. О'Брайен все не унимался.

На дорогу до кафе у меня ушло двадцать минут. В тени под деревом стоял белый «ягуар». Я припарковал «альфу» рядом и по скрипучим ступеням поднялся на веранду. Олсон сидел, потягивая кофе. Он махнул мне, я подошел и сел за его столик. Появилась та же самая девушка и улыбнулась мне. Я заказал кофе.

– Ну, Джек, ты, говорят, разгулялся тут вовсю, – начал Олсон, когда ушла девушка. – Похоже, ты позабыл армейские привычки быстрее, чем я думал.

Девушка принесла кофе и ушла.

– То есть?

– Ты разучился выполнять приказы, – рявкнул он командирским тоном, который вызвал у меня раздражение.

– Сам ведь сказал, что здесь не армия. Знаешь, Берни, я не собираюсь оправдываться. Ты меня вытащил сюда, поставил на липовую работу, ничего не объяснил. Мне пришлось действовать по обстановке. Если ты мной недоволен, скажи, и я отвалю домой.

Он попробовал усмирить меня грозным взглядом, но у него ничего не вышло. Он отвел глаза. Я заметил, как лицо его покрылось испариной.

– Да ладно, наверно, все не так уж плохо, просто я хотел, чтобы ты не слишком высовывался. Говорят, ты попал в милость к миссис Эссекс. – Он потупил взгляд и поводил ложечкой в чашке. – Может, оно и к лучшему. Рассказывают, ты был у нее в гостях сегодня утром.

– Твоя агентура работает оперативно.

Он вымучил улыбку:

– Джек, пойми меня правильно. Дело нешуточное. Я полагаюсь на тебя. Мне нужна твоя помощь.

– Слушай, Берни, до этой минуты ты все делал не так. Какого черта ты не рассказал мне про свою затею, как только я приехал, а пудрил мозги взлетной полосой? Вот рассказал бы, тогда не заварилась бы эта каша.

– Я не мог. Кендрик настоял на предварительном знакомстве с тобой. Такой тип… родной матери не доверится. А потом пришлось лететь с шефом в Нью-Йорк – это уж непредвиденный случай.

– Кендрик? Тот жирный педик? А он каким боком в этом замешан?

– Он финансирует операцию.

Я закурил.

– Ладно, Берни, может, все-таки объяснишь?

Он поиграл ложечкой, положил ее на блюдце, снова взял, постучал о край чашки.

– Да. – Помолчал, спросил: – Помнишь мой последний вылет в Сайгоне? Помнишь, еще бомбили аэродром и расколошматили твою хибару?

– При чем тут это?

– При том. Помнишь, я предложил тебе перебраться ко мне? – Берни отложил ложечку, отодвинул недопитый кофе, потом снова придвинул его к себе. – Помнишь, я спал на кровати, а ты на кушетке?

– Помню.

Берни надолго умолк, затем заговорил ровным голосом:

– Джек, ты разговаривал во сне. Трое стариков менял. Никогда не забуду твое бормотанье в ту ночь. Позже, когда мне приспичило сорвать большой куш, и у меня родился этот план, и я понял, что мне понадобится первоклассный специалист, я подумал про тебя. – Он снова отложил ложечку и посмотрел мне в глаза. – Я решил: раз ты мог из-за пяти тысяч убить трех стариков, то за четверть миллиона ты сделаешь и не такое. – Он отер потное лицо. – Я прав?

Я отпил кофе.

– Как сказать, Берни. Четверть миллиона – неплохие деньги, но в Сайгоне мне ничего не грозило… а что мне грозит здесь?

– Тоже почти ничего. Об этом даже не стоит тревожиться. Сейчас главная загвоздка в тебе. Я понимаю совершенное тобой там, в Сайгоне. Мы вообще не считали вьетнамцев людьми. Убийство старика вьетнамца в боевых условиях – это я могу допустить, но тут такое дело… словом, если засыпемся, нас обоих упрячут надолго. Но в том-то и штука, что дело верное. Я думал над ним не один день и считаю, что на девяносто пять процентов успех обеспечен.

– В принципе, такая вероятность удачи меня устраивает, – заметил я.

– Н-да. – Он снова принялся поигрывать ложечкой. – Мне нужно знать, Джек, как ты относишься к этому предложению.

– Ну так, может, расскажешь? Тогда и узнаешь.

Он покачал головой:

– Не могу, пока не дашь своего согласия. Если я расскажу тебе наш план, а ты умоешь руки… куда нам тогда деваться?

Я посмотрел на него в упор.

– Другими словами, ты боишься, что я не стану держать язык за зубами.

Он отвел глаза.

– В этом деле я не один. Либо ты соглашаешься, ни о чем не спрашивая, либо мы не столкуемся.

– В Сайгоне ты разговаривал со мной иначе. Вслепую я не играю. Либо ты доверяешь мне, либо нет. Это мое последнее слово.

Мы хмуро уставились друг на друга, но неожиданно он улыбнулся, и у меня отлегло от сердца. Вот так же, бывало, он улыбался мне всякий раз перед боевым вылетом.

– Извини, Джек. Ладно… слушай. Если откажешься, я даю тебе три тысячи, ты едешь домой, и как будто ничего не было… идет?

– По рукам.

– Уже год, как я работаю на Эссекса. И он, и его жена сидят у меня в печенках. Здесь нет никакой перспективы. Эта работа состарила меня. Да что говорить, ты и сам видишь. Летчиков кругом – завались. Эссекс в любую минуту может избавиться от меня. Вот я и задумался. – Олсон устремил взгляд на песчаную дорогу, убегающую к далекому морскому берегу. – Теперь что касается Пэм. Когда я принял аэродром, она уже работала здесь второй стюардессой. Тебе, возможно, трудно это понять. У нас с ней очень нежные отношения. Да, ей нужны мужчины, так заведено в природе. Тут я ничем помочь не могу, но мы в самом деле очень много значим друг для друга, и на ее похождения я смотрю сквозь пальцы. – Он достал носовой платок и вытер вспотевшие ладони. – Как-то вечером мы ужинали в «Л'Эспандоне», у Пэм там кредит, и она познакомила меня с Клодом Кендриком. Ты виделся с ним. Кендрик не только владелец доходной картинной галереи, но еще и крупнейший скупщик краденого на всем побережье. Скупает все подряд, что бы ни продавали. За кофе я разговорился о новом самолете Эссекса. Знаешь, Джек, машина что надо. Она обойдется миллионов в десять. Такая…