Текст книги "Легко приходят – легко уходят"

Глава 4

Грузовик взобрался на крутой холм, потом начал спускаться в долину – плоскую, как тарелка, засыпанную песком, блестевшим под солнцем.

– Вот, – сказал Джонсон, – это и есть мои родные места.

Я увидел маленькое бунгало, пару низких сараев, три бензоколонки. На другой стороне шоссе стояла хижина. Все строения были покрашены в небесно-голубой цвет. Белый песок и голубые домишки.

– Та, дальняя хижина будет твоей. В ней я родился, мой старик соорудил ее собственными руками. Бунгало же я построил после его смерти. Чтобы жить здесь, нужно незаурядное мужество, это место уединенное и суровое. Мне посчастливилось найти женщину, которая делит со мной эту жизнь. Без нее пришлось бы туго. Мы дежурим каждую ночь. Ты увидишь, сколько раз нам приходится подниматься. Грузовики переваливают через гору по ночам – ночью легче ездить, прохладнее, и всегда останавливаются здесь для заправки. Если мы трое начнем дежурить по очереди, ночи перестанут быть такими изнурительными, во всяком случае, для нас с Лолой.

Мы спустились в долину. Жара нахлынула так внезапно, что я мигом стал мокрым.

– Чувствуешь? – Джонсон, казалось, гордился жарой. – Но ночью по-настоящему прохладно. – Он положил руку на гудок и дал два длинных сигнала. – Вот удивится Лола, когда увидит тебя. Она вечно твердит мне, что не нуждается в помощнике. Ты знаешь этих итальянцев, они чертовски экономны. Такие уж они есть. Я и сам бережлив. Но моя жена – святители небесные! – куда бережливее. «Зачем нам здесь еще один человек? – говорит она. – Ведь мы же справляемся». – Джонсон покачал головой. – Но мой возраст… Я ведь немолодой. Когда-то я работал по семнадцать часов в сутки, копил деньги, но никогда не имел от них никакого удовольствия. Для чего делать деньги, Джек? Скажи мне, для чего ты их делаешь?

– Чтобы получить независимость, – сказал я, приноравливаясь.

– Точно, – Джонсон улыбнулся. – Прежде всего – независимость. Что ж, об этом я позабочусь. Теперь, в пятьдесят пять лет, я хочу немного отдохнуть. Если ты будешь здесь, мы с Лолой время от времени сможем ездить в Вентворт. Твоя помощь нам будет кстати.

Но в его голосе прозвучала нотка сомнения, и это заставило меня внимательно посмотреть на него. Он говорил как человек, который не вполне верит своим словам.

Мы проехали мимо большой вывески:

СТАНЦИЯ «ВОЗВРАТА НЕТ» ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЕТ!

ЗДЕСЬ ПОСЛЕДНЯЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАПРАВИТЬСЯ НА 165 МИЛЬ!

ЗАКУСОЧНАЯ. РЕМОНТ. СМАЗКА.

Станция обслуживания была яркой и веселой. Дорога здесь выложена по краям белыми камнями. Возле бензоколонки клумбы с самыми разными цветами. За ними – длинное низкое строение, наверное, закусочная. Дальше находилось бунгало: голубые окна и кремовая дверь.

– Приятное место, – сказал я.

Джонсон просиял.

– Рад слышать это от тебя! А вместе мы сможем сделать его еще лучше. У меня полно планов, но до сих пор все приходилось делать одному.

Он открыл дверцу машины и выпрыгнул. Я вылез вслед за ним.

Единственное, что меня удивило: нас никто не встречал. Услышав сигналы и шум машины, жена должна была появиться на крыльце. Но ее не было. Прибытие Карла Джонсона, казалось, никого не взволновало, и я отметил это.

Джонсон был спокоен. Он подтолкнул меня к хижине:

– Иди прямо туда. Тебе надо умыться и побриться. – Его дружеский толчок чуть не свалил меня с ног. – Ты голоден? Я что-нибудь приготовлю. А ты займись собой. Когда оправишься, приходи в закусочную.

Я пошел по дорожке к хижине. Открыл дверь. Передо мной была уютная, хорошо обставленная гостиная. В углу стоял телевизор. К гостиной примыкала крошечная спальня. Я разделся и прошел в ванную. Мытье и бритье не отняло у меня много времени. Я вернулся в спальню и посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене. Все-таки усы меняют лицо. Я все еще боялся, что за мной охотятся. Если в газетах и были мои фотографии, то теперь меня вряд ли кто узнает.

Я вышел на порог. Длинная извилистая дорога исчезала среди холмов, а с обеих сторон ее расстилалась пустыня – голая, горячая и безлюдная. Это давало мне чувство безопасности. Полиция, должно быть, ищет меня в Окленде или в одном из других больших городов. Я был вполне уверен, что ей ни за что не придет мысль искать меня здесь.

Я направился в закусочную. Возле стойки стояло десять табуретов, а у стены – пять столиков для тех, кто хотел поесть не торопясь. Бутылки с пивом и содовой, под стеклянными колпаками – пироги: вишневый, яблочный, ананасовый… Там были также салфетки, приправы, ножи и вилки. Все безупречно чистое. На одной из стен висело меню, написанное четким и аккуратным почерком:

«Сегодня в ассортименте:

Жареный цыпленок

Телятина

Бифштекс

Пироги с фруктовой начинкой».

Через полуоткрытую дверь донесся запах жареного лука, от которого у меня потекли слюнки. Только я собрался войти и заявить о себе, как услышал голос Джонсона.

– Но, послушай, Лола… Ты не должна так много работать. Я знаю, что творю. Этот парень позаботится о делах, а мы с тобой сможем пару раз в неделю съездить в Вентворт. Я не люблю, когда ты ездишь туда одна. Не дело для женщины ходить в кино без мужчины, да еще в таком городе, как Вентворт.

Ему ответил резкий голос:

– Не вижу ничего странного…

Лола говорила с сильным итальянским акцентом.

– Ты замужняя и порядочная женщина. А в Вентворте есть парни…

– Ты хочешь сказать, что в Вентворте я провожу время с кавалерами, так?

– Конечно же, нет. Я просто говорю, что это нехорошо. Джек поможет нам, и мы будем ездить в Вентворт вместе.

– Я знаю одно: посторонних здесь быть не должно! Тысячу раз говорила тебе об этом!

– Я помню, но ты не права. Нам нужна помощь. Сколько раз ты вставала прошлой ночью? Шесть, а может, семь? Ты должна спать спокойно. Парень даст нам спокойный сон и свободу. Разве ты этого не хочешь?

– Сколько раз я должна тебе говорить? – Ее голос был сердитым и взволнованным. – Я не хочу здесь чужаков. Кроме того, ведь не задаром же он будет работать? С каких это пор ты начал разбазаривать деньги?

Меня обеспокоила ее интонация. Лола говорила мстительно и очень зло.

– Да перестань же вопить! Давай дадим ему срок. Если он тебе не понравится, что ж, тогда избавимся от него. Но мне кажется – ты оценишь Джека. И хватит об этом. Как насчет поесть?

– Почему ты считаешь, что ему можно доверять? А не думаешь ли ты, что, пока мы будем в Вентворте, он хапнет наши деньги и удерет? С каких это пор ты стал таким доверчивым?

Пора бы дать знать о моем присутствии. Я на цыпочках вернулся к двери и стукнул ею, потом, тяжело ступая, подошел к прилавку.

– Кто-нибудь есть здесь?

Сердитые голоса тотчас смолкли. Джонсон вышел из кухни. Его толстое добродушное лицо было красным, а в глазах читалась растерянность.

– Это ты?

Он глянул на меня немного встревоженно. Но понемногу стал успокаиваться и обрадовался, когда рассмотрел, что я выгляжу довольно прилично.

– Хорошо. Ты нашел в хижине все, что тебе нужно?

– Все отлично. – Запах жареного лука буквально сводил меня с ума. – И здесь тоже здорово! Ну и живете вы, мистер Джонсон!

Хозяин в ответ кивнул, но без особой гордости. Я понимал, что он все еще взволнован.

– Да, здесь неплохо. – Глаза его смотрели мимо меня. – Я думаю, ты хочешь поесть. Пойду посмотрю чего….

– Не беспокойтесь обо мне, мистер Джонсон. Скажите, где что лежит, и я справлюсь сам.

– Подожди, я поговорю с женой.

Он был так растерян, что мне даже стало жаль его. Джонсон снова пошел на кухню. В это время пыльный «Паккард» остановился возле бензоколонки, и шофер нажал на гудок. Джонсон вернулся.

– Разрешите, я займусь машиной? – мне не терпелось себя проявить.

– Я сам, не спеши. Успеешь еще приняться за работу, когда поешь.

Хозяин вышел, а я услышал шум за спиной и оглянулся через плечо. В дверях стояла женщина. Я повернулся к ней. Миссис Джонсон с любопытством уставилась на меня.

Ей было лет тридцать. Холодные зеленые глаза и кожа цвета слоновой кости. Густые рыжие – тициановые, волосы небрежно заколоты, рот слишком велик, а губы толстоваты… Нет, не красавица. Скорее самка – чувственная, привлекающая мужчин. И меня тоже. На миссис Джонсон был белый накрахмаленный, плотно облегающий халат. И, вполне очевидно, ничего под халатом. Это обстоятельство меня взволновало больше всего.

Мы стояли друг против друга молча. Вошел Джонсон, хмыкнул и представил нас. Лола кивнула – только блеснули зеленые глаза. Джонсон стоял с робким видом, поглаживая подбородок и переминаясь с ноги на ногу.

– Джеку надо поесть, – сказал он наконец. – Принеси ему что-нибудь, Лола.

Бесстрастным голосом жена ответила:

– Конечно.

И пошла на кухню. Округлые тяжелые бедра красиво двигались – я видел это. Халат не скрывал, а, наоборот, подчеркивал формы. Я схватил бумажную салфетку и вытер лицо: пот лил с меня градом.

– Жарковато, а? – спросил Джонсон с широкой улыбкой.

Я попытался улыбнуться в ответ, но лицо выдало гримасу.

Это был один из самых лучших обедов в моей жизни. Лола принесла с кухни две большие тарелки со спагетти и крупными кусками телятины. Она по-прежнему молчала.

Пока мы с Джонсоном обедали, я начал расспрашивать хозяина, в чем будут конкретно заключаться мои обязанности.

Ему хотелось, чтобы я взял на себя гараж и бензоколонки – с тем чтобы они с Лолой могли полностью заняться закусочной. В мои обязанности также будут входить ремонтные дела. Ну и, конечно, ночные дежурства. Я должен, кроме всего, следить за чистотой станции.

– Ты будешь занят, Джек, – сказал он. – Но здесь нет развлечений, одна жара.

Я хотел быть занятым по горло. Я знал, что, если начну болтаться без дела, все мои мысли окажутся на кухне, рядом с миссис Джонсон. Должно быть, она так действовала на всех мужчин.

После обеда мы вышли на улицу, и хозяин показал мне, как действует бензоколонка; объяснил, что делать, если подъедет клиент, познакомил с тарифами на масло и бензин. Потом он попросил меня помочь разгрузить машину.

Солнце, слава Богу, скрылось за холмом, и стало прохладнее. Я был рад немного размяться. Мы грузили лом, и Джонсон заговорил о том, что его беспокоило:

– Знаешь, Лола терпеть не может, когда ей возражают. Я же говорил тебе, она всегда была против того, чтобы кто-то здесь работал. Почему? Не знаю. Одна из тех дурацких мыслей, которые женщины вбивают себе в голову. – Он искоса посмотрел на меня. – Не принимай это близко к сердцу. Пару дней жена, может быть, и будет дуться, а потом привыкнет.

Я молчал. Да и что я мог сказать… Мы выволокли из кузова весь лом; хозяин был очень сильным человеком.

– Ты считаешь, она очень красивая женщина? – неожиданно спросил Джонсон.

– Да, пожалуй.

Он вытащил пачку сигарет и предложил мне. Мы закурили.

– Знаешь, как мы с ней встретились? Два года назад она сошла с автобуса и захотела перекусить. В то время я чувствовал себя очень скверно. Две недели как умерла жена, я пробовал самостоятельно готовить и должен признаться, кулинар из меня никакой. Лола спросила яичницу с ветчиной. Смешно помнить такие детали, верно? Я помню также, что на ней было зеленое пальто. Автобус стоял двадцать минут. Все пассажиры столпились возле стойки, требуя сандвичей, пирогов, яичницы с ветчиной и так далее. Я же просто сбился с ног. Вдруг Лола каким-то образом оказалась за прилавком и принялась всех обслуживать. Я увидел, что она знает дело, и позволил ей распоряжаться. До отъезда автобуса каждый был накормлен. И тогда… В общем, произошла та же история, что и с тобой. Я сказал Лоле, что если она ищет работу, то может найти ее здесь. Как и ты, Лола не колебалась. Автобус ушел без нее. Я предоставил ей хижину, эту самую. Она проработала у меня две недели, потом я задумался… – Джонсон посмотрел на меня простодушными голубыми глазами. – Я знал, что не следует ей здесь жить одной. Приезжая за бензином или перекусить, шоферы хихикали. Они решили: случилось то, чего совсем не было. Как-то вечером я заговорил с Лолой. Я спросил, нравится ли ей здесь и не одиноко ли. Она ответила, что нравится. И тогда с ходу я предложил ей выйти за меня замуж. У меня были резоны, Джек. Во-первых, в моем лице Лола получала надежного защитника. И, во-вторых, ей останется это дело. Так мы и поженились. Конечно, Лола для меня молода. Это обстоятельство поначалу мучило меня. Когда мужчины моего возраста женятся на молодой женщине, им приходится запастись терпением. Да… Теперь она будет дуться пару дней, но работу не оставит. Одно из ее огромных достоинств – это умение работать. Я никогда не видел таких трудяг, как Лола.

Подняв облако пыли, показался автомобиль. Он остановился возле бензоколонки. Это прервало наш разговор.

Я обслужил первого клиента: заправил машину бензином и маслом, проверил покрышки, протер стекла. Пока я работал, Джонсон стоял у двери и смотрел за тем, как я это делаю.

Водитель машины был толстым и старым. Пока я занимался машиной, он сидел и ковырял спичкой в зубах. Я подумал, что неплохо бы уговорить его поесть.

– Направляетесь в Тропика-Спрингс?

– Да.

– Это займет около трех часов. Вы приедете не раньше десяти. Не хотите ли поесть? У нас лучший биф-хаш в округе.

Он заморгал.

– Биф-хаш? – И посмотрел на часы. – Нет, думаю, это долго. Я тороплюсь.

– У нас все горяченькое. И есть еще отличные фруктовые пироги.

– Вот как? – Он заинтересовался. – Что ж, о'кей. Раз все готово, я попробую.

Водитель вышел из машины.

– Куда идти?

Я указал на закусочную.

– Вы проверили прерыватель?

– Я смогу это сделать, пока вы будете есть.

Он скрылся в доме, а ко мне, улыбаясь от уха до уха, подошел Джонсон.

– Хорошо, Джек. Ты умница. Я помогу тебе с прерывателем.

Пока мы возились, подъехал черный «Кадиллак». Я подошел к нему, чтобы заправить бензином. В машине сидели мужчина и женщина, запыленные и усталые.

– Нельзя ли здесь умыться? – спросил мужчина, вылезая из машины.

– Конечно, можно, идите налево. Если вы хотите поесть, то телятина и спагетти ждут вас. Итальянская кухня! Вы не найдете ничего лучшего и в Тропика-Спрингс.

Мужчина поднял брови.

– Держу пари, что это будет старая лошадь и веревка.

– Напрасно вы так думаете, – сказал я весело. – Вам не попасть в Тропика-Спрингс раньше десяти часов. А спагетти у нас настоящие.

– Я умираю с голоду, – сказала женщина, вылезая из машины. – Почему бы нам не поесть, милый?

– Как хочешь. Я и сам не прочь.

Через десять минут подъехали два больших черных «Бьюика» с компанией в десять человек. Я занимался машинами и одновременно в поэтических выражениях описывал жареного цыпленка. Последнее обстоятельство проезжающих сильно взволновало.

Видя такой оборот, Джонсон направился в закусочную помочь жене.

Подъехала пара грузовиков. Оба шофера пошли в закусочную за ветчиной с яйцами. Потом появился «Ягуар» с парнем и девушкой. Я рассказал им о спагетти и напомнил, как долго они будут еще голодны. Клюнули!

Прибежал Джонсон:

– Джек, телятина кончилась. Остался только цыпленок, так что не перебарщивай, предлагая еду.

Я уставился на него.

– Вы хотите сказать, что еда кончается?

– Вот именно. Обычно мы продаем не больше трех-четырех обедов за вечер. Но с твоим умением зазывать клиентов ушло уже пятнадцать обедов.

– Это плохо?

– Это замечательно, – Джонсон хлопнул меня по плечу, – просто я не ожидал, что кто-нибудь будет так активно рекламировать мои закуски. Завтра я приготовлюсь. Мы с Лолой поедем в Вентворт и отоваримся. – Он дружески подмигнул мне. – У нас осталось много ветчины и яиц. Посмотрим, что можно с этим сделать.

И вернулся в закусочную.

Легковых машин поубавилось, зато стали подъезжать грузовые. Предлагать еду шоферам грузовиков не имело смысла: они и так знали, что им было нужно. Наконец часам к десяти движение успокоилось. Я зашел в закусочную. Двое шоферов ели пироги у стойки, Джонсон мыл и вытирал посуду. Бренчал музыкальный аппарат. Лолы нигде не было, но я слышал ее возню на кухне.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Джонсон покачал головой.

– Все в порядке, ты и так сделал достаточно. Иди спать, Джек. Сегодня мой черед дежурить. Твой – завтра.

Он указал в сторону кухни и сморщил нос:

– Жена все еще дуется, но это скоро пройдет. Завтра начнешь в восемь часов, о'кей?

– Конечно.

– Завтракать приходи сюда. И знаешь, Джек, я бы хотел, чтобы ты так же был доволен своей работой, как я своей.

– Мне здесь все очень нравится, мистер Джонсон. Ладно, если дел нет, пойду и завалюсь спать.

Я порядком устал, но мой мозг работал слишком активно и не давал уснуть. Я все время думал о миссис Джонсон. Я понимал, что это нехорошо, но никак не мог выкинуть ее из своей головы. Кровать стояла как раз напротив окна, и с того места, где я лежал, мне открывался вид на бунгало.

Прошел час, я силился заснуть, и вдруг в одном из окон зажегся свет. Я увидел ее, стоявшую посреди комнаты. Она курила сигарету, выпуская дым через нос. Постояв так некоторое время, быстрым движением швырнула окурок на пол. Потом вытащила шпильки, и густая волна рыжих волос покрыла плечи. Это было восхитительно. Я сел, подавшись вперед и не сводя с женщины взгляда. Мое сердце колотилось. Лола была в двадцати ярдах…

Она села за туалетный столик и расчесала волосы. Подошла к кровати, откинула одеяло. Потом задвинула штору.

Мой рот пересох. Света в доме напротив уже не было, но я еще долго сидел, глядя на бунгало. Только тогда, когда на заправку подъехал чей-то грузовик и Джонсон вышел к нему, я снова лег спать. Я немного спал в эту ночь…

Глава 5

Когда утром, в 7.45, я вошел в закусочную, Лола возилась у стойки. На ней были алые шорты и что-то наподобие желтого лифчика. В этой одежде она выглядела просто здорово.

– Доброе утро, миссис Джонсон, – сказал я, – не могу ли я вам помочь?

– Когда я захочу, чтобы вы помогли, я скажу об этом сама, – отрезала она.

– Конечно, – согласился я. – Я не хотел вас обидеть.

– Если вам хочется есть, идите на кухню.

Она наклонилась над прилавком, вытирая пыль. Я видел глубокую впадинку между ее грудей. Лола подняла глаза.

– На что это вы так смотрите?

– Не знаю…

Я запнулся и, обойдя стойку, направился на кухню.

Джонсон сидел за столом. Перед ним лежали кучки банкнотов и монет, стояла кофейная чашка; тарелку и нож он отодвинул.

– Входи, Джек, – кивнул мне хозяин. – Хочешь яиц с ветчиной?

– Только кофе, – и взялся за кофейник, стоящий на плите.

– Как только соберемся, мы с Лолой поедем в Вентворт. Вчера у нас был самый удачный день за все время: пятнадцать обедов! Джек, я тебе добавлю пять процентов от ресторанных чеков. Что ты на это скажешь?

– Прекрасно, мистер Джонсон.

– В Вентворте я куплю тебе комбинезон для работы. Нужно что-нибудь еще?

– Да, кое-что из одежды, но я думаю, что лучше сделать покупки самому.

– Завтра можешь взять машину и съездить в город. Я дам тебе аванс в счет ресторанных денег. Ну как?

Он прямо светился.

– Это было бы отлично. Огромное спасибо.

Джонсон выложил передо мной пять купюр по двадцать долларов.

– Итак, завтра ты едешь в Вентворт, – он откинулся на спинку стула. – Как ты думаешь, нельзя ли что-нибудь сделать с этим генератором, который мы вчера привезли? Мне кажется, он смог бы еще поработать.

– Я взгляну.

– Мы поедем через час и вернемся в середине дня. Справишься один?

– Почему бы и нет.

Я выпил кофе, закурил сигарету и вышел из закусочной. Лола накрывала пироги стеклянными крышками. Она стояла ко мне спиной. Эти плечи, эти волосы, узкая талия и бедра… Во мне закипала кровь. Лола, должно быть, знала, что я смотрю на нее, но не оглядывалась.

Я вышел на утреннее солнце, взял метлу и стал подметать вокруг бензоколонок. Два грузовика остановились для заправки. Я долго уговаривал шоферов позавтракать, но они спешили.

Закончив с уборкой, я занялся генератором. На полке нашел банку со средством против ржавчины и принялся за работу.

Через час пришел Джонсон.

– Мы уезжаем, Джек.

– Не беспокойтесь, мистер Джонсон, все будет в порядке.

– Как генератор?

– Дел тут много, но генератор, похоже, заработает.

Я вышел вслед за ним из сарая.

Рыжеволосая Лола любила все зеленое. Сейчас она была в плотно натянутом на груди ослепительно изумрудном платье. Я уставился на нее и не мог оторваться.

Джонсон подтолкнул меня.

– Выглядит, как настоящая леди! Сколько стиля, а?

– Вы правы.

– Ну что же, пока.

Я смотрел, как они отъехали. Потом закурил сигарету и постоял, озираясь. Местечко подходящее, как раз для меня. А Лола – именно та женщина, с которой я бы хотел делить его.

Я вернулся в сарай и продолжил работу. Но перед глазами стояла Лола в желтом лифчике и шортах, и эта картина мешала мне сосредоточиться.

Я трудился около часа, пока прямо к сараю не подъехала машина – старый запыленный «Шевроле». Из него вышел высокий худой мужчина в годах. К ногам его жалась собака с печальными глазами. На мужчине были поношенные брюки с пузырями на коленях, вокруг грязной шеи краснел платок, затянутый на груди узлом, на голове красовалась соломенная шляпа, выгоревшая на солнце. У него был длинный нос и тонкие губы. Но глаза под серыми кустистыми бровями смотрели твердо и проницательно. Что-то в нем не понравилось мне. Недоверчивый, подозрительный взгляд вызвал в моей памяти полицейских… Мы долго смотрели друг на друга.

– Чем могу быть полезен? – спросил я, сделав над собой усилие, чтобы не утратить вежливости.

Он прислонился к двери сарая, заложив пальцы в карманы брюк. Собака сидела рядом, внимательно глядя на меня.

– Может быть, вы мне скажете, где Карл Джонсон и кто вы такой и что здесь делаете?

– Мистер и миссис Джонсон уехали в Вентворт. Я – Джек Патмор, помощник.

– Вот как? Вы хотите сказать, что Карл нанял вас помогать ему?

– Именно.

– Так-так… Никогда бы не подумал, что он сделает это.

Взгляд его маленьких глаз все время блуждал по мне, перебегая с полинявшей рубашки на заношенные брюки, а оттуда – на стоптанные башмаки.

– Тем более что жена против. А она против, я знаю.

Он сморщился, продолжая покачивать головой.

– Я его свояк. Меня зовут Рикс. Джордж Рикс.

Я догадался, что он был братом покойной миссис Джонсон. Долг вежливости был исполнен, и я отвернулся, продолжив работу над генератором.

– Вы сказали, что его жена уехала вместе с ним в Вентворт?

– Да.

– И вы здесь один?

– Именно так.

Он придвинулся и задышал мне прямо в затылок.

– Держу пари, что Карл купил эту штуковину за бесценок, как металлолом. Меня даже не удивит, если я узнаю, что ему заплатили, чтобы он ее увез.

Я ничего не ответил: этот человек начинал действовать мне на нервы.

– Карл умеет обделывать такие делишки. Он смотрит на кусок железного лома и видит, какую пользу сможет извлечь, тогда как другой парень не видит ничего, кроме железного хлама. Держу пари, что он заставит этот генератор работать снова. Да, Джонсон ловок, когда речь идет о металле. Но когда дело касается людей, он чертовски глуп.

Я молча работал.

– Что вы думаете о его жене? – спросил Рикс.

Я был рад, что стою к нему спиной и он не видит моего лица. Этот вопрос застал меня врасплох.

– Она в порядке. – Я как раз добрался до главного болта и начал отвинчивать его.

– В порядке? Вы так думаете? Держу пари, что она не хочет, чтобы вы были здесь. Она никого не хочет видеть. Даже меня. Никогда не думал, что Карл окажется таким дураком и женится на какой-то бродяжке. Приехала неизвестно откуда и уедет неизвестно куда. Ничего не скажешь, проходимка! Своего не упустит. Все, что ей нужно было сделать, так это повилять перед ним своей задницей. И не думайте, что вы останетесь здесь надолго. Нет, она велит Карлу избавиться от вас. И знаете, почему?

Я уже справился с собой.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – я повернулся и смотрел на Рикса в упор. – Меня наняли только помогать в работе.

Рикс ухмыльнулся, показав желтые зубы.

– Да, да, вы мне говорили. Она боится, что Карл с кем-нибудь подружится. Она охотится за его деньгами. Я знаю. Я наблюдал, вам не понадобится много времени, чтобы разобраться в ее фокусах. Она охотится за его деньгами, и это все, о чем она думает. Он копил деньги годами, всегда был бережлив и не тратил зря ни одного цента. Хотя, когда нужно, он щедрый, но с этой бродяжкой, которая следит за каждым его движением, ему не представляется возможности быть щедрым. До того, как она сюда приехала, я был здесь желанным гостем. Теперь, когда я приезжаю, она дуется. Запирает дверь спальни! Карл очень расстраивается, что не может лечь к ней в постель. Хитрая бестия, знает, чем берет. Если муж сделает что-то такое, что ей не по нутру, дверь спальни оказывается на замке. Вы долго не продержитесь. Она вообразит, что и вы охотитесь за его деньгами, и быстренько устранит конкурента.

Я сел на корточки и стал рассматривать гайки. Одна из них была испорчена. Я положил гайки в банку с бензином, потом пошел за тряпкой, чтобы вытереть руки. Рикс следил за каждым моим жестом, но мое лицо было непроницаемо. Я видел, что мое безразличие его начинает бесить.

– Откуда ты приехал, дружище? – спросил он внезапно каркающим голосом.

– Издалека.

– Как же ты вышел на Карла?

– Встретился с ним в Литл-Крик.

– Вот как! Искал работу?

– Точно.

– Что ж, – он отодвинулся от двери сарая. До сих пор собака сидела неподвижно, а теперь она встала и выжидающе посмотрела на хозяина. – Я не хочу отрывать тебя от работы. Только одолжу кое-какой инструмент. Я всегда беру у Карла то, что мне нужно.

Он обошел все полки с инструментами.

– Так-так…

Отложил два гаечных ключа и молоток… Потянулся за дрелью. Я не выдержал:

– Извините, мистер Рикс, но я не могу позволить вам взять эти инструменты.

– Что такое, дружок?

– У меня нет разрешения мистера Джонсона. Он не давал никаких указаний. Пока его нет, за все отвечаю я. Приезжайте, когда мистер Джонсон будет дома.

Рикс словно не слышал. Он взял дрель с полки и потянулся за ножовкой.

– Ты только подумай, дружок: я же его свояк, я же совсем другое дело.

С меня было достаточно.

– Извините, мистер Рикс, но инструменты я вам не дам, – решительно произнес я.

Он уставился на меня, глаза злобно замигали. Собака, как бы предчувствуя неприятности, начала пятиться назад.

– Послушай, дружок, ты же не хочешь так быстро потерять свою работу. А? Если я скажу Карлу…

– Говорите, – сказал я. – А инструменты оставьте здесь.

– Понятно.

Лицо его изменилось, выдавая натуру гадкую и подлую. Собака потихоньку потрусила к машине.

– Хм… Теперь вас здесь уже двое. Уж не охотишься ли ты за его деньгами, как эта бродяжка? Может быть, она пустит тебя в свою постель?

Кровь бросилась мне в голову. Я схватил Рикса и дал такого пинка, что голова чуть не слетела с плеч. Рикс пожелтел, скукожился.

– Убирайтесь отсюда! – заорал я. – Слышите!

– Ты за это ответишь, – прошипел он. – Я скажу Карлу…

– Вон!

Рикс повернулся и торопливо зашагал к машине, захлопнул в ярости дверцу и был таков.

Как Джонсон отнесется к моему поступку? Чем ответит на жалобу Рикса? Я, по крайней мере, мог первым объяснить инцидент Джонсону, что Рикс говорил о Лоле, я знал, Джонсону не понравится. Об этом надо молчать.

Они вернулись в середине дня. Помогая хозяину разгружать багажник, я рассказал ему, что здесь был Рикс и пытался взять инструменты.

Джонсон улыбнулся.

– Ты поступил совершенно правильно. Мне следовало предупредить тебя. Этот парень порой доводит меня до бешенства. Я не позволяю ему таскать вещи отсюда – он не возвращает их. Это самая назойливая попрошайка на всю округу. Когда была жива моя первая жена, Рикс вечно терся здесь. Он приходил поесть, заправлял машину бензином, брал мои инструменты, занимал деньги у жены – просто с ума сводил. А Лола сразу же дала ему отставку. Я не видел Рикса пару месяцев, но теперь он, видимо, взялся за старое. Не разрешайте ему ничего брать в мое отсутствие.

Итак, оплошности я не допустил. Но с Риксом обошелся круто – когда-нибудь он мне это припомнит.

Прошло три недели.

Я лежал на кровати и смотрел в окно, перебирая в памяти дни, проведенные здесь, на станции «Возврата нет».

Фарнворт казался забытым сном, чем-то совершенно нереальным. Что касается Лолы… Она заговаривала со мной только в случае необходимости, но скорее всего примирилась с моим присутствием.

Я по-прежнему находил ее волнующей и притягательной, однако ничего не предпринимал, чтобы добиться благосклонности. Я слишком уважал и любил Джонсона. Он был из тех немногих людей, которые мне нравились. Со временем я проникся к нему еще большей симпатией. Очень простой, безыскусный в обращении, добрый, порядочный, сильный и открытый – Джонсон покорил меня. Мы прекрасно поладили. Вскоре я заметил, что хотя он и обожал Лолу, но очень нуждался и в мужской компании. Карл любил поговорить о своей прошлой жизни, о своих увлечениях. Все это Лолу не волновало.

У Джонсона были хорошие руки. Вместе мы привели в порядок генератор, и Карл продал его одному фермеру за сто пятьдесят долларов. Совершив сделку, он радовался, как ребенок.

– Сто тридцать долларов чистой прибыли, Джек! Вот это я называю делом!

Однажды вечером, когда Лола ушла спать, мы с хозяином сидели на веранде закусочной. Джонсон внезапно разоткровенничался.

– Знаешь, что я собираюсь сделать через пару лет, Джек? Я собираюсь объехать вокруг света. Когда я подготовлюсь, то продам станцию, и мы с Лолой отправимся в путешествие. Три года пути, не пропуская ничего! И все первоклассное: отели, транспорт, обслуживание…

Я уставился на него.

– Но это должно стоить кучу денег.

– Да. – Он помолчал. – Я все подсчитал: это должно стоить примерно шестьдесят тысяч долларов. Ну, понадобится еще одежда, выпивка… Я думаю, что по крайней мере сто тысяч долларов уйдет. Что же, они у меня есть. Последние тридцать лет я был бережливым. Кое-какой капитал я, конечно, попридержу, чтобы начать все сначала, когда мы вернемся.

– Вы хотите сказать, что у вас есть сто тысяч долларов, мистер Джонсон?

– Да. – Он широко улыбнулся мне. – У меня есть система, Джек. Я никому не говорил об этом, но мы с тобой друзья и, я знаю, друзьями и останемся. Тридцать лет я с успехом добывал деньги из металлолома, вот из этого барахла, что лежит в сарае. Такой у меня талант. Я получал эти деньги сразу наличными, и налоговые инспекторы не знали о них. Видишь ли, я веду две приходные книги. В одну – вношу цифры по бензоколонке и закусочной, в другую – записываю сумму прибылей от лома. Вторая книга сказала мне, что сорван куш в сто тысяч долларов.

– Сто тысяч из лома и ржавчины?!

– Да. Если бы с этих денег брался налог, то ничего подобного не было бы. Но я работал так, что эти налоговые ищейки не почуяли даже запаха купюр. Эти деньги – для меня и для Лолы, для путешествия вокруг света.

Я вдруг вспомнил: Рикс говорил мне, что Лола вышла за Джонсона замуж только ради его денег.