Текст книги "Ночной звонок"

Джеймс Хедли Чейз
Ночной звонок

Глава 1

Парни, которые собирались посмотреть на смерть Весси, столпились у стойки. Их было много, и все они были чем-то напуганы. Я вошел в бар, когда они разливали напитки в бокалы. Заметив меня, ребята издали нечто вроде стона.

– О, смотрите, кто пришел! – воскликнул Барри. – Сама сенсация пожаловала в наш дом.

Барри Хадсон был неплохим парнем, но голова у него забита черт знает чем. Я заказал себе хлебной водки и махнул им рукой:

– Привет, ребята! Держу пари, ваше настроение скоро изменится.

Им не очень-то понравились мои слова, и они угрюмо меня окружили. Хадсон ткнул меня пальцем в грудь, двое из парней толкнули. Все они были пьяны, и я сделал вид, что не заметил их грубости.

– Послушай, друг, – произнес Хадсон, с трудом сфокусировав свой взгляд на моем лице. – Здесь собрались только по приглашению. У тебя нет шансов. Будь человеком, убирайся отсюда.

Я глотнул хлебной водки и показал свою карточку:

– Мальчики, я не только ваш друг, но и еще коллега. Остаюсь с вами до конца.

Хаккеншмидт из «Глобуса» сдвинул шляпу на затылок.

– Чего ты приперся так рано? – спросил он. – Тебе и так всегда везет.

Его жирное лицо было похоже на рыхлый датский сыр.

Я кивнул:

– Знаю, ты груб. Лучше явиться рано, чем поздно, как сказала одна моя знакомая стюардесса, обнаружив меня в своей постели.

Хадсон отставил свой бокал и взглянул на часы.

– Крайний срок – двенадцать ноль-ноль, – объявил он.

Хаккеншмидт сжал свой бокал, и тот развалился на части.

– Не надо волноваться, – заметил я, задумчиво взглянув на него.

Он вытащил пачку соломинок из стаканчика, тщательно примерился, разломал одну пополам, а потом укоротил одну из половинок на глазах присутствующих. Проделав эту процедуру еще с несколькими соломинками, разломив их так же пополам, Хаккеншмидт сжал все в кулаке и протянул нам.

– Ты не учел меня, – сказал я, пристально глядя на него.

– Да? – Хаккеншмидт облизнул свои жирные губы и глумливо уставился на меня. – Я думал, что ты не будешь в этом участвовать.

Я наклонился, подобрал соломинку и протянул ему:

– Возьми, будь хорошим мальчиком.

Мы посмотрели друг на друга, и он все-таки взял. Надо же, этот мягкотелый червяк возомнил себя крутым!

Одна из соломинок была короче других, и тот, кто ее вытащит, сможет услышать последние слова Весси. Я мысленно пожелал им всем неудачи.

Первым тянул Хадсон, но короткой ему не досталось. Затем тащили еще трое, и с тем же успехом. Подошла моя очередь. Я знал, что мне достанется самая короткая, и не глядя отбросил соломинку в сторону. Остальные с удивлением уставились на меня.

– Опять повезло, – бросил Хадсон.

– Кому-то должно везти, – скромно улыбнулся я. – Не беспокойся, ты все узнаешь.

Я взглянул на часы: одиннадцать двадцать. Еще хватит времени на выпивку. Ребята вокруг меня пили с таким видом, будто умереть придется именно им. На улице нас ждали три машины, которые должны были отвезти нас в тюрьму. Мы с Хадсоном и Хаккеншмидтом уселись в первую, туда же втиснулись еще двое.

– Ник, почему ты заинтересовался этим делом? – спросил Хадсон, когда мы уже поехали.

– А почему бы и нет? – усмехнувшись, отозвался я. – Весси наделал много шума, не так ли?

Хадсон осторожный парень, но ему меня не провести.

– Я подумал, что неплохо взглянуть на приговоренного. В любом случае смерть в газовой камере для меня новинка.

– Ты не много потерял, не так ли? – сказал Хадсон.

Я кивнул:

– Я тоже так думаю.

– Ты полагаешь, это сделал Весси? – поинтересовался Хадсон.

– А ты? – снова усмехнулся я.

Хадсон тихо проворчал:

– Послушай, парень, если за этим что-то кроется, расскажи. Я ведь всегда делился с тобой информацией. Полагаю…

– Хватит, – сухо сказал я. – Откуда, черт возьми, известно, он это сделал или нет? Суд обвинил его, не так ли?

– Меня не интересует, что думает суд. Я спрашиваю, что думаешь ты.

– Я никогда не думал об этом, – торопливо промолвил я. – Просто жду, когда что-нибудь случится.

– О’кей, приятель, – ухмыльнулся Хадсон. – Подождем, пока тебе что-нибудь понадобится.

Мы подъехали к тюрьме в одиннадцать сорок. У ворот уже ожидали другие свидетели. В тусклом свете фонаря вновь прибывающие неторопливо и как-то неловко вылезали из своих машин и стекались к воротам. Все делали вид, что не знают, зачем они здесь собрались. Мы присоединились к ним. В одиннадцать сорок пять ворота тюрьмы отворились.

Пара копов внимательно проверила наши карточки и сделала на них какие-то отметки. После случая во время казни Снайдера власти боялись, что кто-нибудь решит пронести и передать преступнику оружие и тот учинит в камере побоище. Копы проверили всех без исключения.

Затем нас повели по лабиринтам коридоров, каждый из которых заканчивался металлическими воротами. Прежде чем мы подходили к следующим из них, предыдущие с лязгом закрывались за нашими спинами.

Нас провели гуськом в серое мрачное здание, и мне показалось, что мы выглядели как профессиональные преступники. В камерах было темно и тихо, и наши шаги гулко раздавались в тишине. Пройдя по коридору с низким потолком, мы снова оказались на улице.

«Дом смерти» находился в дальнем конце огромного тюремного двора. Мы миновали катафалк, припаркованный напротив «дома смерти», и некоторые из нас при виде этой повозки задумались о своей очереди предстать перед Богом. «Дом смерти» имел два входа. Один вел в коридор к газовой камере, другой – в маленькое помещение, где сейчас сидел Весси.

Поблизости не было других строений. «Дом смерти» одиноко ютился в углу двора, где заключенные обычно играли в футбол.

– Кто пойдет на «последнее слово»? – спросил охранник у двери.

Я выступил вперед и поднял руку.

– О’кей, ждите здесь.

Остальные отправились в коридор и стали рассматривать окна газовой камеры. Хадсон уходил последним. Проходя мимо меня, он шепнул:

– Держи себя в руках, приятель.

Обстановка действовала мне на нервы, и я даже не смог ухмыльнуться в ответ.

Газовая камера представляла собой стальной восьмиугольник с окнами со всех сторон. Из камеры тянулась вверх стальная труба, по которой выходил газ после казни.

Узкий проход, в котором скрылись остальные парни, вел к небольшой площадке с другой стороны камеры. С того места, где стоял я, можно было видеть через окно и саму камеру, и парней, смотрящих через одно из окон на меня. Они помахали мне руками, в ответ я поднял оба больших пальца вверх – парни смотрелись как компания мартышек, сбившихся в кучу за стеклом в зоопарке.

Я заглянул в камеру. Она была в ширину не более пяти футов, и в ней ничего не было, кроме стального стула с ремнями, стоящего в самом центре. Снизу подходила труба для подачи газа. Я не смог долго смотреть на камеру, так как стало казаться, что это меня должны туда посадить. Я решил посмотреть на Весси и направился к нему. Он сидел в одних трусах и курил сигарету.

Я повернулся к стражнику:

– Значит, вы его раздели? Или он сам так захотел?

Охранник кинул беглый взгляд на смертника.

– Мы всегда раздеваем, – охотно отозвался он. – Газ скапливается в складках одежды, и потом ее невозможно использовать.

– А как в случаях с женщинами? – спросил я охранника.

Он усмехнулся:

– Их это не шокирует.

Весси был рослым мрачным парнем с тяжеловатым печальным лицом. Я думал, что в ожидании смерти он будет проявлять беспокойство, но никаких следов страха на его лице я не обнаружил. Только угрюмый вид, безжизненный взгляд, но никакой паники. У него в камере находился низенький, толстый капеллан, бормотавший молитвы. Весси изредка поглядывал на него и молчал, время от времени облизывая губы. По его лицу было заметно, что ему чертовски надоело бормотание капеллана.

Услышав за спиной чьи-то шаги, я вздрогнул от неожиданности. Это был начальник тюрьмы. Он быстро прошел по коридору, даже не взглянув на меня. Его лицо покрывала зеленоватая бледность.

– О’кей, – тихо сказал он охраннику.

Весси был ладным мужчиной, но сейчас побледнел и не смотрел на меня.

Охранники открыли дверь камеры. Весси посмотрел на них, потом на меня. Я старательно избегал его взгляда, но затем подумал, что надо как-то подбодрить его, и подмигнул. Это было глупостью с моей стороны, но мне хотелось показать свое сочувствие. Охранник дотронулся до плеча Весси, и тот встал. Он был в наручниках и нервно перебирал браслеты на запястьях, но на ногах стоял тверже, чем я. Капеллан продолжал бубнить свои молитвы. Я догадывался, что думает об этом Весси: ни одна из них не может спасти нас от смерти.

Начальник тюрьмы торопливо прочитал приговор. Я видел, как пот струится у него по вискам.

Затем он прохрипел:

– Какие будут ваши последние слова?

Это было как раз то, ради чего я сюда явился, поэтому шагнул поближе к Весси. Краем глаза я мог видеть, как парни на той стороне прильнули к стеклу и пристально смотрели на нас. Весси внимательно посмотрел на меня.

– Ты не прав, парень, – сказал он. – Я этого не делал. – Голос его звучал спокойно и твердо. Охранник взял его за руку, но Весси отстранился, продолжая смотреть на меня. – Выясни все, Мейсон. Это дело рук Лу Спенсера. Найди его… Это был Лу… Ты слышишь?

Весси провели в газовую камеру, усадили на стул и стали привязывать ремнями. Я хотел было записать слова, но передумал.

Весси крепко привязали к стальному стулу. Все это время, – а это заняло примерно 55 секунд, – он пристально смотрел на меня. Я кивнул, пытаясь подтвердить, что сделаю все, что смогу. Весси наконец понял, что привлек мое внимание, и расслабился.

Охранник принес газовые баллончики и стал прикреплять их к трубкам под стулом. Начальник проверил ремни. Один ремень крепился вокруг грудной клетки, по два – на руках и по одному – на каждой ноге. Начальник тюрьмы положил руку на плечо Весси и сказал, не глядя на него:

– Все произойдет быстро. Сохраняй глубокое дыхание, и ты ничего не почувствуешь.

Мы вышли из камеры. Весси остался один.

Охранник запер огромную стальную дверь, и мы стали смотреть в окно. Прошло десять секунд, но мне они показались вечностью. Я чувствовал, как бешено бьется сердце. Весси поднял голову и безнадежно посмотрел в окно. Он понимал, что конец близок.

Начальник тюрьмы крутил рукоятку, которая, очевидно, дистанционно открывала газовые баллоны. Я был рад, что не я это делаю. Мой взгляд был прикован к его руке, на которой постепенно напрягались мышцы. Затем начальник тихо вздохнул со свистом сквозь сжатые зубы и резким движением опустил рукоятку вниз. Я заглянул в камеру.

Из-под стула начал подниматься белесый туман. Весси, видимо, почувствовал запах газа. Он дернулся, напрягся, отклонил голову назад и изогнулся всем телом, пытаясь спастись от ядовитых паров, но ремни крепко его держали. Я видел, как он пытается задержать дыхание. Этим он только вредил себе. В конце концов он не сможет более сдерживаться и задохнется. В это время Весси вздохнул слишком большую дозу газа и вдруг закричал: «Нет! Нет!». Из камеры не доносилось ни звука, но по его искаженному багровому лицу было понятно, что он кричит. Крик как будто оглушил нас, и нам всем стало жутко. Я вцепился в стальной болт двери – это добавило мне мужества.

Весси задыхался, ловил ртом воздух и пытался освободиться от своих оков. Я мечтал о пистолете, чтобы покончить с его мучениями.

Пришел доктор, встал рядом со мной и стал смотреть на секундомер. Тридцать секунд… Тридцать пять… Весси все еще задыхается. Сорок пять секунд – голова Весси откинулась назад. Доктор отметил время на бланке. Весси оставался неподвижным.

Потом голова бессильно поникла, тело дернулось в последней конвульсии и обмякло. Его длинные черные волосы закрыли глаза. Я мог видеть, что мускулы на его животе все еще продолжают сокращаться. Прошло три минуты.

Врач знаком показал, что можно открывать дверь. Я почувствовал, что к горлу подкатывает горький комок, и отступил от окна.

Появились остальные парни во главе с Хадсоном. Все они выглядели напуганными и немного печальными.

– Что он сказал? – спросил Хадсон, подойдя ко мне. – Ты неверно себя ведешь. Я от тебя ничего не скрывал.

– Что?! – рявкнул Хаккеншмидт. – Этот тип не желает поделиться информацией?

– Весси сказал: «Ты не прав, парень. Я этого не делал». И все.

– И все? Он что-то еще говорил.

Я покачал головой:

– Это все.

Они отправились звонить в редакции, а ко мне подошел начальник тюрьмы.

– Я бы не принимал всерьез его слова насчет Спенсера, – тихо произнес он.

– Вы не верите последним словам смертника? – удивился я.

Начальник покачал головой:

– Ну… Я предпочел бы забыть все это.

Я надвинул шляпу на глаза и спросил:

– Вы слышали о парне с деревянной ногой, который играл в пинг-понг?

– Да, – коротко ответил начальник.

– А я считаю, такое вполне могло быть, – уверенно произнес я и вышел.

Глава 2

Я направился в комнату для прессы в Главном управлении полиции, надеясь найти одного парня, с которым хотелось поговорить. Он оказался на месте.

Сизый дым клубился по комнате. Четверо играли в карты, в углу на диване спал Мо Экки. Он был самым некрасивым парнем, каких я когда-либо видел. Невысокий, с грязными сальными волосами, спадавшими на уши. При своем рождении он наверняка напугал акушерку до икоты. Но Экки был очень неглупый парень.

Я придвинул к дивану стул, уселся и начал будить Экки. Увидев меня, он сразу встал.

– Тебе обязательно надо было разбудить меня?

– Извини, но мне надо поговорить с тобой.

Экки пригладил волосы:

– О чем? Держу пари, ты вновь намереваешься эксплуатировать мои извилины.

Я покачал головой:

– Нет. Мне нужно знать твое мнение.

Экки закрыл глаза:

– Они уже казнили Весси?

– Да, – удивленно ответил я.

– Что же тебя внезапно встревожило? – спросил Экки, не поднимая глаз.

– С чего ты взял, что я встревожен?

– Так тебя ничего не волнует?

– Я пришел спросить тебя кое о чем, а не отвечать на вопросы.

Экки открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.

– Так в чем дело, братец? Что-то связанное с казненным?

Я закурил и некоторое время молчал.

– Не думаю, что это сделал Весси, – наконец произнес я.

Экки широко раскрыл глаза:

– Он уже мертв, не так ли? Забудь об этом.

– Но ведь Ричмонд, – начал я, тщательно обдумывая свои слова, – кажется, имел больше врагов, чем Весси.

– Да, у него было больше врагов, чем у кого бы то ни было. Ричмонд негодяй и получил по заслугам.

– И еще была женщина, повешенная за убийство, не правда ли? Но ее никто не слушал.

Экки пожал плечами.

– Там было много женщин, – равнодушно заметил он. – Что волос на голове.

– Кто она была? – мягко поинтересовался я.

– Послушай, Ричмонд мертв, Весси мертв… они были мерзавцами… Поэтому… забудь обо всем.

– Почему, черт побери, все хотят забыть это? Послушай, Мо. Тебе что-то известно? Давай рванем ко мне и потолкуем.

Экки покачал головой:

– Как только ты уйдешь отсюда, я усну.

Я пожал плечами:

– Дома целая бутылка хлебной водки.

Экки поспешно вскочил на ноги и закричал:

– Почему же ты сразу не сказал? Где моя шляпа?

По дороге Экки болтал о футболе. Он не разбирался в спорте, но любил делать вид, что знает и интересуется всем на свете. Я не перебивал его.

Дома я усадил его в кресло, поставил перед ним бутылку и стаканы.

– Прежде чем идти дальше, Мо, – начал я, – открою тебе свои карты. Мне необходима помощь, и я хочу, чтобы ты мне помог.

Экки усмехнулся, но ничего не сказал.

– Мне обещали десять грандов, если разберусь в деле Весси.

– Кто обещал тебе шуршики? – резко спросил он.

Я покачал головой:

– Секрет. Десять грандов – большие деньги, и я уже знаю, что в деле Весси что-то не так. Похоже, что все было подстроено.

Экки заметно встревожился.

– Тебе лучше бросить свою затею, Ник, – печально вымолвил он. – Можешь попасть в большую беду.

– Расскажи все, что знаешь.

Он на мгновение задумался. Через минуту я понял, что получу от него любую помощь.

– Ларри Ричмонд был президентом компании «Маккензи корпорейшн», – медленно начал Экки, не сводя с меня глаз. – Акции этой компании держат очень многие. Большие люди – шишки в экономике и промышленности.

Я наклонился вправо за бутылкой и долил ему водки.

– Не лезь в грязь, Ник.

– Рассказывай!

– Может быть, ты думаешь, что в этом нет ничего страшного? Ричмонд лично совершал сделки с людьми, снабжая их акциями. Эти акции никогда не были в свободной продаже. Понимаешь, кем был Ричмонд в обществе? Он ходил и делал намеки, и многие покупали акции. – Экки помолчал, уставившись в стакан. – Если теперь, после смерти Ричмонда, откроется что-нибудь новое, у всех этих деятелей будут неприятности.

Я не торопил его. Для меня только что сказанное было новостью, и я предпочитал пока помалкивать.

Экки поднял голову:

– Даже мой босс имеет эти акции. Он приказал мне не лезть в это дело. Мы ничего не знали, но считали, что «Маккензи корпорейшн» – какая-то липа и за ней кроется грязная игра. Ребята, получающие от них деньги, боялись раскрыть рот.

– Какая игра?

– Кто знает? – Экки пожал плечами. – Возможно, тут вообще ничего нет. Но похоже, что за этим стоит что-то опасное.

– Весси был связан с ними?

Экки кивнул:

– Конечно. Некоторым он не нравился, но за ним стоял Ричмонд. Парень был связан с фирмой. Они не могли защищать Весси, не разоблачив себя, и сделали его козлом отпущения. Весси совершил убийство, вот и все. А теперь забудем об этом.

– Кто такой Лу Спенсер? – небрежно поинтересовался я.

Экки кинул на меня быстрый взгляд:

– Спенсер был правой рукой Ричмонда. Теперь он занял его место.

– Выходит, Ричмонда прикончил Лу Спенсер?

Экки побледнел.

– Я бы не стал утверждать, – осторожно ответил он.

– О’кей, Мо. Благодарю за информацию.

Экки встал.

– Надеюсь, ты не полезешь в гадюшник? – спросил он, но по его глазам я понял, что он мечтает о моем участии в этой истории.

– Может быть, поработаем вместе, – предложил я. – Что бы ни случилось, деньги получишь. Кстати, ты слышал, что Ричмонд отбил у Весси девчонку? И что именно поэтому Весси пришил его? А?

– Был такой слух, – подтвердил Экки.

– Кто она, Мо?

Экки нахмурился:

– Француженка, проститутка. Ее спрятали от суда. Андре или что-то в этом роде, но свои называли ее Блонди.

– Профессиональная проститутка?

Экки кивнул:

– Конечно! Весси обожал таких.

– Хочу повидать ее. Может быть, смогу что-нибудь разузнать.

– Не знаю, где она живет, но раньше по ночам красотка ошивалась в «Хоча-клубе».

Я хлопнул его по спине и подтолкнул к двери, но Экки остановился и повернулся ко мне:

– Ладно, парень, я ухожу. Но скажи, кто тебе предложил десять грандов?

– Моя тетя Белла, – бросил я, закрывая дверь.

– Ты имеешь в виду дочь тети Фанни?

Закрыв дверь и убедившись, что Экки ушел, я достал вторую бутылку хлебной водки и направился в спальню, где медленно разделся, глотнул из бутылки и лег, размышляя о деле.

Я не очень беспокоился и знал, что могу позволить себе заняться тем, чем захочу. Я писал разные статьи и рассылал их тем, кто хотел их печатать. Редакторам мои статьи нравились, и мне недурно платили. У меня была хорошая квартира и достаточно зелененьких, чтобы пить двадцать четыре часа в сутки.

Допустим, я что-то предприму и об этом станет известно? «Маккензи», или как их там, почувствуют и тоже начнут что-то делать… Но я об этом тоже узнаю… Может быть, меня предупредят газетчики. Может быть, я потеряю все, кроме десяти грандов. Да, вся эта история выглядит со стороны не очень привлекательно.

Закурив сигарету, я наполнил стакан и поставил его рядом с собой на стол. Когда я ложусь в постель, обремененный такими заботами, хочется, чтобы рядом была какая-нибудь горячая дама, способная не только выслушать мои жалобы, но и дать хороший совет и пробудить во мне интерес к работе.

Женщины умеют утешать, и, чем больше я об этом думал, тем более угрюмым становился. Как только мои думы приняли довольно откровенные очертания, телефонный звонок резко прервал эти несбыточные мечты. Я взглянул на часы: начало третьего. Но трубку все же снял.

– Да? – спросил я, удивляясь, кто бы это мог быть.

– Ник Мейсон?

Услышав металлический голос, я сел. Моя рука потянулась за допингом. Даже обилие выпитого за день не помешало мне узнать этот своеобразный голос. Четыре дня назад она впервые позвонила мне, не называя себя. И предложила присутствовать на казни Весси и попытаться узнать его последние слова. Чтобы я не думал, что меня разыгрывают, она пообещала заплатить мне десять тысяч долларов. В тот раз женщина повесила трубку раньше, чем я успел вымолвить хотя бы слово. И вот сейчас она вновь звонила. Я безошибочно узнал звонкий, но жесткий голос. Был ли я заинтригован? Я имел дело с какой-то таинственной материей, возникающей всегда в предрассветные часы. И в этой истории меня интересовали не только деньги, но и скрытые мотивы и особенно эта женщина.

– Да, это я. Ты права, сестренка.

– Вы ходили?

– Да.

– И что же?

– Весси казнили. Я слышал его последние слова. Он сказал, что это сделал Лу Спенсер.

Я услышал ее прерывистое дыхание.

– Так и сказал? – резко спросила она.

– Да… Послушайте! Что вам нужно? Какое отношение это имеет к нам, вернее, к вам?

– Вам отправлено пять тысяч долларов, так что продолжайте. Когда я узнаю правду, то пришлю остальные пять тысяч.

Я испугался, что она повесит трубку, и поспешно сказал:

– Я заинтересовался… Но тут много темного…

Трубка молчала.

– Алло, вы слышите? – в тревоге закричал я.

– Да… Я полагала, что вы будете рады докопаться до истины. Но теперь вижу, что ошиблась.

– Может быть, мы встретимся и потолкуем? Серьезное дело, детка. Тут замешана финансовая аристократия, большие шишки. Это необходимо подробно обсудить.

– Я думала, вы все сделаете сами, – выпалила она и, прежде чем я смог ответить, бросила трубку.

Незнакомка была права, рассчитывая на мое любопытство. Люблю совать нос в чужие дела, особенно если они грязные. А это дело интересно со всех сторон.

Я погасил свет, чтобы лучше шевелились мозги. Желательно тщательно обдумать все, что предстоит делать. У меня есть несколько нитей. Сначала надо познакомиться с держателями акций «Маккензи корпорейшн». Потом с самой фирмой и разнюхать то, что за ней кроется. Надо поискать Лу Спенсера. Экки более чем не глуп. Я полагал, что он захочет помочь, если я не буду втягивать его в неприятности. Затем есть еще Блонди. Может быть, еще удастся немного позабавиться с ней. Во всяком случае блондинки – моя слабость. Да, программа привлекательная.

С этими мыслями я уснул.