Текст книги "Что скрывалось за фиговым листком"

Мейзон заморгал, как будто его ударили по больному зубу. Он извлек стакан из того же ящика и налил себе солидную порцию.

– Я не возражаю, мистер Уоллес. Делайте то, что считаете нужным, но, разумеется, это будет напрасной тратой времени.

– Мне платят за потерю времени, – заявил я, глядя мельком на Андерсона, который сидел тихонько, как благовоспитанный котенок, затем я повернулся и вышел на улицу.

Я решил позвонить полковнику, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги.

Чувствуя на себе любопытные взгляды жителей городка, я зашагал к тому месту, где стояла моя машина, и быстро поехал в Парадиз-Сити.

Одной из многих вещей, которым меня научил отец, было умение делать сжатый устный доклад, не выпуская никаких важных фактов, но избегая воды.

Парнэлл сидел неподвижно в своем кресле, его большие руки покоились на столе. Он выслушал, не перебивая, мое сообщение о проделанной работе.

Было 18 часов. Обычно он уходил в 17.30, и я обрадовался тому, что мой рапорт заинтересовал его до такой степени, что он, страстный поклонник гольфа, позабыл о своем вечернем раунде.

– Такова ситуация, сэр, на сегодняшний день, – закончил я, сообразив, что проговорил без остановки полчаса.

Он долго смотрел мне в лицо.

– Вы сделали хорошее донесение, Дирк, – похвалил он. – Фрэдерик Джексон все еще является нашим клиентом. Нам было поручено найти его внука, но тот факт, что Фрэдерика Джексона убили, осложняет нашу задачу.

– Вердикт будет «самоубийство», сэр, – сказал я, – так что никто не сможет нас обвинить в том, что мы вмешивались в расследование убийства.

Он кивнул, взял со стола ручку, внимательно рассмотрел ее, потом снова посмотрел на меня:

– Я размышляю над тем, следует ли мне отозвать вас с этого задания и поручить его Чику. У него больше опыта, чем у вас: мне думается, что дело окажется весьма запутанным.

Я постарался не показать своего разочарования:

– Вам решать, сэр.

Неожиданно он усмехнулся:

– До сих пор вы действовали толково, поэтому я склонен оставить вас на этом задании. Но если у вас начнутся затруднения, я отправлю к вам Чика.

– Благодарю вас, сэр.

– Теперь давайте посмотрим, чем можно вам помочь. Есть соображения?

– Я бы хотел иметь возможность сказать Биллу Андерсону, что вы им заинтересовались и могли бы предложить ему работу. Он спит и видит попасть в агентство. Это для меня крайне важно, мне приходится с большими осторожностями собирать в Сирле сведения. Это рассадник слухов и сплетен. Но Андерсон, если его поощрить, сможет кое-что выловить для меня.

– Понятно. Вы можете сказать ему, что, как только у нас появится вакансия, я обязательно с ним побеседую. И если он на самом деле нам полезен, он может рассчитывать на получение работы.

– Я передам ему это. Затем я хотел бы выяснить судьбу Сида Воткинса. Мне сказали, что он демобилизовался из армии, но после этого куда-то исчез. В Сирл он не возвратился. Мне представляется важным выйти на него.

– Хорошо, мы наведем справки через армейские архивы и ФБР при необходимости.

– Я хочу знать, был ли Митч Джексон женат, на ком и когда.

– Это выяснить не слишком трудно.

– Вы мне сказали, сэр, что Джексон был лучшим солдатом, который был под вашим началом. Согласно мнению, бытующему там, он был дурным человеком, испорченным, опасным головорезом, чтобы не сказать убийцей.

Парнэлл нахмурился. Лицо стало жестким, он сразу преобразился в ветерана-полковника, каковым и являлся.

– Это глупости! Ерунда! Митч был незаменимым помощником, моей опорой. Я никогда не слышал жалоб на его поведение. Мне говорили, что он пользуется популярностью среди солдат. У него была необычайная выдержка и поразительная храбрость. Никто не награждается такой медалью, не заслужив ее!

– О'кей, сэр. Возможно, обитатели городка предубеждены, люди меняются.

– Да, война меняет людей, – согласился со мною он, – по моему мнению, Митч был образцовым солдатом.

Я счел за лучшее свое мнение о Митче держать при себе. Возможно, жители Сирла как раз знали, что они говорят, а предубежден-то был полковник. Сержант при штабе, который хорошо изучил своего командира, может вить из него веревки, но об этом я не хотел упоминать.

– Это все, что мне пришло на ум в данный момент, сэр, – сказал я. – Я вернусь в Сирл и поселюсь в местном отеле. Моя задача – отыскать внука, но если я что-то выясню в отношении убийства Джексона, я сообщу вам.

– Правильно, Дирк. Помни, мы не касаемся дел об убийствах. – Он задумчиво посмотрел на меня. – До тех пор, пока ты не раздобудешь несомненных доказательств того, что Джексон убит, продолжай копать.

– Да, сэр.

– Я скажу Гленде, чтобы тебе выдали денег под отчет на расходы. Я хочу, чтобы мы выполнили обязательства.

– Да, сэр.

Он кивнул и поднялся:

– Я пропустил игру в гольф. Вы играете в гольф, Дирк?

– Играл когда-то, но это дорогое удовольствие.

– Ну что ж, когда-нибудь мы сыграем с вами вместе.

Вернувшись в наш кабинет, я увидел, что Чик наводит порядок на своем столе.

– Как дела? – спросил он. – Давай пойдем промочим горло.

В ближайшем баре я изложил ему всю историю, словно он был полковником. Он слушал, то и дело доливая в наши рюмки немного скотча.

– Недурное начало, Дирк. Итак, у тебя в перспективе настоящее дело.

– Возможно, оно попадет к тебе, если я ничего не добьюсь.

Чик усмехнулся:

– Добьешься! Я чертовски не люблю сидеть в таких дырах, как Сирл.

– Меня очень смущает Митч Джексон. Полковник был от него без ума, но, судя по тому, что все о нем говорят, он был настоящей дрянью. Мне хотелось бы это проверить.

Чик немного удивился:

– Позволь мне сказать тебе, Дирк, что Митч был настоящим парнем. Сделать то, что он…

– Послушай, давай откажемся от преклонения перед героем. Джексон мог быть полубогом для офицеров его полка, но я хочу разобраться, что это был за человек, потолковать с теми парнями, которые служили под его началом, с рядовыми. Если и они скажут, что он был хорошим, значит, так оно и есть. Я сам служил в армии. Я знаю, что штабной сержант может быть конфеткой для офицеров и зверем для своих солдат. Меня поразило, что все жители Сирла в один голос говорили, что они счастливы, что видели его в последний раз. О'кей, я согласен, что армейские условия в военное время изменяют человека, но из того, что я слыхал, Джексон был порядочный головорез. Нет, я сам хочу разобраться в этой личности!

Чик налил себе еще скотча, потом сказал:

– Я готов поспорить на последний доллар, что Митч был настоящим парнем, но в твоих рассуждениях есть смысл. Он был прекрасен с нами. Безукоризненно выполнял все задания. Мы, то есть они, могли во всем положиться на него.

– Интересно знать, кто-нибудь из офицеров пытался потолковать с солдатами и удостовериться, были ли они в таком же восторге от Митча, как и вы?

– В этом не было необходимости… Черт побери, мы были дружным полком! Все шло как по маслу… Митч командовал солдатами, мы отдавали приказы, ни к чему не придерешься.

– И тем не менее я хочу разобраться. Мне надо поговорить хотя бы с одним солдатом, служившим под его началом. Ты не знаешь кого-нибудь, кто живет неподалеку?

Подумав, Чик кивнул:

– Хэнк Смит, цветной. Он работает в Майами, вывозит отбросы на большом грузовике. В прошлом году я на него наткнулся. Я-то его не помнил, но он сам меня узнал. Настоял, чтобы я зашел к нему домой в Западном Майами выпить за старые времена. В полку он был хорошим солдатом. Сейчас я припоминаю, что он как-то не отреагировал, когда я заговорил о подвиге Митча и его медали. Только кивнул и заметил, что это было здорово для полка, затем переменил тему разговора. – Чик почесал в затылке. – Ну, не знаю. Возможно, ты в чем-то и прав. Не думаю, что полковник одобрил бы, но тебе стоит поговорить со Смитом. Ты найдешь его на Уэст-авеню. У него там дом на углу.

Через час моя машина уже ехала по цветному гетто Западного Майами. Часы показывали 2.10. Мы с Чиком проглотили по булочке с рубленым мясом, потом он поехал на какое-то свидание, которое подозрительно часто именовал «деловым», а я вернулся в свою квартиру, уложил чемодан и решил, что у меня еще есть время заехать в Майами и попытаться найти Хэнка Смита.

Вечер был жарким и душным. Уэст-авеню с обеих сторон была окаймлена маленькими полуразвалившимися домиками. Цветные их обитатели сидели на верандах, ребятишки играли прямо на улице. Я остановил свою машину на углу и промаршировал под любопытными взглядами к обветшалому бунгало на правой стороне.

В качалке сидела огромная, толстая женщина, уставившись глазами в одну точку. У нее на голове был сооружен тюрбан из ярко-красного платка, одета она была в цветастое платье, полинявшее от многочисленных стирок. Ее маленькие черные глазки переместились на меня, когда я вышел из машины, толчком открыл калитку и пошел к веранде. Я не сомневался, что глаза всех людей, сидящих на других верандах, смотрят на меня.

– Миссис Смит? – спросил я, остановившись перед ней. Теперь я мог определить, что ей было около пятидесяти. Ее широкая черная физиономия имела то решительное выражение, которое характерно для женщины, старающейся жить не хуже других, не жаловаться и примириться с тем фактом, что все остальное – неосуществимая мечта.

Она слегка наклонила голову:

– Да, это я.

– Мистер Смит дома?

– Зачем вам мой муж? Если вы что-то продаете, можете нас не беспокоить. Деньгами распоряжаюсь я, у меня нет лишних, чтобы тратить их на какую-то ерунду.

В проеме двери появился высокий широкоплечий негр. На нем были чистая белая рубашка и джинсы. Его коротко подстриженные курчавые волосы во многих местах были тронуты сединой. Налитые кровью черные глаза смотрели внимательно, но, когда широкие губы раздвинулись в улыбке, обнажив белые зубы, его физиономия стала необычайно дружелюбной.

– Что вы хотите, мистер? – спросил он низким, очень приятным голосом.

– Мистер Смит?

– Правильно… это я.

– Мистер Смит, надеюсь, я вас не очень сильно оторву от дел. Чик Барни сказал, что вы, возможно, обрадуетесь моему визиту.

Его улыбка стала широкой.

– Мистер Барни замечательный человек. Конечно, я всегда счастлив встретиться с его друзьями.

Он шагнул вперед и протянул руку, которую я с удовольствием пожал.

– Дирк Уоллес, – представился я. – Работаю у полковника Парнэлла.

Он снова улыбнулся:

– Другой великий человек. Входите же, мистер Уоллес. Наши соседи излишне любопытны. Давайте выпьем.

– Хэнк! – резким голосом крикнула супруга. – Осторожнее с выпивкой.

– Успокойся, Ханна, – сказал он, ласково ей улыбаясь. – Немного виски не повредит хорошим друзьям.

Он провел меня в небольшую комнатку. И там мебель была самая простая, но достаточно удобная: два кресла, стол и три стула с прямыми спинками.

– Садитесь, мистер Уоллес. – Смит указал на одно из кресел. – Что вы скажете в отношении скотча?

– Что ж, прекрасно.

Пока он отсутствовал, я осмотрелся. На стене висели его портрет в солдатской форме, свадебная фотография и портреты двух забавных детишек. Смит вернулся с двумя стаканами, в которых постукивали кусочки льда и плескалось виски.

– Как поживает мистер Барни? – спросил он, протягивая мне один из стаканов. – Я давно его не видел.

– Хорошо, спасибо. Он передает вам свои наилучшие пожелания.

Смит заулыбался и сел напротив меня.

– Знаете, мистер Уоллес, мы, солдаты, не слишком-то любили свое начальство, но мистер Барни был совсем не таким, как остальные. Он никогда о нас не забывал, когда мы были на передовой, заботился о нас. И мы его очень любили.

Он поднял свой стакан и отсалютовал мне. Мы выпили. Скотч чуть не содрал кожу у меня с гортани.

Смит внимательно смотрел на меня.

– Чуточку крепкий, да? – спросил он, заметив, что у меня выступили слезы на глазах. – Мы, старые солдаты, любим такой скотч.

Я поставил стакан на стол.

– Знаете, я так и не попал во Вьетнам. Все было кончено до того, как у нас закончилась подготовка.

– Значит, вам повезло. Это была не увеселительная прогулка.

Я достал из кармана пачку сигарет и предложил ему. Мы закурили.

– Мистер Смит…

Он снова улыбнулся:

– Называйте меня Хэнком, мистер Уоллес. Догадываюсь, что вы были офицером… верно?

– Это старая история. Зовите меня Дирком.

– С удовольствием. – Он выпил, вздохнул, потом спросил: – Так вы работаете у полковника?

– Да, Хэнк, я приехал к вам, потому что Чик сказал, что вы можете мне помочь.

– Правда? – Он удивился. – Ну, что же, конечно, но как?

– Митч Джексон. Помните его?

Улыбка сбежала с лица Хэнка.

– Я его помню, да, – ответил он неожиданно холодным, ровным голосом.

– Я копаюсь в его прошлом, Хэнк. И мне это очень важно. Что бы вы ни сказали мне, все будет сохранено в тайне. Я просто хочу услышать ваше правдивое мнение о нем.

– Для чего?

– Вчера умер его отец. Ведется расследование. Мы предполагаем, что Митч Джексон может быть косвенно причастен к его смерти.

– И вы хотите знать мое искреннее мнение?

– Да. Заверяю вас, что, если вы мне что-нибудь и скажете, это не уйдет дальше этих стен. Даю вам слово.

Задумавшись, он двигал своими большими ногами.

– Я не люблю плохо говорить о покойниках, – наконец изрек он, – в особенности о герое, награжденном медалью.

Я снова снял пробу со скотча. Он все еще был ужасным, но я, кажется, уже привык к нему.

– Как солдаты относились к нему? Как вы сами к нему относились?

Он колебался, потом пожал плечами:

– У него было много любимчиков. В этом и было все дело. Возможно, вы не знаете, но когда штабной сержант имеет любимчиков, а остальных солдат смешивает с грязью, он непопулярен. Именно так обстояли дела с Джексоном. Для кого-то он был отцом родным, а для других настоящим сукиным сыном.

– Как он относился к вам?

– Я из-за него хлебнул горя. Мне поручали самую трудную и грязную работу. Но не мне одному. Пожалуй, больше чем половине батальона доставался сердитый конец его палки, если можно так выразиться, и лишь немногим – ласковый.

– Для этого должно быть основание.

– Основание было, не сомневайтесь. Все ребята, которые пошли в джунгли до того, как налетели бомбардировщики, были его любимчиками. Именно это, а не какая-то другая причина заставила его поехать за ними. Не потому, что он их очень любил, а потому, что они приносили ему более тысячи долларов в неделю. Он же был настолько жаден, что не мог выдержать, чтобы источник его дохода был перебит. Если бы те ребята не были его любимчиками, он бы и пальцем не пошевелил, чтобы спасти их. Вот как он получил свою медаль: пытаясь спасти свой доход.

– Я этого не понимаю, Хэнк. Почему эти ребята должны были выплачивать ему по тысяче долларов в неделю?

Хэнк допил свой стакан, глаза его были прикованы ко мне.

– Это нигде не будет фигурировать? Я не хочу быть втянутым в какой-нибудь скандал.

– Даю слово, что этот разговор останется между нами.

– Митч Джексон был распространителем наркотиков.

Все знали, что в армии, сражавшейся во Вьетнаме, было очень много наркоманов, большинство курили сигареты с марихуаной. И тем не менее такого я не ожидал услышать.

– Это серьезное обвинение, Хэнк, – сказал я. – Если вы об этом знали, почему не сообщили полковнику Парнэллу?

Он печально улыбнулся:

– Потому что я хотел остаться в живых. Не я один про это знал, но никто не отваживался донести. Я вам кое-что расскажу. Один сержант, работавший под командой Джексона, хотел это сделать. Он сказал Джексону, чтобы тот свернул свою лавочку, в противном случае он подаст рапорт. Сержант с Джексоном отправились вместе в разведку. Сержант не вернулся. Джексон сообщил, что тот был убит вьетнамцами. Двое ребят, когда Джексон предложил им приобрести его «товар», отказались. Они тоже погибли от «снайперских» пуль, после этого было ясно, что нужно держать язык за зубами. Да и чего я мог добиться? Цветной солдат докладывает такому человеку, как полковник, на штабного сержанта, которого тот считает образцовым службистом… Конечно, я молчал.

Теперь было похоже, что жители Сирла были правы в оценке Митча Джексона, а полковник Парнэлл ошибался.

– Представляете, откуда Джексон получал наркотики?

– Нет, я не хотел этого знать, да и не хочу до сих пор.

– Он должен был собирать большие деньги.

– Я же сказал вам: не менее тысячи в неделю. Ребята крепко сидели на его крючке. У некоторых были состоятельные родители, которые присылали им деньги, ну, а другие воровали все, что попадало под руку в Сайгоне, куда их время от времени отправляли на отдых.

– Что же он делал с такими огромными деньгами? Не мог же он все их истратить?

Хэнк пожал плечами:

– Не знаю. Джексон был не единственным распространителем наркотиков. Толкачом, как их называли. Их было множество. Он действовал в нашем батальоне. В каждой воинской части имелся свой толкач. Возможно, они собирали общие деньги и переправляли их домой.

Я подумал, что это возможно.

– Имя Сид Воткинс вам ничего не говорит?

Хэнк подумал, потом покачал головой:

– Нет, его не было в нашей части.

В этот момент в дверях появилась миссис Смит.

– Ты хочешь есть, Хэнк? Курица развалится на кусочки, если ты не поспешишь.

Поняв намек, я поднялся с кресла.

– Ну, спасибо, Хэнк. – Я пожал ему руку. – Если я надумаю что-нибудь еще, смогу ли я с вами связаться?

Он кивнул:

– Конечно, если это неофициально.

Уходя, я дружески улыбнулся миссис Смит, но на ее физиономии было воистину деревянное выражение. С ее точки зрения я не был желанным гостем.

Я прошел по дорожке к своей машине. Даже в темноте я мог чувствовать сотни глаз, следящих за мной.

Когда я садился в машину, большой негр, одетый в черную рубашку с открытым воротом и черные брюки, выскользнул из тени. У него были такие широченные плечи, что ему мог бы позавидовать любой профессиональный борец. Положив две черные ручищи на раму открытого окна в машине, он наклонился вперед. От него пахло джином.

– Мы не любим белых в этом районе, – заявил он с угрозой в голосе. – Сматывайся отсюда и не возвращайся.

Я включил двигатель.

– Сматывайся сам, – сказал я, глядя снизу вверх на него. – Да поживей, черный!

Я с силой нажал на педаль газа и заставил машину сорваться с места. В зеркальце заднего вида я видел, как он от неожиданности отпрыгнул в сторону на середину улицы, потрясая в воздухе сжатыми кулаками. Он походил на разъяренную гориллу.

Ну что ж, кое-что я выяснил. Убедился, что Митч Джексон вовсе не был достойным восхищения героем. Нет, он был отъявленным мерзавцем, сукиным сыном, который продавал наркотики молодым ребятам, идущим под пули. Мне было о чем подумать, но, направляясь в Парадиз-Сити, я внезапно сообразил, что разрешил себе отклониться в сторону.

Моя задача была разыскать внука Фрэда Джексона, однако интуиция подсказывала, что убийство Джексона и его торговля наркотиками каким-то образом связаны с исчезновением мальчика. Это было всего лишь предчувствие, но я верил в свою интуицию. Она редко меня подводила, когда я работал у отца.

Теперь было слишком поздно ехать в Сирл, и я решил вернуться домой.

Поставив машину в подземный гараж, я поднялся на лифте на седьмой этаж.

Моя голова была забита мыслями об этой необычайной истории, и я не заметил, с каким трудом удалось открыть замок. При обычных обстоятельствах меня бы это насторожило.

Но как только я вошел в свою гостиную и включил свет, я почувствовал носом их присутствие еще до того, как увидел. Отвратительный запах давно не мытых тел сработал как сигнал тревоги.

Они выскользнули из моей спальни, как две черные тени, в руках у них зловеще поблескивали ножи.

Мой сосед снизу включил телевизор, забубнил голос диктора, передающего последние известия.

Глава 3

Вид этих двух чернокожих меня напугал. Они двинулись в разные стороны от двери моей спальни: один направо, другой налево.

Правый был высокого роста, с торчащей дыбом шапкой курчавых волос. На нем болталась, как на вешалке, безрукавка из козьего меха, открытая на костлявой груди. Несколько ниток дешевых бус достигали ему до пояса. Туго обтягивающие брюки красного цвета были покрыты пятнами у промежности.

Левый был ниже ростом, но с такой же гривой. Он был одет в засаленное сомбреро темно-серого цвета, превратившуюся в лохмотья кожаную куртку и кожаные брюки. Оба были босыми, от их грязных ног нестерпимо воняло. Все это я подметил одним взглядом. Если бы не зловоние, они бы прикончили меня без труда, так что нет худа без добра. Отвратительный запах спас меня.

Дверь все еще была открыта. Когда черномазые двинулись на меня, я увидел их глаза, лишенные зрачков.

Наркоманы…

Я прыгнул назад в коридор, захлопнул входную дверь и бросился в лифт, все еще находившийся на моем этаже. Как раз в тот момент, когда громилы выскочили из квартиры, я нажал кнопку «вниз» и лифт стал спускаться.

Господи! Я никак не мог отдышаться, до того был напуган! Это были настоящие убийцы!

Кабина лифта медленно спускалась, мне было слышно, как они бежали вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, они не старались действовать бесшумно. Я понял, что они опередят лифт и будут ждать меня внизу.

Дождавшись, пока они проскочили мимо спускающейся кабины, я нажал на кнопку «стоп». Это был третий этаж. Я сразу же поехал на седьмой.

«Перехитрю вас, мерзавцы!» – подумал я, когда лифт пополз наверх. Мне не терпелось добраться до своего пистолета, спрятанного в кладовке, но я не рискнул вернуться в квартиру. Они могли схватить меня прежде, чем я открыл бы дверь.

В кабине лифта я чувствовал себя в безопасности.

Поднимаясь, я услышал шаги босых ног. Значит, один остался внизу.

Силы непосредственного противника ополовинились, но я не испытывал энтузиазма от перспективы схватиться с наркоманом-убийцей, вооруженным ножом.

Лифт остановился на седьмом этаже. Я успел разглядеть Сомбреро, который с искаженным лицом бежал по лестничному пролету. Ему удалось даже подскочить к кабине и просунуть нож между раздвижными дверями, но было поздно.

Я поехал на пятнадцатый, последний этаж. Кабина поползла наверх, и было слышно, как бандит топает по ступенькам. Взгляд мой упал на кнопку вызова служителя, но я подумал, что это не выход. Эти головорезы могли прикончить славного старичка.

На пятнадцатом этаже лифт открылся. Я положил палец на кнопку третьего этажа. Хотя было слышно, как негр подымается по лестнице, я ждал, прислушиваясь к его вздохам и сопению. Он явно выбился из сил. Когда он появился, спотыкаясь, я помахал ему рукой и нажал на кнопку. Кабина поползла вниз.

Прислушиваясь, я не мог уловить шлепанье его босых ног. Благодарение Богу, подумал я, Сомбреро выдохся.

Но оставался еще Козья Шкура.

В квартире напротив лифта на третьем этаже жил мой хороший знакомый. Если бы я смог попасть к нему, запереть дверь и вызвать полицию, я вышел бы из этого ночного кошмара невредимым.

Но предположим, что его нет дома или он не сразу откроет дверь? Козья Шкура может прикончить меня, пока я буду отчаянно звонить у двери.

Пока лифт медленно опускался, я сорвал с себя пиджак и обмотал его вокруг руки. Это даст мне какую-то защиту от удара ножом.

На третьем этаже я выскочил из лифта и прижался к двери квартиры моего приятеля.

Козья Шкура уже ждал. Но я успел выбросить вперед мою обернутую пиджаком руку, когда он ударил ножом. Бумажник в кармане спас меня от ранения.

Отклонившись вправо, я изо всей силы ударил его сбоку по физиономии. У него не было ни мускулов, ни костей. Он рухнул на площадку, издавая какие-то мяукающие звуки, нож отлетел в сторону, скрюченные пальцы закрыли лицо.

Тут я услышал, что Сомбреро бежит вниз по лестнице. Я схватил нож и прижался к стене, когда тот выскочил из-за поворота лестницы и оказался на площадке.

Его напарник продолжал жалобно мяукать.

Сомбреро замер, глядя на него, потом увидел меня.

Я показал ему нож.

– Ну, что, черномазый, – сказал я. – Померяемся силами? Могу поспорить, я лучше управлюсь с этой занозой, чем ты!

Неразумно подстрекать наркомана, начиненного героином. Держа нож наготове, он набросился на меня, как разъяренный бык, но я не дремал. В армии я выучился всем тонкостям рукопашного боя и обращению с холодным оружием. Нож пролетел мимо, в нескольких дюймах от меня и ударился о бетонную стену. Лезвие сломалось. Я отбросил нож, который держал в руках, и ударил его с размаху по челюсти. Он упал и сразу же потерял сознание.

Козья Шкура начал подавать признаки жизни. Я подошел к нему и сильно ударил ногой по скуле. Он затих и теперь напоминал дохлую утку.

Я подобрал с пола его нож, вошел в лифт и поднялся на свой этаж. Войдя в квартиру, я не просто запер дверь на ключ, а дополнительно на засов.

Отвратительный запах от их тел все еще стоял в комнате, я прошел к окну и распахнул его.

Стоя там, я с наслаждением вдыхал жаркий влажный воздух, думая о том, что необходимо вызвать полицию. Нельзя допустить, чтобы негодяи удрали. И хотя утром я должен быть в Сирле, придется дождаться, когда блюстители закона снимут допрос и я смогу предъявить обвинение.

Другого выхода нет.

Совсем уже собравшись подойти к телефону, я задержался у окна.

Черная машина как раз остановилась перед нашим домом. Из нее выскочил мужчина. Когда он проходил под уличным фонарем, я увидел, что это был тот огромный негр, который выкрикивал угрозы по моему адресу, когда я вышел из дома Хэнка Смита. Ошибки быть не могло: широченные плечи, маленькая головка и черная одежда.

Я повернулся и побежал к себе в спальню, распахнул дверь кладовки, нашел специальный полицейский пистолет 38-го калибра, затем вернулся назад к окну.

Машина стояла на прежнем месте, горилла бесследно исчез. Не поднимается ли он наверх к моей квартире? Действует ли он заодно с этими двумя подонками?

В ожидании я твердил себе, что обязан вызвать полицию, но все еще колебался. Пистолет в руке сделал меня куда более уверенным. Без него я бы уже вызвал патрульную машину.

Потом я увидел, как он выходит на улицу. Он тащил обоих негодяев, одного за руку, второго за длинные волосы. Затолкав их на заднее сиденье машины, он сел за руль и быстро умчался.

Я подошел не совсем твердыми шагами к бару, налил в стакан скотча и выпил одним залпом, потом буквально упал на стул. За всю жизнь я ни разу не был так напуган, как в этот раз. Прошло пять минут, прежде чем исчезло шоковое состояние. Я закурил сигарету, докурил ее до конца, поднялся на ноги, затем прошел в спальню. Открыв окно, чтобы проветрить помещение, я вернулся в гостиную и стал проверять, все ли мои вещи в порядке. Ничего не пропало и ничего не было сдвинуто с места. Точно так же и в спальне.

Нервы у меня напряглись еще сильнее. Я бы чувствовал себя куда более спокойно, если бы нашел, что эти два негодяя забрались сюда в поисках чего-то, пригодного для продажи, но я был вынужден признать, что их целью было избить меня либо вообще убить.

Но почему?

Не из-за того ли, что я поехал к Хэнку Смиту? Других причин я не мог придумать. Горилла поджидал меня с явной целью напугать. За то время, что я находился в доме Смита, он мог бы узнать мой адрес на водительском удостоверении. Увидев, что я не струсил, он мог позвонить двум своим головорезам, чтобы они дождались меня на квартире и расправились со мною.

Сидя на кровати, я стал думать о том, что узнал от Хэнка. Митч Джексон был распространителем наркотиков. Потом я подумал о самом Смите. Не грозила ли ему опасность? У меня перед глазами возникла толстуха-жена и фото двух ребятишек.

Меня бросило в жар. Разговаривая с ним, я видел телефон в его комнате.

Я разыскал номер его телефона по справочнику. Набирая номер, я взглянул на часы: 23.30. После того, как я расстался со Смитом, уже многое произошло!

На второй звонок мне ответили:

– Да-а?

Голос цветного.

– Хэнк?

– Нет, я – Джерри, сосед Хэнка.

– Не могу ли я поговорить с Хэнком?

После долгой паузы человек сказал:

– Больше никто не сможет с ним поговорить. Он умер.

Я остолбенел.

– Что вы такое говорите? Как умер?

– Я не знаю, кто вы такой, мистер, да меня это и не интересует. Я здесь, чтобы присмотреть за ребятишками, пока миссис Смит в больнице разговаривает с копами.

– Боже мой, как же это случилось?

– Его сбил какой-то негодяй и даже не остановился. Хэнк шел в свой клуб.

Я медленно опустил трубку на рычаг, потом долго сидел, никуда не глядя и чувствуя, что у меня по спине сбегают ручейки холодного пота. Это черт знает что за ночь!

Потом я взял себя в руки. Это нечто такое, о чем должен знать полковник. Понимая, что его уже не может быть в офисе, я позвонил ему домой.

Ответила миссис Парнэлл. Она сообщила, что полковник только что уехал в Вашингтон и вернется приблизительно через неделю.

– Миссис Парнэлл, – сказал я. – Я – Дирк Уоллес, один из оперативников полковника… Крайне важно, чтобы я с ним связался.

– Вам придется подождать до его возвращения, – сказала она надменным тоном, и мне стало ясно, что оперативники полковника были в ее глазах чем-то вроде пыли. – Полковник уехал по государственным делам. – И она повесила трубку.

Я подумал было о том, чтобы посоветоваться с Чиком Барни, но тут же отказался от этого намерения. Это касалось только меня. Поговорить с полковником – это дело другое, но больше ни с кем.

Я принял душ и лег в постель. Я был уверен, что ни за что не засну, но ошибся в своих предположениях.

«Прыгающая лягушка» – был единственный отель в Сирле. Снаружи он выглядел таким же гостеприимным, как кастет, но, поднявшись на десять скрипучих ступенек до вестибюля, я почувствовал себя несколько увереннее.

За столом администратора сидела хозяйка, хорошенькая девушка со светло-русыми волосами. Она мне улыбнулась.

– Хэлло, мистер Уоллес! – сказала она, когда я подошел к столу. – Вы хотите у нас остановиться?

Это меня не удивило. В Сирле все знали обо всех, в том числе и о приезжих. Сайлас Вуд наверняка не молчал.

– Таково мое намерение, – ответил я.

– Я – Пегги Вьет. Этот отель принадлежит моему отцу, но руковожу им я. Какую комнату вы хотите, мистер Уоллес? Или я могу называть вас Дирком? Мы все друзья в нашем городе.

Я внимательно рассмотрел ее. У нее была изящная фигурка. И что-то такое, что подсказывало, что ее нетрудно затащить к себе в постель.

– Разумеется. – Я тоже подарил ей дружескую улыбку. – Какую комнату? А что у вас есть?

– Между нами, все номера паршивые, но у нас имеется прекрасный номер «люкс» для новобрачных с превосходной двухспальной кроватью. – Она метнула на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц. Они были у нее длинные и тщательно закрученные. – Маленькая гостиная и холодильник с баром.

– Вроде бы это мне и нужно.

Она назвала мне стоимость, но, поскольку мои расходы оплачивались, я согласился.

Она протянула мне регистрационный журнал и ткнула пальчиком, где я должен был расписаться. Потом вышла из-за стола: