Текст книги "Ева"

Кэрол сокрушенно покачала головой:

– Он ужинает со своими издателями. Я в это не верю, но, думаю, тактичнее притвориться. Посмотри на его синяк… он сражался с дикаркой. – Она засмеялась, обращаясь ко мне: – Расскажи Питеру, Клайв… ему, наверное, понравится эта история.

Питер, опередив меня, открыл перед ней дверь.

– Не торопись, – сказал он. – Сегодня мне совсем не хочется спешить.

– Но я голодная, – возразила Кэрол. – Не будем задерживаться. – Она улыбнулась и выпорхнула из комнаты.

Питер подошел к небольшому бару, где я смешивал себе очередную порцию виски.

– Так, значит, ты подрался? – спросил он. – Ну и синяк!

– Не обращай внимания, – ответил я. – Что будешь пить?

– Наверное, немного виски. – Он прислонился к бару и достал сигарету из тяжелого золотого портсигара. – Кэрол сообщила тебе новость?

Я протянул ему бурбон и воду:

– Нет… что за новость?

Питер вскинул брови:

– Странная девочка… интересно, почему… – Он зажег сигарету.

Внутри у меня что-то оборвалось.

– Что за новость? – повторил я, внимательно глядя на него.

– Ей поручили написать сценарий по роману года. Все решилось сегодня утром… роман Имграма.

Моя рука дрогнула, и виски из стакана выплеснулся на полированную барную стойку. Это была горькая пилюля. Конечно, я понимал, что мне с романом Имграма не справиться. Для меня он слишком объемен. Но услышать, что его доверили малышке Кэрол, было настоящим ударом.

– Это же замечательно! – воскликнул я, притворившись, что вне себя от радости. – Я читал его в Кольеровском еженедельнике. Грандиозная вещь. Продюсер – ты?

Он кивнул:

– Многоплановая вещь. Именно то, что я искал. Конечно, я хотел, чтобы сценарий написала Кэрол, хотя и не думал, что Голд на это пойдет. Но пока я раздумывал, как его убедить, он сам вызвал меня и сообщил, что поручил ей работу над сценарием.

Со стаканом в руке я направился к дивану. Мне было необходимо сесть.

– Что ей это даст?

Питер пожал плечами:

– Ну конечно же, контракт… больше денег… имя в титрах… и перспективы, если она справится. – Он пригубил виски. – А она, безусловно, справится. Ведь она чертовски талантлива.

Мне стало казаться, что здесь чертовски талантливы все, кроме меня.

Питер пересек комнату и плюхнулся в кресло. Кажется, он понял, что новость стала для меня потрясением.

– А над чем ты сейчас работаешь?

Я уже устал от столь пристального внимания к своему творчеству.

– Над романом, – ответил я коротко. – Ничего интересного для тебя.

– Жаль. Я бы хотел снять фильм по какой-нибудь из твоих книг. – Он вытянул длинные ноги. – Я давно собирался с тобой поговорить. Ты не думал поработать на Голда? Я мог бы вас познакомить.

Я немедленно заподозрил, что это Кэрол его обработала.

– Какой смысл, Питер? Ты меня знаешь: я не могу ни на кого работать. Да и судя по тому, что рассказывает мне Кэрол, работать на твою киностудию – сущий ад.

– Но и большие деньги, – заметил Питер, взяв у меня стакан с виски. – Подумай над этим, но не тяни слишком долго. У публики короткая память, а у Голливуда и того короче.

Он смотрел в сторону, и у меня возникло чувство, что это отнюдь не случайный разговор. Скорее предостережение.

Я прикурил сигарету и задумался. Есть одна вещь, о которой вы не будете откровенничать с другими писателями или продюсерами в Голливуде. Вы никогда не признаетесь, что у вас закончились идеи. Они и сами узнают об этом очень быстро.

Я понимал, что стоит мне вернуться в Три-Пойнт, мои мысли будут заняты тем же, чем и в прошедшие два дня. Я буду думать о Еве. Я не переставал думать о ней с тех самых пор, как пришел в себя, лежа на полу в опустевшем коттедже и щурясь от пробивающихся сквозь занавески солнечных лучей. Я старался выкинуть ее из головы, но не мог. Она была здесь, в моей спальне, сидела со мной на веранде, смотрела на меня с чистого листа бумаги, заправленного в пишущую машинку.

В конце концов это стало настолько невыносимым, что мне просто необходимо было с кем-то поговорить. Вот почему я приехал в Голливуд к Кэрол. Но стоило начать говорить, как я понял, что не могу выложить ей то, что в действительности меня волнует. И Питеру я не мог этого рассказать. Я не мог описать им своих чувств. Они решили бы, что я сошел с ума.

Может, я и был сумасшедшим. Я мог выбирать любую из двух десятков умных, очаровательных женщин. У меня была Кэрол, которая любила меня и много для меня значила. Но этого оказалось мало. Мне понадобилось увлечься проституткой.

Наверное, «увлечься» – неподходящее слово. Вчера вечером я сидел на веранде с бутылкой виски и пытался рассуждать здраво. Ева задела мою гордость. Ее холодное равнодушие я воспринял как вызов. Словно бы она жила в каменной крепости, и мне не терпелось взять эту крепость штурмом, разрушить стены до основания.

Я был уже порядком пьян, когда пришел к такому выводу, но мое решение было бесповоротно: я должен ее завоевать. Все женщины, с которыми я имел дело до сих пор, оказывались слишком доступными. Мне нужен был крепкий орешек, и Ева стала бы достойной соперницей. Это была трудная задачка, и она волновала воображение. Это будет бой без правил. Ева не молоденькая невинная барышня, которую ничего не стоит обвести вокруг пальца. Сама того не сознавая, она бросила мне вызов, и я собирался его принять. Результат у меня сомнений не вызывал. Не думал я и о том, что будет, когда я ее завоюю. Со временем все устроится.

Я очнулся от мыслей, когда вошла Кэрол. Она переоделась в светло-голубое вечернее платье, поверх которого накинула горностаевое манто.

– Почему ты мне не сказала? – спросил я, вскочив на ноги. – Я ужасно рад и так горжусь тобой, Кэрол.

Она испытующе посмотрела на меня:

– Здорово, правда, Клайв? Может, теперь согласишься… надо же отпраздновать.

Я хотел к ним присоединиться, но мне нужно было сделать кое-что более важное. Если бы мы были вдвоем, я составил бы ей компанию, но с Питером это было уже не то.

– Я присоединюсь к вам позже, если смогу, – пообещал я. – Где вы ужинаете?

– В «Браун-Дерби» на Вайн-стрит, – ответил Питер. – Ты долго будешь занят?

– Смотря по обстоятельствам. – Я пожал плечами. – Если не появлюсь, то буду ждать вас обоих здесь после ужина… ладно?

Клэр подала мне руку.

– Приходи обязательно, – сказала она. – Ты ведь постараешься?

Питер поднялся:

– Что ж, нам пора. Ты с нами?

– Я договорился встретиться с издателем в восемь, – объяснил я. Было только половина восьмого. – Кэрол, ты не возражаешь, если я немного побуду здесь? Я бы хотел допить виски и сделать несколько звонков.

– Оставайся… а мы пойдем, Питер, не будем ему мешать. – Кэрол помахала мне рукой. – Значит, еще увидимся? Ты собираешься вернуться в Три-Пойнт сегодня?

– Наверное, но, если совсем припозднюсь, переночую в пентхаусе, хотя хотелось бы завтра приступить к работе.

Когда они ушли, я налил себе еще виски и взял телефонный справочник. Там оказалось довольно много Марлоу. Когда я увидел ее имя, у меня от волнения пересохло в горле. Она жила в доме на Лорел-Каньон-драйв, и я понятия не имел, где это.

После недолгого колебания я поднял трубку и набрал ее номер. Послышались длинные гудки, затем щелчок, и кровь в моих жилах побежала быстрее, словно у потенциального съемщика, осматривающего дом.

Незнакомый женский голос произнес:

– Слушаю.

– Мисс Марлоу?

– Кто звонит? – Голос был настороженным.

Я усмехнулся:

– Она не знает моего имени.

После паузы женщина на том конце провода изрекла:

– Мисс Марлоу хочет знать, что вам нужно.

– Скажите мисс Марлоу, что лучше ей вести себя скромнее. Мне посоветовали ей позвонить.

Вновь последовала пауза, затем в трубке раздался голос Евы.

– Привет, – сказала она.

– Можно с тобой увидеться? – Я старался говорить низким голосом, чтобы она меня не узнала.

– Прямо сейчас?

– Через полчаса.

– Думаю, да. – В ее голосе звучало сомнение. – Я вас знаю?

«Ну и разговор», – подумал я и рассмеялся.

– Скоро узнаешь.

Она тоже рассмеялась. Ее смех по телефону казался очень приятным.

– Что ж, заезжайте, – согласилась она и повесила трубку.

Вот так, все получилось легко и просто.

Глава пятая

Лорел-Каньон-драйв оказалась узкой улочкой с россыпью провинциального вида каркасных домиков, прятавшихся за живыми изгородями.

Я ехал медленно, пока не увидел номер Евиного дома, выведенный краской на маленькой белой калитке. Припарковавшись у обочины, я вышел из машины.

Вокруг не было ни души, да и сам дом разглядеть было непросто. Стоило мне войти в калитку, и высокая живая изгородь укрыла меня от случайных взглядов с улицы. Я пошел по дорожке, которая круто спускалась к входной двери, скрытой встроенным крыльцом. Окна по обе стороны двери были занавешены бежевыми муслиновыми занавесками. Чтобы попасть к ней, мне пришлось еще немного спуститься по деревянным ступенькам.

Дверным молотком служило железное кольцо, продетое сквозь фигурку обнаженной женщины. Это была красивая вещь, и я некоторое время рассматривал ее. Потом постучал и прислушался, чувствуя, как от сдерживаемого волнения колотится сердце.

Практически сразу я услышал, как щелкнул выключатель, и дверь отворилась. Высокая, с меня ростом, костлявая особа стояла в дверном проеме. Ослепленный светом, хлынувшим из помещения, я видел только ее силуэт, она же могла разглядеть меня в подробностях. Я почти физически ощущал, как она обшаривает меня взглядом с головы до ног. Наконец, удовлетворившись увиденным, она посторонилась.

– Добрый вечер, сэр. Вас ожидают?

Я прошел в прихожую и с любопытством оглядел женщину. Краснолицая, лет сорока пяти, лицо словно состоит из острых углов: заостренный подбородок, крючковатый нос, колкие блестящие глазки. Улыбка доброжелательная и в то же время подобострастная.

– Добрый вечер, – сказал я. – Мисс Марлоу у себя?

И тут же ощутил болезненный укол стыда и раздражения. Сама мысль о том, что эта женщина знает, зачем я явился в этот убогий домишко, была мне ненавистна.

– Пожалуйста, следуйте за мной, сэр. – Она прошла по коридору и открыла одну из дверей.

Переступив порог ее комнаты, я почувствовал, как во рту пересохло, а в висках застучала кровь. Комнатка оказалась довольно тесной. Прямо напротив двери стоял туалетный столик, над которым висело зеркало с фестонами, на полу перед ним лежал толстый белый ковер. По левую сторону от ковра располагался приземистый комод с расставленными на нем миниатюрными стеклянными зверушками. В дальнем правом углу громоздился дешевый, выкрашенный белой краской шкаф. Широкая тахта, покрытая бледно-розовым покрывалом, занимала все оставшееся место.

Ева стояла перед потухшим камином, рядом с небольшим креслом и ночным столиком с настольной лампой и несколькими книгами.

На Еве был тот же синий пеньюар с короткими рукавами. Лицо под слоем косметики оставалось все таким же безразличным.

Наши взгляды встретились.

– Привет, – сказал я и улыбнулся.

– Привет. – Выражение ее лица не изменилось, и она не двинулась с места. Это было недоверчивое, холодное приветствие.

Я стоял и смотрел на нее, слегка смутившись, озадаченный тем, что она не выказала удивления, раздраженный из-за халата. И все же, несмотря на враждебный прием, я почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам.

– Вот мы и встретились снова, – немного натянуто улыбнулся я. – Разве ты не удивлена?

Она покачала головой:

– Нет… я узнала твой голос.

– Быть того не может. Кого ты пытаешься одурачить?

Ее губы упрямо сжались.

– Узнала… к тому же я тебя ждала.

Должно быть, у меня от удивления отвисла челюсть, потому что она вдруг рассмеялась. Напряжение вмиг рассеялось.

– Ты ждала меня? – переспросил я. – Почему?

Она отвела взгляд:

– Не имеет значения.

– Для меня имеет, – многозначительно проговорил я и прошел мимо нее к креслу. Потом достал портсигар и протянул ей.

Ева вскинула бровь, но сигарету взяла.

– Спасибо. – Немного поколебавшись, она присела на край кровати рядом со мной.

Я тоже взял сигарету, щелкнул зажигалкой и, когда Ева подалась ко мне, чтобы прикурить, сказал:

– А теперь признавайся, почему ты меня ждала.

Она покачала головой:

– И не подумаю. – Выпустив дым через ноздри, она обвела комнату беспокойным взглядом. Она держала оборону, и я явственно ощущал ее нервозность и неуверенность.

Несколько секунд я изучал ее. Почувствовав мой взгляд, она повернула голову и посмотрела мне в глаза.

– Ну? – спросила она резко.

– Жаль, что ты так накрашена. Тебе не идет.

Она тут же вскочила на ноги и посмотрела в зеркало над камином.

– Почему? – спросила она, изучая свое отражение. – По-моему, выгляжу вполне неплохо.

– Конечно, но без всей этой краски на лице ты выглядела бы лучше. Ты в ней не нуждаешься.

Она не отрывала глаз от зеркала.

– Без косметики я настоящее пугало, – произнесла она, обращаясь скорее к самой себе, затем повернулась ко мне и нахмурилась.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты интересная женщина? – спросил я, прежде чем она успела что-то сказать. – У тебя есть характер – мало кто из женщин может этим похвастаться.

Она поджала губы и села. На какую-то секунду мне удалось застать ее врасплох, но прежнее безразличное выражение вновь вернулось на ее лицо.

– Полагаю, ты пришел не затем, чтобы сообщить мне это?

Я улыбнулся:

– Почему бы и нет? Если никто не удосужился сказать тебе об этом раньше, значит настало время исправить эту оплошность. Я стараюсь воздавать женщинам должное.

Она нервно стряхнула пепел в камин. Этот жест выдавал тревогу и раздражение, и я понял, что она не знает, что обо мне думать. До тех пор пока я смогу держать ее в состоянии неопределенности, инициатива останется за мной.

– Не собираешься извиниться за это? – спросил я, дотрагиваясь до синяка на лбу.

Она отреагировала так, как я и ожидал.

– С какой стати? Ты это заслужил.

– Полагаю, да, – ответил я и рассмеялся. – В следующий раз мне следует быть осторожней. Мне нравятся темпераментные женщины. Прости, что так себя повел, но уж очень хотелось посмотреть на твою реакцию. – Я вновь рассмеялся. – Не думал, что буквально почувствую ее на своей шкуре.

Она с сомнением взглянула на меня, улыбнулась и сказала:

– Иногда на меня находит… но ты этого заслуживал.

– Ты всегда так обходишься с мужчинами?

– Как – так? – насторожилась она.

– Бьешь по голове, когда они тебя раздражают.

На этот раз она хихикнула:

– Иногда.

– И тебе их не жалко?

– Нет.

Я продолжал рассматривать ее. Она сидела на краешке кровати, опустив голову, сгорбив худые плечи. Заметив мой взгляд, снова пристально посмотрела на меня.

– Нечего сидеть здесь и пялиться понапрасну, – произнесла она раздраженно. – Зачем ты пришел?

– Мне нравится смотреть на тебя, – ответил я, развалившись в кресле и чувствуя себя совершенно непринужденно. – Разве нельзя просто поговорить? Это что, кажется тебе странным?

Она нахмурилась. Ее явно раздирали сомнения. Она не могла понять, то ли я попусту трачу ее время, то ли все-таки собираюсь воспользоваться ее услугами. Было ясно, что она с трудом сдерживает нетерпение.

– Ты пришел сюда только поговорить? – Она взглянула на меня и быстро отвела взгляд. – По-моему, это напрасная трата времени.

– Я так не думаю. Ты меня заинтересовала, к тому же я люблю беседовать с привлекательными женщинами.

Она демонстративно закатила глаза:

– О, вы все так говорите.

Это меня задело.

– Знаешь, я – не все и предпочел бы, чтобы ты ко мне так не обращалась, – язвительно заметил я.

Она посмотрела на меня с удивлением:

– Ты, кажется, высокого мнения о себе.

– А почему бы и нет? – Пришла моя очередь раздражаться. – В конце концов, кто поверит в меня, если я сам в себя не верю?

Ее лицо сделалось угрюмым.

– Мне не нравятся высокомерные типы.

– А разве ты себя не любишь?

Она решительно помотала головой:

– С какой стати?

– Надеюсь, ты не очередная женщина с комплексом неполноценности?

– А ты много таких знаешь?

– Достаточно. Так тебя мучает чувство неполноценности?

Она печально уставилась в погасший камин.

– Полагаю, да. – Потом опасливо подняла на меня глаза. – Думаешь, это смешно?

– С чего бы? Думаю, это довольно грустно, поскольку у тебя нет для этого никаких оснований.

Она вопросительно подняла брови:

– Почему?

Теперь я знал, что ее терзает неуверенность в себе и ей важно мое мнение.

– Если ты честна с собой, ты сама можешь на это ответить. Знаешь, мое первое впечатление о тебе… не важно, не думаю, что стоит тебе говорить.

– Давай же. – Она напряглась. – Мне хочется знать. Каково твое первое впечатление?

Я внимательно разглядывал ее, словно тщательно взвешивая достоинства и недостатки. Она наблюдала за мной, нахмурившись и, видимо, чувствуя себя не в своей тарелке, но ожидала ответа с неподдельным интересом. Я же так много думал о ней в последние два дня, что первое впечатление давно стерлось.

– Ну ладно, если тебе действительно хочется знать, – начал я с наигранной неохотой, – только вряд ли ты мне поверишь…

– Говори, – нетерпеливо велела она. – Не тяни.

– Хорошо. Я бы сказал, что ты сильная личность, в определенном смысле – независимая, волевая, с крутым нравом, необычайно привлекательная для мужчин и, что весьма удивительно, тонко чувствующая.

Она посмотрела на меня с сомнением и язвительно поинтересовалась:

– Интересно, скольким женщинам ты это говорил?

Но я заметил, что втайне она польщена.

– Не многим… А всё вместе – вообще никому. До сих пор я не встречал ни одной женщины с таким характером. Но я тебя еще совсем не знаю, верно? Может, я глубоко заблуждаюсь… это же только первые впечатления.

– Ты находишь меня привлекательной? – Теперь она была убийственно серьезна.

– В противном случае я бы вряд ли сюда пришел. Конечно, ты привлекательная.

– Но почему? Ведь я же некрасива. – Она встала и вновь посмотрелась в зеркало. – Мне кажется, я выгляжу отвратительно.

– Ничего подобного. У тебя есть темперамент и индивидуальность. Это гораздо важнее, чем пресная миловидность. В тебе есть что-то необычное. Гипнотическое – вот, наверное, подходящее слово.

Она скрестила руки на тощей, плоской груди.

– Мне кажется, ты беспардонный лжец, – сказала она сердито. – Думаешь, я поверю во всю ту чушь, которую ты наплел? Что тебе на самом деле нужно? Никто не приходит сюда, чтобы просто ко мне подлизываться.

Я расхохотался:

– Не сердись. Знаешь, мне тебя жаль. У тебя действительно ужасный комплекс неполноценности. Что ж, в один прекрасный день ты мне поверишь. – Я наклонился к ночному столику, чтобы рассмотреть книги. Несколько номеров журнала «Франт пейдж детектив», потрепанный том Хемингуэя «Иметь и не иметь» и «Ночная жизнь богов» Торна Смита. На мой взгляд, довольно странная подборка.

– Ты много читаешь? – спросил я, намеренно меняя тему разговора.

– Когда попадается хорошая книга, – ответила она, смутившись.

– Ты когда-нибудь читала «Ангелов в соболях»? – спросил я, называя свою первую книгу.

Она порывисто подошла к туалетному столику, взяла пуховку и припудрила подбородок.

– Да… она мне не очень понравилась.

– В самом деле? – Я был разочарован. – Хотелось бы знать – почему?

Она пожала плечами:

– Просто не понравилась.

Отложив пуховку в сторону, она оглядела себя в зеркале и вернулась к камину. Ее движения были беспокойными и нервными – ей стало скучно.

– Но ведь должны быть причины. Она показалась тебе нудной?

– Не помню. Я читаю так быстро, что никогда не запоминаю содержания.

– Ясно… в любом случае она тебе не понравилась. – Меня раздосадовало то, что она не могла вспомнить мой роман. Мне бы хотелось обсудить его с ней, получить хоть какой-то отклик, даже если книга оставила ее равнодушной. До меня начало доходить, что с ней будет трудно поддерживать обычную беседу. Пока мы не узнаем друг друга ближе – а я твердо решил сблизиться с ней, – тем для разговоров ничтожно мало. Сейчас у нас не было ничего общего.

Она постояла, настороженно глядя на меня, потом снова села на кровать.

– Ну? – В ее голосе появились раздраженные нотки. – Что теперь?

– Расскажи что-нибудь о себе.

Она пожала плечами и состроила гримасу.

– Нечего тут рассказывать.

– Конечно же есть, – возразил я и, склонившись к ней, взял за руку. – Ты замужем или это фальшивка? – Я повертел тонкое обручальное кольцо на ее пальце.

– Замужем.

Меня это несколько удивило.

– Он хороший?

Она отвела взгляд.

– Э-э-э…

– Очень хороший?

Она выдернула руку:

– Да… очень хороший.

– А где он?

Она дернула головой:

– Не твое дело.

Я засмеялся:

– Ладно, не становись в позу. Хотя должен сказать, в ярости ты потрясающа. Откуда у тебя эти морщинки над переносицей?

Она вскочила и подошла к зеркалу.

– Ужасные, правда? – произнесла она, стараясь разгладить линии кончиками пальцев.

Я взглянул на часы на каминной полке. Я пробыл здесь ровно четверть часа.

– Значит, тебе не стоит хмуриться, – сказал я, поднимаясь с кресла. – Будь поспокойней.

Я направился к ней, и в ту же секунду ее озадаченный, слегка встревоженный взгляд сменился уверенным, даже насмешливым. Она развязала пояс, и ее тонкие пальцы потянулись к шелковой петле, наброшенной на единственную пуговицу, которая не давала пеньюару распахнуться.

– Мне пора уходить. – Я многозначительно поглядел на часы.

Вмиг растеряв всю свою уверенность, она безвольно опустила руки. Хорошо, что я не стал играть по ее правилам. До тех пор пока мое поведение отличалось от поведения остальных клиентов, я мог удерживать ее внимание, оставаясь в некотором смысле загадкой.

– Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне о себе, когда у тебя выдастся свободный часок, – улыбнулся я. – Возможно, я помогу тебе справиться с комплексами. – Проходя мимо комода, я сунул две десятидолларовые бумажки между стеклянными зверушками. Одна из них, копия диснеевского Бэмби, упала на бок.

Она бросила взгляд на деньги, и угрюмое выражение исчезло с ее лица.

– Интересно, я когда-нибудь увижу тебя в чем-нибудь, кроме халата? – спросил я, останавливаясь на пороге.

– Может, и увидишь, – ответила она равнодушно. – Я ношу и другие вещи.

– В один из таких дней мы должны встретиться. И не забудь, в следующий раз, когда я приду, не наноси макияж. Он тебе не идет. А теперь до свидания. – И я открыл дверь.

– Спасибо за подарок. – Она подошла ко мне и улыбнулась.

Все-таки улыбка удивительно шла ей, буквально преображая ее лицо.

– На здоровье. Кстати, меня зовут Клайв. Ты не против, если я позвоню на днях?

– Клайв? Но у меня уже есть два знакомых Клайва.

За эти четверть часа я успел начисто забыть, что она может принадлежать кому-то еще, и ее ремарка больно меня резанула.

– Что ж, жаль. Вообще-то, это и мое имя тоже. Что ты предлагаешь?

Она почувствовала мою досаду и слегка помрачнела:

– Мне хочется знать, кто придет.

– Уж конечно, – хмыкнул я. – Что скажешь насчет Кларенса, Ланселота или Арчибальда?

Она хихикнула, окинув меня изучающим взглядом.

– Все в порядке. Я узнаю твой голос. До свидания, Клайв.

– Ладно. Я скоро снова навещу тебя.

– Марти… – позвала она.

Из соседней комнаты появилась уже знакомая мне тощая особа и выжидающе, с еле уловимой насмешкой уставилась на меня, сцепив руки в замок.

– Я позвоню, – пообещал я и вышел за служанкой в коридор.

– Приятного вечера, сэр, – вежливо попрощалась она у входной двери.

Кивнув ей на прощание, я зашагал по дорожке к белой деревянной калитке. Остановившись у своего «крайслера», оглянулся на дом. Отсюда он казался совсем темным и в вечерних сумерках ничем не отличался от множества других домиков, которыми застроены узкие улочки Голливуда.

Я завел машину и поехал к бару на Вайн-стрит, который находился совсем рядом с рестораном «Браун Дерби». Я вдруг почувствовал себя опустошенным, и мне захотелось выпить.

При виде меня чернокожий бармен широко улыбнулся, и в резком электрическом свете его зубы засверкали, словно клавиши фортепиано.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он, положив на стойку огромные ручищи. – Что будете сегодня пить?

Я заказал неразбавленный скотч и сел за столик подальше от стойки. Посетителей в заведении было мало, и никого из них я не знал. Это было кстати, потому что мне хотелось подумать. Откинувшись на спинку кресла, я отхлебнул виски и закурил.

По некотором размышлении я решил, что провел интересные, хотя и дорогостоящие пятнадцать минут. Мой первый ход оказался совсем неплох. Ева была озадачена и почти наверняка заинтригована. Хотел бы я услышать, что она рассказала Марти после моего ухода. Ева была достаточно умна, чтобы понять, что я затеял какую-то игру, но я даже не намекнул, в чем ее суть.

Я пробудил в ней любопытство. Говорил о ней, а не о собственной персоне – это должно быть для нее в новинку. Мужчины, с которыми она обычно имеет дело, наверняка болтают лишь о самих себе. Ее комплекс неполноценности показался мне достойным внимания. Возможно, его причина кроется в страхе перед будущим. Ей хочется быть более уверенной в себе. Если она рассчитывает и дальше зарабатывать своим ремеслом, то понятно ее беспокойство по поводу внешности. Она не так уж молода. Еще не старая, конечно, но даже если ей тридцать три – а я полагал, что больше, – для ее профессии это довольно много.

Я допил виски и прикурил новую сигарету. Нить моих мыслей прервалась, и я почти против воли начал исследовать собственное сознание.

Без сомнения, со мной происходит что-то неладное. Еще несколько дней назад мысль связаться с проституткой даже не пришла бы мне в голову. Я всегда презирал мужчин, снимающих проституток. Это просто-напросто казалось мне отвратительным. И вот я провел четверть часа с одной из представительниц этой профессии, общаясь с ней, как общался бы с любой из своих знакомых. Более того, оставил машину у дома, который наверняка пользуется в округе дурной славой, и кто угодно мог ее опознать. К тому же заплатил за удовольствие вести совершенно пустую беседу.

Мне, на мою беду, приходилось вращаться в кругу блестящих и талантливых людей. Рядом с ними я чувствовал себя ничтожеством. Но Ева никогда не знала успеха. У нее не имелось талантов, она была изгоем общества, парией. Лишь ей я мог по-настоящему покровительствовать. Несмотря на свою власть над мужчинами, силу воли и холодное безразличие, она продавала себя. И пока у меня водились деньги, я был ее хозяином. Видимо, чтобы окончательно не растерять уверенность в себе, я нуждался в человеке, который был бы морально и социально ниже меня.

Чем больше я размышлял, тем яснее становилось, что, если я собираюсь часто видеться с Евой, мне нужно уехать из Три-Пойнта. Слишком большое расстояние между нами может помешать нашим встречам. Значит, от Три-Пойнта придется отказаться.

Я затушил сигарету, подошел к телефону и позвонил домой.

В трубке послышался голос Рассела.

– Квартира мистера Торстона.

– Сегодня вечером я приеду, – сказал я. – И хочу, чтобы ты до этого кое-что сделал. Найди мою книгу «Цветы для мадам» и немедленно отошли ее мисс Еве Марлоу со специальным курьером. Никакой визитки или записки с именем отправителя. – Я продиктовал адрес. – Сделаешь?

Он ответил утвердительно, но в его голосе я уловил едва заметную нотку осуждения. Он любил Кэрол и неодобрительно относился ко всем другим моим подругам. Я повесил трубку, прежде чем он успел высказать свое мнение, на что был вполне способен. Потом вышел из бара и направился в «Браун Дерби».