Электронная библиотека » Джеймс Чейз » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Поцелуй мой кулак"


  • Текст добавлен: 13 марта 2014, 10:29


Автор книги: Джеймс Чейз


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Джеймс Хедли Чейз
Поцелуй мой кулак

Глава 1

Первые признаки чего-то неладного стали заметны только через месяц после аварии. Пожалуй, это можно было бы назвать замедленным шоком, хотя доктор Мелиш и подобрал какой-то другой термин. Этот профессиональный термин для нас с вами прозвучал бы абракадаброй. Так или иначе, но доктор имел в виду именно замедленный шок.

За месяц до аварии я парил в разреженной атмосфере успеха. Взять, к примеру, мою работу. Ради того, чтобы заполучить ее, я трудился, как раб, и наконец добился своего – стал главным комиссионером самой первоклассной ювелирной фирмы Парадиз-Сити – «Люс и Фремлин». Эта фирма стоит на одной ступени со всемирно известными фирмами «Картье», «Ван Клиф и Арпелс». В нашем городе каждый магазин или лавка стараются перещеголять друг друга, так как этот город – место, где миллионеры спускают свои денежки. Где типы с набитыми бумажниками, снобы, кинозвезды и любители выставлять напоказ свое богатство проводят время в поисках острых ощущений.

«Люс и Фремлин» считается лучшей в своей области, и должность эксперта по бриллиантам приносила мне годовой доход в размере шестидесяти тысяч долларов, что даже в этом городе, с его самой высокой на флоридском побережье стоимостью жизни, считалось очень неплохим заработком.

Я имел «Мерседес» с откидным верхом, квартиру с двумя спальнями, выходившую окнами на океан, а также банковский счет в престижном банке Парадиз-Сити и тысяч на восемьдесят акций и облигаций.

Мой шкаф был буквально забит хорошими костюмами. К тому же я был высоким и, по мнению многих, красивым парнем, лучшим игроком в гольф в Загородном клубе. Теперь вам, наверное, ясно, что я имел в виду, говоря – я на вершине успеха. Но погодите: сверх того у меня была Джуди.

Я упоминаю Джуди последней, так как она была самым ценным моим достоянием.

Хорошенькая брюнетка, умная и добрая. Мы познакомились в Загородном клубе, и она оказалась хорошим игроком в гольф. Если я давал шесть очков форы и иногда ей удавалось победить меня, она имела все основания думать, что играет не так уж и плохо. Джуди приехала в Парадиз-Сити из Нью-Йорка собирать материал для биографии старого судьи Джорджа Соера. И быстро акклиматизировалась, став неотъемлемой частью молодой компании клуба. Мне потребовалось три недели и тридцать раундов в гольф, чтобы убедиться – Джуди именно та девушка, которую я так долго ищу. Позже она призналась, что почувствовала во мне своего мужчину гораздо раньше.

Мы обручились.

Едва мой босс Сидни Фремлин, принадлежавший к той породе щедрых, несколько ошеломляющих своей экспансивностью педерастов, которые – при условии, что вы им нравитесь, – не знают, чем вам угодить, услышал об обручении, сразу же заявил, что совершенно необходим званый вечер. Сидни обожал вечеринки. Он заверил, что позаботится о финансовой стороне, и сказал, что вечер необходимо устроить в клубе и пригласить буквально всех его членов.

Я отнесся к затее довольно безразлично, но Джуди она пришлась явно по душе, и я согласился.

Сидни прекрасно понимал, что я едва ли не лучший знаток бриллиантов на Тихоокеанском побережье, и если он потеряет меня, репутация фирмы понизится почти так же, как падает репутация французского ресторана, отмеченного тремя звездочками в путеводителе Мишлена, с уходом шеф-повара. К тому же я нравился всем клиентам фирмы, которые почти всегда советовались со мной, желая знать мое мнение о покупках.

В общем, Сидни высоко меня ценил, а когда вы у него в почете, он готов достать для вас звезду с неба. Все это было еще месяц назад. Я вспомнил тот вечер, подобно тому, как человек, страдающий от зубной боли, грызет на больном зубе орех.

Джуди пришла ко мне около семи. Вечеринку назначили на девять, но мы условились встретиться пораньше, чтобы поговорить о доме, в котором будем жить, когда поженимся. У нас на выбор было два варианта: дом типа ранчо с большим садом или деревянное шале за городом. Я высказывался в пользу шале, но Джуди склонялась к ранчо из-за сада. Мы провели около часа, обсуждая все «за» и «против», и в конце концов Джуди убедила меня, что сад все-таки нужен.

– Когда появятся дети, Ларри, сад будет просто необходим, – подвела она итог нашему спору.

Не откладывая дела в долгий ящик, я тут же позвонил Эрни Труали, представителю строительной компании, с которой мы имели дело, и сообщил ему, что зайду завтра для внесения предварительного аванса за ранчо.

Мы вышли из квартиры, чувствуя себя на седьмом небе, и отправились в Загородный клуб, где нас ожидали друзья. За милю от клуба мой мир разлетелся вдребезги. На перекрестке, справа, вылетела машина и врезалась в нас, как эсминец, таранящий подводную лодку. Одно короткое мгновение я видел машину – старый, потрепанный «Кадиллак» с обалдевшим от страха парнем за рулем, затем чудовищный удар в бок, швырнувший «Мерседес» в кювет.

Теряя сознание, я подумал о Джуди. С той же мыслью я очнулся в роскошной палате Джефферсон-клиники, оплаченной Сидни. Собственной персоной он сидел у кровати, плача в шелковый платок.

Раз уж мы заговорили о Сидни Фремлине, разрешите описать его. Высокий, гибкий, со светлыми волосами, а о возрасте можно было только гадать: где-то между тридцатью и пятьюдесятью, Сидни нравился всем. В нем была теплота и ошеломляющая сердечность. Он обладал блестящими художественными способностями и имел особый дар создавать удивительной красоты ювелирные украшения.

Его партнер Том Люс занимался финансовой стороной дела. Люс не мог отличить бриллиант от горного хрусталя, да это ему и не было нужно. Зато он прекрасно знал, как приумножить доллар. Его и Сидни считали богачами, а прослыть богачом в Парадиз-Сити значит попасть в категорию чертовски состоятельных людей. В то время как Люс, пятидесятидвухлетний дородный мужчина, с шиком, которому позавидовал бы бульдог, пребывал за сценой, Сидни порхал по демонстрационному залу, если только не занимался у себя в кабинете созданием какой-нибудь новинки. Большинство старых клуш я предоставлял ему. Они его просто обожали. Но богатые молодые дамочки, состоятельные бизнесмены, подыскивающие необычный подарок, и те, кто получил в наследство бабушкины драгоценности и теперь хотел оценить их или вставить камни в новую оправу, шли ко мне.

Гомосексуалисты – странные твари, но я нахожу с ними общий язык и убедился, что часто у них находишь больше таланта, доброты и верности, чем у обычных «настоящих» мужчин, с которыми сталкиваешься в нашем изобильном Сити. Конечно, у монеты есть и оборотная сторона: их ревность, вспыльчивый нрав, язвительность и зловредность, которым позавидует любая женщина. Сидни обладал всеми достоинствами и недостатками среднего гомо. Но мне он нравился, и мы отлично ладили. С расплывшейся от слез косметикой, с глазами, как озера отчаяния, Сидни дрожащим голосом сообщил мне новости, самой страшной из которых была та, что Джуди умерла на операционном столе. Мне, по его словам, повезло: небольшое сотрясение мозга и сильно рассечен лоб, но через неделю я буду ходить как часы.

Именно так он и выразился: «Будешь ходить как часы».

Вот такая у него манера говорить. Как-никак он учился в английской частной школе, пока его не вышибли оттуда за попытку соблазнить учителя физкультуры.

Я не мешал ему рыдать над собой, но сам не проливал слез. Когда я полюбил Джуди, то мечтал прожить с ней до скончания века, и где-то в глубине души у меня зародилось чувство счастья, хрупкое, как яичная скорлупа.

Я знал, насколько оно хрупкое, да и всерьез рассчитывать на счастье в том мире, в котором мы живем, вряд ли имеет смысл. Но я все же надеялся, что наша скорлупа уцелеет в течение некоторого времени.

Едва он сказал, что Джуди умерла, скорлупа треснула, и мой красочный мир сразу стал черно-белым. Через три дня я действительно встал на ноги, но я уже был совсем не таким, как прежде.

Похороны были тяжелыми. Явились все члены Загородного клуба, из Нью-Йорка прилетели отец и мать Джуди. Я плохо их запомнил, но они показались мне хорошими людьми. Мать Джуди сильно походила на дочь, и это расстроило меня. Я вернулся домой полностью разбитым и мечтал только об отдыхе. Сидни вызвался проводить меня домой и сидел в квартире, несмотря на мои просьбы оставить меня одного. Сейчас я понимаю, его присутствие в квартире в тот ужасный момент пошло мне на пользу. Наконец, около десяти он встал и сказал, что пойдет домой.

– Возьми месяц отпуска, Ларри, – сказал он на прощание. – Можешь играть в гольф, съезди куда-нибудь. Приди в себя. Ее ничем не заменишь, так что поезжай, отдохни как следует, а потом возвращайся и работай как проклятый.

– Нет, я вернусь завтра и буду работать как проклятый, – возразил я. – И спасибо за все!

– Никаких завтра! – Он даже топнул ногой. – Я хочу, чтобы ты отдыхал месяц. Это приказ!

– Чушь! Как раз работа-то мне и нужна, чтобы отвлечься. Я буду работать. Завтра увидимся.

В тот момент я считал такое решение правильным.

Разве мог я разъезжать по стране, развлекаясь и играя в гольф, когда у меня из головы не шла Джуди. За время своего короткого пребывания в клинике я все обдумал. Скорлупа треснула, ее не склеишь. Чем скорее я сосредоточу все мысли на работе, тем лучше. Я рассуждал ужасно трезво. Такое случается постоянно, твердил я себе. Тот, кто строит планы, возводит воздушные замки, даже говорит торговцу недвижимостью, что решил строить ранчо, внезапно обнаруживает, что все пошло прахом и его планам никогда не суждено осуществиться. Это случается каждый день, пытался убедить я себя. Я нашел свою девушку, мы думали о будущем, и вот она умерла. Мне тридцать восемь лет. При благоприятных обстоятельствах я могу рассчитывать еще на столько же. Что ж, нужно опять начинать строить себе жизнь, браться за работу, и, как знать, может, потом снова встретится девушка, похожая на Джуди, и мы поженимся. В глубине души я сознавал, что это не более чем глупости. Никто и никогда не заменит Джуди. Она была моей избранницей, и теперь каждую девушку я буду судить по меркам Джуди, а при таком сравнении, конечно, проиграет любая. Так или иначе, но я вернулся в магазин, заклеив рассеченный лоб полоской пластыря и стараясь вести себя так, словно ничего не случилось. Друзья, а их у меня хватало, пожимали мне руку крепче обычного. Все они вели себя нестерпимо тактично, изо всех сил притворяясь, что Джуди никогда не существовало. Хуже всего было иметь дело с клиентами. Они говорили со мной приглушенным тоном и не глядя в лицо, поспешно соглашались с любым моим выбором, вместо того, чтобы с удовольствием привередничать, как это было раньше. Сидни порхал вокруг, делая все возможное и невозможное, чтобы отвлечь меня от дурных мыслей. Он то и дело выскакивал из кабинета с набросками, спрашивал моего мнения о них, чего никогда не делал раньше, с видом величайшего внимания выслушивал мои замечания, потом исчезал, чтобы снова появиться через какой-нибудь час.

Вторым по авторитету человеком в торговом зале был Терри Мелвилл, начинавший у «Картье» в Лондоне и обладавший внушительным и всеобъемлющим знанием ювелирного дела. Он был пятью годами моложе меня, невысокий худой гомо, с длинными, выкрашенными в серебристый цвет волосами, синими глазами, узкими ноздрями и ртом, похожим на прорезанную ножом щель.

Когда-то в прошлом Сидни увлекся им и привез в Парадиз-Сити, но теперь он ему надоел. Терри ненавидел меня, и я платил ему тем же. Он ненавидел меня за знание бриллиантов, я же – за ревность, за мелочные попытки перехватить моих клиентов и за его ядовитую злобу. Его бесило, что Сидни так много делает для меня, хотя я и не педераст. Они постоянно ссорились. Если бы не деловые качества Терри, да еще какая-то грязь, припасенная им на Сидни, тот наверняка избавился бы от него.

Когда Сэм Гобл, ночной охранник, отпер магазин и впустил меня, Терри уже сидел за своим столом.

– Сочувствую твоему несчастью, Ларри, – с притворной грустью сказал он. – Могло быть и хуже. Ты тоже мог погибнуть.

В его глазах было подлое, злорадное выражение, вызвавшее у меня острое желание ударить по его поганой физиономии. Я видел, как он рад случившемуся.

Я молча кивнул и прошел мимо него к своему столу. Джейн Барлоу, моя секретарша, полная солидная дама лет сорока пяти, принесла мне почту. От ее печальных глаз и попытки улыбнуться у меня защемило сердце. Я притронулся к ее руке.

– Бывает, Джейн, – сказал я. – Не надо ни о чем говорить. Чем тут помогут слова. Спасибо за цветы.

Сидни, постоянно справлявшийся о моем самочувствии, приглушенные голоса клиентов, Терри, злобно следивший за мной из-за стола, сделали этот день едва переносимым, но я все же выдержал его до конца. Сидни пригласил меня пообедать, но я отказался. Рано или поздно мне предстояло столкнуться с одиночеством, и чем раньше, тем лучше. Последние два месяца мы с Джуди обедали либо у нее, либо у меня на квартире. Теперь всему этому пришел конец.

Некоторое время я раздумывал, не поехать ли в Загородный клуб, но потом решил, что не в состоянии вынести молчаливое сочувствие, и ограничился тем, что купил сандвичей и остался дома в одиночестве, думая о Джуди. Не слишком приятное времяпрепровождение, и этот первый день дался мне с трудом. Я сказал себе, что через день-два жизнь войдет в колею, но получилось иначе. Не только моя скорлупа счастья рассыпалась после аварии. Я не ищу оправданий, а просто передаю то, что сказал психиатр.

Полагаясь на себя, я верил, что смогу изгнать тягостные воспоминания из подсознания. Но пережитое травмировало мой рассудок. Это выяснилось потом, когда психиатр объяснил мое поведение не только одной травмой. Нет смысла углубляться в подробности. Суть в том, что в последующие три недели я пришел в упадок, как в моральном плане, так и в физическом. Я стал терять интерес к вещам, из которых до сего времени складывалась моя жизнь: к работе, гольфу, общению с людьми и даже к деньгам.

Хуже всего, конечно, получалось с работой. Я начал делать ошибки: вначале маленькие упущения, потом, с течением времени, упущения серьезные. Я пришел к выводу, что меня не интересует желание Джонса приобрести платиновый портсигар с рубиновыми инициалами для его новой любовницы. Он получил портсигар, но без инициалов. Потом я забыл, что миссис Ван Клей заказывала золотые часы с календарем для своего маленького чудовища-племянника, и послал ему золотые часы без календаря. Мадам явилась в магазин, словно галеон под всеми парусами, и честила Сидни до тех пор, пока тот едва не заплакал. Эти примеры дают некоторое представление о том, насколько я сдал. За три недели я натворил уйму подобных ошибок. Назовите это несобранностью, назовите как хотите, но на Сидни сыпались шишки, а Терри втихомолку злорадствовал. Кроме того, раньше за состоянием моей одежды следила Джуди. Теперь я забывал ежедневно менять рубашку – какая разница, в чем ходить!

Я перестал играть в гольф. Черт возьми, кто, кроме ненормального, станет бить по маленькому белому мячику, загоняя его невесть куда, да еще потом пойдет искать его?

Спустя три недели после смерти Джуди Сидни вышел из своего кабинета в зал, где сидел я, тупо уставясь на стол, и спросил, могу ли я уделить ему минутку внимания.

– Только минутку, Ларри, не больше.

Я почувствовал укол совести. На моем подносе для входящей корреспонденции лежала груда писем и заказов, на которые я даже не взглянул. Часы показывали три, а письма и заказы дожидались моего внимания еще с девяти часов.

– Мне нужно просмотреть почту, Сидни, – сказал я. – У тебя что-нибудь важное?

– Да.

В его тоне было что-то, заставившее меня подняться. При этом я посмотрел в сторону Терри. Он наблюдал за мной с издевательской ухмылочкой на красивом лице. Его поднос для входящей корреспонденции был пуст. Что бы про него ни говорили, но Терри был работяга.

Я прошел в кабинет вслед за Сидни, и он закрыл за мной дверь с такой осторожностью, словно она была сделана из яичной скорлупы.

– Садись, Ларри.

Я сел.

Он заметался по просторному кабинету, словно мотылек в поисках свечки. Желая вывести его из затруднительного положения, я спросил:

– Ты чем-то озабочен, Сидни?

Он остановился и горестно посмотрел на меня.

– Я озабочен тобой и хочу попросить об одном одолжении.

– О каком же?

Он опять запорхал по комнате.

– Сядь же ради бога! – рявкнул я на него. – О каком одолжении, интересно знать?

Он метнулся к столу и сел. Затем достал шелковый платок и принялся вытирать лицо.

– Так какое же одолжение? – повторил я.

– Дело не идет на лад, Ларри, не так ли? – При этом он не смотрел на меня.

– Что не идет на лад?

Он спрятал платок, набрался решимости, оперся локтями о полированную поверхность стола и кое-как заставил себя посмотреть мне в лицо.

– Я хочу просить тебя об одолжении.

– Ты это уже говорил. О каком?

– Я хочу, чтобы ты повидался с доктором Мелишем.

Ударь он меня по лицу, я не удивился бы до такой степени. В удивлении я откинулся назад, глядя на Сидни во все глаза. И было почему! Доктор Мелиш был самым дорогим, самым модным врачом-психиатром в Парадиз-Сити. Это говорит о многом, если учесть, что в нашем городе психиатр приходится примерно на пятьдесят человек в среднем.

– Как тебя понимать?

– Я хочу, чтобы ты встретился с ним, Ларри. Счет я, разумеется, оплачу. По-моему, тебе просто необходимо с ним поговорить.

Он поднял руки, останавливая мои протесты.

– Минутку, Ларри, дай же мне возможность договорить. – Он сделал паузу и продолжал: – Ларри, с тобой не все ладно. Я знаю, через какое ужасное испытание ты прошел. Разумеется, твоя невосполнимая потеря оставила след. Все это я могу понять. Сам я на твоем месте просто не пережил бы подобного потрясения. Я уверен в этом. Восхищаюсь твоей решимостью вернуться и продолжать работу, но, как ты сам в этом убедился, ничего хорошего из этого не вышло. Ты ведь понимаешь это, правда, Ларри?

Он смотрел на меня умоляюще.

– Понимаешь?

Я потер рукой подбородок и замер, услышав скребущий звук щетины. Проклятие, подумал я. Забыл побриться утром! Встав, я пересек кабинет и подошел к большому зеркалу, в котором Сидни так часто любовался собой. Я уставился на отражение, чувствуя холод внутри. Неужели этот неряха – я? Я посмотрел на заношенные манжеты рубашки и перевел взгляд на туфли, не чищенные по крайней мере пару недель. Затем медленно вернулся к креслу и сел, глядя на Сидни. Он с жалостью наблюдал за мной, и на лице его читались озабоченность, доброта и волнение за меня. Что ж, я еще не настолько опустился, чтобы не представить себя на его месте.

Я подумал о своих ошибках, о неуменьшавшейся груде корреспонденции на столе и о том, как я выгляжу. Вопреки вере в себя, со мной, как он выразился, действительно было не все в порядке.

Я медленно и глубоко вздохнул.

– Послушай, Сидни, давай забудем о Мелише. Я уволюсь. Ты прав. Что-то пошло не так. Я уберусь отсюда, а ты предоставь Терри шанс. Он молодец. Обо мне не беспокойся, я и сам перестал о себе беспокоиться.

– Ты лучший знаток бриллиантов в нашем деле, Ларри, – спокойно сказал Сидни. Теперь он полностью овладел собой, перестал мельтешить и суетиться. – Уйти я тебе не дам. Такая потеря слишком дорого мне обойдется. Тебе нужно приспособиться к ситуации, и доктор Мелиш поможет в этом. Выслушай, Ларри. В прошлом я много для тебя сделал и надеюсь, ты считаешь меня своим другом. Теперь пора и тебе кое-что для меня сделать. Я хочу, чтобы ты пошел к Мелишу. Уверен, он сумеет привести тебя в порядок. Для этого может понадобиться месяц, может быть, два, да хоть год. Твое место всегда останется за тобой. Ты много значишь для меня. Повторяю, ты лучший знаток бриллиантов в нашем деле. Тебе крепко досталось, но вскоре все войдет в норму. Сходи к Мелишу.

И я пошел.

Сидни был прав, следовало сделать хоть это, но я не надеялся на доктора Мелиша, пока не познакомился с ним. Это был маленький, тощий, с проницательными глазами лысеющий человечек. Сидни уже вкратце проинформировал его о моем горе, так что он знал мое прошлое, Джуди и последующие события.

Незачем было вдаваться в подробности. У нас состоялось три беседы, и, наконец, он вынес приговор. Все сводилось вот к чему – я нуждаюсь в полной перемене обстановки. Мне следовало уехать из Парадиз-Сити, по крайней мере на месяц.

– Как я понял, вы с момента аварии так и не садились за руль? – спросил он, протирая очки. – Обязательно купите машину и привыкайте к ней. Ваша проблема в том, что вы считаете ваш случай чем-то исключительным. – Он поднял руку, прерывая мои протесты. – Я знаю, вам не хочется это признавать, но тем не менее именно в этом корень вашей болезни. Весьма советую побольше общаться с людьми, чьи проблемы посерьезнее вашей. Тогда собственная представится в правильной перспективе. У меня имеется племянница, она живет в Луисвилле. Работает там в бюро социальной опеки и очень нуждается в бесплатных помощниках. Предлагаю вам поехать в Луисвилл и поработать там. Я уже звонил ей. Правда, она заявила, что ей ни к чему неуравновешенная личность. У нее своих проблем хватает, а если придется решать еще и ваши проблемы, то вы ей не подходите. Мне понадобилось определенное время, чтобы уговорить ее, так что теперь дело за вами.

Я покачал головой.

– Вашей племяннице будет от меня не больше пользы, чем от лишней дырки в голове. Нет, это дурацкая идея. Я найду себе что-нибудь другое. Договорились, я уеду на три месяца…

Доктор повертел в пальцах трость.

– Моей племяннице нужна помощь, – еще раз повторил он, пристально глядя на меня. – Неужели вам не хочется помочь людям, или вы решили, что все должны помогать вам?

При такой постановке вопроса крыть было нечем. Что я теряю? Сидни оплатит время, необходимое для моей реабилитации. Я избавлюсь от магазина с его приглушенными голосами и глумливой улыбкой Терри. Пожалуй, это идея. По крайней мере что-то новое, а это, возможно, позволит мне забыть о потере. Довольно вяло я возразил:

– Но у меня нет квалификации для подобной работы. Я ничего в ней не смыслю. И буду скорее обузой, чем помощником.

Мелиш взглянул на часы. Было видно, что он думает уже о следующем клиенте.

– Если племянница говорит, что у нее есть для вас дело, следовательно, она считает, что вы ей пригодитесь, – сказал он нетерпеливо. – Ну так что, попробуете?

Почему бы и не поехать? Пожав плечами, я заявил, что согласен.

Первым делом я купил «Бьюик» с откидным верхом. Путь домой потребовал напряжения всей воли. Я дрожал, обливался потом и стал весь мокрый к тому времени, как поставил машину на стоянку. Пять минут я неподвижно сидел за рулем, потом заставил себя снова запустить мотор и выехал на оживленную главную магистраль, прокатился вдоль приморского бульвара, снова свернул на главную улицу и повернул к дому. На этот раз я не потел и не дрожал.

Сидни пришел проводить меня.

– Через три месяца, Ларри, – сказал он, пожимая мне руку, – ты вернешься и снова будешь лучшим спецом по бриллиантам. Удачи тебе, поезжай с богом.

И вот с чемоданами, набитыми одеждой, без веры в будущее, я направился в Луисвилл.


Нужно отдать должное доктору Мелишу, он действительно обеспечил мне перемену обстановки.

Луисвилл, расположенный миль за 500 от Парадиз-Сити, оказался достаточно большим, беспорядочно застроенным промышленным городом, над которым постоянно висело плотное облако смога. Его заводы в основном занимались переработкой известняка. Известняк здесь перемалывают, делая цемент, известь и еще бог весть что. Это главная отрасль промышленности во Флориде.

Ведя машину на малой скорости, я добрался туда только через два дня. Как выяснилось, я стал нервным водителем – каждый раз, когда мимо проносилась машина, я вздрагивал, но все же стоически продолжал путь, остановившись только на ночь в мрачном отеле, но когда прибыл наконец в Луисвилл, был на пределе физических сил и нервов. Уже проезжая предместья, я почувствовал зуд – на коже начала оседать цементная пыль, вызывая нестерпимое желание помыться.

Ветровое стекло и корпус машины моментально покрылись пылью. Даже яркие солнечные лучи не в состоянии были пронзить толщу смога над городом. Вдоль шоссе, переходящего в центральный проспект города, вереницей тянулись заводы по производству цемента, и грохот размалываемой породы буквально закладывал уши.

Без особого труда я отыскал отель «Бендикс», рекомендованный Мелишем как лучший в городе. Он находился в переулке, неподалеку от проспекта. Здание являло собой не очень достойное зрелище. Вездесущая пыль покрывала его толстым слоем. Вестибюль был меблирован ветхими бамбуковыми креслами, а столом администратора служила маленькая конторка, позади которой висела доска с ключами.

За конторкой восседал высокий расплывшийся человек с длинными баками. Этот субъект выглядел так, словно совсем недавно побывал в стычке с превосходящим по силам противником и теперь зализывал раны.

Не торопясь и не выказывая особой заинтересованности, он занес меня в книгу регистрации и протянул ключ от номера. Печальный негр-бой взял мой чемодан и направился к лифту. Лифт был явно построен еще в прошлом веке, шел рывками, скрипя и содрогаясь, и я порадовался, когда вышел из него целым и невредимым.

Оказавшись в номере, я огляделся по сторонам. Что ж, по крайней мере здесь имелось четыре стены, потолок, туалет и душ, но больше похвастаться было нечем. Ничего не скажешь – перемена обстановки полная.

Парадиз-Сити и Луисвилл так же несхожи между собой, как новенький «Роллс-Ройс» и помятый, сменивший по меньшей мере трех хозяев «Шевроле», если такое сравнение не будет оскорбительным для «Шевроле».

Я вынул вещи из чемодана, развесил одежду в шкаф, разделся и встал под душ. Решив следить за своим внешним видом, я облачился в новую белую рубашку и свой лучший костюм. Взглянув на отражение в зеркале, я почувствовал прилив уверенности в своих силах. По крайней мере я снова выглядел как человек с положением в обществе, пожалуй, немного поблекший, но все же не лишенный блеска. Поразительно, как могут преобразить человека, даже такого, как я, дорогой, хорошо сшитый костюм, белая рубашка и галстук.

Доктор Мелиш снабдил меня телефоном племянницы, сообщив также и ее имя. Ее звали Дженни Бакстер. Я набрал номер, но никто не подходил. Слегка раздосадованный, я минут пять прохаживался по номеру, затем позвонил снова. И опять никакого ответа. Я подошел к окну и выглянул наружу. Улица внизу была запружена народом. Прохожие, сновавшие во всех направлениях, казались неряшливыми, многие были откровенно грязными. В толпе преобладали женщины, вышедшие за покупками, ребятня, судя по виду, не мытая с момента рождения, и небритые мужики, одетые в нечто напоминавшее спецовки. Машины, проносившиеся по улице, сплошь покрывала все та же цементная грязь. Позже я узнал, что цементная пыль была главным врагом города, худшим даже, чем скука, считавшаяся врагом номер два.

Я снова набрал номер Дженни Бакстер и на сей раз, к своему облегчению, услышал женский голос.

– Алло?

– Мисс Бакстер?

– Да. А кто это?

– Я Лоуренс Карр. Ваш дядя, доктор Мелиш… – Я намеренно сделал паузу. Знает ли она обо мне или нет?

– Ну конечно. Где вы?

– В отеле «Бендикс».

– Вы не подождете с часик? К тому времени я здесь все закончу.

Вопреки учащенному дыханию, словно она только что бегом преодолела шесть лестничных маршей (как я узнал позднее, именно так и обстояло дело), голос звучал энергично и деловито. Но у меня не было никакого желания торчать в этом убогом номере.

– А если мне подъехать?

– О да, приезжайте. У вас есть адрес?

Я ответил утвердительно.

– Тогда приезжайте, когда вам будет удобно. Хоть сейчас. – С этими словами она положила трубку.

Я спустился с третьего этажа по лестнице, так как нервы мои все еще были не в порядке и не хотелось еще раз входить в скрипучий, готовый в любой момент развалиться лифт. Негр-бой с охотой объяснил мне дорогу. Как выяснилось, Мэддокс-авеню находилась в пяти минутах ходьбы отсюда, а поскольку я с трудом отыскал место, где поставить машину, то решил идти пешком. Шагая по главной улице, я машинально отметил, что на меня обращают внимание. Постепенно до меня дошло, что люди глазеют на мой костюм. Когда идешь по главному проспекту Парадиз-Сити, встречаешь знакомых на каждом шагу. Там ты прямо-таки обязан прилично одеваться, но здесь, в задыхающемся от смога городе, все казались мне оборванцами.

Я нашел Дженни Бакстер в служившей ей офисом комнатке на шестом этаже большого, донельзя запущенного дома без лифта. Я вскарабкался по лестнице, чувствуя за воротником все ту же цементную грязь. Перемена обстановки! Ничего не скажешь, Мелиш подобрал мне чудненькую обстановочку!

Дженни Бакстер на вид было примерно тридцать три года. Это была высокая худая девушка, с лицом, затененным массой неопрятных черных волос, заколотых на макушке и готовых в любой момент рассыпаться. По моим стандартам красоты, в ее фигуре не хватало женственности. Ее груди выглядели маленькими холмиками, ничуть не привлекающими сексуально, совсем не такими, как у женщин, которых я знал в Парадиз-Сити. К тому же она выглядела слегка истощенной. Невзрачное серое платье, в которое была облачена Дженни, по-видимому, было сшито ею самой, ничем иным нельзя было объяснить покрой и то, как оно висело на ней. Лицо с хорошими чертами, форма носа и губы превосходны, но что заворожило меня, так это глаза – честные, умные, проницательные, совсем как у ее дяди. Она что-то быстро писала на желтом бланке и, когда я вошел в комнату, подняла голову и посмотрела на меня. С чувством неуверенности я остановился на пороге, недоумевая, за каким чертом я сюда пришел.

– Ларри Карр? – у нее был низкий, но выразительный голос. – Заходите.

Едва я сделал шаг, раздался телефонный звонок. Она взмахом руки показала на второй из двух неказистых стульев и сняла трубку. Ее реплики, в основном «да» или «нет», звучали энергично и сухо. Похоже, она владела техникой давления на собеседника, не давая разговору затянуться.

Наконец она положила трубку на рычаг, задумчиво провела карандашом по волосам и улыбнулась мне. Улыбка моментально преобразила ее. Это была чудесная открытая улыбка, полная тепла и дружелюбия.

– Извините, но эта штука звонит не переставая. Значит, вы хотите помочь?

Я сел.

– Если сумею.

Я сам не знал, искренне ли это я говорю.

– Но только не в этом красивом костюме.

Я выдавил улыбку.

– Конечно, но вина здесь не моя. Ваш дядя не предупредил меня…

Она кивнула.

– Дядя прекрасный человек, но его не интересуют детали. – Она откинулась на спинку стула, внимательно рассматривая меня. – Он рассказал мне о вас. Буду откровенна. Я знаю о вашей проблеме, искренне вам сочувствую, но она меня не интересует, так как у меня сотни своих проблем. Дядя Генри говорил, что вам нужно оправиться, но это ваша проблема, и вы сами должны ее решить. – Она положила руки на усеянный пятнами бювар и снова улыбнулась. – Поймите, пожалуйста, в этом богом забытом городе нужно очень многое сделать, слишком многим помочь. Мне очень не хватает помощников и совершенно нет времени на сочувствие.


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации