Текст книги "Удар новичка"

Я подъехал к ресторану «Флориан», чувствуя, что превосходно поработал сегодня.

Глава 5

Отменно поужинав, мы покинули ресторан, расположенный на стадионе, и по плохо освещенному коридору направились к нашим местам, находящимся возле самого ринга.

Я быстро убедился, что выход в свет Вестал Шелли носил характер королевского церемониала.

На ней было длинное белое вечернее платье с кокетливой пелериной на плечах, предназначенной явно для того, чтобы скрыть выпирающие ключицы. Весь наряд искрился драгоценными камнями. Они были повсюду: на шее, в волосах, на платье, на запястьях. Эффект, производимый этим обилием украшений, трудно описать: каждое движение Вестал сопровождалось их вспышками.

На стадион мы прибыли в «Роллс-Ройсе», огромном, как крейсер. Шофер Джо был в кремовом мундире, его экипировку дополняли кожаные сапоги до колен и фуражка кремового цвета с черной кокардой.

Я чувствовал себя случайным статистом, затесавшимся в какую-то голливудскую эпопею. И когда директор стадиона лично спустился по красному ковру, покрывавшему ступеньки центрального входа, дабы самому приветствовать первое появление мисс Шелли на его стадионе, это было проделано так, словно он отдавал почести самой королеве.

Во время ужина налетели репортеры и непрерывно фотографировали нас. Похоже, мисс Шелли редко появлялась на людях, и ее появление на боксерском матче было настоящей сенсацией. Я видел, что она получает гораздо большее удовольствие от выхода в свет, чем я.

За ужином мы даже не могли поговорить друг с другом. Вокруг сновали репортеры, журналисты, метрдотель, и в некотором роде я был даже этому рад.

Смешно, но мне и в голову не приходило, что Вестал сияет только из-за того, что находится в моем обществе. Я простодушно думал, что она опьянена всем этим вниманием к своей особе. Только намного позже я понял, что именно мое общество делало ее такой счастливой и оживленной.

Когда мы перешли уже к кофе с коньяком, возле нашего столика остановился огромный, смахивающий на медведя парень в тщательно выутюженном костюме серого цвета. Его черные с сединой волосы были коротко подстрижены, а мужественное лицо выражало неподдельное радушие. Он поклонился Вестал и широко улыбнулся:

– Вот так сюрприз, мисс Шелли! Вы – и на боксерском матче!

Я ждал, что она в своей обычной холодной манере резко оборвет этого увальня, но, кажется, в этот вечер она была рада каждому знаку внимания к своей персоне.

– Это мистер Винтерс вытащил меня сюда, – уточнила она, благодарно глядя на меня. – В конце концов, надо же посмотреть, что такое бокс. – Вестал дотронулась до моего рукава. – Это – лейтенант Сэм Леггит из городской полиции. Лейтенант, это – мистер Винтерс, банкир.

Так я в первый раз встретил Леггита. И по всему было видно, что я понравился ему не больше, чем он мне.

– Мне кажется, я видел вас в «Пасифик-банке», мистер Винтерс? – то ли утверждая, то ли спрашивая, произнес полицейский. Его холодные серые глаза внимательно изучали меня. Слова мисс Шелли не произвели на него ровно никакого впечатления. Он дал понять, что знает мое место на иерархической служебной лестнице. А обыкновенный клерк вряд ли мог внушить ему уважение.

– Может быть, – равнодушно отозвался я. – Через наш банк за день проходит множество людей.

– Вы правы, – Леггит несколько раз перевел глаза с меня на Вестал. – Рад был познакомиться, мистер Винтерс.

Я понимал, что не стоит больше притворяться любезными в отношении друг друга, поэтому промолчал в ответ.

– Я приставлю одного из моих людей присматривать за вашими бриллиантами, мисс Шелли. Здесь не совсем безопасно, но вам не о чем беспокоиться. – Парень вновь растянул губы в нечто, долженствующее означать улыбку, и, коротко кивнув, смешался с толпой.

– Так за вами будет присматривать коп? – спросил я как можно непринужденнее.

– Лейтенант и я – старые друзья, – поспешно ответила Вестал. И, словно боясь, что я этому не поверю, добавила: – Я была знакома с ним еще тогда, когда он был простым патрульным. Он заходил к нам на обед и рассказывал о своей работе.

– Должно быть, это было весьма интересно, – заключил я с сарказмом. – Что ж, если мы действительно хотим увидеть настоящий поединок, нам следует поторопиться.

Мы заняли свои места как раз в тот момент, когда судья на ринге объявил о первом раунде финального поединка. Это был бой из пятнадцати раундов между Джеком Слейдом, чемпионом в среднем весе, и Дарки Джонсом, почти неизвестным боксером, тем не менее оспаривающим титул чемпиона.

Два боксера были уже на ринге, и Вестал глядела на них во все глаза.

Я проинформировал ее, что Слейд является фаворитом, и спросил, не хочет ли она сделать ставку на победителя.

– Я поставлю на коричневого. В нем есть что-то привлекательное. Только взгляните, какие у него мускулы и как он смотрит на противника. Конечно же, он выиграет.

– Да у него нет никаких шансов. За последнее время Слейд провел двадцать поединков и во всех одержал победы. Сейчас он в прекрасной форме. У Джонса неплохие удары, но Слейд не даст ему шанса навязать ближний бой.

– И все же я ставлю сто долларов на коричневого.

– О'кей, только не говорите мне потом, что я вас не предупреждал.

Расталкивая сидящих, я добрался до выхода и разыскал Лефти Джонсона.

– Добрый вечер, мистер Винтерс, – сказал он, приветствуя меня понимающей улыбкой. – Становитесь птицей высокого полета.

– Сто долларов за то, что победит Джонс. О'кей?

– Вам что, деньги надоели, мистер Винтерс?

– Это не моя ставка. Я ставлю пятьдесят на Слейда.

Я вернулся на место с первым ударом гонга. Он еще не успел отзвучать, а Джонс уже вылетел из своего угла, как ядро из пушки, и в доли секунды оказался на другом конце ринга возле Слейда, который только начал подниматься.

Все свершилось с такой ошеломляющей быстротой, что только знатоки подобного рода зрелищ поняли, что случилось.

Правым кулаком коричневый боксер нанес такой силы удар в челюсть Слейду, что у последнего подкосились колени и остекленели глаза. Не дав сопернику опомниться, Джонс пустил в ход левую руку, которой разбил до крови скулу и свалил Слейда на помост.

Стоя на четвереньках, Джек тупо глядел перед собой. Челюсть его отвисла: видно, была сломана, и он никак не мог сообразить, что произошло.

Занятый боем, я забыл о своей спутнице. Но она о себе напомнила сама: вцепившись в мою руку и подавшись вперед, Вестал кричала, и в этом сплошном реве, от которого, казалось, рухнут стены стадиона, я отчетливо различал именно ее голос.

Рефери остановил поединок, указывая Джонсу на нейтральный угол. Боксер был так возбужден, что судье пришлось буквально загнать его туда. Эта задержка боя дала Слейду несколько драгоценных секунд, в которые он начал приходить в себя. Об этом говорило появившееся в глазах осмысленное выражение.

Рефери, наклонясь над ним, начал отсчет, равномерно поднимая и опуская руку.

– Удар новичка! – крикнул я в ухо Вестал. – Мерзавец! Какой мерзавец!

Но я понял, что она не слышит меня. Наклонившись вперед, с блестящими глазами, возбужденная, Вестал отсчитывала секунды вместе с судьей.

При счете «девять» Слейд все же поднялся на ноги. Лицо его застыло маской ярости. Когда Джонс опять одним прыжком пересек ринг, перенесший нокдаун и опасаясь дальнего боя, Слейд, войдя в клинч, прямо-таки повис на сопернике, не давая ему наносить целенаправленные удары и выигрывая таким образом время для восстановления потерянных сил. Не умея вести ближний бой, полный лихорадочного возбуждения, Джонс осыпал Слейда градом неточных ударов, вместо того чтобы нанести один акцентированный удар с дальней дистанции. Боксеры то повисали один на одном, и тогда рефери буквально отдирал их друг от друга, то пытались пойти в атаку, но безрезультатно, так как Слейд опять уходил в глухую защиту, отступая и пятясь от соперника, который наконец под вопли зрителей, требующих нокаута, загнал обессиленного Слейда в угол. И тогда, когда новичок собрался атаковать с выгодной позиции своего титулованного противника, прозвучал гонг.

– Ну и дела! – не удержался я от восклицания, наблюдая, как Джонс, не скрывая злобы и разочарования, ушел в свой угол. – У Слейда сломала челюсть. С его-то опытом и вести себя так, подобно последнему любителю. Этот мерзавец Джонс, конечно, в следующем раунде добьет его.

Вестал все еще сжимала мое запястье.

– Никогда не была так возбуждена, – выдохнула она. – Это что-то невероятное! У него в самом деле сломана челюсть?

– Конечно. Видите, как она висит? Джонсу стоит только попасть в нее – и все будет кончено.

Вестал наклонилась вперед, ее глаза буквально пожирали Слейда, отдыхающего в углу. Его бочкообразная грудь вздымалась и опадала, в глазах читалось страдание от полученной травмы.

С первым ударом гонга Джонс оказался на середине ринга со злобно перекошенным лицом.

Слейд обеими руками прикрыл поврежденную челюсть. Когда Джонс сделал шаг в направлении его, он встретил противника акцентированным ударом в голову, заставившим новичка отступить. Это только и нужно было чемпиону. Он напористо пошел вперед, работая обеими руками, прямо-таки вколачивая удары в Джонса, заставляя того только защищаться.

Толпа снова завопила. Не отстала от них и мисс Шелли. Все торопили развязку боя.

Джонс понимал, что время работает против него. Нужно было поскорее добить Слейда, но он все никак не мог нанести тот единственный удар, который поверг бы чемпиона в нокаут. Каждый раз, когда коричневый боксер собирался броситься в атаку, левая рука Слейда встречала его точным ударом. Слейд устоял почти до конца раунда, но на последних секундах Джонсу удалось нанести сильнейший хук слева, в поврежденную челюсть. Лицо Слейда перекосилось, он опустился на одно колено, став похожим на раненого, но все еще опасного зверя. Он зарычал, когда соперник сделал шаг в его направлении. Кровь стекала по его лицу, сочась из рассеченной брови, капала изо рта.

Гонг прервал бой – и секунданты унесли Слейда в угол.

– Это что-то необыкновенное! – восхищенно болтала Вестал. – Я и не представляла, что боксерский поединок может быть столь интересным. О Чэд, я так рада, что ты взял меня с собой!

Я услышал ее последние слова и это ее «о Чэд», вырвавшееся, видно, непроизвольно. Но кровавое зрелище на ринге настолько захватило меня, что я не обратил внимания на то, какой смысл вложила в эти слова моя спутница.

Третий раунд оказался последним. Секунданты втолковали-таки Джонсу его задачу: спокойно подготовить атаку и добить противника одним ударом.

Конец наступил на второй минуте раунда, когда Джонс нанес сильнейший хук левой и тут же – прямой правой. Оба удара пришлись по сломанной челюсти Слейда. Падая, он издал короткий стон, от которого кровь могла застыть в жилах. Он еще попытался приподняться. Только это было выше его сил. Сознание оставило Слейда – с ним было все кончено.

Вестал вскочила на ноги. Не схвати я ее вовремя, она прыгнула бы на ринг.

– Спокойнее! – Я попытался урезонить не в меру возбужденную женщину.

Не отрывая взгляда от квадрата ринга, она попыталась освободить руку. Ее усилия были напрасными: я держал крепко. Она была не единственной, кто в эти минуты смотрел на ринг глазами садиста. А рев и грохот, от которых могли лопнуть барабанные перепонки, усиливали всеобщее сумасшествие и эту агрессивность.

Когда судья отсчитал десять секунд и Слейда оттащили в угол, силы покинули Вестал. Не поддержи я ее, она свалилась бы на пол.

– Заберите меня отсюда, Чэд, – выдохнула она. – Я сейчас упаду в обморок.

Расталкивая плотное кольцо журналистов, толпящихся возле ринга, к нам пробился Леггит.

– Могу я чем-нибудь вам помочь, мистер Винтерс? – спросил он.

– Ее нужно побыстрее увести отсюда.

– Следуйте за мной.

Словно ледокол, он пошел сквозь толпу, как это может делать только коп, – и люди расступались перед ним. Полунеся, полуведя Вестал, я шел следом.

Идя в кильватере Леггита, я вскоре оказался возле раздевалок. Толпа, оживленно переговариваясь, текла к выходам.

– Подождите меня здесь, – бросил лейтенант, – сейчас я разыщу вашу машину.

Я стоял, поддерживая Вестал. Мне и самому было плоховато от жары, которая въелась в каждую пору моего тела.

– Как вы себя чувствуете? – полюбопытствовал я, чтоб не молчать.

– Все в порядке. На меня подействовали возбуждение и жара. Никогда так не волновалась. Никогда не испытывала ничего подобного.

Она подняла голову и взглянула мне в лицо. То, что я прочитал в ее глазах, потрясло меня. Я достаточно долго общался с женщинами, чтобы не понять смысл этого взгляда. Сейчас, здесь, в этот момент, она хотела меня так откровенно и страстно, как только женщина может желать мужчину.

Я понял это по выражению ее глаз, по тому, как смягчились жесткие черты ее лица, как нервно пульсировала вздувшаяся жилка на горле. Я мог овладеть Вестал в любом темном углу, как простой уличной девкой, но, поверьте, мне делать этого не хотелось.

Но ее ничем не прикрытое желание ввергло меня в шок. Я никогда не воспринимал как женщину это костлявое уродливое существо, с которым меня свела судьба, чтобы продолжить путь к вершине. Откуда в ней такие чувства и эмоции? В такое трудно было поверить. Но именно это я имел перед собой. Ситуация для меня становилась просто пиковой. Мне нужно было из нее выбираться.

– Ваш приятель полицейский отправился на поиски машины, – сказал я, делая шаг назад. Я все еще держал Вестал за руку, но дистанция между нами увеличилась. Я повернулся и принялся вглядываться в полутемный коридор, стараясь увидеть там Леггита. Я не хотел, чтобы женщина заметила выражение отвращения на моем лице.

– Все в порядке, – прерывающимся, хрипловатым голосом заверила она, освобождая свою руку из моей. – Здесь ужасно жарко.

– Может быть, пойдем поищем лейтенанта?

Я хотел было вновь взять ее за руку, но мисс Шелли отстранилась.

– Вы забыли мой выигрыш. Не принесете ли его мне?

– Лефти появится с минуты на минуту и вручит вам деньги. Вначале нужно посадить вас в машину.

– Пожалуйста, принесите их сейчас!

Трагическая нотка прозвучала в голосе женщины. Я бросил на нее испытующий взгляд. Она торопливо отвернулась, но выражение ее лица сказало мне обо всем. Я впервые в жизни видел такое воплощение горя. На бледном и осунувшемся лице читалось беспредельное отчаяние.

– Да идите же вы! – крикнула она. И я почувствовал: еще немного – и она разрыдается.

Я послушно удалился, удивляясь странному поведению мисс Шелли.

Когда я возвращался с выигрышем в кармане и напряженно размышлял над всем происходящим, мне в голову внезапно пришла догадка, возможное объяснение всей метаморфозы с Вестал. Я замедлил шаги, стараясь разобраться в путанице своих мыслей.

Неужели она хотела отдаться мне вот здесь, в этом грязном коридоре? Неужели разочарование на ее лице означает, что она прекрасно понимает свою уродливость, брезгливость, которой я не в силах был скрыть?

«Ты сошел с ума, – мысленно возразил я самому себе. – Нужно быть полным идиотом, чтоб серьезно рассматривать такую возможность. Неужели только из-за того, что на некоторое время женщина потеряла контроль над собой, ты считаешь, что она по уши втюрилась в тебя? Женщина, которая стоит семьдесят миллионов долларов, обладающая громадной социальной и финансовой мощью! Ха! Уж в кого-кого, но в мелкого банковского клерка она влюбиться не может!.. А если… Черт возьми, а если вдруг?..»

Я прибавил шагу, но, добравшись до того места, где оставил свою спутницу, нашел коридор пустым. Распахнув двери, я вышел в душную летнюю ночь и остановился, увидев направляющегося ко мне Леггита.

– Мисс Шелли уехала домой, – известил он, пристально глядя на меня из-под широких полей надвинутой на глаза шляпы. – Мне она показалась чем-то расстроенной.

– Очевидно, это волнение, жара… – отрывисто бросил я, даже не потрудившись закончить предложение.

«Неужели она в самом деле влюбилась в меня?» – спрашивал я себя в который уже раз, пытаясь четко уяснить, возможно ли такое. Нет, скорее всего это был элементарный животный импульс, похоть, вызванная зрелищем боя двух здоровых мужиков».

– Впечатляющий бой, – поделился своим восприятием поединка Леггит, продолжая рассматривать меня в упор.

– Такой провал! Никогда бы не поверил, что Слейд может подставить себя под удар новичка. Это с его-то опытом!..

Леггит вытащил пачку сигарет, предложил одну мне – и мы закурили.

– Когда человек становится слишком самоуверенным, он забывает об осторожности, – назидательно просвещал меня полицейский. – Раскрывается и получает такой удар, после которого уже вряд ли оправится. Я это знаю по опыту работы в полиции. Скажем, кто-то совершает убийство. Преступник тщательно планирует подобную акцию, прилагает к этому все способности, обзаводится фальшивым алиби, при этом бросает даже тень подозрения на невиновного человека. И считает себя в полной безопасности. Но, увы, мистер Винтерс, это всего лишь его заблуждение. Тот, кто уверился в своей безнаказанности, на самом деле открыт для контрудара. И в тот момент, когда меньше всего ожидает его, получает сокрушительную оплеуху. Только уже ему приходится расплачиваться не сломанной челюстью, а гораздо большим.

– Я думаю, что вы, как всегда, совершенно правы, лейтенант, – польстил я ему для вида, не особенно вдаваясь в смысл его слов. – Что ж, пожалуй, пора идти. Спокойной ночи!

Только сегодня ночью я вспомнил тот давний разговор. И теперь до меня дошло, сколько смысла было в словах лейтенанта Леггита. Убийца, уверенный, что обеспечил себе полнейшее прикрытие, на самом деле всегда открыт для удара, который неизвестно когда и кем будет нанесен, но который неотвратимо последует. В этом я убедился на собственной шкуре. Как раз тогда, когда я думал, что сделал все так, что и комар носа не подточит, удар последовал с совершенно неожиданной стороны. Точь-в-точь, как и говорил полицейский.

Вернувшись домой со стадиона, я обнаружил Глорию (думаю, это не настоящее ее имя), ту блондинку, с которой должен был поехать на стадион и о которой начисто забыл, когда Вестал напросилась мне в спутницы.

Гостья восседала в кресле, облаченная только в трусишки алого цвета, лифчик и чулки-паутинки с небесно-голубыми подвязками.

Если вам нравятся девушки, сложенные по образу и подобию Джейн Рассел, вы бы по достоинству оценили Глорию. Ее светлые шелковистые волосы были подстрижены под мальчишку, а маленькое личико было из тех, какие бывают у девиц из стриптиза: смазливое и пустое.

– Я жду тебя уже много часов, дорогой, – жалобно поведала она. – Боюсь, я выпила все твое виски.

– Подай мне, что еще осталось, и быстренько залезай в постель, – распорядился я и добавил: – А я сейчас закончу кое-какие дела по работе.

Подойдя к телефону, я набрал номер Вестал.

Пока я ждал соединения, Глория продефилировала к гардеробу и оделась в нейлоновую ночную рубашку. С полдюжины подобных предметов туалета всегда находилось там на всякий случай. Их было удобно всегда иметь под рукой, и красная ночнушка была вкладом Глории в эту коллекцию.

– О Господи! – воскликнул я. – Ты в ней похожа на пожарника.

Гостья бросила на меня весьма выразительный взгляд и плотоядно улыбнулась.

– Это потому, что я намереваюсь устроить пожар в постели, – объявила она. – Тебе понадобятся услуги пожарника.

– Резиденция мисс Шелли, – раздался мужской голос в трубке.

– Это мистер Винтерс. Могу я поговорить с мисс Шелли?

– Один момент, сэр.

Продолжая ждать, я краем глаза наблюдал за Глорией, которая, побродив по гостиной, уединилась наконец в ванной.

В трубке послышались щелчки – и голос мисс Долан спросил:

– Мистер Винтерс? Слушаю вас.

– Я хотел бы переговорить с мисс Шелли.

– Извините, но мисс Шелли уже отдыхает.

– Мне требуется всего лишь минута.

– Боюсь, я не могу этого сделать.

– Очень жаль. Что ж, нет так нет. Передайте ей, пожалуйста, что я звонил. Я хотел узнать, как она себя чувствует после приезда со стадиона.

– Я передам ей это.

– Спасибо. – Я сделал паузу и добавил: – Мисс Долан, я до сих пор ваш должник и…

Щелчок – и линия умерла. Уже второй раз подобным образом секретарь мисс Шелли прерывает разговор со мной.

Раздраженно бросив трубку, я глотнул виски и принялся рассеянно изучать узоры на ковре. Мисс Долан начала не на шутку интриговать меня.

Глория вышла из ванной все в той же алой ночной сорочке.

– Так ты звонил Вестал Шелли? – спросила девушка, устраиваясь на диване.

– Да, – коротко ответил я, набирая домашний номер телефона Блэкстоуна.

– Так это она заняла мое место рядом с тобой на боксе?

– Ты очень догадлива.

– Алло? – рявкнул Блэкстоун.

– Это Чэд… Слушай, Рей, мы можем начинать. Завтра я перевожу тебе четверть миллиона долларов. И открываю специальный счет на имя Вестал Шелли в Западно-Калифорнийском банке. Твоя задача – пустить эти деньги в оборот с тем условием, чтобы они приносили ежемесячный доход. Допустимый предел риска – двадцать тысяч долларов, это максимум того, что мы можем позволить себе потерять. Если убытки составят большую сумму, счет будет закрыт.

– Я, уж конечно, не позволю пропасть и пяти тысячам, – заверил Блэкстоун. – Буду вести наши дела, как свои собственные. Похоже, если нам улыбнется удача, мы сможем наскрести немножко денег.

– Само собой. Еще одно, Рей. Каждую неделю ты должен представлять мне отчет о том, что сделал и что намереваешься предпринять в ближайшее время. Все, естественно, на твое усмотрение. Но всякий понедельник такую расшифровку я хочу видеть у меня на столе. Все ясно?

– Нет проблем.

– Хорошо. Начинай завтра. Когда тебе понадобятся деньги, дай мне знать.

– Можешь положиться на меня, Чэд.

Едва я повесил трубку, как моя гостья окликнула меня:

– Чэд, дорогой…

Я вздохнул.

– Совсем забыл о тебе. Чего ты хочешь?

– Ты шутил, говоря о таких деньгах, или все это достаточно серьезно?

Я посмотрел на нее и улыбнулся тому напряженному выражению лица девушки, которое никак не вязалось с частым морганием ее светло-голубых, по-детски наивных глаз.

– И не стыдно подслушивать?

– Ты серьезно говорил о четверти миллиона долларов?

Иногда Глория бывала чересчур назойливой и лезла не в свои дела, но у нее было одно неоспоримое достоинство: она умела держать язык за зубами. Мне вдруг захотелось поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями о Вестал Шелли.

– С тех пор как мы виделись последний раз, кое-что в моей жизни переменилось, – отозвался я. – Я стал финансовым советником мисс Шелли. На этом месте, если действовать осторожно и с умом, можно сделать себе небольшой капиталец.

– Но я всегда слышала, что эта женщина нагоняет на всех ужас, – произнесла Глория, укладываясь в постель.

– Так оно и есть, – небрежно заметил я, – но, похоже, мой шарм подействовал на нее. Она едва не соблазнила меня сегодня вечером.

Глория повернула лицо ко мне.

– Что за глупые шутки?

– В том-то и дело, что нет. Хорошо, что я все время соблюдал дистанцию и держался от нее на почтительном расстоянии. Не будь она похожа на сморщенную обезьянку, я бы уже сегодня спал в ее шелковой постели, но, хвала фортуне, женщин у меня более чем достаточно.

– Да ты просто сопляк! – завопила Глория, соскакивая с постели. – Я-то думала, что твой череп, кроме правильной формы, имеет еще и некий минимум мозгов!

Я был настолько удивлен неожиданной реакцией гостьи, что едва не выронил бокал с виски.

– На что ты намекаешь?

– Если бы мужчина, имеющий миллион долларов, пытался соблазнить меня, уж я бы не стала останавливать его, даже если бы у него были деревянная нога и вставные зубы. Что, скажи, с того, что твоя миллионерша страшна, как смертный грех?! При ее деньгах это не может быть препятствием к тому, чтобы затащить ее в постель. Кстати, сколько мадам стоит?

– Я точно не знаю. Где-то около семидесяти миллионов, может, и больше.

– Ого! Семьдесят миллионов! Ты, кажется, уговорил ее доверить тебе распоряжаться четвертью миллиона долларов?

– Да. Что в этом плохого? Подвинься, я хочу лечь.

– Не сейчас. Не уходи от темы, Чэд. Меня это весьма интересует. – Глория вновь соскочила с кровати и принялась вышагивать по спальне. – Так что там произошло сегодня вечером? Не мог бы ты изложить это поподробнее?

Я рассказал о поединке боксеров, о реакции Вестал, и о том, что случилось в полутемном коридоре, и о том, как мисс Шелли от меня сбежала.

Усевшись на столе и обхватив колени руками, Глория, не перебивая, внимательно слушала меня.

– Ты объяснился с ней сейчас, когда звонил?

– Я сумел переговорить только с ее секретарем.

– Мог бы проявить и большую настойчивость.

– И не старался. Пусть узнает, что поинтересовался самочувствием, и все. Этого более чем достаточно, не так ли?

– О святой Петр! Как глупы порой бывают мужчины! Когда ты наконец поймешь, Чэд, что женщине этого мало. «Пусть узнает!» Ха! Ей нужно что-то более ощутимое, более весомое, чем твоя вежливость. Знаешь, ты должен послать ей цветы, чтоб они оказались у ее кровати еще до того, как мисс проснется. Огромный букет белых фиалок.

– Ты считаешь, что это неплохая затея? Я не согласен. Чего доброго эта богатая невеста возомнит, что я на нее имею виды. А я не хочу ни ее, ни ее денег. Если б на земле не осталось ни одной женщины, кроме этой, я и тогда не посмотрел бы в ее сторону.

– Да что это с тобой, Чэд? – Глория уставилась на меня. – Ты спишь, видно, раз не понимаешь очевидных вещей.

– На что ты намекаешь своими цыплячьими мозгами?

– Не такими уж и цыплячьими, дорогой, – Глория взяла сигарету и закурила. – Ведь в таком случае и мне перепадут кое-какие денежки. Если бы ты смог заполучить ее миллионы, я сняла бы роскошную квартиру на Парк-авеню, куда ты мог бы приходить и расслабляться.

– У тебя крыша поехала?! – Я вытаращил на свою подружку глаза.

– Неужели ты ничего не соображаешь, Чэд? Некрасивая женщина, в возрасте, встретив тебя, не могла не поддаться твоему обаянию. Да она тебя озолотит, если ты ответишь взаимностью. Играй наверняка! Слушайся моих советов – и через месяц ты женишься на мадам.

– Жениться на ней! – завопил я. – Никогда в жизни! Ты с ума сошла! Ни за какие деньги я не соглашусь быть привязанным до конца дней своих к этой маленькой сморщенной обезьянке.

Глория в упор смотрела на меня.

– Ты только представь, что ты женишься на семидесяти миллионах долларов, – уговаривала меня девушка настойчиво. – Только представь!

Я хотел что-то возразить, но не находил слов.

– Ага! Начинаешь соображать. – Глория заговорщицки подмигнула мне. – Предположим, у тебя появятся определенные обязанности. Неужели они так ужасают тебя? Это же отнюдь не значит, что ты не сможешь развлекаться на стороне. Я всегда буду ждать тебя в тех роскошных апартаментах, которые ты для меня снимешь. А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны. Как ты думаешь, долго ты будешь распоряжаться ее четвертью миллиона? Если ты не затащишь мадам в постель, она будет тосковать, переживать, дойдет, наконец, и до стрессов, и в один прекрасный момент она возненавидит тебя. И уж тут-то она сведет с тобой счеты! Первым делом, под любым предлогом, она лишит тебя права распоряжаться этими деньгами. Но если ты женишься на Вестал Шелли, все: купаешься в золоте! Ей только и нужно, чтобы ты хорошо обращался с ней, ласкал, как домашнюю собачку, – и тогда она позволит тебе все, что только душе захочется. Я же тебя знаю, дорогой. Ты можешь быть неотразимым и до такой степени желанным, что ни одна женщина не устоит, чтоб не выполнить любую твою блажь.

– Помолчи, – оборвал я ее. – Дай немного подумать.

Глория покорно замолчала, не сводя с меня внимательного взгляда.

Я уставился в потолок и смотрел на него минут десять, словно там предстояло мне прочесть ответ, от которого зависела моя дальнейшая жизнь. За эти недолгие минуты я и распорядился своей судьбой.

– Ну, так какое ты принял решение, Чэд? – поинтересовалась Глория, когда я, поднявшись с кровати, пошел к столу налить виски.

– Да будет так, – криво усмехнулся я. – В темноте все кошки серы, но семьдесят миллионов долларов – это семьдесят миллионов при любом освещении.