Текст книги "Планета бессмертных"

РАСШИРЕНИЕ СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ ШАДИЛЛОВ

Спустя двадцать лет шадиллы покинули родную планету дивиан и больше не возвращались. По-видимому, они продолжали помогать другим расам, потому что, по словам Ладжоли, главной целью шадиллов было «совершенствование чужих культур». Они посещали обитателей всей галактики… в том числе и homo sapiens, в результате чего четыреста лет назад и возникла человеческая Технократия.

Моя подруга Фестина рассказывала, как все это происходило, когда чужаки прибыли на Старую Землю в двадцать первом столетии. По ее словам, те же самые чужаки обращались со своим предложением к некоторым жителям Земли даже раньше, еще в 2000 году до нашей эры. Тогда шадиллы перенесли отобранных ими людей на планету Мелаквин – то есть моих предков – и подарили им замечательные подземные города, способные удовлетворить все их нужды, и фактическое бессмертие для своих потомков – прекрасных, умных созданий из сверхпрочного стекла.

Таких, как я.

БОЙТЕСЬ ШАДИЛЛОВ, ДАРЫ ПРИНОСЯЩИХ

По словам Ладжоли, название «шадиллы» придумали дивиане и оно означает «наши наставники». Сами шадиллы никогда себя никак не называли, заявляя, что они просто «граждане Лиги Наций», добрые посланцы, несущие просвещенность низшим расам исключительно из чистого великодушия.

Ха! Эти якобы прекраснодушные шадиллы обстреляли нас, безжалостно преследовали «Кусаку». И, скорее всего, сбежали при виде человеческого флота – точно воры, испугавшиеся, что их застанут на месте преступления. Хуже того, их дары обернулись ужасным проклятием для моего народа – Башнями предков, битком набитыми спящими людьми. Конечно, можно предположить, что усталость мозга – прискорбная случайность, побочный результат сложнейшей генетической перестройки. Однако чем больше я слышала о шадиллах, тем меньше верила в их великодушие – о чем и сообщила Ладжоли, меланхолично пережевывавшей мясо заретты.

– Эти шадиллы не такие добрые, как ты думаешь. Разве они не нарушили равновесие твоего родного мира и не вбили клин – умышленно – между теми, кто остался верен вашей планете, и теми, кто порвал со своими корнями? Почему, например, шадиллы дали «таблетки молодости» только тем, кто согласился уйти? Если они такие добрые, почему не дали их всем дивианам, чтобы все могли жить долго? Разве это не зло – позволять умирать молодым, имея возможность их спасти?

Ладжоли наконец проглотила то, что было у нее во рту.

– Лига Наций так не считает. Лига не требует принимать какие-то экстраординарные меры, чтобы спасти тех, чей срок истек. Их представление о разумности касается только наших собственных поступков – нам запрещено ускорять кончину другого разумного существа с помощью каких-либо действий или даже бездействия… но мы не обязаны и пальцем пошевельнуть, если кто-то умирает по независящим от нас причинам. – Она пожала плечами. – Тут, конечно, есть неясность. Допустим, вот сейчас я подавлюсь едой. Получается, что, позволив мне умереть, ты будешь полностью оправдана, поскольку это моя вина – одновременно есть и разговаривать? Или, может, ты все же заслуживаешь легкого порицания? Ведь не будь тебя здесь, я бы не разговаривала.

– Плевать я хотела на порицания! Если ты подавишься, я стукну тебя по спине, чтобы ты смогла откашляться. Цивилизованные люди помогают друг-другу.

Великанша улыбнулась.

– Спасибо… однако закон Лиги этого не требует. Если не ты являешься причиной моих затруднений, то и спасать меня ты не обязана. Поэтому и шадиллы не обязаны были предлагать «таблетки молодости» тем, кто остался на нашей родной планете. Это не их вина – что дивиане стареют и умирают в определенном возрасте; так зачем давать таблетки всем?

– Но они же дали их вам! Из каких-то своих соображений. Ну и глупые же были ваши предки, если им в голову не пришло спросить: «С какой стати эти чужаки столь великодушны?»

– Конечно, они спрашивали, а шадиллы отвечали: «В этом смысл нашей жизни». – Ладжоли задумчиво заглянула в свой котелок. – Многие считают, что у шадиллов просто такая вера – помогать другим. Религиозный альтруизм. Циники предпочитают думать, что это проблема статуса: раздавая милости направо и налево, чужаки чувствуют собственную важность. Не исключено, что шадиллы руководствуются мотивами, слишком чуждыми для нашего понимания. Люди и дивиане так давно общаются, что успели позабыть, какая это редкость во вселенной: разумные существа, столь схожие физически, ментально и социально. У нас сопоставимые физические потребности, близкие эмоции… однако у большинства других рас гораздо меньше общего. Мотивации чужаков далеко не всегда нам понятны.

– А вот я прекрасно понимаю шадиллов, – сказала я. – Мерзкие искусители, которые радуются, разрушая жизнь других; типа тех людей, которые прилетают с неба, забивают вам голову разговорами о «чудесах Науки», создают у вас впечатление, будто вы достойны уважения… а на самом деле не воспринимают вас всерьез, смеются за спиной, называя глупыми дикарями. Они дарят вам подарки… которые оказываются совсем не так хороши, как вы думаете поначалу. Эти подарки – либо просто безделушки, либо даются с тайным намерением сделать вас слабыми и зависимыми. – Внезапно у меня в глазах возникло жжение. – Даже если такие искусители не законченные злодеи, они хотят изменить вас, уподобить себе. Хотят, чтобы вы стыдились себя и боялись произнести даже слово по собственному разумению – из опасения, что будете выглядеть невеждами.

Ладжоли пристально посмотрела на меня, а потом опустила взгляд.

– Ты ведь на самом деле говоришь о Технократии, верно? Я читала отчет о том, что произошло на Мелаквине и как разведчики поступили с тобой. Однако это были просто люди, один из которых к тому же явно сошел с ума. Шадиллы совсем другие: более высокоразвитые и – да, да, это правда! – более великодушные. Они проявили себя по-настоящему заботливыми, без желания поработить…

– У нас снова гости! – крик донесся из стены, но голос принадлежал Уклоду. По-видимому, «Звездная кусака» располагала средствами, позволяющими звуку распространяться по окружающим нас тканям. – Быстро на мостик! Бегом!

Во мгновенье ока Ладжоли отодвинула свой котелок и выскочила за дверь. Она неслась по бронхиальным трубкам с такой скоростью, что я едва поспевала за ней. По пути она закричала:

– Муж мой, ты знаешь, кто это?

– Шадиллы, – ответили стены голосом Уклода. – Проклятые ублюдки все еще жаждут добраться до нас.

ЧАСТЬ X
КАК Я БЫЛА ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ОГОРЧЕНА

ПОГОНЯ

Мы примчались на капитанский мостик, где Уклод уже пристегнулся к креслу и отвратительные розовые кишки облепили его лицо. Не слишком привлекательный вид – что ж, возможно, даже я с кишками на голове выглядела не такой красивой, как всегда. Впрочем, пора уже привыкнуть к тому, что, куда ни глянь, везде можно увидеть внутренние органы «Кусаки». Я даже не дрогнула, опустившись в кресло с сушеной медузой поверх него… но на этот раз подняла руки достаточно высоко, чтобы ремни или, точнее, щупальца безопасности не захватили их, обматывая меня.

Моя стратегия сработала превосходно: стоило усесться, как щупальца вылезли из верхней части кресла и плотно обхватили тело, однако руки остались свободны. Правда, мне тут же пришлось их опустить – когда с потолка поползли вниз кишки. Легко коснувшись макушки, они с противным щекотанием начали обхватывать лицо. На этот раз заретте не потребовалось проверять мои слух и зрение: едва очередная пасть закрыла мне глаза, передо мной открылась усыпанная звездами черная пустота.

– Включи сканеры дальнего действия, – произнес бесплотный голос Уклода.

Не знаю, к кому он обращался, к Ладжоли или «Кусаке»; в любом случае картина звездного неба на мгновение замерцала. Когда же она снова стабилизировалась, мир предстал передо мной в монохромном варианте, как уже было прежде, благодаря особым устройствам, способным видеть на огромном расстоянии.

Тем не менее мне никак не удавалось вычленить судно шадиллов. Небо было везде – сверху, снизу, спереди; и пока это огромное пространство обшаришь взглядом… Наконец мне удалось разглядеть неясное пятно, едва различимое на фоне бледных созвездий. Да, определенно это был корабль шадиллов, хотя у Уклода, наверно, уж очень хорошее зрение, если он сумел разглядеть их с такого расстояния.

– Догоняют нас, – сказал Уклод. – Не быстро, но, точно, догоняют.

– Тогда нам нужно лететь быстрее, – заметила я. – Скажи «Звездной кусаке», пусть прибавит скорость.

– Моя маленькая славная девочка уже мчится в десять раз быстрее, чем любая заретта. Похоже, это не причиняет ей вреда, но черт меня побери, если я рискну ее жизнью, пытаясь еще больше увеличить скорость.

– Она хорошая, старательная заретта. Уверена, она постарается лететь быстрее, если ты попросишь.

– Не собираюсь я ее просить! Даже если шадиллы догонят нас, смерть нам не грозит, верно? Они боятся Лиги, как и все прочие.

– Но они могут навсегда заточить нас в тюрьму! Лиге плевать, если кого-то воруют или порабощают; они возражают лишь против убийства.

– Знаю, – ответил Уклод. – Поэтому мы и убегаем.

Однако мало-помалу корабль-«вязанка» догонял нас, становясь все больше. Вот и все, что я видела: усыпанный звездами, как бы застывший черный фон; тело не ощущало движения, словно мы стоим на месте, а шадиллы медленно наползают на нас.

«Плохи дела», – подумала я. Впечатление складывалось такое, словно тот «кро-о-ошечный шанс» бедственного хода моей судьбы, о котором говорил Поллисанд, имел несколько другие размеры. Как давно я разговаривала с ним? Меньше часа назад. И – пожалуйста, катастрофа уже на подходе.

Неудивительно, что Поллисанд так поторопился встретиться со мной; и неудивительно, что с такой легкостью пообещал излечить мой усталый мозг. Он наверняка знал – уже во время разговора со мной, – что шадиллы погонятся за нами. И, должно быть, догадывался, что, схватив нас, шадиллы сделают со мной что-то ужасное. Это единственная причина, по которой мистер Задница хитростью вынудил меня сказать: «Лига не станет обвинять тебя; что бы ужасное ни произошло, я возьму ответственность на себя».

Меня обвели вокруг пальца, словно маленького ребенка. Иногда даже я могу вести себя прискорбно глупо.

БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ

Мне отчаянно хотелось сделать хоть что-нибудь – убежать на своих двоих или забросать приближающийся корабль камнями; но это уже было из разряда чистой воды глупости. Ни сражаться с шадиллами, ни напугать их мы не могли.

Вот только если…

– Уклод! – окликнула я его. – В качестве официально назначенного связиста я хочу передать по радио сообщение.

– Какое сообщение?

– Очень громкое. Можно сделать так, чтобы его услышали на большом расстоянии?

– Конечно. Бог знает, откуда у моей девочки такие запасы энергии, но, думаю, мы можем накрыть пространство в пятнадцать кубических парсек.

– Хорошо. Я хочу, чтобы меня услышали все.

– Будем передавать на всех общедоступных частотах. Дай мне секунду.

Рядом со мной послышались негромкие звуки – Уклод работал с рычагами управления зареттой. Потом он пробормотал:

– Порядок, детка, ты в эфире. Не терпится услышать, как ты будешь убеждать шадиллов, чтобы они оставили нас в покое.

Однако в мои намерения вовсе не входило разговаривать со злобными существами в корабле-«вязанке».

– Внимание, флот Технократии! – объявила я. – В особенности глупая капитан Проуп. Мы здесь. Приходите и возьмите нас.

Тишина. Секунда за секундой утекали прочь, но ответа не было. Потом Уклод испустил долгий вздох.

– Думаешь, шадиллы сбегут, если появится человеческий флот?

– Да, – скромно ответила я, автор блестящей идеи.

– Дорогуша, – вкрадчиво начал Уклод, – здесь возникают две проблемы. Во-первых, человеческий флот сейчас чертовски далеко; он летит к Мелаквину, а мы несемся слишком быстро, и им не догнать нас. Совсем недавно мне и в голову не приходило, что какой-нибудь корабль способен развивать такую скорость, как мы… но, выходит, подкормившись у солнца, заретта теперь на многое способна. Но корабль шадиллов летит еще быстрее. По сравнению с ними человеческий флот чертовски медлителен, и это при условии, что они вообще слышали нас. Вторая проблема с твоим сообщением в том, что фактически оно звучало разборчиво не дольше половины секунды, а потом шадиллы заглушили наш сигнал. Все, что ты говорила дальше, напоминало икоту.

– Я не икала!

– Икала или не икала, никто не разобрал ничего, кроме двух первых слов. Вообще-то человеческий флот наверняка слушает все частоты, в надежде, что мы прервем радиомолчание. Есть серьезный шанс, что они поймали сигнал, а может, даже определили наше местоположение. И все же они просто слишком далеко, мисси. Они вне игры, и мы по-прежнему предоставлены самим себе.

Конечно, человеческие корабли могли бы увеличить скорость – если бы решились нырнуть в солнце и «подкормить» свои поля ССС. Однако у наглой капитана Проуп никогда не хватит смелости на такой шаг – она же абсолютно уверена в том, что проникновение в солнце равносильно смерти.

Может, кто-нибудь из других капитанов попытается? Нет, вряд ли. Эти глупцы столетиями летают на космических кораблях, и никому даже в голову не пришло залететь в солнце. Ни из простого любопытства, ни по любой другой причине. Разве какой-нибудь человек в здравом уме пытался совершить самоубийство, принеся свою жизнь в жертву солнцу? Люди водят космические корабли уже четыреста лет; дивиане летают на зареттах тысячу.

И за все это время хоть кто-нибудь из них приблизился к пылающей звезде?

Однако ответов на эти вопросы у меня не было, а между тем корабль-«вязанка», словно гонимое ветром перекати-поле, продолжал медленно, но неуклонно настигать нас. Пока еще на фоне черного неба он был не больше шмеля, но с каждым мгновеньем ощутимо становился больше.

– Может, и впрямь стоит попросить «Кусаку» прибавить скорость, – нервно пробормотал Уклод. – Но какой в этом смысл? Шадиллы все равно догонят нас, как бы быстро мы ни летели. Уж если они безвозмездно отдали нам заретт, то для самих себя наверняка приберегли что-нибудь получше: став обладателем шикарного нового ленца, ты ведь отдаешь свой старомодный старый зигрим младшему братишке.

Я не знала значения этих слов, но, прожив много лет под башмаком старшей сестры, в общих чертах поняла, что имел в виду оранжевый человечек.

– Может, нам залететь еще в какое-нибудь солнце? – предложила я. – «Звездная кусака» подкормилась бы и смогла лететь быстрее.

– Какое солнце, дорогуша? – проворчал в ответ Уклод. – Мы в открытом космосе. Нет, нам остается лишь лететь дальше и надеяться на удачу. Может, у шадиллов что-нибудь выйдет из строя… или они отключат двигатели, чтобы дать им передышку.

– Такое возможно?

– Нет. Но если тебя припрут к стенке, всегда приятно притворяться, будто есть способ увернуться от пули. Может, капитана шадиллов хватит сердечный удар, а экипаж сбежит, решив, что у нас имеется какое-нибудь фантастическое оружие, способное воздействовать на сердце.

– Или капитан отпустит нас, – пробормотала Ладжоли, – потому что влюбится в Весло.

– Мне это не кажется удачной шуткой, – отрезала я.

Уклод поцокал языком.

– Ну, не будь такой занудой, мисси, – когда все идет наперекосяк, можно, конечно, сидеть и ныть, а можно хотя бы пофантазировать, изобретая основания для надежды. А вдруг нас затянет в какую-нибудь прореху во вселенной и выкинет черт знает куда?

– Или с помощью телекинеза мой талантливый муж сумеет не подпустить к нам шадиллов, – добавила Ладжоли.

– Может, наших врагов поймают гигантские стеклянные бабочки, – резко сказала я. – Эта болтовня – пустая трата времени! Нужно предпринять какие-нибудь реальные действия, чтобы увернуться от них.

– Непременно, – ответил Уклод, – как только от этих действий будет хоть какой-то толк. Когда шадиллы подойдут достаточно близко, чтобы схватить нас, мы постараемся ускользнуть. – Он невесело рассмеялся. – Дело не в том, будто я хочу, чтобы нас поймали, мисси. Просто мы оказались с голой задницей в космосе, где на триллионы километров во всех направлениях некуда спрятаться. У нас нет оружия, у нас нет друзей; выходит, нет и особого выбора – удирать или сдаваться: что тебе больше нравится?

– Да-а-а… – протянула я. – Это был скверный выбор – когда я решила лететь с вами.

– Ты так считаешь? – к разговору присоединилась Ладжоли. – Уже успела позабыть, что шадиллский корабль впервые догнал нас прямо над Мелаквином? Они знали, как тебя зовут; знали, что предположительно ты мертва. Услышав, что ты жива, они решили, что кто-то вмешался в их план. Такое впечатление, будто ты была им для чего-то нужна. Или, по крайней мере, твой труп. Что, по-твоему, они сделали бы, приземлившись и увидев, что ты еще дышишь?

В таком свете сложившуюся ситуацию я не рассматривала… однако Ладжоли была права. Казалось правдоподобным, что шадиллы направлялись в Весловилль, чтобы осуществить какой-то план с участием моего мертвого тела. Возможно, это объясняет, почему после моего падения Поллисанд оказал мне медицинскую помощь: как враг шадиллов, он каким-то образом расстраивал их планы, сохраняя мне жизнь.

Я должна была расспросить его об этом! Однако едва я приняла его предложение, он грубо прервал наш разговор, не дав мне выяснить те обстоятельства, которые касались меня лично. Если бы Поллисанд вернулся сейчас, я спросила бы, какое отношение имеет к шадиллам моя жизнь или смерть… и почему он не помогает нам сейчас, в столь трудной ситуации.

Что касается шадиллов… Если бы, явившись на Мелаквин и обнаружив меня живой, постарались бы они изменить эту ситуацию? Я не знала, но, судя по их поведению, скорее всего, радости их появление мне не доставило бы. Может, все же борт «Звездной кусаки» – не самое плохое место. По крайней мере, здесь я жива и свободна.

И кто знает? Может, шадиллский капитан и в самом деле влюбится в меня. Давно пора… ну хоть кому-то!

КОШКА, МЫШКА… И ЕЩЕ ОДНА КОШКА

Мы убегали. Корабль-«вязанка» приближался.

Хуже всего была невозможность что-либо предпринять. Могли мы обстрелять своих врагов? Нет. Могли мы позвать на помощь? Нет. Могли мы хотя бы обрушиться на преследователей с непристойной бранью? Да, это мы могли, но был ли в этом смысл?

Единственное, что мне оставалось, – это испепелять взглядом вражеский корабль, надеясь, что, если моя ненависть окажется достаточно сильна, он взорвется. Это никогда не срабатывало, но нужно хотя бы попытаться; если моя ненависть искренна, это должно сработать…

Прошло несколько минут, и я подумала, что, возможно, фокус, напротив, в том, чтобы не глядеть на них. Если я отведу взгляд, может, шадиллы просто перестанут существовать. Ничуть не лучше предыдущего варианта, но я так устала смотреть на «бревна», что устремила взгляд в прямо противоположном направлении, в усеянную звездами черную пустоту… И обнаружила, что эта пустота не совсем пуста.

На очень далеком расстоянии я увидела небольшой объект, похожий не на звезду, а на крошечный сустав пальца. Я задержала дыхание, не осмеливаясь заговорить из опасения, что он исчезнет… однако сердце отстучало десять раз, а он никуда не делся. Далекий объект даже, казалось, чуть-чуть вырос в размерах. Еще десять ударов сердца, и теперь я точно знала, что он увеличивается, а еще – что это корабль человеческого флота, ничем не отличавшийся от тех, какие я недавно видела в лучах мелаквинского солнца.

По-видимому, те четыре корабля были не единственными, посланными к Мелаквину. Спустя несколько часов вслед за ними отправили еще один, и сейчас он был на пути от Новой Земли к моей родной планете. Поскольку «Звездная кусака» сейчас летела как раз в сторону Новой Земли, мы оказались на одной трассе… или, по крайней мере, достаточно близко, чтобы корабль смог поймать хотя бы часть посланного нами сообщения и сменил курс, намереваясь выяснить, что является источником передачи.

– Мы спасены, – заявила я.

– Что ты имеешь в виду?

– Прямо на нас идет корабль человеческого флота. Шадиллы снова сбегут, ведь они ужасные трусы… а мы летим быстрее человеческих кораблей и сможем оторваться от него в любой момент.

– Черт побери, да ты, оказывается, оптимистка…

Тон Уклода, однако, был не столь мрачен, как можно было ожидать; он, без сомнения, обрадовался перспективе ускользнуть от «вязанки». Учитывая, что выбор у нас был – либо шадиллы, либо флот Технократии, кто на нашем месте не предпочел бы людей? Лучше иметь дело с бандитами, которых знаешь, чем с какими-то неизвестными… к тому же люди один раз уже позволили мне ускользнуть от них.

– Весло права, – вмешалась в разговор Ладжоли, – это корабль внеземного флота. Расчетные координаты…

– Не нужны мне цифры, – перебил ее муж. – Просто скажи, кто первым доберется до нас.

– Почти ноздря в ноздрю, – ответила великанша. – Человеческий корабль идет прямо на нас, а мы на них. Этот разрыв будет сокращаться быстрее. Однако шадиллы уже у нас на хвосте.

Я мгновенно оглянулась на «вязанку». Прошло всего несколько минут с того момента, как я решила не смотреть на него, и все это время корабль упрямо наползал на нас. Теперь его силуэт вырисовывался прямо за нами – все пространство позади перекрывали высоченные «заросли кустарника».

– Поберегитесь, – сказала я своим товарищам. – В прошлый раз, когда вы потеряли сознание, они обстреляли нас примерно с такого расстояния.

– Не совсем, детка, – ответил Уклод. – Не забывай, ты смотришь «глазами» сканеров дальнего действия – до шадиллов все еще миллион километров. Надеюсь, на таком расстоянии их оружие не действует. Но даже если так, мы с женой расцепили цепь обратной связи с нервной системой заретты. Все видим, но ничего не чувствуем. Будем надеяться, это позволит нам не потерять сознание.

Я снова посмотрела вперед: человеческий корабль тоже заметно увеличился в размерах с тех пор, как мы впервые увидели его. Если у них есть такие же устройства дальнего сканирования, как у «Кусаки», они, скорее всего, уже засекли и нас, и корабль-«вязанку»… Значит, шадиллы тоже увидели их. Сейчас, наверно, бросятся бежать…

Однако они этого не сделали. Они продолжали медленно приближаться, и один из «прутьев» уже потянулся в нашу сторону, огромная пасть хищно распахнулась.

– Они хотят проглотить нас! – воскликнула я.

– Это невозможно, – ответил Уклод, – они все еще слишком далеко. Сканеры дальнего действия, не забыла? Все кажется ближе, чем на самом деле. Однако шадиллы явно затевают что-то. Может, думают, что успеют подскочить и проглотить нас прямо под носом у флотских.

– Или хотят захватить и человеческий корабль тоже, – вставила Ладжоли.

– О-о-о, это было бы совсем скверно. Получается, они так жаждут заткнуть нам глотки, что готовы бросить вызов всей Технократии.

– Технократия ничего не узнает, так как шадиллы продолжают глушить радиосигналы, поэтому флотские не могут никому сообщить, что происходит. Если захватят оба корабля, они просто исчезнут без следа.

– Ох! – воскликнул Уклод. – И к тому времени, когда флот пошлет другой корабль с целью провести расследование исчезновения первого, шадиллов и след простынет… вместе с нами.

– Что, ничего нельзя сделать? – яростно возмутилась я.

– Если у тебя есть идеи, с удовольствием послушаю.

– У нас есть хоть какие-то средства нападения? Может, швырнуть в корабль шадиллов что-нибудь тяжелое?

– Разве что себя самих, – сухо заметил маленький человечек. – Или, если ты жаждешь стать мученицей, можно на полной скорости протаранить шадиллов. Не исключено, что мы даже сумеем прочинить им серьезный вред: разрушим компьютеры или двигатели. Тогда флотские получат возможность сбежать.

Нет, этот план мне не нравился. Вот если бы можно было его «перевернуть»: пусть человеческий корабль врезается в шадиллов, дав нам возможность сбежать. Однако раз наш сигнал глушится, внушить эту идею флотским не получится, а сами они, как мне кажется, на такое самопожертвование не способны.

Затянувшуюся паузу нарушил тихий голос великанши:

– Муж мой, в твоем предложении есть некоторая возможность…

Уклод резко оборвал ее:

– Я ничего не предлагаю! Неужели ты думаешь, что я готов размазать нас по космосу…

– Процедура аварийного катапультирования, – в свою очередь перебила его Ладжоли. – А позже человеческий корабль подберет нас.

– О-о-о, нет, дорогая! – в голосе маленького человека зазвучал ужас. – Это невозможно.

– Что невозможно? – спросила я.

– Это невозможно! – повторил Уклод.

Ладжоли не отвечала.

Я открыла рот, собираясь потребовать объяснений; однако прежде чем я успела произнести хоть слово, «Звездная кусака» содрогнулась и все затопила тьма.