Текст книги "Последние дни Кондора"

Джеймс Грейди
Последние дни Кондора

James Grady

LAST DAYS OF THE CONDOR

Печатается с разрешения автора и литературных агентств InkWell Management LLC и Synopsis.

© James Grady, 1974, 1975, 2015

© Перевод. А. А. Загорский, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

* * *

Глава 1

«Здесь что-то происходит…»

Стивен Стиллс. «Цена всему этому» (группа «Буффало спрингфилд»)

Группа захвата взяла его под наблюдение в дождливый вечер, опустившийся на улицы Вашингтона, федеральный округ Колумбия, в тот момент, когда он, подняв капюшон, выскользнул из окованной медью двери черного хода Адамс-билдинг – одного из трех зданий Библиотеки Конгресса, где работал на должности, скрывавшей его истинное лицо.

Он увидел белую машину. Первый признак того, что это был именно автомобиль группы захвата, – тонированные стекла.

Второй признак: как только капли дождя упали на синий капюшон, накрывавший его седовласую голову, двигатель машины вдруг ожил и тихонько заурчал. Белый автомобиль был припаркован вопреки всем правилам прямо на углу Третьей и Эй-стрит, застроенной таунхаусами улицы, идущей от территории, занимаемой Конгрессом, в глубь жилых кварталов по соседству с Капитолийским холмом.

Третий признак: хорошо заметный в насыщенном влагой воздухе серый хвост выхлопа. Хотя двигатель продолжал работать, автомобиль, по затемненным стеклам которого стекали струйки дождя, стоял на месте, не вливаясь в плотный поток катившего мимо транспорта.

Четвертый признак: никто из работающих в расположенном поблизости здании горожан, покинув службу, не подходил торопливой походкой к автомобилю и не садился в него, целуя в знак приветствия сидящего за рулем супруга или супругу.

Пятый признак: он чувствовал присутствие группы. Специалисты по восточным боевым искусствам говорили, что взгляд врага имеет вес и человек в состоянии почувствовать давление этого взгляда. Кевин Пауэлл, которому перерезали горло в каком-то амстердамском борделе в тот самый год, когда в Иране рухнул режим поддерживаемого ЦРУ шаха, настаивал на том, что нужно прислушиваться к собственным ощущениям, доверять интуиции. Тот, кто этого не делает, утверждал он, рано или поздно будет зарезан где-нибудь на ночной улице. Или в один прекрасный момент с криком проснется в комнате со стальными стенами без окон. В этот вечер понедельника седовласый мужчина, стоявший под холодным весенним дождем на одной из улиц Вашингтона, федеральный округ Колумбия, чувствовал чужое присутствие и знал, что означает это ощущение.

Раз, два, три, четыре, пять. Словно пальцы руки, которая была группой захвата.

Он бросил взгляд налево, на тротуар, идущий вдоль Адамс-билдинг, шесть этажей и подвальные помещения которого хранили огромное количество информации и самых разнообразных тайн. Дверь позади него могла выдержать удар врезавшегося в нее на полном ходу автомобиля.

На Третьей улице показался человек. Казалось, он просто собирается пройти мимо Адамс-билдинг. Это был белый мужчина, темноволосый, около сорока лет, на вид служащий, в строгом костюме и галстуке, коричневом плаще и коричневых ботинках, явно не приспособленных для бега. Одна рука в коричневой перчатке сжимала зонтик, в другой мужчина держал мобильный телефон.

– Ты где? – довольно громко спросил он в микрофон у невидимого собеседника, плотно прижимая аппарат к щеке.

Мужчина вполне мог быть членом группы захвата, под видом безобидной телефонной беседы передающим остальным участникам команды некую информацию. Однако седовласый мужчина, стоящий на тротуаре, решил, что это не так. Это был бы уже перебор.

Человек с зонтиком и телефоном находился уже совсем близко, его коричневые башмаки разбрызгивали лужи на темном, мокром тротуаре.

Внезапно рядом с ним возникло сразу несколько прохожих, на вид обычных американцев, закончивших работу и торопящихся домой в этот вечерний час.

Если группа захвата, которая охотится за тобой, получила приказ на ликвидацию, в некоторых случаях лучше не пытаться скрыться, а сделать так, чтобы твое убийство было связано с повышенным риском демаскировки. Зная это, седой мужчина в плаще с капюшоном, сунув руки в карманы, двинулся прочь от Адамс-билдинг. Нет, он не побежал. Он смешался с группой из восьми прохожих, пятеро из которых прятались от дождя под раскрытыми зонтами.

Это был хороший ход – если только эти прохожие не входили в группу захвата.

В 2010 году израильтяне, чтобы ликвидировать в номере дубайской гостиницы одного из членов руководства группировки «Хамас», использовали команду из двадцати девяти агентов.

Разумеется, задание у группы захвата могло быть самого разного свойства – от ликвидации до обычного наблюдения. Вполне возможно, что ее участникам могли приказать похитить его. Так или иначе, вполне возможно, что сейчас, идя по улице в районе Капитолийского холма, он находился среди тех, кто должен был это сделать. Однако ни от кого из окружающих его людей не исходили флюиды охотника. Все спокойно дошли до квартала ресторанов, который располагался на Пенсильвания-авеню, неподалеку от трех похожих на замки зданий палаты представителей. Мужчина вдруг почему-то вспомнил, как он когда-то ходил с приятелями в шестой класс школы. Ему даже показалось, что он почувствовал специфический запах металла и машинного масла, исходивший от велосипедов проезжавших мимо других ребят.

«Мы все – дети на велосипедах, – подумал он. – Стайка беззащитных птиц».

Прохожие обогнали его и, словно почувствовав исходившее от него напряжение, все как один свернули в сторону. Но он не бросился бегом следом за ними. Раньше, в молодости, ему приходилось много бегать, в том числе на длинные дистанции, – до тех пор, пока тело не воспротивилось этому из-за болей в коленях, травмированной спине и простреленном левом плече. Это произошло, когда он ненадолго приехал в Вашингтон. А прибыл он в американскую столицу как раз тогда, когда представители власти, управлявшие страной, владеющей одним из самых мощных в мире арсеналов ядерного оружия, спорили, допустимо ли заниматься оральным сексом в Белом доме. Именно во время той командировки в Вашингтон во время пробежки боль во всем теле заставила его принять решение: он никогда больше не будет бегать ради удовольствия и поддержания себя в форме. И ему пришлось примириться с этой мыслью, которую навязало ему беспощадное время.

Вспомнив об этом, он вспомнил и о другом. О том, например, что в Бейруте у быстро бегущего по улице человека было больше шансов выжить, если рядом оказывался ребенок. Местные снайперы предпочитали стрелять именно по детям – это помогало выманить из укрытий сразу нескольких взрослых, которые, не выдержав, пытались оказать сраженному пулей ребенку помощь. У него возникло желание броситься вперед, чтобы укрыться в какой-нибудь арке, но здесь, вблизи пересечения Третьей улицы и Индепенденс-авеню, никаких арок не было. Не было ни арки, ни велосипеда, ни густого черного дыма от подожженных на уличных баррикадах покрышек.

Соберись. Ты не в Бейруте. В этот зябкий, дождливый вечер ты находишься в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия.

Не забывай об этом.

Это вполне в твоих силах.

Разумеется.

У тебя на хвосте группа захвата.

В конце концов, должна же у тебя быть профессиональная гордость. Заставь их поработать, чтобы добиться своего, – какая бы задача перед ними ни стояла.

На Третьей улице, отходящей от загруженной транспортом Пенсильвания-авеню, движение одностороннее. Минуя Индепенденс-авеню, она устремляется прочь из города, в сторону окраины, создавая иллюзию возможности бегства. Проезжая часть у тротуаров с обеих сторон плотно забита припаркованными автомобилями – как со стороны здания Адамса, так и с противоположной, той, вдоль которой выстроились сплошной шеренгой таунхаусы. Во многих из них разместились общественные приемные конгрессменов и штаб-квартиры их комитетов политической поддержки. Это удобно: пешая прогулка длиной в два квартала и продолжительностью всего четыре минуты – и член палаты представителей, только что находившийся на рабочем месте, оказывается в помещении, откуда он на совершенно законных основаниях может пользоваться телефоном для сбора денег на предвыборную кампанию. Любая машина…

Разумеется, ты имеешь в виду белую машину группы захвата.

…любая машина, припаркованная рядом с Адамс-билдинг на Эй-стрит, в квартале от Индепенденс-авеню, будет вынуждена повернуть направо: других вариантов просто нет. Стартовав с того места, которое они выбрали для парковки, преследователи не могли, сорвавшись с места, помчаться по Третьей улице против движения, следуя тем маршрутом, по которому он всегда возвращался домой пешком. А значит…

Значит, скорее всего, группе захвата были известны возможные направления его движения. Выходит, они знали о его привычках – по крайней мере в общих чертах. Что ж, это неудивительно. Их информировали, что он не пойдет мимо них по Эй-стрит. Увидев, что он вышел на улицу и движется пешком в сторону Индепенденс-авеню, они выбрали вариант действий, предусмотренный для такого случая. Вероятнее всего, белый автомобиль свернет направо и вольется в общий поток машин – так, словно те, кто в нем сидит, никого не преследуют.

Затем они объедут вокруг квартала. Даже с учетом пробок и дождливой погоды они почти наверняка успеют оказаться на пересечении Пенсильвания-авеню и Третьей улицы вовремя, чтобы успеть увидеть, свернул ли он в сторону баров и ресторанов на Пенсильвания-авеню или, как обычно, пошел дальше в сторону Индепенденс. Весьма вероятно, что, пока он будет идти по тротуару рядом с потоком автомобилей, медленно продвигающихся от центра в сторону окраины, белая машина будет осторожно двигаться позади него таким образом, чтобы сидящие в ней не теряли его из виду, и так до самого дома.

Он ни разу не оглянулся, чтобы у преследователей не было оснований предполагать, что их заметили.

Вместо этого он внимательно разглядывал вывески ресторанов и сетевых кафе, в которых в это время дня сотрудники аппарата Конгресса пили пиво, а лоббисты – шампанское. Разглядывая освещенный желтыми лампочками дорожный знак, предписывающий всем грузовикам свернуть с Пенсильвания-авеню, которая проходила между комплексом помещений палаты представителей и известным всему миру зданием Конгресса США, он нарочно изо всех сил вывернул шею.

Он увидел полицейского, который стоял под дождем рядом с патрульной машиной, припаркованной у знака объезда. Если бы вдруг какой-то заблудившийся идиот водитель, везущий в кузове опасные химические вещества, или террорист-самоубийца, взявший грузовик в аренду и начинивший его взрывчаткой, способной снести два городских квартала, проигнорировал знак, блюститель порядка должен был бы прострелить нарушителю колеса и остановить его, чтобы взрыв не уничтожил одну из важнейших частей механизма, управляющего Америкой.

Посмотрев за спину полицейскому, седовласый мужчина не без труда различил за деревьями, на расстоянии двух кварталов белый купол знаменитого строения, поблескивающий под струями дождя.

До и какое-то время после Уотергейтского скандала ФБР негласно содержало на Пенсильвания-авеню целое законспирированное отделение. Оно разместилось в одном из зданий, сдававшихся в аренду. Именно на него упал взгляд седовласого мужчины, когда он отвел глаза от обители американских законодателей. Тайный офис ФБР располагался в бетонном доме с невыразительным фасадом и подземным гаражом, двери которого всегда были закрыты. Мужчина узнал о нем тогда, когда все это только начиналось. Впоследствии о том, что серое трехэтажное здание принадлежит Федеральному бюро расследований, на Капитолийском холме сплетничали все кому не лень, включая законодателей и работников аппарата Конгресса. Если бы у кого-нибудь из них хватило духу и полномочий, чтобы поинтересоваться у ФБР, что именно находится в этом строении, представители ведомства ответили бы, что там располагается «бюро переводов».

Повинуясь сигналу светофора, он остановился на углу квартала, в котором находилось здание, где он теперь работал. Его взгляд был устремлен на Индепенденс-авеню. Легкий поворот накрытой капюшоном головы позволял ему боковым зрением контролировать поток транспорта, чтобы вовремя заметить появление в нем белого автомобиля.

На табло светофора продолжали пульсировать оранжевая надпись «СТОЙТЕ» и перечеркнутая косой белой чертой фигурка пешехода. Устройство отсчитывало секунды.

…30…29…28…

В 1998 году, незадолго до того, как совершить нашумевшее преступление, одинокий стрелок из Монтаны, убивший двух полицейских из охраны Конгресса, пытаясь прорваться в здание, посетил штаб-квартиру некой маргинальной политической группировки. Она в то время располагалась совсем неподалеку, на другой стороне улицы, как раз напротив того места, где сейчас стоял седовласый мужчина. Неизвестно, что побудило преступника, который был признан шизофреником и параноиком, нанести этот визит, но что-то заставило его это сделать. Оказалось, что в изножье кровати руководителя политической группировки, пользовавшегося непререкаемым авторитетом среди своих поклонников, стояла металлическая статуя Адольфа Гитлера в натуральную величину, а сподвижники лидера экстремистов незаконно, хотя и совершенно открыто, продавали то самое фальшивое лекарство против рака, которое не спасло от смертельного недуга кинозвезду Стива Маккуина. Разумеется, это было давно. Группировка давным-давно расторгла договор аренды и съехала, а ее руководитель уже много лет покоится на кладбище…

…3…2…1…

На табло светофора загорелась надпись «ИДИТЕ», и косая черта, преграждавшая дорогу фигурке пешехода, исчезла.

Надеюсь, ты доберешься туда, куда направляешься, телепатировал седовласый мужчина смешному изображению. Сам же он перешел дорогу и отправился дальше по своему обычному маршруту. Ему предстояло пройти восемь кварталов вдоль запруженной машинами Индепенденс-авеню.

Он не вздрогнул и не удивился, заметив боковым зрением в пелене дождя белый автомобиль, медленно продвигавшийся вперед в потоке транспорта.

На перекрестке Индепенденс-авеню и Четвертой улицы он, пересекая проезжую часть по пешеходному переходу, взял правее. Мужчина по-прежнему не оглядывался. Не смотрел он и по сторонам, надеясь, что белая машина блокирована в пробке в паре десятков метров у него за спиной, а не находится в непосредственной близости. Подобравшись к нему вплотную, водитель вполне мог, резко нажав на акселератор, въехать на тротуар и сбить его, словно тряпичную куклу, а затем переехать колесами.

«Впрочем, такой способ ликвидации весьма ненадежен», – подумал мужчина и, по-прежнему не оглядываясь, приблизился к краю тротуара, чтобы свернуть налево и продолжить идти по обычному маршруту.

Не позволяй им почувствовать на себе твой взгляд.

Когда он миновал еще два квартала, дождь прекратился. В этот момент он проходил мимо длинных низких строений Восточного рынка – того самого, где юный Джон Эдгар Гувер когда-то работал разносчиком зелени. Разумеется, это было задолго до того, как будущий глава ФБР начал принимать участие в так называемых рейдах Палмера – массовых арестах и высылках левых радикалов.

Автомобили, в которых сидели торопящиеся домой мирные обыватели, с шипением обгоняли идущего по тротуару седовласого мужчину. Пройдя еще четыре квартала и приблизившись к углу Одиннадцатой улицы, он увидел, как из находящейся неподалеку химчистки вышел офицер военно-морских сил в белой фуражке и темно-синем кителе, но не усмотрел в этом опасности: мужчина знал, что в химчистку часто заходят офицеры расквартированного неподалеку командования корпуса морской пехоты.

Мужчина невольно вспомнил молодого капрала морской пехоты, который, спасая ему жизнь, погиб в Афганистане, так ничего и не узнав о человеке, ради которого пожертвовал собой. Обстоятельства смерти парня так и остались тайной для его семьи, жившей в Оклахоме.

Морской офицер, вышедший из помещения химчистки, уехал в мини-вэне с пустым детским креслом на заднем сиденье.

Мужчина с серебристой шевелюрой заметил в зашторенном окне химчистки небольшую светящуюся табличку «Ремонт».

Было бы хорошо, если бы это в самом деле было так.

Проходя мимо угла, мужчина бросил взгляд на табличку с адресом. Выкрашенный в голубой цвет двухэтажный кирпичный таунхаус был домом номер 309. К входной двери цвета морской волны вели четыре черные металлические ступеньки. Мужчина медленно поднялся по ним и, сунув ключ в скважину замка, наконец оглянулся.

Белая машина проехала позади него и, сделав разворот на сто восемьдесят градусов, припарковалась на одном из свободных мест у тротуара носом в его сторону. За темными стеклами по-прежнему ничего не было видно. Водитель заглушил двигатель. Из автомобиля никто не вышел, его двери и окна оставались закрытыми.

Повернув ключ в замке, мужчина нажал на ручку и открыл дверь. Глаз его уловил едва заметное движение вблизи бедра. Это был лист с куста, который он перед уходом аккуратно заправил в щель между косяком и дверью. Теперь лист спланировал вниз, но мужчина успел поймать его на лету на достаточно большой высоте, что позволило ему не наклоняться. Глядя со стороны, было бы трудно понять, что именно он делает. Этот фокус мужчина проделывал ежедневно. Листья он обрывал с кустов, принадлежащих соседям. Прошлым летом он в какой-то момент даже забеспокоился, как бы они что-нибудь не заподозрили – олени, бешено плодившиеся в парке Рок-Крик, обычно начинали шнырять по округе и объедать листья с кустов ближе к осени.

Никто, однако, ни разу не заговаривал с ним об оборванных листьях – даже жившая по соседству лохматая ведьма, которая вечно околачивалась у металлической решетки забора своего участка вместе с визгливой, истеричной собачонкой грязно-белого цвета. Ведьма то и дело выкрикивала, обращаясь неизвестно к кому:

– До Северной Каролины этому месту как до луны!

Она была не права, однако мужчина, как и все остальные соседи, ни разу не рискнул указать ей на это.

Лист, который он успел подхватить на лету, говорил о том, что в его отсутствие дверь не открывали.

Впрочем, вполне возможно, что кто-то все же побывал в квартире, а затем тоже вставил лист в зазор между филенкой и косяком, чтобы замаскировать свой визит. Быть может, этот кто-то и сейчас оставался в его жилище.

Черт бы их побрал.

Войдя в дом, он захлопнул дверь и прижался к ней спиной изнутри. Розовый свет выглянувшего из-за туч закатного солнца неярко осветил не слишком богато обставленную комнату. На стене над камином висела плоская телевизионная панель – на ее приобретении настояла специалист по размещению. Камин мужчина топил ненужными бумагами и дровами, которые продавцы из Западной Виргинии развозили по городу в кузовах пикапов в самые холодные месяцы. Зеленый диван являлся собственностью хозяйки дома, которой пришлось в спешном порядке уехать в Бостон, к месту новой работы. Ей же принадлежала и кровать с медным изголовьем в главной спальне на втором этаже, где он спал. Владельцем остальной домашней утвари – пары стульев и прочей мелочи вроде спутникового радиоприемника с колонками-усилителями – был он.

Никто не атаковал его в слабом розовом свете заката, проникавшем в комнату через закрытые створки жалюзи.

Пока.

Внутреннее пространство одноквартирного таунхауса составляло шесть шагов в ширину и двадцать один в глубину. Пройдя от входной двери в сторону кухни, мимо ванной комнаты под лестницей, мужчина окинул взглядом уходящие вверх коричневые деревянные ступени и увидел, что кусочек зубной нити, протянутый им поперек лестничного пролета, не оборван и не отброшен в сторону чьим-то ботинком, а находится там, где был оставлен.

Или его попросту вернули на место.

Что ж, если его преследователи настолько хороши и действуют так осторожно и профессионально, если сейчас они ждут его в спальне, спрятавшись в платяном шкафу, то и черт с ними: в этом случае его уже можно считать проигравшим.

Он проверил ванную комнату на первом этаже. Крышка унитаза была поднята, и все остальное выглядело точно так же, как и всегда. Взглянув в зеркало над раковиной, в котором он увидел только собственное отражение, мужчина откинул с головы капюшон.

На кухне его тоже никто не караулил. Дверь черного хода оказалась заперта, замок на решетке ограждения тоже был на месте. За решеткой находился крохотный дворик, посередине которого располагалась небольшая деревянная платформа. Из квадратного отверстия, сделанного в самом ее центре, тянулся вверх доходивший мужчине до пояса декоративный японский клен. Дворик был огорожен невысоким деревянным забором из серых выветрившихся досок, в котором имелась неширокая калитка, снабженная щеколдой. Щеколда была закрыта, но любому, кто проходил вдоль забора, сразу же становилось ясно, что калитка лишь создает иллюзию безопасности.

Ему разрешили иметь в доме ножи – кухонные, предназначенные для приготовления пищи.

Специалист по размещению небрежно упомянула о том, что они ему нужны, когда они составляли список покупок во время визита в отдел обустройства жилья в Форт-Миде, между федеральным округом Колумбия и Балтимором, где располагалась официальная штаб-квартира Агентства национальной безопасности. Так у него появился кухонный комплект ножей для мяса, деревянная стойка для их хранения с приспособлением для заточки, бритвенной остроты нож для приготовления филе, зубчатый хлебный нож и мясницкий тесак с широким лезвием, вид которого невольно напоминал ему о битве при Аламо.

Он подавил в себе желание вооружиться одним из этих клинков – слишком уж глупо было бы сидеть на диване в гостиной с ножом в руках в напряженном ожидании.

Плащ промок насквозь. Мужчина дрожал от холода. Раздевшись, он зашел в ванную, чтобы опорожнить мочевой пузырь. Затем, с шумом спустив воду, прошел в гостиную, повесил плащ на плечики и убрал в платяной шкаф.

Они были где-то снаружи. Конечно, они были где-то снаружи – а как же иначе?

Но сегодня они могли и не прийти за ним.

А могли и никогда не прийти.

Возможно, за ним всего лишь наблюдали.

Входная дверь цвета морской волны содрогнулась от стука.