Текст книги "Тень Кондора"

Генерал так и не решил, хорошо ли это, но облегчение испытал изрядное. Подвергнув его всем этим мучениям, пожилой джентльмен, по крайней мере, бросал ему кость.

– Спасибо, Филипп. Спасибо огромное. Я знал, что на вас можно рассчитывать.

Пожилой джентльмен поднялся и проводил генерала до двери. Шагал он на удивление легко для своего возраста, и голос его звучал все так же беззаботно.

– Да, передайте от меня поклон жене. Она у вас замечательная женщина, право же, замечательная.

– Спасибо, разумеется, – отвечал генерал. – Нам обязательно надо собраться семьями – без всех этих помех с работой.

– Как вы правы, – улыбнулся пожилой джентльмен, открывая дверь. – Обязательно надо. Заходите, генерал, если что. И не переживайте, я с вами свяжусь по этому делу.

Генерал покидал дом значительно охотнее, чем шел в него. Он убедил себя в том, что все улажено; это далось ему без особого труда, поскольку из всех возможных интерпретаций он всегда выбирал самую для себя удобную. Он свалил все на пожилого джентльмена, избавившись при этом от проблемы, – что ж, подумал он, это удачно. Не то чтобы эта проблема слишком уж затрагивала его лично, и вряд ли пожилой джентльмен – единственный, кто мог бы с ней справиться. Однако должен же старый ублюдок отблагодарить за ту помощь, что он ему оказывал, верно? И пусть теперь его припекает, думал генерал, не все же мне беспокоиться…

Все то время, что генерал шел к ожидавшей его машине, пожилой джентльмен в красном кирпичном доме улыбался. Когда генерал хлопнул дверью автомобиля, пожилой джентльмен начал негромко смеяться. Он смеялся довольно долго; автомобиль за это время отъехал от тротуара и направился в сторону Пентагона, где генерал намеревался позволить себе не напрягаться до конца рабочего дня. Пожилой джентльмен перестал смеяться только тогда, когда машина свернула на кольцевую автостраду и понеслась к Пентагону заметно быстрее.

Некоторое время пожилой джентльмен сидел молча, погрузившись в свои мысли. Потом раскрыл картонную папку, оставленную ему генералом. Спустя десять минут, перечитав ее дважды, он захлопнул ее, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. На этот раз он думал почти полчаса. Распахнув наконец глаза, он достал блокнот, снова открыл папку и принялся писать. А еще через пять минут вызвал звонком секретаря.

Высокий мужчина бесшумно вошел в кабинет и почти бесшумно закрыл за собой дверь.

– Сэр? – негромко и почтительно произнес он.

– Пожалуй, мы обойдемся без дополнительных запросов насчет той ерунды, что случилась с ВВС, Карл, – произнес пожилой джентльмен. – Наш славный генерал дал мне все, что у них имеется. Кажется, там есть кое-что такое, к чему мы могли бы приложить руку. И ведь как удачно по времени совпало: Комитет сорока как раз собирается рассматривать наш бюджет, и кое-какая наша активность всегда приятна глазу Министерства финансов. Так что все одно к одному. Я тут составил список информации, которую нужно нарыть с миру по нитке. Сначала из ФБР, ЦРУ, АНБ, потом у оперативных служб, Министерства финансов, юстиции и секретной службы. Скажи им, что это необходимо нам немедленно. Буду рад, если мы получим сведения от Бюро и Управления[1]1
  ФБР и ЦРУ. – Примеч. авт.


[Закрыть] к завтрашнему утру, а остальные – в течение дня. Мы разворачиваем операцию. В Штатах и в Европе. Возможно, для этого не потребуется много народа, но подкрепления на всякий случай стоит держать наготове. В основном задействуем людей из Конторы, хотя, сдается мне, в той части операции, что будет проходить внутри страны, захочет поучаствовать и Бюро. Кое-какие соображения я тут набросал. Свяжись-ка с техническим директоратом Управления, обрадуй их, что мы позаимствуем их людей, оборудование и фонды. Так вот, сегодня, как можно скорее, мне хотелось бы повидаться с доктором Лофтсом и Кевином Пауэллом из Управления. Пауэлл как раз вернулся из Турции и должен сейчас быть в Лэнгли. Где искать Лофтса, ты знаешь. Дел тебе – как раз до ленча хватит.

– Да, сэр, – мягко ответил Карл, с легкой улыбкой принимая из морщинистых рук пожилого джентльмена блокнот. Сам Карл блокнотами не пользовался – они были ему просто не нужны. Свою более чем достойную заработную плату Карл получал преимущественно за память, близкую к абсолютной. Ну и еще за то, что обладал замечательным умом и был практически лишен обычных эмоций, за исключением очень ограниченной, распространявшейся всего на нескольких человек преданности, некоторого самодовольства, едва заметной склонности к садизму, мстительности и заносчивого снобизма.

– Что-нибудь еще, сэр? – все так же тихо поинтересовался Карл.

– Да, – кивнул пожилой джентльмен. – Не мог бы ты принести еще немного кофе?

– Разумеется, сэр, – отозвался Карл, повернулся и вышел так же бесшумно, как вошел. Пожилой джентльмен откинулся на спинку кресла и снова рассмеялся.

Вторая мировая война породила в американской политике неслыханный ранее, но весьма значительный феномен, который, разрастаясь, сделался с тех пор важной составной частью политической сцены. Военный опыт и новые реалии, тоже в некоторой степени порожденные этой войной, послужили толчком к созданию американского разведывательного сообщества.

До Второй мировой войны самым близким к разведке или спецслужбе ведомством в Америке было ФБР. Спустя тридцать пять лет разведывательное сообщество состояло уже из десяти основных агентств с совокупным штатом около ста пятидесяти тысяч человек и ежегодным бюджетом более шести миллиардов долларов.

Наиболее известным и значимым членом этого сообщества является Центральное разведывательное управление – департамент, созданный в соответствии с Законом о национальной безопасности 1947 года, координирующим разведывательную деятельность Соединенных Штатов. Директор ЦРУ, само собой, руководит своим правлением, но является при этом еще и директором Центральной разведки, официальным руководителем всего разведывательного сообщества. Формально Центральная разведка контролирует деятельность разведывательного управления Министерства обороны, его подразделений, связанных с родами вооруженных сил, Агентства национальной безопасности, отдела внутренней безопасности ФБР, отдела разведки Совета по атомной энергетике, а также маленького отдела разведки Министерства финансов. В реальности же все входящие в него спецслужбы представляют собой независимые бюрократические структуры, отчаянно сопротивляющиеся любым попыткам контроля извне. Как говорил адмирал Руфус Тейлор, возглавлявший некогда военно-морскую разведку, а позже занимавший пост заместителя директора ЦРУ, американское разведывательное сообщество напоминает федерацию туземных племен.

Схема же этого сообщества выглядела бы безумным лабиринтом линий связи и управления с разбросанными там и сям пятнами командных комитетов; официальному бюрократическому картографу эта картина, вероятно, представилась бы примером образцовой организации процесса принятия решений. Поскольку образцовая организация процесса принятия решений, как правило, существует лишь в мифологии, если в этой схеме и можно найти хоть что-нибудь разумное, то лишь по чистой случайности.

На одном лишь уровне подкомиссий функционируют пятнадцать межведомственных групп, имеющих целью координацию разведывательной деятельности и вопросов безопасности. Над этими подкомиссиями сидят восемь координирующих органов. Черные линии на нашей воображаемой схеме соединяют эти органы с различными членами разведывательного сообщества, пересекаются, змеятся, но рано или поздно приводят в одну точку: к президенту. Маленький квадратик в левом верхнем углу схемы обозначает Конгресс. Конгресс не связан черными линиями ни с чем. Законодательной власти на схеме места бы не нашлось.

Наиболее заметным и значимым из этих координирующих органов является Совет национальной безопасности, состав которого меняется с каждой новой президентской администрацией. В состав СНБ в обязательном порядке входят сам президент с вице-президентом, а также все основные члены правительства. СНБ считается ответственным за контроль над разведывательным сообществом и разработку его политики.

Однако, возможно, важнейшим органом американского разведывательного сообщества является Комитет сорока. Создан он согласно секретному распоряжению 54/12 на заре правления Эйзенхауэра. О существовании его не догадывался почти никто – вплоть до выхода фундаментального исследования Дэвида Уайза и Томаса Росса «Невидимое правительство». Во многом благодаря этому обнародованию Комитет пережил несколько реорганизаций и в разное время назывался «Группой 54/12», «Специальным комитетом» и «Комитетом 303».

Комитет сорока невелик. Состав его также меняется с каждым новым президентом, однако обязанности остаются более-менее неизменными. Именно в этот Комитет все агентства обращаются за одобрением своих планов и операций, и именно он на деле руководит деятельностью всей разведывательной братии. Собственно, его и создавали для того, чтобы хоть как-то контролировать разрастающееся, как грибница, сообщество. То, как он справляется с этой нелегкой задачей, во многом зависит от президента, поскольку именно он выбирает состав комитета и способы его функционирования.

При администрациях Кеннеди и Джонсона главную роль в Комитете сорока играл Макджордж Банди. Кроме него многое зависело от Маккона, Макнамары, Розуэлла Джилпатрика и Ю. Алексиса Джонсона. В правление Никсона и Форда наиболее значимой фигурой американской разведки был, несомненно, Генри Киссинджер, возглавлявший Комитет сорока. Вместе с ним работали директор ЦРУ Уильям Колби, госсекретарь Роберт С. Ингерсолл, замминистра обороны Уильям П. Клементс-младший и председатель Комитета начальников штабов генерал Джордж С. Браун.

В последний раз общественное внимание оказалось приковано к деятельности Комитета в 1973 году, когда стали известны подробности крупной операции ЦРУ, направленной против марксистского правительства Чили. Именно эта операция во многом привела к сентябрьскому перевороту, в результате которого был убит президент Альенде, а к власти пришла военная хунта. Однако главная цель Комитета сорока, состоящая именно в координации деятельности американских разведок, до сих пор остается не до конца понятой американским обществом.

Осуществление этой функции само по себе уже непростая задача. В значительной степени Комитет должен отталкиваться от деятельности других комитетов и самих разведывательных органов. Собственно, эта дилемма относится к разряду тех, с которыми сталкиваются все правительства: надзирающие вынуждены полагаться на тех, чью деятельность они призваны регулировать, ибо только от них они могут получить необходимую для этого регулирования информацию. Деятельность Комитета обыкновенно проявляется в визировании запросов, присылаемых ему теми, кого он контролирует. Во многом это сопоставимо с тем, как если бы фермеру пришлось полагаться в деле охраны своих кур на лису.

Впрочем, Комитет сорока может и инициировать политику самостоятельно. Правда, при этом ему приходится действовать в рамках системы, состоящей из ревниво охраняемых бюрократических империй. Даже в тех редких случаях, когда все члены сообщества работают вместе, раздробленность управления и полномочий остается серьезным препятствием. Например, если американский ученый, работая на НАСА, начинает шпионить в пользу русских, но делает это, пребывая во Франции, какое агентство должно заниматься его нейтрализацией? ФБР, поскольку начинал он свою противозаконную деятельность в зоне, подпадающей под его юрисдикцию, или ЦРУ – ведь продолжал-то он уже на чужой территории? В области, где бюрократический эгоизм доходит до открытой конфронтации, мешающей выполнению общей задачи, подобные вопросы приобретают первостепенное значение.

Вскоре после своего создания Комитет сорока попытался разобраться с этой проблемой. Комитет сформировал маленький отдел безопасности, о существовании которого не знал никто, кроме членов Комитета. Само существование этого отдела носило неофициальный характер. Ни в одном из официальных документов он не фигурировал. Его создатели надеялись, что это поможет ему избежать обычного обюрокрачивания. Их наследники из следующих составов Комитета до сих пор цепляются за эту надежду, хотя время и жизнь делают все, чтобы подорвать их оптимизм.

В обязанности специального отдела входит координация деятельности различных агентств, поэтому его руководитель принимает участие во всех мероприятиях, на которых присутствуют начальники этих агентств. Его руководитель уполномочен выступать в качестве арбитра при разрешении межведомственных противоречий, хотя его решения подлежат одобрению Комитетом сорока и директором центральной разведки. Помимо этого в обязанности специального отдела входит независимая оценка всей информации, поступающей в Комитет сорока от разведывательного сообщества. Но самое главное, специальному отделу предоставлены полномочия осуществлять «действия, которые могут оказаться необходимыми в чрезвычайных ситуациях, в рамках законодательства, регулирующего деятельность Комитета сорока».

С этой целью Комитет сорока выделил руководителю специального отдела некоторое, очень ограниченное число сотрудников, а также предоставил ему право привлекать сотрудников подконтрольных агентств.

Комитет осознает, что сам породил потенциальную проблему. Специальный отдел вполне может пойти по пути, обычному для всех правительственных организаций, разрастаться в размерах и полномочиях и таким образом превратиться в ту самую проблему, ради решения которой и создавался. При своих небольших размерах отдел обладает огромными возможностями и огромной властью. Даже маленькая его ошибка может привести к самым серьезным последствиям. Поэтому Комитет жестко контролирует тенденции к бюрократическому росту отдела, внимательно следит за всеми его действиями, сводя его оперативную работу к необходимому минимуму, а во главе ставит только самых выдающихся руководителей.

В первые месяцы правления администрации Никсона американское разведывательное сообщество подверглось реорганизации. В частности, подразделения ЦРУ получили новые наименования и слегка изменили свою структуру. В целом все осталось более-менее по-прежнему. Одним из изменений (которому, кстати, сильно сопротивлялся председатель Комитета сорока) стало то, что специальный отдел получил наконец собственное название: «Отдел связи», часто сокращаемое до отдела «С» или просто «С». Председателю, имевшему довольно много бонусов со своего министерского поста, пришлось уступить меднолобому влиятельному помощнику президента, утверждавшему, что «я вас, ребята, и прищучить толком не могу, пока вы безымянные».

Даже после того, как помощник президента покинул свой пост, руководитель Отдела «С» не стал возвращать старые добрые времена анонимности. Полуофициальный статус отдела волновал его не слишком сильно, а попытка отмены названия могла привлечь к отделу ненужное внимание и явно не стоила таких усилий.

Пожилой джентльмен, которого навестил этим утром генерал Рот, как раз и возглавлял отдел «С».

Кевин Пауэлл устроился в том самом кресле, в котором четырьмя часами раньше сидел генерал. Генеральской паранойей Кевин не страдал. Наоборот, ему не терпелось повидаться с пожилым джентльменом. Кевин считал, что пожилой джентльмен ему нравится – ну, насколько может нравиться партнер по бизнесу. Чтобы нравиться по-настоящему, нужно, чтобы тебе доверяли, верили в то, что производимое тобой впечатление соответствует тому, чем ты являешься на самом деле, а не тому, что хочешь изобразить. Как Кевин ни пытался убедить себя в том, что добродушный пожилой джентльмен его друг, ему можно доверять и он в общем таков, каким кажется, голос рассудка советовал держаться настороже. Впрочем, пожилой джентльмен Кевину все равно нравился.

Вот Карла Кевин определенно не любил. И прекрасно понимал, что доверять ему сверх установленных пожилым джентльменом пределов было бы просто глупо. Во многом его антипатия к Карлу объяснялась вызывающей бесполостью последнего, однако эта бесполость на деле являлась проявлением других неприятных свойств, которым Кевин даже не мог подобрать определения. В общем, Кевин обрадовался, когда секретарь закрыл за собой дверь, оставив их с пожилым джентльменом наедине.

– Кевин, мальчик, как славно, что ты заглянул! – Пожилой джентльмен привстал и пожал ему руку.

– Рад встрече с вами, сэр.

– Присаживайся, мой мальчик, присаживайся.

Еще несколько минут они обменивались любезностями, и только после этого пожилой джентльмен позволил себе перейти к делу – и то не напрямую.

– А что у тебя, мой мальчик, в планах на ближайшее время?

Кевин улыбнулся. Пожилой джентльмен, несомненно, знал, что он только что завершил одно задание, а нового еще не получил. Однако Кевин не стал мешать ему строить разговор так, как хотелось.

– Да ничего особенного, сэр.

– Ты не против помочь мне с одним небольшим проектом?

Можно подумать, у меня есть выбор, мелькнуло в голове у Кевина, хотя работать на пожилого джентльмена всегда было интересно.

– Абсолютно не против, сэр, ни в коем случае. И что надо делать?

Пожилой джентльмен улыбнулся:

– Ты знаком с генералом Арнольдом Ротом?

– Нет, сэр, – признался Кевин. – Хотя имя, конечно, слышал.

– Генерал Арнольд Рот – огромная заноза в заднице Военно-воздушных сил, – объяснил пожилой джентльмен. – Как тебе известно, у ВВС мощная разведка. Возможно, самая многочисленная из всех наших. Однако большая часть ее усилий сосредоточена на аэро– и космической разведке и прочих технических штуках. На компьютерах и фотокамерах, я бы сказал. По сравнению, скажем, с ЦРУ настоящих оперативников у них в разы меньше. Собственно, они и не считают шпионаж в классическом понимании этого слова своим занятием. Так вот, примерно половина имеющихся у них оперативников подчиняется генералу Роту. У генерала имеется шурин – влиятельный конгрессмен. Генерал полагает, что руководит супер-пуперкомандой, и шурин-конгрессмен тоже в это верит. Поэтому, вместо того чтобы задевать чувства ценного голоса в Комитете по бюджетной политике, Военно-воздушные силы позволяют генералу Роту играть в короля шпионов – в разумных, конечно, пределах. Большинство подчиненных генерала – олухи, романтики, для которых идеалом разведчика является Мата Хари. Они шатаются по Европе и Центральной Азии, ошиваются в кабаках, мониторят собрания, выполняют кое-какие нехитрые задания, завязывают безобидные контакты. Управление старается не упускать их из виду, чтобы они не слишком уж увлекались своими играми. Генерал считает себя вторым Геленом, конгрессмену это нравится, бюджет утверждают, и все довольны и счастливы. Время от времени кто-нибудь из генеральских подчиненных вляпывается во что-нибудь такое, что ему не по зубам, да и не только ему, а всей команде любителей из ВВС. Обыкновенно в таком случае генеральское начальство просит вмешательства Управления, но иногда они не успевают, и тогда может завариться изрядная каша. В шестьдесят пятом один из генеральских парней погорел во Франции, когда пытался в одиночку уничтожить французскую компартию. Потребовалось четверть миллиона зеленых, чтобы его выкупить; к тому же эта дурацкая затея лишила нас многообещающей агентурной сети. Через три года другой генеральский умник попался в Иране на убийстве местного из-за какой-то девицы. Эту историю до сих пор до конца не расхлебали. Бывали и другие случаи, только не такие впечатляющие. Зато теперь они отчебучили кое-чего похлеще. Пару дней назад один из его лучших агентов – которого, кстати, твоя лавочка подумывала переманить к себе – обнаружился мертвым в Монтане, после того как две недели назад пропал в Европе. Этот агент, некто Дональд Паркинс, работал в Лондоне; оттуда он и послал свое последнее донесение, довольно странное. У нас нет ни малейшего представления о том, как и почему он закончил свою жизнь таким образом. Все известные нам подробности вот в этой папке. Можешь с ними ознакомиться, если захочешь поработать над этим делом.

– Мне не нужно много времени, чтобы обдумать ваше предложение, сэр. Оно мне интересно. Очень интересно.

– Я так и знал, что тебе понравится! – радостно воскликнул пожилой джентльмен. – Так и знал! Тут есть над чем поработать, и действовать надо как можно быстрее, пока вся эта история не сделалась совсем уж тухлой. Тебе придется изучить все это, прежде чем отправиться на волю, но прежде тебе предстоит одна очень важная поездка. В Цинциннати.

– В Цинциннати? Зачем?

Пожилой джентльмен ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла. У него ушло довольно много времени на то, чтобы подобрать подходящую метафору – он любил позабавиться со словами. Складывать концепцию из словесных построений гораздо интереснее.

– Ты летишь в Цинциннати, мой мальчик, – ответил наконец он, хитро склонив голову набок, – ради особенного дела – ради птенчика, которого нам нужно превратить в охотничью птицу. Самое время нашему Кондору сняться со своего насеста.