Текст книги "Гробница"

Глава 7
Предчувствие клина

Кора едва притронулась к салату – все ее мысли вертелись вокруг Холлорана; казалось, пища ее совершенно не интересует. Столики на открытой террасе, с которой открывался чудесный вид на реку, постепенно начинали заполняться служащими офиса: приближался обеденный час, и все больше людей заходило сюда, чтобы перекусить и выпить стаканчик освежающего напитка или чашку кофе. Несколько ясных, теплых деньков, солнце, наконец проглянувшее после долгой, мрачной зимы, создавали у людей приподнятое настроение.

Первые прогулочные катера, открывшие новый сезон, были битком набиты розовощекими туристами; Темза сменила свой зимний свинцово-серый наряд и теперь поблескивала в голубоватой обновке, отражая высокое, чистое небо. Новые, современные здания выстроились вдоль ее берегов вперемежку со старыми, полуразвалившимися пакгаузами. Воздух еще был холодным, но в легком ветерке, прилетевшем с реки, чувствовалась свежесть наступающей весны, сметающей прочь прошлогодние листья и грязный снег, оставшиеся после холодов и слякоти.

Холлоран шел, огибая круглые столики, держа два стакана на уровне груди, чтобы случайно не задеть локтем кого-нибудь из посетителей, обедающих в этом уютном маленьком кафе.

Она смотрела, как он подходит к своему столику, испытывая чувство, похожее на страх. Она боялась его. Та небрежность, с которой он расправился с неожиданно напавшим на него Монком, удивила ее; случайный поединок показал, насколько жестоким и смертоносным может стать этот спокойный и скромный, ничем не примечательный с виду человек в экстремальной ситуации. На первый взгляд ничто не выдавало в нем горячей натуры. Скорее даже наоборот. Он был высок, но отнюдь не плотного сложения; его тело казалось худым, словно мышцы совсем не были развиты. Его одежда отличалась некоторой небрежностью, но даже по ней нельзя было судить и разгадывать привычки и характер Холлорана.

Таким он показался ей сначала. Однако чуть позже она заметила, как быстро светло-голубые глаза Холлорана могут менять свое выражение: вся теплота и сердечность мгновенно исчезала, оставался лишь блеск, подобный сверканию стального клинка. Она видела, каким холодным, почти ледяным, и в то же время изучающим, был его взгляд, когда сэр Виктор Пенлок представлял их с Феликсом друг другу. Это наверняка не укрылось от проницательных глаз Феликса.

Кора была встревожена и озадачена. Феликсу мог понадобиться этот загадочный, непостижимый человек; та взаимная неприязнь, которая, вероятно, уже успела возникнуть между ними, не играла здесь существенной роли. Было что-то надежное и успокаивающее в простых, не рассчитанных на внешний успех манерах Холлорана; его уверенность, сила и даже его неприступность внушали доверие. Он был человеком, рядом с которым чувствуешь себя в безопасности – разумеется, если ты не принадлежишь к числу его врагов. Кора поблагодарила его, обаятельно улыбнувшись, когда он поставил перед нею джин и тоник; она взяла неразбавленный джин, оставив в стороне тоник, хотя прекрасно знала, что такой напиток окажется слишком крепким для нее. Холлорана позабавила подобная смелость со стороны женщины; однако он ничего не сказал, и, отставив в сторону свой виски со льдом, с аппетитом принялся за салат и ветчину, лежавшие на его тарелке. Девушка решила последовать его примеру, но сдалась, отправив в рот лишь несколько кусочков. – Кажется, я сегодня не очень голодна, – сказала она извиняющимся тоном, сама удивившись тому, что ее фраза прозвучала почти как оправдание. Она поднесла к губам свой стакан и сделала небольшой глоток, очевидно, находя джин гораздо более подкрепляющим, чем листья салата и огурец. Холлоран кивнул, отхлебнув виски, чтобы составить ей компанию. Его улыбка была доброй и мягкой.

– В каком графстве Ирландии вы родились, господин Холлоран? – спросила Кора; тепло, разливавшееся по телу после второго глотка джина, подействовало на нее успокаивающе.

– Зовите меня Лайам, – ответил он. – Я родился не в Ирландии. Мои родители были ирландцами по крови, но родился я здесь, в Лондоне, хотя рос в Килкенни. Мой отец был капитаном Британской Армии, ему приходилось надолго отлучаться из дома. Моя мать и я в это время жили в поместье отца. – В конце концов вы тоже стали военным?

– Это был вполне естественный выбор. – Он отложил нож в сторону и краем вилки начал отрезать маленькие кусочки от ломтика сыра на своей тарелке. – Я хочу узнать много разных вещей о вашем начальнике, мисс Редмайл. В том числе и о его личной жизни.

– Зовите меня Кора…

– Хорошо, Кора. Расскажите мне о нем. Сколько времени вы уже работаете на него?

– Я пришла в «Магму» около пяти или шести лет тому назад, но не сразу стала сотрудником Феликса…

Он кивнул, подбадривая ее.

– Феликс сделал меня своим поверенным агентом три года назад. Я до сих пор не знаю, почему. Он увидел меня совершенно случайно, когда я принесла сэру Виктору какие-то бумаги из нашего отдела на семнадцатом этаже. Эти документы были очень важными; вероятно, они вдруг срочно понадобились кому-то из директоров, и я попала в кабинет сэра Виктора, прервав их заседание. Очевидно, Феликс выяснил, кто я и откуда, потому что позже он попросил, чтобы я стала его помощником. Я не слишком много знала о нем и о том, кем он был в это время, хотя кое-что слышала. Ходили слухи…

– Слухи?

– Да. Ничего особенного. Так, обычные конторские сплетни. Присутствие Феликса Клина в «Магме» всегда было неофициальным; вы не сможете найти его имени в каких бы то ни было документах нашей компании – даже на тех бланках, на которых выписывается выплачиваемая сотруднику сумма, даже в сорок пятом пункте.

– В этом есть что-либо незаконное?

– Нет, если только он не является официальным сотрудником «Магмы». Если же принимать в расчет установленные общие правила, он должен был бы платить за свои апартаменты в здании офиса.

– Хотя я готов побиться об заклад, что даже это нигде не записано, – сказал Холлоран.

– Официально квартира принадлежит самому сэру Виктору.

– Так значит, роль Клина в Корпорации действительно столь секретна? Ваш Совет директоров боится, как бы конкуренты не стащили его?

– Более того. Вы забыли о сотнях тысяч держателей акций «Магмы», большинство из которых составляют англичане. Представляете, что за шум поднимется, если они узнают, что их корпорацией управляет мистик?

– Приятно слышать это от вас. Я всерьез начал опасаться, что, пожалуй, скоро останусь единственным человеком во всем мире, незнакомым с новым способом ведения дел в большом бизнесе и потому безнадежно отставшим от жизни.

Кора рассмеялась, и это обрадовало его. Девушка все еще оставалась скованной и напряженной, хотя с тех пор, как она увела его из белой комнаты, прошло немало времени. Вероятно, тот маленький поединок между ним и телохранителем, свидетельницей которого ей пришлось стать, вывел ее из душевного равновесия. Позже, при дневном свете, он заметил темные круги у нее под глазами – эти пятна говорили о том, что в последнее время девушка плохо спит по ночам. Может быть, она тревожилась за своего босса, озабоченная грозящей ему опасностью, настолько серьезной, что им пришлось заплатить немалую сумму страховым агентам, чтобы обеспечить страховку от похищения, несмотря на то, что, помимо всего прочего, у Клина была своя персональная охрана, состоящая из четырех человек.

– Я делаю вывод – хотя он может показаться наивным после всего, что мне довелось узнать за один только день – что Клин получил для «Магмы» фантастические результаты.

– Вы еще не знаете всех его способностей! – она улыбнулась ему и отпила глоток джина из своего стакана.

– Когда же «Магма» открыла его талант? – Холлоран отложил вилку и наклонился вперед, положив скрещенные руки на край стола. – Я имею в виду, кто, кому, и когда сделал предложение?

Она отвела глаза, избегая прямого взгляда Холлорана.

– Я не имею права рассказать вам об этом. Прошу прощения, Лайам, но данные мне инструкции довольно жестко предписывают сообщать вам только те необходимые сведения, которые относятся к вашим планам относительно защиты человека по имени Феликс Клин.

– Чем вызваны такие ограничения?

– Причина в том, что только один человек будет допущен к близкому контакту с Феликсом; этот человек – вы. Благоразумие, осторожность, секретность – называйте это как вам угодно. Чем меньше люди будут знать о Феликсе Клине, тем легче будет сэру Виктору и его коллегам. Чем меньше будет посвященных, тем спокойнее Совету директоров. – Она вдруг спохватилась: – Я не слишком много на себя беру? Не подумайте обо мне как о высокомерной особе, приближенной к одному из главных лиц компании и строящей из себя важную персону… Вы уже приняли предложение «Магмы», не так ли?

– Да, конечно, – ответил он тихо, и она опять смутилась, заметив странное выражение, промелькнувшее в глазах Холлорана, когда он улыбнулся ей. – Но есть определенные правила, с которыми вашему боссу придется считаться и неукоснительно соблюдать. – Холлоран вытащил из внутреннего кармана своего пиджака сложенный лист бумаги. – Это список элементарных «нужно» и «нельзя», – сказал он, передавая его Коре. – Я должен быть уверен, что он сегодня же прочитает его. Если Клин согласится выполнять все это, позвоните в «Щит» и сообщите Матеру.

– А если Феликс не согласится?

– Тогда у нас возникнут дополнительные сложности. Возможно, «Ахиллесов Щит» вынужден будет принести вам свои извинения и отказаться от выполнения этого задания.

– Можно мне взглянуть на список?

– Пожалуйста. Вы войдете в перечень лиц, непосредственно относящихся к тому, о чем там говорится, и нуждающихся в надежной защите.

Кора развернула лист бумаги, и ее глаза заскользили вдоль строчек отпечатанного текста. Она кивнула головой:

– Вполне прямо и откровенно. И, по-моему, выглядит совсем несложно.

Холлоран протянул руку к бумаге:

– Третий пункт вот здесь. У Клина есть персональный шофер?

– Да. Это один из его телохранителей. Януш Палузинский.

– Знаком ли Палузинский с техникой вождения, применяемой для ухода от преследователей?

– Я… Я не знаю.

– Это очень важно.

– Простите. Я действительно ничего не знаю об этом. Палузинский работает у Феликса гораздо дольше, чем я.

– Хорошо. Если даже он не знаком с этой методикой, ему нужно будет лишь провести день или два с нашими водителями – они научат его всему необходимому. Это не составит особых проблем; опытный водитель-профессионал быстро овладеет всеми приемами. До тех пор пока личный шофер Феликса будет занят, я могу водить машину вместо него.

Кора снова посмотрела на исписанный лист.

– Условные сигналы? – спросила она.

– Мы разработали систему, благодаря которой каждый из нас может опознать «своего» по кодовым словам. Она удобна при телефонных разговорах, стуке в дверь, и тому подобных вещах. Мы придумали целый набор невербальных знаков, специально для экстремальных ситуаций, на тот случай, когда слова бесполезны или даже могут подвергнуть нас опасности – например, риску выдать наши планы противнику. Там еще должны быть специальные ключевые слова, которые предусмотрены на случай похищения, – например, с их помощью Клин может дать нам знать, что он ранен, может сообщить число участвующих в операции преступников, может быть, даже обозначить то место, куда его увезут – конечно, в том случае, если он будет находиться в сознании. Если он будет строго соблюдать все требования, изложенные в предыдущих пунктах, эти кодовые сигналы, надеюсь, не понадобятся.

Кора вздрогнула от резкого порыва холодного ветра, подувшего с реки. – Какая жуть, – сказала она.

– Несомненно. Так оно и должно быть. Достаточно впечатляюще, чтобы вы оба ни на минуту не теряли бдительности, зорко глядя по сторонам.

– Звучит не очень-то утешающе.

– Вы обратились в мою компанию за помощью, чтобы обеспечить Клину надежную охрану, а отнюдь не для того, чтобы создать иллюзию ложного комфорта. Я был откровенен с вами, Кора, и впредь не собираюсь вводить вас в заблуждение. Если какая-то преступная группировка – будь то террористы или простое хулиганье – задумает схватить кого-то, их ничто не остановит. Практически невозможно предотвратить хотя бы попытку покушения на намеченную жертву, и, к сожалению, при этом не всегда удается избежать ранений и даже смерти клиента. Все, что мы можем сделать, – это свести риск к минимуму. Я не хочу пугать вас, Кора, но часто бывает гораздо проще убить человека, чем похитить его, сохранив ему жизнь в расчете на приличный выкуп.

Она заметно побледнела.

Холлоран снова наклонился вперед и сжал ее руку чуть повыше запястья.

– Я не подумал, что это может вас напугать, Кора. Мы ведь только «обсуждаем» ситуацию похищения, не так ли? Ничто не угрожает жизни Клина? Никто не грозит ему?

Кора сделала вялый отрицательный жест, и он убрал свою руку назад.

– В чем дело, Кора? Что вас расстраивает? Как я понимаю, все, чем мы сейчас располагаем – это так называемое «ощущение» Клина, что ему грозит какая-то опасность; причем я сильно сомневаюсь, что она существует на самом деле: боюсь, это всего лишь вымысел, плод его фантазии.

– Вы не знаете Феликса. Вы не имеете ни малейшего представления о возможностях его психики. У него есть способности… – ее голос внезапно оборвался.

– Да, я понимаю, способности, которые являются секретом. – Холлоран перевел свой взгляд с ее лица на реку, сверкавшую под ярким солнечным светом. – Это пускай остается между Клином и «Магмой». Меня же волнует только одно – как защитить человека во плоти и крови, столь же уязвимого, как большинство из нас. Но если ему хоть что-нибудь известно о той специфической ситуации, в которой он находится – или воображает, что находится – будет лучше, если он расскажет обо всем мне. Что могло напугать его так сильно, Кора?

Она склонила голову, словно погружаясь в глубокое раздумье, но тут же снова высоко подняла ее. Ее пальцы вертели стакан, и солнечные зайчики плясали вокруг, двигаясь в такт колыханию жидкости на дне стакана. Люди за соседним столиком хохотали над анекдотом. Голос, усиленный мегафоном, долетал до террасы с прогулочного катера. Наконец, Кора поставила стакан на прежнее место.

– Вот уже несколько недель, – начала она, – начала она тихим голосом, нерешительно, запинаясь, словно каждая фраза давалась ей с трудом, – очевидно, ее беспокоило близкое соседство людей за ближайшим столиком, – Феликс озадачен чем-то похожим на предчувствие. Причем он никак не может разгадать, откуда исходит это ощущение нависшей опасности. Нечто нереальное… на первый взгляд это может показаться несерьезным. Сон, ночной кошмар, подробности которого он не может припомнить при пробуждении. Он знает, что это своего рода предупреждение; но ему пока не удалось проникнуть в суть образов, предстающих перед ним – момент откровения еще не настал. Это угнетает его… сводит его с ума. Нет, даже более того – Феликса охватывает панический страх… ужас…

– Он отнюдь не произвел на меня впечатления охваченного страхом человека, – заметил Холлоран.

– Он не хотел обнаружить свое состояние перед посторонним человеком. Феликс очень замкнутый и скрытный.

– Вы хотите сказать, что его не оставляет предчувствие близкой смерти?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет. Нет, кое-что похуже этого.

Тень упала на стол, заставив их обоих вздрогнуть от неожиданности. Это бармен убирал грязную посуду со столика на поднос, где уже стояли пустые тарелки и стаканы.

– Чудесная погодка! – сказал бармен, поворачиваясь к ним спиной, очевидно, не дожидаясь ответа.

Девушка посмотрела на Холлорана, но больше ничего не прибавила к только что произнесенной ею фразе.

Глава 8
Телохранители

Снайф был недоволен.

– Так вы говорите, «Магма» затевает всю эту канитель потому, что у их человека – у того самого Клина – появилось какое-то там предчувствие? – он сердито смотрел на Холлорана, словно тот в чем-либо провинился перед ним. Сам Холлоран, похоже, был чем-то сильно озадачен. Он то и дело проводил тыльной стороной руки по щеке.

– Так оно и есть на самом деле, – ответил он.

Снайф откинулся на спинку своего стула и забарабанил пальцами одной руки по столу.

– Нелепо, – буркнул он. – Смешно.

– Только не для Корпорации, – сказал Матер, сидевший в мягком кресле напротив Холлорана, вытянув вперед поврежденную ногу (присутствуя на инструктажах и участвуя в совещаниях по планированию операций, он время от времени рассеянно поглаживал свое колено, словно хотел облегчить боль в ноющей старой ране). – Они почти слепо верят в необычайные способности этого человека; думаю, что и нам не помешает серьезно отнестись к его предчувствию, чем бы оно в конце концов ни оказалось.

Дитер Штур, сидевший на своем обычном месте – с краю стола Управляющего, легонько постукивал тупым концом карандаша по толстому мягкому блокноту, лежащему перед ним.

– Лично я не вижу здесь ничего, о чем нам следовало бы беспокоиться. Если они в «Магме» во что-то там верят, – это их дело, касающееся только Клина и президента с его Советом директоров. Мы можем выполнять свою работу, как всегда, и не обращать внимания на все остальное.

– Вы правы, вне всякого сомнения, – согласился Снайф, – но мне внушают подозрение эти странные дела. Это… – он покачал головой, сбитый с толку, озадаченный, – это нелогично. Непоследовательно. А что он за человек, Лайам?

– Непостоянный, – последовал ответ. – Я хотел сказать, что он крайне неуравновешенный – невротик, скорее всего. С ним может оказаться очень трудно работать; возникнут большие сложности.

– Понимаю, – лицо Снайфа стало еще более мрачным. – Что ж, раньше нам уже приходилось иметь дело с примадоннами. А его телохранители? Каковы они, на ваш взгляд?

– Я познакомился только с одним. Он был так себе.

Никто из присутствующих в комнате не спросил у него, на чем основан подобный вывод; все поверили ему на слово.

Матер заглянул в свою записную книжку:

– Я записал имена трех остальных. Одну минуту, я найду их – да, вот они: Януш Палузинский, его личный шофер, затем Азиль Кайед и Юсиф Даад. Они записаны у меня здесь как «вспомогательный обслуживающий персонал» – термин, как видите, весьма расплывчатый; полагаю, под этим может подразумеваться многое – от слуг до личной охраны.

– Великий Боже! – воскликнул Снайф. – Арабы?

– Из Иордании.

– А первый? Чех? Поляк?

– Януш Палузинский – поляк.

– А тот, с которым вы познакомились, Лайам, – кто он?

– Монк. Не слишком разговорчивый парень.

– Теодор Альберт Монк, – прибавил Матер, посмотрев в свою записную книжку. – Американец, судя по архивным записям «Магмы».

– Смешанный состав, однако, – произнес Снайф.

– Скорее всего, Феликс Клин случайно встречался с ними во время своих поездок, а познакомившись поближе, брал их к себе. Все они работают с ним уже много лет.

– Шоферу может понадобиться курс дополнительного обучения, – добавил Холлоран.

– Об этом надо позаботиться, – сказал ему Снайф. – Поверенный агент Клина, мисс… ах, да, мисс Редмайл… звонила мне сегодня утром, чтобы договориться… Дитер?..

– Я записал его на завтра. Мы отправим в «Магму» одного из наших специалистов – он должен подготовить Палузинского и проверить, насколько он освоил технику вождения, чтобы использовать ее в экстремальной ситуации. Личный автомобиль Клина недостаточно хорошо оборудован: пуленепробиваемые стекла и бронированный корпус – вот все, на что они полагаются. Я хочу, чтобы Палузинский провел на испытательной трассе как минимум два дня – после этого краткого инструктажа он по крайней мере не должен совершать необдуманных поступков, скажем, при покушении на жизнь «объекта». Похоже, все это время вам придется быть шофером Клина, Лайам. Холлоран кивнул.

– Кроме того, мисс Редмайл подтвердила, что ее начальник согласился с нашими предписаниями относительно тех действий, которые он должен или, наоборот, не должен совершать в течение нескольких недель, пока «Щит» будет охранять его жизнь, – продолжил Снайф. – Как я понимаю, вы обедали вместе с ней сегодня? – он смотрел прямо на Холлорана. – Если не считать чисто служебных отношений, кто она для Клина? Любовница?

Некоторое время Холлоран молчал, обдумывая ответ. Потом произнес:

– Возможно.

– Она – женщина того типа?

– Какого типа?

– Та, которая ложится в постель со своим боссом?

– Я не знаю.

– Но она красавица.

Холлоран кивнул.

– Тогда предположим, что это так.

Матер заметил короткую, но яркую вспышку гнева в глазах Холлорана, и это озадачило Плановика: обычно Лайам держал под жестким контролем все свои эмоции.

– Я не уверен, что это имеет прямое отношение к нашей теме, – вставил замечание Матер. – В конце концов, Клин не женат, а в досье, представленном нам «Магмой», не содержится упоминаний ни о каких его подругах… или друзьях, уж коли на то пошло.

– Она может оказаться уязвимым местом, даже провалить всю операцию. «Объект» сам может подвергнуть себя риску, если узнает, что ей грозит опасность. Тому есть множество подобных примеров, но всего, как правило, не предусмотришь… Ее уже проверяли?

– У меня есть с собой все ее документы, – сказал Штур. – Чарльз принес их сегодня утром из «Магмы», и я успел лишь бегло просмотреть ее досье. Она показалась мне достаточно надежной. Родилась и росла в Гемпшире; единственный ребенок в семье; отец был лектором в университете, мать – врачом в местной клинике; обоих уже нет в живых. До восемнадцати лет посещала частную школу; весьма способна – аттестат с семью хорошими и тремя отличными оценками – но в университет не поступала. Снимает квартиру в Пимлико; имеет значительную сумму на банковском счету – то, что было выручено от продажи дома, доставшегося ей в наследство от родителей, плюс ее собственные небольшие сбережения. «Магма» – ее первая и единственная работа, если не считать летних сезонных приработков, которыми она занималась, будучи еще студенткой; в Корпорации она сделала быструю карьеру, пройдя весь путь от самой низшей к высшей ступени… Я считаю, это выглядит замечательно. – Штур вынул черно-белую фотографию из папки с досье и поднял повыше, чтобы остальные могли взглянуть на нее.

Снайф даже не улыбнулся.

– Копайте глубже, Штур, даю вам на это еще несколько дней. Разузнайте, с кем она общается; раскройте всех приятелей, любовников; каковы ее политические и религиозные убеждения – ну, вы сами знаете, с какого конца к этому подойти. Она тесно связана с «объектом», а мы не можем рисковать.

Он немного помолчал, взъерошив пальцами свои короткие рыжеватые волосы.

– Ну, а теперь, – сказал он, обводя взглядом свою маленькую аудиторию, – перейдем к нашему дорогому господину Клину. Что, в конце концов, мы знаем о нем?

– Почти ничего, – ответил Штур. – Мне понадобится едва ли не полминуты, чтобы прочесть всю его биографию.

– Гм, вот этого-то я и боялся… Проклятая секретность может завести нас ох как далеко…

– Я думаю, «Магма» здесь ни при чем, – отозвался Матер. – После нашей утренней беседы с ее президентом стало ясно, что даже самой Корпорации фактически ничего не известно о прошлом Феликса Клина. У меня сложилось впечатление, что до тех пор пока он делает им большие деньги, его происхождение и излишние подробности его биографии не будут слишком интересовать его компанию.

– Не будет ли кто-нибудь любезен объяснить мне, наконец, что же он все-таки «делает» в «Магме»? – недовольным тоном сказал Штур.

– Прошу прощения, Дитер, – ответил ему Снайф, – но этого вам отнюдь не нужно знать для выполнения задания. Так они все выражаются в «Магме». Поэтому мне очень жаль, но больше я ничем вам помочь не могу; не обессудьте. Что там написано в его досье?

Штур фыркнул, но спорить не стал.

– Как я уже сказал, – не слишком много. Родился в Израиле, приехал в Англию одиннадцать лет тому назад, почти сразу же после этого стал работать на «Магму»…

– Еврей с двумя компаньонами-арабами?! – перебил его Снайф.

– Не всякий еврей – злейший враг арабов, – ответил Штур. – Он переехал в свои апартаменты в здании штаб-квартиры «Магмы», как только они были достроены, то есть около пяти лет тому назад. Кроме того, ему принадлежит загородная усадьба в Суррей, рядом с озером, вместе с двумя тысячами акров пастбищ и лесов. Разумеется, вам не нужно объяснять, что он обладает большим и лакомым куском земли – это же целое графство, если не больше. Очевидно, он очень богатый человек. Не женат; машину не водит; не курит и почти не пьет; о наркотиках здесь нет никаких упоминаний – а впрочем, тут их и не должно быть, – в азартные игры не играет. Все.

– Как?! – спросил Снайф, не веря своим ушам. – Там должно было быть гораздо больше.

Штур потянулся к папке с документами, на которой лежало досье на Кору Редмайл. Он открыл ее и показал один-единственный лист бумаги, сиротливо лежавший в папке.

– Я же говорил – тут мало что можно прочитать.

– Но там должна стоять дата его рождения, сведения об образовании, род его занятий до того, как он поступил на службу в «Магму». Неужели ничего не сказано о его общественной деятельности, о политических взглядах – нам очень важно иметь хотя бы самое общее представление о том, каковы они могут быть.

– Судя по этому документу, у него их просто нет.

– Чарльз?.. – обернулся к Матеру Снайф.

Матер поднял руку.

– Эта ситуация начинает тревожить меня. Даже разговор с президентом не дал положительных результатов. Я пытался вытащить из него информацию всеми доступными способами, но так и не получил ничего по-настоящему ценного. Как я уже сказал, похоже, они и сами очень мало знают об этом человеке; мне кажется, что не последнюю роль здесь играют желания самого Клина. Возможно, часть условий, оговоренных при его найме, содержит пункты, позволяющие ему сохранять тайну во всем, что касается его личной жизни. Если он доказал директорату «Магмы», насколько сильны его способности, я думаю, что их Совет мог закрыть глаза на некоторые пробелы в его личном деле.

– Итак, у нас есть довольно скудные сведения, и еще неизвестно, что нас ждет впереди; но давайте принимать вещи так, как они есть, – Снайф повернулся к Штуру и спросил с надеждой: – Уж хотя бы размер его жалования указан где-нибудь в этих бумагах?

– О том нет ни малейшего упоминания, – усмехнулся Штур.

– Мы можем узнать это из других источников. Не будем терять время попусту. На самом деле, конечно, они должны были дать нам намного больше информации, прежде чем мы взялись бы за их дело, но поверим им на слово – они обещали стать более откровенными, когда контракт будет подписан. Мы заключим наш договор сегодня, во второй половине дня – здесь мы немного забегаем вперед. Лайам, вы станете постоянным компаньоном Клина с восьми часов завтрашнего утра. Дитер, я хочу, чтобы вы представили мне подробный отчет обо всех происшествиях с участием террористов и похитителей людей за последний год, и, само собой разумеется, все материалы о «Магме» и ее дочерних компаниях, которые могут нас заинтересовать.

Штур сделал пометку в блокноте. После совещания ему нужно было связаться с организацией, располагающей базой оперативных данных об активности и дислокации наиболее известных террористических группировок. Используя специальный код, можно было включиться в компьютерную сеть, чтобы получить необходимую информацию.

– Я проведу небольшую проверку дочерних компаний «Магмы», – добавил немец. – Может быть, удастся обнаружить некоторые сферы их деятельности, где конкуренция стала наиболее напряженной и жесткой.

– Хорошо. Будем искать врагов – как в бизнесе, так и во всех остальных областях. Однако если Лайам прав, и Клин действительно невротик, все наши усилия могут оказаться бесполезной тратой времени и сил. Не исключено, что этот человек страдает тяжелой формой параноидной шизофрении. – Управляющий усмехнулся. – Впрочем, это нас не касается – пусть волнуются в «Магме», если на то пошло. Дело «Ахиллесова Щита» – создать надежную защиту, раз уж нас для этого наняли. Что вы нам скажете, Чарльз?

Матер перестал поглаживать свое колено.

– Все очень просто, – сказал он. – На некоторое время мы сформируем команду из четырех человек, которые будут работать вместе с Лайамом – нашим резидентом в «Магме», – две пары, сменяющие друг друга через каждые шесть часов. Еще нужно назначить дублера для Лайама на случай тревоги. У вас есть какие-нибудь персональные пожелания, с кем бы вы хотели работать, Лайам?

Холлоран покачал головой.

– Хорошо, – продолжал Плановик. – В полном соответствии с требованиями «Магмы», наши люди не будут контактировать с «мишенью», находясь на значительном расстоянии от ее резиденции. Они постоянно будут патрулировать границы поместья в Суррее; разумеется, мы договоримся с местной полицией, чтобы она не тревожила их понапрасну.

– Наши будут вооружены? – спросил Штур.

Возникла пауза. Снайф предпочитал, чтобы его агенты были «прилично экипированы» на случай «тяжелого боя»; однако английские законы запрещали ношение оружия частным телохранителям и сыщикам (закон, уже много лет проклинаемый многими, особенно иностранцами, въезжающими в эту страну). Наконец, Управляющий принял решение:

– Пусть Лайам возьмет с собой все «железо», какое сам сочтет нужным. Мне бы не хотелось давать санкции на то, что могло бы испортить наши особые отношения с полицией и Министерством Внутренних Дел, поэтому наш патруль пока останется невооруженным. Если они заметят хоть что-нибудь подозрительное, равно как и в случае определенных действий против нашего клиента, мы пересмотрим этот вопрос. Хотя мы вынуждены целиком полагаться на Лайама и личных телохранителей Клина во всем, что касается внутреннего наблюдения, нам нужен подробный отчет о системе безопасности внутри его квартиры…

Штур сделал очередную пометку.

– …и во всем здании «Магмы». Последнее меня особо беспокоит. Слишком много людей круглосуточно входят и выходят из здания. Конечно, мы можем поставить на дополнительные посты наших людей – например, разместить их на первом и двенадцатом этажах. Естественно, заранее предупредив об этом сотрудников службы безопасности «Магмы». Мы можем поставить свою охрану вокруг здания для дежурства в ночные часы, когда Клин будет находиться в своей резиденции.

– Мне тоже не внушает доверия само здание, – сказал Холлоран, и взгляды всех присутствующих тотчас же устремились на него. – Это крепость из стекла и металла, но, к сожалению, она уязвима.

– Будем надеяться, что никто не попытается добраться до «объекта» до тех пор, пока мы еще не приступили к выполнению задания, – заметил Матер. – Не то вот будет нам потеха!

Снайф, однако, не увидел в этом ничего забавного. Совсем ничего.