Текст книги "Возвращение призраков"

14

– Кейт, это Дэвид.

Когда она отозвалась, он сделал быстрый глоток из плоской фляжки.

– Слишком рано что-либо говорить, – ответил Эш на вопрос Кейт. – На первый взгляд это просто одна из идиллических деревушек, мечта туристов. Однако забавно, что туристов тут нет. Это довольно замкнутое общество.

– Удалось прилично устроиться?

– Да, в баре«Черный Кабан».

– В баре?

Он улыбнулся, услышав неодобрение в ее тоне:

– Да нет, здесь также и гостиница. Единственная.

– Но ты там не усердствуй.

– В рабочее время – ни капли, босс.

– Что-то не верится. Серьезно, Дэвид...

– Ладно, Кейт, – бесцеремонно перебил ее он. – Я еще не подводил тебя в расследованиях.

На другом конце возникла пауза.

– Извини, я не должна была так говорить. Тебе выпало провести несколько прекрасных дней в деревне.

– Да, великолепных. Знаешь, то, что здесь происходит, смахивает – здоровосмахивает – на аномальные явления. Слитский викарий даже засвидетельствовал одно видение. – Эш, развалившись на кровати в своей комнате в «Черном Кабане», потянулся к пачке сигарет на тумбочке рядом с кроватью. Тут же лежал его дипломат.

– Вообще священники – надежные свидетели, – сказала Кейт Маккэррик, а Эш губами вытащил из пачки сигарету. – Он не упоминал, почему с нами связалась его дочь, а он не воспользовался обычными каналами через церковную иерархию?

– Думаю, помешало смущение. Они хотели узнать мнение специалиста, прежде чем дать делу ход. Кстати, здесь какая-то странная атмосфера. Должен признать, мне от этого неуютно.

Он подбородком прижал трубку к плечу и закурил.

– Что именно ты имеешь в виду, Давид? – Кейт в своем офисе в Институте экстрасенсорики нахмурилась. На крутящемся кресле она отвернулась от открытого окна, склонилась над столом и прижала свободную руку к уху, чтобы приглушить шум оживленной лондонской улицы.

– Хм, не знаю – просто как-то странно. Как будто что-то назревает.

– Работает твоя интуиция, Дэвид? – Это было не просто случайное замечание. – Дэвид? —окликнула она его, когда Эш не ответил.

– Да, извини. Я задумался.

«Я тоже», – про себя проговорила Кейт.

– Нет, интуиция тут ни при чем, – продолжил он. -Здешнюю атмосферу прямо-таки можно ножом резать.

«Можно резать, или это ты мог бы резать?» – снова про себя проговорила Кейт.

– В общем, прямо сегодня, через дорогу от того места, откуда я сейчас говорю, произошло нечто ужасное. – Он затянулся сигаретой.

– Расскажи.

– Ну, вроде как молодого парня лет девятнадцати-двадцати почти до смерти избил местный столяр. Сначала деревянной киянкой, а потом прошелся шерхебелем.

– Чем?

– Шерхебелем. Это такой инструмент с лезвием внизу, чтобы строгать дерево, вроде рубанка.

– Он ударил им этого парня?

– Нет, попытался обстрогать ему лицо. И насколько я слышал, это, ему почти удалось. По крайней мере, к тому времени парень был без сознания, у него был проломлен череп.

– Боже мой!

– Да. Пока что я не знаю подробностей, но когда я недавно вернулся в гостиницу, все здесь только об этом и говорили.

– Ничего удивительного. Мне показалось, ты сказал, что Слит – одна из тех тихих деревушек, о каких мечтают туристы.

– Я также сказал, что здесь странная атмосфера. Во всяком случае, я поговорил здесь с тремя – с самим преподобным Локвудом, с Эллен Преддл, которая недавно потеряла сына, и с фермером, живущим недалеко от деревни. Завтра я найду время напечатать отчет для тебя и пошлю его.

– Там в гостинице есть факс?

– Не уверен. Если нет, я схожу в муниципалитет – дочь священника там работает неполный рабочий день.

– Ах,да, Грейс Локвуд.

– Она оказалась очень полезной.

– Хм. Невротический тип?

– Ни капельки. Так же нормальна, как ты или... в общем, достаточно нормальна.

Кейт рассмеялась:

– Симпатичная? Замужем?

– Да и нет, но не то чтобы это имело отношение к чему-либо.

– Возможно, я приеду к тебе на помощь.

Эш про себя вздохнул. Кейт говорила непринужденно, но в ее предложении сквозила серьезность.

– Кейт.

– Да, Дэвид?

– Ведь тут нет связи, а?

Последовала пауза.

– Приеду, если скажешь. – Она снова вернулась к деловому тону, но Эша это не обмануло. – Что ты собираешься делать, Дэвид? Ты сможешь установить свою аппаратуру?

– Лучше всего начать с коттеджа Эллен Преддл Она первая, кто видел призрак.

– Опознала его?

– Это был ее сын. Мальчик утонул четыре недели назад. Некоторое время назад Она также потеряла мужа.

– Бедная женщина.

– Ты не слышала эту склочницу. Теперь она утверждает, что ее Муж встал из могилы.

– Так ее преследуют двапризрака?

Эш долгой струёй выпустил дым.

– Не совсем так. Похоже, призрак преследует призрака.

– Что-то я не совсем поняла.

Эш мрачно улыбнулся:

– Эллен Преддл считает, что призрак отца преследует призрак сына.

15

В тот вечер обеденный зал в гостинице «Черный Кабан» не был переполнен. По сути дела, не считая Дэвида Эша, ожидавшего Грейс Локвуд, там обедали всего двое. Эта пара, обоим с виду за шестьдесят, отмечала годовщину своей свадьбы. Мужчина заказал бутылку лучшего из имеющегося шампанского и пригласил жену хозяина, которая была метрдотелем. Она произнесла тост в честь их долгого брака. Розмари Джинти со счастливым видом произносила положенные слова, но Эш видел, что, даже подняв свой бокал, она подозрительно посматривает в его направлении.

Обеденный зал с мягкими лампами на стенах, мощными балками на потолке и камином создавал приятное ощущение уюта; маленькие круглые столики были рассчитаны на то, чтобы посетители сидели поближе друг к другу, а в центре крохотных цветочных клумбочек горели короткие свечи. Большинство освинцованных окон выходило на задний двор гостиницы и в сад, и когда темнота сменилась сумраком от вдруг вспыхнувших снаружи огней, скворцы, гнездящиеся на деревьях и под навесом крыши, начали кричать и хлопать в воздухе крыльями.

Захваченный безумным, хотя и кратким зрелищем, Эш вдруг осознал, что кто-то стоит у его столика. Отвернувшись от окна, он увидел пухлое симпатичное лицо жены хозяина, выражение пристального внимания на котором тут же сменилось вежливым интересом.

– Я не хотела пугать вас, мистер Эш. – У нее была вполне приятная улыбка, но плохо скрывавшая тревогу в глазах. – Я подумала, не принести ли вам из бара еще выпить, пока вы ждете. – Она сцепила руки на животе, протестующем против корсета под темно-зеленым платьем. Свечи отбрасывали теплые отблески на короткую двойную нитку жемчуга на ее шее и делали губную помаду темнее, почти малиновой.

– Хорошо бы еще водки.

– Просто со льдом?

– Нет, просто водки.

– О да. Кстати, мистер Джинти интересовался: вы уже решили, на сколько еще останетесь у нас?

Эш догадался, что хозяин гостиницы ничем подобным не интересовался, а его жена просто хочет завязать беседу. Может быть, приезжий вызвал у нее любопытство, а может быть, местные жители уже заподозрили, зачем он прибыл в Слит. Со времени своего приезда он посетил троих, так что слухи уже могли разойтись.

– Так вы решили, мистер Эш?

– М-м-м, извините. Я отвлекся. Нет, еще не решил, миссис Джинти. Как я говорил вашему мужу, возможно, еще два дня, а может быть, неделю.

– Понятно. Вы интересуетесь здешними местами, да?

Ее улыбка была несколько натянутой, когда она приглаживала тщательно уложенные обесцвеченные волосы.

– У вас прелестная деревня.

Хозяйка подождала, но Эш только улыбнулся.

– Да, – сказала она, поняв, что он не собирается прямо ответить на ее вопрос. – Да, в Слите очень красиво. И очень спокойно, мистер Эш. Ну, я надеюсь, ваша пара скоро придет, так что пойду, принесу вам выпить.

– Спасибо, – поблагодарил он и снова посмотрел в окно, когда хозяйка ушла.

Скворцы угомонились, вероятно, потому, что уже наступила ночь; газоны и клумбы заливал свет уличных огней. Однако тени стали гуще.

В ожидании Грейс Локвуд Эш вспоминал свой разговор с фермером. Земли Сэма Ганстоуна находились сразу за деревней, но чтобы добраться до фермы, Эшу пришлось добрых пять минут петлять по дороге на машине Грейс. У Ганстоуна, дородного седеющего мужчины за шестьдесят с красным, испещренным жилками лицом, которое отражало жизнь на свежем воздухе в суровом климате, не хватило терпения отвечать на вопросы исследователя, даже когда Грейс объяснила цель их визита.

– Чепуха, – был его ответ. – Чепуха и коровье дерьмо. Кто слышал о призраках в стогу? Такого не бывает.

Эш напомнил, что именно он, Ганстоун, и видел такое.

– Да, я видел что-то, – резко ответил фермер, – но это был никакой не дерьмовый призрак, фокусы памяти, вот и все – как это называет доктор? – дежа вю. Понимаете, о чем я говорю?

Конечно, Эш понимал. Ганстоун был прагматик, серьезный человек от земли, который мог верить в древние мифы и легенды, но никогда не поверит в чудеса наяву. Как говорил викарий? Здравый смысл всегда ищет рациональные объяснения. Казалось, на этот раз фермер передумал, хотя его первый рассказ преподобному Локвуду был совершенно правдоподобен.

Эш отвернулся от окна и положил руки на стол, рассматривая пустую рюмку и размышляя, почему такое множество видений случилось именно в этом районе.

Что-то заставило его оторвать глаза от рюмки и посмотреть на дверь в бар – единственный вход в ресторан. Через три секунды в зал вошла Грейс Локвуд.

Эш поднялся из-за стола навстречу ей, и она без улыбки подошла к нему. В этот вечер на ней было бордовое платье из дорогого тисненого шелка, с тонкими длинными рукавами; распущенные по плечам волосы завивались внутрь. Ссадину на лбу скрывал слой грима, но она напомнила Эшу про дневной инцидент на кухне у Эллен Преддл, когда, по словам Грейс, через все помещение без всякой видимой причины с верхней полки на нее полетело блюдце. Поскольку осиротевшая мать находилась в полуистерическом состоянии, Эш не смог должным образом провести исследование, но теперь задумался, уж не связан ли с видениями и полтергейст.

– Дэвид, у меня только что было странное чувство.

Он выдвинул для нее стул; Грейс села, сохраняя серьезное выражение лица. Глядя на нее, он сел напротив.

– Как сегодня в церкви, – сказала она, – за несколько мгновений до того, как мы действительно встретились.

– Знаю, – кивнул Эш, положив свои руки на ее, словно внушая ей, что все будет в полном порядке. – Я тоже ощутил это.

Грейс с любопытством посмотрела на него.

– Как будто небольшой безболезненный удар током, да? У меня было то же ощущение. Я узнал, что вы пришли, еще до того, как вы появились в дверях.

– Да, именно так. – Когда он убрал руки она наклонилась над столом, покачивая головой. – Я не понимаю, что происходит.

– Грейс, у вас раньше были телепатические проявления?

Вздрогнув от вопроса, она снова выпрямилась.

– Не думаю. Может быть, иногда, вроде того, когда знаешь, кто звонит, еще не сняв трубку. Но ведь это совершенно обычно?

– Это не такобычно, но такое бывает. Часто это просто логика – вы ожидаете чьего-то звонка или знаете, что больше никто вам не позвонит, – но иногда подобные ощущения могут быть связаны и с телепатией. А что-нибудь еще, какие-нибудь другие примеры?

Она на мгновение задумалась.

– Не думаю... Погодите: в детстве родители возили меня в Кентерберийский собор. Потом мы пошли гулять по городу, и каким-то образом – не спрашивайте меня, как, не помню – я потерялась. Родители сходили с ума, разыскивая меня больше часа, но потом я нашла их. Мне было всего семь лет, и я совсем не знала Кентербери, но я точно помню, что мне не было страшно ходить там одной. В общем-то, мне даже нравилось ходить одной по магазинам, а когда надоело, я просто пошла к углу, где, я знала – в самом деле знала, – были мои родители. Они разговаривали с полисменом, а я просто подошла и взяла маму за руку, словно ничего не произошло.

– Вы уверены, что не нашли их случайно? Это было так давно.

– Забавно, но я до сих пор точно помню то место, где я тогда решила, что нагулялась. За все эти годы мне не приходило в голову, что это могло быть что-то вроде телепатии. И с тех пор определенно ничего подобного не случалось.

– Это мог быть всего лишь природный инстинкт – все дети в определенной степени обладают им. Впрочем, нужно еще выяснить, что мы подразумеваем под словом «инстинкт».

– Добрый вечер, Грейс.

Оба удивленно взглянули на жену хозяина, стоявшую у столика с рюмкой в руке.

– Привет, Розмари, – сказала Грёйс, когда та поставила перед Эшем рюмку рядом с уже пустой.

– Ваша водка, мистер Эш. – Миссис Джинти забрала пустую рюмку. – Вам аперитив, Грейс? О, дорогая, вы поранились?

Грейс прикоснулась ко лбу, словно только что вспомнила про рану:

– Ничего серьезного. Посуда опрокинулась, вот и все.

Розмари закатила глаза в притворном смирении:

– У меня тоже такое бывало. Не раз Том выгонял меня с кухни, говоря, что от меня одни убытки.

Грейс вежливо улыбнулась.

– Пожалуй, я бы выпила вашего домашнего вина. Сухого белого, да?

—Оно не совсем сухое, но довольно сухое. – Миссис Джинти переводила взгляд с Эша на Грейс и обратно, намереваясь присоединиться к беседе, но когда ни тот, ни другая не дали повода, сказала: – Хорошо. Почему бы вам не ознакомиться с меню, пока я схожу за вином?

Она отвернулась, проверила, не нужно ли чего остальным посетителям, и исчезла в баре за дверью.

– Может быть, вы восприимчивы к определенной психической энергии, – сказал Эш, когда хозяйка скрылась за пределы слышимости.

– И что это значит? – На лице Грейс играла полуулыбка.

– Вы настроены на определенные умы.

– Например, ваш?

– Возможно. Вы можете оказаться латентным телепатом.

Она засмеялась:

– Я слышала о латентных гомосексуалистах, но латентные телепаты? Очень сомневаюсь.

– Люди обычно противятся такой мысли.

Ее озадачила убежденность в его голосе.

– Почему?

Эш пожал плечами:

– На то есть свои причины, даже если люди не знают о них.

– Вы имели дело с такими людьми?

В его улыбке не было юмора.

– Можно сказать так. Кстати, как чувствует себя преподобный?

Грейс уловила, что Эш хочет сменить тему, и решила не настаивать. В этом человеке было что-то загадочное, и она подумала, что прямые вопросы, касающиеся чего-то личного, вызовут лишь защитную реакцию. А может быть, здесь проявлялся его профессионализм – он приехал провести расследование для ее отца, и откровенность насчет себя не способствует выполнению этой задачи. И все же странно, какую близость она ощущала с этим человеком, несмотря на то, что только сегодня его встретила. Может быть, это телепатия, о которой он сейчас упомянул? Может быть, их умы «настроены на одну волну», и этим объясняется его восприимчивость? Грейс на время прогнала эти мысли.

– В последний год отцу стало нехорошо; его здоровье быстро ухудшалось – еще до смерти матери. Она часто писала мне, как беспокоится об отце. По иронии судьбы она сама... – Грейс замолкла, печально качая головой. – Естественно, после ее смерти ему стало еще хуже, а теперь... эти призраки. Они совершенно вывели его из равновесия. – Она снова наклонилась, сцепив руки на краю стола. – Дэвид, что у нас здесь происходит, в Слите?

Он не успел ответить, потому что жена хозяина поставила перед Грейс бокал белого вина.

– Именно это всем нам хотелось бы узнать, дорогая, – проговорила она, не стараясь понизить голос. Пожилая пара за столиком в другом конце зала с интересом посмотрела на них. – Все эти глупости насчет призраков и прочего, все ходят с вытянутыми лицами, и трудно с кем-нибудь культурно побеседовать. – Она безнадежно обвела рукой помещение. – И видите, как страдает торговля. Обычно в такие чудные вечера ресторан почти полон. И потом – этот ужасный случай днем.

Ее шея напряглась, и хозяйка чуть заметно покачала головой.

– Представляете, Грейс? Ролф Колдуэлл чуть до смерти не измолотил бедного юношу.

– Мой отец сейчас у матери Дэнни Марша, хотя не знаю, чем он сможет ее утешить. А полиция выяснила, почему Колдуэлл совершил такое страшное дело?

Теперь Розмари Джинти понизила голос и заговорщицки склонилась над столом:

– Я слышала, молодой Дэнни что-то сделал дочери Колдуэлла. Потому-то Рут и нет на работе вечером.

– Что вы имеете в виду, Розмари? – спросила Грейс. – Что именно он сделал?

– Вы сами понимаете, Грейс, вам не нужно растолковывать. Я всегда думала, что этот мальчик довольно безобиден – может быть, немного мрачноват, но в нем нет ничего плохого. Никогда бы не подумала, что он способен на такое.

– Он пытался ее изнасиловать? – пришел на помощь Эш.

Розмари искоса бросила на него жесткий взгляд:

– Я сказала только то, в чем его обвинят – то есть, если он останется жить.

– Он совсем плох? – спросила Грейс.

– Будешь плох – с проломленным-то черепом! – Ее передернуло, сцепленные на толстом животе руки пошевелились. – Колдуэлл содрал ему почти все лицо своим рубанком, и это вряд ли улучшило дело. Боже мой, для Дэнни, может быть, было бы счастьем теперь умереть, когда у него практически нет лица, а мозги, наверно, как картофельное пюре. Так вы уже посмотрели меню?

* * *

«Он ошибался, – понял Эш, пригубив арманьяк. – Грейс Локвуд – прекрасная женщина. Может быть, сыграли свою роль пламя свечей, вино, бренди, а недостатки – которых и так было мало – исчезли при ближайшем знакомстве. Знакомстве? Они не знакомы и дня. Что здесь происходит, Эш, что за чертовщина здесь происходит? Ее глаза, смотрящие на него, казались мягкими в приглушенном свете, и тем не менее проникали в него, словно желая узнать о нем больше, чем он был готов предложить. Длинными пальцами она держала чашку с кофе и улыбалась ему через стол».

– Вы задумались, – сказала Грейс и многозначительно добавила: – Опять.

Он извинился и тоже улыбнулся ей.

– В этом деле так много аспектов, не знаешь, на чем сосредоточиться.

– Ах, так вот вы о чем задумались.

Он улыбнулся еще шире, так что улыбка стала натянутой.

– На самом деле нет. Я думал, почему вы не замужем.

Если она и растерялась, то не подала виду.

– Почему вы так решили?

– Нет кольца. Да и вообще никаких драгоценностей, даже браслета. Мужья и приятели обычно на некотором этапе начинают дарить такие вещи.

– Я никогда не любила подобных украшений.

– Мужей и приятелей?

Ему понравился ее смех.

– Драгоценностей, дурачок. Если, конечно, им не несколько сотен лет. Что касается двух остальных, что ж, у меня было несколько из одной категории и ни одного из другой. Из какой именно – постарайтесь догадаться сами.

– Думаю, развод бросил бы тень на семью священнослужителя.

– Бросил бы, но бывали и такие случаи. Во всяком случае, это пришлось бы решать мне и моему мужу – если бы таковой был. В этом решении профессия моего отца не играла бы роли.

– Вы не религиозны?

– Нет, в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Я верю кое во что, но не уверена, что это моя религия. А вы? Дайте мне угадать – я бы сказала, вы законченный атеист.

– Что привело вас к такому мнению?

– О, главным образом ваш цинизм.

– Он так быстро проявился?

– Вы излучаете цинизм, Дэвид. Он способствует вашей работе?

– Это может помочь.

– Но разве вам не доводилось расследовать случаи с духами, призраками, полтергейстом – как вы их там называете? Конечно же, за годы работы, вы сталкивались с истинными проявлениями сверхъестественного? Разве это не доказывает, что в той или иной форме существует жизнь после смерти? А, Дэвид?

Он отвел глаза и уставился в рюмку с бренди. Грейс заметила, как его плечи ссутулились, будто он буквально погрузился в себя.

– Я что-то не так сказала? – обеспокоенно спросила она.

Он поднял рюмку и сделал долгий глоток.

– Не возражаете, если я закурю? – наконец проговорил Эш.

– Конечно, не возражаю. Так вы расскажете мне, что не так?

Когда он протянул ей пачку, Грейс покачала головой и подождала, когда он закурит сам.

– Что-то не так, да? – снова спросила она, когда ритуал был закончен. – Я чувствую это с того момента, как мы встретились.

– Ваши телепатические способности, – прямо сказал Эш.

– Старая добрая женская интуиция, – возразила она.

– А, да.

– Знаете, Дэвид, у вас даже глаза тревожные.

– А я думал, они задумчивые. – Он пододвинул к себе пепельницу и стряхнул о край пепел с сигареты, хотя в этом не было никакой необходимости. – Мы говорили о вас, Грейс.

– Хорошо. Я не была замужем, хотя как-то раз чуть не вышла, очень давно.

– Это был кто-то из местных?

– Не важно. У меня также был близкий друг в Париже, но мы расстались за несколько месяцев до моего возвращения в Англию. Это было неизбежно, потому что он был уже женат. А теперь расскажите мне о себе.

Эш выдохнул дым, мысли путались, его обуревали сомнения. Он понял, что впервые ему хочется рассказать кому-то свою тайну. О доме под названием Эдбрук и семье, которая жила там. О двух братьях и их сестре. Прекрасной... безумной... Кристине. Боже, даже Кейт Маккэрик он не рассказал всего, даже во время интимной близости, а теперь готов – отчаянно хочет – рассказать все этой женщине, с которой встретился только утром.

– Грейс, – сказал он неуверенно. – А вы, вы сами, действительно верите в призраков?

– Вы оказались здесь из-за меня, Дэвид.

– Это не значит, что вы верите, будто здесь, в Слите, видели призраков. Вы можете сознавать, что это всего лишь мысленные образы.

– Но мой отец, Эллен Преддл...

– Забудем о том, что, им кажется, они видели. Выверите в призраков?

Грейс вздрогнула от напора эмоций, с которым он задал свой вопрос.

– Я... Я не уверена.

Она помолчала, а Эш смотрел на нее, словно ее ответ имел чрезвычайную важность для него.

– Да, – наконец сказала Грейс. – Да, верю. Как уже говорила, я не очень религиозна в смысле церковных доктрин и церемоний, но я верю, что должно быть что-то большее, чем просто существование. То, что мы делаем в этой жизни, должно иметь какой-то смысл, должно что-то значить.

Думаю, это значение приходит потом, когда мы умираем. Я ответила на ваш вопрос?

– Не совсем.

Она искала слова, чтобы озвучить свои мысли:

– Я думаю, что когда мы умираем, какая-то часть нас остается. Возможно, это наши души, наше сознание – наверное, вы бы сказали, наша психическая энергия. Что бы это ни было, оно продолжает существовать в своей собственной форме, и кто знает – может быть, оно возвращается в этот мир в виде образов своей последней оболочки, если обстоятельства благоприятствуют этому, или в виде блуждающих огоньков. Может быть, это мы сами придаем им этот образ, наш собственный ум придает им форму чего-то такого, что мы можем себе представить.

Эш как будто немного расслабился.

– Разумная гипотеза, – сказал он. – Просто, но не хуже всего того, что мне доводилось слышать.

– А без сомнения, вы слышали немало.

Он кивнул:

– Но это так и не объясняет, почему они возвращаются.

– Пожалуй. А должна быть причина, да? Может быть, всегда должен быть какой-то странный несчастный случай, а?

– Я не верю в это. Убежден, должна быть какая-то цель.

– Так расскажите, зачем вам понадобилось мое мнение. Мне показалось, для вас этот вопрос был очень важен.

Он отвел глаза, как будто что-то вдруг вызвало у него интерес в саду за окном. Огни снаружи казались ярче, ночное небо темнее.

Грейс рассматривала его профиль, уже не в первый раз за этот день. Она была права насчет его глаз – их словно тревожил окружающий мир. У него был мощный нос, такой же мощный как и челюсть, и он был привлекательным и сильным мужчиной. Но даже в галстуке Эш казался несколько растрепанным. Его темные волосы были взъерошены, словно по ним лишь слегка прошлась расческа. По крайней мере, прежде чем пойти в ресторан, он удосужился побриться, хотя темный подбородок выдавал уже пробивающуюся щетину. Грейс заинтересовалась маленьким шрамом у Дэвида на скуле.

По-прежнему не глядя на нее, Эш сказал:

– Несколько лет назад меня самого посещали призраки.

Грейс не знала, как отнестись к этому, поскольку видела, с каким трудом дались ему эти слова. Но ей хотелось узнать, что тревожит его, хотелось, чтобы он поделился своими мыслями, и поэтому она сказала:

– Расскажите мне, Дэвид. Пожалуйста, расскажите.

Он снова повернулся к ней лицом.

– Я не уверен.

– Не уверены во мне?

Он покачал головой:

– В себе. Вы можете подумать, что я сошел с ума.

Она провела рукой перед собой.

– После всего, что мы рассказали вам о происходящем в Слите? Я боялась, что вы примете нас за сумасшедших.

– Это... это непросто.

– Мне все равно некуда спешить.

И снова он задумался, затянувшись сигаретой, потом допил свой арманьяк. На этот раз, заключила Грейс, чтобы успокоиться, а не чтобы уклониться от вопроса.

– Три года назад, – наконец сказал Эш, – Институт направил меня в поместье под названием Эдбрук. Это было огромное заброшенное здание с собственными землями, и там жили четверо – два брата, их сестра и престарелая няня, присматривавшая за ними всеми и за самим домом. Они утверждали, что к ним является призрак девочки.

Он повертел пустую рюмку, наклонив ее к себе, словно ища там бренди.

– И он в самом деле являлся? – тихо спросила Грейс.

Ей совсем не понравилась его улыбка.

– О да. В Эдбруке водились призраки. Но это была шутка.

– Шутка? Они хотели подшутить над вами?

– Вроде того. Я имел репутацию человека, умеющего доказывать, что все разговоры о призраках не имеют под собой реальной почвы, а вызываются геологическими процессами, сквозняками, усыханием дерева – всякими нормальными, естественными явлениями. Мой послужной список был так безупречен, что все, кто занимался духами, меня ненавидели.

– Но, очевидно, не в Институте экстрасенсорики.

– О, и там многие не выносили меня. Но вне Института – медиумы, ясновидцы, прорицатели и исправители судьбы – ненавидели меня страшно. Они чувствовали, что я подрываю доверие к ним. Да так оно и было.

– И эти люди в Эдбруке – они как-то хотели опозорить вас?

Ей так же, как и улыбка перед тем, не понравился его смех.

– Да, вроде того. Они попытались меня опозорить.

– И им это удалось?

Он чуть заметно кивнул, его плечи снова ссутулились.

– Они добились большего. За три дня и три ночи, что я провел там, они открыли мне глаза.

– Вы хотите сказать, что они действительно убедили вас в том, что дом посещают привидения, а потом показали, как обманули вас?

В обеденном зале повисла тишина. Пожилая пара, отмечавшая годовщину, ушла, жены хозяина тоже не было видно.

Когда Эш снова заговорил, его голос еле звучал, и Грейс пришлось склониться над столом, чтобы расслышать его слова.

– Они напугали меня. Боже, они напугали меня! И величайшая шутка заключалась в том, что я позволил себе влюбиться в девушку, сестру.

– За три дня? – тихо спросила Грейс.

– Думаю, с первого же мгновения, как увидел ее глаза.

– И она вам отказала.

– Она посмеялась надо мной, Грейс.

Грейс нахмурилась. Эш не производил впечатления человека, который позволяет смеяться над собой.

– Они все посмеялись надо мной. Кристина и ее братья, Роберт и Саймон. Даже няня понимала, что происходит. Я провел три дня и три ночи, ничего не подозревая, не догадываясь, зачем они позвали меня туда.

– И вы уверены, что они стремились одурачить именно вас? Я хочу сказать: может быть, они хотели обмануть собственно Институт?

– Нет, именно меня. Меня они выбрали своей жертвой.

– Но почему? Какой смысл заходить так далеко, просто чтобы одурачить вас?

– Я сказал вам: это непросто. Видите ли, в конце концов они убедили меня, что такие вещи, как привидения, существуют.

– Вы в самом деле их видели? Вы зафиксировали их?

– Нет, у меня не было никаких свидетельств. И потому я не мог доложить Институту обо всем. Меня посадили бы под замок.

Он долгим взглядом посмотрел на нее, и ее встревожила темнота в его глазах, глубокая подавленность, словно шедшая из глубины души.

Эш снова закурил, взвешивая слова, и они звучали чуть ли не сердито:

– Видите ли, онибыли призраками. Все в этом Богом забытом доме, кроме няни, которая совершенно выжила из ума, были призраками.

* * *

"Это странный человек, – думала Грейс, когда они пересекали дорогу к ее машине. – Насколько серьезно следует воспринимать его историю о шутках призраков в таинственном доме? Все это звучит нелепо. И все же... и все же было что-то в Давиде Эше, что заставляло поверить в его рассказ. Или, возможно, правда заключалась в том, что в нем было нечто такое, отчего ей хотелось поверить ему. Он был несомненно мрачен и отличался большим запасом цинизма; и все же в нем чувствовался юмор, хотя и какой-то усталый. Возможно, это сочетание, а точнее говоря, противопоставление таких настроений и делало его... интересным. Хотя его помятый вид создавал впечатление небрежности, темные задумчивые глаза иногда выражали такую силу, что становилось страшно. И кроме того, между ним и нею существовало что-то странное, чувство, что они знаютдруг друга. Она не могла читать его мысли, не могла проникнуть в глубины его души, и все же при ней оставалось ощущение знания, идущего от глубокого понимания, хотя она, казалось бы, совсем не понимала этого человека. Грейс запуталась, и эмоциональный шок, дважды, как удар молнии, поразивший ее в этот день за мгновение до встречи с ним – запутывал еще больше. Телепатия, начал убеждать ее Дэвид, пока в их разговор не вмешалась Розмари Джинти. Разве это возможно? Но что же тогда связывает их?" Грейс отогнала навязчивые мысли, но они продолжали тревожить ее.

Подойдя к машине, она стала рыться в сумочке, ища ключи.

– Мне, м-м-м, нужно будет поговорить с вами завтра, – сказал Эш.

– Простите, что? – Она нашла ключи и взглянула на него.

– Мне нужно будет еще поговорить с вами о самом Слите. О его истории и прочем. Получить общую картину.

– Это поможет?

Он пожал плечами:

– Может помочь. Надо же с чего-то начать.

– Утром мне надо сходить в муниципалитет, но я могу вернуться домой к половине одиннадцатого.

– Прекрасно.

Он смотрел, как Грейс вставила ключ в замок.

– Грейс... А ваш отец – он психически здоров?

Она выпрямилась и посмотрела на него, шокированная вопросом. Свет из окон «Черного Кабана» освещал половину ее лица, оставляя другую половину в глубокой тени. Где-то вдали, может быть, около самой церкви, закричала сипуха.

– Почему вы спрашиваете?

– Он показался мне не просто психически нездоровым, когда я говорил с ним сегодня. Извините, я не хочу никого обидеть, но он вел себя как невротик. Или, по крайней мере, близко к этому.

Ей с трудом удалось подавить гнев.

– Ведь это в его деревне завелись привидения. И он испугался.

– А-а, – тихо проговорил Эш, и Грейс не поняла, что он имел в виду.

– Говорю вам, Дэвид, мы все напуганы. Мы будто ждем, что вот-вот что-то случится, что-то страшное.

Он подошел поближе и взял ее за локоть.

– Это может быть разновидностью коллективной истерии, Грейс. Раньше я сталкивался с подобным.

– Истерия? Вы думаете, так просто?

– Нет, в этом нет ничего простого. Но когда кто-то пережил, или думает, что пережил нечто сверхъестественное, в его уме впечатление может быть таким сильным, что передается другим, а от них к следующим.