Текст книги "Ловец орлов"

ГЛАВА ПЯТАЯ

Остаток ночи я просидел, прислонившись спиной к каменной стене и поджидая моего врага. Он так и не появился, и голоса его я больше не слышал. Наконец рассвело и я окинул взглядом склон горы, посмотрел на неподвижную тушу медведя и почувствовал, что при дневном свете страх покинул меня. Повсюду пели птицы. Белые куропатки прилетели к источнику. О, как не хотелось мне уходить отсюда! Я решил подождать еще несколько часов. К полудню мой враг, утомленный ночным бдением, подумает, что я не намерен отсюда уходить, и, быть может, заснет; вот тогда-то я и убегу. У меня слипались глаза, никогда еще не чувствовал я себя таким измученным и слабым, но я знал, что жизнь моя висит на волоске, и поклялся не смыкать глаз.

Солнце выплыло из-за гор и согрело мою пещеру. Я заметил, что горные бараны и снежные козы не приходили на водопой; из этого я вывел заключение, что враг мой находится где-то поблизости. Наконец, с востока пришло стадо баранов. Приблизившись к ручью, животные увидели убитого медведя или почуяли его запах и тотчас же повернули назад. Рысцой прибежал волк – тоже с востока; высоко задрав морду и навострив уши, он втягивал носом воздух. Увидев медведя, он остановился как вкопанный и долго смотрел на него, не зная, что делать. Должно быть, его мучила жажда; косясь на медведя, он быстро спустился к ручью, напился и убежал на запад.

И горные бараны и волк пришли с востока по тропе, которая вела к водопадам Бегущего Орла. Теперь я был почти уверен в том, что мой враг скрывается не на этой тропе. Я решил покинуть пещеру, спуститься на тропу и бежать на восток. И все-таки я мешкал. Я был так слаб, что мне казалось, будто враг тотчас же меня догонит.

Над головой моей раздалось громкое карканье. Я посмотрел на небо и увидел большого орла, кружившего над скалой; за орлом летал ворон и, казалось, пытался клюнуть своего врага. Но тот не обращал на него внимания и поднимался все выше и выше. Наконец, ворон отказался от погони и полетел к горе. Я потерял его из виду, но вскоре он промелькнул мимо моей пещеры, опустился прямо на голову медведя и выклевал ему глаз. Затем ворон зашагал по огромной туше и острым клювом стал долбить шкуру в том месте, где кончаются ребра. Продолбив ее, он добрался до печени и жадно стал есть.

У меня болела спина. Я лег, не спуская глаз с ворона, которого мы считаем самой мудрой из всех птиц.

«О, если бы он мне приснился! – думал я. – Хорошо было бы иметь его своим помощником!»

Дважды ловил я себя на том, что у меня слипаются глаза. Я боролся с дремотой и не заметил, как заснул. Последней моей мыслью была мысль о вороне.

Я проснулся, сел и, сжимая в руке ружье, осмотрелся по сторонам. Взглянув на солнце, я убедился, что до полудня еще далеко. Значит, спал я недолго, но каким бодрым и сильным чувствовал я себя теперь! Наконец-то, приснился мне сон! Пока я спал, моя тень искала помощника и нашла его. Ясно припомнилось мне все, что я видел во сне. Я скитался по холмистой стране и, встретив барсука, попросил его быть моим помощником, но он ничего мне не ответил и скрылся в своей норе. Потом повстречались мне антилопа, волк, койот, старый бизон и лисица, и ко всем взывал я о помощи. Одна только лисица дала мне ответ.

– Там, за холмом, – сказала она, – живет тот, кто согласится стать верным твоим помощником и защитником. Ступай к нему.

И снилось мне, что я спустился с холма, вошел в рощу и побрел вдоль ручья.

– О вы, живые существа, населяющие леса, равнины воды и воздух! – кричал я. – Сжальтесь надо мной! Пусть кто-нибудь из вас согласится быть моим помощником и защищать меня от всех опасностей, какие могут повстречаться на моем пути!

В лесу было много птиц. Они порхали с ветки на ветку и громко пели. Две выдры резвились в ручье; на берегу сидел барсук и грыз кору ивы. Длинноногий кролик притаился под кустом шиповника; поодаль отдыхали два белохвостых оленя. И птицы и животные, казалось мне, прислушивались к моей мольбе, но ничего мне не отвечали. Я так устал, что не мог идти дальше. Опустившись на землю, я закрыл глаза и подумал: «Никто не хочет мне помочь. Здесь я умру».

И хотя глаза были закрыты, но я увидел страну Песчаных Холмов, а у подножия их – большой лагерь. Между вигвамами бродили тени людей, лошадей, собак. Я узнал тени отца, брата, нескольких друзей. Лица их были печальны. О, как не хотелось мне идти в эту страну теней!

Вдруг раздалось хлопанье крыльев, и я услышал громкий голос:

– Ты взывал о помощи. Я пришел. Я открыл глаза, сел и увидел перед собой большого ворона.

– О ворон! – воскликнул я. – Не покидай меня, будь вечным моим помощником и защитником!

– Сначала узнай, кто я, – ответил он. – Не думай, что я один из тех воронов, которых ты ежедневно видишь. Я предок их, «древний ворон». Давно уже слежу я за тобой и знаю, что у тебя доброе сердце. Да, я буду твоим помощником. Призывай меня всякий раз, когда угрожает тебе опасность, и я не откажу тебе в защите.

– О великодушный ворон! Как мне благодарить тебя! – вскричал я.

Не знаю, что бы я еще ему сказал, но вдруг на моих глазах произошло чудо, и слова замерли у меня на языке: птица превратилась в человека – прекрасного воина в боевом наряде, сверкающем, как солнце. Был он так красив, что я не мог оторвать от него глаз. Еще секунда – и видение исчезло. Снова увидел я перед собой птицу; она взмахнула крыльями и, громко каркая, полетела на запад.

Я проснулся, сел и стал припоминать все, что привиделось мне во сне.

Я не сразу сообразил, что цель моя достигнута: я обрел тайного помощника. И помощником моим была самая мудрая из всех птиц. Наконец, вспомнил я о том, что где-то поблизости скрывается тот, который хочет меня убить. Оставив одеяло в пещере, я крадучись спустился на тропу, проложенную дичью, и побежал домой. Спал я недолго, но сон придал мне сил, и бежал я быстро. В руке я сжимал ружье и на бегу осматривался по сторонам и часто озирался, чтобы узнать, нет ли погони. Но никто меня не преследовал. У меня мелькнула мысль, не устроил ли враг засады, но при виде горных баранов и коз, разбегавшихся при моем приближении, я убедился, что путь свободен.

Бараны, завидев меня, взбирались на скалы и оттуда смотрели вниз, но я был слишком слаб, чтобы их преследовать, хотя голод меня мучил и мне очень хотелось убить одного из них.

Когда я подошел к водопаду Бегущего Орла, силы мне изменили. Выйдя на лужайку, я, как подкошенный, упал на траву. Вскоре услышал я голоса и топот копыт. На тропу выехали трое всадников – это были охотники из нашего лагеря. С трудом я привстал, замахал им рукой и снова упал на траву. Они узнали меня и поспешили ко мне на помощь.

– Ха! Это ты? – воскликнул один из них, великий охотник, которого звали Глаза Лисицы. – Красные Крылья оповестил весь лагерь о том, что ты ушел поститься на Красную гору. Ну, как? Помог ли тебе пост?

– О, да! Теперь у меня есть могущественный помощник.

– Кто же он такой? – улыбаясь спросил один из охотников.

– Один только Красные Крылья узнает, кто он, – коротко ответил я.

Охотники громко расхохотались. Этот вопрос они мне задали только для того, чтобы меня подразнить. Они прекрасно знали, что никому, кроме Красных Крыльев, не расскажу я о своем тайном помощнике.

– Слушайте все, – продолжал я, – там, на Красной горе, мне угрожала смерть. На меня напал большой медведь, и я его убил. В этом мешке хранятся его когти. Затем невидимый враг пытался меня убить. С вершины горы, он сбросил две каменные глыбы. Должно быть, он спал, когда я убежал из пещеры на склоне горы, где я постился. О, не осуждайте меня за то, что я оттуда бежал! Я был слишком слаб, чтобы встретиться с врагом. У меня едва хватило сил добраться до этого водопада, и дальше я уже не мог идти.

– Конечно, мы тебя не осуждаем! Ты поступил правильно, – сказал Глаза Лисицы, и другие двое с ним согласились.

Они попросили меня точно описать место, где я постился и где, по моему мнению, скрывается воин, сбрасывавший с горы камни. Выслушав меня, Глаза Лисицы проговорил:

– Мы хотели переправиться через реку, углубиться в лес и поохотиться на оленей. Но теперь мы пойдем по следу другой дичи и отыщем твоего врага. Садись на мою лошадь и поезжай домой.

Они помогли мне сесть на лошадь и заботливо спросили, хватит ли у меня сил доехать до лагеря. Затем они привязали к деревьям двух других лошадей, и мы распрощались. Моя лошадь чувствовала, что мы возвращаемся домой, и бежала рысью. Было после полудня, когда я остановил ее перед нашим вигвамом. Мать и бабушка помогли мне сойти с лошади и уложили на ложе из шкур. Прибежал старик Красные Крылья. И ему, и женщинам очень хотелось знать, видел ли я вещий сон, и они засыпали меня вопросами. Я сказал им только, что все благополучно, а затем попросил есть. Мать дала мне похлебки, и, утолив голод, я крепко заснул.

Было после полуночи, когда я проснулся. Несмотря на поздний час, мать не ложилась спать и караулила мой сон. У костра стоял горшок с вареным мясом и похлебкой, и я снова принялся за еду. Проснулась бабушка, и я стал рассказывать им о днях поста, но не назвал имени священной птицы, которая обещала быть моим помощником. Как они меня хвалили, когда я показал им когти медведя!

Затем сообщили они мне новости хорошие и плохие. Вечером вернулись в лагерь охотники и принесли скальп моего врага. Человек, сбросивший с гор две каменные глыбы, оказался индейцем из племени снейк; они узнали это по повязке из меха и перьев. Когда они подкрались к нему, он сдирал шкуру с моего медведя, и отрывая куски мяса, поедал их сырыми. Несомненно, он видел, как я отправился в обратный путь, и воспользовался моим уходом, чтобы завладеть шкурой, а также одеялом, которое я оставил в пещере. Наши охотники убили его и сняли скальп. Я обрадовался этому известию. Скоро бабушка сообщила мне еще одну новость: хотя Длинный Волк хвастал, что пойдет ловить орлов, но в последнюю минуту струсил. Вместо того чтобы засесть в ловушку, он поехал в форт белых, обменял лошадь на виски и напившись ввязался там в драку. Его избили, и в лагерь он вернулся чуть живой.

Солнце высоко стояло на небе, когда я проснулся и, завернувшись в одеяло, побежал к реке. На берегу я увидел приятелей, мальчиков моих лет. Несколько дней назад они играли и шутили со мной, а сейчас приветствовали меня робко, словно впервые увидели. Я понял, что их смущает: всему лагерю стало известно, что я постился и совершил подвиг: убил большого медведя.

Теперь эти подростки уже не смотрели на меня, как на товарища. Они относились ко мне почтительно, и я порадовался этому, хотя в глубине души жалел, что не могу принимать участия в их играх.

Синуски и Нипока прыгнули в воду вслед за мной и, выкупавшись, вылезли на берег. Волчонок никого к себе не подпускал, кроме меня; боялся он даже моей матери, которая давала ему есть, а на бабушку сердито ворчал. Любил он меня одного, и эта мысль доставляла мне утешение.

Когда я вылез из воды, мои товарищи уже ушли. Одевшись я поспешил домой. Проходя мимо вигвамов клана «Никогда не Смеется», я услышал пение знахаря, который врачевал какого-то больного. Но я не обратил на это внимания и даже не задал себе вопроса, кто может быть болен.

Когда я вошел в наш вигвам, мать сказала, что Красные Крылья присылал за мной. Я побежал к нему; мне хотелось поделиться моими сомнениями. Он усадил меня на ложе и приказал жене, «сидящей рядом с ним», дать нам поесть. Я всматривался в его спокойное умное лицо, и легче становилось у меня на душе. Пока мы ели, я рассказывал ему о встрече с медведем и о враге, скрывавшемся на вершине горы. Когда женщины убрали посуду, он приказал им всем покинуть вигвам. Как только опустилась за ними занавеска, он повернулся ко мне и сказал:

– Ну, вот мы и одни. Говори, что видел ты во сне.

Я описал ему «древнего ворона», рассказал, как на моих глазах птица превратилась в человека. Когда я умолк, старик захлопал в ладоши и воскликнул:

– Моя надежда оправдалась! Я был уверен, что на склоне Красной горы ты увидишь вещий сон. Как я рад, что «древний ворон» согласился быть твоим тайным помощником! Теперь никакой враг тебе не страшен.

Вдруг в вигвам вбежала какая-то старуха и, упав на колени, захныкала:

– Хаи-йю, Красные Крылья! О великий жрец Солнца! Сжалься над моим внуком, Длинным Волком! Пожалей и меня, его бабушку! Он болен! О, как он страдает! Мы просим тебя прийти и помочь ему!

– Женщина, какая болезнь поразила Длинного Волка? – спросил Красные Крылья.

– Его избили в драке, – простонала она. – Вчера он поехал к белым, напился огненной воды. Лицо его распухло. Он ничего не видит. И кашляет он кровью. Красная Шкура лечит его травами и поет священные песни, но ему становится все хуже и хуже. Приди и помоги ему! Тебе известны все целебные травы.

– Женщина, – сурово сказал старик, – твой внук высмеивал наши нравы и обычаи, смеялся над всеми нами. Белые научили его пить, и он водил с ними дружбу. По своей воле вступил он на тропу белых людей, и за это наказан. Я не пойду к нему. Ступай!

Старуха посмотрела ему в лицо, поднялась с колен и, рыдая, вышла. А мне стало жаль и ее и Длинного Волка. О, если бы старик попытался ему помочь!

Дважды в течение дня заходил я к Красным Крыльям и каждый раз заставал у него гостей. Как медленно тянулось время! Я ждал, что старик скажет мне: «Теперь ты можешь ловить орлов!» Мне хотелось подняться на какую-нибудь высокую гору и вырыть яму для ловушки. Тяжело было сидеть сложа руки, когда я горел желанием приняться за работу. Я прислушивался к песням, доносившимся из вигвама Длинного Волка; старый знахарь Красная Шкура врачевал больного. Я узнал от женщин, что все жрецы Солнца отказались лечить Длинного Волка, а из всех знахарей, мужчин и женщин, один только Красная Шкура пытался ему помочь.

На закате солнца гости Красных Крыльев разошлись по своим вигвамам, а я поспешил к старику.

– Я хочу ловить орлов, – сказал я. – Укажи мне место, и завтра же я начну рыть яму.

Он улыбнулся, покачал головой и ответил:

– Нет, не завтра, сын мой! Не завтра, а, быть может, через несколько месяцев.

– Но я уже видел вещий сон! У меня есть помощник – древний ворон! – воскликнул я. Знаком он приказал мне молчать.

– Ответь мне на вопрос, – сказал он: – кто носит орлиные перья и почему?

– Мужчины носят их. Потому что перья красивы.

– Перья некоторых горных и водных птиц еще красивее, но ими никто себя не украшает. Мужчины надевают военные головные уборы из орлиных перьев и этими перьями украшают щиты, потому что орел – самая смелая птица, священная птица, которую возлюбило Солнце. И перья ее являются символом храбрости. Вот почему только смелые люди, сражавшиеся с врагами и совершившие много подвигов, могут быть ловцами орлов.

– Но я тоже совершил подвиг! Разве я не убил медведя?

– Для ловца орлов мало совершить один подвиг! Я напомню о данном тобою обещании: ты сказал, что не свернешь с тропы, которую я тебе укажу, если соглашусь быть твоим помощником.

– Да, это мои слова, и я могу их повторить, – ответил я.

– Хорошо сказано, сын мой! Я еще не знаю, хватит ли у тебя мужества и сил стать ловцом птиц, парящих в синеве. Сначала ты должен пойти на войну и, сражаясь с нашими врагами, совершить хотя бы один подвиг, – закончил он, и, махнув рукой, дал мне понять, что я могу идти.

– Красные Крылья говорит, что я должен пойти на войну, – сказал я матери, вернувшись в наш вигвам.

– О нет! Не сейчас, сын мой! Позднее! Через две-три зимы…

– Конечно, он должен идти на войну, как только вождь какого-нибудь военного отряда согласится его принять и назначить носителем своей трубки, – вмешалась бабушка.

Мать ни слова ей не ответила, но, приготовляя нам ужин, тихонько плакала.

Я всегда знал, что рано или поздно пойду на войну. Все юноши об этом мечтали, все, за исключением трусов. Был в нашем лагере один трусливый человек, от которого отказалась родная семья. Вожди заставили его носить женское платье и исполнять женскую работу. Жалкое влачил он существование.

Вспомнив о нем, я содрогнулся и невольно задумался о том, каково будет мне, когда я впервые встречусь с врагами. Испугаюсь ли я? Да, но я сделаю все, чтобы побороть страх и завоевать хотя бы один трофей.

Грустно мне было в тот вечер, и тропа к орлиной ловушке казалась бесконечно длинной.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро мы узнали, что Красные Крылья внял мольбам родственников Длинного Волка и согласился помочь больному. Настой из целебных трав принес пользу, кровь горлом уже не идет, и опухоль на лице начала спадать.

– Ха! Незачем было идти к нему! – воскликнула моя бабушка. – Он заслуживает смерти, потому что послушался белых торговцев и вступил на их тропу.

– Он еще очень молод. Нужно его пожалеть, – сказала мать.

– Я уверен, что теперь он выздоровеет! – воскликнул я. – Мне жаль его.

– Не хочу я сидеть здесь и слушать, как вы жалеете этого мальчишку! Пойду-ка я в вигвам Быстрого Бегуна, его жены дадут мне поесть, – проворчала бабушка.

Выходя из вигвама, она что-то бормотала себе под нос.

– И все-то она сердится и бранит нас! – сказал я. – Ничем ей не угодишь.

– Много зим прожила она на свете, – отозвалась мать. – Мы должны терпеливо выслушивать ее воркотню.

Молча мы поели. Я знал, что мать тоскует, думая о войне и грозящей мне опасности. А мне хотелось знать, скоро ли пойду я на войну и какой отряд примет меня в свои ряды.

Поев, я пошел на пастбище, чтобы отвести лошадей на водопой. Синуски и Нипока следовали за мной по пятам. Волчонок стал таким толстым, что ему трудно было бежать; он начал отставать, и мне пришлось взять его на руки. Я заметил, что он и сообразительнее и любознательнее, чем щенки. Он обнюхивал камни, кусты, траву, отыскивал следы животных, пробегавших здесь ночью. Я нашел лошадей, вскочил на одну из них и посадил перед собой Нипоку. Он очень любил ездить вместе со мной на лошади: вилял пушистым хвостом и старался лизнуть меня в лицо.

Напоив лошадей и отведя их снова на пастбище, я побежал сначала к Красным Крыльям, а затем к Быстрому Бегуну. Я хотел их спросить, не знают ли они, кто набирает военный отряд, чтобы совершить набег на наших врагов. Они назвали мне трех старейшин, и я обошел по очереди всех троих. Каждого я просил принять меня в отряд и поручить мне обязанности носителя трубки. Не забыл я упомянуть о том, что уже постился, видел вещий сон и имею тайного помощника.

Но они ответили мне, что я опоздал. Каждый из них уже выбрал подростка, который должен был нести его трубку и прислуживать ему.

Уныло плелся я к Красным Крыльям, и старик стал меня утешать. Сказал, что позднее другие отряды вступят на тропу войны, и мне позволено будет к ним присоединиться. А пока он разрешил мне пользоваться его ружьем и снабжать мясом и шкурами два вигвама – его и моей семьи. Затем он приказал жене, «сидящей рядом с ним», подать ему мешок, который лежал в глубине вигвама. Развязав завязки, он достал из мешка два капкана для бобров, купленные у белых торговцев из форта Красных Курток.

– Вот они! – воскликнул он, бросив их на землю к моим ногам. – Давненько я ими не пользовался. Никогда и никому я их не давал, потому что наши охотники народ легкомысленный и не берегут чужого добра. Но тебе я их даю: хотя ты и молод, но я знаю, что ты будешь их беречь. Бери их всякий раз, как они тебе понадобятся. Лови бобров и терпеливо жди, когда представится возможность идти на войну. А шкурки пойманных тобой бобров ты обменяешь на ружье.

– Но я не умею ставить капканы для бобров, – возразил я. – Охотники племени каина не хотели меня научить. У каждого из них был какой-то тайный способ ставить капканы, им самим изобретенный, и они никому не открывали секрета.

– Знаю, знаю! То же самое говорят и наши охотники, но все это пустые слова. Есть только два-три способа ставить капканы, и охотники узнают их от старших или сами эти способы открывают.

Сейчас еще рано; приведи-ка двух лошадей; хоть я и стар, но научу тебя ловить этих умных зверьков. Я привел двух моих лошадей и, оседлывая их, слышал, как старик пел в своем вигваме песню Волка. Затем он сказал женам:

– Хай. Давненько я не пел этой песни, которая приносит счастье охотнику! Сегодня я себя чувствую сильным и бодрым, и мне хочется помочь нашему юному родственнику. С ним я сам словно молодею.

Он вышел из вигвама, держа в одной руке капканы, в другой – ружье. Передав капканы мне, он вскочил на лошадь и крикнул:

– В путь! Бобры, мы несем вам смерть!

На нем была надета шапка из меха, покрывающего голову волка. Черный нос волка спускался ему на лоб, а широкие уши торчали вперед. Посмотрев на меня, он коснулся рукой шапки и сказал:

– Когда-нибудь я подарю ее тебе. Она приносит счастье охотнику.