Текст книги "На краю света"

Джейн Арбор
На краю света

Глава 1

В третий раз за день Эмма села в кресло самолета и, услышав по динамику голос стюардессы, попросившей пассажиров пристегнуть ремни, ловко вставила металлическую скобу широкого ремня в пряжку. Раздался щелчок, и она испытала чувство гордости: на этот раз ей удалось справиться со сложным механизмом без посторонней помощи.

Эмма скептически посмотрела на свое легкое пальто, лежавшее на соседнем сиденье. Там, в Лондоне, она без него бы не обошлась, а теперь оно ей совсем не нужно. Сколько же прошло с того момента, как самолет оторвался от взлетной полосы лондонского аэропорта? Девушка и не заметила, как перенеслась из прохладного июльского Лондона на северную оконечность Африки.

Заработали двигатели, и лайнер быстро набрал высоту. Вскоре внизу показались величественные утесы Гибралтара. Пройдет еще немного времени, и около пяти часов вечера самолет, на котором летела Эмма, совершит посадку в Танжере. Отныне Танжер должен стать ей домом, но домом уже не для Эммы Редферн, а для миссис Гай Тренч.

Эмма Тренч… Боже, как же волнительно это звучит! Как скоро она привыкнет к своей новой фамилии? Сколько времени потребуется ей на то, чтобы откликаться на нее и, не задумываясь по-новому расписываться? «Наверное, немного», – думала Эмма. Ведь совсем недавно она, мечтая стать замужней женщиной, на клочке бумаги впервые попробовала расписаться как миссис Тренч, и лишь за две недели до этого впервые встретилась с Гаем.

А произошло это на праздновании дня рождения ее школьной подруги, которой исполнился двадцать один год. Родители Мэри Карлоу были весьма состоятельными людьми. Они решили отметить совершеннолетие дочери на широкую ногу, сняв для этого зал в ресторане гостиницы «Вест-Энд». Мэри призналась Эмме, что не хотела устраивать из своего дня рождения пышное торжество, но родители ее даже слушать не захотели. В итоге гостей собралось огромное количество. Поздравить девушку пришли даже друзья ее друзей.

При мысли о том, что ее встреча с Гаем могла оказаться первой и последней, Эмме стало страшно. Как сказал ей Гай, с Мэри его ничего не связывало – они были просто знакомыми. Так что, не приди он на вечеринку, Эмма, возможно, никогда бы его не увидела.

Друг другу их представила какая-то девушка, которая сама с ними только что поочередно познакомилась. Они втроем поболтали о пустяках, затем девушка их покинула, и большую часть вечера Гай и Эмма провели вместе. Они говорили о том, что их больше всего интересовало.

Эмма поведала ему, что ей, как и Мэри, двадцать один год, что родители ее умерли, и живет она с престарелыми дядей и тетей на окраине города. Она рассказала, что работает секретарем в транспортной компании, а в свободное время больше всего любит танцевать, играть в теннис и плавать. Еще она призналась своему новому знакомому, что ей очень хочется совершить кругосветное путешествие, и, смутившись, добавила, что пока была только в Париже – недолго, всего неделю, когда еще училась в школе.

Услышав это, Гай добродушно рассмеялся и заметил: «Ну, это дело поправимое», заронив в душе девушки надежду на то, что их первая встреча не станет последней.

Гай сообщил ей, что ему двадцать шесть лет, по профессии он пилот и служит в частной авиакомпании «Маритайм-Эр», головная контора которой находится в Танжере. Оказалось, самолеты этой авиакомпании совершают рейсы в столицы североафриканских государств и средиземноморские порты Франции и Испании. Танжер, как сказал Гай, это единственное место на планете, которое он считает своим домом. Поскольку его дед, единственный родственник, живет в Кении, Гай все два месяца своего отпуска проводит в Лондоне. Там он на пару со своим приятелем снимает квартиру. Он признался, что до сегодняшнего вечера с нетерпением ждал окончания своего отпуска. После Танжера в Лондоне Гаю было скучно, поскольку он ничего не знал ни об увеселительных заведениях английской столицы, ни о ее ночной жизни. А там, в Танжере, ему была знакома каждая подворотня. «Однако теперь…» – начал он и, замолчав, многозначительно посмотрел на Эмму, у которой от его взгляда учащенно забилось сердце.

После дня рождения Мэри Карлоу они стали часто видеться. Во всяком случае, Эмма с радостью бежала на свидание каждый раз, когда Гай предлагал ей встретиться. Пару выходных они провели за городом, но Гаю, как поняла Эмма, больше нравились шумные развлечения. Ухаживая за ней, он водил ее, на дискотеки и в дорогие рестораны, в которых она никогда не бывала.

За неделю до окончания своего отпуска Гай сделал ей предложение. Причем устроить свадьбу он предложил немедленно. Несмотря на то, что дяде и тете Эммы жених племянницы сразу понравился, они посоветовали ей с замужеством немного повременить, устроить, так сказать, «испытательный срок» и в разлуке проверить свои чувства. Как ни хотелось этого Эмме, но ей все же пришлось согласиться подождать три месяца, хоть она и считала, что их с Гаем чувства в проверке не нуждаются. Таким образом, свадьба должна была состояться в Танжере, куда ее родственники, к сожалению, приехать не могли. Дядя Эммы позвонил в Гибралтар своему старому другу, с которым когда-то вместе служил в военно-морском флоте. Отставной капитан Маргон порекомендовал, чтобы его племянница до свадьбы пожила в Танжере в тихом, уютном пансионе. В Гибралтаре во время пересадки с рейса на рейс Эмма встретилась с супругами Маргон, и старый капитан вызвался стать ее посаженым отцом.

А теперь, всего-то через несколько минут, ей предстояла встреча с Гаем! В иллюминаторе уже виднелось побережье Северной Африки. Самолет пошел на снижение, и Эмме вновь пришлось пристегнуть ремень безопасности. Еще немного, и она попадет в крепкие объятия любимого!

«Интересно, какой я ему запомнилась?» – подумала Эмма. За время полета ее бело-голубое платье из плотного хлопка нисколько не помялось. Готовясь к встрече с женихом, она во время остановки в Гибралтаре успела подправить макияж. Гай всегда говорил ей, что она красивая. А что он скажет на этот раз? Осталась ли она для него такой же желанной, как и три месяца назад?

А выглядела она точно так, как это было указано в ее паспорте: волосы – светлые, глаза – серые, особые приметы – нет. Эмма даже и не подозревала, что, полюбив Гая, она буквально расцвела. Лицо ее светилось такой радостью, что мужчины невольно обращали на нее внимание. Когда в самолете за завтраком пожилой писатель восторженно отозвался о ее внешности, Эмма, смущенно потупившись, слегка покраснела. Позже, когда они уже летели над раскаленными зноем горами Испании, писатель достал блокнот и так написал о ней: «Путешествует одна, но говорит, что в Танжере ее ждет жених. Свежа, словно утренний цветок. Детское личико в обрамлении светлых шелковистых волос. Брови более темного цвета. Одна из них как-то странно изогнута, но это ее только украшает. Губы в любую минуту готовы раскрыться в улыбке, а в блестящих глазах – ожидание близкого счастья…»

Дав краткое описание своей попутчицы, писатель с довольным видом убрал блокнот обратно в карман. Распрощавшись с пассажирами, Эмма через пару минут забыла о пожилом мужчине. Если мадридский аэропорт, в котором она делала первую пересадку, ничего для нее не значил, то аэропорт Гибралтара был начальным этапом на пути к Гаю. Теперь Эмма была уже в Танжере и из иллюминатора видела его невысокие домики с белыми плоскими крышами. На этом путешествие ее закончилось…

Она ожидала, что Гай, как пилот, пользуется в аэропортах привилегиями и встретит ее у трапа, но его рядом с самолетом не оказалось. Не увидела она его и в таможенном зале. Не было его и в зале для гостей. Но он в своем письме обещал непременно встретить невесту и поэтому должен был где-то ждать ее. Но где? Когда Эмма, пройдя таможенный контроль, вышла с вещами в зал, там уже не было ни прилетевших с нею пассажиров, ни тех, кто их встречал.

Девушка растерялась. Это было похоже на дурной сон. «Гай наверняка задерживается, – подумала Эмма. – Он же сам посмеивался над собой из-за того, что постоянно опаздывает».

Аэропорт в Танжере разительно отличался от лондонского аэропорта, в котором всегда было очень суетно. Не обращая внимания на жадные взгляды носильщиков-арабов, Эмма подняла с пола свой багаж и в поисках Гая вышла на улицу.

Снаружи было еще жарче, чем в зале аэропорта, но зато не так душно. Не зная, откуда может появиться Гай, со стороны ли видневшегося за взлетной полосой здания, в котором располагалась контора «Маритайм-Эр», или на ведущем в город шоссе, Эмма остановилась на широкой асфальтовой площадке и поставила свои сумки.

Она не подозревала, что совершила роковую ошибку. Не успела девушка и глазом моргнуть, как ее тут же окружила шумная ватага местных ребятишек. Крича на странной смеси английского, испанского и французского, они наперебой предлагали ей поднести багаж, купить у них яркие шали, металлические брелоки и кастаньеты:

– Мисс! Мисс! Сеньорита! Мадемуазель! Смотрите, какие они красивые! И очень дешевые! Почти задаром!

Она смотрела в их черные блестевшие глазенки и ничего не могла понять. Наконец ее внимание привлекла механическая игрушка – взбиравшаяся по металлическому стержню обезьянка. Сомкнув вокруг Эммы кольцо, дети уже касались пальцами ее сумки.

Решив, что будет лучше, если она у них что-нибудь купит, Эмма указала на обезьянку, и неуверенно произнесла одну из известных ей испанских фраз:

– Cuanto es?[1]1
  Сколько? (исп.)


[Закрыть]

Маленький торговец сунул ей под нос игрушку.

– Cien pesetas, senorita![2]2
  Сто песет, сеньорита! (исп.)


[Закрыть] – заулыбался он. – Дешево!

«Это же почти английский фунт!» – чуть было не воскликнула Эмма. Она помотала головой.

– Muy caras…[3]3
  Очень дорого… (исп.)


[Закрыть] – едва успела произнести девушка, как цена обезьянки сразу же упала до семидесяти песет.

Затем арапчонок сбавил еще двадцать и, в конце концов, уступил ей игрушку всего за пятнадцать песет. Эмма слишком поздно поняла, что, сделав покупку, она не только не избавилась от назойливых торговцев, но и побудила их к новым предложениям. Дети настолько осмелели, что стали дергать ее за рукава. Она подхватила свой багаж и торопливо зашагала по дороге. Арапчата гурьбой ринулись за ней.

Эмма в отчаянии вглядывалась в дрожащее марево на горизонте, но Гая нигде не было видно. Решив, что в зале ожидания ей будет безопаснее, она развернулась и пошла к зданию аэропорта.

У ворот ее догнал длинный открытый автомобиль. Он мчался на большой скорости, и Эмма, пропуская его, посторонилась. В машине, как она сумела заметить, сидел покрытый темно-бронзовым загаром брюнет с густыми бровями. На нем был белый льняной костюм.

Скользнув безразличным взглядом по лицу Эммы, мужчина промчался мимо, но, уловив в ее глазах отчаяние, обернулся и резко затормозил. Открыв дверцу, он вышел из машины, громким криком отогнал назойливых ребятишек от девушки и, подойдя к ней, с любопытством оглядел.

– Muchas gracias, sefior,[4]4
  Большое спасибо, сеньор (исп.).


[Закрыть] – улыбнувшись, тихо произнесла она.

– Не стоит благодарности, – отозвался брюнет. – Вы англичанка и прибыли рейсом из Гибралтара. Не так ли?

Судя по его безупречному произношению, он тоже был родом из Англии.

У Эммы на душе сразу же полегчало. У мужчины был приятный, слегка вибрирующий голос.

– Да, я англичанка и только что прилетела из Гибралтара, – подтвердила она. – А сегодня утром я была еще в Лондоне.

– Вы остановитесь в Танжере или отправитесь дальше?

– Останусь в Танжере.

– Но на автобус, который идет в город, вы опоздали. С вами никого больше нет?

– Нет. Только автобус мне не нужен – меня должны встретить, – ответила Эмма и с гордостью в голосе уточнила:

– Мой жених.

– Все понятно, – кивнул незнакомец и, сунув руки в карманы брюк, покачался на каблуках. – Это, конечно же, не мое дело, но, если ваш жених не в состоянии вас вовремя встретить, он хотя бы предупредил, с чем вы можете столкнуться в нашем аэропорту?

Он кивнул в сторону удалявшейся от них ватаги ребятишек.

– Но я ничего не собиралась у них покупать, – сухо заметила Эмма. – Они сами меня окружили.

– Правильно. Они увидели, что вы одна и к тому же растеряны. Я видел, что вы у них все же что-то купили.

По его насмешливому тону Эмма поняла, что, купив механическую обезьянку, совершила большую глупость.

– Я думала, что, если у них что-нибудь купить, они сразу же отстанут, – пояснила она.

Мужчина покачал головой.

– Дорогая моя, вы впервые в Африке, – сказал он. – Разве не так? Вы скоро поймете, что наши друзья мавританцы легкими победами не довольствуются. Они им только разжигают аппетит. Только и всего. Кстати, сколько вы отдали за эту игрушку?

– Пятнадцать песет. Мальчик запросил за нее сто и, не дожидаясь, когда я начну с ним торговаться, сразу же стал сбавлять цену.

– А вы удивлены? Решили, что вы на Уолл-стрит? Увидев его серьезные глаза, Эмма поняла, что он вовсе не смеется над ней, а искренне сочувствует.

– Это было для меня так неожиданно… Но я и не собиралась платить за эту игрушку. Сто песет. Конечно, я допустила ошибку. Мне не стоило показывать, что она меня заинтересовала. Но их было так много и они вели себя так шумно, что я непременно пожалела бы их и еще что-нибудь у них купила!

– Не надо их жалеть, – сухо заметил мужчина. – Эти дети неплохо зарабатывают. Раз уж вы прониклись к ним жалостью, я посоветовал бы вам подождать своего жениха в здании аэропорта. Почему бы вам не вернуться назад и не выпить чаю?

– Да, я так и сделаю, – смиренно ответила Эмма.

– Отлично, – произнес брюнет и, сделав легкий поклон, зашагал к автомобилю.

Девушка даже не успела еще раз поблагодарить его. Она долго смотрела вслед отъезжающей машине и неожиданно вздрогнула – позади нее раздался резкий скрип тормозов. Она в испуге обернулась и увидела Гая на той самой маленькой спортивной машине, о которой он ей часто рассказывал.

– О, Гай! – закричала Эмма и, вытянув обе руки, бросилась к нему.

Наконец-то они встретились!

Гай уже спустил одну ногу на тротуар.

– Дорогая! – радостно воскликнул он и, крепко поцеловав невесту, жадно впился глазами в ее лицо.

После нескольких месяцев разлуки с любимым Эмму охватило смущение.

– Как ты поздно, – без малейшего упрека в голосе произнесла она.

– Как всегда! – со смехом воскликнул Гай и снова поцеловал ее.

– Да, как всегда! – повторила Эмма и, несмотря на то, что ожидала услышать от него извинения, тоже рассмеялась.

– Я и не думал, что так сильно опаздываю. А когда понял, понесся, словно…

Гай замолчал и, кивнув в сторону удалявшегося автомобиля, продолжил:

– А ты, ожидая меня, похоже, не очень-то и скучала. Как же Трайтону удалось так быстро с тобой познакомиться?

– Трайтону? – удивленно переспросила Эмма и тут вспомнила это имя. – Ты хочешь сказать… Так тот мужчина, который со мной только что разговаривал, был Марк Трайтон? Глава «Маритайм-Эр»?

– Ну а кто же еще! Он что, клеился к тебе и даже имени своего не назвал?

Эмма нахмурилась.

– Что ты говоришь! – возмущенно воскликнула она. – Ничего он ко мне не клеился…

Улыбка Гая обезоружила ее.

– Прости, дорогая. Я тебя так люблю, что сгораю от ревности.

– Будь ты хоть чуть-чуть пунктуальнее, я бы с этим мужчиной вообще не встретилась и тебе не пришлось бы ни к кому меня ревновать, – буркнула Эмма.

– Я все понял и теперь каюсь, – сказал Гай и обнял ее одной рукой. – Понимаешь, этот Трайтон знает, как использовать свою внешность, деньги и дорогой автомобиль, чтобы познакомиться с женщиной.

– Но он остановился вовсе не для того, чтобы со мной познакомиться. Трайтон увидел, что ко мне пристают ребятишки-торговцы, вылез из машины и прогнал их. Он даже посоветовал мне подождать тебя в баре аэропорта. – Эмма задумалась, а потом добавила: – Ты говорил, что сразу же после войны Марк Трайтон буквально на пустом месте создал «Маритайм-Эр». Значит, он никакой не плейбой.

– А я тебе не говорил, что он плейбой, – возразил Гай. – Здешние богатые повесы ему и в подметки не годятся. Нет, Трайтон намного опаснее их. Ему нет еще и сорока, а успех «Маритайм-Эр» делает его здесь всесильным. Поэтому он и ведет себя на своей авиакомпании как царь и бог. Бедные его подчиненные! Никакая женщина не устоит перед ним. Последнее его «завоевание» – испанская вдова по имени Леонора де Кория. Но я подозреваю, что теперь он положил глаз и на тебя.

– А мне он показался совсем другим, – тихо произнесла Эмма. – Гай, ты сказал «бедные его подчиненные». Ты что, своей работой не доволен?

– Работой я как раз доволен. Но мне не нравится то, как ко мне относится мой босс.

– Да, но в Англии ты о трениях с начальником ничего не говорил. Хотя, может быть, это и хорошо, что я ничего не знала. Я бы тогда за тебя очень переживала.

– В Англии у нас для разговоров были более важные темы. Не так ли? Кстати, ты сказала Трайтону, кого здесь ждешь?

– Я сказала, что меня должен встретить… жених, – ответила Эмма и слегка покраснела. – Но это же так и есть. Не могла же я сказать Трайтону, что жду мужа!

Гай поцеловал ее в кончик носа.

– Девочка моя, ты все правильно сказала, – нежно произнес он. – Какая же ты у меня застенчивая. Однако нам уже пора ехать. От аэропорта до города тринадцать километров, или около восьми миль по-вашему. Тебе еще надо отдохнуть, поскольку на ужин я тебя повезу в ресторан.

Пока Гай клал в машину багаж, Эмму вновь охватила тревога. Она сама не знала, как должна была произойти их встреча, но чувствовала, что совсем не так. У нее к жениху накопилось много важных вопросов, на которые ей хотелось бы сразу же получить ответы. Например, в своем последнем письме Гай так и не сообщил ей о дате их свадьбы, которая должна была состояться в англиканской церкви. Кроме того, ей не терпелось узнать, какую квартиру он снял для их совместного проживания.

Но получилось так, что весь их разговор свелся к обсуждению Марка Трайтона. Эмма хорошо помнила, какими яркими красками рисовал Гай свое будущее в «Маритайм-Эр» ее дяде и тете. Теперь, узнав, что у него на работе напряженные отношения с начальником, девушка устыдилась того, что не догадалась расспросить его об этом раньше.

Странно, но в Англии Гай хоть и мало говорил о Трайтоне, но при этом никогда не ругал его. «Так что же могло произойти между ними за эти три месяца? – думала Эмма. – Что могло испортить их отношения?»

По дороге в город она пару раз украдкой посмотрела на Гая. Его прямые светлые волосы сильно выгорели, а лицо и руки при ярком солнечном свете выглядели почти белыми. Как говорил ей сам Гай, с такой тонкой кожей, как у него, его тело никогда не станет бронзовым. Эмма также заметила, что под глазами у него залегли тени, а черты лица стали непривычно суровыми. Эта перемена, произошедшая с ним, не могла не встревожить ее. «Какими же серьезными должны быть у него неприятности на службе, если они так сильно изменили его облик», – подумала девушка.

– Дорогой, что ты скажешь о дне нашей свадьбы? – нарушив молчание, спросила она. – Видишь ли, мистер и миссис Маргон с нетерпением ждут от нас вестей.

– Пока ничего, – покачав головой, ответил Гай. – Я думаю, будет лучше, если к падре мы сходим вместе.

– О да, конечно. А как дела с нашей квартирой? Помнится, я запретила тебе обставлять ее без меня. Но мне так не терпится на нее посмотреть. Не мог бы ты сегодня вечером показать ее мне?

– Я же сказал, что сначала ты отдохнешь, а потом мы поедем на ужин в какое-нибудь веселенькое заведение. Может быть, в «Эль-Минзах» или «Прибежище Веласкеса». А квартиру сможешь осмотреть завтра утром.

– Какие у здешних ресторанов романтические названия! Да, а разве завтра утром ты на службу не идешь? Знаешь, иногда мне снится, что я сижу рядом с тобой в кабине самолета, выполняющего рейс между Рабатом и Фесом!

– Нет, завтра утром я занят, но около полудня освобожусь. Так что пообедаем вместе. Знаешь, здесь все обедают до двух часов дня, а затем наступает время сиесты. Длится она не менее часа. Так что время посмотреть квартиру у нас будет.

– Хорошо, – улыбнулась Эмма.

Она прекрасно знала, что ни одному мужчине не понять, какие чувства испытывает девушка перед замужеством, как ей не терпится осмотреть свою новую, хоть и пустую, квартиру.

Эмма, впервые приехавшая в Африку, смотрела по сторонам и не переставала удивляться всему, что попадалось ей на глаза: женщины в чадрах, медленно шагавший по улице ослик…

Все это было для нее в диковину. Эмма Редферн открывала для себя новую жизнь.

Пансион, который рекомендовал ей друг дяди, находился в конце бульвара в европейской части города. Им владела кареглазая француженка. Она позволила Гаю посидеть с Эммой в гостиной всего несколько минут, а затем, сославшись на то, что девушке после долгой дороги надо отдохнуть, выпроводила его.

Когда Гай ушел, хозяйка пансиона провела постоялицу наверх и показала ей комнату.

– Вы, мадемуазель, несомненно, большую часть времени будете проводить со своим женихом, – заметила она. – Так что за завтраком, обедом и ужином чаще всего будете отсутствовать. Я правильно поняла?

– Все зависит от графика работы месье Тренча, – улыбнувшись, ответила Эмма. – А он у него скользящий. Дело в том, что мой жених – пилот «Маритайм-Эр».

– Не подумайте, что я хочу, чтобы вы постоянно находились в нашем пансионе. Так вы сказали, что месье Тренч служит в «Маритайм-Эр»? Это замечательно, мадемуазель! Ее авиалинии связывают все города Марокко, средиземноморские порты Европы и Танжер. Месье Трайтон, создавший эту компанию, знал, что делал! Его здесь все уважают. В городе его называют не иначе как Эль-Трайтон. Мой юный племянник, который учится на авиаконструктора, говорит, что слышал об Эль-Трайтоне только самые лестные отзывы. Да, мадемуазель, с работой вашему жениху очень повезло!

Как ни странно, но от этих слов на душе у Эммы сразу же потеплело. Теперь она была уверена, что, какие бы неприятности ни произошли у Гая на службе, из «Маритайм-Эр» он все равно не уйдет.

Комната, в которой ей предстояло жить до свадьбы, оказалась совсем небольшой. Она была обставлена на французский манер – никакой лишней мебели. Большая застекленная дверь, закрытая от солнца ставнями, вела на балкон, где стояли чугунный столик и кресло. С балкона открывался вид на обнесенный стеной садик.

Приняв ванну, Эмма оделась и вышла на балкон. Сидя в кресле, она долго прислушивалась к незнакомым ей звукам и вдыхала теплый воздух, напоенный сладковатыми ароматами, которые не ослабели, даже когда на сад легли длинные тени.

Когда за ней приехал Гай, уже смеркалось. Здесь, в Танжере, в июле день шел на убыль гораздо быстрее, чем в Англии. По ярко освещенным магазинам толпами бродили покупатели, а столики в придорожных кафе были уже все заняты.

Гай и Эмма зашли в «Кафе де Пари», чтобы выпить аперитива, и, наблюдая за прохожими, целый час просидели на открытой террасе. Эмма вглядывалась в лица, и ей казалось, что она попала в волшебное королевство на границе Востока и Запада.

Когда они поднялись, чтобы отправиться на ужин в отель «Веласкес», погас последний электрический фонарь, и звездное небо над их головами стало цвета темного сапфира. Поскольку по местным обычаям ужинать было еще рано, Гай и Эмма до того, как располагавшийся на крыше отеля ресторан начал заполняться, зашли в бар и выпили по чашечке черного кофе.

С крыши открывался вид на залив. Вглядевшись в темноту, Гай указал Эмме на мерцавшие в ночи огни и сказал, что там находится Испания.

Неожиданно один из двух проходивших мимо их столика посетителей ресторана нечаянно задел стул, на котором сидела Эмма.

– Usted perdone, seiiorita,[5]5
  Прошу прощения, сеньорита (исп.).


[Закрыть] – извинился он.

Эмма подняла глаза и увидела пожилого марокканца в белой феске и дикаше из тонкой белой шерсти. Принимая его извинения, она с улыбкой кивнула ему и, бросив взгляд на его спутника, узнала в нем Марка Трайтона. По выражению его лица было видно, что и он узнал Эмму. Прежде чем Гай успел повернуться к своей невесте, владелец авиакомпании скользнул по нему взглядом.

Марокканец с Трайтоном прошли в дальний конец зала и сели за столик. Гай мгновенно помрачнел.

– Ну, теперь ты можешь убедиться, что я привел тебя в ресторан для аристократов! Странно, что на этот раз Трайтон пришел без женщины. В последнее время он всегда ужинал с вдовой де Кория. Интересно, с кем же он будет сегодня танцевать?

В голосе его было столько желчи, что Эмма невольно возмутилась.

– Гай, я и не знала, что ты можешь быть таким язвительным, – сказала она. – Скажи, что произошло у тебя на службе?

Гай взял со стола бутылку, вылил остатки вина в свой фужер и залпом выпил.

– Что у меня произошло на службе? – переспросил он. – Ну, хорошо. Рано или поздно ты все равно это узнаешь. Так почему бы не сейчас?

У Эммы по спине пробежали мурашки.

– Да, конечно, – произнесла она.

– Тогда ты, возможно, поймешь, почему я так ненавижу этого Трайтона, – сказал Гай, и в его глазах зажглись злые огоньки.

Он некоторое время, молча, смотрел на Эмму, а потом продолжил:

– Послушай, Эмма, из-за твоего благородного рыцаря я не могу на тебе жениться!

– Не можешь на мне жениться? – чуть слышно переспросила Эмма.

Ей показалось, что она падает в бездну. «Никакой начальник не может помешать своему подчиненному жениться», – подумала девушка и вымученно улыбнулась.

– Не понимаю, – дрожащим голосом проговорила она. – Не может же Марк Трайтон запретить тебе…

– А я разве сказал, что он может? – перебил ее Гай. – Просто он сделал так, что в ближайшее время наша свадьба не состоится. Понимаешь, несколько недель назад я не повел самолет в Рабат…

– О, Гай, ты опоздал к рейсу?

– Нет, не опоздал – просто не явился на службу. Накануне я был на вечеринке, а на следующее утро вовремя не проснулся. Рейс на Рабат выполнил другой пилот. А потом мне сообщили, что я от полетов отстранен, понижен в должности и переведен на конторскую работу. Жалованье мне, естественно, сильно урезали.

– Какая несправедливость! Ведь это же была твоя первая оплошность?

Гай кивнул, и Эмма, облегченно вздохнув, произнесла:

– И все равно это не может помешать нашему браку. Мы научимся экономить, будем меньше тратить.

Гай недовольно скривил рот.

– Но дело не только в деньгах, – сказал он. – Ты не представляешь, что значит быть неженатым и жить в таком городе, как Танжер. Знаешь, сколько здесь у холостяка соблазнов потратить все, что он имеет?

– А если у него нет на это средств? Гай, ты хочешь сказать, что ты в долгах?

Он виновато опустил голову:

– Да. И еще в каких. Мы не можем сейчас пожениться, потому что… потому что от нашей квартиры мне пришлось отказаться.

Эмма была слишком оскорблена словами жениха, чтобы пожалеть его.

– Но разве можно говорить, что ты холостяк, если мы с тобой помолвлены?

– Да, я твой жених. Но я стал им за тысячу миль отсюда! Тебе следовало бы выйти за меня еще в Англии!

– И ты вызвал меня сюда только для того, чтобы я услышала эту новость?!

Некоторое время они злобно смотрели друг на друга. Наконец Эмме стало его жалко. Теперь ей казалось, что она неправильно его поняла. Она коснулась его руки и тихо спросила:

– Скажи, почему ты хотел, чтобы я приехала? Несколько месяцев назад ничто не могло омрачить нашего счастья. Ты только не расстраивайся. Я пойду работать и буду экономить. А потом тебя восстановят.

– Интересно, что бы ты подумала обо мне, если бы я тебе обо всем написал?

– О, Гай, что бы от этого изменилось? Дядя Эдвард и тетя Элла, конечно, пришли бы в ужас, но мне было бы легче им все объяснить, находясь дома. Да, а еще мистер и миссис Маргон…

– Дорогая, пожалуйста, не делай из этого трагедии, – сказал Гай. – Мы не первые, кто откладывает день своей свадьбы. А вызвал я тебя сюда отчасти потому, что не решился попросить твоего дядю помочь мне.

– О нет, Гай! – поморщившись, воскликнула Эмма. – Они же пенсионеры. Нет, я бы никогда не решилась просить у них денег.

– Ну ладно, забудь об этом, – пожав плечами, буркнул молодой человек. – Я как-нибудь выкручусь.

– Мы как-нибудь выкрутимся, – улыбаясь, поправила его Эмма. – Я кое-что скопила. А потом, я же не буду сидеть сложа руки. Найду себе какую-нибудь работу.

– Не зная арабского, практически без испанского и со школьным курсом французского? – усмехнулся Гай. – Чтобы работать в Танжере, надо знать хотя бы один из этих языков. Нет, никакой работы ты себе не найдешь.

– Ну, тебя же со временем восстановят в должности, и ты снова будешь летать. Ведь так?

– Предположим, что Трайтон снова сделает меня пилотом. Но тогда он будет вить из меня веревки. А я этого не вынесу.

«Гай рассуждает как малый ребенок», – подумала Эмма.

Дурные предчувствия возникли у нее еще по дороге в город. И, тем не менее, когда он предложил ей поужинать в ресторане и заодно потанцевать, она охотно согласилась. По аристократическому блеску ресторана «Прибежище Веласкеса» Эмма поняла, что Гаю в этот вечер придется выложить сумму большую, чем он мог себе позволить. Но ему очень хотелось сделать ей приятное, и она за это была ему благодарна. «Ну что ж, с завтрашнего дня переходим на строжайший режим экономии», – подумала Эмма.

О неприятностях в тот вечер они больше не говорили. Эмма вновь вспомнила о них, когда осталась одна в своей маленькой комнатке. Засыпала она под доносившийся из старого города заунывный речитатив муэдзина.

Вывести Гая на откровенный разговор о финансовых делах и планах на будущее оказалось намного труднее, чем она ожидала. Он заверил ее, что больше не станет брать в долг, но о том, как будет возвращать то, что уже назанимал, упорно молчал. Когда Эмма предложила вести бухгалтерский учет их финансам и покупать только самое необходимое, Гай возмутился и попросил, чтобы она с такими вопросами к нему больше не приставала. Она обиделась, поскольку он ясно дал ей понять, что эти проблемы касаются только его.

Гай был против того, чтобы она искала работу. И в самом деле, Эмма довольно скоро поняла, что это задача не из легких. К тому времени, когда она получит место в какой-нибудь конторе или почтовом отделении, Гай, как он сам говорил ей, уже начнет летать.

Самой тяжелой задачей для нее в первые дни пребывания в Марокко было отправить письмо своим родственникам. Эмма боялась, что дядя обвинит ее жениха в обмане, а Гай теперь был ей дороже, чем раньше. Она долго мучилась над сочинением письма и в итоге осталась им недовольна. Не драматизируя события, девушка изложила все, что произошло с Гаем, а также то, что от Танжера она в полном восторге. Менее откровенное письмо было послано супругам Маргон. В нем Эмма только извещала их о том, что ее свадьба ненадолго откладывается, а когда день будет назначен, она обязательно им сообщит.

С Гаем они виделись каждый день. Поначалу ее удивляло, что он слишком много времени проводит с ней. «Когда же он работает?» – думала девушка. Но Гай сказал ей, что здесь, в Танжере, график работы в конторах не такой, как в Англии, и что работает он по ночам, поэтому ему удается вместе с ней обедать, а долгие часы сиесты проводить на пляже. Иногда по утрам они встречались за чашечкой кофе или за стаканом мятного чая, который Эмма очень быстро полюбила. Ей нравился вкус и крепкий аромат этого напитка. По вечерам, чтобы сэкономить, они ужинали в пансионе, в котором жила Эмма, или в маленьком кафе, расценки которого она предварительно тщательно изучала. Гай был этим недоволен и постоянно ворчал. Но Эмма каждый раз, смеясь, говорила ему, что она к роскоши не привыкла, а то, что им приходится выбирать блюда подешевле, ее нисколько не смущает.