Текст книги "Весенние сны"

Мотнув головой, Хок резко отвернулся и уставился в окно. «Идиот!» – обругал он себя. Еще немного таких размышлений, и он точно не станет ждать остановки дилижанса. Он просто подхватит Анастасию на руки и выпрыгнет на дорогу. Будет лучше, если он направит ход своих мыслей в какое-нибудь другое русло. «Подумай о мести, – сказал он себе. – Всякая месть сладка, а эта будет почти такой же сладкой, как сама Анастасия Спенсер».

Глава 2

Солнце уже начало клониться к западу, заливая небо красно-оранжевым светом, а почтовый дилижанс, запряженный шестеркой мускулистых мустангов, все трясся по пыльной дороге вдоль Гила-ривер. Где-то впереди путников ждал поворот на Юму, городок, что лежал в трех милях западнее места впадения реки в Колорадо.

Каждый толчок дилижанса отзывался болью в уставшем теле Анастасии. Девушка еще раз припомнила два последних дня их утомительного путешествия и поняла, что мыслями вновь и вновь возвращается к сидевшему рядом с ней человеку по имени Хок. Она собиралась на первой же пересадке отсесть от него, но ничего у нее не получилось.

На всех остановках Хок любезно помогал им вылезать из дилижанса и подсаживал обратно, и как-то само собой выходило, что, когда дилижанс трогался в путь, он всякий раз оказывался с ними на одной скамье. Анастасия не знала, специально ли Хок подсаживался к ней или единственной его целью было искреннее желание помочь ее матери. Какова бы ни была причина, Анастасия в присутствии Райдера чувствовала себя все более и более неловко, теряясь в догадках, отчего это может быть.

В глубине души она признавалась себе, что могла бы объяснить, откуда эта неловкость. Она не забыла ни поцелуй, которым они обменялись в первую ночь поездки, ни то, что чувствовала, когда вольно (или невольно?) прижималась к его широкой груди. Она убедила себя, что все это было порождением ее беспокойного сна и естественной реакцией женщины на близкое присутствие мужчины. Когда они наконец расстанутся, все вернется на круги своя.

Кроме того, Анастасия старалась объяснить свою неловкость его манерой одеваться, однако и до него она встречала мужчин, одетых точно так же. Хок носил синие штаны из грубой ткани, темно-синюю рубаху, темно-коричневую кожаную куртку и коричневые кожаные сапоги до колен. Вокруг шеи он повязывал красный шейный платок, а на голове красовалась дорогая стетсоновская ковбойская шляпа белого цвета. Анастасия знала, что шляпы эти на техасских ранчо называли Джон Би, по имени знаменитого шляпных дел мастера Джона Би Стетсона.

Кроме того, он был вооружен. Куртка надежно укрывала перекинутую через правое плечо и туго подтянутую кожаную портупею, на которой под мышкой слева незаметно для постороннего глаза висел в кобуре тяжелый револьвер. Вдобавок на его лице можно было заметить шрам – прямо под левой скулой виднелись две небольшие, сидящие близко друг к другу глубокие отметины. Выглядели они так, как если бы ему в лицо впилась ядовитыми зубами змея. Вряд ли это было правдой, но отчего-то Анастасия допускала такое предположение.

Девушка не могла отделаться от ощущения, что Хок не сводит с нее глаз, хотя встречалась с ним взглядом очень редко. В конечном счете она решила, что в своем первом впечатлении о нем она не ошиблась. Это очень опасный человек, которого нужно всеми силами сторониться, вот только до самого последнего времени это ей никоим образом не удавалось, несмотря на все усилия избежать повторения того ночного поцелуя. Он как-то всегда оказывался рядом с ней и явно все больше и больше нравился ее матери, поэтому предстоящий въезд в Юму доставит ей самую искреннюю радость. Там уж она постарается навсегда расстаться с этим человеком, доставляющим ей одно лишь беспокойство.

Мили все летели и летели под колесами дилижанса, пока наконец впереди не показалась окраина города. Анастасия с любопытством оглядывалась по сторонам. Город Юма располагался на обрывистом берегу Колорадо. Это до боли в душе напомнило ей Виксберг, который стоял на крутом берегу Миссисипи.

Однако чем ближе подъезжали они к городу, тем очевиднее становилось для Анастасии, что Юма выглядит иначе. Это был приграничный город, почти сплошь застроенный одноэтажными бревенчатыми зданиями. Вокруг лежала плоская, как стол, пустыня, а у горизонта виднелись суровые зазубренные пики гор, освещенные багровым светом заходящего солнца. Виксберг был не такой. Он уютно располагался посреди густых зеленых рощ и буйной растительности. Совсем они не были похожи, и уже одно это отодвигало покинутый дом в невозвратную даль.

Очнувшись от воспоминаний, Анастасия прислушалась к общему разговору. Из слов пассажиров она узнала, что значительная часть торговли на Западе шла через Юму. Товары доставлялись по Колорадо пароходами прямо от Калифорнийского залива, что лежал всего в двадцати шести милях южнее, а из города развозились по фортам, шахтерским поселкам, ранчо и городкам Аризоны, Калифорнии и Юты, или на пароходах вверх по Колорадо, или на тяжелых неповоротливых фурах, запряженных двадцаткой мулов.

На Юму уже начали опускаться сумерки, когда почтовый дилижанс выехал на центральную улицу. Она была шире обычного, и, как слышала Анастасия, делалось это для того, чтобы громадные грузовые фуры могли развернуться. По обеим сторонам тянулись здания, соединенные крытыми переходами. Из многочисленных сиявших огнями танцевальных залов и игорных домов неслись хохот и звон стаканов. Кучер наконец остановил немилосердно грохотавший дилижанс перед почтовой станцией, и на уставших путешественников обрушились волны праздничных звуков и света.

Хок помог Анастасии и Лорели сойти с дилижанса.

– Было очень приятно составить вам компанию, леди, – сказал он. – Похоже, что приближается минута расставания.

– У вас в Калифорнии есть родственники, мистер Райдер? – поинтересовалась Лорели.

Хок с удивлением посмотрел на нее.

– Да нет. Я полагал, что они есть у вас.

– У нас? – озадаченно переспросила Лорели. – Да нет, что вы! Вообще-то нам нужно в северную Аризону. В Юму мы приехали, чтобы пересесть на пароход.

Хок вдруг расплылся в улыбке и, не сдержавшись, засмеялся.

– Это правда? – Он бросил взгляд в сторону Анастасии. – Ну что ж, расставание немного откладывается. Мне тоже нужно в северную Аризону.

Лорели всплеснула руками, просияв от радости.

– Вот это сюрприз! Анастасия, как замечательно! – обернулась она к дочери.

Но девушка стояла к ним спиной, показывая кучеру, какие именно чемоданы и дорожные саквояжи нужно перенести поближе к ним, и старательно делала вид, что вовсе и не слышит, о чем толкуют мать и Хок Райдер. Она ушам своим не поверила, когда услышала, что он не собирается ехать в Калифорнию, и на мгновение потеряла дар речи, узнав о конечном пункте его путешествия – северной Аризоне.

– Анастасия, – повысила голос Лорели. – Ты слышала? Мистер Райдер тоже здесь сходит.

Анастасия неохотно повернулась к ним. Глаза Хока были, как всегда, непроницаемы.

– Как удачно, – проговорила Анастасия, машинально убирая со лба выбившуюся из прически белокурую прядь. – Неужели ваш путь тоже лежит в северную Аризону?

Хок, не отрывая взгляда от ее лица, утвердительно кивнул:

– Так уж сложилось, что у меня там есть дело.

– Господи, лучше и не придумаешь! – воскликнула Лорели. – Хоть кто-то будет знакомый... кроме моего мужа, конечно. Мы едем к нему на ранчо на реке Литл-Колорадо. Это неподалеку от Джозеф-Сити.

Наконец Хок соизволил посмотреть на Лорели и, сощурившись, спросил:

– Ваш муж – хозяин ранчо на Литл-Колорадо? Лорели кивнула.

Хок посмотрел на Анастасию, потом снова перевел взгляд на Лорели.

– А фамилия у него, конечно, Спенсер?

– Верно. А почему вы спрашиваете, мистер Райдер? Что-то случилось? – обеспокоено спросила она.

Хок неожиданно заулыбался:

– Что вы, что вы, волноваться нечего! Ну уж если мы все едем в одно место, то вполне можем отправиться в путь одним пароходом.

– Я была бы вам весьма признательна, мистер Райдер, – оживилась Лорели. – Как только вы присоединились к нам в Тусоне, мне стало намного спокойнее.

Хок кивнул и обернулся к Анастасии, которая решительно взялась за первую пару чемоданов в надежде хотя бы таким образом избежать участия в малоприятном разговоре. Девушка не могла понять, отчего ее мать решила, что им никак не обойтись без этого человека. Почти все время, сколько она себя помнила, в их доме не было мужчины, и это никому не мешало управляться с делами. Непрошеное вторжение Хока Райдера в ее жизнь глубоко возмущало и обижало Анастасию. Кроме того, раздражали те чувства, что он вызывал у нее. Но что, собственно говоря, она могла сделать? К появлению в своей жизни такого мужчины, как он, Анастасия явно не была готова.

– Послушайте, – окликнул ее Хок. – Я помогу отнести ваши чемоданы. Вы же остановитесь в гостинице «Папаго», так ведь?

Анастасия сделала вид, что ничего не слышала, и сосредоточенно продолжала нести громоздкий чемодан. Она решительно больше не желала быть чем-либо обязанной мистеру Райдеру, пусть даже и в такой мелочи, как помощь в переноске багажа.

Неожиданно ее руку, сжимавшую ручку чемодана, накрыла сильная ладонь, и даже через перчатку девушка почувствовала ее тепло. Она подняла голову и встретила мрачноватый взгляд темных глаз Хока.

– Я думаю, нет никакого резона расстраивать вашу матушку, – негромко проговорил он. – Тем более не стоит заставлять ее страдать. Я прекрасно понимаю, что вы в силах отнести свой багаж в гостиницу, но если ваша мать попытается вам помочь – а она это сделает непременно, – то этим не принесет себе ничего, кроме вреда. Сил-то у нее поменьше, чем у вас или у меня. Позвольте мне отнести ваши чемоданы чуть позже. Просто мне нужно сейчас уладить пару дел. Подождите немного.

Анастасия высвободила свою руку из ладони молодого человека и неохотно отступила. Машинально она принялась тереть руку, как бы желая стереть его прикосновение, но не очень в этом преуспела, потому что кожа ее продолжала хранить его жар. Впрочем, Райдер был прав. Ей следовало подумать о здоровье матери, тем более что один из чемоданов, набитый фамильным столовым серебром, был неимоверно тяжел.

Мать сумела уберечь семейное серебро от всех превратностей войны и послевоенной мирной жизни, не продав ни единой вещи даже в дни крайней нужды, когда Анастасия убеждала ее в обратном. Ко всем, даже самым убедительным доводам дочери Лорели осталась глуха, и вот теперь это богатство вместе с ними направляется в неведомую северную Аризону. Везя с собой столько серебра, они играли с судьбой, потому что становились лакомой добычей для всяких злоумышленников. Оставалось надеяться, что никто не догадается, что лежит в одном из их многочисленных чемоданов.

Однако на этом настырном незнакомце свет клином не сошелся. Анастасия взглянула на мать. Лорели и вправду выглядела уставшей, осунувшейся и какой-то обессиленной. Действительно, ей дорого дается это путешествие. Если матери так понравился этот их попутчик, пусть все идет, как идет, – придется какое-то время терпеть его присутствие, только и всего.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Анастасия. – Мы признательны вам за помощь, но я все же отнесу саквояжи, они нам понадобятся прямо сейчас. А чемоданы вы можете поднести позже.

С этими словами она подхватила два саквояжа и зашагала вперед.

– Гостиница прямо по улице и направо; – громко объявил Хок.

Лорели быстро догнала дочь и зашагала рядом.

– Послушай меня, Анастасия, – с упреком в голосе заговорила она, – ты ведешь себя крайне невоспитанно. Этот человек так внимателен к нам, и, похоже, ты ему нравишься. Ты могла бы быть чуточку поприветливее. Один Бог знает, что нас ждет впереди. Нам может понадобиться его помощь. Право, я не знаю, отчего...

Анастасия перевела дыхание и, перебив мать, ровным голосом проговорила:

– Хорошо, мама. Я буду приветливой, но мне все-таки непонятно, с чего это вдруг он так участлив к нам.

– Анастасия, я просто отказываюсь тебя понимать! Он такой интересный мужчина! Многие женщины на твоем месте...

– Мама, пожалуйста! Мне он вовсе неинтересен.

– Хорошо-хорошо. Я вот только подумала, что...

– Давай поскорее доберемся до гостиницы и наконец по-настоящему передохнем.

Лорели замолчала, но на лице ее так и осталось слегка озадаченное выражение.

Гостиница «Папаго» оказалась скромным, чистеньким и уютным заведением. Номер их был одним из лучших – на несколько дюймов просторнее остальных крохотных комнатушек. В нем стояли кровать с матрасом, туго набитым перьями, и умывальник с фаянсовым тазом и большим фаянсовым кувшином, до краев полным воды. Небольшой платяной шкаф, комод с зеркалом, кресло-качалка и лампа с зеленым абажуром на столике около кровати довершали обстановку.

После стольких дней тряской дороги женщины не могли нарадоваться этому чуть ли не домашнему уюту. Вдобавок хозяин гостиницы пообещал им горячей воды для ванны.

Лорели отправилась на первый этаж принять ванну и заодно постирать кое-что из белья, а Анастасия осталась ждать Райдера. Она не решалась ни переодеть дорожное платье, ни хоть немного привести в порядок растрепавшиеся волосы, потому что не имела ни малейшего желания показаться на глаза Хоку в полудомашнем виде, поэтому сидела в кресле-качалке и ждала, с каждой минутой все больше и больше нервничая.

Наконец в дверь постучали. Анастасия вскочила, заторопилась к двери и рывком распахнула ее, готовая выхватить чемоданы и захлопнуть дверь прямо перед носом Райдера. Однако перед ней с чемоданами в руках стоял хозяин гостиницы. Ошарашенная, девушка шагнула в сторону, пропуская его в номер.

Хозяин внес чемоданы, поставил их на пол и уже на пороге повернулся к Анастасии.

– Вам просили кое-что передать, – сказал он, бесцеремонно разглядывая девушку.

– А кто именно? – переведя дыхание, спросила Анастасия.

– Да малый, которого Хок зовут. Он тоже у меня снял номер.

– И что же он просил передать?

– Да вот ждет вас и вашу матушку на ужин в столовой на первом этаже в восемь часов, – договорил он, бросая на Анастасию хитрый взгляд.

– Весьма признательна, – коротко ответила Анастасия и торопливо захлопнула за хозяином дверь. От такого ее поведения мать пришла бы в неописуемый ужас, но хозяин и вправду был несносен со своим любопытством. С чего это он решил, что между нею и Хоком Райдером что-то есть? И вообще, с какой стати этот Райдер так уверен, что они с матерью захотят отужинать с ним? Лорели, конечно, будет только рада. Ну и пусть идет в эту столовую, а Анастасия посидит наверху и закажет ужин к себе в номер.

Решив поступить именно так, девушка принялась вынимать шпильки из прически. Вскоре ее волосы мерцающим золотистым потоком рассыпались по плечам и спине, и Анастасия начала тщательно их расчесывать. Волосы были такими густыми и непослушными, что порой ей казалось – они живут какой-то своей особой жизнью. В детстве они были истинным проклятием для ее матери, которая постоянно мучилась, приводя их в порядок. Когда волосы стали слегка потрескивать под гребнем и распушились, Анастасия подошла к комоду и посмотрелась в зеркало.

Из деревянной рамы на нее смотрела молодая девушка. Большие широко расставленные глаза, опушенные густыми черными ресницами; темные брови вразлет. Черты лица, пожалуй, немного резковаты – высокие скулы, упрямо вздернутый подбородок, – для того чтобы их владелица считалась безупречной красавицей. Но полные губы и прямой нос с тонкой переносицей делали ее лицо необычайно привлекательным, исполненным неуловимой прелести и очарования.

К тому времени, когда мать вернулась в номер, Анастасия уже успела раздеться и, полусонная, нежилась в постели, наслаждаясь давно забытыми покоем и тишиной. После ванны Лорели выглядела заметно посвежевшей, и Анастасия с благодарностью подумала, как мудро поступил отец, предусмотрев в маршруте эту ночевку, – им обеим очень нужна была передышка.

– О, он уже успел принести наши чемоданы, – заметила Лорели, развешивая на просушку свежевыстиранное белье.

– Нет, мама, он прислал хозяина и передал приглашение.

– Какое приглашение?

– Мы приглашены на ужин в столовую к восьми вечера.

– Как это мило с его стороны! – просияла от удовольствия Лорели. – Я уже подумывала об ужине, а теперь у нас есть спутник. Он очень внимателен, правда?

– Его чуткость выше всяких похвал. Только я просто с ног валюсь от усталости. Пожалуй, приму ванну да лягу спать. Пришли мне чего-нибудь перекусить.

– Анастасия! Ты что, задалась целью грубить мистеру Райдеру? Нельзя себя так вести! Или мы вместе спускаемся в столовую, или ужин отменяется.

Понимая, что не может отказать матери в этой небольшой радости, Анастасия сдалась:

– Хорошо. Я пойду, но только...

– Никаких «но»! Когда будешь принимать ванну, поразмышляй о блюдах, которые нас ждут, дорогая.

Анастасия потянулась, с удовольствием расправляя затекшее за долгую дорогу тело. Мать, конечно, права. Отчего бы не доставить самой себе удовольствие? Поездка завтра продолжится и скорее всего будет еще тяжелее, чем раньше.

– Хорошо, мама. Я пойду приму ванну, а ты дождись меня, ладно?

В восемь вечера мать и дочь, отдохнувшие, в выходных нарядах, с тщательно уложенными волосами, спустились в столовую.

Оба платья были элегантного покроя, с высокими корсажами и узкими облегающими юбками. Широкие ленты туго перетягивали талию и большим бантом были завязаны сзади. Лиф застегивался спереди, низкий вырез прикрывало плиссированное жабо. Светло-серое атласное платье Лорели в поясе было перетянуто лентой небесно-голубого цвета. Платье Анастасии было темно-зеленого цвета, а лента на поясе была из багряного шелка. Обе женщины были в дорогих кожаных ботинках с тугой шнуровкой на подъеме.

Их появление в маленькой столовой провинциальной гостиницы произвело настоящую сенсацию. Белые женщины, особенно так изысканно одетые, были здесь нечастыми гостьями.

Хок, дожидавшийся у входа, двинулся им навстречу.

– Вы обе сегодня просто очаровательны, – галантно произнес он, скользнув задумчивым взглядом по Анастасии.

– Спасибо, – приветливо поблагодарила Лорели. Анастасия с изумлением взирала на преобразившегося Хока. Костюм из великолепного тонкого черного сукна, отличного покроя брюки, жилет и сюртук сидели на нем как влитые. Волосы у него были черные и густые, скуластое, со слегка крючковатым носом лицо – дочерна загоревшим, а глаза такие темно-синие, что казались почти черными.

Он сопроводил их до накрытого стола и усадил на стулья – Лорели рядом с собой, Анастасию напротив.

Столовая не отличалась особым изыском в убранстве – круглые столы с четырьмя стульями вокруг каждого, голубые в клеточку скатерти, тарелки, чашки, блюдца из толстой белой керамики и стальные ножи и вилки. Еда тоже была простой: свиные отбивные, мамалыга, вареный картофель, хлеб, масло, яблочный пирог и кофе, но эта пища показалась всем просто замечательной, особенно после вяленой говядины, бобов, горчицы и жидкого кофе, что неизменно подавали на почтовых станциях.

После ужина все остались сидеть в умиротворенном состоянии духа, и Райдер не спеша свернул сигарету и с явным удовольствием закурил. Они немного поговорили о поездке, после чего Хок предложил женщинам пройтись по центральной улице и познакомиться с городом.

Лорели откровенно зевнула, прикрыв рот ладонью, и заметила:

– Я не так молода, как вы оба. Поднимусь-ка, пожалуй, к себе наверх да лягу спать пораньше. А вы с Анастасией пойдите прогуляйтесь перед сном.

Анастасия изумилась. Мать отпускала ее одну на прогулку с мужчиной! Похоже, этот Райдер настолько пришелся ей по душе, что она безраздельно начала ему доверять. Только вот Анастасия отнюдь не разделяла такого безоговорочного доверия. Прежде всего он был мужчиной, а жизнь достаточно долго учила ее не доверять сильному полу, и изменить это ей было вовсе нелегко.

– Миссис Спенсер, я с большим удовольствием буду сопровождать вашу дочь по городу, если, конечно, она захочет составить мне компанию.

– Да я уверена, что захочет! Правда, Анастасия? – твердым голосом поинтересовалась Лорели у дочери и легонько толкнула ее ногой под столом.

Анастасия мгновенно поняла намек матери – соглашайся! Некоторое время девушка еще колебалась, но поняла, что вежливого способа отказаться ей не найти.

– Это будет весьма приятно, – глубоко вздохнув, нарочито равнодушно ответила она.

Из-за стола они встали все вместе и поднялись на второй этаж. Лорели отперла дверь номера и пожелала им обоим приятного вечера. Протянула ключ Анастасии, но передумала и отдала его Райдеру. По правде говоря, только у него были карманы, потому что покрой платья Анастасии места для этой, как сейчас оказалось, немаловажной детали туалета не предусматривал. Сумочку девушка тоже не захватила с собой. И хотя против этого Анастасии возразить было нечего, ей совсем не понравилось, что ключ от ее комнаты отдан Хоку. Пока они спускались в вестибюль, молодая женщина еще раз подосадовала про себя на такое бесцеремонное вторжение в ее жизнь.

Вечер выдался теплым, и со стороны пустыни то и дело налетал горячий сухой легкий ветерок. Центральная улица оказалась шумной, потому что многочисленные танцевальные залы и игорные дома были битком набиты посетителями. Кроме этих увеселительных заведений, осматривать здесь, пожалуй, было нечего. По обе стороны тянулись деревянные одноэтажные строения с широкими темными окнами – уже закрывшиеся многочисленные магазины и агентства. Хок предложил Анастасии руку, но девушка твердо отказалась. Они шли вдоль улицы, и вывески, висевшие над тротуаром, негромко поскрипывали, легонько раскачиваясь под порывами вечернего ветерка.

Между молодыми людьми повисла напряженная тишина. Анастасия толком не знала, о чем разговаривать. Их происхождение было таким несхожим. Ей не хотелось испытывать по отношению к нему какие-либо чувства. Девушке не терпелось узнать побольше о своем провожатом, и это с ее стороны было полным безрассудством. Ведь он всего лишь безвестный ковбой! А ее отец разве не стал ковбоем? И разве они не будут жить на ранчо? Трудно было забыть свою прошлую жизнь, но еще труднее было поверить в то, что жить так, как они жили прежде, уже не придется никогда.

Из то и дело распахивавшихся дверей, мимо которых они проходили, доносились разухабистая музыка, взрывы хохота и громкое шлепанье карт о стол. Хок не выказывал желания зайти в одно из этих злачных мест, и Анастасия заметила, как он напрягался всякий раз, когда распахивалась очередная дверь. У нее не складывалось впечатления, что эти места опасны. Она не могла понять, почему ее матушка решила, что им нужен мужчина для защиты неизвестно от чего.

Неожиданно, с треском вышибив двери, на улицу вылетело тело темноволосого смуглого мужчины и с глухим стуком упало на тротуар прямо им под ноги. Хок, бросив взгляд на упавшего, мгновенно выхватил револьвер и наставил его на двери. Тут он вспомнил, что рядом Анастасия, и мысленно обругал себя за то, что подвергает девушку опасности. По правде сказать, он и подумать не успел, как револьвер оказался у него в руке. В таких случаях, как этот, Хок предпочитал сначала действовать, а потом уже разбираться, что к чему. Теперь ему оставалось лишь постараться выйти из этого неприятного положения. Он решительно толкнул Анастасию себе за спину, заслонив девушку своим телом.

Распахнув двери ударом ноги, на улицу вывалился, дыша винным перегаром, здоровенный, громадного роста детина. Его налитые кровью глазки уперлись в лежащего в пыли человека, безуспешно пытающегося подняться на ноги.

– Заруби себе на носу, краснокожая задница... – начал было детина, но, услышав сухой отчетливый щелчок взведенного курка, оборвал себя на полуслове.

Он резко обернулся вправо на звук и увидел в двух шагах от себя высокого загорелого мужчину. Дуло револьвера, который незнакомец более чем уверенно держал в руке, смотрело громиле точнехонько в сердце. Взгляд владельца револьвера был суров и не сулил ничего хорошего.

– У вас с этим человеком какие-то дела, или вы вышли малость проветриться? – ровным голосом поинтересовался Хок.

– Этот грязный дикарь вообразил, что может сорвать банк в покер! Разбежался! Всем известно, что эти индейцы такие тупые, что...

– Не всем. Я об этом слышу первый раз, – вежливо сообщил Хок.

Ворочавшийся в пыли человек наконец сумел подняться на ноги, шатаясь, сделал несколько шагов и рухнул лицом вниз на тротуар.

– А тебе-то что за дело, индейский доброхот? – процедил детина и смачно плюнул в сторону неподвижного тела.

– Да ничего такого. Просто вот захотелось уравнять счет в этой игре, – бесстрастно заметил Хок.

Завсегдатай салуна посмотрел на индейца, потом перевел взгляд на револьвер в руке Хока.

– Ладно, не стоит устраивать пальбу из-за какого-то грязного индейца. Этот по крайней мере свое уже получил. Надеюсь, больше не будет зариться на деньги белого человека. – Он бросил на Хока тяжелый взгляд. – Имей в виду, мистер, мне на дороге лучше не попадайся. Я бы с тобой сейчас живо разобрался, да не буду в присутствии дамы.

Он вежливо поприветствовал Анастасию, приложив к полям своей широкополой шляпы два сложенных вместе пальца, и направился обратно в салун.

– Дама может и уйти, – громко сказал ему в спину Хок. Однако детина вдруг неожиданно оглох и, сделав вид, что ничего не услышал, исчез за вертящимися дверьми.

Анастасия с трудом перевела дыхание и машинально заправила выбившийся локон. Подобрав юбки, девушка заторопилась было к распростертому на земле телу, но Хок ее удержал.

– Осторожность еще никому не помешала, – заметил он и, не выпуская револьвера из рук, быстро отвел Анастасию в сторону, поближе к стене дома. Потом бесшумно вернулся к лежавшему индейцу и толкнул его носком сапога. Человек застонал и попытался сесть. Тут Анастасия наконец получше разглядела пострадавшего и с возмущением воскликнула:

– Хок! Да он же совсем мальчик! Зачем тот человек...

– Тихо, – прервал ее Хок и, быстро оглядевшись по сторонам, подхватил юношу под мышки и легко взвалил его себе на плечо. – Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше.

Спутник Анастасии так стремительно зашагал по улице, что ей пришлось чуть ли не бежать следом. Девушка все старалась получше разглядеть юношу, неподвижно висевшего на плече Хока, но шли они слишком быстро, да и вокруг совсем уже стемнело. Когда они подошли к гостинице, Хок остановился, не спеша спрятал револьвер в кобуру и бросил на Анастасию внимательный взгляд:

– Сделайте любезность, войдите первой и отвлеките хозяина.

– Что?

– Вы же слышали – войдите в гостиницу и...

– А как я?..

– Черт возьми! Да сами знаете, как! Заговорите ему зубы, чтобы он ничего не заметил.

– Послушайте... – начала Анастасия.

– Индейцев в гостиницы не пускают, а я хочу отнести парня к себе в номер. Так вы отвлечете хозяина, или мне придется его застрелить?

Анастасия не поняла, шутит он или говорит серьезно. Шутливых ноток в его голосе она не заметила и поэтому решила не испытывать судьбу.

– Хорошо. Я войду и...

– Отлично. И пожалуйста, поторопитесь.

Постаравшись придать себе беспечный вид, Анастасия деревянной походкой направилась к конторке. Ей казалось, что все в вестибюле смотрят только на нее. Хозяин поднял на девушку глаза и тут же расплылся в любезной улыбке.

Пару раз кашлянув, Анастасия нерешительно заговорила:

– Я забыла, то ли мама забрала ключ от нашего номера с собой, то ли нет. Вы не взглянете?

– Конечно! Как вам показался ужин?

– Очень вкусно! За последние дни... Да что я говорю – недели! – ничего лучше не ела.

– Я рад... очень рад, – протянул хозяин, откровенно разглядывая свежее личико Анастасии.

– А ключ... может, посмотрите? – решилась напомнить девушка.

– Ключ? Ах да, ключ...

Хозяин повернулся к Анастасии спиной и принялся рыться в ячейках ящика для ключей. Хок на цыпочках прокрался мимо и едва успел со своей ношей подняться по лестнице на второй этаж, как хозяин обернулся к Анастасии и с сожалением развел руками:

– Не нашел. Должно быть, ключ у вашей мамы. Что я еще могу сделать для вас?

– Большое спасибо. Больше ничего не надо, – улыбнулась Анастасия и заторопилась наверх.

Хок стоял в коридоре и, удерживая одной рукой на плече то и дело сползавшее безжизненное тело юноши, другой неловко ковырялся ключом в замке, пытаясь открыть дверь в свой номер.

– Дайте я открою, – подлетела к нему Анастасия.

– Тише, – прошипел Хок. – Если кто услышит...

Анастасия торопливо забрала у Хока ключ, отперла дверь и, когда они вошли, поспешно захлопнула ее за собой. Пока она зажигала лампу, стоявшую на столике у кровати, Хок осторожно положил мальчика на постель. Мягкий свет залил комнату. Анастасия подошла к Хоку и посмотрела на распростертое перед ними тело.

На вид мальчику было не больше двенадцати. Волосы у него были длинные, цвета воронова крыла. Кожа такого же, как и у Хока, бронзового цвета, только еще темнее. Одет он был в рубаху из оленьей кожи и грязные джинсы, поверх которых была повязана кожаная набедренная повязка. На лице виднелись синяки, из носа текла кровь, а губы были совершенно разбиты.

Анастасия взглянула на Хока, увидела у него в глазах неприкрытую тревогу и, бросившись к умывальнику, налила в таз воды, намочила в нем чистую тряпку и вернулась к раненому. Отодвинув Хока в сторону, девушка присела на край постели и начала осторожно обтирать лицо мальчика, изо всех сил стараясь не делать ему больно. Тем не менее мальчик застонал. Анастасия сочувственно поморщилась:

– Бедняжка. Неужели кому-то захотелось так избить ребенка?

– Он же индеец. Что еще нужно? – негромко ответил Хок и потрогал зубчик серебряной шпоры в кармане своего сюртука.

Анастасия подняла на него глаза, потом перевела взгляд на мальчика.

– Признаться, я удивлен, видя, как вы за ним ухаживаете. В конце концов...

Анастасия перестала хлопотать над разбитым лицом мальчика и недоуменно посмотрела на Хока:

– Что вы такое говорите?

– Ведь вы из бывших рабовладельцев? А с рабами обращаются не лучше, чем с индейцами.

Анастасия открыла было рот, чтобы возразить ему, но не сказала ничего. Когда у отца на полях работали рабы, она была совсем еще юной. Тогда-то она и научилась перевязывать и исцелять раны и утешать страдающих – рабы часто нуждались в помощи. Что же ей сказать Хоку? Ведь она действительно жила на плантации, пусть и недолго.

– Лично у меня рабов не было никогда. А если я могу чем-то помочь человеку, я всегда помогу. И какого цвета его кожа, мне все равно, – собравшись с мыслями, ответила она наконец.

Девушка поднялась на ноги, желая оказаться сейчас подальше от Хока с его обвинениями, и бросила окровавленную тряпку в таз. Все, что можно было сделать для мальчика, она сделала. Теперь для него лучший лекарь – это сон.