Текст книги "Пороки джентльмена"

– В наших краях женихов днем с огнем не сыщешь, – не без горечи заметила Корнелия.

– Не сыщешь. Были двое, да и те достались вам, – подтвердила Ливия. – А теперь и тех уж нет… – Она осеклась на полуслове. – Простите, – извинилась она. – Я, кажется, сказала бестактность?

– Из уст другого человека это, возможно, прозвучало бы бестактно, – ответила Аурелия. – Но что имела в виду ты, мы понимаем.

– Как бы то ни было, мы с Элли уже скоро как два года вдовствуем и не ропщем. – Корнелия вновь перевела взгляд на огонь и с минуту смотрела на него не отрываясь. Брак со Стивеном, виконтом Дагенемом, нельзя было назвать союзом, скрепленным страстью, хотя они испытывали друг к другу нежные, теплые чувства, знали друг друга с детства и, как Корнелия полагала, дожили бы вместе до старости, тесно связанные дружескими узами. Такая перспектива ее, безусловно, не вдохновляла, но это было бы куда предпочтительнее, чем вдовство.

Корнелия подняла голову и, встретившись с твердым пристальным взглядом Аурелии, догадалась, что золовка разделяет ее мысли. Элли была замужем за братом Корнелии – еще один крепкий брак по расчету между людьми из дружественных семей, который закончился так же трагически, как и ее – в Трафальгарском сражении.

У обеих, конечно же, остались дети. Ее двое собственных – пятилетний Стивен и трехлетняя Сюзанна – составляли счастье ее жизни, так же как Фрэнни для Аурелии. Но счастье, которое дарили дети, все же не могло заменить им общества взрослого человека и альковных утех. Они со Стивеном, возможно, не достигали высот наслаждений и блаженства, однако некое немаловажное удовлетворение от регулярного ублажения плоти, бесспорно, присутствовало. Теперь же ее жизнь, как и жизнь Аурелии, превратилась в унылую пустошь, впереди их ждали долгие годы в отупляющем ум комфорте и финансовой зависимости от опекунов, назначенных им по случаю гибели мужей.

Возможность ненадолго съездить в Лондон немного скрасила бы однообразие этого существования: городская суета, светское общество – все это обещало нечто большее, чем охота, вечера за партией в вист, деревенские балы да бесконечные сплетни людей, связанных друг с другом почти кровными узами и обособленных от всего окружающего мира.

Перспектива, которую проклятые попечители без малейшего сомнения разрушили.

Разве что… Ее голубые глаза обратились к Ливии. Подруга тотчас узнала исходивший из их глубин знакомый блеск.

– Что? – спросила Аурелия, наклоняясь вперед в кресле.

– Мне пришла в голову одна мысль, – пробормотала Корнелия. – Если бы нам не пришлось платить за проживание, мы, вероятно, могли бы наскрести необходимую сумму, чтобы пожить в Лондоне хотя бы месяц. Содержание у меня, безусловно, скудное, но, если проявить бережливость… – Она повела бровями, и на ее красиво очерченных губах заиграла улыбка.

– Мое тоже скромное, – сказала Аурелия, которой не потребовались дальнейшие объяснения. – Но если объединить средства… понадобится только нянька для детей. А что, Лив, в доме есть прислуга, как ты думаешь? Эта леди София должна была иметь по крайней мере экономку, повара.

– Я не знаю, но думаю, что да, – ответила Ливия, мгновенно схватывая суть дела. – И правда, мне действительно нужно съездить посмотреть на свое наследство, вы не находите? Должна же я получить представление о его стоимости, тем более если есть потенциальный покупатель. Должно быть, дом неплох, раз им кто-то так скоро заинтересовался.

– Ты непременно должна сделать это, – твердо заявила Корнелия. – И ехать тебе туда одной, без компаньонок, невозможно. А более респектабельных компаньонок, чем твоя овдовевшая кузина и ее овдовевшая золовка, и желать нельзя. А какое жилье для нас может быть более достойным, чем дом покойной леди Софии Лейси на Кавендиш-сквер?

– Верно, – кивнула Ливия, широко улыбаясь. – И я еще подумаю, стоит ли мне продавать дом. Возможно, по финансовым соображениям будет разумнее оставить его себе и сдавать внаем. Нужно рассмотреть все возможности, не правда ли? Рента обеспечит мне регулярный доход, ведь дом находится в респектабельной части города. Многие желали бы арендовать там жилье на светский сезон.

– Это, конечно, будет зависеть от состояния дома, – сказала Аурелия. – Никто из состоятельных людей не снимет развалюху.

– Мне ничего не известно об этой загадочной родственнице, – размышляла вслух Ливия. – Может, она нуждалась, перебивалась с хлеба на воду на ветхом чердаке.

– У тебя снова разыгралось воображение, Лив, – остановила ее Корнелия. – Вряд ли она бедствовала. Она же как-никак из рода Лейси.

– А Лейси всем известные скряги, – поддержала ее Аурелия. – За одним выдающимся исключением, коим является Лив. – Она хихикнула. – Хотя, как знать, может, она и впрямь жевала сухие корки среди руин.

– Вот только почему-то этот лорд Бонем уж очень рвется купить дом, – напомнила им Корнелия. – Если он не слабоумный, то не спешил бы покупать кота в мешке. – Она протянула руку и взяла из разжавшихся пальцев Ливии письмо. – Виконт Бонем, – пробормотала она. – Никогда не слышала этого имени.

Она аккуратно сложила листок.

– Да, думаю, нам определенно нужно поехать осмотреть дом… – Глаза ее заблестели. От недавнего гнева в них не осталось и следа… – А также потенциального покупателя. Должна признаться, я немного даже заинтригована этим неизвестным джентльменом. Как знать, Лив, вдруг это твоя судьба?

– Подумать только! Дом и муж сразу! – ахнула Ливия и всплеснула руками, разыгрывая изумление. – Сомнительно, чтобы мне так посчастливилось.

– Никогда ничего не знаешь наперед, – бодро сказала Корнелия. – Но прежде всего, Лив, ты должна отписать адвокатам. – Она поднесла поближе к глазам листок бумаги и прочитала верхнюю строчку. – То есть в контору «Мастерз и сыновья на Треднидл-стрит»… Сообщи им, что не хочешь продавать дом, пока не обдумаешь все варианты.

Блеск в ее глазах стал еще ярче.

– Кто знает, что за варианты это могут оказаться?..

Глава 2

– Отказано? – Гарри Бонем хмуро посмотрел на прямого, как палка, джентльмена за массивным столом в адвокатской конторе на Треднидл-стрит. – Господи, но почему? Разве это не выгодное предложение?

– О да, милорд, без сомнения! По-моему, даже более чем… учитывая… – Адвокат тщательно выровнял стопку бумаг на столе, так чтобы из нее не выбивался ни один уголок, – учитывая состояние имущества, – договорил он и, подняв голову, встретился с твердым взглядом зеленых глаз своего посетителя. – Я передал это вашим поверенным, милорд.

Он кашлянул в кулак.

– Признаться, я ожидал, что буду иметь дело именно с ними, а не с вами, милорд. Подобные дела, как правило, ведутся при посредничестве адвокатов заинтересованных сторон.

– Я предпочитаю вести свои дела лично, – заявил виконт, сделав нетерпеливый жест рукой. – Так гораздо быстрее. А то вся эта канитель с поверенными! Что касается состояния дома, то мне на это наплевать. – Виконт угрюмо посмотрел на Мастерза. – Я уже вам это говорил. Чего ж они хотят? Еще денег? – Он прищурился и, откинувшись на спинку кресла и закинув затянутую в сапог из оленьей кожи ногу на ногу, уставился в лицо адвокату.

Мистер Мастерз еще немного повозился с бумагами.

– Об этом речь не шла, сэр. На сей счет встречных предложений не поступало.

– М-м. – Не переставая хмуриться, Гарри постучал хлыстом по мыску сапога. – Так к кому теперь, после смерти старой дамы, переходит дом?

Адвокат вытянул бумагу из стопки перед собой и подтолкнул ее через весь стол к виконту.

– К леди Ливии Лейси, милорд.

Гарри взял в руки листок и прочел написанное. Изящный почерк, простая веленевая бумага, не надушенная, поручение составлено четко и ясно. Леди Ливия Лейси, как явствовало из письма, желала осмотреть доставшийся ей в наследство дом, прежде чем решить, как им распорядиться.

– И кто эта дама? – возвращая депешу на стол, поинтересовался он.

– Ее сиятельство состоит в дальнем родстве с покойной леди Софией Лейси.

– Какая-нибудь склочная старая дева, надо полагать? – предположил Гарри, впрочем, совершенно беззлобно.

– Насчет этого, милорд, ничего не могу вам сказать, – ответил адвокат. – Если судить по почерку, то он не похож на почерк старой дамы.

– Дайте-ка еще раз взглянуть на письмо, Мастерз.

Подавив вздох, адвокат нарушил идеальный порядок своей безупречно сложенной стопки бумаг, вытащил оттуда листок веленевой бумаги и передал его посетителю.

– Рингвуд, Гемпшир, – задумчиво пробормотал Гарри. – Милая, сонная деревушка в Нью-Форесте. И с чего это старой деве, ведущей тихую, уединенную жизнь в деревне, вздумалось утруждать себя поездкой в Лондон? Просто ума не приложу.

Мастерз откашлялся.

– Не исключено, сэр, что обстоятельства этой дамы вовсе не таковы, какими они нам представляются.

Гарри таким энергичным движением снял ногу с ноги, что адвокат невольно вздрогнул.

– Может, и так. Потрудитесь по возможности выяснить эти обстоятельства, Мастерз. Да предложите ей три тысячи сверху. – Он выпрямился и так же энергично поднялся.

Адвокат, с испугом взглянув на него, выпалил:

– По совести говоря, милорд, будь я вашим адвокатом, то настоятельно бы вам посоветовал не делать этого. Цена этой недвижимости не соответствует и первоначально предложенной вами сумме. Прибавка в три тысячи и вовсе стала бы безрассудной тратой денег… право, сэр… – Он осекся.

– Я очень признателен вам за совет, Мастерз, право, – спокойно ответил Гарри, натягивая перчатки для верховой езды. – И я хорошо понимаю затруднения, с которыми вы сталкиваетесь, давая мне его. Прошу вас, передайте этой самой леди Ливии Лейси мое новое предложение и сделайте все возможное, чтобы выяснить ее обстоятельства. – Он кивнул и направился к двери, сдернув на ходу с вешалки свой плащ. – Будьте здоровы, Мастерз.

Адвокат поспешил проводить важного посетителя вниз по узенькой лестнице к выходу. На улице шел дождь со снегом.

– Возвращайтесь в дом, дружище, – велел Гарри. – Мой грум водит лошадей по улице, он появится с минуты на минуту, вам нет нужды здесь мерзнуть.

Мастерз с благодарностью пожал гостю руку и тут же ретировался.

Гарри стоял, притопывая ногами.

Вскоре из-за угла Корнхилла показалась пара лошадей. Грум, верхом на коренастом кобе,[4]4
  Коб – порода коренастых верховых лошадей.


[Закрыть] тотчас заметил хозяина и заставил свою лошадь, а также идущего следом гнедого ускорить шаг.

– Проклятие! Эрик, я думал, ты отправился в ближайший кабачок! – воскликнул Гарри, принимая у грума поводья и вскакивая в седло. – Дьявольский холод!

– Простите, что заставил вас ждать, милорд, – флегматично ответил слуга.

Гарри щелкнул языком, слегка сжал бока лошади каблуками, и гнедой, дугой выгнув шею и раздувая ноздри от холода, тронулся вперед.

Гарри дал коню волю идти по скользким булыжникам, как ему вздумается, а сам тем временем погрузился в размышления о только что полученных им обескураживающих вестях. Если он не сможет проникнуть в дом на Кавендиш-сквер на законных основаниях, придется действовать окольными путями. Терять и дальше время в поисках похищенной вещи было непозволительно.

Кто бы ни стоял за этой кражей – французы, русские либо и те и другие вместе, вступившие в сговор по этому случаю, – он знал, что ключ к шифру спрятан где-то там, в этом запущенном, ветхом доме на Кавендиш-сквер. С момента совершения кражи и неудачного преследования, в результате которого Лестер получил ранение, минула неделя, и Гарри был уверен, что они также отчаянно, как и он, стремятся заполучить искомое. При этом у них имелось преимущество: они знали, где это спрятано, хотя проникнуть туда незамеченными – наблюдатели министерства были расставлены на Кавендиш-сквер сразу после той шумной сцены на рассвете – они не сумели бы.

Как не сумели бы войти в дом легально, минуя необычных стражей дома. Несмотря на охватившее его беспокойство, Гарри не смог удержаться от мрачной улыбки, вспомнив о встрече, оказанной ему тремя слугами Софии Лейси. Как-то после ее кончины он постучал в дверь, изобретя, как ему казалось, самый что ни на есть благовидный предлог, чтобы войти в дом и осмотреться. Ему якобы требовалось оценить содержимое дома, чтобы утвердить завещание.

Прием ему был оказан, мягко говоря, сдержанный. Согбенный, со свирепым взглядом слезящихся глаз старик в запятнанных кожаных брюках и старом сюртуке, которого он принял за дворецкого, обращаясь к кому-то в доме, произнес «Опять один из этих. На сей раз, правда, не иностранец», – после чего захлопнул дверь прямо перед носом гостя и с неожиданной для его возраста расторопностью запер ее изнутри на ключ и задвинул засов.

Попасть в дом, однако, нужно было так или иначе, и первый пришедший Гарри на ум способ – купить особняк – представлялся ему самым простым. И вот теперь дома ему в обозримом будущем, по всему выходило, не видать.

Хотя… хотя…

По его лицу медленно поползла улыбка. Быть может, чтобы проникнуть в дом, покупать его вовсе ни к чему. Быть может, ему просто стоит подружиться с его новой владелицей. У него есть превосходный предлог отрекомендоваться… он по-прежнему возможный покупатель, жаждущий приобрести у нее дом и не оставляющий надежды убедить ее заключить сделку.

Удовлетворенно кивнув, Гарри погнал лошадь быстрее.

Министерство будет держать дом под наблюдением, покуда леди Ливия Лейси не прибудет в город, а тогда он явится к ней с частным визитом и осмотрит все, что будет возможно. Однако сидеть и ждать сложа руки еще несколько дней Гарри счел для себя недопустимым, а посему принял самое деятельное участие в слежке за домом на Кавендиш-сквер.

Долгие часы, проведенные на холоде, со сведенными судорогой мышцами, были наконец вознаграждены. Несколько дней спустя в одну из безлунных ночей к подвальной лестнице приблизилась человеческая фигура… Темная тень в плотно запахнутом черном плаще, в черной, надвинутой на самые брови шляпе, нарисовалась на фоне ночного сумрака.

В предвкушении действия кровь моментально согрелась. Гарри, осторожно покинув укрытие за живой изгородью сквера на площади, бесшумно двинулся вперед и притаился за оградой. Он был твердо намерен самолично возвратить то, что у него украли… плоды сложных многочасовых математических расчетов и изощренной работы ума… сверх того, украденное было ценно не только для него, оно имело чрезвычайную важность в кровавой борьбе, которая охватила континент.

Оглушительный взрыв нарушил чинный покой Мейфэра. Окна резко распахнулись, тишина огласилась громкими воплями, а по подвальной лестнице на улицу вылетела темная фигура. Плащ на человеке висел клочьями, шляпа на голове отсутствовала, волосы стояли дыбом, напоминая нимб.

Стоило человеку соскочить с верхней ступеньки лестницы на мостовую, как Гарри тут же бросился ему под ноги, схватил за лодыжки и повалил на камни мостовой, так же тяжело дыша, как и его жертва.

– Все в порядке, сэр, мы его взяли. – Одни руки помогли Гарри встать, другие подняли с мостовой его задыхающегося противника.

– Что, дьявол побери, это было? – осведомился Гарри, отряхивая руки.

– Не имею ни малейшего представления, сэр. – Человек, оказавший ему помощь, огляделся по сторонам, словно пытаясь найти ключ к разгадке в окружавшей их тьме. – Сроду не слышал такого грохота.

Гарри пожал плечами.

– Этот взрыв до смерти напугал нашего друга, да и нам тоже, боюсь, оказал медвежью услугу. – Он мрачно посмотрел на съежившуюся фигуру. – Он мог не успеть взять то, за чем явился.

– Весьма вероятно, сэр, но мы все равно его заберем. Кто знает, что можно из него вытянуть? – Человек, проговоривший это, повернувшись лицом к площади, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Почти тотчас же перед ним появился дилижанс без каких-либо опознавательных знаков. В мгновение ока пойманный Гарри вор был брошен внутрь. Его конвоиры последовали за ним.

– Впредь ему, жулику, наука будет! – Гарри тут же узнал этот режущий ухо йоркширский акцент – он принадлежал замшелому дворецкому Софии Лейси, который возник у Гарри за спиной из-под лестницы, ведущей в подвал. Гарри резко обернулся и уткнулся носом точно в раструб мушкетона, который сжимал в руке вышеупомянутый дворецкий, облаченный на сей раз в ночную рубашку в пурпурную полоску и съехавший набок ночной колпак.

Гарри тут же все понял. Его взгляд остановился на старинном оружии. Выстрел мушкетона в замкнутом пространстве. Природа чудовищного взрыва теперь стала абсолютно ясна.

– Как, дьявол вас побери, вы умудрились не попасть в него? – спросил он с некоторым благоговением.

Дворецкий, близоруко щурясь в полутьме, посмотрел на него.

– А я и не желал этого, сэр. Коли б хотел, он у меня почуял бы это на своей шкуре.

– Это верно, – широко улыбаясь, согласился Гарри. – В этом нет никаких сомнений. Спокойной вам ночи.

– И вам того же, – послышался ответ, и дворецкий с мушкетоном по ступенькам подвальной лестницы возвратился туда, откуда вышел.

Ну теперь-то в эту ночь посягательств на дом скорее всего больше не последует, решил про себя Гарри. Если вору есть что отдать, он отдаст это до рассвета.

Глава 3

Железные колеса дилижанса стучали по булыжной мостовой. В темное и душное пространство кареты с улицы проникала все нарастающая какофония городского шума. Корнелия, подавшись вперед, отодвинула от грязного окна лоскут кожи, служивший занавеской. Нянька потребовала, чтобы шторы в дилижансе на протяжении всего пути оставались задернутыми, защищая ее подопечных от света, способного навредить их глазам, и от разного рода безобразий, способных навредить их душам. Впрочем, устало размышляла про себя Корнелия, как раз последнего, того, что могло бы разнообразить это утомительное путешествие, на их пути почти не встречалось.

И вот, чувствуя вновь проснувшееся любопытство, она выглянула в окно. Только что минул полдень, когда дилижанс, оставив позади суету оживленных улиц, свернул на тихую площадь. Скверик, располагавшийся в ее центре, был по-зимнему гол и выглядел заброшенным, но все равно детям будет, где порезвиться. Дилижанс со скрипом остановился, и Корнелия почувствовала, как у нее в радостном предвкушении сжалось сердце.

– Мам, мы приехали?.. это тот самый дом?.. Можно нам выйти?..

– Мама, я первый… Фрэнни, подвинься…

Заслышав детский галдеж, Корнелия на миг прикрыла глаза. Сюзанна, младшая девочка, проснувшись, поняла, что вот-вот упустит самое интересное, и к двум детским присоединился ее голос.

Корнелия открыла глаза, и они с Аурелией переглянулись: приехали. Что бы ни ждало их здесь, в любом случае это станет для них долгожданным завершением тягот длительного путешествия по тряской дороге с тремя непоседливыми детьми.

– Подождите чуть-чуть, – сказала Аурелия детям. – Мы уже прибыли.

– Да. – Корнелия удержала Стиви, готового уже выпрыгнуть из дилижанса, дверь которого только что открыли. – Сиди с Линтон. Все пока оставайтесь на своих местах.

Не обращая внимания на поднявшийся ропот протеста, она спустилась из дилижанса на мостовую и осмотрелась вокруг. Аурелия с Ливией присоединились к ней. Все трое молча уставились на возвышавшийся перед ними большой солидный особняк с высокими окнами по обеим сторонам от двустворчатых дверей посередине фасада. Облупившаяся краска, поцарапанные перила, шершавые ступени, грязные окна, – все это выделяло дом из ряда соседних.

– Я думала, нас ждут, – пробормотала Аурелия, пока они стояли, упершись взглядом в наглухо закрытую дверь парадного входа.

– Так и есть, – убежденно заявила Ливия. – Два дня назад я писала. Не забывайте, это мой дом. – Она гордо прошествовала вверх по лестнице и несколько раз ударила покрытым патиной кольцом в дверь.

– Линтон, будь добра, пойдите с Дейзи погуляйте с детьми в сквере, пока мы все не уладим. – Просьба Корнелии была обращена к няньке, которая собирала своих подопечных, с некоторым пренебрежением поглядывая на обветшалый дом. – Пусть они немного побегают, а то весь день просидели в духоте.

– Слушаюсь, миледи. – Эти слова были произнесены довольно сухо, но Корнелия рассудила, что беспокоиться о впечатлении Линтон – не слишком благоприятном – сейчас недосуг. Они с Аурелией поднялись вслед за Ливией по лестнице и встали немного позади нее. Ливия в это время собиралась поднять тяжелое дверное кольцо уже в третий раз.

Заскрипели засовы, и дверь медленно приотворилась. Поначалу все, что они смогли разглядеть в образовавшуюся щель, были слезящиеся глаза.

– Чего надо?

Почувствовав, как Ливия вся подобралась, Корнелия подавила улыбку. Глуп был тот, кто мог принять эту живую, хорошенькую молодую женщину за пустышку, которую легко запугать.

– Я леди Ливия Лейси, а вы, надо думать, моя прислуга, – заявила Ливия. – Извольте отправить кого-нибудь помочь кучеру выгрузить из дилижанса наш багаж и занести его в дом. – С этими словами она распахнула дверь и прошла мимо встретившего их человека в затхлый мрак просторного квадратного холла.

Корнелия с Аурелией проследовали за ней. Все трое остановились, озираясь по сторонам, не в силах скрыть свое смятение. В доме было холодно и сыро, ноги прилипали к грязному паркету, высокие окна по обеим сторонам от входной двери были покрыты толстым слоем грязи, почти не пропускающим дневной свет. В центре холла поднималась вверх, исчезая в непроницаемой темноте, лестница в форме подковы, надо признаться, впечатляющая. С высокого потолка свисала люстра (тоже, кажется, роскошная, если ее почистить), в рожках которой торчало несколько огарков.

– Что ж, – бодро начала Корнелия, – на нирвану никто и не рассчитывал. Мы знали, что нам предстоит работа.

– Да, но чтобы столько? – пробормотала Аурелия. – Если таков холл, то что же с остальными комнатами?

– Посмотрим, – отчеканила Ливия и повернулась к впустившему их человеку. – Не знаю вашего имени.

– Морком, мэм, – ответил тот.

Когда-то он определенно был крупным мужчиной, но теперь его широкие плечи ссутулились, а ноги заметно согнулись. Держался он, впрочем, не слишком дружелюбно.

– Я служил у леди Софии, упокой Господь ее душу. А про леди Ливию мне ничего не известно, – заявил он и, вытащив из кармана коленкоровых панталон клетчатый носовой платок, довольно проворно вытер им слезящиеся глаза.

– Разве адвокаты леди Софии не разговаривали с вами? – с сомнением спросила его Корнелия. – Ведь в оглашенном завещании, разумеется, оговаривалась ваша будущая судьба?

Старик покачал головой:

– Я об этом ничего не знаю, мэм. Леди София наказывала, чтобы мы с нашей Адой и нашей Мейвис заботились о ее имуществе, и мы заботились. А она, в свою очередь, позаботится о нас, вот что она сказала.

– А ваша Ада… и ваша Мейвис… они здесь?

– Конечно, где ж им еще быть?

Корнелия заключила, что общепринятые нюансы разговора «хозяин – слуга» в данном случае неприменимы.

– Леди Ливия, я уверена, хотела бы с ними познакомиться.

– А-а, ну да, – отозвался старик, небрежно кивнув, и пройдя в глубь холла, позвал: – Эй. Ада… Мейвис, выходите… новая хозяйка пожаловали.

Из-за убогой, обитой войлоком двери появились две женщины, явно близнецы, в длинных черных одеждах, с бледными, костлявыми лицами и одинаково подозрительными карими глазами.

Равнодушно посмотрев на молодых женщин, они изобразили некое подобие реверанса.

Церемония знакомства была прервана извозчиком, который со шляпой в руках стоял на пороге.

– Прошу прощения, миледи, но нам нужно разгрузить дилижанс. Мы должны покормить лошадей.

– Ах да! Простите. – Разрушив мизансцену в холле, Корнелия поспешила к извозчику. – Нельзя ли попросить сопровождающих дилижанс верховых помочь выгрузить наш багаж? Я… – Она принялась рыться в сумочке.

– По правде говоря, миледи, это не наша работа, – ответил извозчик, ломая в руках шляпу.

Корнелия отыскала в ридикюле шиллинг и протянула ему, стараясь не думать о том, сколько времени им можно было бы прожить всем домом на эти деньги. Однако домашние слуги разгружать карету явно не собирались, а она и ее спутницы сделать этого самостоятельно не могли.

Нахлобучив шляпу на голову, извозчик вышел на улицу, и было слышно, как он отдал распоряжения. Через пятнадцать минут холл был заполнен множеством шляпных картонок, корзин, чемоданов. Трое слуг Софии Лейси с безразличным видом наблюдали за происходящим.

Проводив глазами дилижанс, Корнелия направилась через площадь к скверу, где дети с Дейзи играли в какую-то игру вроде пряток, а Линтон наблюдала за ними, сидя на скамье.

– Может быть, нам стоит отвести теперь детей в дом, Линтон? – обратилась Корнелия к няньке, сознавая, как неуверенно звучит ее голос.

– Давно пора, леди Нелл, – отозвалась нянька, поднимаясь со скамьи и расправляя свои черные юбки. – Не то леди Сюзанна простудится на таком сыром воздухе. Ох этот Лондон! – проворчала она себе под нос. – До чего ж неподходящее для детей место.

Присутствие духа едва не изменило Корнелии, когда они с Аурелией в сопровождении тащившихся за ними нянек и детей проследовали за одной из женщин-близнецов (кажется, это была Ада) вверх по изящно изогнутой лестнице, затем по коридору, где гулял сквозняк, и в задней части дома снова поднялись вверх по еще одной узкой лестнице в детскую. В зловещем мраке, сквозь который едва пробивался свет от свечи в руке Ады, дети – в кои-то веки! – испуганно притихли. Детская половина выглядела так, словно пустовала несколько веков. Линтон, раз вдохнув в себя воздух, больше, кажется, его не выдыхала, пока обходила четырехкомнатные детские покои, осматривала постельное белье, заглядывала в камины, проводила пальцем в перчатке по столам и комодам, а также по покрытым коркой грязи оконным стеклам.

Корнелия с Аурелией с цеплявшимися за их юбки детьми застыли в дверях. Ада с невозмутимым видом ждала посреди комнаты, предназначенной для детских игр. Наконец Линтон отряхнула руки и вынесла свой вердикт:

– Никто из моих подопечных детей спать здесь не будет, это мое первое и последнее слово, леди Нелл.

– Если растопить камин, просушить постели, сделать генеральную уборку, здесь будет неплохо, Линтон, – сказала Корнелия. – Ада… вы ведь Ада, не правда ли? Я хочу, чтобы вы с Мейвис прибрались здесь в первую очередь, прежде чем возьметесь за что-либо другое. Пусть Морком принесет угля, и мы разожжем огонь во всех каминах. Да согрейте горячей воды. Вот увидишь, Линтон, через пару часов все здесь чудесным образом преобразится. А мы с леди Аурелией займемся постелями. Мы их просушим перед каминами, как только их растопят… Ну же, Элли. – Она энергично и решительно прошла в детскую спальню, и Аурелия, приподняв брови, последовала за ней.

– Как ты думаешь, Нелл, тебе удастся ее уговорить?

– Главное в общении с Линтон – идти напролом, – объяснила Корнелия, сдергивая покрывала с четырех детских кроваток. – Она, конечно, разворчится, но если не обращать на это внимания, она в итоге смирится.

Гарри хмуро просмотрел листок бумаги, испещренный диковинными знаками, которые сам только что изобразил, и сдержанно кивнул. Если б у него спросили мнения относительно написанного, то он бы сказал, что это один из лучших образцов ложных сведений, призванных ввести противника в заблуждение. Когда эта шифровка попадет в руки врага, как и было задумано, им придется хорошенько поломать голову, чтобы найти к ней ключ, который он намеренно скрыл в самой шифровке, с тем чтобы они в итоге смогли его взломать. А после того как они, будто обезглавленные куры, побегут по ложному пути, у них под носом будет претворяться в жизнь настоящий план.

Он потянулся за песочницей, размышляя о том, какую несказанную радость дарит занятие, так точно соответствующее твоим талантам и темпераменту. Ему, например, дай только шифр посложнее, чтобы его взломать, и он забудет обо всем на свете, несколько дней кряду не будет ни спать, ни есть, ни пить. То же относилось и к составлению шифровок. Ничто не приносило Гарри большего удовлетворения, чем изобретение шифра, о который сломали бы себе зубы самые искусные шифровальщики секретных служб Франции, России или Австрии.

Гарри посыпал песком чернила на пергаменте и, стряхнув его в корзину для бумаг, сложил листок. Едва он начал нагревать палочку воска над пламенем свечи, как в дверь кто-то поскребся.

Гарри, потеряв счет времени, уже не помнил, сколько часов провел он в собственном мире умственной гимнастики, и поначалу не понял, что это за звук. Ведь никто и никогда не смел нарушить уединения виконта Бонема, когда тот запирался в мансардной комнате своего дома на Маунт-стрит.

– Кто там? – выкрикнул он, пряча пергамент в верхний ящик письменного стола, за которым работал.

– Это Лестер, милорд.

– Боже мой, дружище, входи! – Гарри отодвинул стул и поднялся из-за стола, ощутив при этом боль в затекшей шее. – Почему ты здесь? Почему не в постели? Ведь доктор велел тебе лежать еще четыре дня.

Лестер издал гортанный звук, выражающий отвращение.

– Он как баба, ей-богу, – заявил Лестер. – И потом, я больше ни минуты не смогу вынести общество миссис Хендерсон, она квохчет вокруг меня, как наседка на яйцах. Еще один глоток этой гадости, которую она величает укрепляющим средством, и мне конец.

Гарри расхохотался и, тепло пожав Лестеру руку, усадил его в кресло.

– Очень рад тебя видеть. Должен признаться, я по тебе скучал.

Гость кивнул на письменный стол.

– Работали, сэр?

– Да. – Гарри, разминая, расправил затекшие плечи. – Который сейчас час?

– Около полудня, сэр. Гектор сказал, вы со вчерашнего вечера здесь сидите.

– Наверное, так оно и есть, – безразлично ответил Гарри. Он приблизился к окну и устремил взгляд на безоблачное голубое небо, на открывавшуюся его взору панораму города с колпаками курящихся дымовых труб Лондона.

– Я к вам с весточкой, сэр. Приходил человек из министерства.

Взгляд усталых зеленых глаз Гарри тотчас прояснился.

– Неужто им удалось что-то вытянуть из того вора, которого мы схватили?

– Не то, чего мы добивались, сэр, но некоторые обрывки сведений, касающихся прочих немаловажных обстоятельств, как я понимаю, им удалось заполучить. Однако весть, с которой я к вам явился, заключается в том, что прибыла новая владелица дома и уже вселилась… по словам ребят, ведущих наблюдение, она прибыла вчера днем. С ней, говорят, целая компания. Несколько дам. И дети. В министерстве желают знать, что вы прикажете им делать.

– Продолжать наблюдение, больше ничего, – распорядился Гарри. – Я сам заберу это оттуда. – Он, недовольно морщась, поскреб заросший щетиной подбородок. – Ехать с визитом в таком виде невозможно.

– А еще вам не помешала бы баранья отбивная в желудке, – резонно заметил Лестер, хорошо зная гастрономические предпочтения хозяина во время работы. – И, думаю, пинта хорошего кларета.