Текст книги "Причуды любви"

Глава 2

Лорд Ратерфорд проснулся от звона колец, скользивших по медному карнизу; кто-то бесцеремонно раздвигал занавеси. Открыв глаза, он с облегчением увидел физиономию верного Уолтера.

– Господи, как же я рад тебя видеть! – воскликнул он и, с гримасой боли прислонился к высокому изголовью. Уолтер с настороженным участием разглядывал его светлость, отмечая, что лицо у того по-прежнему мрачное, как, впрочем, всегда в последнее время. Ни следа от прежней жизнерадостности. Да и неудивительно: после вчерашних испытаний и здешней сырости плечо у его светлости наверняка ноет, как больной зуб.

– Ничего не скажешь, милорд, сам дьявол не разыскал бы эту дыру, – вздохнул он. – Надеюсь, мы здесь не задержимся?

Вопрос прозвучал почти как утверждение – манера, хорошо известная лорду Ратерфорду. Его слуга – настоящий проныра! Таким образом Уолтер выражал свое мнение.

– Значит, тебе не слишком пришелся по душе Мэллори-Хаус?

Дэмиен спустил ноги на пол и оглядел комнату, где каждая вещь была покрыта толстым слоем пыли.

– Насколько я понимаю, кузен Мэтью умер в этой постели, – небрежно заметил он, взбивая подушку. В воздух поднялся фонтанчик перьев.

– Почему-то я нисколько не удивлен, – хмыкнул Уолтер. – Эта милая парочка наверху спит на ходу и не отличает правой руки от левой. Если ваша светлость извинит меня за дерзость, здесь не место для джентльмена.

– Склонен полностью с тобой согласиться, – вырвалось у его светлости. Поднявшись с постели, он лениво потянулся. – Вполне возможно, что достопочтенный кузен Мэтью вовсе не был джентльменом, хотя это маловероятно, учитывая, что наши общие предки были безупречны. Троюродный брат герцога, представляешь?

– Да, милорд, – бесстрастно пробормотал Уолтер, оборачиваясь, чтобы открыть чемодан, стоявший на банкетке под окном. – Сейчас посмотрю ваше плечо, милорд.

– Я вышел в отставку полгода назад, – отрезал Дэмиен, – и не нуждаюсь в твоих напоминаниях о причине такой милости.

Сбросив ночную сорочку, он устремился к открытому окну, за которым раскинулся неухоженный сад. Гибкая мощная фигура, казалось, излучала нетерпеливую энергию, неуемную потребность в действии.

– Вы честно заслужили ее, милорд, и никакая рана не сможет отнять у вас этого, – со спокойной решимостью заверил Уолтер. Если полковнику вздумается оторвать ему голову, так тому и быть. Слава Богу, не в первый раз и, будем надеяться, не в последний. – Если милорду будет угодно присесть…

К величайшему облегчению Уолтера, полковник, не тратя слов, устроился на банкетке все с той же мрачной физиономией. Широкие крепкие ладони денщика с непривычной осторожностью опустились на рваный рубец, уродующий плечо лорда Ратерфорда, и принялись втирать бальзам в сведенные болью мышцы и сухожилия.

– Когда, по вашему мнению, милорд, можно будет двинуться в путь? – осведомился Уолтер, возвращаясь к первоначальной теме в стремлении отвлечь господина от невеселых мыслей, ставших причиной нынешнего дурного расположения духа. Подобные попытки редко бывали успешными, но повторялись с неизменной регулярностью, что, безусловно, мешало лорду Ратерфорду становиться жертвой приступов черной меланхолии, которая преследовала его с тех самых пор, как служба на полуострове под командованием герцога Веллингтона пришла к столь неожиданному концу.

– Думаю, что в этом случае спешить нет нужды, – покачал головой Дэмиен. – Впереди не предвидится никаких завлекательных приключений, ты согласен?

– Верно, милорд, – вздохнул Уолтер. – Горячая вода для бритья на комоде. Если уж придется здесь остаться, попробую хотя бы сделать это место пригодным для жилья. Не говоря уже о конюшне. Сомневаюсь, что Сарацин в ближайшее время оправится от потрясения.

Лорд Ратерфорд, затачивая лезвие бритвы на широком кожаном ремне, невесело усмехнулся.

– Он бывал и в худших переделках, Уолтер, уж поверь. Но я согласен, он стоит того, чтобы о нем позаботиться. Такое наглое пренебрежение к благородному животному оскорбляет меня.

Неожиданно перед глазами мелькнула стройная фигурка, размахивающая короткой шпагой, в ушах зазвенел взрыв музыкального смеха, исполненного неподдельного веселья. Если он не ошибся, прошлой ночью ему довелось наблюдать весьма интригующие события. Пожалуй, стоит постараться и узнать, кто скрывался под личиной юного контрабандиста, и хотя наследнику герцога Китли вряд ли пристало якшаться с бандой негодяев, все же это куда интереснее, чем слушать причитания любящей матушки и батюшкины наставления о том, какое поведение подобает наследнику герцогского титула. Рано или поздно придется жениться и иметь детей, но пока он никак не мог окончательно распроститься с армейской жизнью, до недавнего прошлого занимавшей все его время начиная с двадцатилетнего возраста, и слишком страдал от необходимости расстаться с привычным обиходом и боевыми товарищами, чтобы быстро и безболезненно свыкнуться со своей новой ролью, которую отвело ему светское общество.

– Пойду соображу завтрак, – пробормотал Уолтер, направляясь к двери. – На пустой желудок долго не протянешь.

– Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне вчерашней ночью. – Дэмиен провел длинную борозду сквозь покрывавшую щеки мыльную пену и с широкой улыбкой обернулся к слуге. – Мужайся, друг. Чувствую, что нынешняя экспедиция еще преподнесет нам немало сюрпризов.

Уолтер скрыл за презрительным фырканьем истинный восторг, охвативший его при виде усмешки и блеска в ледяных серых глазах. Он был готов терпеть любые неудобства и неприятности, если это поможет вернуть юмор и жизнерадостность, когда-то присущие его полковнику. Болезни духа куда труднее исцелить, чем телесные недуги, и хотя молодость и сила помогли заживить рану, на сердце по-прежнему лежала свинцовая тяжесть, и неотвязные мысли о бренности всего земного и расстилающихся впереди годах тоски и покорности долгу терзали день и ночь.

Пока его светлость умывался и натягивал чистое белье и лосины для верховой езды, Уолтер окриками и приказами совсем загонял пожилую чету, метавшуюся между курятником, кладовой и плитой. Хорошо еще, что отыскались яйца, бекон и Уолтер объявил эль вполне сносным. Лорд Ратерфорд поднялся из-за стола, накрытого в наспех прибранной гостиной, с твердым убеждением, что наконец увидел цель, к которой стоит стремиться, достижение которой даст ему долгожданное удовлетворение. Отправляясь сюда, он вовсе не собирался ничего предпринимать относительно наследства, и, даже если бы предпочел оставить дом в таком же беспорядке, вряд ли бы это сказалось на состоянии будущего герцога Китли, но армейская страсть к порядку перевесила лень и безразличие. Для Дэмиена подобное запустение было просто невыносимо.

К полудню не только деревня, но и вся округа гудела слухами и сплетнями. Юная Мэри Пендрагон и малышка Салли Харпер примчались в особняк, чтобы помочь старой Марте Перри привести в порядок комнаты. Послали за Джонасом Уильямсом, поверенным в Фауи, душеприказчиком Мэтью Мэллори, и, если верить молве, тон письма был таким резким, что беднягу едва не хватил удар. Билл Уайли, нерадивый конюх, так запустивший конюшни, получил знатную трепку от слуги его светлости и сейчас, исполняя приказ вымести и вычистить все как для лошадей самого короля, старательно орудовал метлой.

Дэмиен провел утро, отдавая приказы, вселявшие страх Божий в медлительных, неряшливых Перри и во всякого, кто имел несчастье заслужить его гнев. Рассудив, что теперь лучше предоставить событиям без всякой суматохи идти своим чередом, а заодно спастись от облаков пыли, поднимаемых метлами и тряпками селянок, он оседлал Сарацина и поехал посмотреть поместье. Как и ожидалось, владения находились в состоянии полного небрежения: поломанные изгороди, невспаханные поля, заброшенные сады. Потребуется целое войско, чтобы все привести в порядок, равно как и надежный управляющий, который станет надзирать за работой, если только сам не предпочтет этим заняться. Со стороны кузена было поистине преступлением допустить такую разруху!

Дэмиен, кипя раздражением, остановился у бурлящего, почти выходившего из берегов ручья, чтобы напоить лошадь. Внимание его привлекли шорох в кустах и промелькнувший лоскуток чего-то красного.

– Кто там? – окликнул он. Пусть Мэтью Мэллори позволял шляться здесь всяким типам, при нынешнем состоянии поместья это все равно не имело значения, но теперь у Мэллори-Хауса новый владелец и всяким вольностям пришел конец. Жителям Ландрета скоро предстоит это усвоить.

Ему никто не ответил, и в кустах все было тихо. Лорд Ратерфорд спешился и решительно зашагал к зарослям.

– П-прошу прощения, сэр, – пропищал чей-то голосок, и из кустов показалась голова парнишки лет десяти-одиннадцати. – Вы и будете его светлость лорд Ратерфорд?

– Кажется, слава обогнала меня, – сухо заметил его светлость. – А позволь спросить, ты-то кто?

Мальчишка был одет по-деревенски, в красную рубашонку и штаны из домотканого сукна, закатанные до колен. Но как ни странно, говорил без всякою акцента и так же правильно, как сам лорд.

– Роб, сэр, – ответил он.

– И только? Нельзя ли подробнее. Роб, а дальше?

Мальчик закусил губу, сморщил веснушчатый нос, и лорд Ратерфорд недовольно нахмурился.

– Мне не позволено здесь быть, сэр, – признался он наконец. – Но лучшего места для ловли форели не придумать. Я уже поймал целых три.

Он поднял из воды сеть и с гордостью показал Дэмиену трех пятнистых обитателей ручья.

– Мерри не возражала бы, – продолжал он, – но Хьюго такой зануда и станет часами читать нотации. Не пойму только, при чем тут он, ведь моя опекунша – Мерри!

– Ничего не понимаю, малыш, – вздохнул Дэмиен, устраиваясь на берегу. – Ясно, что с этим Хьюго ты не ладишь, верно? Зануда – весьма точное определение, но кто эти люди, да и ты сам?

– Вы никому не скажете, что видели меня?

– Я никогда не выдаю браконьеров, – серьезно заверил его Дэмиен, и Роб прыснул.

– Это, конечно, браконьерство, но, кроме меня, здесь много лет никто не удил рыбу. Хотите попробовать, сэр?

– Возможно, позже. Хотя… вряд ли можно обвинить в браконьерстве меня, верно. Роб?

– Трелони, – пожал плечами Роб, плюхнувшись рядом с Дэмиеном. – Мои родители умерли, и теперь из рода Трелони остались только Мерри, Тео, Хьюго и я, а Мерри теперь даже не Трелони. По-настоящему она Блейк, хотя, собственно говоря… – Он заговорщически понизил голос. – она никогда не была Блейк, даже при жизни сэра Джона. Трелони – всегда Трелони, как утверждал папа, и это чистая правда. Если не считать Хьюго, конечно. Он ничуть не походит на Трелони и, кроме того, собирается принять сан, хотя Мерри сказала, что для Трелони такое – чистый вздор и просто абсурдно считать, что он облегчит нам жизнь, согласившись поселиться в Дорсете у кузины Сибил. Мерри считает, что настоящий Трелони никогда не смог бы жить в Дорсете, и она не позволит Хьюго принести себя в жертву, даже если сейчас мы попали в несколько стесненные обстоятельства. Она говорит, что рано или поздно все образуется.

Последнее утверждение было произнесено тоном, исполненным такой уверенности, что Дэмиен поднял брови, силясь разобраться в этом бесхитростном повествовании.

– Насколько я понял, Мерри – твоя замужняя сестра и, кроме того, твой опекун?

– Да, но теперь она вдова. Сэр Джон упал с коня, настоящего костолома. Мерри сказала, что в таком состоянии нечего было и думать садиться в седло. Так или иначе, он свернул себе шею на охоте и оставил Мерри одни долги, да еще Хью, Тео и меня. Я сказал, что не вернусь в Хэрроу, если это уменьшит расходы, но Мерри ничего и слушать не пожелала, – мрачно заключил Роб. – Настоящая зануда.

– Возможно, – пробормотал Ратерфорд, ощутив некоторую симпатию к таинственной Мерри, решившейся стать опекуном этого бесхитростного создания. – Мерри – имя необычное.

– По-настоящему ее зовут Мередит, – пояснил Роб. – Наша мама была Мередит, а у Трелони такая традиция: первая женщина в роду должна носить это имя. Только обычно первым рождается мальчик, так что все посчитали появление Мерри событием невероятным.

– Наверное, – согласился его светлость, пораженный столь неопровержимой логикой. – А Хью и Тео – твои братья?

– Да. Хьюго учится в Оксфорде, а Тео и я – в Хэрроу. Хью потому и хочет стать священником, чтобы не обременять нас, потому что в этом случае кузина Сибил обещала о нем позаботиться, а когда он примет сан, она даст ему под начало приход. Сначала он будет младшим священником, потому что старший еще не умер, но он ужасно стар, так что Хью скоро станет настоятелем.

– Но твоей сестре это не по душе?

– Верно.

Роб сполз к самой воде, где улегся на живот и сунул руку по локоть в прохладную воду. Наступило молчание, прерываемое только назойливым жужжанием пчелы. Лорд Ратерфорд с веселой улыбкой наблюдал, как мальчик соревнуется в терпении с форелью. Сцена напомнила ему о собственном счастливом детстве, долгих летних месяцах, проводимых в Ратерфорд-Эбби в таких вот занятиях. Сейчас он полностью забыл о своем твердом намерении изгнать из поместья всех чужаков. По телу разлилась приятная истома. Должно быть во всем виноват солнечный июльский день. Кроме того, повествование Роба пробудило в нем желание поближе познакомиться с семейством Трелони, особенно с той, что носит странное имя Мерри. Она, разумеется, занимает в обществе подобающее ей место, если только не овдовела недавно. Но Роб не носит траурной повязки, и, судя по тому, что рассказал о своем зяте, вряд ли трагедия произошла на днях.

К собственному удивлению, Дэмиен тихо рассмеялся. Он с удовольствием порасспросил бы мальчика подробнее, но боялся помешать охоте и спугнуть намеченную добычу, поэтому, осторожно ступая, подошел к Сарацину и направился к своему временному пристанищу.

Между тем у конюшни появилась тощая гнедая кобыла, которую держал под уздцы ныне полностью усмиренный мастер Уайли.

– Чья это лошадь? – справился его светлость, спешившись.

– Сквайра Баррета, милорд, – с готовностью сообщил тот. – Он приехал с визитом.

– К кому? – осведомился Дэмиен, вручая ему поводья Сарацина.

– Как… да… да к вам милорд, – едва выговорил Билл, сбитый с толку странным вопросом.

– Но меня не было, – справедливо заметил лорд.

– Думаю… думаю… он решил подождать вашу светлость.

– Вот как? Теперь понятно, – проговорил лорд Ратерфорд, одарив парня обманчиво благосклонной улыбкой. – В таком случае почему ты не отвел кобылу в стойло? Тогда мог бы по крайней мере уделить внимание моему коню.

И, коротко кивнув, он повернулся и зашагал к дому.

Сэр Алджернон Баррет стоял в чисто выметенной гостиной, чувствуя себя явно не в своей тарелке. Будь его воля, он ни за что не ворвался бы к новому соседу так бесцеремонно, но Пейшенс, начисто лишенная чувства такта, сообщила мужу, что он, как признанный законодатель здешнего общества, просто обязан засвидетельствовать лорду Ратерфорду свое почтение. Кроме того, по счастливой случайности, завтра как раз должен был состояться ежегодный охотничий бал. Какая прекрасная возможность для его светлости познакомиться со всей округой! Супруга поручила сэру Алджернону пригласить высокородного гостя поужинать перед балом в Саут-Хилле. Сэр Алджернон мрачно размышлял о том, как осточертели ему балы и ужины, которые к тому же могут явиться источником всех на свете неприятностей, если речь идет о таких вот случаях, а кроме того, он никак не мог взять в толк, что привлекательного может найти человек, только что покинувший лондонский свет, в провинциальном обществе. Но с его женушкой лучше не связываться, так что волей-неволей следовало выполнить приказание.

Правда, сэр Алджернон был исполнен решимости мягко намекнуть его светлости, что никто, разумеется, не требует от лорда Ратерфорда такой любезности и что он будет счастлив передать леди Баррет извинения его светлости.

Однако его ждал сюрприз, а леди Баррет была в восторге от легко полученного согласия лорда Ратерфорда. К счастью, никто из них не мог заглянуть в голову его светлости, где мысли о безмерной скуке и тоскливых часах в компании сельских сквайров боролись с предвкушением знакомства с кланом Трелони. Только таким образом он сумеет что-то узнать о «джентльменах».

Сэр Алджернон, вернувшись к своей взволнованной жене, провозгласил его светлость «порядочным парнем, не из этих надутых индюков». Кроме того, шерри, извлеченное из погребов старого Мэллори, произвело на достопочтенного джентльмена неизгладимое впечатление.

– Ну почему ты всегда так убого одета, Мерри! Настоящая оборванка! – воскликнул Роб на следующий вечер, критически оглядывая сестру. – Когда сэр Джон был жив, ты выглядела совсем иначе.

– Тогда я была ветреной молодой женушкой, у которой кружилась от счастья голова, Роб, – пояснила Мерри, рассматривая в зеркале свое отражение и заправляя непокорный каштановый локон в строгий узел на затылке. – Теперь я стала скорбящей вдовой с грузом обязанностей на плечах и должна вести себя соответственно.

– Чушь! – воскликнул Тео, подняв глаза от куска дерева, который обстругивал ножом, – Роб совершенно прав. Тебе нет никакой нужды рядиться чучелом. Верно, Хью?

Старший брат свел брови, обдумывая свою речь.

– Не пристало Мерри одеваться в яркие платья или вести себя легкомысленно, – объявил он. – И думаю, с вашей стороны просто невежливо называть ее чучелом и оборванкой. Она одевается так, как подобает женщине в ее положении.

– Спасибо, Хьюго, – кивнула Мередит, улыбаясь мальчикам, взиравшим на брата с нескрываемым отвращением. – Я ценю ваше участие, дорогие, но все мы должны смириться с обстоятельствами. Так или иначе, – хмыкнула она, – поймите, что сегодня просто нет смысла казаться ослепительной и неотразимой. Кого мне завлекать? Молодого Питера Фоксмора? Он здесь самый завидный жених, если мне взбредет в голову выйти за человека намного меня моложе. Все скажут, что связался черт с младенцем! Придется охотиться каждый день до конца жизни! А может, сэра Джайлза? Ему всего лишь немного за шестьдесят, и подагра почти не успела испортить его характер.

– А лорд Ратерфорд? – напомнил Роб. – Он как раз подходящего возраста и мне нравится.

– Когда это ты успел его увидеть? – допытывалась Мерри, заметив, как виновато покраснел брат.

– У ручья Уайти-Брук, – пробормотал Роб. – И нечего набрасываться на меня, Хьюго, потому что лорд Ратерфорд нисколько не возражал, и мы обо всем поговорили.

– Обо всем – значит, о Трелони, – со вздохом уточнила Мерри. – Насколько я понимаю, лорд Ратерфорд подробно ознакомился с нашей фамильной историей.

– Но он хотел знать! – запротестовал Роб. Его манера откровенничать с каждым встречным крайне не нравилась родственникам, но в этом случае он, видимо, твердо решил защищаться до конца.

– Ах, Роб, – с шутливой укоризной покачала головой сестра. – Уверена, что он слушал как зачарованный. Однако не думаю, что его поразят те скромные развлечения, которые может предложить наше общество. Слишком мы провинциальны для наследника герцога Китли. И если сельские сплетники правы, характер у него в сто раз хуже, чем у покойного Мэтью Мэллори, так что чем реже мы будем видеться, тем лучше.

– Он совсем не походит на лорда Мэллори, – настаивал Роб. – Молодой, красивый и…

– Богатый, – с улыбкой вставил Тео. – Идеальная партия для тебя, Мерри. Подумай только, всем нашим бедам придет конец.

– Твоя веселость крайне неуместна, Теодор, – упрекнул Хьюго. – и неприлична. Хотя я первым соглашусь, что Трелони – такой же древний и уважаемый род, как остальные в этом графстве, все же его представительница вряд ли может считаться подходящей партией для Китли.

В заключение этой возвышенной речи домочадцы разразились дружным смехом.

– Хьюго, ты настоящий болван! – задыхаясь, выдавил Тео. – Да ведь я шутил! Можешь представить себе: Мерри – и вдруг герцогиня!

– Немедленно замолчите все! Довольно! – приказала Мередит, пытаясь навести порядок. – И поскольку я считаю возможность знакомства с лордом Ратерфордом крайне маловероятной, то и буду весьма благодарна, если вы смените тему. Я не имею ни малейшего намерения снова выходить замуж и прошу тебя, Роб, впредь воздерживаться от всякого сватовства. Она смягчила резкие слова улыбкой, но братья понимали, что сестра говорит всерьез и лучше не навлекать на свои головы ее гнев.

Двойные двери гостиной распахнулись, и на пороге появилась тяжеловесная широкоплечая фигура в байковом переднике.

– Лошади вернулись с полей, леди Мерри, Через пять минут Джем подаст экипаж.

– Спасибо, Сикомб, – кивнула Мередит, поднимая с дивана плащ. – Я чувствую себя немного виноватой, заставляя лошадей трудиться вечером – ведь они целый день работали на поле. Пожалуй, стоит попросить Джема, чтобы сразу же уехал, после того как доставит меня в Саут-Хилл. Попытаюсь упросить Эбботтов захватить меня на обратном пути. Их дом не так уж далеко от нашего.

– Так нельзя, Мерри, – запротестовал Тео. – Все посчитают нас нищими. Довольно и того, что каждый знает о том, как мы продали упряжных лошадей, не стоит привлекать излишнее внимание к этому печальному обстоятельству.

– Но если я не возражаю, почему тебе не все равно? – удивилась сестра. – Нельзя же изматывать лошадей непосильным трудом, притворяясь, что наше положение совсем не таково, как на самом деле! Обязательно отошлю Джема домой.

И с этими словами леди Блейк выплыла из комнаты, оставив братьев обмениваться негодующими взглядами.

– Если бы ты промолчал, Тео, она не решилась бы вернуть лошадей домой, – объявил Хьюго.

– Верно, – поддержал Роб, на этот раз согласившийся со старшим братом. – Ты ведь знаешь, как она с цепи срывается, стоит лишь упомянуть о нашей бедности.

– Мне очень жаль, – бросил Тео, ничуть не раскаиваясь. – Но я не жаловался, а всего лишь констатировал факт. Иногда Мерри бывает чересчур чувствительной.

– Вовсе нет!

Роб, не переносивший ни малейшего слова критики по адресу сестры, набросился на Тео и Хьюго, поняв, что если слова не действуют, следует прибегнуть к куда более действенным методам.

Мередит откинулась на потертую кожу сиденья тяжелого старомодного экипажа, который с трудом тянули две изможденные лошади. Карета грузно переваливалась

и скрипела на ухабах неровной дороги, ведущей к Саут-Хиллу. Хотя она смеялась, когда братья называли ее чучелом, все же временами сожалела о необходимости выглядеть убогой, несчастной вдовой. Были мгновения, когда она мечтала об элегантных нарядах и вспоминала о веселых деньках девичества и недолгой супружеской жизни. Пожелай она – и сейчас бы могла одеваться по моде, несмотря на стесненные обстоятельства. Шелка, атлас и кружева легко доступны контрабандистам, и Нэн – прекрасная портниха, но необходимость слыть в глазах соседей скорбящей, обедневшей, разоренной вдовой, мужественно выполняющей долг, сейчас была куда важнее тщеславия. Ни один человек, даже в самых безумных фантазиях, не мог и вообразить, что контрабандист, игравший с береговой охраной, как кот с мышью, и, к восторгу всех заинтересованных лиц, снабжавший беспошлинными товарами округу, и была серенькая, неприметная птичка леди Мередит Блейк с ее более чем скромными нарядами и вечно потупленным взором.

Экипаж остановился перед квадратной громадой Саут-Хилла, обиталища семейства Баррет, До кончины сэра Джона именно Блейки считались законодателями здешнего общества по праву титула и состояния. Теперь их место заняли Барреты, и леди Баррет, нужно отдать ей должное, всегда оказывала Мередит неизменное почтение, чем невероятно действовала ей на нервы. Однако она не могла отвергнуть эти знаки внимания, боясь показаться при этом грубой и невежливой особой и к тому же не желая навлечь на себя осуждение соседей.

Именно по этой причине она и оказалась в числе избранных гостей, приглашенных в Саут-Хилл на ужин перед балом.

– Мередит, дорогая! – воскликнула Пейшенс Баррет, бросаясь навстречу гостье. – Как вы прекрасно выглядите!

Она тактично воздержалась от лицемерной похвалы платью Мерри, унылому одеянию из коричневого бомбазина, с кружевной косынкой на шее, как у старой девы, штопаным-перештопаным нитяным перчаткам. Она, разумеется, помнила, как в свое время туалетам леди Блейк жестоко завидовали все дамы, но теперь даже представить такое было трудно. Бедняжка совсем разорена долгами, оставленными усопшим мужем, и необходимостью содержать трех довольно взрослых мальчиков.

– Все наши добрые друзья уже собрались, дорогая, так что вам будет приятно с ними встретиться, – заверила она Мередит. – Однако самое интригующее знакомство еще впереди. Лорд Ратерфорд любезно принял приглашение сэра Ал-джернона присоединиться к нам. Не думаю, что кто-то из наших молодых дам сумеет заинтересовать его, но будьте уверены, что немало сердечек уже трепещут, как пойманные бабочки.

– Наверное, – пробормотала Мерри, стараясь не поднимать ресниц, чтобы хозяйка не заметила раздраженного блеска глаз. Ей совсем было ни к чему надевать сегодня коричневый бомбазин. Зеленое шелковое платье, пусть и знавшее лучшие дни, не настолько унылое и старомодное.

Но Мередит немедленно приказала себе не глупить. Пусть Робу и понравился этот человек, но к чему ей лондонский денди? Кроме того, вряд ли в своем положении она может позволить себе флирт, пусть и самый безобидный.

Она мило болтала с престарелой Изабель Карстерс, когда дворецкий с невероятным корнуольским акцентом объявил о прибытии лорда Ратерфорда. Невозможно было не заметить дрожи возбуждения и не услышать взволнованного шепотка, приветствовавших появление его светлости. Мередит стало стыдно за Пейшенс, которая ринулась навстречу высокородному гостю и, присев, стала заверять его светлость в чести, оказанной ее скромному жилищу. Бедняжка, совсем растерявшись, лепетала, как сильно надеется, что лорд Ратерфорд найдет их общество простых провинциалов достойным его. Мередит не представляла, как можно с честью выйти из этого неприятного положения. Все равно что ответить прямо на вопрос: «Вы бьете свою жену?»

Поэтому она, не выказывая нетерпения, с интересом ждала, что скажет лорд Ратерфорд. Однако он низко склонился над рукой хозяйки. Мередит была вынуждена признать, что он действительно находчив.

И вечерний костюм сидел на нем идеально: длинные брюки со штрипками, черный фрак без всяких украшений, но прекрасного покроя, белый галстук, повязанный с простой элегантностью, посрамившей ухищрения молодых франтов, окруживших гостя. Темные волосы причесаны аккуратно, но без всяких затей. Мередит пришлось переменить мнение. Кем бы ни был лорд Ратерфорд, денди его не назовешь.

Она поспешно опустила глаза и снова заговорила с миссис Карстерс. Пейшенс представляла лорда тем, кто, по ее мнению, мог его заинтересовать. Скоро придет и очередь Мередит, но жалкая нищая вдова вряд ли окажется в числе первых, удостоившихся подобного благоволения.