Текст книги "Снежная ночь с незнакомцем (сборник)"

Неду удалось изобразить на лице улыбку.

– Надеюсь, я поправлю дела, – сказал он, глотнув кларета.

– Вам потребуются полные карманы, мой мальчик, – прорычал мужчина с конца стола. – Селби прав: все в руинах и развалинах, как я слышал.

Нед пытался вспомнить имя этого человека. Его звали Джайлс Уоринг. Вокруг старого Берика жили поколения Уорингов, они называли себя фермерами, но на самом деле были разбойниками. И среди них не нашлось бы ни одного джентльмена. Правда, сам Джайлс выглядел несколько неподходящим для разбойничьей жизни. Но и признаки цивилизации были ему чужды, если судить по тому, как он обращался с женщиной, сидевшей справа от него. Она определенно не была ему женой. Та леди сидела дальше, между двумя мужчинами, которые, казалось, находили ее общество таким же привлекательным, каким ее муж находил общество своей соседки.

Нед сосредоточил внимание на своем бокале, ограничившись еще одним уклончивым «В самом деле?».

Краем глаза он посмотрел на соседку.

– Как давно вы живете здесь, леди Джорджиана?

– Восемнадцать месяцев две недели и три дня. – Она взяла крохотный кусочек жареного фазана с поднесенного ей лакеем блюда. – Мы жили в Лондоне, когда умерла моя тетя. Лорд Селби мой опекун.

Нед не знал, как ответить на горькую точность ее ответа, а затем решил, что сейчас не время и не место для уточнений.

– Селби ваш кузен, вы говорили. – Он набрал полную тарелку еды. У него было такое ощущение, что он ничего не ел неделю.

– Это дальнее родство. – Джорджиана взяла с блюда три зеленые фасолины. – По-моему, со стороны моей матери. – Она слегка пожала худеньким плечом, как будто ей это было безразлично.

– Во всяком случае, Нортумберленд далеко от Лондона, – заметил Нед, накладывая себе бобов и придвигая блюдо с жареным картофелем, которым пренебрегла его соседка.

– Никто еще не делал более точного замечания, лорд Аллентон, – сказала она снова тем же другим резким тоном.

– Джорджиана, вам надо есть, – крикнул ей с другой стороны стола Годфри Белтон. – Посмотрите на свою тарелку. Тут и котенку не хватит. Ради Бога, нарастите хоть немного мяса на ваши кости. Какой мужчина согреется ночью в постели рядом с такой палкой.

Нед с трудом сдержал себя. И почувствовал, как напряглись мышцы Джорджианы. Она напомнила ему кошку, готовящуюся броситься на жертву. Но она спокойно сказала:

– Я не голодна, Годфри.

– Вам нужно поупражняться, Белтон, – предложил кто-то из мужчин. – Чем скорее, тем лучше.

Новые раскаты смеха встретили эту шутку. Джорджиана, казалось, не обратила на нее внимания, старательно разрезая свою порцию фазана на мелкие кусочки.

– Джейкобс, положи леди Джорджиане большую ложку пюре из репы и картофеля, – распорядился Белтон.

Джейкобс смутился, но поднес накрытое крышкой блюдо Джорджиане.

– Позвольте мне, миледи?

– Не думаю, что у тебя есть выбор, Джейкобс, – вполголоса заметила она, но это был другой голос, тот, который, как решил Нед, был настоящим голосом Джорджианы Кэри.

Нед смотрел, как дворецкий, не обращая внимания на крики «еще, еще!», положил ей на тарелку лишь ложечку.

– Да от этого и птичка сдохнет, – возмущенно заявил Годфри, когда дворецкий отошел от стола.

– А теперь оставь ее в покое, Белтон, – сказал Селби. – Она никогда не отличалась хорошим аппетитом.

Видимо, слово Селби было законом. Годфри вернулся к своей тарелке, и общий разговор продолжился.

– А где вы жили в Лондоне? – спросил Нед.

– На Брук-стрит. Тетя была моей опекуншей. – Джорджиана с плохо скрываемым отвращением ткнула вилкой в реповое пюре. – Я никогда не знала своих родителей, лорд Аллентон. Они умерли, когда я была еще младенцем. Моя опекунша являлась сестрой моей матери, и когда она умерла, меня передали лорду Селби.

И опять горечь. Нед был заинтригован, но не мог же он начать разбираться в противоречиях за этим обеденным столом.

– Но есть и преимущества в здешней жизни, мэм, – сказал он. – Горы здесь прекрасны.

– И долины восхитительны, – продолжила Джорджиана, подцепив вилкой кусочек фазана. – Великолепная рыбная ловля, а охота, как я слышала, еще лучше, и мне не надо слушать об этом еще раз. Вместо этого расскажите мне об Индии. – Она повернулась к нему, и он увидел жадный интерес в ее глазах. Джорджиана Кэри истосковалась по внешнему миру, миру, в котором выросла. А за этой жадностью крылась решительность, которая озадачивала его.

– И что бы вы хотели знать?

Джорджиана задумалась. Она хотела сказать: «Все, что угодно. Все, что не имело бы ни малейшего отношения к этому месту и этим людям», – но чувствовала, что уже достаточно заинтересовала виконта, и не решалась рисковать дальше. Она уже один раз поступила глупо сегодня, поддалась порыву, и теперь, с трудом избежав последствий своего поступка, не могла позволить себе играть с судьбой. Пришла пора снова уйти в тень.

– Там очень жарко, как я понимаю, – сказала она тихим голосом. – И там жарко весь год? Я думаю, это должно быть утомительно.

Нед попытался скрыть свое разочарование. Он ожидал более острого интереса и большего интеллекта. Она же говорила совсем как скучающие мисс, с которыми он встречался в Лондоне и чьи мамочки пытались навязать их ему, самому богатому и самому привлекательному холостяку города.

Смешно, как бывшая «паршивая овца» превратилась в звезду сезона, думал он, скривив губы в иронической усмешке. Поразительно, как получение богатства может изменить брачные перспективы.

Джорджиана заметила улыбку и прикусила язык. При других обстоятельствах она прямо спросила бы его, какая мысль вызвала эту улыбку. Но такой вопрос задала бы Джорджи, а не Джорджиана.

– Я люблю жару, – мягко заметил Нед. – В отличие от многих других. – Он глотнул вина.

– А вы убили тигра, лорд Аллентон? – спросила соседка, сидевшая слева, выразительно содрогаясь. – Вы там были с одним из… о, как они там называют королей? Такое глупое слово, – болтала она, прикрываясь веером.

– Махараджи, – подсказала Джорджиана. – Они называются «махараджи», миссис Эддингтон. И ездят на слонах в чем-то под названием «паланкин». А когда их охотники выслеживают тигра, то убивают его. Очень мужественно, полагаю. Не так ли, лорд Аллентон?

Нед посмотрел на нее с нескрываемым веселым интересом. Ее презрение было настолько явным, что он не мог поверить, будто никто больше из сидевших за столом не расслышал его. Но никто даже не удивился, и Белтон сказал:

– Вы слишком начитанная, Джорджиана. Я всегда это говорил: женщине не следует… высказывать свои идеи.

– Какие идеи, Годфри? – спросила она сладким голоском. – Вы должны объяснить, чтобы я знала, о чем не надо думать.

И Джорджиана тут же прокляла свой непокорный язык. Она снова рисковала. Не с Годфри, который не понимал сарказм, даже если бы его вбивали ему в голову крикетной битой. Зато этот виконт Аллентон принадлежал к совсем другой породе.

Она сжалась на своем стуле, как будто могла совсем исчезнуть из его поля зрения.

– Нет, это далеко не мужество, – тихо сказал Нед. – Но почему вы пытаетесь спрятаться под стол?

– Я не пытаюсь, – с пылающими щеками упрямо возразила она. Она понимала, что только осложняет свое положение, но прошло два года с тех пор, когда ее беспокоило, что кто-то видит ее насквозь в ее маленьких представлениях. Никто, даже Роджер Селби, не подозревал, что ее покорность и уступчивость неискренни. А этот незнакомец, казалось, за один час точно оценил ее. Но не до конца, напомнила она себе. Этого не могло произойти.

– Моя ошибка, мадам, – сказал Нед с усмешкой и, к ее радости, не обращался к ней, пока на стол не поставили второе блюдо.

– Я должен поздравить вашего кузена: у него хороший повар, – сказал он и взял на вилку кусок цыпленка в сливках. – Удивительно вкусно.

– Почему удивительно? – спросила Джорджиана, помешивая ложечкой мусс из спаржи.

– Насколько я помню, пища в этих краях очень простая, сытная, но никаких деликатесов, – сказал он. – Эта же имеет очень тонкий привкус.

– О, вы можете поблагодарить за это мою подопечную, сэр, – заявил Селби, протягивая руку к графину; лицо у него стало краснее, чем обычно. – Как только вошла в дом, она произвела в кухне настоящую революцию. И она не брезгует время от времени своими руками готовить соус. Разве это не правда, Джорджиана?

– Иногда мне нравится что-нибудь приготовить, кузен, – ответила она.

Годфри разразился грубым смехом.

– И такая вкуснота выходит из рук женщины с аппетитом птички.

– Эти птички, Годфри, в день съедают корма в двадцать раз больше, чем весят сами, – парировала Джорджиана. – Сомневаюсь, что это сравнимо с моим аппетитом.

Раздался общий смех, и Годфри сердито посмотрел на нее. Джорджиана знала, как далеко может зайти, не возбуждая в нем ярость. Годфри не выносил, когда на людях становился мишенью шуток, а собравшееся здесь общество едва ли стало бы сдерживать его. Поэтому она успокаивающе улыбнулась, надеясь, что он остынет, не дойдя до точки кипения. И к ее радости, он пробормотал что-то и уткнулся носом во вновь наполненный бокал.

Нед услышал ее тихий вздох облегчения и почувствовал, как расслабились мышцы ее тела. Что-то здесь происходило, что-то определенно вызывавшее беспокойство. Отчасти Нед жалел, что судьба не занесла его в пургу в какое-то другое место, но сильнее всего его мучило любопытство. Эта потрясающая Джорджиана Кэри была загадкой, которую ему очень хотелось разгадать.

Джорджиана с нетерпением ждала минуты, когда она, выполнявшая обязанности хозяйки дома своего кузена, могла подать дамам знак, что им следует удалиться. Чем скорее она скроется с глаз Годфри, тем скорее тот забудет ее шутку на дне графина.

Наконец Джорджиана оттолкнула свой стул, и в то же мгновение Аллентон вскочил на ноги и подхватил ее под локоть. Остальные женщины вышли следом за ней из столовой, и она впервые позволила себе по-настоящему расслабиться. Женщины не представляли собой для нее угрозы, если не считать скуку, но Джорджиана к этому привыкла.

В гостиной она разлила чай, и как только дамы принялись громко обсуждать сплетни, подошла к пианино. Здесь она по крайней мере могла найти мир и покой. Правда, лишь до тех пор, пока не появится Годфри и не потребует сыграть что-нибудь веселенькое, если ей вообще разрешат играть.

Погруженная в музыку, Джорджиана не сразу заметила фигуру, стоявшую немного в стороне. Прислонившись к дивану и сложив на груди руки, виконт пристально смотрел на нее. Ее пальцы застыли на клавишах.

– Лорд Аллентон, я не знала, что вы здесь.

– Простите, – сказал он, – я не хотел мешать вам. Вы превосходная пианистка, леди Джорджиана.

Она пожала плечами.

– Не совсем так. Я знала многих, кто играл значительно лучше меня. – Чуть сдвинув брови, она посмотрела на него. – Вы что-то рано отказались от портвейна, сэр.

– Я предпочитаю оставаться с ясной головой.

– Ну тогда вы одиноки в этой компании, милорд. – Джорджиана решительно закрыла пианино и встала. – Впереди еще двенадцать дней Рождества.

– Вы говорите это так, как будто предстоящие праздники не очень радуют вас, – заметил он, не сводя острого взгляда с ее лица.

– Это всего лишь двенадцать дней, – ответила она, проходя мимо него к подносу с чаем.

– Правда. – Нед пошел следом за ней. – А кого сегодня выберут Князем беспорядков?

– Выбор будет между Годфри и моим кузеном. И они предпочтут моего кузена… если что-то соображают, – сказала она не задумываясь. – Он единственный, кто, даже будучи пьяным, способен овладеть ситуацией, если она выйдет из-под контроля.

– Тогда я и буду так голосовать. – Нед покачал головой и нахмурился.

– Что случилось? – резко спросила Джорджиана. – Почему вы так на меня смотрите?

– Честно говоря, не знаю, – признался он. – Есть в вас… что-то знакомое. Я чувствую уверенность, будто мы раньше встречались, и в то же время знаю, что этого не случалось. Десять лет назад, когда я уехал в Индию, вы еще носили короткие юбочки.

– Мне было десять лет, – сказала она. – Конечно, мы не встречались. Но такое ощущение бывает… просто дежа-вю. Так сколько времени вы пробыли в Лондоне после возвращения из Индии… до того как приехали сюда?

– Только четыре недели, – сказал он, охотно меняя тему разговора. – Я подумал, что несколько недель, проведенных на юге между Индией и морозным севером, помогут мне адаптироваться. – Нед рассмеялся. – Сомневаюсь, что это получилось.

Джорджиана рассеянно улыбнулась. Из холла донеслись возбужденные голоса, возвещавшие появление остальных джентльменов.

– Сюда, сюда, больше никакого безвкусного пойла, – заявил Роджер Селби, входя в гостиную с двумя бутылками шампанского в руках. За ним следовал Годфри тоже с парой бутылок. – Это Рождество, леди, и я приказываю, что сегодня ночью никто не будет пить чай… как и во все двенадцать рождественских ночей. – Роджер взмахнул бутылками. – Годфри, открывай свои, а я открою мои.

Пробки выскочили, и полилось золотистое вино. Нед хотел занять Джорджиану разговором, но она избегала его, почти все время оставаясь рядом с женихом: наполняла его бокал, гладила по плечу, ласково улыбалась. Но Нед заметил, что она только прикасается к своему бокалу, искусно изображая, будто немного пьяна. Он наблюдал эту сценку с равнодушием чужого человека, хотя его интересовало, что же в действительности происходит.

Только в конце вечера она единственный раз обратилась к нему, когда поднесла стеклянную чашу с горстью бумажных листочков.

– Сделайте свой выбор, лорд Аллентон. – Джорджиана дала ему чистый листочек, он написал на нем имя Селби и, прежде чем положить в чашу, аккуратно свернул его. Она коротко кивнула ему и пошла дальше, собирая голоса.

Когда все проголосовали, Джорджиана повернулась в сторону от собравшихся, делая вид, что перемешивает листочки, произнося при этом ничего не значащие таинственные слова, затем снова встряхнула чашу и высыпала на стол бумажки. При подсчете оказалось, что двенадцать голосов подано за Селби и восемь – за Годфри Белтона.

Белтон казался оживленным, и среди всеобщего громкого одобрения и сочувствия ему ничего не оставалось, кроме как сохранять довольную мину. Селби воспринял выбор как должное, и наконец гости разошлись.

В холле гости зажигали принесенные ими свечи от стоявшего на столе около лестницы большого подсвечника и разбредались по своим комнатам, но Нед был почти убежден, что между спальнями происходило какое-то движение. Но это было не его дело: все, чего он хотел, – это покоя и тишины в собственных апартаментах.

– Доброй ночи, леди Джорджиана, – сказал он, зажигая свечу и прикрывая пламя ладонью, протянул ей.

– Доброй ночи, лорд Аллентон. Надеюсь, вас удобно устроили.

– Поверьте мне, мэм, сегодня мне было бы удобно и в сарае, – усмехнулся он. – Удобнее, чем на перине.

– Пойдемте, Джорджиана, я провожу вас до постели. – Подвыпивший Годфри, пошатываясь, направлялся к ним, размахивая горящей свечой.

– Я могу сама найти дорогу, Годфри, – возразила она, ловко ступив на лестницу, когда он привалился к столбику перил. – Крепкого сна вам, сэр. – И взбежала, легкая как воздух, вверх по лестнице и скрылась в темноте, а ее жених поплелся, спотыкаясь, следом за ней.

Ладно, Годфри Белтон сегодня не побеспокоит ее, подумал Нед. Этому типу повезет, если он в таком состоянии доберется до собственной кровати. Он подошел к Белтону и поддержал его за локоть.

Тот, казалось, удивился, но от помощи не отказался. Наверху он пробормотал пожелания доброй ночи и, пошатываясь, пошел по галерее. Нед следил за ним, пока тот не отыскал дверь и не застучал в нее. Открыл ему слуга, очевидно, поджидавший Годфри, который и исчез в дверном проеме.

Глава 3

Нед закрыл за собой дверь спальни и постоял минуту, наслаждаясь тишиной и покоем.

– Я приготовил вам ночную рубашку, милорд, – выпрямился Дэвис, поправлявший горевшие в камине дрова. – Не хотите ли рюмку коньяка?

Нед, соблюдая осторожность, весь вечер воздерживался от вина, но теперь, когда остался один, решил позволить себе небольшое удовольствие.

– Да, спасибо, Дэвис. А потом можешь идти.

– Разве вам не понадобится моя помощь, когда вы будете ложиться, сэр? – с некоторой обидой сказал Дэвис, подавая ему бокал.

– Я уже много лет справляюсь сам, – улыбнулся Нед, принимая бокал. – Спасибо за предложение, но я уверен: ты сам рад добраться до своей постели.

– Хорошо, милорд. – Дэвис поклонился и направился к двери. – А в какое время принести вам утром воду для бритья, сэр?

– О, не раньше семи, – рассеянно сказал Нед, вдыхая аромат коньяка, наполнявшего бокал с широкими краями, и одобрительно кивая.

– Хорошо, милорд, – как-то неуверенно сказал лакей и направился к двери. – Его милость обычно не завтракает раньше одиннадцати.

– Это не имеет значения. Я завтракаю хлебом и сыром. Принеси мне их вместе с горячей водой… и кофе.

– Очень хорошо, сэр… Спокойной ночи, сэр.

– Спокойной ночи, Дэвис. – Нед сел перед камином, вертя в пальцах бокал. Едва ли его удивил такой поздний завтрак в доме, где бодрствовали в позднее время и напивались. Нед отставил бокал и, сняв шейный платок, бросил его на пол, сбросил башмаки и, протянув к огню ноги, пошевелил пальцами, чтобы быстрее их согреть.

Не привиделась ли ему сцена в гостиной? Он был уверен: Джорджиана во время своих притворных заклинаний вытряхнула горсть бумажек из чаши, затем ловким движением руки бросила в чашу другие бумажки. Нед мог поклясться, что, перед тем как повернуться лицом к гостям и перевернуть чашу, она спрятала в рукаве настоящие записки.

Джорджиана хотела, чтобы выбрали ее опекуна. И нетрудно догадаться почему. Селби, даже пьяный, не терял самоконтроль. Годфри Белтон был опасен даже трезвым. Пьяным он становился неуправляемым.

Потягивая коньяк, Нед прикрыл глаза и задремал. Когда он проснулся, в камине тлели угли, свечи оплыли, а сам он окоченел. Проклиная все на свете, он встал и наклонился к камину, чтобы снова разжечь его. Нед сбросил сюртук и собирался снять рубашку, когда осознал, что сон уже прошел. Он продремал больше часа, и этого хватило, чтобы спать больше не хотелось.

Нед глотнул коньяку и зажег новые свечи в большом подсвечнике, стоявшем на умывальнике. Ему требовалась книга, чтобы отвлечься от смятения мыслей, проносившихся в его голове. Сара Хартли… ожидавшая его на руинах родного дома… Джорджиана Кэри.

Последняя хотя бы на короткое время отвлечет его мысли. Как только он вырвется из Селби-Холла, мысли о ней исчезнут из его головы.

Нед зажег свечу в переносном подсвечнике и, осторожно приоткрыв дверь, прислушался. Обычный скрип и потрескивание деревянных панелей, и никаких признаков жизни. Он выскользнул в коридор и, осторожно ступая в одних чулках, вышел к лестнице, откуда начиналась галерея и где тускло светился настенный канделябр. Нед пересек холл и вошел в гостиную. Там было темно, и только в камине светились догоравшие угли.

Он поднял свечу, и мелькающие тени побежали по комнате. Прошлым вечером Джорджиана вошла в гостиную через боковую дверь позади пианино. Она вела в библиотеку, как сказала Джорджиана. А в библиотеке он найдет какую-нибудь книгу. Ему на глаза попался слабый свет, видневшийся из-под двери.

Нед поставил свечу на пианино и, подойдя ближе, остановился, подумав, не нужно ли постучать. Там или кто-то находился, или последний из слуг, отправлявшихся спать, забыл погасить свечу.

Вероятно, так и есть, решил Нед. Ведь сейчас было почти три часа утра, а хозяин и его гости легли спать вскоре после часа. Он приподнял задвижку и открыл дверь. Входя в комнату, он услышал звук захлопнувшегося ящика и какой-то шорох. Свет исходил от свечи, стоявшей на большом квадратном письменном столе, вдвинутом в нишу между окнами. У стола стояла Джорджиана, в мигающем пламени свечи ее роскошные волосы отсвечивали медью. Она выглядела более бледной, чем обычно, и что-то подозрительно похожее на панику на мгновение блеснуло в ее зеленых глазах и исчезло, как только она увидела вошедшего.

– Какого черта вы тут делаете среди ночи? – резко спросила она разгневанным, но приглушенным тоном.

– Я могу спросить об этом и вас, – сдержанно заметил он. – Так случилось, что я не мог уснуть и пришел сюда за книгой. По-моему, вполне логично найти ее здесь. – Он, вопросительно подняв бровь, указал на полки, с пола до потолка заставленные книгами.

– Пожалуйста, вы можете взять любую, какую найдете, – сказала она. – Я думаю, за последние пятьдесят лет, а то и больше, никто не раскрывал этих книг. Мой кузен не книголюб.

– А вы?

Джорджиана пожала плечами.

– Вы слышали моего жениха. По его мнению, я книжный червь и синий чулок.

Казалось, она перестала притворяться кроткой, послушной опекаемой, как только ее обычная публика отправилась спать. Нед усмехнулся и пристроился на подлокотнике кресла. Скрестив ноги, он слегка покачивал лодыжкой, разглядывая Джорджиану.

– Так что же вы здесь делаете в три часа утра, Джорджи?

– Я кое-что искала, – сказала она чуточку настороженно, как ему показалось. – Лист бумаги… Я думала, что обронила его и он завалился за стол, когда я была здесь прошлый раз.

– А, – кивнул Нед с мрачным видом. – Почему-то в это не верится.

– Представить не могу почему, – отрезала она. – В любом случае не ваше дело, милорд, что я делаю и когда.

– В этом я согласен с вами. Но может быть, я могу помочь вам… с этой бумагой?

– Нет, не можете, – сказала она, отходя от стола и показывая ладони, как бы подтверждая, что сказала правду.

– Это была важная бумага?

Выражение ее лица чем-то напоминало загнанную в угол лису.

– Нет, нисколько.

– Можно простить предположение об ее важности. Люди обычно не ищут сокровища в ночных рубашках и в такой ранний час. Если только не ищут что-то очень важное. – Нед встал с кресла, приблизился к столу сзади нее и встал на то же место, где стояла она, когда он вошел. Когда он открывал дверь, то слышал, как щелкнул замок поспешно закрываемого ящика. Сейчас ящик был закрыт, но бумагу положили неаккуратно и уголок ее выглядывал оттуда.

Нед выдвинул ящик и услышал, как Джорджиана беззвучно ахнула. Ее щеки вспыхнули, а в глазах мелькнула тревога.

– Кажется, тут что-то застряло, – предположил Нед, полностью выдвигая ящик. – Вот что. – Он положил пергамент обратно, разгладил его и снова тихо закрыл ящик. – Он должен быть запертым?

С легким вздохом Джорджиана придвинула к нему маленький золотой ключик. Он взял его, запер ящик и вопросительно посмотрел на нее.

Джорджиана снова с невольным вздохом протянула руку. Нед вложил ключик в ее ладонь. Она повернулась и подошла к книжным полкам в дальней стене. Выбрала книгу, раскрыла ее и опустила ключик в углубление в переплете. Затем поставила книгу на место и отступила назад посмотреть, как это выглядит.

– Осмелюсь предположить, что вашему опекуну надо внушить, будто никто не знает его секретов, – как бы между прочим заметил Нед.

– А нам всем не надо? – ответила она. – Вы намерены хранить мои, лорд Аллентон?

– Обязательно. Хотя мне страшно хочется понять, что же на самом деле происходит.

Она повернулась к нему, придерживая тонкую муслиновую нижнюю юбку.

– Роджер Селби не честный маклер, лорд Аллентон. Советую вам помнить это, когда будете иметь с ним дело.

– А я и не собирался иметь с ним какие-либо дела, – сказал Нед, внимание которого было поглощено видом ее чуть прикрытой груди и изящных изгибов, плохо скрываемых мягким муслином.

– Зато, как мне кажется, он намерен иметь дела с вами, – сообщила она, видимо, заметив его неожиданное внимание к ней.

– Это предупреждение?

– Добрый совет, – ответила она. – Я не знаю подробностей, но знаю своего кузена. – В ее голосе слышалась горечь, челюсти сжались, а ноздри слегка раздувались. Затем она повернулась к двери. – Затушите свечу, когда закончите, лорд Аллентон. Желаю вам доброй ночи.

– Джорджиана… Джорджи, подождите минуту. – Нед шагнул к ней, протягивая руку. Она повернулась к нему.

– Да?

– У вас какие-то… трудности?

И тут с ней произошла поразительная перемена. Она рассмеялась – искренне и весело.

– О, если бы вы только знали! Доброй ночи, милорд.

И ушла, оставив его в одиночестве. Нед чувствовал себя дураком, а ее смех все еще звучал среди пыльных фолиантов.

Нед подождал несколько минут, пока не остались лишь знакомые обычные звуки спящего дома, а затем подошел к книжным полкам, отыскивая том со спрятанным ключом. Он не смог разглядеть его название, но хорошо запомнил место на полке, где тот стоял. И нашел его с третьей попытки. «Путешествия Гулливера». Нед подумал, нет ли особого смысла в таком выборе.

Он достал ключ от стола и выдвинул ящик, не понимая, почему роется в личных бумагах другого человека. И не просто другого человека, а гостеприимного хозяина, приютившего его в пургу с теплотой и великодушием. И вот как Нед за это расплачивается, копаясь в его личных документах.

Он взял стопку документов и просмотрел их. Бумаги касались какой-то земельной сделки между Селби и Годфри Белтоном. Тысяча гектаров в болотистых низинах вокруг Грейт-Райл. Отличная земля, насколько было известно Неду. Он и не знал, что это часть большого имения Селби. Но как бы то ни было, сделка выглядела так, будто Селби отдавал эти земли без каких-либо условий. А они должны были быть – договор о собственности такой величины не мог являться просто подарком. Если только это не было связано с приданым Джорджианы. Он перебрал страницы, внимательно читая их. Нигде не было и упоминания о помолвке.

Очень странно, но какое ему дело? Нед аккуратно сложил бумаги, закрыл и запер ящик, вернул ключ «Лилипутам» и только тогда почувствовал, как устал. Его пыл, очевидно, угас. Он задул свечу, стоявшую на столе, и вернулся в гостиную. Принесенная им свеча сгорела, и он оставил ее там и начал пробираться сквозь тени, отбрасываемые мебелью, в холл, а затем поднялся в свою спальню.

Нед разделся около камина, забрался на кровать под пологом и, утонув в пуховых перинах, натянул на себя одеяла. Кровать была холодной, все остатки влажного тепла от грелки давно исчезли, но Нед почти не замечал холода. Глаза его невольно закрылись, и он уже не думал о сегодняшних драмах и тайнах. Они подождут до завтра.

Последним из осознанных им видений были контуры ее тела, прикрытого складками муслина, и грудь с темными сосками.

А в своей комнате перед камином стояла Джорджиана, дрожь пробегала по ее телу. Она так стремилась проникнуть в библиотеку, так ждала, когда все в доме уснут, что не потрудилась надеть пеньюар и сейчас страдала от холода. Но от пеньюара было бы мало пользы. Завещания не оказалось в ящике стола. Продолжению поисков помешало неожиданное появление в библиотеке виконта.

Хотя он появился не вовремя, но его появление не было, как она вынуждена признать, таким уж нежелательным. Уже очень давно она не имела случая побеседовать с цивилизованным мужчиной из того самого мира, из которого она происходила. И этим мужчиной оказался Эдвард Вейзи. Конечно, здесь повлиял контраст между его манерами и поведением других гостей ее кузена, не говоря уже об омерзительном и непристойном поведении Годфри Белтона. Но было что-то еще.

Виконт Аллентон выделялся в толпе самых элегантных членов высшего общества. У него был вид человека, который совсем не думает о своем внешнем виде, но Джорджиана провела достаточно времени в мире моды, чтобы определить безупречный покрой его сюртука, искусно уложенный шейный платок и аккуратно подстриженные густые темно-каштановые волосы. Высокий рост и стройная фигура подчеркивали атлетическое сложение, а цвет глаз был скорее золотым, чем карим. А как восхитительна была его улыбка, когда он позволял себе улыбаться!

Но он не был счастлив. Что-то беспокоило его, и Джорджиана понимала его. Впереди, когда он наконец приедет домой, чтобы принять наследство, он столкнется с большими проблемами. Это не могло быть приятным будущим. И если он любил свою жизнь в Индии так сильно, как говорит, тогда он, вероятно, в одной с ней лодке. А она вынуждена вести такой образ жизни, который бы она сама не выбрала никогда.

О, она не собиралась безропотно смириться с такой судьбой.

Джорджиана опустилась на колени и отодвинула ковер перед очагом. Затем старательно ощупала широкие дубовые половицы, пока ее палец не попал в небольшое углубление. Она нажала пальцем, и две половицы бесшумно раздвинулись. Показалось маленькое темное отверстие. Джорджиана сунула в нее руку и вытащила мягкий замшевый мешочек. Он тяжело лег на ее ладонь.

Джорджиана встала, ногой откинула ковер на место. Она не ожидала никого в такой час, но привычка к осторожности крепко укоренилась в ней, ибо слишком дорого могла обойтись даже минутная беспечность. Она взяла мешочек с собой в постель, развязала его, вытряхнула содержимое на середину кровати, на толстое стеганое одеяло. Золото, серебро, медь, случайные камешки блеснули в свете свечи.

Джорджиана внимательно пересчитала накопленное, что делала каждую ночь. Сегодня драгоценностей стало больше, чем накануне. Скоро у нее будет достаточно. Если бы только она нашла проклятое завещание. Она видела его, но только однажды, когда стряпчий тетки объяснял ей его содержание. Джорджи являлась единственной наследницей своих родителей, а наследство было значительное, состоявшее из дорогой собственности в Лондоне и Нортумберленде и акций. Джорджи не могла осуществить свой план, не имея на руках завещания в тот день, когда станет совершеннолетней. А оно где-то у Роджера. И еще у него в какой-то шкатулке хранились главные драгоценности ее матери. Бриллианты семьи Кэри. Только одного из них хватило бы на ее сегодняшние нужды. Так где же, черт его побери, он спрятал их?

До дня рождения, когда ей исполнится двадцать один год, оставалось шесть месяцев, и Годфри Белтон рассчитывал, что месяца за три до этого он сделает ее своей женой.

Джорджиана ссыпала свои сокровища обратно в мешочек, положила в прежний тайник, сдвинув половицы и накрыв ковром. Она приблизилась к окну, пытаясь разглядеть через обледеневшее стекло, не прекратился ли снег. Метель спутала все.

Джорджиана ничего не могла рассмотреть. Снег скопился на подоконниках, мешая что-либо увидеть. Она попыталась раскрыть окно, но в четыре утра это казалось нелепым. Нельзя было закрыться от снега в комнате, а ей и так уже было холодно.

Дрожа от холода, она загасила свечи и, бросившись на кровать, устроила себе гнездышко в пуховой перине.

* * *

Нед еще спал, когда в комнату вошел Дэвис с горячей водой и полотенцами в руках. Когда слуга раздвинул шторы, Нед пошевелился, затем приподнялся на подушках и удивленно посмотрел на слабый свет, пробивавшийся сквозь засыпанные снегом окна.