Текст книги "Засуха"

Глава восьмая

Когда Аарону Фальку было одиннадцать, ему, в компании Люка и Элли, довелось видеть, как Мэл Дикон превращает свою отару в дрожащую, окровавленную массу при помощи стригальных ножниц и ненужной жестокости.

Испытывая почти физическую боль, Аарон наблюдал, как овец одну за другой с размаху швыряют на пол сарая и срезают шерсть – слишком близко к коже.

Аарон был деревенским ребенком, как и все они, но это было уже чересчур. Услышав жалостный крик, вырвавшийся у особенно маленькой ярочки, он открыл рот и уже набрал в грудь воздуха, но осекся: Элли потянула его за рукав. Посмотрев ему прямо в глаза, она чуть качнула головой.

В этом возрасте она была худеньким и очень серьезным ребенком, подверженным долгим приступам молчания. Аарон, которого тоже сложно было назвать болтуном, не возражал. Разговоры они, как правило, оставляли Люку.

Они сидели втроем на покосившемся крыльце, и Элли едва подняла голову, когда ветер донес до них отзвуки происходившего в сарае. Аарону стало любопытно, но именно Люк настоял на том, чтобы они бросили уроки и отправились на расследование. Теперь в ушах у него все еще звенели стоны ярок. У Элли на лице застыло совершенно не знакомое ему выражение. И Аарону было ясно, что не он один жалел о том, что они все-таки пошли.

Они уже повернулись, чтобы уходить, и тут Аарон подскочил, увидев мать Элли, которая молча наблюдала за происходящим от дверей сарая. Она стояла, привалившись к раме; на ней был мешковатый коричневый свитер с жирным пятном на груди. Не отрывая глаз от происходившего в сарае, она медленно отпила из стакана с янтарной жидкостью, который держала в руке. Черты лица у них с дочерью были похожи: те же глубоко посаженные глаза, бледная кожа и широкий рот. Но Аарону казалось, что мать Элли выглядит лет на сто. Прошли годы, прежде чем он осознал, что ей в тот день не было еще сорока.

Он увидел, как мама Элли закрыла глаза и резко запрокинула голову. Поморщилась, сделала глубокий вдох. Она вновь открыла глаза, глядя на мужа с чувством настолько сильным, что Аарон страшно испугался – вот сейчас Дикон повернется и тоже заметит. Сожаление, вот что это было.

Погода тем летом стояла такая, что работы у всех прибавилось, и спустя месяц племянник Дикона Грант переехал к ним на ферму, чтобы помочь. Мать Элли уехала спустя два дня после этого. Может, это стало для нее последней соломинкой. Трудно ненавидеть двух мужчин одновременно.

Забросив в машину пару чемоданов и бренчащую сумку с бутылками, она сделала вялую попытку успокоить плачущую Элли пустыми обещаниями, уверяя, что скоро вернется. Фальк до сих пор гадал, сколько лет прошло, прежде чем Элли перестала им верить. Может быть, какая-то ее часть продолжала верить до того самого дня, когда она умерла.

* * *

Фальк с Рако стояли на крыльце «Флиса»; сержант закурил сигарету. Он протянул пачку Фальку, но тот покачал головой. На сегодня визитов в прошлое ему было достаточно.

– Правильное решение, – сказал Рако. – Я вот тоже пытаюсь бросить. Из-за ребенка.

– Да. Это ты молодец.

Рако неторопливо курил, пуская дым в душное ночное небо. Шум в пабе чуть усилился. Дикон и Доу уходить не торопились, атмосфера в пабе до сих пор отдавала агрессией.

– Надо было сказать мне раньше, – сказал Рако, затягиваясь.

– Знаю. Виноват.

– Ты имеешь к этому какое-то отношение? К смерти девочки?

– Нет. Но меня не было с Люком, когда это случилось. Хотя утверждали мы обратное.

Рако помолчал.

– Так вы солгали насчет алиби. Где был Люк?

– Не знаю.

– Никогда не спрашивал?

– Спрашивал, конечно, но он… – Фальк помолчал, припоминая: – Он всегда настаивал на том, чтобы мы придерживались нашей версии событий. Всегда. Даже когда мы были только вдвоем. Он говорил, показания менять нельзя никогда, так безопаснее. И я не давил на него. Я был ему благодарен, понимаешь? Думал, это все ради меня.

– Кто еще знал, что это была неправда?

– Кое-кто подозревал. Мэл Дикон – ну, это очевидно. Но никто не знал наверняка. По крайней мере, так я всегда думал. Но теперь я не так уж уверен. Оказывается, Джерри Хэдлер знал всю дорогу. Может, не он один.

– Ты думаешь, Элли убил Люк?

– Не знаю. – Он глядел на пустую улицу. – Но хочу знать.

– Думаешь, это все как-то связано?

– Очень надеюсь, что нет.

Рако вздохнул. Он тщательно затушил сигарету, потом плеснул на бычок остатками пива.

– Ладно, приятель, – сказал он. – За секрет свой можешь не беспокоиться. По крайней мере, пока. Если не понадобится. А если понадобится, ты будешь петь как птичка, а мне об этом ничего заранее известно не было. Договорились?

– Да. Спасибо.

– Давай встретимся в участке завтра утром, в девять. Сходим, поболтаем с этим приятелем Люка, Джейми Салливаном. С человеком, который, по его же признанию, видел Люка последним. – Он взглянул на Фалька. – Если ты все еще будешь в городе.

Помахав на прощанье, он скрылся в ночи.

Вернувшись к себе, Фальк прилег на кровать и достал телефон. Взял в руку, но звонить никуда не стал. Тарантул исчез со своего места над лампой. Фальк старался не задумываться о том, где он находится сейчас.

«Если ты все еще будешь в городе», – сказал Рако. Фальк и так прекрасно понимал, что стоит перед выбором. Его машина была припаркована снаружи. Он мог собрать сумку, заплатить бородатому бармену и через пятнадцать минут быть уже в пути на Мельбурн.

Рако, наверное, закатит глаза, и Джерри будет до него дозваниваться. Но что они могут сделать? Рады они не будут, ну, с этим жить можно. Но вот Барб – тут Фальку чересчур ясно представилось ее лицо, – будет страшно разочарована. А вот можно ли будет жить с этим, не совсем ясно. При этой мысли Фальку сделалось неуютно. В номере стояла страшная духота.

Своей матери он никогда не знал. Она умерла в луже собственной крови меньше чем через час после того, как он родился. Его отец пытался – старался изо всех сил – восполнить образовавшуюся пустоту. Но каждое ощущение, связанное в его памяти с материнской нежностью, – каждый теплый, только из духовки, пирог, каждое благоухающее духами объятие, – все это исходило от Барб Хэдлер. Может, она и была матерью Люка, но для него у нее всегда находилось время.

Они с Элли и Люком проводили в доме Хэдлеров больше времени, чем в чьем-либо еще. Собственный дом Фалька всегда был тих и пуст: посевы и скот постоянно требовали внимания, и отец часами пропадал в полях. На предложения пойти домой к Элли она только трясла головой. «Не сегодня», – отвечала она. Когда они с Люком настаивали, ради разнообразия, на своем, Фальк потом всегда об этом жалел. На ферме у Элли всегда царил беспорядок и пахло пустыми бутылками.

В доме у Хэдлеров всегда было тепло и уютно, и никто не сидел без дела. Здесь кормили вкусной и здоровой едой и давали четкие инструкции насчет уроков, и когда ложиться спать, и не пора ли уже им выключить этот чертов телевизор и отправиться погулять. Ферма Хэдлеров всегда была раем – до того дня, когда она стала местом преступления настолько кошмарного, что оно не укладывалось в голове.

Фальк неподвижно лежал на кровати. Пятнадцать минут уже прошло. Сейчас он мог бы быть уже в дороге. Вместо этого он все еще был здесь.

Он вздохнул и повернулся на бок; пальцы нерешительно зависли над кнопками телефона: он раздумывал, кого ему нужно известить. Он представил себе свою квартиру на Сент-Килде, темную, с запертой накрепко дверью. Места достаточно для двоих, но последние три года он жил там один. Никто больше его там не ждет. С еще влажными после душа волосами, с дышащей на кухонной стойке бутылочкой красного, под хорошую музыку. Никто не побежит к телефону, чтобы узнать: он задержится еще на несколько дней. Никому не интересно, зачем.

По большей части его это устраивало. Но в эту минуту, лежа в номере над пабом в Кайверре, он хотел одного: чтобы его дом больше напоминал жилище Барб и Джерри Хэдлеров, а не тот, что был у его отца.

В понедельник ему нужно было на работу, но там знали, что он уехал на похороны. На чьи именно, он не уточнил. Он знал, что может остаться. Спокойно взять несколько дней. Ради Барб, ради Элли. Да и ради Люка. Еще с дела Пеберли он накопил столько часов переработок – да и хорошей репутации, – что в жизни не использовать. Нынешнее расследование, которое он вел, было, мягко говоря, вялотекущим.

Пока Фальк так и сяк поворачивал эти мысли в мозгу, прошло еще пятнадцать минут. Наконец он взял телефон и оставил многострадальной секретарше отдела сообщение, что берет недельный отпуск по личной надобности. Начиная с этого момента.

Трудно сказать, кого из них это больше удивило.

Глава девятая

Джейми Салливан уже четыре часа был по уши в работе, когда Фальк и Рако нашли его в полях. Он стоял на коленях, руки по локоть в сухой пыли, и проверял почву с дотошностью ученого.

– Предлагаю пойти в дом, – сказал он, когда Рако сообщил ему, что у них есть вопросы насчет Люка. – Мне в любом случае надо бы проверить, как там Ба.

Пока они шли к приземистому строению из кирпича, Фальк разглядывал Салливана. Под тридцать, волосы цвета соломы уже начали редеть на макушке. Ноги и торс у него были жилистые, но руки мощные, отчего фигурой он напоминал перевернутый треугольник.

Они зашли в дом, и Салливан провел их сквозь заставленные всяким хламом прихожую и коридор. Фальк снял шляпу и теперь старался не подавать виду, насколько он поражен окружающей обстановкой. Следовавший за ним Рако тихонько выругался, налетев на табурет, затаившийся в засаде около входной двери. В коридоре царил хаос. Абсолютно все поверхности были заставлены разными фигурками, памятными вещицами и прочими пылесборниками. Где-то в глубине дома орал телевизор.

– Это все Ба, – ответил Салливан на не высказанный ими обоими вопрос. – Она их любит, и они помогают ей держаться… – он помедлил, подыскивая слова, – в реальности.

Он привел их на кухню, где у раковины стояла похожая на птичку женщина. В трясущихся, перевитых синими венами руках она держала наполненный чайник. Ей это явно было почти не под силу.

– Все в порядке, Ба? Хочешь чайку? Давай-ка я. – Салливан поспешно забрал у нее чайник.

Кухня была чистенькой, но очень захламленной, а над плитой стену украшало огромное горелое пятно. Краска пошла пузырями и местами облупилась, как уродливая серая рана. Миссис Салливан поглядела на них троих, потом обратно на дверь.

– А когда твой папа домой придет?

– Он не придет, Ба, – сказал Салливан. – Он умер, помнишь? Уже три года как.

– Да. Я знаю. – Трудно было сказать, удивила ее эта новость или нет. Салливан поглядел на Фалька и кивнул на дверь.

– Можете ее отвести? Я сейчас.

Старая женщина оперлась на руку Фалька, и, казалось, он мог почувствовать каждую косточку в ее сухонькой ручке.

После залитой солнцем кухни гостиная вызывала легкую клаустрофобию; на каждой поверхности полупустые чашки сражались за драгоценные квадратные сантиметры с пустоглазыми фарфоровыми фигурками. Фальк подвел старушку к вытертому креслу, стоявшему у окна.

Миссис Салливан с трудом опустилась в кресло и нетерпеливо вздохнула.

– Вы, полицейские, пришли из-за Люка Хэдлера, верно? А вот это трогать не нужно! – прикрикнула она на Рако, который было собрался снять со стула стопку помятых газет. Гласные она выводила тягуче, с легким ирландским акцентом. – И не надо на меня так смотреть. Я пока еще не полностью выжила из ума. Этот мальчик, Люк, был здесь, у нас, а потом уехал и прикончил свою семью, верно? Зачем еще вам сюда приходить? Если только наш Джейми чего-нибудь не натворил.

Смех у нее был скрипучий, как ржавые ворота.

– Да насколько мы знаем, ничего, – сказал Фальк, обменявшись взглядами с Рако. – Вы хорошо знали Люка?

– Совсем не знала. Кроме того, что наш Джейми с ним дружил. Заходил время от времени. Помогал Джейми с фермой.

Вошел Салливан с чайным подносом в руках. Не обращая внимания на протесты бабушки, он расчистил место на буфете и помахал Фальку и Рако, приглашая их сесть на потрепанный диван.

– Извините за беспорядок, – сказал Салливан, вручая каждому по чашке. Непросто становится… – тут он глянул в сторону бабушки и переключил внимание на заварочный чайник. Фальк приметил синяки у него под глазами, из-за чего он казался старше своих лет. Но в его манере держаться, в том, как он действовал в сложившейся ситуации, как управлялся с мелочами, сквозила уверенность. Фальк легко мог представить его вдали от всего этого, при галстуке, в каком-нибудь офисе в большом городе. С шестизначным годовым заработком, из которого половину он будет выбрасывать на хорошие вина.

Салливан, покончив с раздачей чашек, подтянул себе дешевый деревянный стул.

– Так что вы хотите знать?

– Так, пытаемся разобраться с парой неувязок, – сказал Рако.

– Ради Хэдлеров, – добавил Фальк.

– Да, конечно. Без проблем. Если это ради Барб и Джерри, – сказал Салливан. – Но слушайте, первое, что я хочу сказать, – и копам из Клайда я сказал то же самое, – если бы я знал, что Люк вот-вот сорвется и сделает то, что он сделал, я бы никогда не позволил ему уехать. Хочу, чтобы это было ясно с самого начала.

Он опустил взгляд, вертя кружку в руках.

– Да, конечно, дружище, никто не говорит, что ты мог предотвратить то, что случилось, – сказал Рако. – Но если бы мы могли еще раз пройтись по тому дню, это было бы очень полезно. Просто хотелось услышать все самим, из первых рук. На всякий случай.

Кролики, рассказал им Салливан, вот в чем был корень зла. По крайней мере, один из этих корней. С засухой и так было достаточно проблем, а тут еще эти сжирают все, что только можно сожрать. Как раз накануне того дня он сетовал на кроликов во «Флисе», и Люк предложил ему подсобить.

– Кто-нибудь слышал, как вы договаривались? – спросил Фальк.

– Наверное. Точно я не помню. Но народу было полно. Любой мог услышать, обрати он внимание.

Люк Хэдлер припарковал свой пикап у въезда на поле и вышел из машины. Он приехал на пять минут раньше, но Джейми Салливан был уже здесь. Они помахали друг другу. Люк достал из кузова свое ружье и взял протянутые Салливаном патроны.

– Пошли, надерем задницы этим твоим грызунам, – сказал, сверкнув зубами, Люк.

– Так патроны были твои? – спросил Рако. – Какая марка?

– «Винчестер». А что?

Рако поймал взгляд Фалька. Значит, с «ремингтоном» им опять не повезло.

– А Люк с собой патроны не брал?

– Не думаю. Мои кролики – мои пули, это только справедливо. А что такое?

– Просто проверить хотел. И как тебе показался Люк?

– Правда, не знаю. Я с тех пор много раз уже это в голове прокручивал. Но, думаю, могу сказать, что с виду у него все было порядке. Все как обычно. – Салливан на минуту задумался. – По крайней мере, пока он не уехал.

Первые несколько раз Люк промазал, и Салливан покосился в его сторону. Люк прикусил палец. Салливан ничего не сказал. Люк выстрелил опять. Промахнулся.

– Все в порядке, дружище? – спросил Салливан неохотно. Сокровенные проблемы Салливан обсуждал с Люком примерно так же часто, как и со всеми остальными своими друзьями, то есть практически никогда. С другой стороны, не мог же он потратить на кроликов весь день. Солнце сверлило им спины.

– Нормально, – отозвался рассеянно Люк. – А у тебя как?

– Да то же самое, – Салливан поколебался. Разговор на этом спокойно можно было прекратить. Люк выстрелил и промахнулся опять. Салливан решил сделать шаг навстречу со своей стороны.

– Бабушка что-то сдала в последнее время, – сказал он. – Такое иногда вытворяет, глаз да глаз.

– Сама-то в порядке? – спросил Люк, не отрывая глаз от прицела.

– Да-а. Просто иногда уследить за ней нелегко.

Люк неопределенно кивнул, и до Салливана дошло, что слушал тот только наполовину.

– Чертовы бабы, – сказал Люк. – Твоя, по крайней мере, не может больше носиться повсюду и совать свой нос бог знает куда.

Салливан, который никогда в жизни не задумывался о бабушке как о «бабе», не сразу нашелся что ответить.

– Нет. Наверное, больше не носится, – сказал он. У него было ощущение, что они забрели на неизведанную территорию. – С Карен все ОК?

– А. Да. Без проблем. – Люк навел ружье, нажал на курок. В этот раз удачнее. – Ну, ты понимаешь. Карен есть Карен. Вечно что-нибудь да происходит.

Он набрал воздуху в грудь, будто собрался что-то сказать, но так и промолчал. Передумал.

Салливан поежился. Определенно, неизведанная территория.

– Ну да.

Он попытался придумать, что бы еще сказать, но в голове было пусто. Он глянул на Люка, который, опустив ружье, тоже смотрел на него. На секунду их глаза встретились. В воздухе повисла явная неловкость. Оба поспешно повернулись в сторону кроличьей норы.

– …Вечно что-нибудь происходит? – переспросил Рако. – Что он имел в виду?

Салливан с несчастным видом глядел на стол.

– Не знаю. Я не спросил. Нужно было спросить, да?

«Да», – подумал Фальк.

– Нет, – сказал он вслух. – Вряд ли бы это на что-то повлияло.

Он не знал, правда это или нет.

– Люк еще что-нибудь говорил про это?

Салливан покачал головой.

– Нет. Мы после этого про погоду заговорили. Как обычно.

Час спустя Люк потянулся.

– Думаю, их немного поубавилось. – Он глянул на часы. – Мне пора двигать.

Он отдал Салливану неиспользованные патроны. Они вместе дошли до пикапа; все напряжение куда-то испарилось.

– Может, по пиву? – Салливан, сняв шляпу, утер лоб рукавом.

– Нет, мне домой пора. Дела, понимаешь.

– Да. Спасибо тебе за помощь.

– Да пустяки, – Люк пожал плечами. – Я, по крайней мере, руку немного набил.

Он положил ружье в ноги пассажирского сиденья и забрался в машину. Теперь, когда решение было принято, он явно спешил. Уже выезжая на дорогу, он опустил окно и помахал на прощание.

Салливан стоял один посреди пустого поля и смотрел, как серебристый пикап исчезает из виду.

Они молча размышляли над услышанным. От окна донеслось дребезжание: миссис Салливан нетвердой рукой поставила чашку на стопку романов. Миссис Салливан смерила чашку недобрым взглядом.

– А что случилось потом? – спросил Рако.

– Через какое-то время позвонили полицейские из Клайда, они искали Люка, – сказал Салливан. – Я сказал им, что он уехал пару часов назад. Но после этого и пяти минут не прошло, как новости были повсюду.

– Во сколько это было?

– Около шести тридцати, наверное.

– Вы были здесь?

– Да.

– А до этого, когда Люк уехал, вы чем занимались?

– Ничем. Работал. Здесь, на ферме, – сказал Салливан. – Я закончил на поле. Поужинал с Ба.

Фальк сморгнул, уловив краем глаза легкое движение.

– Вы тут только вдвоем были? – Фальк говорил непринужденным тоном. – Вы никуда не уезжали? И никто не заходил?

– Нет. Только мы вдвоем.

Движение было почти незаметным, но, когда Фальк думал об этом позже, он все так же был уверен в том, что видел. Самым краешком глаза он заметил, как миссис Салливан удивленно вскинула свои выцветшие глаза. Каких-то полсекунды она смотрела на внука, прежде чем вновь опустить взгляд. Фальк пристально за ней наблюдал, но больше она глаз не поднимала. Ни разу. Весь остаток их визита она, казалось, крепко спала.

Глава десятая

– Ну, скажу я тебе, я на его месте давно бы уже на стенку полез. – Рако, сидевший за рулем, поежился. За окном тянулась проволочная изгородь, за которой был высохший желтый кустарник; еще дальше, до горизонта, шли бежевые и бурые поля. – Живешь у черта на рогах, и никого, кроме бабули, в качестве компании. Этот дом похож на какой-то дурацкий музей.

– Что, не любитель фарфоровых херувимчиков? – спросил Фальк.

– Дружище, моя бабушка – католичка похлеще Папы Римского. Я на всяких религиозных финтифлюшках собаку съел, – ответил Рако. – Просто трудно назвать это жизнью, в его-то возрасте.

Они проехали мимо придорожного пожарного знака. С тех пор как Фальк приехал, уровень пожароопасности возрос до «серьезного». Стрелка на знаке сурово указывала на оранжевый сегмент полукруга. Готовься. Действуй. Спасайся.

– Как думаешь, он правду говорил? – Тут Фальк рассказал, как бабушка Салливана отреагировала на заявление внука, будто он в тот вечер был дома.

– Это любопытно. Но у нее же крыша немного поехала, верно? И божьим одуванчиком ее никак не назовешь. В рапорте нет ни слова о том, что Салливан мог быть где-то, кроме как на ферме, но это еще ничего не значит. Скорее всего, его просто недостаточно тщательно проверяли, если проверяли вообще.

– Дело в чем, – сказал Фальк, возясь с настройками кондиционера на передней панели. – Если бы Салливан захотел убить Люка, ему это было бы проще простого. Вокруг – никого; они были одни на протяжении часа или больше, с оружием в руках. Убийство с последующей инсценировкой тут практически напрашивалось. Да его Ба могла бы все это провернуть, окажись она поблизости.

Фальк, потеряв веру в кондиционер, чуть приоткрыл окошко; в салон ударила кипящая струя воздуха. Он поскорее поднял стекло опять.

Рако рассмеялся.

– А я-то думал, это в Аделаиде – жара.

– А, так ты оттуда? И каким ветром тебя сюда занесло?

– Предложили сержанта. Я подумал, это хорошая возможность – самому возглавить участок; да я и сам – парень из глубинки. А ты всегда работал в Мельбурне?

– В общем, да. Основное место работы всегда было там.

– И как, тебе нравится заниматься всеми этими финансами?

Фальк усмехнулся про себя тону, каким это было сказано. Очень вежливо, но Рако явно недоумевал, как по доброй воле можно избрать подобную карьеру. Это было ему знакомо. Многие очень бы удивились, узнай они, сколько банкнот, проходивших через его руки, было запятнано кровью.

– Мне это подходит, – ответил он. – Кстати говоря, я тут прошлым вечером начал разбирать финансовые бумаги Хэдлеров.

– Что-нибудь интересное?

– Пока нет. – Фальк подавил зевок. Вчера он засиделся допоздна, вглядываясь в колонки цифр в тусклом свете висевшей под потолком лампы. – Что само по себе говорит о многом. Ферма переживала нелегкие времена, это вполне очевидно, но я не вижу, чтобы дела у них шли хуже, чем у кого бы то ни было в округе. Они, по крайней мере, пытались планировать заранее. Откладывали понемногу в хорошие времена. Что касается страховки – ничего особенного. Помимо будущей пенсии – только на самое необходимое.

– И кто это получит?

– Шарлот, через родителей Люка. Но там не разгуляешься. Вероятно, покроет ссуду на покупку фермы, и больше практически ничего. Так что ферму она получит, нравится ей это или нет. А так – ничего подозрительного, ни лишних счетов, ни долгов третьим лицам, ничего такого. Я еще продолжу копать.

Главное, что Фальк уяснил благодаря своим изысканиям, – что Карен Хэдлер была опытным и дотошным счетоводом. Следуя ее аккуратным выкладкам, вчитываясь в пометки, сделанные отточенным карандашом, он вдруг ощутил некое родство душ.

Подъехав к пустынному перекрестку, Рако притормозил и посмотрел на часы.

– Итого – семь минут.

Они ехали по маршруту Люка от фермы Салливана. Рако повернул влево, на дорогу, ведущую к дому Хэдлеров. Дорога была заасфальтирована, но в плохом состоянии. Асфальт повело от жары, и в покрытии зияли глубокие трещины. Технически это была двухрядная дорога, но ширины, чтобы разъехаться, хватило бы едва-едва. Появись встречная машина, попробовал представить себе Фальк, и кому-то из них пришлось бы по-соседски нырнуть в кусты на обочине. Но возможности проверить так и не представилось. За всю дорогу им не встретилось ни единого автомобиля.

– Почти четырнадцать минут, от порога до порога, – произнес Фальк, когда они подъехали к дому Хэдлеров. – Ну ладно. Давай теперь посмотрим, где было обнаружено тело Люка.

Это едва можно было назвать поляной.

Рако умудрился было проехать мимо, и, потихоньку выругавшись, резко затормозил. Преодолел несколько метров задним ходом и съехал на обочину. Они вышли, даже не заперев машину. Вокруг не было никого. Рако первым направился к прогалу в ровной линии деревьев.

– Это здесь.

Повисла зловещая тишина: птицы, заслышав его голос, на мгновение примолкли. Фальк стоял в центре поляны. Здесь было на какую-то толику прохладнее: со всех сторон полянку обступили белоствольные эвкалипты-призраки. Дорогу было совершенно не видно за густыми зарослями. Желтоватая почва спеклась в твердую, как камень, корку. Ни следов, ни отпечатков шин.

Прямо под ногами Фалька, в центре полянки, был рассыпан песок. Он вдруг понял почему и поскорее отступил. Совсем недавно здесь топтались десятки ног, но теперь место выглядело совершенно заброшенным.

– Не слишком веселая обстановка для последних мгновений жизни, – сказал Фальк. – Это место что-то значило для Люка?

Рако пожал плечами.

– Я надеялся, может, у тебя будут какие-то идеи на этот счет.

Фальк порылся в памяти, перебирая походы с палатками и другие мальчишеские впечатления. В голову ничего не приходило.

– Он точно погиб здесь? В кузове пикапа? – Спросил Фальк. – Нет никаких шансов на то, что это произошло где-то еще, а потом его привезли сюда?

– Нет, никаких. Иначе кровь растеклась бы совершенно по-другому.

Фальк постарался мысленно распределить события во времени. Люк уезжает от Салливана около 4:30 вечера. Его пикап появляется в поле зрения камеры на ферме Хэдлеров примерно полчаса спустя. Гораздо дольше, чем потребовалось им, чтобы преодолеть то же самое расстояние. Два выстрела, четыре минуты, и пикап снова уезжает.

– Все выглядит достаточно просто, если это стрелял Люк, – сказал Фальк. – Приехал к дому, выбрав почему-то кружную дорогу, убил их, потом отправился сюда.

– Да уж. Все гораздо сложнее, если это был кто-то другой, – отозвался Рако. – Убийца должен был попасть в пикап в какой-то момент после того, как тот уехал от Салливана, потому что орудие убийства было при Люке. Так кто вел машину по дороге на ферму?

– И если за рулем был не Люк, то где, черт возьми, он был, пока убивали его жену и ребенка? Сидел в машине и наблюдал?

Рако пожал плечами.

– Может, так оно и было? То есть это вполне вероятный сценарий. В зависимости от того, кто был тот второй человек и какого рода власть у него была над Люком.

Они посмотрели друг на друга, и Фальку стало ясно, что Рако тоже думает о Салливане.

– Или убийца мог его одолеть физически, – добавил Рако. – Не без труда, наверное, но нет ничего невозможного, если ты в хорошей форме. Ты видел, какие у Салливана руки. Будто в чулок орехов напихали.

Фальк кивнул, вызвав в памяти рапорт с описанием тела. Люк был крепкий парень. Совершенно здоровый, если не считать огнестрельного ранения. На руках ни царапины, ни следа борьбы. Ни ссадин, указывающих на то, что он мог быть связан. Он представил себе тело Люка, лежащее на спине в кузове пикапа. Лужу крови, растекшуюся вокруг, и четыре непонятные полосы на внутренней стороне борта.

– «Чертовы бабы», – сказал Фальк вслух. – Как ты думаешь, что он имел в виду?

– Понятия не имею, – ответил Рако, глянув на часы. – Но у нас сегодня еще одна встреча, с человеком, которому это может быть известно. Я подумал, стоит взглянуть, что Карен Хэдлер держала в ящике рабочего стола.