Текст книги "Огненный дар"

Глава 18

«Что-то пропало безвозвратно. Исчезло без следа. Сгорело в ядовитом зеленом огне».

Джонас пытался гнать от себя отдаленные голоса, надо было сосредоточиться и понять, что же случилось, но голоса настойчиво продолжали его звать.

Один, мужской, хриплый, звучал уверенно и спокойно, другой, женский, что-то упорно приказывал Джонасу. Джонас узнал его, и ему захотелось, чтобы обладательница этого голоса знала, что он ее слышит, просто сейчас здорово занят и не может ей ответить.

Темнота все еще не отпускала его, и он тщетно пытался разобраться, в чем дело. Что-то важное покинуло Джонаса – что-то такое, что было частью его самого.

– Джонас! Ты слышишь меня? Ну, скажи же что-нибудь, черт тебя побери! Отвечай, Джонас! Ты слышишь? Ты не можешь оставить меня одну. Я тебе этого не позволю! Сейчас же открой глаза и отвечай мне! Отвечай, упрямый дьявол!

Услышав этот голос, Джонас мысленно улыбнулся: Верити, как обычно, на него за что-то злится. Его рыжеволосая диктаторша снова на троне – значит, все в порядке.

Он загнал свою тревогу поглубже и, сделав над собой усилие, попытался поднять отяжелевшие веки. Ему хотелось взглянуть на Верити. Похоже, она в ярости.

– Я же предупреждал тебя о морщинках, – произнес Джонас, медленно открывая глаза. Он словно говорил не своим голосом, а каким-то хриплым и грубым как с похмелья. И тут он увидел склонившуюся над ним Верити. На липе ее так забавно отражались противоречивые чувства, что Джонас не смог удержать усмешку. – Ты смотришь так, словно не знаешь, расцеловать меня или задушить. Что со мной было? Расскажи.

– О, Джонас, я так за тебя перепугалась! – Ее прекрасные голубые глаза сияли от радости.

– Я снова с тобой, малышка. Все будет хорошо. Верити упала ему на грудь и крепко обняла руками за шею.

– Господи, как я волновалась! Мы все так переживали за тебя. Ты не приходил несколько часов в себя. Что с тобой?

– Пустяки – не стоит об этом. – Ее щеки оказались мокрыми от слез. Джонас вдруг с удивлением понял, что она уже чуть ли не оплакивала его, когда он лежал здесь без чувств. Ее нежные груди коснулись его груди, и тут до него дошло, что он лежит на постели. Он обнял Верити одной рукой и погладил ее по голове. Взгляд его упал на ее рыжие кудряшки, и он сразу же вспомнил о другом огне. Кулак его непроизвольно сжался. – Верити, – хрипло позвал он.

Она оторвала голову от его груди, улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой и отерла слезы.

– Ты правда нисколько не пострадал? Он пристально вгляделся в ее встревоженное лицо:

– Со мной все в порядке. А как ты?

– Нормально, не считая того, что ты до смерти напугал меня. – Она присела на краешек кровати. – Если честно, Джонас, с твоей стороны весьма нелюбезно было так себя вести. Знаешь, как тяжело было тащить тебя через весь переход? Пришлось мне использовать простыню – только тогда удалось сдвинуть тебя с места. Простыня, естественно, никуда теперь не годится.

– Ну конечно. – Он все смотрел и смотрел на нее, нисколько не пытаясь скрыть, как ему приятно слышать ее голосок.

– А потом, убедившись, что ты жив, я снова вернулась в ту комнату и точно так же, на простыне, вытащила оттуда Престона. Он тоже был без сознания, а весил, наверное, целую тонну. У меня до сих пор плечи ноют. Я чувствую себя так, будто целую неделю таскала тяжести.

– Ярвуд жив?! – Джонас ушам своим не верил.

– Да, Оливер говорит, что он выживет. Ярвуд и бедняжка Мэгги сейчас в больнице. Даг отвез их на соседний остров пару часов назад. Он скоро вернется вместе с полицией. Ей здесь работы хватит.

Джонас открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но тут над ним склонилось еще одно знакомое лицо.

– С возвращением, Куаррел, – произнес Оливер Крамп. – Мы уж не знали, что с тобой и делать. Даг предлагал отвезти тебя в больницу вместе с другими пострадавшими, но мы с Верити возражали.

– Естественно, вряд ли доктор помог бы в этой ситуации! – с полным знанием дела заявила Верити. – И как бы мы ему объяснили, что с тобой? Поэтому тебя оставили здесь. Оливер все это время колдовал над своими кристаллами. – В ее руке сверкнул лимонно-желтый камешек.

– Из рассказа Верити я понял, что причиной происшедшего в потайном коридоре явились кристаллы, – пояснил Оливер. – Возможно, проявился какой-то побочный эффект настройки. Верити не смогла мне толком объяснить, что же в действительности стряслось, но я пришел к выводу, что только другой кристалл сможет нейтрализовать это отрицательное воздействие. Но попробуй-ка растолкуй это тупицам из реанимации!

– Да они тут же упекли бы вас с Верити в психушку и, не медля ни секунды, принялись бы колоть меня иголками. – Джонас со стоном потер виски. Голова раскалывалась от боли, но он, видимо, еще хорошо отделался, принимая во внимание все услышанное. – Спасибо, что оставили меня здесь. Терпеть не могу больницы – там полно всякой заразы! Каждый раз, попадая туда, рискуешь что-нибудь подхватить.

Брови Верити сошлись на переносице.

– Ты и правда неплохо себя чувствуешь? Он улыбнулся ей вымученной улыбкой, давая понять, что предпочитает скрывать свои страдания.

– Голова немного болит, вот и все.

– Ах, бедный мой Джонас. – Верити наклонилась и стала осторожно массировать ему виски.

Она так приятно пахла – Джонас уловил нежный аромат ее кожи. Он глубоко вздохнул:

– Как чувствует себя Мэгги?

– На катере она пришла в себя, – пояснил Крамп. – Кстати, Элисса тоже вскоре поправится. Она очнулась прошлой ночью и вспомнила, кто столкнул ее со скалы.

– Представляешь, Джонас, это была Мэгги! – воскликнула Верити.

– Мэгги?! – Джонас остолбенел от удивления. Но, вспомнив кое-что, понимающе заметил:

– Наверное, потому, что Уорвики собирались продать виллу?

Верити кивнула:

– Ее очень расстроило решение Дага. Мэгги считала виллу своим домом и полагала, что имеет право оставаться здесь до конца своих дней. Вчера она пошла вслед за Элиссой к утесу, чтобы упросить мисс Солнышко отговорить Дага от этого решения, но у Элиссы не было настроения для подобных разговоров. Они повздорили, и Мэгги в запальчивости толкнула Элиссу. Та покачнулась и, потеряв равновесие, упала с обрыва. Мэгги в ужасе ринулась домой.

– Мэгги знала об истинном назначении зеленого кристалла, который носила на цепочке? – спросил Джонас.

– Она знала, что Хейзелхерст очень дорожил им, поэтому он навевал ей сентиментальные воспоминания, но она и не подозревала, что это ключ к сокровищам. Впрочем, она и не верила, что клад существует, – ответил Крамп. – Она участвовала во всех начинаниях Хейзелхерста, потому что любила его, но воспринимала поиск сокровищ только лишь за хобби старого чудака.

– Вероятно, Хейзелхерст решил, что на цепочке у Мэгги кристалл будет в целости и сохранности. Никому ведь и в голову не придет обыскивать старую экономку, – предположила Верити.

Джонас согласно кивнул и поморщился от ноющей боли в висках.

– Спенсер оказался тем самым студентом, который втерся в доверие к Хейзелхерсту пару лет назад. Когда Дигби понял, что Слэйд не ученый, а всего лишь азартный кладоискатель, он вышвырнул его вон, но от Спенсера было не так-то просто отделаться. Он несколько раз тайком проникал на виллу. Однажды ночью он выследил, как Хейзелхерст прошел в потайной переход, и отправился вслед за ним к сокровищнице. Они подрались, Спенсер настиг Хейзелхерста у самой двери в спальню и прикончил его кинжалом, который подобрал в потайной комнате. Затем Слэйд забрал с собой все, что осталось от сокровищ, а точнее – один лишь рубиновый перстень, и поспешил скрыться. Но на пороге, наверное, вспомнил о дневнике Дигби и вырвал оттуда последние несколько страниц, в которых, возможно, речь шла о нем и о переходе.

– Но там, в темноте, он оставил труп, – заметил Крамп. – Я знал Спенсера и раньше и могу сказать, что он всегда был немного не в себе, но после убийства Хейзелхерста стал совсем невменяем. Последние два года он постепенно сходил с ума, превращаясь в наркомана и параноика. Его преследовал страх разоблачения, и это занимало все его мысли.

Тут заговорила Верити:

– Слэйд никому не сказал о трагедии, разыгравшейся на вилле. Он постарался стать членом кружка Престона Ярвуда, чтобы познакомиться с Элиссой. Когда же узнал, что Уорвики собираются нанять специалиста для детального обследования виллы, то решил, что должен поехать вместе с ними и проследить, чтобы никто не узнал правду о кончине Дигби. Это с ним я столкнулась тогда ночью у входа в наш коттедж в Секуенс-Спрингс. Он пытался собрать сведения о тебе.

– За два года он полностью ополоумел, – продолжал Крамп. – Слэйд до смерти боялся, что ты узнаешь, кто он такой. Поэтому два дня назад, когда вы с Верити отправились на соседний остров, он последовал за вами, чтобы узнать, к какому выводу вы пришли относительно всего происшедшего на вилле. Он проследил, в какой гостинице вы остановились, и подкараулил Верити у двери в ванную.

– Мерзавец, – пробормотал Джонас. – Что он собирался сделать?

– Не знаю, были ли у него какие-то планы на сей счет, – с расстановкой вымолвил Крамп. – Скорее всего он решил ее просто попугать. Видимо, думал, что от страха вы прекратите поиски клада и уедете отсюда, порвав контракт с Уорвиком.

– На это же надеялась и Мэгги Фрэмптон, когда закрыла за нами дверь в потайной переход в первую ночь нашего пребывания на вилле, – возбужденно подхватила Верити. – Она хотела нас просто попугать. Утром она бы непременно ее открыла и выпустила нас. Потому-то она так удивилась, когда на следующее утро встретила нас на кухне, – она ведь еще не успела открыть дверь!

Джонас в полном изумлении уставился на нее:

– Так это Мэгги нас заперла? Она знала о потайном переходе?

– Ну конечно. Правда, она ни разу туда не ходила, потому что боялась.

– Значит, она не видела полуистлевшие останки Дигби, – заключил Джонас.

– Единственный же вход в потайной туннель, который был известен Слэйду, находился в камере пыток, – продолжала Верити. – В ту ночь, когда он убил Дигби, Спенсер так и не понял, что тот пытался спастись через другой выход. Вот почему, заперев нас с Мэгги в переходе, он был уверен, что нам ни за что не выбраться.

– В какую же грязную историю мы угодили, – заключил Джонас.

– Но теперь-то благодаря тебе дело несколько прояснилось, – заметил Крамп. – С вашего позволения я пойду и поищу что-нибудь от головной боли. – С этими словами он скрылся за дверью.

Джонасу не хотелось двигаться – ему приятно было так лежать и чувствовать, как нежные пальчики Верити гладят его по голове, снимая боль и напряжение в висках, но у него накопилось слишком много вопросов, на которые следовало как можно скорее получить ответ.

– Что будет со Спенсером?

– Даг отвез его на остров вместе с остальными. Джонас глубоко вздохнул и поймал ее руку.

– Из-за меня тебя чуть не убили.

– Это еще вопрос, – возразила она с лукавой улыбкой. – Можно сказать, я тоже чуть не убила тебя. Это ведь я настояла на том, чтобы ты заключил этот контракт, или ты забыл?

Он пропустил ее слова мимо ушей.

– Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы, наверное, умер от горя. Боже мой, Верити, когда я думаю, какой опасности ты подвергалась по моей вине, внутри у меня все холодеет. – Он слегка покачал головой. – Не надо было тебе оставаться в той комнате после того, как я приказал тебе уходить. Не надо было так рисковать.

Она нежно обхватила его голову руками.

– Дурачок ты мой! Как я же могла тебя бросить на произвол судьбы? И ты на моем месте тоже ни за что бы меня не оставил. Теперь-то хоть ты понял?

Джонас на мгновение прикрыл глаза. Она, конечно же, права. Ни один из них не бросил бы другого в беде. Глупо сердиться на нее за то, что она так рисковала собой ради его спасения.

– Скажи, тебе удалось настроить твои красные серьги?

– Да. Не спрашивай, как это получилось. Я и сама толком не знаю.

– Помню, вдруг вспыхнул огонь и я последовал за ним. – Джонас беспокойно заворочался на подушке, пытаясь вспомнить, как ему удалось вырваться из объятий зловещего холода. – Знаешь, он ведь почти добрался до нас.

– Кто? Этот злобный старик из временного коридора? – Верити вздрогнула.

– Его звали Джованни Марино. Я узнал это, когда схватил одно из щупалец с отрицательной энергией.

– Так что же, во имя всего святого, там произошло, Джонас? Он и вправду ожил, да?

Джонас покачал головой, снова поморщившись от боли:

– Нет. Мы имели дело лишь с изображением, а не настоящим человеком. Но этот образ был создан гением, который обладал теми же мистическими способностями, что и я. Да, Верити, его мастерство потрясает. Я и в подметки не гожусь этому проклятому негодяю Марино! Он в тысячу раз лучше меня знал все особенности и тайны временного коридора.

– Может быть, потому, что был намного старше тебя, – заметила Верити. – У него было больше времени, чтобы научиться управлять своими способностями. Когда тебе будет столько же лет, сколько было ему, может, и ты достигнешь такого же совершенства.

Джонас слабо улыбнулся. Верити всегда готова его подбодрить – он мог рассчитывать на ее поддержку.

– Не знаю, не знаю. Марино понял, как возникают видения. Он рассматривал все эти процессы с научной точки зрения.

– Помнишь, мы видели у него на столе книги по математике и астрологии? Может, ему удалось открыть физические законы, которым подчиняются процессы во временном коридоре?

– Наверное, зря я стал специализироваться по истории Возрождения, – усмехнувшись, признался Джонас. – Лучше бы я серьезно занялся науками. Меня всегда предупреждали, что гуманитарный диплом ценится значительно меньше.

Верити не удостоила вниманием его последнее замечание.

– Значит, этот плут Марино имел кое-какие представления о законах, действующих во временном туннеле. Что же дальше?

– А дальше все просто. Мне удалось понять, что происходило после того, как картина пришла в движение. Марине нашел способ создать видение, которое таило бы в себе угрозу, и поместил его во временной коридор. Он просто выбрал подходящую картину из жизни и остановил ее во времени.

Верити распахнула глаза от удивления:

– Что ж, это впечатляет.

– Да, так оно и есть. Очевидно, когда Марино создавал видение, которое мы с тобой наблюдали, он умудрился так же оставить в нем намек на угрозу – своеобразное предупреждение об опасности. Ему, видно, хотелось отпугнуть других путешественников по временному коридору от своего изображения, охраняющего сокровища.

– Я помню, ты говорил, что, впервые узрев видение, почувствовал угрозу, исходящую от него.

– Именно так все и было. Но, будучи безрассудным и упрямым олухом, я игнорировал это предупреждение. – Джонас скривился: все из-за его самонадеянности – он мечтал проникнуть в тайну застывшей сцены с той самой минуты, как увидел ее.

– Ты ни в чем не виноват, Джонас. Перестань терзаться! – Верити слегка встряхнула его.

Глухой стон вырвался из груди Джонаса – ему резко ударило в виски.

– Ах, Боже мой! – воскликнула Верити. – Я сделала тебе больно?

Он выдавил из себя слабую улыбку:

– Ничего, я вполне заслужил.

– Прости, я не хотела. – Она вновь стала растирать ему виски. – Итак, Марино оставил свое изображение как предостережение для тех, кто обладал его талантом. Как же это согласуется с тем, что нам известно?

– Позже он и сам хотел подключиться к изображению. Нужно было сделать так, чтобы он мог в любое время получить свои сокровища. Зеленый кристалл срабатывал как ключ: Марино настроил его так, чтобы тот открывал доступ к видению.

– Но зачем такие сложности?!

– Марино на некоторое время должен был покинуть город в связи с тем, что, оскорбив какого-то знатного синьора, ему ничего больше не оставалось, как только переждать опасность. Он предполагал, что скоро вернется и заберет свои драгоценности.

– Ты хочешь сказать, что сокровища тоже заперты во временном коридоре?

– Они все время там находились. Мы их видели, когда разглядывали картину.

– О чем ты говоришь? Мы с тобой видели груды золота и драгоценных камней, – напомнила ему Верити, – но теперь сундук пуст.

– Марино не заботился о сохранности золота и драгоценностей. Для него важнее всего были секреты временного коридора. Он записал их на листе бумаги и тоже поместил в изображение.

– Так это тот самый лист бумаги, который он показал нам, когда изображение пришло в действие! – воскликнула Верити. – Именно! Формулы и заметки, нанесенные на этот лист бумаги, и есть настоящее сокровище. Наверное, он не хотел оставлять свои записи на вилле. Взять их с собой он тоже не мог: вдруг его бы обыскали или ограбили по дороге из города?

– И потому он оставил здесь «фотоснимок» своих трудов. – Глаза Верити заблестели от возбуждения. – Здорово придумано! И подключиться к нему можно только с помощью кристалла.

– Не совсем так. – Джонас нахмурился, вспоминая все то, по узнал, пока был в плену у зеленых щупалец. – Кристалл «запускал» изображение, как бы начинал прокручивать пленку. Но чтобы самому подключиться к видению, требовался совсем другой ключ. Тот самый, которым я всегда пользовался в своих путешествиях во времени.

– Предмет, связанный с убийством, – задумчиво проговорила Верити. – Ну да, конечно. Надо же было оставить в реальном времени что-то такое, что имело бы отношение к сцене жестокости, заключенной в видении. Это рукоять меча?

– Нет. Марино предполагал, что таким предметом станет стилет, – почти прошептал Джонас. – Старик собирался кого-нибудь убить этим кинжалом, а потом использовать клинок как ключ к видению, с помощью которого он проникнет внутрь изображения, где он спрятал свой драгоценный лист с заметками.

– Он планировал убийство?! – ошеломленно ахнула Верити. – Он создал изображение и потом совершил преступление, чтобы замкнуть видение в пределах временного туннеля?

– Только таким путем удалось бы достичь этого.

– Но кого же он собирался убить? Джонас плотно сжал губы.

– Того, кто был посвящен в его секреты. Таким образом он сберег бы свою тайну.

– Интересно, кто еще знал о его исследованиях? Джонас пристально посмотрел на Верити.

– Попробуй догадаться. Ну кто еще мог знать о его исследованиях временного коридора? Глаза Верити распахнулись еще шире.

– Тот, кто был его якорем, его пристанью, – прошептала она. – Тот, кто удерживал щупальца, когда он входил во временной туннель. О, Боже правый!

Джонас хмуро кивнул:

– Точно. Но тут Марино просчитался: ему не суждено было пустить в ход свой стилет и убить ее.

– Так это была женщина?

– Угу. Хорошенькая молодая супруга одного местного аристократа, некая Изабелла. Когда Марино узнал, что она способна стать его якорем, он соблазнил ее, чтобы привязать к себе.

– Изабелла, – тихо повторила Верити.

– В ту ночь Марино ждал ее в своей комнате, намереваясь замкнуть изображение через убийство. Он послал за ней, и она, как всегда, пришла к нему. Но в этот раз она явилась не одна. Муж, который давно уже подозревал ее в измене – хотя бедняга и не предполагал, как далеко зашла жена в своем увлечении, – следовал за ней по пятам. Он почти сразу же влетел в комнату. Увидев его, старик за столом схватился за меч: как и все итальянские синьоры, Марино неплохо владел оружием.

– Но муж Изабеллы тем не менее его убил? Джонас мрачно кивнул:

– И сделал это с превеликим удовольствием. Маттео тоже умел обращаться с мечом да к тому же был моложе и проворнее Марино. В конце концов именно смерть самого Марино заморозила видение во временном коридоре. Сломанная рукоять меча, оставшаяся за его пределами, стала ключом к изображению, хотя теперь его некому было использовать.

– Джонас, я не могу поверить, что это была всего лишь призрачная иллюзия.

– Говорю тебе, Джованни Марино был настоящим гением! Он сделал изображение настолько правдоподобным, что, когда оно пришло в действие, нам с тобой показалось, что мы тоже стали его частью. Ты стала Изабеллой, а я – ее ревнивым супругом, Маттео.

– И все равно мне кажется, дело не только в этом, – настаивала Верити.

Джонас понимающе улыбнулся:

– Возможно, для нас эта сцена выглядела столь реальной потому, что наши характеры идеально вписались в характеры действующих лиц сей трагедии. Ты знала, что значит быть якорем для человека, путешествующего по временному туннелю, а я успел на своей шкуре убедиться, что такое слепая ревность. Ни с кем на свете я бы так не желал расправиться, как с человеком, который попытался бы отобрать тебя у меня. – Руки Джонаса сами собой сжались в кулаки.

Верити нежно провела по его побелевшим пальцам:

– Успокойся, Джонас. Все позади. Он глубоко вздохнул, и волнение, охватившее его, несколько ослабло.

– Ну вот, я рассказал тебе все, что мне известно. А теперь ты поведай мне, что гам у тебя произошло с кристаллами.

– Я и сама этого толком не понимаю, – честно призналась Верити. – Помню, я чувствовала, как зеленый кристалл в моей руке настраивается на тот, что заключен в застывшей картине.

– Держу пари, что это один из тех самых секретов, что Марино желал сохранить в тайне – как правильно настраивать кристалл, превращая его в ключ к видению. – Дьявол, он дорого бы дал, чтобы выведать эти секреты. Теперь, когда ему известно об этом видении все, он сможет подключиться к изображению без всякого риска для себя и Верити. И у него будет время прочитать этот манускрипт.

– Когда ты схватил одну из змеек, я тотчас попробовала настроиться на свои красные кристаллы, поскольку мне показалось, что они несут в себе положительную энергию. – Верити задумчиво покачала головой. – Я чувствовала, что смогу правильно использовать их силу. Подобной уверенности в отношении зеленого кристалла у меня никогда не было. Его энергия таит в себе опасность, Джонас.

– Так ты использовала красные кристаллы, чтобы вытащить меня из щупалец? – Джонас пытливо вглядывался в ее лицо. – Эти чертовы змейки чуть не придушили меня на сей раз! Сильные, как никогда. Я ухватился за них, потому что в какой-то момент мне почудилось, что все это происходит в действительности; я решил, что тебе угрожает смертельная опасность. Ярость Маттео передалась мне, и на мгновение я полностью отождествился с ним.

– И все же думаю, что именно тебе мы обязаны своим спасением. Схватка была настоящей, Джонас. Я убеждена, что мы в самом деле стали действующими лицами изображения. Но когда оно пропало, ты так и не избавился от щупалец.

– Слишком уж сильные и цепкие они были – возможно, потому, что само видение таило в себе очень мощный заряд энергии. Наверное, я стал бы ходячей тенью Маттео, впрочем, я превратился бы в него не полностью. Во временном коридоре остался бы другой «я», тот самый, который был ос – , леплен ревностью и не мог думать ни о чем, кроме мщения и убийства. Я боялся, что ты станешь моей жертвой, как Изабелла, возможно, стала жертвой Маттео. Джованни Марино, таким образом, отомстил бы за себя.

– Маттео убил свою жену после того, как прикончил Марино?! – изумленно спросила Верити.

– Точно не знаю, – ответил Джонас. – Для нас эта история заканчивается со смертью Марино. Просто мне показалось, что Маттео разозлился на свою жену еще сильнее, чем на ее соблазнителя.

Верити выпрямилась.

– Не думаю, что он убил ее, – заявила она, подумав с минуту. – Хочется верить, что после смерти Марино он пришел в себя и понял, что его жена была всего лишь невинной жертвой злодея. Они С Изабеллой закрыли дверь в тайник, вернулись к себе домой и зажили спокойно и счастливо.

Джонас снисходительно усмехнулся:

– Прямо как в сказочке с хорошим концом!

– По-твоему, так не бывает, Куаррел? – послышался в двери голос Крампа. – Люди в эпоху Возрождения были мстительны и злопамятны, так?

Джонас резко повернул голову на подушке, и виски его снова пронзила острая боль.

– Я не слышал, как ты вошел, – сердито сказал он. – И давно ты тут подслушиваешь?

– Да уж давненько. – Оливер ободряюще улыбнулся. – Но тебе нечего беспокоиться. Я не собираюсь ничего рассказывать ни Уорвикам, ни кому бы то ни было еще. Я и сам-то ничего толком не понял. – Он подошел к кровати и протянул Джонасу две белые таблетки. – Вот, возьми. Это тебе поможет.

Джонас подозрительно взглянул на лекарство:

– Что это? Опять какие-то колдовские травки?

– Да, можно сказать и так. Это аспирин. – Он протянул Джонасу стакан с водой.

Джонас, стараясь не делать резких движений, с трудом сел в постели, взял стакан и запил таблетки.

– Ты очень меня обяжешь, если будешь держать язык за зубами.

– Обещаю, – спокойно заверил его Оливер. – Кто, кроме настоящего экстрасенса, мне поверит? А их не так уж и много в округе. Ты первый, кого я встретил. – Он слегка усмехнулся. – Так, значит, Элисса с Ярвудом не обманывались на твой счет? Ты и в самом деле обладаешь потрясающе редкостным даром?

– Да, что-то вроде того, – холодно процедил Джонас.

– О, у него очень необычные способности! – с жаром подхватила Верити. – Он может вызывать сцены из прошлого, когда касается предметов, принимавших участие в этих событиях. К несчастью, дар его ограничен. Джонас настроен только на события, в которых присутствует жестокость.

У Джонаса вырвался стон отчаяния.

– Верити, хватит уже распространяться на эту тему.

– Однако, – как ни в чем не бывало продолжала Верити, – его талант дает ему возможность с , достаточной степенью точности определять подлинность предметов старины, даже если они и не связаны с убийствами. Джонас не может вызывать видения, прикасаясь к стулу или драгоценным камням, но может точно определить, когда они изготовлены. Одного этого вполне достаточно, чтобы узнать, подделка это или подлинник.

– Сомневаюсь, что Крампу все это интересно, Верити.

– Я всегда говорила Джонасу, что ему следует реализовать себя, работая историческим экспертом. Вот почему я уговорила его согласиться на предложение Уорвиков. Не правда ли, Оливер, это была замечательная идея?

– Да, если бы вы не подвергались такому риску, – резко отозвался Оливер.

Джонас обменялся с ним многозначительным взглядом:

– Благодарю за мудрые слова. Я совершенно с тобой согласен.

Верити уставилась на него в полном замешательстве:

– Постой-постой. То, что произошло, было чистой случайностью. Считай, что это авария, как на производстве, вот и все. Таких неудачных совпадений – одно на триллион.

– Что-то подсказывает мне, что ты не в ладах с математикой, – ядовито заметил Джонас.

– В следующий раз мы будем осторожнее, – поспешно добавила Верити. – Кстати, первый наш контракт завершился довольно удачно. Даг получит заключение об исторической ценности виллы, а Элисса узнает кое-что о легендарном сокровище. Мы можем показать им скрытый коридор, потайную комнату и сундук. Думаю, это удовлетворит наших клиентов. – Тут она прищурилась и добавила:

– Конечно, куда интереснее было бы найти больше, чем просто пустой сундук. Вот бы в сундуке оказалась груда золотых флорентийских монет! Было бы здорово! Репутация Джонаса как эксперта от этого только упрочилась бы. И не избежать ему очередной публикации в солидном журнале…

– Обойдусь как-нибудь и без публикации, – проворчал Джонас, садясь в кровати.

– Да, ты и впрямь проживешь без славы, – сказал Крамп, улыбаясь своей редкой и удивительно теплой улыбкой.

– Теперь, когда мне предстоит стать отцом, я десять раз подумаю, прежде чем соглашусь участвовать в таком рискованном предприятии, – с самодовольным видом заявил Джонас.

Верити сердито уставилась на мужчин.

– У меня складывается такое впечатление, что профессиональная карьера Джонаса на этом закончилась.

– Смирись с неизбежным, любовь моя. Я рожден, чтобы мыть тарелки в твоем кафе. Да и, кроме того, мне отныне предстоит обучиться еще одной профессии: из меня получится отличный папаша.

Верити улыбнулась одними уголками губ, глаза ее потеплели.

– Ты так думаешь?

– У меня к этому такой же талант, как и к профессии супруга. Я это чувствую.

– Похоже, придется раскошелиться на свадебный наряд, – задумчиво промолвила Верити. – Традиции надо уважать.

– Лучше бы нам поспешить, – ласково заметил Джонас и смерил взглядом ее все еще стройную фигуру. – Скоро ты так растолстеешь, что не влезешь ни в какое свадебное платье.

В ответ Верити, не раздумывая ни секунды, запустила в него подушкой.

Лежа в занавешенной пологом постели, Верити тихо прислушивалась к тому, как рядом ворочается с боку на бок Джонас. За прошедшие два часа он ни разу не сомкнул глаз. Во время любовных игр он был нежен и настойчив, словно хотел убедить себя, что ничего не изменилось. Но заснуть после этого ему не удалось.

Верити снова закрыла глаза и только-только задремала, как скрип постели разбудил ее. Терпению девушки пришел конец – с нее довольно, она должна знать, что его тревожит. Верити откинула одеяло и села, навалившись на подушку.

– Джонас, не притворяйся, что спишь, – мягко вымолвила она. – Скажи мне, что случилось.

Несколько секунд он лежал неподвижно, потом перевернулся на спину. Глаза его загадочно поблескивали в темноте.

– Я хочу еще раз взглянуть на манускрипт, запечатленный в том проклятом видении, – признался он наконец.

Верити тяжело вздохнула:

– Я так и знала.

На некоторое время между ними воцарилось молчание, потом Джонас продолжил:

– Правда, я не уверен, что нам удастся не подвергать себя опасности, как в прошлый раз.

– Теперь-то мы знаем, что нас ждет. Я снова возьму с собой красные серьги и чуть что – воспользуюсь ими. Если ты не будешь прикасаться к змейкам, с нами ничего не случится.

– Не стоит тебе так рисковать.

– Без меня тебе не обойтись, – спокойно возразила она. – Щупальца переполнят тебя отрицательной энергией. – Она решительно отбросила одеяло. – Глупо останавливаться на полпути. Надо пройти весь путь до конца. – Она задумчиво закусила губу. – На сей раз не стоит забывать, что мы имеем дело с изображением и не являемся его частью. Я знаю, что для этого нужно сделать! Я брошу на пол зеленый кристалл, как только призрачная картина придет в движение. Кроме того, буду с помощью сережек держать ситуацию под контролем.

– Потребуется довольно много времени, – сказал Джонас, садясь на постели. – Манускрипт написан на латыни, да к тому же буквы соответствуют графике, принятой в шестнадцатом веке. Мне придется подойти поближе, чтобы получше разглядеть манускрипт, но дело в том, что вблизи призрак становится очень активным. Нас снова могут отвлечь детали ожившего изображения, и мы опять попадем в ловушку, решив, что все происходит на самом деле. – Он взъерошил волосы. – Черт возьми, я ничего не могу сказать точно, Верити. Я не имею права подвергать тебя такому риску. Да и самому мне не следует этого делать.

Верити села на край кровати.

– Но ты теперь ночами спать не будешь, пока не прочитаешь этот манускрипт. Иначе ты просто спятишь, Джонас. Так что у нас нет выбора.