Текст книги "Цап-царап, или Оборотни для Маши"

Цап-царап, или Оборотни для Маши
Автор: Джейн Смит

Пролог

Встаю на носочки, тихонько толкаю створку.

Открыто.

Цепляюсь за карниз, неловко подтягиваюсь на руках.

Весна, все тает, с крыши мне на макушку кап-кап.

С трудом заползаю в окно. С подоконника прыгаю в своей комнате.

Фух.

Справилась.

Так, а сумочка моя…

Черт.

Животом ложусь на окно, высовываюсь на улицу. Где-то она в кустах, темно, ничего не видно.

И тут слышу, как в комнате позади меня щелкает ночник.

И за спиной у меня разгорается слабый красноватый свет.

В испуге оглядываюсь. И замираю.

В кресле у кровати сидит он. Широко рассставив ноги в идеально выглаженных серых брюках, на подлокотниках покоятся широкие ладони. Рукава тонкой льняной рубашки закатаны, пара верхних пуговиц расстегнуты.

Шелковый галстук у него в руке, он лениво помахивает им, как подоводком, он словно хозяин, а я…

– Ты почему в моей комнате? – лучшая защита – нападение, и я нападаю. – Я ее запирала, кажется.

Его лицо в тени, слабые очертания подбородка и губ, темный взгляд из-под густых бровей сливается с мраком.

Четко видно лишь руку, и этот галстук, который он лениво наматывает на кулак.

– Ты запирала, – хрипловато подтверждает он. – А я отпер.

Он встаёт из кресла. Чуть потягивается, как сытый зверь, высокий и крупный, как гризли, но так пластичен, по-мужски идеален, сколько раз я видела его в один трусах – боже мой.

Ведь он живёт в этом доме.

И я тоже здесь живу.

– И как часто ты сбегаешь ночами гулять? – шаг, ещё шаг, он приближается ко мне. – И возвращаешься домой через окно?

– Первый раз, – вжимаюсь в подоконник. Вид у него угрожающий, хочется сигануть на улицу, едва сдерживаюсь. – У подруги день рождения…– лепечу, когда он останавливается почти вплотную ко мне.

От его тела будто искры шпарят. Не спасает кожаная куртка, одежда – слабая преграда, меня током бьёт от него. Что со мной творится в последние дни.

Я сама не своя.

– Первый раз, – повторяет он шепотом. Его лицо приближается к моему, и я перестаю дышать. Он чуть слышно втягивает воздух у моих губ. Отклоняется, улыбается краешком рта. – Вином пахнешь. Ты ещё и пила.

– Один бокал, – тоже шепчу. Представляю, какая нервотрёпка мне за это грозит от тети и умоляюще смотрю на него, – такое больше не повторится. Пусть это останется между нами. Пожалуйста. Ты ничего не видел. Ладно?

Он смотрит на мои губы. Долго, пристально, в спину мне дует ветер, а в груди жарко от его близости, и я на этих контрастах почти теряю сознание, в тишине жду его решения.

– Это останется между нами, – наконец говорит он. – Если, – он делает паузу, поднимает глаза, смотрит в мои, – если будешь хорошо себя вести. И сделаешь то, что я хочу.

– А…– облизываю пересохшие губы. В его словах улавливаю нечто неправильное, он не должен так со мной разговаривать, от его тона нарастает странная вибрация в животе. – Что ты хочешь?

– Немного, – его рука касается молнии на моей кожанке. Тянет, расстегивая. – Сними куртку.

– Зачем?

– Потом встань на колени, – продолжает он, сам дергает одежду с моих плеч, заставляя меня вздрогнуть. – А потом…

Его взгляд спускается вниз, и я тоже машинально смотрю туда – на вздыбленную ширинку брюк.

Он берется за ремень:

– А потом я покажу, что тебе делать.

Глава 1

Несколько часов назад

За окном только-только светает, зеваю и нятягиваю одеяло до подбородка, по утрам так холодно, не хочется вылезать из кровати.

Прикрываю глаза, уговариваю себя вставать, сегодня важный день. Сначала в институте семинар, потом семейный в кавычках обед, а вечером день рождения у моей Полечки, подруга мечтает закатить грандиозный праздник.

В соседней комнате раздается приглушённый стон.

Боже. Опять.

Морщусь и открываю глаза. Кошусь на часы.

Ну да, утренний секс строго по расписанию.

Стон повторяется.

За ним следует скрип кровати.

За ним задушенный голос:

– Савва…ах.

Ах, Савва.

Этот мужчина, которого сейчас ублажают – он каждую ночь мне теперь снится. В том, что ублажают его, а не он – уверена, видела. Знакома с ним всего несколько дней, но уже знаю – Савва любит минет по утрам.

Картонные стены, это невозможно. К тому же, дверь они не закрывают.

Он обычно сидит на кровати, опираясь на ладони, запрокинув голову. Она у него в ногах.

Она – мамина сестра.

Младшая.

Вроде бы.

Но мама давно вышла замуж и переехала из нашего городка, а меня подселила к Тамаре, когда я ещё училась в школе.

Тамара – она, в общем, неплохая, который год мечтает найти спутника жизни. Приличного. С загородным домом и автомобилем представительского класса.

Пока ещё ей не везёт.

Хо.

Злорадствую, да.

Поскольку, ладно, на самом деле Тамара – это дьявол во плоти, но идти мне, увы, некуда, я и здесь-то живу, как Золушка. Уборка, готовка, стирка, глажка. Друзей приглашать нельзя, домой возвращаться не позже десяти.

Это дом Тамары, и правила ее. И нарушать их можно лишь ей.

Пару месяцев назад я пренебрегла запретом и пришла из гостей в половину одиннадцатого.

Рассчитываться пришлось стипендией. Покупать ей новые туфли.

Штрафы, штрафы. Это почти смешно, она будто дочь гаишников, свое дело знает.

Втыкаю наушники в уши, включаю музыку, выползаю из кровати. Плетусь в ванную.

Для этого надо выйти в коридор.

И пройти мимо их комнаты.

Первые дни стеснялась, но они все равно ничего не замечают вокруг.

Когда заняты "этим".

Ерунда, ещё немного. Летом окончу первый курс. И мы с Полечкой переедем.

Куда подальше.

Из этой попки на окраине мира.

Здесь лишь филиал нашего агроэкологического института, а на второй курс можно перевестись в большой город.

И снимать квартирку. Маленькую, на двоих.

Нам хватит.

Босиком тихо ступаю по холодному полу, возле их комнаты останавливаюсь. Дверь открыта, как обычно, и я, не удержавшись, походя смотрю туда.

Савва в привычной позе на кровати, она у него в ногах.

Смотрю на его запрокинутую темную голову, на голый рельефный торс – и на секунду перехватывает дыхание, и сама замираю, и даже кровь в венах останавливается словно. Никого красивее, чем этот мужчина, не встречала за свои восемнадцать лет, и неясно, откуда он, вообще, в нашем городе взялся.

Знаю лишь, что приехал несколько дней назад.

Видела его одежду, такая у нас даже не продается.

А его обувь.

А часы.

Все как из каталогов для богатеньких Буратино, прожигателей жизни, хотя, он уже и не так молод – ему лет тридцать пять, и в глаза бросается, что к яркой внешности в комплекте прилагается опыт.

Он держит крашеные в оттенок красного дерева волосы Тамары.

Насаживает ее голову. Вдавливает ее лицом в свои бедра.

Она с мычанием подчиняется его рукам. Я ее слышу даже сквозь музыку в ушах.

И опять бесстыдно подглядываю. И когда уже совесть просыпается и толкает меня дальше в ванную, Савва поднимает голову.

И наши взгляды, мой светло-серый и его ореховый, схлестываются.

Щеки будто кипятком обдает.

Роняю телефон, выпадают наушники. Савва усмехается, какой кошмар.

Срываюсь с места, и торопливо несусь в ванную.

Глава 2

Чищу зубы, не могу успокоиться, такая трясучка, мой организм в зоне турбулентности.

Разглядываю в зеркале свое бледное лицо, спутанные светлые, почти белые волосы.

Я чуть ли не Снежная Королева, только мне не хватает яркости. Ресницы пушистые, но в цвет волос. Глаза большие, но невыразительные, скучно серые. Фигурка, вроде как, хорошая, но ростом не вышла.

Не то, что Тамара.

Меня застукали, как же так.

Сплевываю пасту в раковину, полощу рот.

Сама виновата, нечего было пялится на них.

Хватаю розовую мягкую тряпочку с батареи, торопливо вытираю брызги с зеркала, протираю заляпанный кран и мысленно ругаюсь.

Нет, это они виноваты, надо было запирать дверь. Они ведь знают, что я тоже здесь живу.

К чему им свидетели?

Развешиваю тряпочку на трубе. Вздрагиваю, когда с тихим щелчком приоткрывается дверь.

Ох, дура.

Я и сама не заперлась.

Оборачиваюсь, краем глаза прохожусь по широкой голой груди, заросшей темными волосками, замечаю, что он опять в одних трусах. Обтягивающие крупный бугор между ног черные стрейчи, накачанное тело, литые мышцы, он бог.

– Доброе утро, – невозмутимо здоровается он, голос всегда низкий, хрипловатый, будто только после сна или он простужен. – Мэри.

Вздыхаю, меня зовут Мария, Мэри – это для друзей, из его уст это звучит, как насмешка, словно я колхозница, выбрала себе красивый псевдоним.

– Ты потеряла.

Смотрю на его руки, мой телефон со спутанным красным проводом наушников. Он протягивает его мне.

А я не могу взять.

Он же голый почти.

Стоит напротив.

Вытираю влажные ладошки о пижаму, кошусь на красный проводок.

Кажется, заденешь – и будет взрыв. Бум. В стороны разлетятся мысли. Которые я и без того не могу собрать в кучу в присутствии этого мужчины.

– С-спасибо, – заикаюсь, тянусь за телефоном.

Наши пальцы сталкиваются. Он медлит, не отдает, подходит на шаг.

– Понравилось?

– Что? – поднимаю глаза к его лицу.

– Подглядывать, – он усмехается. – Ты ведь не первый раз в коридоре топчешься, да?

– Нет, – вспыхиваю, выдираю у него телефон. – Я просто…

– Выросла девочка, – заканчивает он. На его губах играет улыбка, но взгляд остаётся серьезным. – И заинтересовалась взрослыми мужчинами.

– Что? Нет же, – раздражаюсь, не знаю, как его обойти, он стоит на проходе, – мне надо готовить завтрак. Дай я выйду.

– Сначала ответь.

– Какой вопрос?

– Наблюдать понравилось?

Закусываю губу. Смотрю в ореховые глаза и дыхание сбивается, от него пахнет похотью, сексом, он так и пышет им, и самое ужасное – он прав, похоже. Он привлекает меня, как мужчина, такой раскрепощенный, знающий, какое впечатление производит, да он мечта для первого раза, точно понимает, что делать, как обходиться с девушками в постели. Наверняка, очень нежно, страстно и горячо.

Но он живёт сейчас с Тамарой, а я, так неправильно, его ладони хочу ощутить на своем теле.

– Мэри! – долетает из глубины квартиры. – Ты поставила варить кофе?

Метнувшись в щель между ним и дверью, врезаюсь прямиком в его горячее бедро. Он чуть сдвигается, пропуская меня, и когда я уже чувствую свободу и безопасность, хватает меня за руку.

Рывком притягивает к себе. Ударяюсь в его грудь. Под пижамой у меня вся кожа в мурашках, ох, проклятье.

– Нет, не понравилось, – торопливо бросаю ему в лицо. – Всё?

– Всё.

Он отпускает.

Так легко.

Запинаюсь, едва не растягиваюсь на полу. Слышу смешок в спину, скрываюсь за углом. Влетаю в свою комнату.

Дура.

Я просто дура.

Бросаю телефон на кровать, хватаю конспект со стола, машу себе в лицо, разгоняя воздух.

Что со мной такое, я никогда раньше…не хотела.

Мужчину.

Надо брать себя в руки.

Варить кофе. Делать тосты.

Позавтракать.

И собираться в институт.

Глава 3

– Он, что, правда, живёт у вас? – шепчет Полина. Косится на бубнящего препода, на сидящих впереди одногрупниц. – И почему я впервые об этом слышу?

– Я думала он уедет, – тоже шепчу, разрисовываю блокнот розочками. – Ну ты сама представь, Тамара и он. Небо и земля. Тамара красивая, конечно. Но она ему зачем? Ты его машину помнишь?

Полина быстро кивает.

Вздыхаю.

Машина у него черная, элегантная, явно дорогая, я не разбираюсь в марках, но сегодня сидела в салоне – Савва с Тамарой подвезли до института.

Там везде кожа, приятный запах ёлок и свежести, мотор тихо урчит, у нас в городе я таких машин не видела.

Он и сам явно у нас случайно, какой попутный ветер его сюда забросил – не представляю. Но о нем уже судачат все знакомые девчонки.

Ещё бы.

Такое событие.

Криво улыбаюсь.

– Но он прям ночует у вас? – все ещё не верит Полина. – Мы точно про него говорим? Тот мужик, который из авто высунулся, когда мы из парка выходили и дорогу спросил? Он?

– Да он, говорю же, – морщусь. Подругу я люблю, но вот именно сейчас она меня бесит. – И он не просто у нас ночует. Он выходит в ванную в трусах, как у себя дома, к завтраку натягивает пижамные штаны, а потом…

– В трусах? – Полина округляет глаза. – То есть голый почти? И ты видела?

– Не только это, – признаюсь.

– Девочки, – препод спускает очки на нос, смотрит на нас с укоризной. – Вы болтать пришли?

Замолкаем.

Кошусь в окно.

Солнышко уже разгулялось, я в предвкушении хорошего чего-то. Сегодня суббота, эта пара последняя, а вечером мы празднуем день рождения Полины.

Мне нужно отвлечься, срочно.

Кошусь на препода. Не удержавшись, наклоняюсь к Полине:

– А ещё сегодня Тамара собирает на обед всех подруг. Будет хвастаться Саввой. Ну, под предлогом, что отмечать окончание ремонта. А на самом деле, ну, ты понимаешь.

– Ещё бы, такой экземпляр отхватила, – подруга хихикает, достает из сумки тюбик с кремом, мажет руки. – Так а ты что? Не пойдешь вечером в клуб? Останешься с ним?

– С кем, с ним? – шиплю. – Пойду, конечно, – успокаиваю ее. – Девятнадцать лет бывает раз в жизни.

– Как и двадцать девять. Как и тридцать девять. А этому Савве, кстати, сколько?

– Девочки, – в нас упирается немигающий взгляд.

Затыкаемся.

Смотрю в окно, считаю ворон. Сижу, как на иголках, из головы не идёт то, что случилось утром. В ванной.

А потом за завтраком.

Он так на меня смотрел.

Я порезала палец. Пока тост мазала сыром. Да и потом кусок в горло не лез, выпила лишь кофе.

Желудок в подверждение урчит.

Терплю ещё полчаса, и со звонком забрасываю в сумку учебники.

В коридор выходим кучкой, с одногрупницами обсжудаем день рождения. Полина заказала столик в клубе – у нас и развлечений-то нет почти, в нашей провинции. Один клуб, два кафе, но одно постоянно закрывается из-за проблем с арендой. Цивилизация начинается лишь на трассе, вот там есть модные закусочные, популярные в крупных городах.

Выходим на улицу, солнце бьет в глаза.

Запахиваю куртку, закидываю сумку на плечо, спускаюсь по ступенькам и застываю – на парковке черная глянцевая машина. А возле нее в таких же черных очках Савва.

Он курит, облокотившись на капот.

И пялюсь на него не только я, не только мне можно закатывать губу.

Но он, этот шикарный мужчина, смотрит на меня.

Небрежным жестом зовёт меня, кидает окурок прямо на асфальт, не тушит даже, словно привык, что за ним прислуга ходит и подметает.

Он усаживается за руль.

– До вечера, – чмокаю Полину в щеку, и у всех на виду иду к нему.

Даже мысли ослушаться нет, задрать нос, провилять бедрами мимо. Хотя хочется. Но я так долго живу с Тамарой, что привыкла сразу делать, что говорят, никому не усложнять жизнь.

Неуверенно открываю дверь, забираюсь в салон.

– Привет, – откашливаюсь. – Ты откуда?

Савва, не говоря ни слова, выруливает на дорогу.

Едем молча, у меня развивается косоглазие. Его рука уверенно держит руль, на запястье поблескивает массивный браслет часов.

Замечаю:

– Тамара не говорила, что ты заедешь. Я бы и пешком дошла. Тут рядышком совсем.

– Мне не трудно, – лаконично отвечает он.

Мысленно присвистываю.

Нетрудно ему.

– И давно ждёшь? – решаюсь повернуться, изучаю его профиль. Прямой нос, высокие скулы, тень щетины – на ней задерживаю взгляд.

Он не отвечает. Тоже поворачивается.

Долгие секунды тикают, его ореховые глаза темнеют. Он вдруг протягивает руку, пальцами касается моих волос.

– Мягкие. Я так и думал.

Вздрагиваю, очнувшись, лепечу:

– Что? На дорогу смотри.

Он усмехается. Спокойно переводит взгляд, снова перехватывает руль.

– Тамара в строгости тебя держит? – бросает он.

– А что?

– Запрещает тебе всё.

– Не так чтобы.

– Слова не даёт сказать.

– К чему вопросы? – злюсь, что он заметил. Конечно, Тамара не стесняясь вчера выговаривала мне, что я плохо помыла пол, а у нее гости, ей будет стыдно. И мне тоже должно быть стыдно.

Маша плохая девочка.

Неблагодарная.

– Да так, – его губы трогает слабая улыбка. – Просто на заметку.

Паркуемся у нас во дворе.

Открываю дверь, выхожу, вцепившись в сумку. На языке вертится куча вопросов.

Откуда он. Что ему надо в нашем городе.

Но я молчу.

Скоро придут гости.

И я наверняка все узнаю.

Глава 4

– Тамара, шикарный ремонт, – громко охает тетина подруга.

Такая же яркая женщина, как и сама Тамара.

Пальцами она взбивает крашеные в цвет взбесившейся морковки волосы. Они вьются мелкой химией, как шерсть барашка.

Она вертит головой с потолка на стены. Зыркает в сторону дверей и понижает голос:

– Тома, а мужик ещё шикарней.

Делаю вид, что я глухонемая, расставляю на столе тарелки и кусаю губы, чтобы не улыбаться.

Пришли три подружки.

И все, как одна, не сводят глаз с Саввы.

Он курит на балконе, и уже давно, сквозь стекло видно его крупную фигуру, облокотившуюся на перила.

В комнате болтают:

– Он насовсем к нам переехал?

– Он хоть не женат?

– Чем он занимается, Тамара рассказывай.

Гремлю приборами, сквозь гул слышу, как пищит духовка на кухне и бегу туда.

Выключаю таймер, сдуваю волосы со лба, уф.

Замоталась.

Выгляжу, наверное, замарашкой в простой футболке и мешковатых брюках, когда эти цыпочки разрядились, словно ёлки новогодние.

Подхватываю салат, задеваю тарелку с нарезкой. Она валится со стола, и тонкое блюдце со звоном бьётся.

– Черт, – смотрю на осколки, украшающие копчёные кругляши колбасы, разбросанные по полу. Оставляю салат и ныряю за стол.

Осторожно собираю разбитое блюдце. На пальце и так пластырь, утренними стараниями Саввы.

Ибо нельзя смотреть на людей так хищно, когда они пытаются завтракать.

– Савва, вы, правда, не останетесь на обед? – звучит из коридора огорченный голос Тамариной подруги. – Но как же, там столько всего наготовлено.

Шаги приближаются, и я уже по ним, как в песне, узнаю, что на кухню вошёл он. А дальше и по голосу:

– Я так понял – у вас девичник. Не хотелось бы мешать.

– О, вы не мешаете.

Держу осколок. Приподнимаю скатерть, подглядываю за парочкой. Мне видно лишь ноги – крупные мужские стопы в темных носках и женские в телесных капроновых чулках.

Они стоят у холодильника.

– Все таки, компания женская собралась, – Савва открывает дверцу, достает бутылочку минералки. – Отдыхайте, общайтесь. А я поеду. Осмотрюсь в вашем городке. Погуляю. Видел симпатичный парк.

– А Тамара вам экскурсию ещё не проводила? – женский голос скатывается в интимные нотки, ноги в чулочках по шажку приближаются к мужским. – У нас достаточно достопримечательностей. И разных интересных мест. Я, честно говоря, сама не люблю застолья. И с удовольствием составила бы вам компанию.

Савва молчит.

Я мысленно хмыкаю.

Ну и ну. Хороша подружка. Кадрит чужого мужчину прямо дома у подруги.

И ведь не стеняется.

– Хм, – слышу, как он усмехается. Не отступает от нее, а она все подходит. Спасибо…– он делает паузу.

– Зоя.

– Спасибо, Зоя, за предложение. Как-нибудь обязательно воспользуюсь, – ровным, скучным голосом оставляет он ее в пролете.

– Зоя! – кричит из зала Тамара.

– Ой, и правда, там же у меня, – бормочит отвергнутая Зоя.

Женские ножки семенят вон из кухни.

Жую кусочек колбасы.

Смотрю на мужские ноги.

Савва стоит у холодильника. Раздается звук скручиваемой крышки, шипение, бульканье – пьет минералку.

Ем сыр и качаю головой.

Вот это да. Расскажу сегодня Полине. Как Савву прямо из-под носа Тамары пытаются выдернуть. И…

Он вдруг резко перегибается через стол.

Чуть не взвизгиваю, роняю сыр.

Он внимательно оглядывает разбитую тарелку, кусочки нарезки на полу. Вежливо кивает:

– Обедаешь?

– Нет, – смущённо трясу хвостом, быстро собираю осколки. – Я просто…

– Так хорошо помыла пол. Что решила прямо на нем и есть.

– Нет, – в раздражении сжимаю осколки в руке, поднимаюсь на ноги. – Не угадал.

– Тогда ещё вариант, – он отходит к другому столу, открывает дверцу шкафа, за которой притаилось мусорное ведро. Жестом показывает, мол, иди выкидывай. – Если ты не обедала на полу. Значит, ты опять за мной подглядывала, Маша. Подслушивала.

– Разбилась тарелка, – подхожу, показательно вытряхиваю ее остатки в ведро.

– Ясно.

– Что тебе ясно?

– Что ты на меня запала.

– Да при чем тут это? – вспыхиваю, еле сдерживаюсь, чтобы не повышать голоса. – Не нравишься ты мне. Возомнил о себе. Ты, между прочим, староват для меня.

После моих слов на его лице проскальзывает неуловимая тень. В ореховых глазах вспыхивают недобрые огоньки. Он ставит минералку на стол, за долю секунды к нему возвращается самообладание, снова появляется маска самодовольства.

– Действительно, – соглашается он. – Но с пола все таки больше не кушай, не стоит.

Смотрю ему в спину и кусаю язык.

Зачем я это ляпнула.

Про возраст.

Я ведь так не думаю.

Да, он взрослый, старше меня лет на пятнадцать.

И хотя бы поэтому нельзя с ним так разговаривать.

– Мэри, где ты ходишь! – кричит Тамара.

Вздыхаю, забираю салат.

Надеюсь, он не обиделся.

И ничего мне не сделает.

А то как-то очень странно он на меня смотрел.