Текст книги "Цап-царап, или Оборотни для Маши"

Глава 16

Выхожу в коридор, иду мимо комнаты Тамары.

– Я вчера прождала тебя до ночи, – долетает ее голос в приоткрытую дверь. – И с утра тебя не застала тоже. Уж думала не вернёшься. Объяснишь, может?

Навостряю уши.

– Что объяснять? – его спокойный уверенный голос. – Вчера ты отдыхала с подругами. Я не стал мешать.

– Ты не мешал.

– Тамара, в чем проблема?

Натуральная семейная сцена. Где муж-изменщик.

Он бы давно мог уйти, он бы сразу мог поселиться в гостинице…

Не удержавшись, заглядываю в шёлку.

Она стоит рядом с ним, руки положила ему на плечи. Заглядывает ему в глаза.

Качаю головой.

Нельзя ведь так навязываться. Бабушка-соседка не раз говорила, что мудрость женщины в том, чтобы лишних вопросов не задавать.

Своим поведением заставить мужчину забеспокоиться. И самому все рассказать.

Где был, с кем пил.

Хихикнув в ладошку, тороплюсь на кухню.

По Савве и не скажешь, что он пьет, конечно. А если даже – то наверняка крепкий элитный алкоголь. Из грубого мужского бокала, как в фильмах, и со льдом.

Повязываю розовый Тамарин фартук на пояс. Роюсь в холодильнике, достаю продукты.

По воскресеньям всегда варю борщ.

Машинка мерно гудит, отжимает белье, завершает цикл.

Тянусь к старенькому магнитофону на холодильнике и включаю радио. Мою овощи.

Кухня у нас уютная, с новой техникой, и даже после ремонта магнитофон не выкинули, я упросила оставить.

Хотя, он портит весь вид, мы будто в прошлом веке живём – бурчала Тамара.

Ничего. На кухне пропадаю лишь я, так что Тамара переживет.

Чищу овощи, режу. Вздрагиваю и сжимаю нож, когда за спиной звучит вкрадчивый вопрос:

– Вошла во вкус, Маша? Ночью я, утром уже другой мужчина. А если бы я дверь открыл на две минуты позже? Застукал бы. Как ты отдаёшься ему в подъезде. Прямо у стены.

Он резко вжимает меня животом в стол, наваливается своим телом.

– Не подходи, – пискнув, поворачиваю голову. Между нашими лицами ставлю нож, с которого бежит темный сок.

Свекла.

Он смотрит на лезвие.

Я дрожу.

Кажется, что это не свекла вовсе.

Из глубины квартиры долетает голос Тамары. Она просит переключить волну, ей, как обычно, не нравится моя музыка.

Устаревшие попсовые песенки – она их не любит.

Мы стоим вплотную, тяжело дышим. Он вжимается в меня бедрами, и я ощущаю эрекцию. Вспоминаю, как несколько часов назад неумело облизывала его член, и сама становлюсь похожа на свеклу, кажется, даже мое отражение в его расширенных зрачках – багровое, смущённое, я в ауре стыда.

– Убери нож, Маша, – говорит он хрипло. – И на будущее. Если не сможешь оружием воспользоваться – на человека его не наставляй.

Одним неуловимым движением он выкручивает мою руку. Взвизгнув, роняю нож.

Савва толкает меня на стол, грудью вляпываюсь в горку проклятой свеклы.

– Поняла?

– Да.

Ноги подкашиваются. Его дыхание опаляет щеку. Его рука забирается под резинку пижамных брючек.

Всхлипываю.

Он трогает меня, поверх трусиков. Трет пальцами влажную ткань.

Я хотела держаться подальше. Но с моим телом что-то невероятное творится, выгибаюсь в пояснице от его касаний, промежностью вжимаюсь в его ладонь.

Он хочет со мной что-то плохое сделать. Отдать ягуару.

От этой мысли встряхиваюсь, грудью размазываю свеклу по столу и вырываюсь. Оборачиваюсь и со всей силы измазанной рукой влепляю ему пощечину.

Глава 17

На его гладковыбритой щеке расплывается багровое пятно. С мякотью от свеклы.

Он словно камень, ни один мускул не дрогнул, смотрит на меня, а в глазах горит жёлтый огонь.

Точно такие же глаза у Яра.

Только сейчас замечаю, тоже ореховые. И странная, окрашенная в жёлтый радужка.

– Маша! – из коридора вопит Тамара.

Отшатываюсь от Саввы. Он рывком тянет обратно, в ухо мне выдыхает:

– Зря ты это сделала, Маша.

Он сжимает мою грудь, и я вскрикиваю, не от боли даже, а от его полного ярости взгляда.

– Ночью готовься, – он сам отпускает и отступает.

Машинально отворачиваюсь к столу, за спиной слышу голос Тамары:

– Маша, я тебя просила переключить. Савва, господи, что с лицом? Это свекла?

– Маска омолаживающая, – невозмутимо говорит он. – Ты себе такие делаешь.

– Не такие. Да ты и так прекрасно выглядишь. Серьезно, маску делал?

Слушаю ее расстерянность и недоумеваю, она верит ему, в эту чушь про омоложение?

Хотя, что ещё думать? Что он меня тут зажимал?

Ей такое в голову не придет.

Мелко трясусь, неловко режу морковку. Тамара возится с радио, переключает станции.

Савва ушел, кажется, обернуться боюсь, но спиной чувствую, что никто на меня не смотрит.

– Ты скоро? – Тамара пристраивается рядом. Забирает соломку морковки, хрустит. – Есть хочу.

– Ещё минут тридцать, – торопливо вываливаю в кастрюлю нарезанные овощи. Кошусь на свою ладонь – она после пощёчины горит.

Зачем я это сделала.

Тамара, напевая, уплывает из кухни.

Занимаюсь супом. Варить-жарить-парить мне нравится, никто не учил, но за эти годы сама справилась, не ресторан, конечно, но все основные блюда получаются быстро и вкусно.

Накрываю кастрюлю крышкой, отхожу к окну. На улице солнечно, скоро начнутся субботники, Тамара на них никогда не ходит, отправляет меня.

Запускаю пальцы в волосы. Мысли отгоняю, но они настойчивыми пчелами лезут обратно.

Ночью готовься – стучит в голове.

А я уже была готова. Когда он прижимался и запускал руку ко мне в брючки.

Может быть, он прав, я просто уже созрела. И мне нужен парень. И дело вовсе не в Савве и не в его сногсшибательной привлекательности, это в организме особые процессы, перестройка, я становлюсь женщиной.

Ведь на Ярослава я реагировала так же.

– Мэри, накрывай скорей на стол, – врывается в мои рассуждения голос Тамары.

Она, потирая руки, плюхается на диванчик. Рядом с ней усаживается Савва.

Ловит мой взгляд и едва заметно улыбается.

Вздрагиваю. У него даже усмешечка сексуальная.

Гремлю тарелками, невольно кошусь на яркие волосы Тамары. Она растрепана, боюсь представить, почему.

У меня играет музыка, я могла не услышать, если они чем-то занимались.

Наливаю суп, ставлю перед ними тарелки. Из холодильника достаю сметану, быстро режу хлеб и складываю в корзинку. Собираюсь уже юркнуть в свою комнату, мне опять кусок в горло не полезет, но Савва жестом останавливает меня.

– Садись за стол, Маша.

– Я не голодная, – откашливаюсь. – Пока варила наелась.

Тамара ложкой разгоняет в супе сметану.

Савва не ест, складывает руки в замок перед собой.

Несколько секунд играем в гляделки, его взгляд продавливает меня. И я не сдерживаюсь, облокачиваюсь на стол и начинаю:

– Поговаривают, что в нашем лесу теперь водятся ягуары.

– Ага, и тигры, – Тамара смеётся, ломает хлеб. – Больше слушай сплетни. Что только не придумают.

– И какое-то необычное красное затмение который день, – продолжаю.

– Ой, Мэри, отстань с глупостями, – Тамара громко прихлебывает. – Дай поесть спокойно.

Смотрю на Савву. Он смотрит в ответ, изучающе, подняв густую бровь.

Между нами напряжение, кажется, что воздух искрит.

Уголок его губ поднимается в кривой улыбке. Он берет ложку. Усмехается.

Он понял, что я видела его в лесу.

И…

…он точно придет ко мне ночью.

Отрываюсь от стола, на негнущихся ногах выхожу из кухни, почти не слышу, что кричит вслед Тамара.

Мне становится ясно: теперь я в опасности.

Глава 18

До вечера торчу в своей комнате, готовлю уроки на завтра.

Ставлю последнюю точку, закрываю конспект. Прикусываю ручку и задумавшись, смотрю в окно.

Темнеет.

За стеной привычно громко работает телевизор. Когда ходила в туалет успела подслушать Тамару – та по телефону обещала подруге, что заскочит к ней. Потому что Савва опять не сказав ни слова уехал.

Но я то знаю, он это специально. Чтобы она ушла из дома. А он, когда вернётся, внаглую зайдет ко мне в комнату.

Ох.

Вздрагиваю.

Беру телефон и снова пишу Полине. Подруга не отвечает, наверное, все ещё спит – итог бессонной и бурной ночи.

Да и в гости к ней напроситься все равно не получится, у них и так яблоку негде упасть.

А к другим подругам…

Снова кусаю ручку.

Это с Полечкой мы с детства вместе, остальные просто одногрупницы. Ни с того ни с сего припереться к ним с ночевой странно.

Гостиница?

Хмурю брови.

Лезу в стол, достаю кошелек и считаю наличность.

Забыла совсем, что истратилась на подарок Полечке, мне даже одну ночь в гостинице оплатить не хватит.

Меряю шагами комнату.

Просто сидеть и ждать?

А если он приведет ягуара и меня… съедят?

Что со мной делать собираются я так и не поняла.

В груди томление. Оттягиваю ворот домашней футболки и выглядываю в коридор.

– Буду поздно, – хмурая Тамара при полном параде цокает каблуками возле зеркала. – Но если Савва вернётся, – она встаёт в профиль, похлопывает ладонями по выпирающему из фиолетового платья животику. – Не надо было столько есть.

– Если Савва вернётся, – напоминаю.

– Сразу звони, – она красит губы красной помадой. – Поняла?

– Да.

Она, не прощаясь, хлопает дверью.

У зеркала остаётся пахучее облачко ее духов.

Крадусь туда.

Из завалов косметики достают флакончик в форме розы, снимаю крышку и нюхаю духи.

Вкусно.

Смотрю в зеркало, убираю прядь волос за ухо.

Нет, у меня все есть, и крыша над головой, и еда, и одежда, я чистая и сытая, сплю в тепле.

Но вот Савва – как ни крути, а будит в душе мечту о прекрасном принце. Чтобы приехал и забрал меня, как маму когда-то ее теперешний муж.

Наверное, я ему мешалась, раз меня не взяли с собой, в красивый город. Построили там новую семью, удачную, не то, что здесь.

Крашу губы красной помадой.

Оценивающе щурюсь в зеркало.

На бледном лице рот выделяется ярким пятном. И я будто бы симпатичнее выгляжу.

Бросаю тюбик.

Так. Как же мне быть с Саввой.

Гуляю по квартире, заглядываю в пустые комнаты, любуюсь ремонтом.

Возвращаюсь к себе и натягиваю брюки. Собираю сумку на завтра. В коридоре обуваюсь, хватаю куртку с крючка.

Выхожу на улицу и глубоко вдыхаю свежий воздух. В небе краснеет луна.

Ежусь, спускаюсь с крыльца.

Неподалеку лает собака – опять сосед гуляет с песиком.

Оглядываюсь и вздрагиваю.

Собака! На Ярослава тогда у клуба чуть не накинулась собака. И потом, когда я бежала ночью во двор – тоже лаял соседский пёс.

Будто бы на кошку.

Но Ярослав человек. Или нет?

Прогулочным шагом иду по улице. Клуб сегодня закрыт, к подруге нельзя…

Холодает, и я плотнее запахиваю куртку.

Не в подъезде ведь мне ночевать, но и домой возвращаться опасно.

Кусаю красные губы, забыв о помаде, и только ощутив сладкий вкус во рту понимаю – я все размазала. И выгляжу теперь как проститутка.

Озаботившись этой мыслью не сразу слышу мягкий шорох шин по асфальту, но сбоку вдруг вспыхивают фары, и я подпрыгиваю на месте, едва не влетев в острые голые кусты.

– Маша, – звучит знакомый голос. – Извини. Напугал.

Сбрасываю веточку с рукава и щурюсь на черный автомобиль, в окне которого торчит голова Ярослава.

У Саввы похожая машина, вроде как.

– Привет, – Ярослав улыбается. Останавливает машину, почти наехав на тротуарчик и выходит. – Гуляешь? Может, прокатимся? Шоколада поедим.

– Не люблю шоколад, – во все глаза смотрю на его шейный платок. Интересно, что он под ним прячет, или это просто мужской аксессуар.

– Не любишь сладкое? – он поднимает бровь. – Странно. Сама-то ты очень сладенькая.

Заливаюсь краской.

Еще бы.

Утром в подъезде он меня везде потрогал без спроса, а сейчас шоколад предлагает, ухаживает.

– Сегодня похолодало, ты замёрзла, – он протягивает руку и касается рукава моей кожанки. – Садись в машину. Подвезу, куда скажешь.

Он смотрит на мои губы. И неожиданно облизывается, с каким-то кошачьим наслаждением.

Запоздало догадываюсь о размазанной помаде и тру рукой губы, и лишь хуже делаю, судя по его пристальному взгляду.

– Поехали? – он отводит мою руку от лица. – У меня в машине есть вода и салфетки.

Смотрю на машину.

Идти мне некуда. А Ярослав вызывает меньше опасений, чем Савва, он, по крайней мере, не болтается по лесу с ягуарами.

Неловко держусь за его руку, когда он обходит машину и открыв пассажирскую дверь галантно усаживает меня на сиденье.

Его ладонь теплая, чуть жёсткая, но это точно не мягкая лапа животного, я ещё не совсем спятила.

Ярослав человек, конечно.

Успокоившись, откидываюсь в кресле и подставляю пальцы под теплый воздух, что дует из печки.

Глава 19

Он словно родился за рулем.

Машина подчиняется ему так безоговорочно, он рулит лениво одной рукой, расслабленно откинувшись в кресле.

В салоне вкусно пахнет. Лесом и свежестью, и кожей сидений. Так же пахло в автомобиле Саввы. Смотрю на болтающуюся под зеркалом черную игрушку-кошку и вздрагиваю.

У Саввы такая же.

Либо это она и есть. Поскольку машина Саввы.

– А как называется машина? – вытираю вспотевшие ладони о брюки.

– Ягуар, – слегка повернувшись отвечает Ярослав.

Ягуар?

Мысленно присвистываю. В волнении изучаю красивый мужской профиль.

Они оба приезжие. Пользуются одной на двоих машиной. Они точно знакомы.

Кошусь в окно.

Проезжаем мост, он увозит меня от дома.

– Куда мы едем, подожди, – хватаюсь за дверь, в незнакомом дизайне иномарки не могу нащупать ручку. – Меня тетя ждет, – вру, – если не вернусь через полчаса – пойдет искать.

– В полицию заявит, – Яр усмехается. – Маша расслабься. Просто катаемся. Воскресенье, вечер, у вас чудесный город, со мной красивая спутница-блондиночка. Я почти счастлив. Веришь?

У него тихий ласковый голос, и я почему-то верю, и невольно улыбаюсь.

После светофора он едет прямо. Мимо магазинов, деревьев, упирается в ромашковые ворота детского садика.

Рядом старая заброшенная школа, в ней я училась в начальных классах. Маршрутки тогда ещё не ездили, и я каждый день ходила туда-сюда пешком, так далеко.

Тихо, безлюдно, в садике, возможно, только сторож в такое время, ну и иногда пробираются компании, посидеть на веранде, выпить пива.

И сейчас кто-то там есть, слышен негромкий смех.

Вконец успокаиваюсь. Это мой город, я тут всех знаю. Меня в обиду не дадут.

Ярослав глушит двигатель. Садится вполоборота, лицом ко мне.

– Маша, я поговорить хотел. На счёт утра, – хрипловато уточняет он. – Если ты ещё не забыла.

Стремительно краснею.

За кого он меня принимает, будто бы я каждый день и не по разу целуюсь в подъездах с незнакомыми мужчинами. Конечно, я не забыла.

И не забуду.

– Хотел извиниться за свою напористость, – продолжает Яр. – Не удержался. Но ты, вроде, и сама не против была.

Не вижу его глаз, но кожей чувствую, что он меня взглядом облапывает, щеки и шея горят огнем.

– Такая ты мокрая была. Горяченькая. Повторения хочется? – шепчет он.

Мотаю головой. Ужас, разве можно вот так вот в лоб?

Между ног и, правда, становится горячо.

Поддавшись порыву, тяну к нему руку. Касаюсь шляпы, осторожно снимаю ее. Он не мешает, лишь смотрит на меня неотрывно.

Под шляпой у него темные волосы. На вид густые и мягкие, так и зудит потрогать.

– Это часть стиля? – кладу шляпу на приборную панель. – Без нее лучше.

– Думаешь? – он двигает зеркало, заглядывает туда. Сам себе улыбается краешком рта.

Осмелев, иду дальше – тянусь к шейному платку.

– Тс-с-с, – он перехватывает мою руку. Большой ладонью мнет мои пальцы. – Раздеваюсь я обычно сам. Но сначала раздеваю девушку, – он трогает воротник моей куртки.

– Нет, – смущённо вырываю руку. – Я не за этим села в машину, я…– забываю, что хотела сказать, как под гипнозом смотрю в его желтеющие глаза. Под шляпой не так заметно, но сейчас, когда тень на лицо не падает он мнится абсолютно невозможным мужчиной, пришельцем из другого мира. – Я слышала про людей-альбиносов, – откашливаюсь. – А ты?

– Почти тоже самое, – его лицо приближается к моему. Пальцы гладят щеку. – Хватит трепаться.

– В смысле, – выдавливаю. От его ласки млею, никак не могу собрать в кучу мысли. – А ты…

Не дав мне договорить, он наваливается сверху. Своим телом вжимает в сиденье.

Пискнув под его тяжестью, упираюсь в его плечи, но он сильнее, гораздо сильнее, прижимается вплотную ко мне, языком раскрывает мои губы.

Нагло и требовательно врывается в мой рот.

И я задыхаюсь, не могу глотнуть воздуха, поцелуй поглощает весь кислород, углубляется, размазывает меня по сиденью.

– А говорила не хочешь, – он довольно усмехается, когда я неуверенно сплетаю наши языки.

Глупость, конечно, найдется разве девушка, которая не хочет такого, как он?

Меня соблазняют, и я соблазняюсь.

Вспыхиваю спичкой, ощущаю, как откидывается кресло, и как его бедра ввинчиваются между моих ног, он ложится сверху.

Ногтями впиваюсь в соседнее сиденье, лежу оглушенная его напором, изнутри растет беспокойство, я ведь ещё ни разу, а это такой ответственный шаг, неужели я решусь вот так, в машине с незнакомцем?

С другой стороны, все подруги говорят, что нет в сексе никакого таинства, и зря я жду сказку, все будет банально.

Но верить в это так грустно.

– Ты ещё девочка? – шепчет он мне в губы.

Жмурюсь, вместо его лица вижу вдруг Савву, тот тоже самое спрашивал. Они знакомы, они вдвоем ко мне пристают, они чего-то от меня хотят, дура я, подаюсь их уловкам.

– Нет, подожди, – слабо отталкиваю его. Задыхаюсь, глотаю слова. – Мне нужно домой. Тамара…

Замолкаю, когда он вжимается в меня бедрами. Из его брюк рвется эрекция, он трётся об меня сквозь одежду, и мне невыносимо приятно.

И я злюсь.

– Хватит! – рявкаю, чтобы саму себя привести в чувство.

Он неожиданно отжимается на руках. Смотрит на меня горящими глазами. Ему словно плохо, так смотрят люди, когда у них приступ.

Точно, приступ. Может, сердце?

Метнувшись к соседнему креслу он нервно щелкает ручкой, не может открыть дверь.

– Что? Воды? – ощупываю панель, он что-то говорил про салфетки и воду.

Салон вдруг наполняет нечеловеческий рык, от которого у меня волосы дыбом встают.

В испуге закрываю лицо рукой, сама пытаюсь нащупать ручку, боже мой, зачем я села в эту чертову машину, он сумасшедший, так рычать!

Каким-то чудом дверь открывается, и я вываливаюсь на асфальт. Упираюсь ладонями и поднимаюсь, уже хочу припустить к магазинам, к светофорам и освещеннному перекрёстку, но замираю как вкопанная.

Из салона вместо Ярослава жетлыми глазами на меня смотрит большая кошка.

Глава 20

На все окрестности разлетается мой громкий визг. Хлопаю дверью, отрезая от себя морду ягуара и не разбирая дороги несусь вперёд.

Продолжаю орать, и уже сама глохну от своего крика, как меня вдруг хватают за руку.

– Нет! – замахиваюсь сумкой, сквозь вату в ушах различаю мужской голос.

– Маша! – кто-то выдирает у меня сумку. – Чего орёшь?

Проморгавшись, смотрю на знакомого парня. Тоже студент, с моего потока. Он мирно держит банку пива, но выглядит запыханным, из ворот садика к нему подтягиваются друзья, вместе с девушками.

– Что случилось? – спрашивает парень. Протягивает мне банку. – На хлебни.

Машинально тянусь за пивом.

И тут мимо нас, едва не задавив, на всех парах проносится черный ягуар.

– Черт, – парень отскакивает. – Куда он смотрит, мажор чертов!

Сжимаю в руке жестянку, взглядом провожаю ягуар.

Как он поехал, если там кошка за рулём?

Нервно смеюсь, губами прижимаюсь к горлышку.

Жадно пью противное пиво, но даже вкуса не чувствую, не могу погасить сухость, не могу унять дрожь.

– Ого, Машка, напиться решила? – звенит над ухом девичий смех.

С трудом отрываюсь от банки. Трясу ее, она пустая. Смотрю на веселую компанию.

– Ещё есть?

– Есть, – мне протягивают новую порцию. С сомнением предупреждают. – Ты бы так не разгонялась, ты же не пьешь. Развезет.

– И хорошо, – делаю несколько больших глотков. Шумно выдыхаю. И пью ещё. Вкус начинаю чувствовать, горечь. Морщусь и отдаю полупустую банку. – Спасибо.

– Красотка, осторожнее, – меня придерживают, когда я покачиваюсь. – Говорил же, напьешься.

– Все отлично, – бодро заверяю. Мутным взглядом окидываю компанию. – Я пошла домой.

Разворачиваюсь, делаю пару неуверенных шагов.

– Тебе не влетит? – рядом пристраивается одногрупница моя, кажется, соображаю с трудом. Она берет меня под руку. – Давай, проводим тебя. – Ты чего кричала-то? Мы думали, тут убивают кого-то.

– Почти, – вытираю мокрые губы. Неожиданно хихикаю. – Меня почти убили.

– Как? Кто? – они сыпят вопросы, я отмахиваюсь.

Не рассказывать же про Ярослава-ягуара, мне скорую вызовут.

Но я уверена, я видела. В машине сидел мужчина, а потом вместо него кошка.

Так и было, я не сошла с ума.

– Маша, – меня встряхивают. – Говори быстрей.

– Показалось, – ускоряю шаг, запинаюсь, меня поддерживают, не давая шлепнуться носом в асфальт.

– Развезло, – перешептываются они. – Тамара башку оторвёт.

– Не оторвет, – хмыкаю. Строгие правила Тамары теперь мнятся надуманной ерундой, ещё бы, когда люди превращаются в ягуаров на ровно месте, разве можно думать о Тамариных заскоках? – Плюс, ее дома нет.

– А, вот чего ты гуляешь, – хмыкает сокурсник. – Так ты бы звякнула хоть, в компании-то веселее.

– И одевайся потеплее, ночами холодно, – заботливо советует одногрупница. – А то заболеешь.

Заболеть теперь тоже кажется мелочью.

Холода не чувствую, хотя дышу и изо рта вылетают облачки пара.

Минуем светофор, потом мост. Пересекаем центр.

Не слушаю веселой болтовни, кусаю губы. В голове туман, но легкий и приятный, не накинься я на пиво, сейчас бы даже идти не могла.

А я как-то держусь, перевариваю безумные мысли, что Ярослав это на самом деле ягуар, и сегодня утром он был с Саввой в лесу.

Они, наверное, друзья.

А Савва живёт в нашей квартире.

А меня они хотят…

А что они хотят?

Меня провожают во двор, прощаюсь, обещаю, что дальше дойду сама.

Смотрю вслед беззаботной компании и вздыхаю, хорошо им, их не преследуют кошки с неясными намерениями.

Медленно плетусь по темноте к дому. В моих окнах света нет, Тамара, значит, ещё не вернулась, иначе, не застав меня дома, уже оборвала бы телефон.

Оглядываюсь на удаляющихся девчонок, сдерживаю себя, чтобы не побежать за ними. Напрошусь я сегодня ночевать, а завтра что?

Бегать – не выход.

Рассказывать – тоже, мне никто не поверит.

Минуты тикают, топчусь у подъезда. Начинаю замерзать.

Прикидываю, куда деться. Кошусь на чёрное нутро подвального окошка.

Хм, нет, вот я ещё в подвалах не ночевала!

Топаю по ступенькам, решительно открываю домофон. Ничего они мне не сделают, я просто сейчас возьму на кухне нож.

Запрусь в своей комнате.

Всю ночь не буду спать.

И если что – сразу позвоню в полицию.

Решено.