Текст книги "Последние дни Джека Спаркса"

Джейсон Арнопп
Последние дни Джека Спаркса

Jason Arnopp

THE LAST DAYS OF JACK SPARKS

Copyright © 2016 by Jason Arnopp

© Е. Шульга, перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Моим маме и папе,

никогда не заставлявшим меня найти нормальную работу

Если вы думаете, что знаете, что, черт возьми, происходит, вы, наверное, круглый идиот.

Роберт Антон Уилсон

Предисловие Алистера Спаркса

В самом сердце дома, где мы с моим покойным братом Джейкобом родились и выросли, зияла черная дыра.

Так мы называли это место. В действительности же там находился чулан, возникший посреди загородного саффолкского дома по неведомой прихоти архитектора. Небольшое помещение прямоугольной формы, размером не больше двух магазинных примерочных, сдвинутых вместе, без окон, без электричества, без вентиляции. Три двери вели в этот чулан.

Наша мать, будучи женщиной практичной, взяла и приколотила к стене этой бессмысленной распределительной коробки вешалку. Так наш чулан стал гардеробом.

Само слово «гардероб» вселяло в нас с Джейкобом, которому было суждено снискать славу и бесславие под именем Джек Спаркс, иррациональный страх. Созвучие со словом «гроб» наделяло его зловещими качествами и вызывало ассоциации с мертвецами. Мы невзлюбили чулан еще больше. Мы чувствовали себя в большей безопасности, когда звали его черной дырой, ведь у черных дыр хотя бы есть научное объяснение.

Мы избегали чулана правдами и неправдами и всегда огибали его кругом, сходясь во мнении, что лучше потратить лишнее время, чем хоть на секунду окунуться в этот затхлый карман тьмы. А когда одному из нас все же случалось оказаться внутри, пульс мгновенно учащался, на шее выступал холодный пот, который казался в те мгновения ледяным дыханием смерти, и хотелось кричать от страха.

Дело было летом 1983 года, в субботу. Джейкобу было пять, я был на четыре года старше. Мы тогда хорошо ладили, правда, и типичное братское соперничество было нам не чуждо. Вместе мы лазили по деревьям, катались на великах, играли в футбол. Ну а потом, наставив синяков и шишек, без которых не обходятся никакие дворовые игры, опираясь друг на друга, ковыляли домой.

То была обычная детская шалость, но теперь, когда все так обернулось, она неожиданно приобретает сакральное значение здесь, в книге, к которой я и подумать не мог, что однажды приложу руку. Надеюсь, эта история поможет лучше узнать моего брата и пролить свет на то, почему однажды, как ни горько мне это говорить, его понесло вниз по наклонной.

В тот день окна в доме были распахнуты настежь. На улице стояла знойная жара. Мама отдыхала в саду на шезлонге. Тот время от времени ломался под ней, и она чертыхалась так громко, что жаловались соседи. Мама запаслась бумажными салфетками и читала детективы, не намазавшись, как всегда, солнцезащитным кремом.

Джейкоб с разрумянившимся лицом катал по полу столовой игрушечную машинку. Придумав, во что бы с ним поиграть, я обошел дом, запер две из трех дверей, ведущих в чулан, и забаррикадировал их парой кресел. Архитектор, надо отдать ему должное, поставил двери так, чтобы они открывались наружу. Я выглянул на улицу из окна кухни: мама дремала, уронив книжку себе на живот. Тогда я предложил Джейкобу пограть в одну игру.

Я сказал, что буду привидением, а он – охотником за привидениями и он будет от меня убегать. Правила были простые. Охотнику нужно трижды пересечь черную дыру так, чтобы привидение не поймало его и тоже не превратило в привидение.

– Почему это я убегаю, если я – охотник? – недоверчиво спросил Джейкоб.

– Потому что ты увидел меня, и тебе не по зубам такое злое и страшное привидение!

Он поразмыслил над таким ответом и согласился, мне на радость. Наживка была заглочена.

Джейкоб с визгом кинулся убегать, я – за ним. Я зловеще ухал, размахивал руками и бежал сзади, сдерживая темп, чтобы не догнать его. Как я и задумал, Джейкоб выбежал из столовой, бросился прямиком к ближайшей двери в чулан и нырнул в черноту.

Я прибавил шагу, нагнал его, чуть не спотыкаясь, и захлопнул дверь у него за спиной. Потом крепко вцепился в дверную ручку, всем телом дрожа от нервного перевозбуждения.

Раздался глухой стук – Джейкоб попытался выйти из другой двери и обнаружил непреодолимое препятствие на пути.

– Эй! – позвал он голосом, который будто бы доносился из барахлящей телефонной трубки. – Дверь же…

Он осекся и толкнул вторую дверь. Снова потерпев неудачу, Джейкоб растерянно заплакал.

У меня аж зашумело в ушах, когда я налег на дверь и стал готовиться к штурму. Долго ждать не пришлось. Джейкоб дернул за ручку, но напоролся на упрямую силу человеческого сопротивления. В его голосе послышался страх:

– Али, прекрати! Али!

Мама нас не слышала, хотя вопли Джейкоба становились громче и пронзительнее. Порой он прекращал тщетную возню с дверью, а потом резко бросался на дверь в надежде застать меня врасплох. А порой он начинал ломиться в другие двери и звать на помощь маму. Но я не сдавался. Джейкоб не казался мне как-то особенно перепуганным, не ревел, и я не сомневался, что мы еще вместе посмеемся над этим попозже, когда я его выпущу.

А потом крики по ту сторону двери стихли намертво.

С горящими от напряжения плечами я развернулся и тяжко привалился к двери. Перед глазами у меня играли в догонялки мушки. Я прислушался.

Я очень долго прислушивался.

Тишина.

Мне вдруг стало не до шуток.

– Не бойся, – крикнул я через прочное дерево. – Я тебя выпущу, слышишь?

Я ободрительно засмеялся.

Ответа не было.

Я стоял в залитой светом комнате, но меня одолевало нехорошее предчувствие.

Чудовищный непрошеный образ нарисовался мне в воображении.

Я представил, как Джейкоб становится чем-то иным.

Я представил, как он лежит в гробу этого гардероба с зияющей чернотой на месте лица.

Я убедил себя в том, что этот фантом, прежде бывший моим братом, ждет меня там. И когда я открою ему дверь, он набросится на меня и вырвет мне руки и ноги, заливаясь безумным смехом.

– Джейки? – позвал я.

Мне по-прежнему никто не отвечал.

– Джейкоб!

Мое сердце, бившееся так восторженно еще секунды назад, сейчас словно колотилось в дверь и просилось выйти.

Мне стало так страшно за брата.

Во что он превратился в этом непознанном месте?

Несколько секунд спустя я все понял, заметив, как что-то вытекает из-под двери.

Рассказывая об этом происшествии, я не хочу подкидывать пушечного мяса интернет-троллям, которым хватает наглости вменять мне в вину то, какой оборот приняла жизнь Джейкоба. Я лишь хочу, чтобы вы хоть одним глазком смогли взглянуть на сформировавшие его годы и увидеть ребенка, который слишком остро отреагировал на безобидную, в сущности, шутку. Моя совесть чиста. Вдобавок я считаю необходимым пересказать и свою версию этих событий, раз уж мой брат включил этот эпизод в книгу. В свое время вы услышите и его рассказ, но Джек, к сожалению, многое преувеличивает и переиначивает в этой истории.

Несмотря на удушливый интерес прессы, с которым была встречена безвременная кончина моего брата, ушедшего из жизни в тридцать шесть лет, рядовой читатель может и не догадываться, что он собой представлял.

Если сам я в детстве мечтал попасть в шоу-бизнес, но вместо этого стал ученым, то Джейкоб, напротив, проявлял склонность к наукам, а стал, как известно, писателем и медийной персоной. Первые шаги на этом поприще он сделал во время прохождения практики в журнале «Нью-Мьюзикл-Экспресс» в 1996-м. До сих пор с улыбкой вспоминаю восторженный голос этого восемнадцатилетнего зазнайки в телефонной трубке: «Меня приняли!» Рецензия на пластинку по заданию «NME» стала первой публикацией Джека. В музыке он разбирался, хотя вкусов его я не разделял. Когда мы были подростками, из его комнаты орали Sex Pistols, Motörhead и Sisters of Mercy, тогда как в моей прописались Pet Shop Boys.

Недолго думая, он взял себе звучный и броский псевдоним «Джек Спаркс». Я тогда получал степень по биохимии и был завален учебой, но был рад за брата, который вот-вот претворит в жизнь мою собственную давнюю мечту.

На прохождении практики Джек не остановился. Мы с мамой остались в Саффолке, а Джек перебрался в лондонский Кэмден-таун и с головой ушел в журналистику. С двадцати до тридцати лет он мотался туда-сюда через Атлантику и работал не покладая рук. Бывало, я просил Джека откладывать мне номера «NME», потому что у меня самого не было возможности регулярно доставать свежие журналы. Уже тогда я замечал, что своеобразная манера Джека вести интервью и бескомпромиссность его взглядов вызывают нешуточный резонанс среди читателей. Его аудитория разделится на два лагеря и тогда, когда он примется осваивать новые горизонты за пределами музыкальной журналистики.

Его первый нон-фикшн «Джек Спаркс верхом на кузнечике» (Изд-во «Эрубис», 2010) только на первый взгляд может показаться веселой безделицей, ведь его автор пересек всю страну, от Лендс-Энда до Джон-о-Гроутса, вдоль и поперек, оседлав упомянутую в заглавии детскую игрушку на пружинках. Однако в силу того, что Джек в течение всего путешествия держался в стороне от центральных автострад, книга вдруг оказалась увлекательным очерком о забытых достопримечательностях, разбросанных по редким дорогам Британии.

«Джек Спаркс среди бандитов» («Эрубис», 2012) запечатлела его прыжок в более мутные глубины общества, не исключено, что именно вследствие неоднозначных отзывов на дебютную книгу. Мне не нравилось, что мой брат путается с жестокими преступными группировками и документирует свои открытия, но объяснять это Джеку было бесполезно.

«Бандиты» принесли ему награду Сары Торнвуд. Книга оказалась глубокой по своему содержанию и расширила мои собственные взгляды на мир организованной преступности как в Британии, так и в Америке. Примерно в это же время Джек заявил о себе как о яром атеисте и стал мелькать в роли приглашенной звезды в британских игровых телешоу, таких как «Забей на панк-рок», «Разве я вам вру?» и «Падающие звезды».

Его третья книга остается по сей день самой резонансной его работой. Одно только ее название, «Джек Спаркс под веществами» («Эрубис», 2014), работало лучше любой рекламы. Задумка книги состояла в том, что мой брат должен был испробовать все известные миру наркотики на себе и запротоколировать полученные впечатления. Я был категорически против, и в наших отношениях в это время наметился разлад. Не только из-за наркотиков, но в том числе и из-за них. Наркотики превратили Джека в нечто совершенно невыносимое. Я всегда буду сожалеть о том, как мы расстались, даже после того, как Джек лег на реабилитацию прошлым летом.

Шумиха вокруг последней книги Джека, которую он сам планировал назвать «Джек Спаркс в погоне за сверхъестественным», началась с того момента, как только было объявлено о ее публикации.

Как только на меня не нападали в Сети! Я даже получал прямые угрозы от фанатов, адресованные лично мне и моей семье. Одна такая фанатка, вооруженная тесаком, однажды посреди ночи объявилась на пороге моего дома. Сейчас она за решеткой.

Кто-то поддерживал выход книги, а кто-то вопил, что ее нужно запретить. Многим мое решение покажется хладнокровной, циничной и пошлой попыткой заработать на смерти Джека, который, как известно, не оставил после себя наследников. Я неоднократно заявлял об этом онлайн, но мои слова, видимо, потонули в оглушительном гвалте Интернета: моя доля гонорара будет разделена между крупными благотворительными организациями по борьбе с амиотрофическим склерозом во всем мире. Я до сих пор не могу смириться с тем фактом, что моего брата нет в живых, так что у меня нет ни малейшего желания наживаться на этом. Работа над книгой оказала на меня сильнейшее эмоциональное влияние. Все это время с огромным пониманием ко мне относилась Элеанор Розен, редактор Джека на протяжении пяти лет, но когда было необходимо, она умела настоять на своем.

Нам несказанно повезло, что мой брат писал свои книги непосредственно в процессе сбора материала для них. Другой на его месте собирал бы кипы записанных интервью, заметки и наброски, предпочитая разобраться со всем сразу постфактум, но Джеку не терпелось писать.

Он не любил расшифровывать интервью и потому с этой обязанностью тоже разбирался фрагментами, по мере продвижения.

Редактируя эту книгу, мы с Элеанор исправляли лишь самые незначительные опечатки и мелкие ошибки, стараясь во всем придерживаться формата и духа письма Джека, особенно во второй части, где это представляло особые сложности. Решение разделить книгу на две части было принято нами же. Я хочу поблагодарить Элеанор, которая уступила моей просьбе сохранить предназначенные для ее глаз заметки Джека, которыми пестрит этот текст.

Выражаю также глубокую признательность и соболезнования семьям погибших. Большинство из них разрешили использовать настоящие имена своих родных. Остальные имена были изменены. Поверьте, что решение опубликовать «Джека Спаркса в погоне за сверхъестественным» целиком и без цензуры всем далось нелегко, и я могу себе представить, как сложно будет скорбящим читать отчет об этих ужасающих событиях. В то же время я надеюсь, что книга в какой-то мере утешит и положит конец невыносимым слухам, в том числе и по поводу обстоятельств гибели моего брата.

Хочу поблагодарить мою замечательную супругу Хлою и наших дочерей, Софи и Ксанну, за их безграничную поддержку.

Мне бы хотелось, чтобы Джек никогда не посещал тот сеанс экзорцизма.

Мне бы хотелось, чтобы ему на глаза никогда не попалось то злосчастное видео с YouTube.

Покойся с миром, брат, и знай, что я прощаю тебя.

Алистер Спаркс: «Бывший агент Джека Мюррей Чемберс предоставил мне их электронную переписку, начиная с письма, полученного им через день после того, как мой брат посетил сеанс экзорцизма в Италии».

Дата: 1 ноября 2014.

От: Джек Спаркс.

Заголовок: RE: RE: Новая книга!

Кому: Мюррей Чемберс («Чемберс Эдженси»)

Мюррей, какого хера «Эрубис» требует 30 000 слов из книги, «прежде чем принимать дальнейшие решения»? У нас с ними контракт! А «Под веществами» уже восемь недель держится в топе всех рейтингов, как будто КЛЕЕМ приклеено!

Или они не прочитали мой концепт? Экзорцизм, одержимая девочка, ролик в Интернете… Гребаная мистика! Целая история!

Или Биллу Брайсону тоже нужно сдать 30 000 слов, чтобы подписать контракт на книгу, где он пишет только о себе любимом? Разумеется, нет. И я этого делать не должен. Разберись.

Дж.

Дата: 1 ноября 2014.

От: Мюррей Чемберс («Чемберс Эдженси»)

Заголовок: RE: RE: RE: Новая книга!

Кому: Джек Спаркс.

Джек, позволь освежить твою память.

1) Пока ты писал «Под веществами», ты успел стать наркоманом.

2) Мы были на волоске от того, чтобы нанимать литературного «негра».

3) Ты позвонил директору «Эрубиса» на домашний в три часа ночи, обдолбанный в хлам, и несколько раз назвал его «обмудком».

Теперь тебе нужно провести работу над ошибками. Не в последнюю очередь благодаря последнему пункту. «Джек Спаркс в погоне за сверхъествественным» действительно четвертая из четырех оговоренных в контракте книг, но в «Эрубисе» а) не рассчитывали на книги о привидениях, б) хотят удостовериться, что ты вернулся в строй. Они нервничают. Я работаю над этим. И, увы, на поддержку Элеанор рассчитывать не приходится после того, как ты с ней обошелся. Так что пора закусить удила. Напиши 30 тысяч.

М.

P. S. Строго говоря, книги Брайсона не только о нем любимом. В отличие от твоих. (Это не упрек, просто имей в виду.)

Дата: 1 ноября 2014.

От: Джек Спаркс.

Заголовок: RE: RE: RE: RE: Новая книга!

Кому: Мюррей Чемберс («Чемберс Эдженси»)

Пошел бы ты на хер, Мюррей.

На. Хер.

Что за бредятина! Ну, был косяк. Я все еще ДЖЕК СПАРКС, Мюррей. Я не стану писать пробный образец для издательства. Ни 30 000, ни 30. И вообще, я не могу путешествовать, не получив аванса. Звони им и проясни ситуацию.

Дата: 2 ноября 2014.

От: Мюррей Чемберс («Чемберс Эдженси»)

Заголовок: RE: RE: RE: RE: RE: Новая книга!

Кому: Джек Спаркс.

Хорошо… Я уговорил их выплатить часть аванса. Божился, что ты в норме. Я свою шею ради тебя подставляю, надеюсь, ты это понимаешь.

Главное, напиши крутую и «четко изложенную» книгу.

И еще: ты когда-нибудь вернешь мне 500 футнов? Пять месяцев прошло.

М.

Дата: 2 ноября 2014.

От: Джек Спаркс.

Заголовок: RE: RE: RE: RE: RE: RE: Новая книга!

Кому: Мюррей Чемберс («Чемберс Эдженси»)

Ага! Не сомневался, что они образумятся. Мюррей, книга будет – просто бомба.

МЫ ИХ ВСЕХ ПОРВЕМ!

Джек Спаркс
В погоне за сверхъестественным

Часть I

Перед тем как мы нырнем в разверзнутую пасть сатаны, Бекс, сидящая рядом со мной в очень тесной вагонетке, хочет кое-что прояснить.

– Говоришь, твоя новая книга посвящена сверхъестественному. Но сам ты в сверхъестественное не веришь. Ни грамма.

– Народ уже встрепенулся, – отвечаю. – Читала вчерашние холивары?

Она корчит мину.

– Почему ты никак не усвоишь, что я вычеркнула социальные сети из своей жизни?

– Потому что я тебе не верю.

– Последний раз меня туда заносило году в 2009-м, и это был какой-то сплошной базар, где каждый орет, как прекрасна у него жизнь, и никого, кроме себя, не слышит. Вряд ли что-то кардинально поменялось.

– Тогда почему ты до сих пор там?[1]1
  В своих книгах Джек крайне редко упоминает конкретные названия социальных сетей. Если верить его агенту Мюррею Чемберсу, он поступал так «в отместку» сайтам, которые отказывались платить за упоминание. – Прим. Алистер.


[Закрыть]

Она недовольно фыркает, как кошечка, вздумавшая с кем-то поцапаться.

– У меня есть страницы, чтобы не терять связь со старыми друзьями, но я не мониторю обновления. Соцсети портят мое мнение о людях. Лучше не задумываться, сколько в них нарциссизма.

– Эгоистка ты, вот что.

– Не коротковата ли выйдет книга? Ну, колесит по белу свету один воинствующий атеист и ни во что не верит, и что?

Такая презрительная трактовка моей концепции заставляет меня нахмуриться.

– Разумеется, я буду строить повествование в рациональном ключе. Но в то же время я постараюсь оставаться непредвзятым. В Интернете многие верят в привидений, вот пусть они и подтолкнут меня в нужном направлении. Я начал вести список теорий, которые могут дать объяснение любым паранормальным феноменам. Я назову его УЖАСТИК Спаркса, как аббревиатура от…

– Я как-нибудь обойдусь без этой информации.

– А когда я допишу книгу, то смогу смело заявить всем чокнутым фанатикам, мол, был у вас был шанс меня убедить, но вы его просрали.

– Истинный джентльмен.

Когда Бекс сочетает высокий слог и сарказм, мои безответные чувства к ней только крепнут. Мои давние читатели должны помнить эту двадцатилетнюю инструкторшу по фитнесу, которая так давно делит со мной квартиру, что отношения между нами уже вряд ли когда-нибудь перерастут во что-то большее. Также они знают, каких мучений мне стоит слушать, как она занимается за стенкой сексом со своими мужиками. (Не то чтобы у нее была куча разных мужиков. Она не такая. Уже полгода она встречается с неким Лоуренсом, явно скользким и слабохарактерным типчиком, серьезно.)

Я могу позволить себе открыто писать о своих чувствах к ней, потому что Бекс не читает мои книги. «Джек, мы живем вместе, – сказала она как-то раз, когда мы отвлеченно посматривали «Жителей Ист-Энда» и увлеченно наворачивали китайскую еду на нашем большом желтом диване. – С какой стати мне это еще и читать. Думаешь, мне охота заново переживать, как ты перенюхал кокса и валяешься под унитазом?»

Бекс самый адекватный человек из всех моих знакомых, хотя совершенно напрасно не читает моих книг. Сказать по правде, я всегда жду ее одобрения по поводу моих литературных идей. Вот и в этот раз мне очень хочется склонить ее на свою сторону.

Наша вагонетка, встрепенувшись, начинает тарахтеть. Со скрипом мы катимся вперед.

– Как Греция? – интересуется Бекс.

– Италия, – поправляю я и повышаю голос, потому что сзади кто-то визжит. – Был жуткий переполох. Я некрасиво себя повел, и меня отругал экзорцист.

– И как нарочно, все это в Хэллоуин.

– А потом увидел этот странный ролик на YouTube.

Бекс переваривает мои слова. Вагонетка набирает скорость, и в последний момент Бекс спрашивает:

– Какой еще ролик?

– После расскажу.

И мы въезжаем в пасть сатаны.

Итак, отмотаем на сутки назад. Я – в самой глуши итальянской провинции. Это моя первая остановка в эпичном путешествии по миру сверхъестественного, которое занесет меня и к боевому магу из Гонконга, и к??? из??? к??? из??? не говоря уже о??? из??? (Элеанор: Пробелы заполню позже, когда буду знать, куда я, собственно, еду и кого там встречу. Если забуду, доверяю это дело тебе.)

Я вхожу в церковь.

Старое здание в гордом одиночестве стоит на холме, один склон которого резко уходит вниз отвесной стеной. Если бросить туда камень, чаща голых деревьев не даст ему долететь до земли и подхватит его на полпути своими кривыми узловатыми пальцами. Церквушка, как каменный сторож, оглядывает густой лес и жмущиеся друг к дружке холмы, выглядывающие из-за горизонта.

Убранство церкви строго аскетично. Ничего лишнего, разве что характерные статуи нависают над душой, призванные внушать трепет и чувство раболепия, да блистают позолотой символы величия и могущества. А самый эффектный элемент декора – витражное окно на противоположной стене церкви, сквозь которое пробивается зимнее солнце.

Я всегда считал, что церкви не заслуживают такой красоты, как витражи.

Царит такая тишина и благодать… Сложно поверить, что через полтора часа сюда вызовут «Скорую».

В половине второго, запыхавшись, с опозданием на полчаса, я вваливаюсь в церковь и приковываю к себе всеобщее внимание. Отец Примо Ди Стефано, восьмидесяти лет, приветствует меня натянутой улыбкой и скупым рукопожатием. Он одет в просторный черный балахон. Чопорные прислужники, подпирающие его с боков, оба одинаково упитанные и низкорослые, – в черные рубашки и серые брюки. Друг от друга они отличаются только растительностью на лице, так что условимся звать их Бородачом и Безбородым. К моим услугам здесь переводчик с итальянского – Тони. Его мы по понятным причинам будем звать переводчиком Тони. Невзирая на его волосатые, как у оборотня, руки, и грозную монобровь, нависшую поверх суетливых карих глаз, и зубы, между которыми можно проехать на мотоцикле, Тони – единственный мало-мальски дружелюбно настроенный здесь человек. Мы успели найти общий язык во время перекура за порогом церкви, и он похвалил мою медную зажигалку «Зиппо». Эта старушка многое повидала на своем веку и изрядно потускнела, но дело свое делает.

Эта провинциальная церквушка – чужая территория для Ди Стефано. Он тут, в сущности, такой же гость, как и я. Сам же он на правах верной папской борзой базируется в Риме, а столь долгий путь проделал, дабы привести в исполнение миссию милосердия. Короче говоря, изгнать дьявола из тринадцатилетней девочки при помощи слов, жестов и всяческого библейского «Sturm und Drang»[2]2
  «Sturm und Drang» – «Буря и натиск» (нем.) – период в немецкой литературе и искусстве, отличительной чертой которого был отказ от культа разума, свойственный классицизму XVII в.


[Закрыть]. Старик уверяет, что провел свыше двухсот сеансов экзорцизма. В качестве побочного эффекта – а как же – этот опыт снабдил священника материалами для прибыльного цикла книг с описаниями его похождений. Среди них встречаются такие названия, как «На войне с дьяволом», «Битва с Антихристом длиною в жизнь» и мое любимое: «Я и сатана». Ну, точно какой-нибудь старомодный ситком. «На этой неделе наш герой отец Ди Стефано зовет друзей в гости, но его проказливый сосед сатана истребляет собравшихся, отрицая при этом господа бога!»

Промозглый ветер гуляет между церковными скамьями, на одной из которых сидим и беседуем мы с отцом Ди Стефано и переводчиком Тони. Нужно же как-то скоротать время до появления участницы сегодняшнего священного ритуала.

Экзорцизм уходит корнями глубоко в прошлое, на тысячи лет назад. Уже на заре цивилизации человек был склонен валить свои болячки, физические и психические, на злых духов. И конечно, начиная с древневавилонских жрецов, всегда находились те, кто рад был назваться экзорцистом. Спасителем. Самым прославленным из них слыл Иисус Христос, которого хлебом не корми, а дай спасти кого-нибудь.

Ди Стефано считает, что в эпоху Интернета экзорцизм актуальнее, чем когда-либо.

– Интернет, – говорит он мне через Тони, – облегчает человеку доступ к информации, и не всегда эта информация полезна. Люди развлекаются за спиритическими досками и нарываются на неприятности. А потом зовут нас на помощь.

У священника побитое ветрами лицо и повадки мастиффа. В темных глазах – ни малейшего намека на чувство юмора. Меня он невзлюбил сразу. Его прислужники ошиваются в зоне слышимости. Такое поведение всегда раздражает меня во время интервью, и я прошу их отойти подальше, но мою просьбу бесцеремонно игнорируют. Вскоре мне становится понятно, что Ди Стефано туговат на ухо, когда ему это выгодно – например, когда я задаю каверзный вопрос. Но стоит мне сказать что-то провокационное, к чему ему захочется прицепиться, его слух резко обостряется.

За свою жизнь Ди Стефано успел раздать немало интервью, чаще всего приуроченных к выходу очередной его книги, но, насколько мне известно, ни одного журналиста раньше не подпускали пронаблюдать за проводимым им сеансом экзорцизма. Сегодняшнее мероприятие кажется этакой уступкой современным СМИ, хитрым пиар-ходом: если церковь продемонстрирует, как она помогает людям, она не утратит своего значения в глазах общества. Актуальность – вот о чем сегодня и впрямь следует беспокоиться религии. Только пусть имеют в виду, что переманить на свою сторону Джека Спаркса будет ох как непросто.

Ничего не могу с собой поделать и воображаю Ди Стефано во время сеанса: вот у него физиономия кирпичом, а вот, стоит только дверям церкви закрыться, он вдруг заходится в безудержном хохоте, надрывая животики от того, какая дичь ежедневно сходит ему с рук. Но есть у этой истории и серьезная подоплека. Все-таки Ди Стефано постоянно приходится иметь дело с крайне неуравновешенными людьми всех возрастов (младенцы не в счет: младенцы истеричны по определению, так что, пока они не воспарят над колыбелькой, никогда нельзя быть уверенным, в себе они или не в себе). Наверняка среди клиентов священника львиная доля страдает от расстройства психики, а многие являются жертвами насилия.

– Верно, – соглашается, к моему удивлению, Ди Стефано. – Часто в процессе мы понимаем, что перед нами или душевнобольной, или человек с тяжелым прошлым. Демоны в таких случаях совсем ни при чем. Естественно, если такое происходит, мы направляем больного на соответствующее лечение. Потребность в экзорцизме встречается на самом-то деле достаточно редко.

– Откуда вы знаете, когда дело действительно в бесах? – спрашиваю я.

Ди Стефано смотрит на меня свысока, как на несмышленого неуча, строгим и холодным рыбьим взглядом.

– Этому учишься. С опытом начинаешь улавливать признаки истинной одержимости бесами, – говорит он. – Чувствовать их. Это совершенно особенное ощущение.

Н-да, конкретнее некуда.

– И как же именно ощущается истинный бес? – не унимаюсь я.

– Воздух… сгущается, – объясняет священник с отвращением. – Становится черным, как мазут. Это… – Он потирает большим и указательным пальцами в поисках слова. Потом обменивается с Тони итальянскими словами, быстрыми, как пулеметная очередь, и тот подсказывает слово с уст Ди Стефано:

– Угнетающе.

Священниик продолжает:

– К тому же это видно по глазам одержимого. Вы ведь знаете, глаза – зеркало души. В них видно, кто и что обитает в этой душе.

– Как вы можете быть уверены, что все это не плод вашего воображения? – интересуюсь я.

Мастиффову морду перекашивает. Непростая задачка, когда на твоей физиономии и так не осталось гладкого места. Священнику явно не по душе то, какое направление принимает наша беседа. Все-таки подобные вопросы можно распространить и на всю религию в целом. Но он все-таки уступает.

– Я, насколько мне известно, из ума пока не выжил. Мои коллеги экзорцисты – тоже. А мы повидали такое… Поведение одержимых людей – это… это не игра воображения, – он обводит жестом церковь. – Думаю, сегодня вы и сами убедитесь.

Я спрашиваю:

– А вы видели «Изгоняющего дьявола»?

– Фильм-то? Давным-давно. Я уже плохо помню…

– Сеансы экзорцизма хоть чем-то на него похожи?

– Иногда да, – отвечает священник устало и, словно предвидя мой следующий вопрос, добавляет: – Вы поймите, экзорцизм существовал задолго до выхода этого фильма. Фильм опирался на уже существующие традиции. Но должен сказать, за свою жизнь я видел сцены и пострашнее.

Я придвигаюсь ближе, предвкушая сочную цитату.

– Можете дать конкретный пример?

Ди Стефано рассказывает о матери-одиночке бальзаковского возраста из Флоренции, которая плакала кровавыми слезами. Ее болезненная кожа позеленела и покрылась гнойными струпьями. Поднявшись в ее комнату на чердаке, священник начал прогонять ее демонов, но она шепотом произнесла задом наперед текст молитвы и выдавила собственный глаз ржавой ложкой. Ди Стефано (дело было в конце семидесятых, и он был обычным служкой) вместе с самим экзорцистом обездвижил женщину, приложил к глазу лед и отвез в больницу. Спасти глаз не удалось даже после пятичасовой операции. Но Ди Стефано уверяет, что беса из нее все-таки изгнали, и женщина смогла воссоединиться со своими детьми.

Я уговариваю его поделиться самым страшным своим воспоминанием, и он нехотя вспоминает случай с десятилетним мальчиком из Милана в 2009 году. Священник говорит о мальчике, и его зычный голос опускается до тихого шепота.

– Когда я стал изгонять из него демонов, он рассмеялся мне в лицо и один за другим переломал себе все пальцы.

– Но только на одной руке? – уточняю я с искренним интересом. – Не мог же он сделать это на обеих руках.

Ди Стефано бросает на меня свирепый взгляд, подумав, вероятно, что я издеваюсь.

Потом он опускает голову:

– Я не смог его спасти. Демоны вцепились в него мертвой хваткой. Я думаю, они делали это нарочно, чтобы отвадить меня от главной миссии моей жизни. Во время третьего сеанса мальчик раскроил себе лицо об угол стеклянного стола. Кровь была повсюду. Во время пятого – угрожал моим племянницам. Сказал, что заставит меня смотреть, как он будет сдирать кожу с их лиц, а потом засунет ее мне же в горло.

Переводчик Тони сует в рот пластинку никотиновой жевачки.

Ди Стефано переводит дыхание и собирается с духом:

– Двумя ночами позже меня посетило видение.

А, ну да. Знаменитые видения Ди Стефано. Его книги изобилуют такими эпизодами. Видения заставляют его столбенеть на месте, и мозг его наполняется диковинными пророческими образами. Что характерно, он редко рассказывает о них окружающим до того, как они сбудутся в реальной жизни. Грешным делом можно даже заподозрить, что он притворяется провидцем задним числом!

– Перед глазами у меня встала такая картина: мальчик забивает молотком своего спящего отчима и прыгает в окно. И так оно и произошло, всего полчаса спустя. Мальчик выпрыгнул с десятого этажа прямо на оживленную дорогу. Ужасно, ужасно… Говорили, будто он выкрикивал богохульные вещи, пока падал вниз.