Текст книги "Человек-Муравей. Настоящий враг"

Джейсон Старр
Человек-Муравей. Настоящий враг

ANT-MAN: NATURAL ENEMY

Jason Starr

© 2018 MARVEL

* * *

Посвящается Чинне Скай Старр

Пролог

Мир флиртует со слоном и топчет муравья Индийская пословица

ВИЛЛИ ДУГАН полз к долгожданной свободе по темному туннелю – из государственной тюрьмы Аттики в северной части штата Нью-Йорк, где он находился взаперти в течение девяти лет, – когда Кит, один из парней, сбежавших с ним, сказал:

– Я застрял, брат.

– Что? – Вилли слышал его, просто не хотел в это верить.

– Я сказал, что застрял, – сказал Кит. – Я не могу пошевелиться.

– Попытайся, мужик, – ответил Вилли.

– Я пытаюсь, брат, но я не могу сдвинуться. Я не могу, не могу.

Вилли попытался протолкнуть его вперед, но туннель был настолько тесен, что не было никакой возможности применить силу. Вероятно, что-то случилось с потолком; он, должно быть, обрушился. Кит был крупным парнем – шесть футов два, или, может, два двадцать, дюйма, – но он не был толстым. Он должен был свободно пролезть через туннель.

– Тебе нужно пролезть, – сказал Вилли. – Копай землю, нужно расширить проход.

– Пытаюсь, брат. Но земля здесь как сталь.

– Старайся сильнее.

Вилли сосчитал про себя до десяти, стараясь не паниковать и не думать о плохом. Затем он сказал:

– Ладно, попробуй еще раз.

– Я все еще не могу пошевелиться, Вилли. – Казалось, Кит плакал. – Извини, брат, извини.

– Просто заткнись и пытайся, – злился Вилли.

– Я не могу. Я не могу, мужик, не могу.

– Пытайся, черт возьми! – Вилли собрал все свои силы для рывка. – Двигайся, давай, копай! – повторял он, но Кит не сдвинулся с места.

В голову Вилли стали лезть самые пессимистичные сценарии. В туннеле и так было мало воздуха, а теперь, когда Кит заблокировал его своим телом, здесь легко можно насмерть задохнуться. Еще хуже: а если его найдут здесь живым и засунут обратно в тюрьму? Они посадят его пожизненно за организацию побега, в «одиночку», и он уже никогда оттуда не выберется.

Это его единственный шанс – сделай или умри. Если он не сбежит сегодня, его жизнь закончится; он умрет в тюрьме стариком, если, конечно, не придумает способ покончить с собой. Да, если бы его вернули в тюрьму живым, самоубийство стало бы, определенно, единственным выходом.

Вилли снова попытался подтолкнуть Кита, но вдруг почувствовал, как что-то упало ему на голову – кусок земли с потолка туннеля.

Кит произнес вслух то, о чем подумал Вилли:

– Он рушится, он рушится!

Неужели Вилли умрет вот так? Последний смешок Бога? Между тем, чтобы быть похороненным заживо, и тем, чтобы отправиться назад в тюрьму, Вилли охотнее выбрал бы первое. Но пока что он не планировал выбирать ни один из этих вариантов.

Он не зря потратил девять лет на этот туннель – весь его план, столько труда, всё, – чтобы вот так погибнуть. Он собрал все свои силы и толкнул Кита вперед.

– Двигайся! Быстрее! – закричал Вилли.

Туннель рушился; на его голове, наверно, был уже дюйм грязи. Вилли не знал, сколько им еще ползти. Если бы им оставалась хотя бы минута, может быть, у них и был бы шанс. Может быть. Туннель рушился быстро, Вилли будто слышал звук сходящей лавины. Прямо позади него, в том месте, где Кит застрял всего несколько мгновений назад, случился обвал. Они были бы сейчас похоронены заживо, если бы находились там, но Вилли не думал об этом. Он думал только о том, что нужно ползти вперед, выбраться из темноты.

– Быстрее! – закричал он снова. – Давай!

Позади них все рушилось – весь туннель. Грязь была повсюду – по телу, во рту, в глазах. Вдруг он почувствовал, что земля под ним начала подниматься вверх.

Вилли продолжал цепляться за землю. То, что он еще мог карабкаться, значило, что он еще жив.

Как только туннель обвалился, он почувствовал нечто иное – траву, настоящую траву. Дыра была около четырех футов в ширину, как огромная нора сурка. Он пару раз провел рукой по росе и наконец смог подняться. Не обращая внимания на жжение в глазах, он посмотрел на свет, который исходил от фонарного столба примерно в пятидесяти ярдах от него. Вилли не остановился, чтобы осознать, что минуту назад он был на волосок от смерти. Хотя он до чертиков окоченел и едва ли мог видеть перед собой, он знал, что не может тратить время зря. Впереди он заметил Кита и трех других парней, разбегающихся в разные стороны. Вилли последовал заранее спланированному маршруту: пробежал по дороге около четверти мили, затем направился левее, вниз по узкой улочке, потом направо через два квартала. Наконец добравшись до нужного угла, он стал ждать.

Через две минуты он увидел приближающиеся фары автомобиля, точно по расписанию. После катастрофы в туннеле все шло по плану. У Вилли было отложено много денег, на которые он мог бы прожить до конца жизни. До подъема в тюрьме оставалось еще около пяти часов, и только тогда охранники обнаружат побег. У него достаточно времени, чтобы добраться до Канады, а оттуда, с поддельным канадским паспортом, улететь в Белиз, затем в Кувейт, и уже из Кувейта – на тот остров в южной части Тихого океана.

Вилли мог бы все это провернуть, но ничего не сделал. За последние девять лет он потратил слишком много энергии, мечтая об этом дне. Свобода – это здорово, но было кое-что, способное принести ему настоящее счастье. Пришло время расплаты.

Глава 1

ЭНТОНИ ХОКИНС, двадцати двух лет, в черной лыжной маске с широкой прорезью для глаз, вошел в небольшой магазинчик на пересечении 3-й авеню и 128-й улицы, достал свое оружие – девятимиллиметровый глок (этот же пистолет он использовал в серии убийств в Нью-Йорке) – и направил его на старика за прилавком:

– Эй ты, сдавайся.

– Да брось, сынок, – сказал мужчина уставшим голосом с испанским акцентом. – С меня не разживешься.

Энтони заметил камеру в углу возле двери, нацеленную прямо на него. Он выстрелил в нее, но промахнулся. Выстрелил снова и, в этот раз попав, разбил камеру.

Женщина – он не знал, что кто-то еще был в магазине, – вскрикнула где-то в подсобке.

Нервничая, Энтони крикнул в проход:

– Эй ты! Иди сюда, сейчас же!

Испуганная плачущая азиатка вышла вперед с поднятыми руками. Энтони показалось, что старик потянулся за чем-то под прилавком – может быть, пистолетом.

Энтони нацелил на него глок и закричал:

– Кассу! Убери его, или я убью вас обоих, клянусь, убью!

Но вдруг он услышал:

– Брось пистолет, Энтони!

Голос был громким и ясным, но откуда он звучал? Все еще целясь в мужчину за прилавком, Энтони перевел взгляд к двери. Он ожидал увидеть полицейского, но там никого не было.

– Кто это сказал? – закричал он. – Кто-нибудь еще есть в магазине, старик?

– Нет, клянусь, – сказал старик.

– Так кто говорит со мной? – спросил Энтони. – Кто-то, кто знает мое имя.

– Оставь их в покое, Энтони, – ответил голос. – Опусти пистолет, позволь мужчине вызвать полицейских, и ты не пострадаешь. Для тебя это лучший вариант. На самом деле, это твой единственный вариант.

Сейчас голос звучал ближе, всего в нескольких футах от него, но рядом никого не было. Какого черта? Энтони испугался, рука, в которой он держал пистолет, задрожала.

– Что происходит, а? – спросил Энтони. – Здесь кто-то есть? Где ты прячешься?

– Я прошу тебя в последний раз. – Голос был еще ближе. – Опусти пистолет, и ты сможешь вернуться в тюрьму и отбыть положенный тебе срок. Не опустишь пистолет – и ты также вернешься в тюрьму, но перед этим еще проведешь пару недель в больнице.

Энтони думал: «Так вот как выглядит сумасшествие?» Он слышит голоса. Что, черт возьми, еще может случиться? На этот раз они запрут его уже не в тюрьме, а в психбольнице.

– Заткнись! – закричал Энтони, возможно, сам себе.

Старик и азиатка смотрели на Энтони как на сумасшедшего.

– На что вы смотрите? – спросил Энтони. Затем его маска внезапно слетела с головы, будто кто-то снял ее… Но никого не было рядом. Энтони, потрясенный и растерянный, начал было:

– Что за…

И вдруг почувствовал боль, будто его ударили по лицу. Он повалился спиной на полку, банки с едой попадали ему на голову и покатились по полу. Энтони уронил пистолет. Когда он попытался дотянуться, пистолет ускользнул от его руки, долетев до самого входа в магазин, словно его кто-то пнул. Но рядом никого не было.

Это уже были не просто голоса, теперь и вещи начали двигаться сами по себе. Ему показалось, что его ударили в лицо? Но если все это лишь его воображение, почему же так больно? И, черт возьми, почему у него из носа течет кровь?

– Эй, я дал тебе шанс, – сказал голос, – но ты вынудил меня действовать по-плохому, так что получай.

– Кто? Кто это сказал? – спросил Энтони дрожащим голосом. Его голову резко дернуло вправо, будто кто-то в упор выстрелил в его левую щеку из пневматического пистолета.

– Эй, там, – прозвучал голос где-то на уровне его живота.

Энтони посмотрел вниз, но что-то ударило его в подбородок, снова отбросив голову на банки.

– Я имел в виду «здесь», – прозвучал голос в дюйме от его лица. Затем что-то ударило его в лоб, он почувствовал оцепенение, и весь магазин начал вращаться.

– Это то, о чем ты просил, – сказал голос.

Энтони хотел ответить: «Я ничего не просил». Но он не мог пошевелить губами.

Каждый раз, когда Энтони пытался встать, его что-то било, и он падал, снова и снова. Затем он услышал вой сирены, становящийся все громче и громче.

– Я бы охотно остался, – сказал голос, – но у меня еще свидание в центре города.

ПОКИДАЯ магазинчик, Скотт Лэнг – по собственному объективному восприятию, человек размером с полдюйма, – увидел полицейские машины, подъезжающие к тротуару. Как только полицейские выскочили из машин, Скотт бросился через тротуар, который, на его крошечный взгляд, был размером с огромную площадь. Затем он спрыгнул с бордюра, а для него это примерно как спрыгнуть из окна второго этажа, приземлился и продолжил свой путь между двумя огромными припаркованными автомобилями.

Скотт пообещал Хэнку Пиму, что он не будет злоупотреблять способностями Человека-Муравья, а это значило не использовать их по пустяковым причинам, например, чтобы проскочить пробки. Но почему бы и нет, только время от времени, когда он торопится?

Когда такси приблизилось, Скотт ухватился за его передний край и удержался своими сверхсильными руками и ногами. Самый быстрый способ добраться куда угодно – прыгать с машины на машину, будучи Человеком-Муравьем. Он прижимался к крыше такси до тех пор, пока не оказался на 125-й улице, затем прыгнул на лобовое стекло другого автомобиля – белого внедорожника. Он уставился на огромное сердитое лицо водителя, который думал, что перед ним приземлился жук. Скотт не мог долго находиться в поле зрения человека – кто-то мог заметить, что он на самом деле не жук, а миниатюрный мужчина в красно-сером костюме. Он услышал громкий визг, повернулся и увидел, как прямо на него движется огромная щетка стеклоочистителя. Прежде чем щетка добралась до него, он подпрыгнул и приземлился на крышу внедорожника.

Он ехал на внедорожнике до 116-й, а затем прыгнул на машину, направляющуюся к востоку от автомагистрали Франклина Д. Рузвельта. Никаких пробок не было. На этой машине он и проехал весь путь до Ист-Виллидж. Затем, прыгая по крышам автомобилей, грузовиков и автобусов, он добрался до «Старбакс» на пересечении улиц Астор и Лафайетт.

Несмотря на то что он отлично провел время, он все-таки опаздывал. Он не мог изменить свой размер на публике, поэтому заскочил в кафе, уворачиваясь от встречных ботинок, кроссовок и сапог, как в игре «Фроггер»[1]1
  Популярная в Северной Америке в 80-х годах аркадная видеоигра. (Здесь и далее примеч. ред.)


[Закрыть]. В туалет для клиентов была очередь, поэтому он бросился под дверь с надписью «Для сотрудников».

В сумке, прикрепленной к костюму Человека-Муравья, у него лежал комплект предусмотрительно уменьшенной одежды. Он надел джинсы, рабочие ботинки и фланелевую рубашку, затем активировал увеличивающий газ Пима. И вскоре вернулся к своему реальному росту.

Бариста из «Старбакс» – молодая азиатка – вошла в туалет и оглянулась.

– Как ты сюда попал? – удивилась она.

– Э-э, дверь была не заперта, – ответил Скотт.

– Клиенты не могут пользоваться этим туалетом, – сказала она.

– Извините, это больше не повторится, – сказал Скотт.

И поспешил на свидание.

Глава 2

СКОТТ сидел за столиком у окна, напротив «Астор». Здесь у него было назначено свидание.

– Я Энн, но друзья зовут меня Энни.

Скотт познакомился с ней на «Тиндере» – даже супергерои теперь знакомятся в Интернете. А как еще занятой одинокий папа мог познакомиться с девушкой в большом городе? Скотту понравились фотографии Энн – она выглядела модно, но не слишком, брюнетка с короткой челкой, в больших модных очках от Варби Паркера – к тому же у нее была похожая жизненная ситуация. Она недавно развелась, у нее был двенадцатилетний сын, на два года младше дочери Скотта, Кэсси. В своем профиле она написала, что ищет «что-то легкое, но настоящее», и это во многом соответствовало представлениям Скотта об идеальных отношениях. Прошло уже несколько месяцев после последних отношений Скотта с Реджиной, маниакально-депрессивным гипнотерапевтом, и вот он снова в строю, пытается завязать новое знакомство.

Скотт был рад, что Энн выглядит так же, как на фотографиях, поскольку так было не всегда при знакомствах в Интернете. После развода Скотт несколько раз побывал на свиданиях с женщинами, которые утверждали, что они его возраста, но оказывались старше его матери. Но через десять минут после начала свидания все резко ухудшилось. Энн рассказывала о сложном разводе, как она ненавидит своего бывшего мужа, а следующие десять минут говорила о делах, которые она планировала начать «когда-нибудь»: дизайн украшений, недвижимость, Рэйки – и о том, как ей хотелось написать мемуары о своем разводе, потому что у нее было так много сумасшедших историй.

Скотт почти ничего не рассказал о себе. Он пытался придумать повод, чтобы уйти, но она еще не расправилась со своим айс-кофе. Он подумал, что было бы грубо извиниться и уйти прямо сейчас, но так было бы намного проще. Под одеждой на нем был муравьиный костюм, и это давало ему прекрасную возможность сбежать с плохого свидания: он мог активировать одну из штуковин Пима на костюме и – пуф! – практически исчезнуть.

– Окей, самые большие страхи, – сказала она.

– Прости? – спросил Скотт.

– Какой твой самый большой страх? – повторила она. – Начни первым.

Скотту не хотелось играть в эту игру. Он просто хотел пойти домой и провести время с дочерью. Но, по крайней мере, они больше не говорили о разводе Энн.

– Хм, это тяжело, – сказал он. – Наверняка тебе хочется услышать что-то особенное, а не очевидные вещи, такие как смерть, ядерная катастрофа, инопланетные вторжения.

– Ты боишься этих вещей?

– Нет, не совсем.

Скотт улыбнулся, но она осталась серьезной. Видимо, она не уловила сарказма – удар номер два. Он сделал большой глоток кофе, надеясь, что это побудит ее пить свой быстрее, но ее кофе застрял на одном и том же уровне, подобно засорившимся песочным часам.

– Так чего же ты боишься? – повторила она.

– Хорошо, неудачи, – сдался Скотт. – Я боюсь потерпеть неудачу.

– О, неплохо, – сказала она. – Как сны, которые снятся накануне экзаменов, о том, что ты провалился. Ненавижу их.

– Я имел в виду что-то психологическое, – сказал Скотт. – Например, потерпеть неудачу как человек или как отец.

– О, – сказала она, а затем, просветлев, добавила: – Хочешь узнать мой самый большой страх?

– Давай, – сказал Скотт.

– Мой самый большой страх, что следующий парень, за которого я выйду замуж, будет в точности как мой бывший.

Вот вам и не говорим больше о ее разводе.

– Правда? – спросил Скотт. – Это твой самый большой страх?

– Ты упомянул психологию, – сказала она. – Что ж, я считаю, что люди все время возвращаются к привычному. Встречаются с теми же людьми, совершают те же самые ошибки снова и снова. Я имею в виду, взять, например, тебя. Что я знаю о тебе? Я знаю, что тебя зовут Скотт, у тебя есть дочь и ты вроде милый, но что я действительно знаю? Понимаешь, что я имею в виду? Возможно, ты что-то скрываешь, какую-то страшную тайну. Я имею в виду, что никто не рассказывает о себе всего на первом свидании, верно? Может, ты скажешь, ну не знаю, что у тебя есть большая бомба или что ты уголовник, на пятом свидании, а я к тому времени уже буду эмоционально увлечена и стану корить себя за то, что не поняла этого раньше. Тревожные звоночки, вот о чем я говорю. Боюсь, я не умею улавливать тревожные сигналы. А как насчет тебя?

Скотт был сбит с толку.

«Милый?» Что это значит?

Он сказал:

– Извини, какой был вопрос?

– Твой самый страшный секрет? – спросила Энн.

Это ее вопрос?

– Хм, ничего себе, довольно тяжело, – сказал Скотт. Он снова вспомнил про свой костюм, благодаря которому мог бы уменьшиться до размеров муравья и получить сверхчеловеческую силу. Это можно расценить как милый большой секрет.

– Да ладно, – сказала она. – Я вижу, когда у человека есть секреты. У тебя определенно есть что-то в прошлом. Я вижу по глазам.

О нет, неужели она телепат? После романа с Эммой Фрост из Людей Икс в прошлом году он заключил с самим собой уговор: больше никаких мутантов, никаких сумасшедших, супергероев-женщин. Он хотел кого-то нормального, без драм. Да уж, удачи с этим в Нью-Йорке.

– Окей, вижу, тебе не по себе, – сказала она. – Сформулирую по-другому. Что ты скрываешь? О чем ты сожалеешь больше всего?

Это было просто – его прошлая преступная жизнь. В последнее время у него была хорошая работа, отбрасывающая ту часть жизни в прошлое. Сражаясь за правое дело, он пытался искупить грехи, но все еще чувствовал вину за некоторые поступки, которые совершил в молодости, и предпочел бы не ворошить эти воспоминания, особенно на первом свидании.

– Хм, может быть, ты будешь первой? – спросил Скотт.

– Хорошо, – сказала она. – Однажды я украла деньги у бездомного.

– Ты шутишь, – удивился Скотт, пытаясь представить себе эту нервную мамочку из центра города, крадущую деньги у парня на улице. В первый раз на этом свидании он был заинтригован.

– Нет, – сказала она. – Я серьезно. Это случилось в Амхерсте, знаешь, где университет?[2]2
  В оригинале – «UMass». Имеется в виду Массачусетский университет в Амхерсте (University of Massachusetts).


[Закрыть] Я ходила там в колледж. В общем, мы с друзьями были пьяны, один из них взял меня на слабо – забрать доллар из чашки парня. Я сделала это и убежала, но чувствовала себя очень паршиво. На следующий день я искала того парня, но так и не смогла найти. Я думала, что когда-нибудь встречу его, но нет, этого так и не произошло. Я до сих пор ношу с собой доллар, на случай если столкнусь с ним.

– Вау, да это действительно необычно, – сказал Скотт.

– Как насчет тебя?

– Нет, я никогда не грабил бездомных парней. Любопытно, вычеркну ли я это когда-нибудь из своего списка желаний.

Она не смеялась и даже не улыбалась. Сарказм определенно не был ее сильной стороной. Удар номер три.

Она спросила:

– Ты когда-нибудь что-нибудь крал?

Были времена, когда честность не была чертой его характера. Поэтому он продолжил:

– А кто нет?

– Например, мать Тереза, – сказала она. – Уверена, она никогда ничего не крала.

– Я не был бы так уверен в этом, – возразил Скотт. – Когда ей было лет шесть, вероятно, была банка с печеньем, которое ей нельзя было трогать, и, держу пари, она его съела.

– Печенье не считается, – сказала Энн.

– А мне кажется, что кража печенья должна считаться. – Скотт улыбнулся. – Могу ли я быть честен с тобой кое в чем?

– Я люблю честность, – сказала она.

Конечно, она любила. Все любят честность, пока не услышат то, чего они не хотят слышать.

– Не думаю, что это свидание проходит великолепно, – признался он.

– Не думаешь? – Она была задета.

– Серьезно, – сказал он. – Ты правда считаешь, что у нас может что-то получиться?

– Ну, – сказала она, – я не совсем уверена.

– Ты не сможешь найти общий язык ни с кем, если с самого начала ищешь подвох. Отношения просто случаются.

– Ты прав. Мне очень жаль, – сказала она. – Я всегда так делаю, слишком напористая. Я имею в виду не всегда и не слишком. Это не значит, что быть слегка настойчивой хорошо. Я не знаю, что имею в виду. Я редко хожу на свидания – думаю, проблема в этом. На самом деле я не была ни на одном свидании с момента моего развода, так что, возможно, это часть…

– Вполне понятно, – прервал ее Скотт. – Кстати, советую не говорить так много о разводе. Я хочу сказать, на первом свидании. Если честно, это отталкивает.

– Ты думаешь, я много говорю о своем разводе? – спросила она. – О, я снова говорю об этом. Не знаю, почему я это делаю. Я имею в виду, с разводом покончено. Я снова это сделала. Боже мой, я не могу остановиться. Я испортила все свидание, да? Это просто побочное действие. Я сейчас на «Ксанаксе»[3]3
  Ксанакс – лекарственный препарат, показания к применению – тревожные состояния, неврозы, депрессия.


[Закрыть]. Хотя это означает, что я должна быть более спокойной, обычно я более нервная, чем сейчас. Как сказал бы мой бывший. О боже, я опять это делаю. Может, начнем сначала?

– Хорошо, – согласился Скотт. – Давай начнем сначала.

– Я Энн, но мои друзья зовут меня Энни.

Скотт рассмеялся.

– Видишь, – сказал он. – Теперь это естественно.

Возможно, она была права относительно своей нервной системы, которая выводит ее из равновесия, потому что теперь она казалась намного спокойнее. И они начали настоящий разговор. Они рассказывали истории о своих детях, обсуждали фильмы и пьесы, которые недавно смотрели, выставки, которые посетили. Скотт больше не следил за уровнем кофе в ее чашке – он хорошо проводил время.

– Ну, похоже, мы сошли с ржавого начала, – сказал он. – Но могу я быть честен с тобой еще раз?

– О нет, снова, – расстроилась Энн.

– Ты действительно начинаешь мне нравиться, – улыбнулся Скотт.

Она немного покраснела и сказала:

– Это мило.

Он потянулся через стол и взял ее за руку. Ничего себе, разговор разогнался с нуля до шестидесяти. Свидание, дышавшее на ладан, превратилось в одно из лучших свиданий со времен его развода. Скотт уже думал об их следующей встрече – он собирался предложить снова встретиться на этой неделе. Может быть, сводить ее в свое любимое местечко в Вест-Виллидж.

Скотт заметил муравья, ползущего по столу рядом с их переплетенными руками. Это его не удивило. По не совсем понятным причинам он привлекал муравьев, когда на нем был муравьиный костюм, даже если он не был в уменьшенном состоянии. А в последнее время муравьи находили его, даже когда он оставлял костюм дома запертым в сейфе. Он не знал, почему муравьи хотели быть рядом с ним. Возможно, это было результатом воздействия на него частиц Пима – основного компонента уменьшающего газа, позволяющего ему стать муравьем. Может быть, газ воздействовал на него постоянно? Или просто муравьи ощущали муравьино-дружественную натуру Скотта. Он не уставал поражаться интеллекту крошечных насекомых. Скотт не понимал, почему общество презирает муравьев, ассоциируя их с грязью и инфекциями. Энн заметила муравья, поморщилась и воскликнула:

– Боже мой, это так отвратительно! «Старбакс» – огромная корпорация, они должны соблюдать санитарные нормы.

Затем она взяла салфетку и подняла руку, чтобы раздавить его. Скотт схватил ее за запястье, до того как она успела убить муравья, и сказал:

– Никогда не делай этого.

– Чего? – смутилась Энн.

– Не убивай муравьев намеренно, – сказал Скотт. – Я имею в виду, одно дело – наступить на них на улице случайно, тут несчастья не избежать, но когда ты делаешь это нарочно – это убийство.

– Ты, наверное, шутишь? – спросила она.

– Похоже, что я шучу?

– Отпусти меня, пожалуйста.

Скотт отпустил ее запястье. Вот и конец лучшему свиданию.

Скотт знал, что его реакция покажется ей странной, даже сумасшедшей, но он не мог не спросить:

– Что ты имеешь против муравьев?

– Извини?

– Ты собиралась убить этого муравья, – сказал он.

– Убить?

– Убить, уничтожить, как угодно.

– Это всего лишь муравей.

– Сказала бы ты то же самое, если бы я подошел к твоей собаке или кошке и попытался убить ее? Это всего лишь кошка? Это всего лишь собака?

– Пожалуйста, скажи мне, что это шутка, – сказала она.

Скотт расстроился еще больше:

– Значит, ты соврала в своем профиле, сказав, что любишь животных и веришь в… Как же там было? А, точно, «в доброту по отношению к другим». Вот как ты проявляешь доброту? Я имею в виду, украла доллар у бездомного парня – пусть, ты была молода и пьяна. Но теперь ты взрослая, еще и мама. Какая отговорка на этот раз?

– Если это шутка, то мне не смешно, – сказала Энн.

– Я не шучу.

– Раздуть такое из-за какого-то глупого муравья.

– Муравьи не глупы!

Теперь все в «Старбакс» наблюдали за ними.

– Не глупы?

– Мозг у муравьев, пропорционально их весу, больше, чем у людей.

Скотт не знал, правда ли это, но говорил он уверенно.

– Какая от этого польза? – сказала Энн. – Кого заботят муравьи?

– Я бы предпочел прочитать мемуары муравья, чем мемуары о твоем разводе, – сказал Скотт.

Люди в кофейне с любопытством оглядывались, не понимая, о чем весь сыр-бор. По столу ползали уже несколько муравьев. Они почувствовали напряжение и возможную опасность и пришли помочь Скотту – их товарищу.

Энн тоже заметила муравьев и встала, надевая куртку:

– Знаешь, у тебя серьезные проблемы.

– Ты почти убила невинного муравья – и это у меня проблемы?

– Невинный муравей? Все, с меня хватит. Это официально самое худшее свидание, на котором я когда-либо была.

– Именно так.

– Я иду домой.

– Давай, только не убивай там муравьев.

Она уже уходила, но вдруг повернулась к Скотту.

– Видишь? Я была права насчет привычных сценариев, – сказала она. – Спасибо. Спасибо большое, что показал свое истинное «я» на первом свидании. Сэкономил мне кучу времени. – Она помчалась к выходу.

– Никогда не вреди муравьям.

– Ненормальный! – бросила Энн.

– Убийца! – крикнул Скотт в ответ.