Текст книги "Когда не горят костры"

Что скрывает та бездна немая[2]2
  В названии используется строка из стихотворения Жуковского «Кубок»: «Того, что скрывает та бездна немая // Ничья здесь душа не расскажет живая».


[Закрыть]

1

Под взглядом командора хотелось исчезнуть.

В рубке было так тихо, что Лидии казалось, словно она слышит гудение реактора на нижней палубе. Стоит закрыть глаза, и всё потонет в этом тяжёлом, едва ощутимом звуке, и даже сама тьма под веками начнёт вибрировать в унисон с привычным, въевшимся в плоть и кровь гулом.

Кто-то начал нервно барабанить по столу, и даже эта россыпь дробных звуков, как родная, вплелась в бесконечный гул. В такие моменты Лидия верила: у нее нет ни мыслей, ни чувств, кроме этой бесконечной, едва ощутимой вибрации в костях.

С шелестом начала открываться раздвижная дверь, но этот звук заглушил взволнованный голос:

– …леги, простите, что задержался!

Мир словно сняли с паузы, и он снова начал заполняться звуками: смешками, скрипом стульев и дыханием. Призрачный гул отошёл на второй план и почти исчез за повседневным шумом.

Джеймс, как всегда всклоченный, забежал в зал и упал на ближайший стул, пытаясь отдышаться. Игнорируя недовольные взгляды, он обезоруживающе улыбнулся:

– Опять протечка в третьем шлюзе, вторая за месяц. Сами понимаете, я должен был лично проконтролировать ремонт…

Лидия прикрыла глаза. Меньше всего она понимала, почему на внеочередную планёрку позвали ее. Она не отвечала ни за безопасность станции, ни за её техническое обеспечение, ни за запасы продовольствия. В официальных документах она значилась как офицер по культуре, но чаще слышала пренебрежительное «архивистка».

Тем более здесь не было многих старших офицеров. И это наводило на размышления. Весьма странные размышления.

Командор, не старый ещё мужчина, но усталый и морщинистый, словно время смяло его лицо, как лист бумаги, кашлянул и тихо заговорил. Все сразу замолкли, чтоб не пропустить ни слова.

– Я очень рад, что вы наконец присоединились к нам, Моррисон. Сегодня, как все могли заметить, мы собрались в несколько непривычном составе. – Лидия уставилась в столешницу, нервно поводя плечами. От резкой вспышки чужого внимания ей стало некомфортно. – Это связано с последними новостями от разведчиков. Ознакомьтесь.

Лидия неохотно подняла взгляд на общий монитор. Раньше, сразу после Погружения, технологии позволяли выводить информацию на индивидуальные виртуальные экраны, но уже спустя несколько лет они были признаны слишком энергозатратными. «Интересно, – рассеянно подумала Лидия, – помнит ли ещё хоть кто-то об их существовании?»

Отчёты разведчиков её интересовали мало. Перспективные месторождения, уровень радиоактивного загрязнения воды, траектории движения других станций… Она всё равно в этом ничего не понимала. Она всего лишь хранила архив знаний о временах до Погружения и помогала в нём ориентироваться тем редким энтузиастам, которые ещё надеялись отыскать среди тысяч разрозненных записей что-то полезное.

– Две новости: по данным службы мониторинга, уровень загрязнения приблизился к нашей глубине. В течение двух недель «Абердин» должен уйти из этого сектора…

– Но как же! – захлебнулся возмущением Джеймс, даже привстав на стуле. – Но ремонт!..Мы не можем запускать двигатели, пока не проведём полную диагностику системы!

Командор устало опустил веки:

– У вас есть не больше двух недель. Постарайтесь уложиться.

Джеймс снова открыл рот, но промолчал. Сел с потерянным видом, начал что-то быстро черкать в своём планере.

Лидия едва заметно поморщилась. Она всё ещё не понимала, зачем ей приказали явиться. Самая суть планёрок всё равно хранилась в её архиве лентами стенограмм, а любые приказы командор передавал лично, сберегая и своё и её время. Но сейчас она вынуждена слушать пререкания с офицерами, вместо того чтоб воссоздавать из разрозненных записей историю Мира-до-Погружения. Историю, которая всё равно никому, кроме неё, не нужна.

Лидия задумалась так глубоко, что едва не вздрогнула, когда подал голос один из старших офицеров по безопасности. Его имя никак не вспоминалось; Лидия не знала почти ничего о нём, кроме того, что ему благоволит командор и рядом с ним тревожно и неприятно находиться.

– Почему это решение принято без совещания? На согласование маршрута с другими станциями может уйти больше месяца.

Графики на мониторе мигнули и исчезли. Вместо них возникли мутные, тёмно-зелёные фотографии, на которых более светлыми пятнами выделялось… что-то.

– Вот поэтому.

Сердце кольнуло томительное предчувствие, и Лидия прищурилась, пытаясь угадать в размытых очертаниях хоть какие-нибудь знакомые абрисы. Тяжёлое, мрачное предвкушение командора передалось и ей. Она заёрзала на неудобном стуле, похолодели кончики пальцев, а уши, наоборот, начало жечь.

О, ради этого стоило оторваться от обожаемых архивов!

Размытые фотографии сменились видеофрагментом, но его качество оказалось ещё хуже. Несколько минут по экрану скользили тёмно-зелёные волны, пока катер пытался сократить расстояние, и медленно, медленно сквозь толщу воды начало проглядывать что-то светлое.

Лидия сама не заметила, как затаила дыхание, да и не она одна. Тишина снова стояла такая, что далёкий гул реактора начал давить на уши. Лидия облизала губы. Такого возбуждения она не чувствовала даже со своим первым мужем.

Приблизившись, катер неторопливо развернулся и включил прожекторы. Видео мигнуло, сменив все оттенки зелёного на чёрный и белый. Узкие столпы света прорезали мутную толщу вод, выхватив из плена тьмы и забвения что-то светлое.

Тонкие белые колонны, массивные стены без окон, многогранные башни, блики на линзе защитного купола. Лидия едва подавила стон удовлетворения. Она узнала, о да, узнала, хоть никогда раньше не видела подводные города, первые приюты человечества после Погружения. Но их описания довольно часто встречались в её архиве, и сейчас она смотрела на смутные силуэты на экране со смутной тоской узнавания, словно возвращалась в город своего детства.

Без сомнения, это был подводный полис, на чудо хорошо сохранившийся: белый, таинственный, покинутый.

– Словно время над ним не властно, – прошептала Лидия, нарушив тяжёлую благоговейную тишину.

– Странно, что до него никто не добрался раньше, – тут же отозвался безопасник. Лидия всмотрелась в его лицо: слишком молодой для своей должности, смуглый и мрачный. Кажется, в нём была сильна кровь предков, раз даже после стольких лет после Погружения его кожа не стала сероватой от вечного искусственного освещения.

Экран погас.

Командор снова взял слово, не удостоив ответом ни Лидию, ни безопасника.

– Запись длится ещё несколько часов, до конца смены группы разведчиков. За это время они не зафиксировали ничего подозрительного в этих… развалинах. Ни движения, ни электромагнитных волн, ни следов загрязнения.

– И мы должны туда отправиться!

Лидия прикусила кончик языка, но было уже поздно – горячее, трепещущее желание облеклось в слова и вырвалось на свободу. Командор медленно перевёл взгляд на неё, молчал на одно мгновение дольше, чем обычно, так, что Лидия успела похолодеть и проклясть свою привычку думать вслух. Но он кивнул:

– И вы должны туда отправиться.

Безопасник недовольно скрестил руки на груди.

– К чему такая спешка? Почему бы не подготовить экспедицию в штатном режиме? Я понимаю нежелание ставить в известность другие станции, но если обнаружится что-то важное, всё равно придётся делиться.

Под тяжёлым взглядом командора, безопасник договаривал уже тихо и неуверенно.

– Мы непременно сообщим об этом полисе нашим коллегам на других станциях, офицер Эррера. Не могли же вы подумать, что я потребую от вас нарушать законы? Но есть причины, по которым осмотреть полис первыми должны именно мы.

Язык чесался спросить, что это за причины, но Лидия мудро сдержала любопытство. В эту политику лучше не лезть – станции грызлись за ресурсы тихо и страшно, всеми силами удерживаясь от военных методов. Все понимали – после вооружённого конфликта человечество исчезнет как вид.

Эррера отрывисто кивнул. Даже завуалированный, приказ оставался приказом.

– Состав экспедиции? Сразу заявляю: я против того, чтобы допускать туда гражданских, – он взглянул в сторону Лидии. – Ничего личного, Эглите, но вы не подготовлены должным образом.

От возмущения даже дыхание перехватило.

– Ну, знаете ли, – сквозь зубы процедила Лидия, ощущая, как лёгкая неприязнь перерастает в клокочущий гнев, – я такой же офицер, как и вы! И если уж говорить начистоту, то именно вы не подготовлены к работе с реликтами прошлой эпохи!

Она знала, конечно, знала, что для большинства её работа – бессмысленное копание в пыли и прахе. «Надо адаптироваться, – говорили они. – Надо смотреть в будущее». И Лидия никак не могла объяснить, что без памяти о прошлом будущего не будет. Вообще никакого. Пока остальные жили – вернее выживали – сегодняшним днём, она смотрела назад, в глубь веков. Её никогда не интересовало настоящее – тяжёлое, угрюмое, насквозь пронизанное гулом реакторов и вибрацией воды за обманчиво прочными стенами. Она жила прошлым – и будущим, в котором её знания вновь обретут весомую ценность, станут полезным подспорьем в новом освоении земли, а не хламом, который не выбрасывают лишь по сентиментальным соображениям.

– Лучше потерять часть сведений, чем подставить под удар всю станцию. Вы помните, чем закончилась история с погибшей субмариной? Энтузиазм вашего покойного супруга привёл к эпидемии! Ну и стоили его открытия тех жизней?

Лидию словно ледяной водой окатило.

– Не вам, офицер, – голос предательски сел, но не дрожал. Боль давно ушла, оставив в груди только колючий лёд, – трепать имя моего мужа. Вас перевели к нам гораздо позже, и вы не знаете историю, о которой пытаетесь судить. Но если сомневаетесь – спросите у медиков о ценности его открытий!

Седая женщина на другом конце стола недовольно поморщилась. Сара Ришар, первый медик. Их связывали воспоминания, старые и болезненные, о тихой, словно вмиг вымершей станции. Но если офицер Ришар лечила больных и следила за карантином, пока её младшие коллеги искали лекарство, то Лидия запоминала: и пустые белые коридоры, и сухой стерильный воздух, и первых вылечившихся, осунувшихся, но счастливых.

И похороны мужа.

Если она и разрешала себе о них вспоминать, то только как о странице в истории, не более того.

Безопасник быстро взглянул на главу медиков и подался вперёд, подбирая слова.

– Хватит. – Командор лишь едва нахмурился, но и этого хватило, чтоб и Лидия и Эррера покорно опустили глаза. – На подготовку разведывательной миссии три дня. Нам нужно знать, представляет ли он для нас какой-либо интерес, кроме исторического. Офицеры Ришар и Моррисон, выделите по одному специалисту для экспедиции. Офицер Эглите… вас я прошу отправиться в экспедицию лично. Также прошу проявить крайнюю осторожность… и заранее подготовить все дела к передаче. На всякий случай.

Кривая улыбка скользнула по губам Лидии и тут же исчезла. Даже на других, более мелких станциях офицеров по истории всегда находилось двое или трое, но у Лидии не было ни преемника, ни помощника. И виновата в этом была она сама.

– Офицер Эррера. Для вас у меня будет отдельное поручение. Задержитесь.

Что-то в его голосе было настолько жуткое, что у Лидии сердце заныло.

2

От долгого недосыпа глаза щипало. Лидия бесплотным призраком скользила среди серверов, въедливо, дотошно перепроверяла каждую плату, каждый контакт. Если бы в её библиотеке данные хранились по старинке, напечатанные на хрупкой, недолговечной бумаге, она бы проверила каждый лист и каждую букву на нём.

Эррера мог думать о ней что угодно, но Лидия не была безмозглой фанатичкой, повёрнутой только на поиске истории. Она ясно осознавала свой долг, и он заключался в том, чтобы хранить знания, а не приумножать их.

Вот только кроме зова долга она слышала и зов души.

Лидия была честна с собой – прошлое она всегда любила больше людей. А после смерти второго супруга любовь превратилась в единственную страсть. И весьма нездоровую.

Безусловно, законы предписывали любой ценой искать и сохранять информацию о надводном мире, но их писали люди, не отошедшие от шока Погружения, у которых мир над головой раскололся на части. Они хотели вернуться, отвоевать обратно свой дом и своё небо. Потом надеялись, что вернуться смогут их дети или внуки.

Потом верили, что возвращение станет возможно хоть когда-нибудь.

Но станции опускались всё ниже и ниже, к морскому дну, спасаясь от разрастающегося радиационного загрязнения, и всё чаще Лидия слышала рассуждения, что людям нужны знания, как добывать полезные ископаемые из морского дна, а не как засеивать поля.

Нет, конечно, первое у неё тоже водилось. Общие данные, исторические факты, протухшие ещё до Погружения, пара-тройка файлов с технической документацией. И никаких дневников с личным опытом. Предки были удивительно оптимистичны.

А потомки не спешили припасть к заботливо сохранённым для них воспоминаниям о музеях и пейзажах.

В чём-то Лидия их понимала. Когда стоит вопрос каждодневного выживания, не до высоких культурных ценностей. Но жизнь давно вошла в колею, даже их, самая многочисленная, станция не голодала, не знала нужды в повседневных вещах, а на прошлое всё равно кивали с пренебрежением.

Чепуха, мол. Глупости всё.

И от того, как тысячелетия истории задвинули в самый тёмный угол, становилось грустно и тошно.

В глазах снова защипало, Лидия остановилась, несколько раз надавила на веки. Завтра в шесть по времени станции их маленькая экспедиция отправится изучать забытый полис. Надо выспаться, набраться сил, чтоб ринуться с головой в приключение, чтоб жадно ловить малейшие детали, не упустить ни единого следа предков на безжизненном морском дне… Но почему-то мысли о полисе больше не воодушевляли.

Наоборот, от них сдавливало грудь, как от страха.

Дыши, Лидия, дыши. Ты просто сама себя загнала с этой ненужной проверкой оборудования. Знаешь сама – твои архивы работают безупречно, не зря же ты каждые пару месяцев гоняешь техников с плановой проверкой каждой детали, каждого кабеля, чтоб ни одного бесценного байта не досталось жадной пасти забвения? Так почему же ты всё перепроверяешь сейчас?

«Потому что, – с тяжёлым сердцем призналась Лидия сама себе, усталым взглядом обводя своё безмолвное царство, – если со мной что-то случится, сюда ещё долго никто не войдёт».

От осознания того, что её гложет, стало легче. Теперь Лидия хотя бы понимала, что подстёгивает её наводить идеальный порядок, что гонит, не даёт дух перевести, глаз сомкнуть.

Браслет коротко завибрировал, напоминая, что до будильника осталось меньше семи часов. Нужно собраться, нужно отдохнуть, нужно подготовиться…

– Нужно проверить третий сектор, – в пустоту произнесла Лидия.

Выспаться она и потом успеет.

– И это – всё?

Эррера изучал её багаж с лёгким изумлением. Вернее, отсутствие багажа.

– Эглите, возможно, вы не совсем адекватно оцениваете ситуацию… – в голосе безопасника задребезжало раздражение. – Это не увеселительная прогулка и даже не деловая поездка на союзную станцию! Мы вернёмся только через две недели – и это в лучшем случае! А всё, что вы с собой берете, – только КПК?!

Лидия насупилась, пытаясь подавить зевок. Глаза щипало, но на сердце и совести было тихо и спокойно – она сделала всё, что от неё зависело, и теперь оставляла подотчётные владения в идеальном порядке.

– По протоколу и гидрокостюмы, и оборудование, и даже рабочие комбинезоны с необходимой степенью защиты разведчикам предоставляет станция. Или я отстала от последних новостей, и снабжение переложили на наши плечи?

Безопасник устало вздохнул и потёр глаза. Только сейчас Лидия заметила, какие же они у него красные. Эррера, похоже, спал в последние дни не больше её.

– Нет, конечно. Но остальные предпочли взять что-то из личных вещей, вроде привычной одежды или проверенной техники…

– Ну вот она – моя проверенная техника, – Лидия протянула КПК. – Связь с архивами и выжимка по сохранившимся полисам. Всё остальное – в моей голове. В памяти моей вы, надеюсь, не сомневаетесь?

Эррера только рукой махнул и посторонился, пропуская её к катеру.

– Что, приятель, – раздался жизнерадостный голос за спиной, – ожидал, что мы лишнего понатащим и тебе придётся решать, что брать, а что нет? Ну ничего, давай утешу, у меня-то вещей с избытком!

Лидия вздрогнула и оглянулась. Эррере пожимал руку до отвращения выспавшийся и жизнерадостный Майкл Альтман, один из самых толковых техников на станции.

И её первый муж в придачу.

– Ты, я погляжу, решил половину табельных инструментов с собой захватить? – Эррера со скепсисом смотрел на массивный чемоданчик с набором резаков. – И как только Моррисон тебя с ними отпустил?

– А кто сказал, что отпустил? – изобразил удивление Майкл. – Я ж тихонько, с утречка, пока все спят…

Лидия отвернулась и поспешила забраться в катер. У неё не было никакого желания и дальше слушать привычные шутки-прибаутки бывшего супруга. Нет, расстались они спокойно, ни врагами, ни друзьями – абсолютно посторонними друг для друга людьми. Слишком яркая, слишком сильная увлечённость спустя всего пару лет брака сменилась недоумением, когда они обнаружили, что кроме имен и не знают друг о друге ничего. Лидия печально вздохнула. Хоть со вторым мужем её и связывали общие увлечения и цели крепче печатей в идентификационных чипах, она до сих пор иногда тосковала о первой бесшабашной влюблённости, когда счастье застило глаза, и она легко могла обо всём забыть ради Майкла.

Внутри каюты уже обустраивалась юная Лундгрен, ученица миссис Ришар. Она оглянулась на Лидию, сдула с лица светлую прядь и доброжелательно улыбнулась.

– Не буду желать вам доброго утра, пока вы не выспитесь, – серые глаза девушки искрились от веселья и молодости. – Потерпите чуть-чуть, я закреплю багаж и переберусь в камбуз, а вы сможете отдохнуть. Всё равно нам только плыть до полиса около суток.

Лидия против воли улыбнулась в ответ. От Ингрид веяло теплом и оптимизмом, которого хватило бы на трёх или четырёх старых перечниц.

– Да, спасибо. Мне действительно не помешает отдохнуть.

– Пользуйтесь возможностью. А то наш мистер я-лучше-всех-знаю-что-вам-делать явно намерен вдолбить в нас все протоколы безопасности, пока они из ушей не полезут!

Похоже, безопасник успел настроить против себя не только Лидию. Она опустилась на койку, дожидаясь, когда Ингрид закончит возиться со своим багажом – несколькими металлическими чемоданчиками с яркими зелёными полосами. Девушка двигалась легко и в то же время чётко и лаконично: ни одного лишнего движения. Когда мимо открытой двери прошел Майкл, Ингрид обменялась с ним парой шуток, одарила его сияющей улыбкой, рассмеялась над комплиментом, но её руки двигались всё так же быстро и аккуратно, проверяя крепления и герметичность контейнеров. Она не сбилась и не замерла.

Лидия поспешила отвести глаза. Эта лёгкая сияющая девочка слишком сильно напоминала погибшего мужа. Такой же энтузиазм, такие же скупые движения. «Моя дочь была бы похожа на неё – если бы родилась».

В пропасть такие мысли!

Лидия резко встала с койки и вышла из каюты, прежде чем Ингрид успела недоумённо её окликнуть. Она в любом случае не собиралась пропускать отплытие от станции – слишком уж важный это момент, если не для истории человечества, то для истории самой Лидии. Она ещё ни разу в жизни не покидала стен «Абердина», и ей хотелось зафиксировать момент, когда перед разведывательным катером плавно разойдутся створки шлюза. Зафиксировать, препарировать, запомнить.

Сохранить.

Может, кому-то другому пригодится.

Камбуз от капитанского мостика отделяли только несколько тонких металлических колонн. На возвышении, перед огромными панорамными экранами располагались стойки сенсорных пультов, в одном из потёртых кресел скучал разведчик, немолодой уже мужчина, с ясными, зоркими глазами и полностью седыми волосами. Рейнольд, один из тех, кто обнаружил полис, припомнила Лидия. Неудивительно, что он столь мрачен – ему не позволили отдохнуть.

На нижней панели экрана цветными схемами мигали данные о состоянии катера и количестве топлива, тускло светились основные энергосхемы.

– Рейнольд. – Он вздрогнул, словно уже успел забыть о присутствии Лидии. – Когда мы будем отплывать, экраны будут транслировать картинку с наружных камер?

Он понимающе усмехнулся:

– А вы бы этого хотели? Увы, разве что только часть экрана под картинку выделим, данные с приборов и радар нам больше нужны.

Лидия кивнула, не смея настаивать. Она скользнула между колоннами и спустилась обратно к камбузу, где уже собрались остальные. Майкл и Ингрид пытались поудобнее устроиться у узкого обеденного стола, который даже на двоих не был рассчитан, а безопасник хмурился и мерил шагами свободный пятачок между стен. Шаг в одну сторону, полтора в другую. Казалось, он один занял всё свободное пространство.

Мимо него ловко проскользнул узкоплечий паренёк в форме разведчика, хмурый и черноволосый. Он настолько сильно нервничал, что его мандраж передался и остальным – кроме напарника.

Они перебросились парой слов и принялись за работу. Отрывистые команды сменялись сухим клацаньем тумблеров, тихими щелчками отзывалась сенсорная клавиатура, на экране тут же расцвели десятки схем. На периферийные сегменты Рейнольд, как и обещал, вывел изображение с камер, слишком мутное в маленьком разрешении.

Эррера замер, скрестив руки на груди. Лидия видела, как тяжело ему оставаться неподвижным, демонстративно спокойным и безучастным. Пока катер медленно выплывал из брюха станции, никто не проронил ни слова, даже говорливый Майкл, и это было поистине странно. Момент, когда они миновали шлюз, Лидия ощутила особенно остро, словно всё тело прошил разряд. Гул, который она слышала и днём и ночью, стал громче и ближе, надвинулся со всех сторон, сдавил голову в огромных ладонях.

«Это не двигатели, – с ужасом и упоением осознала Лидия, а сердце то пропускало удары, то бросалось вскачь. – Это океан. Это его голос».

В этот момент она остро осознала, что от толщи вод, бесконечных, тяжёлых, тёмных, её отделяет только тонкая скорлупка катера. Надави – и треснет, и брызнет внутрь вода, и давление раздавит мягкие, слабые тела. Разум твердил, что катер, который служил уже десятки лет, справится и сейчас, но чувства были сильнее.

Только вместо ужаса, отчаяния или паники Лидию объял восторг.

За спиной демонстративно прокашлялся Эррера, и Лидия вздрогнула, взяла себя в руки, словно вынырнула из тёмных, будоражащих фантазий. Она медленно обернулась, стараясь справиться с эмоциями. Спокойствие и внимательность, вот и всё, что они должны увидеть. Вот и всё, что они достойны увидеть.

Безопасник всё так же стоял, скрестив руки на груди. Убедившись, что Лидия присоединилась к Майклу и Ингрид за столом, он кивнул то ли ей, то ли своим мыслям.

– Исследование уцелевшего полиса, – с кривой усмешкой произнёс он, снова начав ходить от стены к стене, – не то, к чему можно подготовиться. Офицер Эглите, вам удалось что-нибудь найти?

Лидия кивнула:

– В архиве нашлась техническая документация по трём типовым проектам полисов. Я ещё до отплытия отправила её на ваш личный терминал. Но, думаю, полезнее всего эти чертежи будут Ма… Альтману.

Эррера кивнул, коротко глянув на экран коммуникатора, быстро смахнул иконку письма. Майкл одарил Лидию понимающим и хитрым взглядом и полез за своим КПК, изучать чертежи. Тут же оживилась Ингрид:

– А план помещений? Он у вас есть? Тётушка Сара просила проверить лаборатории, не хотелось бы их искать по всему полису…

– Если это стандартные лаборатории, то их модули будут соответствовать планам, – пояснил Эррера, даже на мгновение остановившись. – Но насколько я знаю офицера Ришар, такая ерунда, тем более устаревшая минимум на поколение, её вряд ли бы заинтересовала.

Ингрид прищурилась и лукаво улыбнулась, очаровательно склонив голову к плечу:

– Ой, и откуда же вы так хорошо знаете тётушку?

Эррера снова улыбнулся, но взгляд остался колючим и холодным.

– Обязанность у меня такая – всё про всех знать.

Ингрид вздрогнула, словно её ледяной водой окатили, а Лидия едва заметно поморщилась. Она терпеть не могла, когда кто-то из старших офицеров вот такими намёками напоминал, что у них вот уже девяносто лет непрерывное военное положение. Со всеми вытекающими.

– На самом деле, – задумчиво произнёс Майкл, пролистывая проектную документацию, – всё зависит от того, насколько полис уцелел. Даже если его покинули не сразу после Погружения… Сами понимаете, что там могло остаться спустя столько лет. Да и я бы не рассчитывал, что нам попадётся какой-то типовой полис. Эти проекты, – он скривился, словно кислого хлебнул, – честно говоря, они стыкуются с реальностью примерно так же, как переходник от компрессора с температурными станциями гидропоники…

Заметив, что никто не понял его изящную аналогию, он любезно пояснил:

– Стыкуются только в фантазиях проектировщика. Если наш полис окажется адаптированным вариантом одного из трёх проектов или хотя бы конструктором из типовых блоков, то можете считать, что нам крупно повезло.

«Монстр Франкенштейна», – вспомнила Лидия, но промолчала. В документах ей встречалась только сама метафора, и Лидия вроде даже смогла расшифровать её значение по контексту, но сомневалась, что сможет объяснить остальным, если спросят.

Да и не надо быть аналитической программой последнего поколения, чтоб спрогнозировать, как бессмысленные комментарии разозлят Эрреру!

– Что ж. – Пока же он был спокоен, даже метаться между стен прекратил. – Тогда вам всем нужно изучить чертежи, чтоб заранее понять, какие блоки вам будет нужно исследовать… как бы они ни располагались. Предоставьте мне список того, что вы собираетесь искать. Подробные инструкции и протокол безопасности я вышлю вам позже.

Лидия только головой покачала:

– На меня можете не смотреть. В полисах, построенных ещё до Погружения, не было архивов. Я сама не знаю, что и где найду.

– Ну кто бы сомневался. Вы, офицер Эглите, история особенная.

Ей совершенно не понравилась его улыбка.

Лидия осталась сидеть в камбузе, даже когда остальные расползлись по каютам, а техническое освещение приглушили до ночного режима. Даже Рейнольд ушёл спать, оставив дежурить напарника. Схемы и бесконечные таблицы параметров на экране сменились трансляцией с наружных камер, и Лидия отрешённо наблюдала, как вокруг катера скользят тени мелких скатов, а в отдалении слабо мерцают огоньки удильщиков.

В голове было пусто. Лидия с облегчением дождалась, когда её невольные коллеги перестанут строить планы, постоянно перебивая друг друга, и разойдутся отдыхать перед новым днём. Ей же спать не хотелось. Голос океана, низкий, вибрирующий, омыл её, унёс усталость, оставив только покой. И теперь Лидия благодарно внимала песне вод, променяв фантазии о поверхности, о небе и земле на бесконечный гул.

Рядом раздались шаги. По металлической обшивке скрипнули ножки стула, кто-то опустился рядом. От чужого взгляда начала зудеть кожа. Лидия неохотно повернулась к неурочному собеседнику и даже не удивилась, встретив печальный и усталый взгляд Майкла. Всю его напускную весёлость как волной смыло.

– Ты, как всегда, в своих мыслях и в чужих воспоминаниях, – после нескольких минут тяжёлого, неуютного молчания, произнёс он.

Лидия уклончиво пожала плечами и отвела взгляд. Говорить не хотелось. Хотелось и дальше сидеть в тишине и слушать гул, в котором чарующей песней проступал глубокий и жуткий голос. Казалось – он говорит именно с ней. Казалось – он зовет её. Но куда, куда?

Майкл не дождался ответа и снова покачал головой.

– Ты так и не изменилась. Приятно видеть что-то настолько постоянное.

Лидия устало подняла на него глаза:

– Чего ты хочешь, Майкл?

Он так же устало улыбнулся:

– Сам не знаю. Может, повспоминать былые деньки, когда нам было хорошо вместе? Но ты ведь ценишь только те воспоминания, которые старше тебя самой.

– Воспоминания о нашем браке я тоже ценю…

– Как часть хроники? – перебил Майкл. Раздражение на миг вспыхнуло в его глазах и тут же угасло. Он ссутулился, словно проиграл самую важную битву. Впрочем, он проиграл её уже давно. – Я любил тебя, Лидия. Я любил тебя. А ты любила только историю.

Лидия дёрнула плечом. Разговор начал её утомлять, а на душе сделалось гадостно, словно она задела рану, едва затянувшуюся корочкой, и из неё полез гной.

– Вы ради этого пришли, Альтман?

Майкл выпрямился, встал резко, ножки стула с визгом проехались по обшивке. Он снова улыбался. Маска балагура и весельчака сидела, как влитая, и Лидия так и не узнала бы о ней, если бы всего пару мгновений назад не видела чёрной тоски в его глазах.

– Я всего лишь хотел сказать, что счастлив находиться рядом с вами, офицер Эглите, в столь важный для вас момент.

Он ушёл, а Лидия так и осталась сидеть и слушать гул океана, но даже его песни не могли заглушить горечи последних слов Майкла.

3

Он медленно проступал из тьмы, огромный, белый, прекрасный, фантастическое переплетение камня, стекла и металла, вырастающее на склоне скального массива, словно ещё один коралл – самый большой и самый драгоценный на дне морском. И время, и толща вод пощадили его – над модулями мерцал защитный купол, слегка размывая очертания сооружений, опутанных паутиной тоннелей и переходов.

– В это трудно поверить. – Майкл увлечённо разглядывал панораму на экране, опытным взглядом подмечая детали. От ночной тоски и следа не осталось. – Но стекло ещё цело, и, судя по всему, генераторы внутреннего давления до сих пор работают.

– Уверен? – Эррера не спешил радоваться. По его просьбе, которая больше походила на приказ, разведчики медленно вели катер вокруг полиса на максимально близком расстоянии. – В такие подарки судьбы слабо верится.

– А это и не подарок. Видишь? – Майкл ткнул пальцем в нижнюю часть экрана. Лидия машинально вгляделась в эту точку, но ничего не заметила. И зачем только отвлеклась? – Главный шлюз заблокирован, большинство тоннелей перекрыты. Мощность всех генераторов на минимуме – только поддерживать купол, чтоб не рухнул. Я бы предположил, – Майкл замолчал, задумчиво потёр подбородок, – что полис законсервирован.

– Что?! Совсем? Но как же нам попасть внутрь?

Ингрид и не подумала скрывать почти детскую обиду, недостойную профессионала. От неё сквозило разочарованием, как холодным воздухом. Лидия поёжилась. Она и мысли не допускала, что полис так и останется далёким и недоступным. Она знала – она войдёт в него. Так предначертано. Так поёт океан.

– Чтобы тебя порадовать, я обязательно что-нибудь придумаю, – проворковал Майкл, и Ингрид послала ему воздушный поцелуй, поддержав игру. Они переглянулись, оба фыркнули от смеха и тут же снова сделались серьёзными, словно и не было ничего. Эррера только глаза закатил.