Текст книги "Именно в этот раз"

Глава 2

Мужчина притиснул Джози к ветхой стене здания аптеки и вздернул ее руки вверх.

– Ну-ка, признавайтесь! Вы – никудышная мелкая воровка.

Стараясь не поддаваться панике, Джози попыталась возможно быстро обдумать ситуацию. В переулке не было ни души, только бездомная кошка рылась в мусорной куче позади аптеки. Да и она сбежала, испуганная громким голосом незнакомца.

– В здешних местах, да будет вам известно, воров вешают! – прорычал он и, увидев, как страх на лице девушки сменился ужасом, придвинулся еще ближе. – А в других штатах их сажают в тюрьму. И еще не известно, что хуже. Среди осужденных нет на этот счет единого мнения.

– Но я не воровка! Вы не можете ничего доказать!

– Я поймал вас с поличным.

– Вы ошибаетесь. Вы просто спятили. Отпустите меня немедленно – или я буду кричать.

– Леди! Вы и так орете во все горло.

Джози хотела было крикнуть, но не рискнула. Нельзя привлекать к себе внимание толпы и тем более шерифа. Начнутся расспросы, могут возникнуть осложнения. И ее враг отлично понимал это, судя по злобному торжеству, мелькнувшему в его глазах. Он даже рассмеялся, заметив, как Джози плотно сжала губы, подавив рвавшийся из груди вопль. Смех у него был неприятный – какой-то мрачный, решила Джози, предпринимая очередную бесплодную попытку вырваться на свободу. Она ненавидела этого парня. Ненавидела всей душой. В ледяных серых глазах не было и намека на жалость или сочувствие. После бессонной ночи, проведенной за игорным столом, этот парень выглядел вполне бодрым и полным сил. К тому же он явно наслаждался безвыходным положением своей жертвы.

«Черт бы тебя побрал! – подумала Джози. – Прекрасен, как сатана, и так же безжалостен».

Джози проклинала себя за глупость. Надо было выбрать другую мишень – не такую трудную и опасную.

– Послушайте… – Джози густо покраснела, решив покончить с притворством. – Я… простите меня. Да… я украла ваш бумажник. Это плохой поступок. И глупый.

Но мой отец болен, его нужно немедленно отправить на восток, в больницу. А наша ферма вот-вот пойдет с молотка. Я хотела только раздобыть денег на билеты.

Незнакомец вновь скривил губы в усмешке, блеснув белоснежными зубами. Какое все же дьявольски привлекательное лицо!

– Леди, вы не успеете даже моргнуть вашими прелестными длинными ресницами, как окажетесь в лапах шерифа. Я не верю ни единому вашему слову.

– Но я говорю правду.

– Это такая же правда, как то, что мой отец – койот.

– Пожалуйста, отпустите меня!

Но ее мольбы оказались напрасными. «Плохо мое дело», – подумала Джози, едва сдерживаясь, чтобы не всхлипнуть: боль в запястьях усиливалась с каждой ми-нугой. И вдруг дела приняли еще худший оборот.

Гораздо худший.

Краешком глаза Джози заметила всадника, проскакавшего по улице. В его фигуре было что-то знакомое. Ужасающе знакомое. Она рванулась вперед, чтобы рассмотреть наездника получше, и тут же резко отпрянула назад, стукнувшись головой о стену. Перед глазами у нее заплясали красные искры.

Змей!

Джози инстинктивно вжалась в стену, словно пытаясь раствориться в ней и исчезнуть. Только бы Змей не повернул голову! Только бы не заглянул в этот переулок!

– Что с вами стряслось, черт побери? – поинтересовался незнакомец, прищурив глаза.

– Ничего, – едва слышно пискнула Джози.

– Э, нет. Что-то вас напугало. Что это было? – Ее мучитель с любопытством огляделся по сторонам, но Змей уже исчез.

– Я просто…

– За вами гонится полиция? Или охотник за черепами?

«Нет. Меня преследует муж. Бандит, который прикончит меня за то, что я убежала, прихватив с собой его добычу», – подумала Джози. Охвативший ее ужас мог вот-вот прорваться наружу истерическим всплеском. Но рядом стоял черноволосый красавец с железными мускулами и душой, не ведающей страха и сострадания. Поэтому Джози промолчала и, только собравшись с силами, попыталась говорить спокойно, что при сложившихся обстоятельствах было очень трудно.

– Пожалуйста, умоляю вас, отпустите меня. Больше я никогда не сделаю ничего подобного. Мне нельзя здесь оставаться. Я должна убраться из этого города…

– Ладно. Хватит ныть.

Незнакомец разжал руки и отступил назад, без тени сочувствия наблюдая за Джози, которая, морщась от боли, принялась растирать запястья. Он стоял, плотно сжав челюсти, и его лицо выражало только насмешливое презрение. Наверное, с такой же насмешкой этот негодяй смотрит на своих врагов, перед тем как застрелить их из своих страшных пистолетов. Впрочем, зачем ему пистолеты? Одного его взгляда вполне достаточно, чтобы человек упал замертво.

– Мне плевать и на вас, и на ваши россказни, леди, – вновь заговорил незнакомец, сдвинув шляпу па затылок. – Ваше счастье, что я не стреляю в женщин. Но имейте в виду: вы воровка. Только попробуйте еще раз попасться мне – и мигом окажетесь в тюрьме. Ясно?

Джози кивнула, уже приготовившись бежать со всех ног, но мужчина снова ухватил ее и крепко прижал к себе. Кровь отхлынула от лица Джози; она задыхалась.

А незнакомец продолжал испытующе смотреть на свою жертву, и в его серых глазах вспыхивали яркие искорки.

– Сегодня я в хорошем настроении, поэтому и даю вам шанс. Но не испытывайте больше судьбу.

– Нет. Я не буду. – Джози облизнула пересохшие губы. – Не буду.

В глазах незнакомца по-прежнему светилась угроза. Каков же он в плохом настроении? Джози не испытывала ни малейшего желания узнать это. Ее пугала исходящая от него сила – могучая, непреодолимая. Под маской ледяного равнодушия клокотала бешеная, страстная натура, заряженная злобой. Побывав замужем за Змеем, Джози научилась чуять опасность издалека.

Но почему же этот жестокий, вселяющий страх взгляд так завораживает ее? И почему от него по всему телу разливается странный жар? Темноволосый красавец притягивал Джози как магнит, его взгляд проникал в самую глубь ее души. Она изо всех сил сопротивлялась таинственной силе, пыталась потушить вспыхнувшее пламя и все же не могла вырваться из этого плена.

Господи, и о чем она только думала, затеяв эту глупость с кражей? Зачем не послушалась Рози?

– Я больше не доставлю вам неприятностей, – шепотом пообещала Джози, чувствуя, как спазм перехватывает ей горло.

Наконец мучитель отпустил свою жертву. Джози сморщилась от боли: кожа в тех местах, где ее касались руки ковбоя, горела до сих пор.

– Убирайтесь к черту долой с моих глаз! Поеживаясь от преследовавшего ее сурового взгляда, Джози повернулась и быстро пошла по переулку, по траве, усеянной шарами перекати-поля.

Она ни разу не оглянулась. Стараясь держаться ближе к домам, Джози молила Бога об одном: только бы не натолкнуться на Змея. Ее сердце билось вдвое быстрее обычного, она постоянно спотыкалась, один раз чуть не упала, задев бак с мусором, но ни па мгновение не замедлила шаг. А мысли мчались еще быстрее. Сейчас надо разобраться со Змеем, а неприятную сцену с черноволосым ковбоем лучше побыстрее выкинуть из головы.

С кем приехал Змей? Со своей шайкой – Спупером, Деком и Ноахом? Или один? Разузнали ли они, где она живет?

Когда Джози добралась до «Золотого пистолета», тихонько скользнула внутрь через черный ход и поднялась в свою комнату, ее нервы были на пределе.

И все же дело сделано!

Заперев за собой дверь, она на минуту прислонилась к ней, и вот тут-то бедняжку начала бить дрожь. Судороги сотрясали ее хрупкие плечи и колени, прикрытые синей ситцевой юбкой. Но постепенно Джози сумела овладеть собой и победить страх.

Медленно пошатываясь, она пересекла комнату и рухнула на кровать. Ее рука нырнула в глубокий карман юбки и извлекла оттуда бумажник. За ним последовали карманные часы и толстая золотая цепочка с красивым кулоном, тоже золотым.

На губах Джози появилась слабая улыбка. Остатки страха рассеялись как туман.

Отличная работа, подумала Джози, присев на постели, и, подтянув колени к подбородку, обхватила их руками. Хотя банкноты, лежавшие в кармане рубашки, пришлось оставить, все равно улов получился хорошим. Поуп Уотсон гордился бы ею.

Теперь главное – уцелеть. Поскорее сбежать из города, потому что здесь ее могут застрелить, посадить в тюрьму или повесить.

Спрыгнув с кровати, Джози схватила свой плетеный саквояж. Не стоит терять времени.

Глава 3

Итэн Сэвидж проспал всего три часа, хотя накануне целую ночь играл в покер. Утром он принял ванну, днем перекусил сандвичем в грязном продымленном кафе на окраине города, а потом вернулся в «Золотой пистолет», чтобы посмотреть на танцовщиц, распить бутылочку виски и снова заняться игрой в покер.

Впрочем, на девушек Сэвидж почти не глядел. Ну может, один-два раза от силы. Некоторые широко улыбались ему, бесстыдно задирая юбки. Их голые коленки были весьма соблазнительны, но Итэн решил, что сегодня вечером общение со шлюхой вряд ли доставит ему удовольствие.

Зато виски здесь подают хорошее. Вообще-то Итэн обычно пил мало, но последнее время стал все больше налегать на спиртное. Оно помогало успокоить возраставшую тревогу. Тревогу, которая не рассеивалась даже в те минуты, когда он любовался красотой прерий и каньонов. Вот и сейчас Итэн никак не мог сосредоточиться на игре. Он обладал неким шестым чувством, инстинктом, всегда предупреждавшим его о грозящей опасности. И после этого обязательно что-то происходило: или враги подстерегали Итэна на горной тропинке, или начинала хромать лошадь, или партнер по игре вдруг вытаскивал козырную карту.

Инстинкт. В существовании его Итэн Сэвидж не сомневался. И сегодня инстинкт подсказывал ему, что некое событие скоро нарушит скучное течение жизни.

Возможно, его убьют.

Много лет Итэн провел в стране, где царило полное беззаконие. Он скакал на лошади, охотился, стрелял, играл по-крупному в азартные игры, но еще ни разу не был ранен. Что ж, рано или поздно это должно случиться.

«Да, на меня нападут», – подумал он с улыбкой, разложив карты веером.

Впрочем, вряд ли кто-то со стороны назвал бы его жизнь скучной. Итэн уехал на Запад по собственной воле. Когда ему нужны были деньги, нанимался к кому-нибудь как профессиональный стрелок. Выслеживал бандитов и набивал карманы их добычей, а потом, добравшись до ближайшего города, мог просадить в покер все до последнего пенни. Все города были для него на одно лицо: Дедвуд и Абилена, Тускон и Лэреми, Форт-Уорс, Додж. За последние десять лет Итэн побывал в самых диких местах фронтира;[1]1
  Фронтир – неосвоенные территории, которые постепенно занимали пионеры Дикого Запада. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] в одних задерживался надолго, в других проводил не больше дня. Фронтир быстро умирал у него на глазах. Уменьшался, таял под натиском цивилизации.

О, конечно, пока здесь хватало и неба, и земли, по Итэн чувствовал, что величие Дикого Запада на исходе. Его звезда закатывалась, не то, что в те дни, когда Сэвидж явился сюда, удрав из Англии.

Англия… Он почти позабыл о своей родине. Разделался с ней, а заодно с английским акцентом и ненужными воспоминаниями. Никогда больше его нога не ступит на землю Великобритании. Теперь он американец.

– Я повышаю ставку, мистер, – проскрипел старый золотоискатель, швырнув на стол горсть фишек и ухмыльнувшись. Изо рта у него отвратительно пахло.

Официантка наполнила их стаканы. Щурясь от сигарного дыма, старик спросил:

– И что же у нас получается?

Прежде чем Итэн успел ответить, дверь салуна широко распахнулась и в нее протиснулся маленький опрятный человечек. Он был невелик ростом, нос картошкой, очки в золотой оправе, круглый подбородок. Лицо довольно приятное. И одет неплохо: аккуратненький черный костюм, серый котелок, немного сдвинувшийся на затылок, обнажая лысину. Его серо-голубые глаза тщательно изучали лица людей, сидевших в прокуренном зале. И наконец остановились на Итэне.

Человечек двинулся прямо к игорному столу.

– Милорд, позвольте сказать вам несколько слов. – В его тихом, спокойном голосе явственно звучал английский акцент.

И произношение, и одежда незнакомца, странно выглядевшая в этом грязном салуне, – все выдавало в нем жителя Великобритании. Итэну это совсем не понравилось.

– К черту! – зарычал он, грозно глянув на пришельца.

Его взгляд выводил из равновесия многих смельчаков, а кое-кто из них сразу убирался восвояси, не дожидаясь, пока Итэн начнет стрелять. Но англичанин сохранял безмятежное спокойствие.

– Это он прислал вас, не так ли? – Итэн бросил на стол карту и повернулся к человечку. – После стольких лет? Что бы там ни случилось, меня это не интересует.

– Сэр, мы должны поговорить с глазу на глаз. Дело не терпит отлагательства.

– Эй, приятель! Убирайся-ка отсюда к дьяволу! – взорвался золотоискатель. – Не видишь, что ли, – мы в покер играем! – И снова, прищурившись, принялся изучать свои карты.

– В здешних краях, мистер, идиотов, которые мешают игре, хоронят раньше времени, – пригрозил ковбой в клетчатой рубашке, крепко сжимавший карты в своих сильных мозолистых руках. – Пошел отсюда!

Итэн приподнял брови и вопросительно посмотрел на маленького англичанина, утиравшего носовым платком бисеринки пота, выступившие на висках.

– Я подожду вас в баре, милорд.

– Идите к черту!

Итэн перевел взгляд на карты, но их как будто заволокло туманом. «Наверное, это виски виновато, – подумал он. – Хотя сегодня я выпил только два стакана».

Жизненный опыт научил его скрывать свои чувства под маской угрюмого мизантропа, но настойчивость англичанина все же произвела свое действие: смуглые щеки Итэна побледнели, и в глазах появился странный блеск.

А ну их всех к черту, подумал он, пытаясь сосредоточиться на игре. Но его руки утратили обычную ловкость. Итэн придвинул свою груду фишек ковбою и поднялся со стула.

– Я вернусь через несколько минут. Доигрывайте без меня.

Сэвидж направился к бару. Англичанин не заказывал себе спиртное. Он просто тихонько сидел, с любопытством наблюдая за тем, что происходит в продымленном, переполненном людьми салуне, и вслушивался в хриплые голоса посетителей.

– Милорд…

– Не называйте меня так. Я Итэн Сэвидж. Ясно? Его собеседник кашлянул.

– Мы могли бы поговорить в каком-нибудь укромном уголке, сэр?

Итэн оглянулся на игорный стол. Ему вовсе не хотелось прерывать партию и болтать с этим докучливым типом в комнате. Надо отделаться от него побыстрее.

– Эй ты! – поманил он к себе Стикли, хозяина «Золотого пистолета», деловито сновавшего по залу, наблюдая за официантками, пианистом и крупье. – У тебя есть комната, где МЫ с другом могли бы уединиться?

Итэн слегка усмехнулся, заметив, как Стикли мысленно уже подсчитывает свои денежки. Он пробыл в этом городе всего несколько дней, но успел поглотить невероятное количество спиртного и много времени проводил за игрой. Играл он хладнокровно, глаз у него был ястребиный, и карты сами шли ему в руки. А это привлекало в салун массу зевак. Конечно, Стикли был рад угодить такому клиенту.

– Поднимайтесь наверх, дружище. Мой кабинет в конце коридора. Последняя дверь направо.

Кивком поблагодарив хозяина, Итэн двинулся к задней лестнице, чувствуя, что англичанин идет за ним следом, но даже не потрудился повернуть головы.

Одолев узенькую лестницу, они оказались в скудно освещенном коридоре, застланном тощим ковром. Дверь комнаты под номером 202 была приоткрыта, и оттуда отчетливо доносился женский голос:

– Джо, Стикли полез на стенку из-за того, что ты сегодня пропустила танцы. Он не поверил, будто ты больна. Сказал, что завтра утром тебя уволит. Но я думаю, он больше всего расстроен из-за Пенни. Наверное, подозревает, что это твоих рук дело.

– Рози, поверь: Стикли – не самое главное, что сейчас меня занимает, – ответил другой голос, нежный и мелодичный.

Итэн тут же остановился. Да, это она. Та самая воровка, что пыталась сегодня стянуть у него бумажник. Значит, она работает здесь танцовщицей.

Итэн остановился так резко, что англичанин только чудом избежал столкновения с ним. Не обратив на это никакого внимания, Сэвидж сдвинул шляпу набок и продолжал прислушиваться к разговору.

– Что же ты собираешься делать, Джо? – Первая девушка была явно расстроена и нервничала.

– Уеду отсюда с утренним поездом. Но, Рози, если кто-нибудь спросит обо мне, не рассказывай, куда я подевалась, пожалуйста. Солги что-нибудь…

– Не беспокойся, я тебя не выдам, Джо. Но где ты будешь жить, чем займешься? Даже страшно подумать… А если ты попадешь в беду? Давай мы поможем тебе – я и другие девушки. Сделаем то, что ты сделала для Пенни…

– У меня такие неприятности, что никто не поможет… Итэн приблизился к двери и заглянул в комнату. Да, конечно, это та самая девушка, воровка с огромными фиалковыми глазищами. На ней было то же синее платье, но теперь ее плечи окутывали медно-рыжей волной кудрявые непокорные волосы. Склонившись над саквояжем, она складывала туда вещи, а потому не замечала, что за ней подглядывают. Зато ее подруга, еще не успевшая снять свой розовый атласный костюм, увидев Итэна, охнула и быстро захлопнула дверь.

Итэн зашагал дальше. Какое ему дело до того, что станется с этой девчонкой? Она оказалась в беде, и поделом ей. Наверняка полиция гонится за ней по пятам. Черт, да какая ему разница?

Вспомнив о своих собственных делах, Итэн, нахмурившись, вошел в кабинет Стикли, находившийся в конце коридора, и занял там место у окна. Англичанин тихонько притворил за собой дверь и устроился напротив.

В комнате пахло сигарным дымом. К тому же из-за обилия мебели здесь было буквально негде повернуться. Дубовый стол, заваленный всяким хламом, бюро, несколько полок с бутылками виски, кресло, обтянутое ярко-красным, изрядно потертым бархатом, кушетка, на полу шерстяной, весь в пятнах, ковер. Стены, обитые красной тканью, были увешаны картинами в позолоченных рамах с изображениями нагих женщин, нарисованных довольно дерзко, с весьма пикантными подробностями.

Изнемогая от духоты, Итэн с трудом преодолел желание расстегнуть воротничок рубашки.

– Давайте выкладывайте! – резко бросил он, устремив на незнакомца пронизывающий взгляд. – Как, черт побери, вам удалось отыскать меня и чего хочет мой отец, будь он проклят?!

– Если позволите, сэр, я лучше начну с самого начала. Разговор предстоит нелегкий…

– Как вас зовут?

– Лэтерби, сэр. Люкас Лэтерби. Я младший компаньон мистера Эдмунда Гризмора, который является поверенным в делах вашего отца.

Гризмор. Итэн помнил его. Пренеприятнейший сукин сын, надутый как индюк. Но отцу именно такие типы и нравятся.

– Продолжайте.

Маленький человечек коротко кивнул и последовал приказу. Итэн слушал, не отрывая от его лица глаз.

– К сожалению, я привез дурные вести. Ваш отец – граф Стоунклиф – умер.

Итэн крепко вцепился в обивку кресла, но выражение его лица не изменилось. Увидев, что собеседник воспринял новость со стоическим спокойствием, Лэтерби откашлялся и пояснил:

– У вашего отца было вообще плохое здоровье, последнее время он слабел с каждым днем, а потом простудился и слег с лихорадкой. Его мучили спазмы и судороги… Через неделю граф, увы, скончался.

– Так что же?

Лэтерби удивленно вздернул брови, но тут же вернул себе достойный вид и продолжал:

– Мистер Гризмор поручил мне найти вас, сэр, – а это, позвольте заметить, оказалось делом нелегким – и сообщить новость, которую вы, возможно, найдете интересной и даже не лишенной для себя приятности.

Итэн подошел к полке, где стоял графин и несколько сверкающих хрустальных бокалов, плеснул себе немного темного бренди и вопросительно глянул на Лэтерби. Но тот отрицательно покачал головой.

– Скажите, что вы уже закончили, и уходите. Больше всего мне сейчас хочется вернуться к игре, – съязвил Итэн.

– Нет, сэр, это еще далеко не все… Дело несколько сложнее, чем вы думаете. Согласно воле вашего отца и учитывая кое-какие обстоятельства, я считаю своим долгом сообщить, что… что… – Англичанин нервно сглотнул, завороженно глядя на своего весьма необычного собеседника. Какой же он высокий и мускулистый! И эти твердые очертания губ… И чисто американская манера разговаривать – резко и напрямик. А его пистолеты так холодно отливают голубовато-стальным блеском!

– Может, хватит юлить и разводить сопли?! – скомандовал Итэн, залпом осушая свой бокал.

– Вы, сэр, стали законным наследником отцовского титула и всего состояния и теперь можете занять положение в обществе, подобающее графу Стоунклифу, – заявил Лэтерби, почтительно склонив голову и сцепив руки. – Милорд, – добавил он.

Несколько секунд Итэн стоял как громом пораженный, а потом издал короткий хриплый смешок:

– Черта с два!

Глава 4

– Я такой же наследник графа Стоунклифа, как и вы, Лэтерби, – сказал Итэн, широко усмехаясь. – Эта высокая честь принадлежит моему драгоценному брату Хьюго. Вот пусть у него голова и болит. Какого черта? Вы с Гризмором, наверное, перепились с горя и одурели. Что за дурацкое поручение он вам дал! Я ведь младший сын покойного графа Стоунклифа. Пока я не уехал из нашей доброй старой Англии, отец с братом много лет твердили мне, как они рады, что титул не попадет в мои нечестивые руки. Конечно, в противном случае все наши потрясенные ужасом предки восстали бы из своих могил!

– Что ж, милорд, боюсь, на вашем семейном кладбище в Стоунклиф-Парке начнется некоторое волнение, ибо вы и в самом деле являетесь законным наследником титула и всего имущества вашего отца. У меня есть для вас еще одно печальное известие. Ваш брат Хьюго скончался полгода назад – он упал с лошади во время охоты. Весьма прискорбный случай. Следовательно, вы остались единственным наследником покойного графа. Сожалею, что вынужден огорчить вас.

Итэн похолодел. Хьюго умер. Отца тоже нет в живых. Как он ни старался скрыть свои чувства, но охватившая его сильная дрожь выдавала волнение. Такого казуса еще не случалось – даже когда Итэн с Билли Ларедо устроили дуэль на пистолетах или когда во время войны с шайеннами он оказался в пустыне без воды и с охромевшей лошадью.

Итэн отвернулся, машинально подлил себе еще бренди и выпил его, не ощутив никакого вкуса. Потом он подошел к окну.

На опустевших улицах сгущались сумерки. Они серой дымкой окутывали прерии, смягчая суровые очертания Абиленских гор. Люди уже разошлись по своим домам и теперь сидели на кухнях или в гостиных и болтали, обсуждая сегодняшние события, планы на завтра и тысячи других мелочей, важных только для них самих.

А вот он, Итэн, стоит здесь, в чужом кабинете, расположенном над каким-то грязным салуном, и пытается свыкнуться с мыслью о том, что двое самых близких ему людей закончили свое земное существование.

Тем лучше!

Итэн прикрыл глаза. Таких мыслей следует стыдиться. И ему действительно было стыдно. Отчасти. Отец и брат не любили его. Граф Стоунклиф был поистине столпом английского общества: он вращался в самых высоких аристократических кругах, водил знакомства и был дружен с самыми известными и родовитыми людьми Англии, посещал только лучшие светские салоны. А его любимчиком всегда был старший сын и наследник Хьюго, как две капли воды похожий на графа, начиная с жидких темных волос и заканчивая патрицианским носом и изящными руками.

По правде говоря, Итэн плохо знал и отца, и брата, который был старше его на шесть лет. Детство он провел в родовом загородном поместье в обществе гувернеров и прислуги. Граф со старшим сыном надолго уезжали в Лондон или жили в других своих поместьях, а Итэн тем временем наслаждался полной свободой. Когда же отец и брат появлялись в Стоунклифе – обычно в сопровождении шумной толпы гостей, жаждущих развлечений, – мальчика отправляли наверх, в детскую. Он был слишком мал, чтобы общаться со взрослыми, и никому не интересен. Никому, кроме старого доброго друга Хэма – старшего конюха, который поделился с Итэном всеми своими знаниями о лошадях, верховой езде и чудесном мире, раскинувшемся за пределами замка.

А потом, когда он стал старше…

Итэн скривился и усилием воли прервал поток воспоминаний. Когда он, совсем незначительная персона – младший сын известного аристократа, – вырос и его нельзя уже было прятать в поместье, отношения с графом стали куда как хуже.

О да! Итэну следует скорбеть об отце и Хьюго. Но никакой скорби он не испытывал.

Что же касается Стоунклиф-Парка…

– Я ничего не хочу. Вы зря тратите время, Лэтерби. Ничто не заставит меня вновь ступить на британскую землю.

– Но, милорд…

– Называйте меня просто мистер Сэвидж. Я вовсе не английский лорд.

– Но будете таковым. Это ваш долг. Женитесь – и титул ваш.

– Жениться?! Мне?!

– Сэр, я умоляю вас. Вашим владениям требуется хозяин. Подумайте об арендаторах, о прислуге – обо всех людях, которые целиком зависели от графа. Вы отвечаете за многих людей, да и за свою собственную судьбу. Ваши предки взывают к вам…

– К чертовой матери предков! И вас тоже. Я ничего не хочу: ни одного акра земли, ни единого фартинга денег, ни единой травинки из Стоунклиф-Парка! Я ничего не возьму из этого проклятого дома: ни лампы, ни ковра, ни стула. И будь я проклят, если женюсь! У меня есть, кажется, кузен по имени Уинтроп. Он-то будет до смерти рад получить мое состояние. Отдайте ему все. Вы меня поняли, Лэтерби?

Поверенный застыл с разинутым от удивления ртом. Итэн прошел мимо, не удостоив его взглядом, и, громыхая сапогами, сбежал по лестнице.

Он намеренно не желал признавать кипевших в его душе мыслей и чувств. Вихрем ворвавшись в зал, Итэн чуть не сшиб одну из официанток, но успел подхватить ее и, пробормотав извинения, направился к игорному столу.

Партия уже подходила к концу.

– Я в игре! – крикнул Итэн, заняв свое прежнее место.

Заметив его помрачневшее лицо и лихорадочный блеск в глазах, игроки сели попрямее и крепко зажали в руках карты. Они не знали, что так взволновало высокого незнакомца, но нутром чуяли: лучше вести себя с ним поосторожнее.

Итэн Сэвидж был в опасном для окружающих настроении.

Через два часа Сэвидж проигрался в пух и прах. И напился до чертиков. Он был трезвее даже в тот день, когда принял участие в состязании с пятью другими студентами Итонского колледжа и перепил их всех. В молодости он всегда отвечал вызовом на вызов, и суровый граф усматривал в этой черте характера еще один повод не любить своего младшего сына.

После того давнишнего достопамятного вечера Итэн пил умеренно, но сейчас… Он сидел за игорным столом, вдыхая густой табачный дым и запах дешевых женских духов, слушая грубый смех и хриплые голоса посетителей, потел от жары, мечтая окунуться в холодное озеро, но вместе с тем опустошал один стакан виски за другим. И проигрывал партию за партией.

Отец и брат, которые пренебрегали им и постоянно укоряли за недостойное поведение, отправились на тот свет. Умерли и похоронены. А вместе с ними ушли в прошлое их попытки держать Сэвиджа на привязи.

Теперь все кончено.

Но какова ирония судьбы! Он, заблудшая овца, отщепенец, водивший дружбу с вульгарными бедняками, отказавшийся жениться на достойной женщине и жить как положено, он, избравший удел скитальца по самым дальним уголкам Дикого Запада, – именно он унаследует обременительно-огромное состояние Стоунклифов.

– Виски! – взревел Итэн и стукнул пустой бутылкой о стол. Карты покачивались и расплывались перед его глазами. Партнеры начали подниматься со своих мест.

– Игра закончена, Сэвидж. Это была последняя партия, ты не забыл? – с ухмылкой напомнил ему сосед-ковбой. – Ты мне должен, уф… с-сотню и десять долларов. – Пьяный ковбой икнул и ухмыльнулся еще шире. – Д-да. Пора домой и баиньки.

«Домой. О черт! – с горькой насмешкой подумал Итэн. – У меня нет дома. И никогда не было. Только лошадь, седло и попона, да звездное небо над головой».

– Сто десять долларов, все точно как в аптеке, – пробормотал он и полез в карман, но там было пусто.

Словно в тумане, Итэн вспомнил, что растратил деньги на ванну, еду, виски и фишки, и с гримасой потянулся за бумажником.

Но он напрасно шарил в кармане брюк: бумажник исчез.

Какого черта?

Поиски в других карманах и даже под столом тоже были безрезультатны. Бумажник точно в воздухе растворился. А вместе с ним и триста долларов, выигранные вчера вечером.

– Ах ты, маленькая грязная, лживая сучка! – заорал Итэн куда-то в пространство.

Взоры всех присутствующих удивленно обратились к нему. Воцарилась тишина. Верзила-ковбой нахмурился.

– Так ты будешь платить или нет? – спросил он нетвердым голосом.

– Буду! Только сперва доберусь до этой воровки. – Итэн направился было к задней лестнице, смутно припоминая, что видел девчонку где-то поблизости. Минуты ее жизни сочтены – в этом он мог поклясться.

– Черта с два ты уйдешь! – загремел ковбой, схватив Итэна за руку. – Откуда мне знать, вернешься…

Закончить он не успел, ибо кулак Сэвиджа с такой силой врезался ему в подбородок, что ковбой рухнул прямо на стол, где играли в рулетку. Трое сидевших там мужчин едва успели отскочить в сторону.

– Проклятие, вы что себе позволяете, мистер? – возопил самый крупный из игроков, свирепо нахмурив рыжие брови.

Стикли шагнул вперед, но было уже поздно. Итэна, который снова метнулся к лестнице, перехватил ковбой, к тому времени успевший подняться на ноги. Вернее, не перехватил, а прямо-таки упал на него.

Итэн сумел вырваться, развернулся и нанес еще один удар, а заодно – для порядка – врезал и другому мужчине, который попытался схватить его за руку.

Откуда же ему было знать, что этот усатый крепыш – не кто иной, как местный шериф Миллс? Бедняга рухнул на стол, где группа местных парней играла в «фараон». Это стало последней каплей в происходящей суматохе: в салуне, казалось, взорвался динамит. Посетители лезли друг на друга с кулаками и швырялись стульями.

Глухие звуки ударов смешивались со стонами и криками. Кто-то запустил в противника стулом, но попал в большое зеркало в позолоченной раме, висевшее за стойкой бара. Пианист сбежал в поисках более безопасного места, бармен пытался спасти уцелевшие стаканы, а танцовщицы бросились к лестнице. Шериф Миллс орал во всю глотку, призывая к порядку и стреляя в воздух из револьвера. Двое мужчин, сцепившиеся в смертельной схватке, прошибли витрину и вывалились прямо на улицу, еще раскаленную от дневной жары.

– Хватит! Прекратите! – ревел Миллс, но его голос тонул в оглушительном грохоте и звоне беспрерывно бьющегося стекла.

Через полчаса, когда схватка кончилась, от «Золотого пистолета» остались одни обломки. По крайней мере на первом этаже дело обстояло именно так. Девушки, скрывавшиеся на лестнице, высунулись из-за перил и с ужасом качали головами.

– Ох уж эти мужчины. И почему они постоянно дерутся? – сказала Рози, презрительно поджав губки.

– По-моему, вон тот высокий парень ранен, – прошептала Джози, мрачно наблюдая за шерифом Миллсом, который уже защелкнул наручники на своей жертве.

Она сразу узнала в нем красавца с пистолетами, которого ограбила сегодня днем. Он был без сознания, из раны над виском текла кровь. У Джози сжалось сердце.