Текст книги "Полевой цветок"

ГЛАВА 3

Где-то среди сосновых веток назойливо барабанил дятел, извлекающий личинки из коры дерева. Дэни, растянувшись на животе, плотно сжала веки и опустила край шляпы, чтобы спрятаться от яркого утреннего солнца. Она простонала и еще глубже зарылась под одеяло из бизоньей шкуры. В воздухе витал густой аромат кофе, будивший ее, но она стремилась вновь погрузиться в сон, чтобы вернуться в чудное место, которое ей приснилось. Почувствовал боль в растянувшейся шейной мышце, Дэни пошевелилась, согнула одну ногу в колене и натянула одеяло себе на плечи.

Ее не удивило, что она не слышала, как Джейк поставил кофе на огонь; он всегда подшучивал над тем, как крепко она спит, особенно на свежем горном воздухе. «Медведь-гризли залезет однажды к тебе в постель, и ты не проснешься». Джейк много раз повторял ей это, когда…

Когда…

Когда был жив.

Сон, затуманивавший ее разум, неожиданно прошел, и она с пронзительной ясностью вспомнила события предыдущего вечера.

Все события.

Дэни напряглась и замерла, чувствуя свою уязвимость в этой позе: она лежала на животе, словно змея заснувшая на теплой скале.

Медленно, чтобы не привлечь к себе внимания, она слегка приподняла шляпу указательным пальцем, открыла один глаз и посмотрела из-под обвисших полей.

– Доброе утро!

Блондин, склонившийся над костром, произнес эти слова вежливым тоном, словно приветствовал ее за завтраком в уютном коттедже. Дэни с усилием села, потом встала и посмотрела на него через костер.

Он улыбнулся ей широкой, открытой улыбкой, видимо, вполне довольный собой, в то время как она пыталась скрыть свою досаду за уверенной позой. Дэни догадалась, что перед ней человек, который черпает вдохновение в заре каждого нового дня. Глаза его были ясными и голубыми, как тихие воды озера, отражающего небо в своих глубинах. Аккуратно подстриженные волосы его были короткими по меркам обитателей захолустья и имели цвет травы, пожелтевшей от солнца. Высокий, хорошо сложенный, он был представительным мужчиной, непохожим на тех, кого Дэни когда-либо видела.

Дэни обнаружила, что не ошиблась накануне вечером: его пиджак действительно был одного цвета с его брюками. Вся его одежда казалась новой. Штанины светло-серых шерстяных брюк были заправлены в высокие черные кожаные сапоги. Под серым шерстяным пиджаком был виден жилет и воротник белой рубашки. Она поймала себя на том, что пристально смотрит на ярко-зеленую ткань его жилета, на которую обратила внимание еще накануне вечером. Казалось, она отражала свет, когда он двигался.

– Это атлас, – сказал он, указав на жилет.

Он говорил спокойно, словно ночью между ними не произошло ничего плохого, как будто он не набрасывался на нее, появившись неизвестно откуда, и не валил на землю. Приветливая улыбка, обнажившая ровные белые зубы, исчезла с его лица, когда Дэни проигнорировала его замечание. Этот человек хватал ее за груди! Он не заслуживал того, чтобы она с ним здоровалась!

Ночное происшествие вновь всплыло в ее памяти, и она оглядела поляну, ища взглядом остальных – «проколотых носов», боевую группу Фонтейна, самого Фонтейна. Куда они делись? Индейцев нигде не было видно, не было видно и Фонтейна. В лагере оставались только она и этот блондин.

Ее беспокойство усиливалось. Дэни провела рукой по своим спутанным волосам, вытащила из них несколько сосновых иголок и снова надела шляпу. Бросив быстрый взгляд в сторону деревьев, она убедилась, что мул и лошади находятся там, где она их оставила. Приятный запах оленины, медленно жарящейся над огнем на вертеле, смешался с ароматом кофе. У Дэни потекли слюни. Неожиданно она почувствовала, что так голодна, что может съесть целого бизона.

Дэни стряхнула листья и пыль со своих штанов, поправила куртку, потом наклонилась и подняла тяжелое кожаное седло. Не говоря ни слова, она повернулась и пошла мимо мужчины, стоящего между ней и ее лошадью.

– Послушайте… – Он протянул руку, пытаясь ее остановить. – Я хочу извиниться за то, что произошло между нами. Пожалуйста…

Дэни резко остановилась и сердито уставилась на него, перенеся весь свой вес на одну ногу и держа седло обеими руками.

– Говорите. – Дэни надеялась, что голос ее прозвучал так же строго, как голос Большого Джейка, но на всякий случай сердито прищурилась.

– Во-первых, – начал он, – меня зовут Грейди Маддокс, и я не хотел причинить вам зла. – Он протянул ей руку, но она лишь холодно посмотрела на него. Смутившись, он опустил руку и продолжил свое объяснение. – Это все вышло случайно. Я не хотел сбивать вас с ног вчера ночью. Трой всегда жалуется на то, что я опережаю события, но…

Увидев, что она быстро теряет интерес к его сбивчивому рассказу, он начал сначала.

– Мы искали место для стоянки, когда Трой… то есть Трой Фонтейн, мой друг, который согласился быть моим проводником в этой экспедиции… Ну, в общем, мы с ним разминулись. Точнее, я заблудился и, когда увидел индейцев, не знал, друзья они или нет, и поэтому решил убежать. Когда я выбежал на поляну и увидел вас, я хотел только вас предупредить, но когда я приблизился к вам, то зацепился ногой за ветку или еще что-то и врезался прямо в вас.

Дэни внимательно посмотрела на него.

– Вот почему вы решили меня… обыскать?

– Понимаете, вы так сопротивлялись, что я подумал: возможно, вы хотите сначала убить меня, а потом уже задавать вопросы.

– Надо было мне вас убить, – тихо сказала Дэни.

– Но почему? Я только хотел спасти вашу жизнь!

– Меня не нужно спасать.

Она оглядела лагерь, не желая спрашивать, где находится его друг, и еще меньше желая столкнуться с Фонтейном в лесу. Она вспомнила о боевой группе Фонтейна и поняла, что попалась на удочку. Гнев ее усилился.

– Послушайте, – сказал он голосом, в котором сквозило отчаяние, – и вытянул вперед обе руки. – Я извинился. Что я еще могу сделать?

– Вы можете посторониться и дать мне пройти.

Седло все сильнее тянуло Дэни к земле, солнце поднималось по небосклону, время шло, и Дэни начинала терять терпение.

– Послушайте. – Он шагнул к ней. – Позвольте мне понести его.

Грейди потянулся к ее седлу, но Дэни отступила на шаг.

– Не подходите ко мне. Я сама его донесу.

Прямо позади нее раздался низкий голос с легким акцентом. Она лишь один раз слышала его, но узнала сразу. Он принадлежал Трою Фонтейну.

– Оставь ее в покое, Грейди.

Дэни никак не прореагировала на его слова, и он добавил:

– Единственный способ завоевать доверие дикого животного – это оставить его в покое.

Она резко повернулась к нему и была застигнута врасплох живым проницательным взглядом его глаз. Хотя он не сказал ни слова, неведомая сила потянула Дэни к нему, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться на месте. Его иссиня-черные волосы и темные глаза создавали вокруг него ауру темноты, которую не мог развеять даже его насмешливый взгляд. Солнце высветило сетку крохотных морщин и складок возле уголков его глаз. В окружении широких скул и темных бровей глаза его казались глубоко посаженными и затененными. Дэни отметила, что его прямой заостренный нос хорошо гармонирует с остальными чертами лица.

Губы его казались строгими, возможно, потому, что он плотно сжимал зубы, словно сдерживая улыбку. Его длинные суженные к низу пальцы лежали на рукоятке пистолета, заткнутого за пояс. Одет он был так же, как и накануне ночью – в оленью кожу. Черная шляпа висела на тонком кожаном ремне у него за плечами. Поза Фонтейна свидетельствовала о напряженном ожидании. Он был из тех мужчин, которые всегда начеку.

Это был человек, с которым она могла бы иметь дело. В отличие от своего друга, он не был чужаком в этом диком суровом мире, к которому она привыкла. Как и она, Трой Фонтейн знал, как в нем выжить.

Она вдруг обнаружила, что смотрит ему прямо в глаза, слишком удивленная своей реакцией на его неотразимую внешность, чтобы сдвинуться с места. До того момента, как он вышел на поляну, Дэни думала, что никогда не видела такого красивого мужчину, как его друг. Но сейчас, когда она глядела в бездонные глаза Фонтейна и вела себя так, словно совершенно лишилась воли, она поняла, что на самом деле означает слово «красивый».

– Где… где индейцы? – наконец смогла выговорить Дэни, пытаясь рассеять чары.

– Ушли. Они ушли на рассвете. – Легкий акцент и улыбка, появившаяся в уголках его рта, смягчили эти отрывистые слова.

– Я тоже сейчас уеду, – сказала она.

По тому, как ее тянуло к Фонтейну, она поняла, что ей ради собственной безопасности нужно уехать подальше от этого человека. Она была уверена, что Джейк посоветовал бы ей сделать то же самое. Дэни взялась за седло получше и пошла к своей лошади.

– Я отправлюсь, как только вы освободите мой кофейник и котелок.

– Но… вы не можете уехать одна! – сказал Грейди испуганным голосом. Он все еще стоял на месте, не зная, что предпринять. – Трой, поговори с ней. Мы просто не можем позволить девушке уехать одной, правда?

Девушке! Услышав это слово, Дэни бросила седло на землю возле своего пони и резко повернулась к мужчинам. Руки ее сжались в кулаки, глаза остановились на Грейди Маддоксе. Черт бы подрал этого мужчину и его язык! Она перевела взгляд на Фонтейна, не обнаруживающего никакого беспокойства по поводу ее отъезда. Он налил горячий кофе в две оловянные кружки, а остаток вылил на землю.

– Она как-то приехала сюда, значит, сможет сама вернуться.

Кофейник и котелок звенели, ударяясь друг о друга, пока он нес их ей через всю поляну. Он остановился перед Дэни на расстоянии вытянутой руки. Он ничего не говорил, просто стоял и смотрел на нее сверху вниз. Гневные слова и угрозы, которые она собиралась произнести, так и остались невысказанными. Язык ей не повиновался. Дэни могла читать даже самые слабые следы, оставленные на земле дикими зверями, но не могла прочитать мысли в его темных зорких глазах. Ей показалось, что взгляд Фонтейна проник ей в душу; напряженное выражение его глаз заставило ее отвести свои.

Она понимала, что своей робостью похожа на молоденького жеребенка, но ничего не могла с собой поделать. Досадуя на себя за свой страх перед Фонтейном, она взглянула на Грейди Маддокса и увидела, что он тоже внимательно смотрит на нее. Дэни почувствовала, что ладони ее вспотели, и провела ими по своей кожаной куртке. Раньше такого с ней не случалось. Она была уверена, что если сейчас же не покинет этих двоих, то заболеет какой-то необычной болезнью. Чувства, переполнявшие ее, казались ей очень странными.

Фонтейн пошевелился, она вздрогнула и почувствовала, что щеки ее заливаются краской от смущения. Он молча протянул ей кофейник и котелок. Дэни взяла их, стараясь не дотронуться до его рук, повернулась к нему спиной, развязала самый большой узел и положила в него посуду. Ей потребовалась минута, чтобы затянуть кожаные ремни, и затем она начала седлать свою лошадь.

Судя по тому, как Трой Фонтейн легко отпускал ее, было ясно, что его мало волнует, куда она едет и что с ней станет. Но Грейди Маддокс не хотел уступать и еще раз попытался убедить ее остаться с ними.

– Послушайте, мисс, позвольте нам хотя бы проводить вас к вашим родителям. Вам следует сидеть дома! – Он подошел к ней, когда она взяла поводья и приготовилась сесть на лошадь. – У меня дома четыре сестры, и мне очень не хотелось бы, чтобы хоть одна из них ехала верхом неизвестно куда в одиночку. Вам нечего меня бояться.

– Вы правы. Я вас не боюсь. Потому что уезжаю.

Дэни вставила одну ногу в стремя, другую перекинула через седло и села. Она дернула веревку, к которой были привязаны мул и лошадь Джейка, и ударом руки пустила рыжего пони шагом. Чувствуя, что мужчины продолжают на нее смотреть, Дэни остановилась перед самым лесом, обернулась и, избегая взгляда Маддокса, посмотрела Фонтейну в глаза.

– Не думайте, что вам когда-нибудь еще раз удастся меня одурачить, – сказала она. – Вчера ночью я была почти уверена, что вы лжете, но не хотела рисковать. – Лицо ее вспыхнуло от смущения, когда она вспомнила, как согласилась на его требования, как он перехитрил ее, рассказав басню о боевой группе Фонтейна. Это чувство снова рассердило ее и помогло ей преодолеть всякое желание задержаться. Сузив глаза, Дэни твердым голосом сказала: – В следующий раз я вам ни за что не поверю. Больше я не сделаю такую глупость.

Не дожидаясь, что они скажут, Дэни повернулась и пустила лошадь по лесной тропе. Ее желудок протестующе заурчал, и она порылась во «всякой всячине» в поисках вяленого мяса. «Будь ты проклят, Джейк!» – проговорила она про себя, отрывая большой кусок сушеного бизоньего мяса. Подумав немного, она решила взять свои слова обратно. «Прости меня, Джейк», – мысленно произнесла Дэни. Она не хотела обрекать своего друга на вечные муки. Но когда, перекусив, она продолжила свой одинокий путь, то в сотый раз спросила себя, почему он покинул ее так внезапно. На первый взгляд, лес, окружавший ее, казался пустым, но хотя Дэни чувствовала себя одиноко, она знала, что она в нем не одна. Стук дятла затихал по мере того, как она удалялась от него, но где-то впереди нее наверху слышалось грустное воркованье одинокого голубя. Легкий ветерок шептал в верхушках деревьев. Она знала, что в эту минуту по веткам пихт карабкаются белки, а по мягкому одеялу из гниющих сосновых иголок, покрывающему лесную почву, бегают белоногие мыши, дикобразы и зайцы.

Мир был наполнен звуками, но Дэни не слышала их, в то время как ее маленькая лошадь устало тащилась по направлению к лощине, где старый Моуз построил свой дом. На смену ее решимости продолжать путь пришла грусть, поэтому она решила что-нибудь спеть. Вначале ей трудно было выбрать подходящую песню. Без Джейка ее ожидало неясное будущее и, казалось, петь было не о чем. И все же она должна была попытаться спеть. Дэни знала, что если не запоет, то скоро расплачется. Проезжая по склону холма, она медленно, неуверенным голосом запела: «Лиса вышла из дома ночью холодной, в город отправилась очень голодная, просит луну осветить ей дорогу: долог мой путь к дорогому порогу».

Незатейливые слова и веселая мелодия старой народной песенки наполнили ее сердце радостью, вытеснившей печаль. Песня эта, к тому же, была очень своевременной, поскольку Дэни, как и той лисе, предстоял еще долгий путь до места назначения. Джейку всегда нравилось, как она поет, и она любила выражать свое настроение песней. Дэни вспомнила, как Джейк всегда просил ее спеть его любимые песни, и она охотно соглашалась. Музыка помогала им коротать тихие зимние вечера и скрашивала их долгие утомительные поездки по этой земле. Она запела громче, веселые ноты взметнулись выше деревьев. Дэни хотела, чтобы Большой Джейк услышал ее, если он мог слышать.

Трой Фонтейн смотрел с улыбкой на удаляющуюся тонкую фигуру девушки, ведущую за собой через густой лес тяжело нагруженных животных. Она такая крошечная, – подумал он. Несмотря на ее маленький рост, ему показалось, что она заполнила солнечным светом это ясное утро. Накануне ночью темнота скрыла от него ее неопрятный вид, ее поношенную кожаную одежду, испачканную грязью и жиром, ее неровно подстриженные на затылке густые волосы. Но даже ночная темнота не могла помешать ему ощутить гибкость ее юного тела, прижимающегося к нему, упругость ее крупных грудей у него под рукой.

В это утро при свете солнца ее серые глаза пленили его, словно железные пружинные капканы, которыми она ловит дичь. Ее круглые ясные глаза с серебряными крапинками были обрамлены густыми темными ресницами. Странное чувство овладело им, когда он смотрел в эти серые глаза, – чувство, которому он не мог дать названия и которого никогда прежде не испытывал.

Грейди прервал его размышления.

– Я думаю, нам нельзя отпускать ее одну.

Трой с задумчивым видом продолжал смотреть вслед Дэни, которая скрылась за деревьями.

– Правильно. Но мы можем позволить ей думать, что мы ее отпустили.

Фонтейн подошел к костру, на котором жарился сочный олений бочок, и ловко повернул крепкую зеленую ветку, служащую вертелом. Блюдо было почти готово.

– Грейди, возьми лошадей и привези сюда остальные вещи. Я оставил их возле реки. – Он указал в сторону востока и добавил: – Они близко. Я надеюсь, ты сможешь найти их, не нарвавшись снова на неприятность.

– А она не уедет слишком далеко?

– С таким караваном не уедет. Мы легко найдем ее по следам. Мы сейчас подкрепимся и дадим ей возможность удалиться от нас на некоторое расстояние. А когда она уверится, что мы ее не преследуем, мы выедем и проследим за тем, чтобы наша маленькая подружка благополучно вернулась к своим родителям. – Он помолчал и добавил: – Или добралась туда, куда она направляется.

Грейди не торопился выполнять поручение Троя и продолжал разговаривать.

– А какие у нее глаза! Ты их хорошо видел? Я до сих пор не знаю точно, какого они цвета. Как ты думаешь, она согласится позировать для портрета? – Не дожидаясь ответа друга, он задал следующий вопрос: – Как ты думаешь, когда она последний раз принимала ванну? Неужели она замужем за каким-нибудь траппером?

Трой, сидевший на корточках перед костром, медленно вращал мясо на вертеле. Эта девушка напомнила ему одного из уличных мальчишек, которых он видел дома бегающими по набережной. Ее загорелая, давно не мытая кожа была темнее кожи многих мулатов. У него были свои подозрения относительно ее личности. Он считал маловероятным, что эта девица все еще была девственницей. На сотни миль вокруг в этих местах не было другой белой женщины, и она, вероятно, уже принадлежала многим мужчинам. Почему-то эта мысль очень сильно беспокоила Троя. Он не мог понять, как ей удалось сохранить манеры скромной и простодушной девушки.

Он с напускным безразличием пожал плечами и начал отвечать на вопросы Грейди.

– Кто знает? Что касается твоих первых трех вопросов, то глаза у нее серые, и она, вероятно, откажется позировать для портрета, потому что она явно терпеть нас не может. А мылась она последний раз, я думаю, еще летом.

Трой старался не подать виду, что у него тоже возникли вопросы, касающиеся этой девушки.

– Она кажется совсем молоденькой, но, возможно, она уже замужем. Ну, ладно, если ты не перестанешь задавать вопросы и приведешь лошадей, то мы сможем хорошо поесть и затем двинемся в путь.

Когда звуки шагов Грейди затихли, Трой встал, сунул большие пальцы рук за пояс, подошел к краю поляны и посмотрел в ту сторону, куда уехала девушка. Он не ожидал, что его тело так отреагирует на прикосновение ее упругих бедер, когда он схватил ее в лесу. Почему она носила мужскую одежду? Только ради удобства или у нее была какая-то другая причина? Трой интуитивно чувствовал, что эта причина была как-то связана с ее поспешным отъездом.

Он вдруг вспомнил, что даже не знает ее имя. Но Трой Фонтейн был из тех людей, кто всегда добивается своего. Стоя на поляне и глядя на густые заросли, он поклялся, что получит ответ на свои вопросы, и затем пообещал себе, что обязательно будет обладать этой девушкой.

ГЛАВА 4

Дэни наклонилась, зачерпнула пригоршню воды, плеснула ее себе в лицо и ладонями пригладила растрепанные волосы. Потом начала изо всех сил тереть лицо кончиками пальцев, стараясь удалить с него глубоко въевшуюся грязь. Холодная вода освежила ее и защипала кожу, заставив запылать щеки.

Сколько времени прошло с тех пор, как она купалась последний раз? Этого она не помнила, но решила, что ей достаточно будет умыться, прежде чем она достигнет Хамп Боун Холлоу, где протекала теплая речка. Дэни была не прочь искупаться в чистой теплой воде, но ей всегда не нравилось погружаться в холодные горные реки, что, впрочем было неизбежной стороной жизни трапперов, поскольку капканы на бобров нужно было устанавливать в реках, питающихся талой водой. Хотя Дэни ставила капканы много лет, она по-прежнему не любила входить в холодную воду.

Несколько лет назад Джейк настоял на том, чтобы она научилась плавать, хотя сам плавать не умел. Он сказал ей, что не хочет, чтобы ему однажды пришлось стоять и смотреть, как она будет тонуть, и придумал способ научить ее, как он выразился, «водной смекалке». Этот простой способ оказался весьма эффективным.

Джейк обвязывал Дэни длинным кожаным поводом и сбрасывал ее с лодки в чистые глубокие воды озера. Вначале, оказавшись в воде, Дэни только плевалась, беспомощно махала руками и ловила ртом воздух, но Джейк всегда вовремя втаскивал ее обратно на лодку. В конце концов Дэни привыкла к резкому погружению в холодную воду, научилась согласованно двигать руками и ногами и держаться на поверхности. Вскоре она так наловчилась, что ныряла в воду без страховочного ремня, и иногда в жаркие летние дни плавала, чтобы остыть, но это случалось довольно редко. Дальше на северо-восток, там, где протекала река Йеллоустон, было много горячих источников и теплых речушек, манивших ее. Теплая вода всегда успокаивала ее и доставляла ей большое удовольствие. Когда Дэни находила теплый водоем, то никогда не отказывалась от возможности искупаться в нем, если была уверена, что ее никто не заметит. Один такой водоем ждал ее в долине Хамп Боун Холлоу, но Дэни нужно было преодолеть еще несколько миль, чтобы добраться до нее.

А в это утро она лишь пыталась смыть с лица глубоко въевшуюся грязь, которая так смущала ее. К сожалению, у нее не было возможности сделать это прошлой ночью. Дэни покачала головой, желая прогнать мысли о том, что с ней произошло, но ей по-прежнему трудно было не думать о двух незнакомцах, с которыми она встретилась, особенно о Фонтейне. Мысли эти приводили ее в смущение. Чем он отличался от остальных мужчин? Даже сейчас, когда их разделяли несколько миль, ею овладевало странное чувство, когда она думала о нем. Ее беспокоило, что чувство это было похоже на то, которое так часто охватывало ее последнее время. Это было все то же томление, что заставило ее бродить по холмам в ту ночь, когда умер Джейк.

Но почему Фонтейн? Какое он имеет отношение к ее странному томлению? В конце концов, все, кого она знает, – мужчины, и Фонтейн ничем не отличается от них, – убеждала она себя.

Дэни встала и вытерла мокрые руки о свои штаны, не желая больше тратить время на размышления о Трое Фонтейне и его друге Грейди Маддоксе. Моуз Хадли жил за ближайшей возвышенностью, в хижине, прятавшейся между двумя холмами. Ей пора было трогаться в путь. Дэни переволновалась прошлой ночью и теперь очень нуждалась в собеседнике. Ей сейчас хотелось увидеть знакомое лицо и поговорить о Джейке с тем, кто его знал. Возможно, она даже сможет решить, что ей делать дальше, и построить планы на будущее.

Моуз наверняка готовит сейчас какое-нибудь кушанье, и она слишком голодна, чтобы отказаться от того, что он ей предложит. Дэни села на лошадь, посмотрела на оставшийся позади лес и продолжила путь.

– Эй! – Звонкий голос Дэни огласил поляну. – Эй, Моуз!

Она подождала несколько секунд, но никто не ответил. Тогда она встала, упираясь ногами в стремена, наклонилась вперед и поискала Моуза взглядом возле его хижины у подножия холма. Из трубы на крыше поднималась к небу легкая струйка дыма. Мулы Моуза Хадли лениво щипали траву позади домика. Они даже не подняли свои головы на крик Дэни. Других признаков жизни она не заметила.

Она заставила свою лошадь подойти ближе к хижине, уверенная, что старик дома: он не мог никуда уйти без своих мулов. Дэни не радовала возможность сообщить Моузу, что Джейк отдал Богу душу. Насколько она помнила, они всегда были добрыми друзьями. И все же ей не хотелось, чтобы Моуз узнал эту новость от кого-то другого.

Приблизившись к хижине, она вновь позвала хозяина, считая, что даже к другу не следует входить без предупреждения.

– Эй, Моуз! Это я, Дэни. Выходи же, старый пустозвон!

Одна из тряпок, занавешивающих окно, закачалась. Дэни показалось, что она увидела в проеме лицо, и она энергично замахала рукой над головой. Ее удивило, что Моуз не вышел ее встречать. Обычно он встречал их перед хижиной громкими возгласами и приветствиями, с широкой беззубой улыбкой на заросшем длинной седой бородой лице. Она надеялась, что он не заболел. Обеспокоенная этими мыслями, Дэни дернула веревку, к которой были привязаны вьючные животные, и пустила своего пони вперед.

Эта старая хижина была ей так знакома, что она чувствовала себя здесь почти как дома. Бревна домика были замазаны глиной, которая в некоторых местах отвалилась. Видно было, что Моуз редко утруждал себя ремонтом. Дверь висела на петлях из кожи; как и у большинства других горных пристанищ, запор находился снаружи. Любой, кто проезжал мимо, мог воспользоваться этим домиком: таков был неписаный закон трапперов. В этот день дверь была незаперта.

– Эй! – снова крикнула Дэни, когда ее рыжий пони пошел через двор перед домиком, заваленный мусором.

Множество старых пней, торчащих из земли, свидетельствовало о том, что Моуз не пожелал ходить далеко за бревнами для своего скромного жилища. Повсюду валялись пустые бутылки из-под спиртного, оленьи рога и обрезки шкур. Дэни перекинула ногу через седло и соскочила с лошади. Ее мягкие подошвы ударились о землю почти без звука. Привязав лошадей к кривой жерди, врытой в землю, Дэни обошла стоящую перед домом деревянную раму для чистки шкур.

– Моуз! Выйдешь ты или нет, в конце концов?! – Ожидая ответа, она умоляла Бога, чтобы старый Моуз вышел к ней живым и здоровым.

Было слишком поздно убегать, когда она услышала зловещий металлический щелчок и поняла, что кто-то взвел курок пистолета.

– Стой там, парень, и не двигайся, если хочешь увидеть сегодняшний закат!

Голос был совсем не похож на голос Моуза.

Она застыла, взгляд ее скользнул к маленькому окну справа от двери. Из окна на нее смотрел ствол пистолета. Дэни похолодела от страха.

Черт! Что же теперь будет?!

– Где Моуз?

– Это не твое дело. Стой на месте и подними руки вверх.

Дэни подчинилась.

Дверь распахнулась, и изнутри на нее дохнуло запахом несвежей пищи и плесени. В дверях появилась темная сгорбленная фигура. Пистолет в окне по-прежнему был направлен в ее сторону – это говорило о том, что в доме было по крайней мере два человека.

Сутулый мужчина, шаркая ногами, вышел из хижины. Потрепанная красная клетчатая рубашка висела на его тощем теле, как на вешалке. Цветная ткань не могла скрыть сгорбленной спины, делающей его походку неуклюжей и вихляющей. У него были редкие и грязные волосы, через которые проглядывал блестящий лысеющий череп. Нос, длинный и изогнутый, как и его спина, напомнил Дэни клюв грифа. У него были неровные пожелтевшие зубы; тонкий рот изогнулся в кривой улыбке. Дэни содрогнулась.

– Забери у него пушку, Эд.

Мужчина, оставшийся в доме, хриплым голосом выкрикивал распоряжения, и сутулый коротышка быстро их выполнял. Сутулость делала его ростом с Дэни, и когда он приблизился к ней, она почувствовала его дыхание, насыщенное винными парами, и посмотрела в его мутные карие глаза. Он вытащил пистолет из-за ее пояса и протянул свою узловатую руку, чтобы снять с ее шеи рог для пороха и патронную сумку. Дэни наклонила голову, чтобы ему было легче это сделать, и затем отступила на шаг – подальше от его отвратительной злобной ухмылки.

Дэни продолжала молчать, не зная, что ей делать дальше. Пистолет, нацеленный на нее из окна, ограничивал ее возможности. Она подумала, что смогла бы справиться с горбуном, который с трудом держался на ногах, но что она сможет сделать против оружия? И какие еще сюрпризы ожидали ее внутри домика?

Если бы она могла протянуть время и не заходить в хижину, пока не вернется Моуз! Он выручил бы ее! Но когда он вернется и вернется ли вообще?

– Шевелись, парень! Заходи в дом. – Тощий горбун кивнул в сторону двери.

Желая оттянуть выполнение приказа, Дэни посмотрела в сторону холмов. Их склоны были пустынными. Она упрекнула себя в душе за надежду увидеть кого-нибудь на холмах…

– Шагай! – Мужчина подтолкнул ее вперед грязным пальцем.

Дэни осторожно вошла в дом и остановилась, чтобы дать своим глазам привыкнуть к полумраку. В нос ей сразу ударил резкий запах сырой шкуры и испорченной пищи. Пахло в хижине сильнее, чем в волчьем логове.

Сырой земляной пол имел свой особенный затхлый запах. Она знала, что эту лачугу, состоящую из одной комнаты, невозможно вычистить. Лишь огнем можно было уничтожить кишащих в ней вшей, клопов, тараканов и крыс. Моуз был им другом, но даже Джейк отказывался спать в его хижине, говоря, что они с Дэни предпочитают свежий воздух.

Мужчина, стоявший у окна, подошел ближе, чтобы получше рассмотреть ее. Он был значительно выше горбуна и представлял собой полную противоположность своему приятелю. Если первый был худым чуть ли не до истощения, то второй был дородным мужчиной с большим животом, выпячивающимся из-под красной майки, которая виднелась между бортами его не застегнутой куртки из оленьей кожи. Он не смог бы ее застегнуть, если бы даже захотел – уж слишком широким был его торс. Его маленькие, заплывшие жиром глаза блестели, как у крысы. Он был на целую голову выше Дэни и поэтому наклонился, чтобы лучше ее разглядеть. Она увидела блестящие капли пота на его высоким лысеющим лбу.

– Как тебя зовут, мальчик? – спросил он, шевеля толстыми губами.

– Какое ваше дело?! – ответила она с вызовом, стараясь произносить слова так, как это делали обитатели гор. – Где старина Моуз? Это его берлога!

– Была его. – Толстяк приблизился к ней и произнес с угрозой в голосе: – Ты скажешь мне свое имя или мне придется силой заставить тебя назвать его?

– Дэни меня зовут.

Она нагнула голову и опустила глаза на земляной пол под ногами. Толстяк смотрел на нее слишком внимательно. От его испытующего взгляда у нее по телу побежали мурашки, задрожали губы, и она прикусила их.

– Дэни, говоришь? Откуда ты приехал? С тобой был кто-нибудь?

– Я приехал из-за горного хребта.

Неожиданная мысль пришла ей в голову, Дэни вытянулась во весь рост и посмотрела ему прямо в глаза.

– Да, я приехал не один. Со мной были мои друзья. Я поехал вперед, чтобы найти Моуза. Вы когда-нибудь слышали о боевой группе Фонтейна? – Продолжая глядеть на него, она прищурилась.

Мужчина сплюнул и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Она чувствовала движение горбуна у себя за спиной и услышала шарканье его ног, когда он закрыл дверь.

– Нет, я никогда не слышал о ней. Что это за группа такая?

– Боевая группа Фонтейна? – Она с большим удовольствием засмеялась ему в лицо. – В ней сорок самых жестоких и самых опытных охотников и профессиональных солдат в мире. Они умеют прятаться и наносят удар в тот момент, когда противник меньше всего ожидает этого. Я их разведчик.

Она надеялась, что ничего не забыла. Раз эта уловка удалась прошлой ночью Фонтейну, то, возможно, сработает и сейчас, – думала она. По крайней мере, она поможет ей выиграть какое-то время.