Текст книги "Райский остров"

Хэнк открыл прибор, поскреб бороду в очередной раз и пожал плечами.

– Мне нужна мыльная пена.

Затем он спокойно повернулся и вознамерился кинуть прибор в кучу ненужных вещей.

– Остановись! Вот, держи.

Не раздумывая, Маргарет протянула ему свое чудесное маленькое мыло.

Хэнк так ловко подхватил мыло, как будто только этого и ждал.

– Спасибо, Смитти, мне и просить не надо было. – Он помахал драгоценной находкой перед ее носом и рассмеялся.

Маргарет, если бы ее попросили описать такого рода смех, сказала бы, что это похоже на карканье старой вороны. Это было бы самым приличным словом, которое она смогла бы найти. Она уставилась на счастливого обладателя мыла.

– Только подумай, теперь я смогу принять ванну. Настоящую ванну, – передразнил он ее и пошел вдоль пляжа женской, как ему представлялось, походкой. – Не скучай, милочка.

Маргарет смотрела ему вслед, и ей хотелось хлопнуть себя по лбу изо всей силы, а Хэнк стал вдобавок насмешливо насвистывать что-то про старую серую кобылу. Да, лучше уж было его треснуть чем-нибудь по лбу. Очень просто и ловко, без затей, он перехитрил ее.

В то утро Хэнк познал многое. В частности, когда он шел по пляжу, он понял, как быстро Смитти может выхватить у него прямо из рук вожделенное мыло. Он был свидетелем того, с какой скоростью она бегает. Вот уж чего он никак не ожидал. От этой самой неожиданности он остановился как вкопанный и, раскрыв рот, смотрел ей вслед, когда она убегала к скалам, за которыми находился водопад. Ее рваная юбка задралась гораздо выше колен, и он вдоволь полюбовался на пару самых стройных и быстрых ног, которые он когда-либо видел. Он понял, правда, еще кое-что. Смитти смеется тогда, когда считает нужным.

На бегу она однажды оглянулась через плечо: у нее был такой вид, как будто она ожидала увидеть его позади себя. Он помахал ей рукой, уселся на выступ скалы и стал ждать. Через некоторое время она высунулась из-за скалы.

– Я не могу решиться искупаться. Я тебе не доверяю.

Хэнк ничего не ответил, потянулся за бананом, сорвал его, затем медленно очистил и начал есть. Смитти вышла из-за скал и забралась к нему, на ходу пряча в карман зубную щетку и порошок. Усевшись рядом, она выудила из другого кармана мыло и задумчиво посмотрела на него, потом на Хэнка.

– Полагаю, ты не дашь мне слово, что будешь держаться на расстоянии, да?

Он доел банан.

– И не подумаю.

Помолчав, она вздохнула, бросила на свою драгоценность прощальный взгляд и протянула мыло Хэнку:

– Ты выиграл.

Хэнк отбросил подальше кожуру банана и засмеялся:

– Ты умеешь проигрывать.

Маргарет молча наблюдала, затем спокойно сказала:

– Зато ты не умеешь выигрывать. Я так и знала, что с тебя спрос невелик. Ты не мог выиграть и при этом не ржать, как ишак.

– Никогда не следует сдаваться, Смитти. – Он встал и подбросил мыло, искушая ее. – Ты же женщина ученая, должна бы знать.

Хэнк прошел уже половину пути, когда остановился и прокричал ей:

– Пока ты тут просто так время теряешь, помолись и попроси, чтобы к тебе с неба направили волшебницу-крестную или ангела-хранителя. А будешь хорошо себя вести, явится джинн из волшебной лампы. Или Санта-Клаус.

Довольный собой, он пошел к водопаду, а вслед ему полетел банан. К сожалению, Маргарет промахнулась.

Глава 12

У водопада Хэнк плескался добрый час. Три раза намыливался, стоя по пояс в воде. Смитти была права. Это было здорово. Никакого распорядка. Никакого графика. Никаких охранников с дубинками и кнутами. Никто не может наказать его за то, что он моется слишком долго. Ему не нужно больше быстро намылиться, сполоснуться и выходить, чтобы не быть жестоко и несправедливо наказанным. Хэнк обильно намылил подбородок и шею, обмакнул станок с лезвием в воду и стал бриться.

– Хэнк!

Он поднял голову и осмотрел скалы, отделявшие водопад с небольшим естественным водоемом от пляжа. Голос Смитти раздавался с другой стороны.

– Хэнк! Ты одет, ты прилично выглядишь?

Он громко и от души рассмеялся:

– Учти, я никогда не выгляжу как приличный человек.

Молчание.

Хэнк живо представил себе, как она стоит за скалой, уперев руки в бока и бормоча что-то под нос. Он хихикнул и стал аккуратно выбривать верхнюю губу, затем крикнул:

– Ты что-то сказала?

Пауза.

Он занялся подбородком.

– Я думала.

«Черт побери!» Хэнк посмотрел на небо и подумал, что сейчас должно быть около одиннадцати.

– Так рано?

– Что ты сказал?

– Да пустяки.

– Ты слушаешь меня?

– Ты, как всегда, предавалась размышлениям...

– Верно. Я считаю, мы должны работать вместе.

Он провел бритвой по лицу, в ярких красках представляя, чем именно они могли бы вместе заняться. «Если бы только она никогда не думала и не говорила».

– Я имею в виду хижину или навес, которые нам необходимы. Все утро я пыталась найти оптимальное решение...

Он сполоснул бритву и мыло со щек, потом провел пальцами по подбородку. Гладко, ничего не скажешь.

– Если бы ты только послушал меня...

Хэнк нырнул, отряхнулся, а она все еще говорила:

– ... разумеется, к которому мы можем прийти...

Хэнк откинул мокрые волосы назад, пригладил их, вылез из воды, надел черные короткие штаны, которые только что нашел в одном из сундуков, и застегнул их.

– ... Когда нет другого выхода, надо мириться с тем, что есть. Ради детей и ради нашего собственного блага мы должны объединить наши усилия и, добившись успеха...

Хэнк закинул свою старую одежду на плечо и направился в обход скалы.

– ... уверена, что ты тоже убедишься, что мы только выиграем...

В это время Хэнк появился из-за поворота, Он застегивал ремень. Смитти стояла и смотрела на него, открыв рот и широко распахнув глаза. Она молчала. Он обернулся, затем посмотрел по сторонам, потом опять на нее.

– Что-нибудь не так?

Она закрыла рот, но продолжала подозрительно безмолвствовать. Хэнк тут же встал в позу, скрестив руки на груди и устремив на нее мрачный взгляд, видимо, желая ее запугать.

После напряженной паузы он вдруг понял, что она стоит и практически не дышит. Наконец она отвела глаза и сказала, глядя куда-то вниз:

– Я предлагала соединить усилия.

– Для чего? – Он, напротив, смотрел куда-то поверх ее головы.

Она моргнула от удивления и объяснила:

– Давай построим вместе хижину.

– Что ты там болтаешь?

– Хижина, – сказала она быстро. – Я имею в виду совместное строительство.

– Почему?

– Вот почему. – Она показала на поляну, и они вместе уставились на то, что осталось от их строений.

– После шторма от твоей хижины остался каркас.

– Да.

– А циновки, которые мы с Лидией связали из пальмовых листьев и веток, выдержали ветер и дождь. Но все они разъехались, потому что упали опорные шесты. У тебя улетели стены, а каркас выдержал все удары стихии. Совершенно очевидно, что нам нужно построить хижину с твоим каркасом и нашими стенами. Работать надо командой.

Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом – на остатки хижины. Он потер свою гладкую щеку и снова взглянул на нее.

– Будем строить, где я скажу.

– Но на самом деле мне кажется, что строить хижину надо поближе к воде.

– Чтобы нас смыло, когда пойдут дожди?

Она перевела взгляд с него на то место, которое ей так нравилось. Хэнк с самого начала знал, что ее площадка слишком низко расположена и, когда пойдут настоящие дожди, зимние муссонные хляби разверзнутся, ручей выйдет из берегов и затопит окружающую местность.

Он обернулся и поймал на себе ее взгляд.

– Муссоны... – начал он и понял, что она не слушает.

Рот Смитти был слегка приоткрыт, она прерывисто дышала, и тут он только понял, почему она так странно себя ведет. Кажется, не только у него проблемы!

Он не усмехнулся, хотя это стоило ему определенных усилий. Вместо этого он подошел к ней еще ближе. Она покачала головой, затем взглянула на него слегка расширившимися глазами. Хэнк подумал, что надо отдать должное Смитти: она уже собралась с силами и смотрела на него в упор, как обычно. Он сделал еще шаг вперед.

– Партнерские отношения? Между мной и тобой?

Она сделала шаг назад и кивнула:

– Партнеры на равных.

– Женщина – партнер?

– Вот именно. – Она сделала очередной шаг и уперлась спиной в скалу.

Хэнк пожал плечами.

– Это «да»?

Он кивнул.

– Хорошо, тогда... – Она замерла и оглянулась, как будто самым сильным ее желанием было отодвинуть его в сторону и побежать быстрее ветра. Но вместо этого Маргарет вздохнула и протянула ему руку: – Я согласна:

Хэнк был удивлен. Может быть, еще никогда он не пожимал руку женщине. Он помедлил, но все-таки ее ладонь скрылась в его. Хэнк улыбнулся ей, и Маргарет слегка расслабилась и ответила ему робкой улыбкой.

В этот момент он резко прижал ее к себе, одной рукой притянув затылок, другой – бедра, и закрыл ее губы поцелуем. Рот ее открылся от изумления, чем он сразу и воспользовался, ни на секунду не отпуская ее. Маргарет же уронила руки, ослабев до такой степени, что, если бы не Хэнк, она потихоньку сползла бы по скале вниз или даже упала бы на песок. Черт побери, Хэнку показалось, что она сейчас пролетит до самой Аргентины. Так же неожиданно, как и начал целовать, он отстранился и стал ее рассматривать. Она, впрочем, быстро пришла в себя и молча ждала. Не двигалась и даже ничего не говорила. И, судя по ее глазам, не думала ни о чем.

Хэнк отошел, сказав:

– И я согласен, милочка. – Он поднял руку в приветственном жесте. – Соглашение достигнуто. – Затем подмигнул ей, пошел к поляне, насвистывая что-то веселенькое.

Однажды Маргарет прочитала старинную еврейскую мудрость, которая сейчас пришла ей на ум: если мошенник поцелует тебя, то потом обязательно проверь, все ли зубы на месте. Все ее тридцать два зуба были на старом месте. Но разум, похоже, покинул ее. Она шла по пляжу к Аннабель, которая возилась около сестры. Посидев немного на песке, девушка встала и протянула Лидии банан, который вытащила из кармана платья. Лидия посмотрела на зрелый плод с отвращением.

– О Господи, мне просто плохо от них.

– Мне тоже, – пробормотала Маргарет, упав на песок. Она подумала, что ничего страшного нет в том, что ее мутит. Она гладила себя по переносице большим и указательным пальцами и думала, как бы исхитриться и заставить себя забыть, что Хэнк Уайатт существует. Но недавняя сцена стояла у нее перед глазами. Она все вспоминала, как он вышел из-за скалы, застегивая пряжку на ремне. Его обнаженный торс и склоненная голова стояли перед ее мысленным взором так ярко, что ей хотелось зажмуриться. Что-то было в этом сугубо интимное, не предназначенное для чужих глаз. Его-то это ничуть не взволновало. Но ее чрезвычайно взволновало то, как он выглядел! Каким он был чистым, каким красивым, какие дьявольски классические черты!

Ей было просто плохо от того, как он был великолепен.

Она нахмурилась, уставилась на волны, набегавшие на песок около ее обнаженных ног. Она провела пальцем по губам, затем облизнула их. У них был вкус банана и зубного порошка. И Хэнка. Наверное, с ней что-то случилось. Может, это травма после кораблекрушения, которая сказалась не сразу? Ну или что-нибудь другое. В общем, должна быть какая-то логическая причина этого совершенно нелогичного поведения.

Она приложила ладонь ко лбу. Может, у нее температура? Маргарет лихорадочно стала ощупывать щеки и лицо. Не горячие. Интересно, может ли малярия привести к такому столбняку? Маргарет начала искать у себя укусы москитов. Нет, и тут ничего. Как не было и никакого объяснения, почему она так реагирует на Хэнка, на его поцелуй. Ее и раньше целовали, все-таки ей тридцать два года.

Но она-то! Стояла как девчонка, без единой мысли. Маргарет глубоко вздохнула. Ничего ни с чем не сходилось. Как будто бы она попала в другой мир, как Алиса у Льюиса Кэрролла. Мир, в котором она не могла узнать даже себя. Она закрыла глаза и увидела, как будто бы играет в крокет с фламинго. Но сейчас же ей привиделось, как Хэнк встает сзади нее, берет ее руки в свои и помогает ударить по шару. Но тут же глаза ее сами собой открылись, она почти боялась дать себе волю. Она не знала, какую еще шутку, сыграет с ней воображение, и не решалась закрыть от страха глаза. Маргарет предпочла смотреть на пляж и море. Хэнка и Теодора видно не было. Они хотели прочесать северный конец пляжа в надежде найти что-нибудь полезное.

– Нет, Аннабель, отстань, я не хочу.

Маргарет подняла глаза на Лидию, отталкивающую банан, который Аннабель пыталась засунуть ей в рот.

– Прости, пожалуйста, что ты сказала?

– Мне осточертели бананы. Неужели больше совсем нет никакой еды?

– Плоды хлебного дерева. Вон те большие круглые штуки. Но Хэнк говорит, что их надо еще приготовить. – Маргарет растерянно помолчала, глядя на ближайшее хлебное дерево. – Интересно, как это делается?

Лидия ничего не сказала.

Маргарет вздохнула и опять уставилась в песок.

– Здесь очень много мидий. – Она подняла черную раковину и стала разглядывать ее. – Мидии просто великолепны. – Маргарет открыла раковину. – Особенно вот такие маленькие, с зеленой верхушкой.

Лидия застонала.

– Нет, правда-правда. Дома, в Норд-Бич, есть прекрасный маленький итальянский ресторан, в котором восхитительно готовят устриц в белом вине.

Уставившись на раковину, Маргарет сказала:

– Если честно, то повар я плохой. Если бы мне только понять, как готовить такие вещи. – Она посмотрела на Лидию с извиняющимся видом.

– Моя мама очень хорошо готовила.

Маргарет вдруг показалось, что она наконец-то сейчас сможет найти с Лидией общий язык. Она улыбнулась и спросила:

– Да? Правда?

Лидия кивнула.

– А что она готовила?

– Еду.

Девочка пожала плечами и пошла прочь.

– Куда ты?

– Хэнк сказал, что нам нужны дрова для костра. Я видела там, на пляже.

– Давай я тебе помогу. – Маргарет поспешно встала.

– Я сама, – бросила Лидия и даже не оглянулась.

Маргарет сидела, обхватив колени руками, думая обо всем сразу и не в силах сосредоточиться на чем-нибудь одном. Рядом с ней ползала Аннабель. Маргарет посмотрела на девочку как раз в тот момент, когда она засовывала в рот водоросли.

– Нет! Нельзя. – Маргарет выхватила у ребенка траву, погрозив пальцем, и, нахмурившись, повторила: – Нельзя!

Аннабель посмотрела на нее очень серьезно, потом нахмурилась. Маргарет взяла в руки банан, очистила от кожуры и протянула девочке, стараясь говорить как можно убедительнее:

– Аннабель, возьми банан. Ба-нан. Вкусно. Ням-ням.

Возьми, съешь.

«Боже милостивый, какая я зануда». Аннабель, видимо, тоже так думала и поэтому совершенно игнорировала лакомство, а вес внимание сосредоточила на своих собственных пальцах на ногах. Маргарет выбросила банан. Подумать только, как жизнь может круто измениться за какую-то ночь. Вот она сидит и что-то лепечет на младенческом наречии, думает о бежавшем заключенном, о человеке, который откровенно презирает все, во что она верит и чему поклоняется. А еще безуспешно, но отчаянно пытается найти общий язык с девочкой-подростком, которая не подпускает ее к себе. Маргарет взяла Аннабель на руки, посадила к себе на колени и еще некоторое время размышляла о том, что ничего у нее не сходится, ничего не получается, но потом встала и решительно пошла по пляжу.

На другой стороне лагуны Хэнк с трудом шел по узкой полоске песка и тащил за собой самодельную волокушу: деревянный ящик, к которому была привязана веревка. Наполовину он был наполнен дровами, обломками судна, камнями и обрывками канатов. Всем, что могло пригодиться для устройства хижины или для костра. Хэнк подумал, что ночной шторм многое поднял на поверхность и вынес на берег, и пошел поискать что-нибудь полезное. И вот он шагал по влажному еще после дождя песку в лучах яркого солнца.

– Хэнк! Сюда! Смотри, смотри! – Теодор махал руками в нескольких метрах от него. Рубашка его раздувалась, как парус от легкого бриза. Штанины малыша были закатаны со всем как у Хэнка. Он попытался из листьев банана сделать себе и шляпу, как у Хэнка, связав их водорослями, но ветер все распотрошил, и теперь остатки с таким трудом прилаженных листьев свисали, как зеленые уши, по обе стороны головы Теодора. Он стоял по щиколотку в пене прибоя, и кусок мокрой, повидавшей виды веревки был у него в руках.

Хэнк подошел к пареньку.

– Смотри, – гордо сказал тот.

Он взъерошил рыжие волосы мальчика. При этом самодельная кепка пришла в полную негодность.

– Да-а.. Ты молодец! Положи в ящик.

Хэнк еще не кончил говорить, а мальчишка уже слетал к волокуше и обратно и, нагнувшись, продолжал искать раковины, которых было множество среди водорослей.

– Хэнк, смотри! Только посмотри на это.

Он подошел поближе, чтобы взглянуть на раковину. Она была точно такой же, как и двадцать предыдущих. Хэнк мрачно подумал, что если они будут двигаться с такой скоростью, то дров не хватит и на очень маленький костер. Теодор стоял на коленях и искал раковины среди водорослей. Немного поколебавшись, Хэнк сказал:

– Слушай меня внимательно. Я сейчас пойду туда, дальше по пляжу, и обыщу вон тот участок, а ты оставайся здесь и все, что найдешь, складывай горкой.

– Хорошо.

– Но только не уходи и не теряй меня из виду. Понял?

Теодор серьезно кивнул, и Хэнк пошел дальше один.

Мадди возлежал в своей бутылке на трех плюшевых подушках с кисточками. Где-то вдалеке волны бились о берег, но они уже не катали, не били, не швыряли его драгоценную бутылку. Больше никаких взлетов и падений. Только мир, тишина, спокойствие и идеальный порядок. И он сам спокойно читал бульварный роман.

Ужасный Том Торг вот-вот должен был скрыться, захватив коня отважного защитника закона и общества Бови Брэдшоу и взяв в заложницы его любимую женщину Клементину Пурди. «Приключения Бови Брэдшоу» была одной из его самых любимых книг. Несколько романов он прихватил с собой, когда возвращался после исполнения последнего желания своего бывшего хозяина. Мадди как раз читал потрясающую кульминационную главу, когда Том поднял «кольт» и собирался выстрелить Бови в спину, как вдруг снаружи бутылки раздались какие-то звуки. Мадди бросил книжку и прислушался. Шаги! Ошибки быть не может. Он стал пристально смотреть вверх, туда, где была пробка. Шаги послышались снова, на этот раз совершенно отчетливо. Мадди вскочил со своего ложа и начал беспокойно ходить взад и вперед. Его пурпурный тюрбан вдруг съехал ему на один глаз, он в нетерпении дернул головой, чтобы поправить свой царственный убор. Колокольчики на загнутых носках его туфель звенели. Мадди махал руками, как будто мог привлечь чье-то внимание:

– Я – здесь! Найдите меня!

Мадди остановился, задержал дыхание и с ужасом прислушался. Шагов больше не было слышно. Только несмолкаемый шум моря. Но вот шаги вернулись снова. Мадди стоял и не отрываясь смотрел на пробку, потом со вздохом перевел глаза на ковер, потом опять упал на свои подушки.

Сколько раз бывало так и прежде! Разочарование уже вошло в привычку. Мадди снова занялся чтением, но скоро понял, что злоключения Бови совершенно перестали его интересовать. Он откинулся назад, положив руки под голову. Ему так хотелось немного развлечься, расцветить свое унылое, скучное существование.

И вдруг бутылку встряхнули, опрокинули вверх дном, покачали, снова перевернули. Мадди летал во всех направлениях, подушки и всякие другие предметы летали вместе с ним. Бейсбольная бита со всего размаху ударила его по голове. И тут это случилось. Пробку открыли. Яркий золотой луч осветил внутреннее пространство бутылки. В облаке пурпурного дыма Мадди вырвался из бутылки и полетел вверх с силой водяного смерча, так что шелковый тюрбан чуть не размотался, а золотые кольца чуть не вылетели из дырочек в ушах.

Густой пряный воздух тропиков окутал его, Мадди сделал круг над землей и штопором опустился на песок. Он приложил правую руку ко лбу и склонился в поклоне. Облако волшебного дыма понемногу рассеивалось. Он начал проговаривать привычные слова, которые вспыхивали у него в мозгу. Перед его мысленным взором вдруг возник образ Бови Брэдшоу. А что, если следующий хозяин будет похож на знаменитого сыщика?

– Приветствую, мой господин, настал счастливый для тебя день.

Он услышал, как рядом с ним вздохнули. Вечно повторяется одна и та же история. Недоумение. Скептицизм. Даже цинизм. Мадди разогнал руками дым и заморгал. Яркий свет солнца ослепил его, когда он перестал кланяться и поднял голову. Протерев глаза, Мадди увидел своего нового хозяина – маленького рыжеволосого мальчика.

Глава 13

Ребенок!

– Джинн!

Мадди раскрыл от удивления рот. Мальчонка говорил с американским акцентом. У него были рыжие волосы и огромные веснушки. Ростом он был чуть выше метра. Одет в коричневые рваные штаны, руки и колени в песке. В одной руке он держал пучок водорослей оливкового цвета. Из карманов торчали ракушки и обрывки веревок. Обуви не было. У ног мальчика среди раковин и кусков стекла кобальтового цвета валялась серебряная пробка от его собственной бутылки. Наряд мальчика дополняла самодельная шляпа из глянцевых зеленых листьев, сдвинутая низко на лоб.

– Самый всамделишный джинн, – сказал мальчик с такой верой в голосе и таким трепетом, что Мадди чуть не распростерся ниц у его босых ног.

– Слава Аллаху, истинно верующий! Еще повеселимся, парни!

Мальчик недоуменно смотрел то на бутылку, то на джинна, затем поднял ее к глазам, заглянул внутрь, потрогал горлышко пальцем, нахмурился и спросил:

– А как же ты оттуда вышел?

Мадди внимательно посмотрел на мальчика и внушительно произнес:

– Точно так же, как святой Николай спускается по печным трубам.

Глаза мальчика округлились, как золотые динары.

– Ты знаешь Санта-Клауса?

Джинн скрестил руки на груди и задал еще один вопрос ради проверки:

– А олени летают?

– Олени Санта, конечно, могут. – В тонком голоске не было и тени сомнения.

«Истинно верующий!»

Мальчик все разглядывал бутылку, вертел ее во все стороны.

– Клянусь, правда то, что олени Санта-Клауса передвигаются по воздуху, и то, что я знаю его самого. – Мадди для верности ударил себя в грудь кулаком.

Мальчик радостно улыбнулся.

Мадди набрал в грудь воздуху и постучал три раза толстыми золотыми браслетами, которые были у него на запястьях, затем приложил правую руку ко лбу и низко-пренизко поклонился.

– Приветствую тебя, мой господин!

Мадди из-под руки подглядывал за хозяином. Тот, разумеется, открыл рот от удивления.

– Я – Мухдула Али, фиолетовый джинн Древней Персии. В качестве награды за то, что ты освободил меня, ничтожного, из одиночества моей, к несчастью, ничем не украшенной бутылки...

– Что? Как ты сказал?

Все еще согнувшись в низком поклоне, Мадди слегка повернул голову и подмигнул своему новому хозяину.

– Подожди еще немного, сейчас я тебе все объясню, только дай мне минуту, я еще не проговорил все, что должен сказать. Так на чем я остановился? – Мадди уставился в песок и сосредоточился на древних словах. – Ах да. На моей несчастной бутылке. – И он забубнил снова: – Я, покорный слуга, презренный раб... – Потом, не разгибаясь, опять взглянул на мальчика: – А как тебя зовут?

– Теодор.

– ... моего господина Теодора, готов исполнить три желания моего хозяина и повелителя. – Мадди выпрямился, скрестил руки на груди и стал ждать.

– Желания? Я могу загадать желания?

Мадди подтвердил:

– Три желания.

– Священная корова!

– Да, такие есть.

– Что-что?

– Бывают священные коровы, но на твоем месте, господин, я не стал бы просить корову. Знаешь, из-за них часто случаются пожары.

Мальчик в растерянности нахмурился. Мадди взмахнул рукой.

– Ничего, не обращай внимания.

– О, у меня есть желания! Я знаю, что загадать. – Теодор прыгал от возбуждения. – Я хочу, чтобы мои мама и папа были живы.

Джинн смутился. Ребенку никто не объяснил, чего он не может сделать. Мадди понурился.

– Прости, хозяин, мне так жаль, но я не властен воскрешать тех, кто уже умер.

– Не можешь? – Голос мальчика упал, его счастливое ликование сразу сменилось растерянностью и болью. Мадди покачал головой. – А почему?

– Я могу исполнять желания только в этой жизни.

Мальчик печально смотрел в песок.

Ленивые волны лизали его босые ноги, но он, казалось, решительно ничего вокруг не замечал. Ничем не нарушаемая тишина воцарилась в густом тропическом воздухе. Наконец Теодор нагнулся и начал перебирать раковины у себя под ногами, но было такое впечатление, что он ничего перед собой не видит. Когда мальчик поднял свои влажные глаза – это были глаза обиженного ребенка.

– Это было мое единственное желание.

Маргарет стояла на четвереньках, прижавшись одной щекой к земле, и в упор смотрела на кучу дров, которые ни под каким видом не хотели загораться. Она чиркнула еще одной спичкой, и тут веревка у нее на поясе сильно натянулась.

Маргарет обернулась.

– Аннабель, пойди сюда! – Она прислушалась. Никакого ответа. Спичка догорела и обожгла ей пальцы. Маргарет скривилась от боли. Аннабель опять бегала кругами. Маргарет пришлось встать с колен и сесть на корточки, должна же она когда-нибудь зажечь костер.

– Иди сюда, Аннабель. Кому я говорю!

Девочка остановилась, посмотрела на нее, тоже села на корточки, улыбнулась и помахала ей своей крохотной ручкой.

– Пожалуйста, иди сюда. – Маргарет похлопала по песку рядом с собой.

Аннабель, засунув два пальца в рот, спокойно смотрела ей прямо в глаза. Казалось, для нее нет ничего более интересного и важного в целом мире.

Маргарет плюхнулась на песок, уселась по-турецки и оперлась руками о колени. Их разделяло всего-то метров десять. Чуть-чуть выждав, Маргарет опять заговорила:

– Ну почему же ты не делаешь так, как я прошу? Почему? Я пыталась по-всякому говорить с тобой, была терпелива, просила по-хорошему. Несколько раз. Но это переходит всякие рамки. Это же глупо. – Она постучала пальцем себе в грудь. – Взрослая среди нас – я. Ты понимаешь, я – взрослая, а ты – ребенок. Я большая, а ты маленькая.

Девочка подняла ручку и поприветствовала ее. Маргарет вздохнула. Ей не удавалось урезонить этого ребенка. Да и кто мог бы на ее месте! Разве можно такому малышу что-либо доказать и объяснить! Почему люди рождаются без способности логически мыслить? Ей было так же трудно разговаривать с Аннабель, как с Хэнком. И удавалось добиться таких же результатов, то есть ровно никаких.

Маргарет бросила взгляд на горшок с мидиями. Она собрала их только что на пляже. Похоже, приготовить их будет не так уж трудно. Но вот разжечь дрова ей никак не удавалось. Маргарет уставилась на гору дров. Обломки, которые они нашли на берегу, были слишком влажными, чтобы заняться от одной маленькой спички.

Она еще немного подумала, взяла одно полено посуше и разломила пополам. Оно оказалось внутри сухим, а влажным от прошедшего ночью дождя было только снаружи. Маргарет положила оба куска сверху на костер и зажгла третью спичку. Ей пришло в голову, что следует попытаться зажечь дерево как бы изнутри. Причем она прекрасно понимала, что спичками нельзя бросаться. Ей нужно было думать и о будущем.

Спичка опять догорела, и с тем же результатом. Она задумчиво смотрела на костер. Понятно, что она должна найти что-то, что горело бы достаточно долго и подожгло все остальное. Маргарет оглянулась. Чем бы таким пожертвовать, сжечь, не опасаясь пожалеть об этом впоследствии?

Она осмотрела все припасы, все, что они насобирали на берегу, и пришла в отчаяние. Она ни от чего не могла отказаться.

В этот момент веревка на поясе напомнила ей о ребенке. Ну все! С нее довольно. Маргарет резко обернулась и закричала не своим голосом:

– Ан-на-бель!

Девочка, переваливаясь на своих толстых ножках, шла к ней, протягивая бутылку с остатками виски Хэнка.

– Гениальное дитя. Вот предмет, который нам абсолютно не нужен. Вот чего нам не будет не хватать.

Маргарет улыбнулась, протянула руки и взяла малышку на колени. Затем высвободила бутылку и ласково погладила Аннабель.

– Вот умница девочка!

Потом Маргарет вытащила пробку, поднесла бутылку к носу и поморщилась. Посмотрела на этикетку. Ну и ну! Шестьдесят градусов!

Злорадно улыбнувшись, она достала одну из кастрюль, которые Хэнк – черная его душа – дал ей, и вылила в нее содержимое бутылки, затем бросила туда маленькую спичку. Ух, какие там синие огни заплясали! Маргарет с удовольствием положила туда же какой-то деревянный обломок, и он сразу занялся. Усмехнувшись, она бросила через плечо опустошенную бутылку тем жестом, которым Хэнк расправлялся с ненужными, по его мнению, вещами. Совсем скоро перед ними горел великолепный костер, которым они с Аннабель самозабвенно любовались.

Маргарет глубоко вздохнула. Может быть, ей и удастся что-нибудь приготовить?

Хэнк шел по берегу, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, он увидел Лидию с охапкой хвороста в руках. Странно, он был уверен, что девочка предпочтет остаться со Смитти. Она стояла и смотрела в сторону непроходимых джунглей и вулкана. Он подошел к ней поближе и остановился, глядя на нее выжидающе.

Она объявила ни с того ни с сего, что собирала хворост.

Хэнк кивнул в сторону своего деревянного ящика.

– Складывай туда.

Она послушалась, но вдруг спросила:

– Как ты думаешь, нас найдут?

Он пожал плечами, что, мол, не знает.

– Хэнк! Хэнк! – К ним бежал Теодор. – Смотри, что я нашел.

«Еще одну раковину», – недовольно подумал Хэнк.

Теодор запнулся за что-то и прокричал:

– Смотри, что я нашел!

И упал, но быстро вскочил и побежал дальше. У него в руке что-то было.

Неожиданно Лидия спросила Хэнка, взяв его за руку:

– А как узнать, что начинается извержение вулкана?

Хэнк быстро взглянул на нее.

– В воздухе летают дым и хлопья сажи. А почему ты спрашиваешь?

– Смотри, – она указала на запад, – это вулкан?

Хэнк посмотрел туда, куда она показывала.

Над густым лесом поднималось в воздух черное облако.

– Это не вулкан. Что-то горит на берегу!

Он все бросил и помчался туда, где они оставили Смитти и Аннабель. Дети побежали следом.

С горьким сожалением думал Мадди о том, как это он забыл предупредить Теодора, чтобы тот ни в коем случае не бегал. Сейчас он вынужден был, уткнувшись головой в свою самую большую подушку, подпрыгивать на кровати, которую он когда-то, очень давно, прикрепил к дну своей бутылки. С тех пор он не раз уже имел случай убедиться в удобстве этого приспособления. Теодор продолжал бежать, а внутри бутылки все было вверх тормашками.

Голова Мадди, тело, руки, ноги подпрыгивали, подскакивали, покачивались и бились о диван в каком-то ужасном ритме. Колокольчики на туфлях звенели не умолкая. Все вещи перемещались, стукались друг о друга, создавая полный хаос. В какой-то момент бутылка так подпрыгнула и так подкинула его, что он выпустил углы подушки и полетел головой в противоположную стенку. Мадди еле поднялся, перед глазами все плыло и мерцало. К счастью, Теодор, видимо, остановился. Мадди попробовал пошевелить головой, затем покачал ею легонькр и осмотрелся. Кругом царил полнейший хаос. «Этот идиот Бови Брэдшоу думает, что это у него-то – настоящие трудности».