Текст книги "Забыть о мести"

Джилл Шелдон
Забыть о мести

Посвящается Сью Керран, вдохновившей меня на эту книгу.

Пролог

Хлоя Уокер замедлила шаг. Ничего не поделаешь, опять она опоздает в летнюю школу! Зато, когда выложит перед миссис Дункан целую гору своего знаменитого овсяного печенья с изюмом, та наверняка сразу же все ей простит. По крайней мере, Хлоя очень на это надеялась.

Ну вот, она почти на месте. Хлоя едва волочила ноги. Правда, столь странная медлительность не имела ничего общего с ленью. И уж конечно, в крохотном горном поселке Хизер Глен ни одна живая душа не посмеет назвать ее лодырем, какой бы копушей Хлоя ни казалась на первый взгляд. Разве не она после воскресной службы провела целый день за уборкой Дома престарелых святого Патрика? Потратила на помощь старикам единственное свободное воскресенье, а в этот день ей как раз исполнилось четырнадцать.

Наконец-то!

Девочка улыбнулась при виде небольшой кондитерской с вывеской "Домашняя выпечка". Ее кондитерской. Ну ладно, по правде сказать, не совсем ее. Пока. Но вдыхая восхитительные запахи корицы и ванили и глотая при этом слюнки, Хлоя уже в который раз поклялась, что непременно станет хозяйкой этого уютного местечка.

Наблюдая сквозь витрины обычную сутолоку в маленьком кафе, Хлоя вздохнула от удовольствия. Как приятно заглянуть в будущее! Она любила свой городок, это милое заведение и твердо знала, что, если станет усердно трудиться не жалея сил, все получится. Абсолютно все.

В стекле отразился чей-то силуэт, и Хлоя, обернувшись, чуть поежилась под взглядом сверкающих холодной яростью синих глаз. Девочка застыла в изумлении. Когда и чем она успела так его обозлить? И хотя причина гнева так и осталась непонятной, подростка она узнала. Томас Магуайр. Последнее завоевание и боевой трофей ее старшей сестрички Дианны. Тот самый парень, которого ее отец во что бы то ни стало хочет выжить из города. Любым способом.

Угольно-черные волосы падали на выношенный до дыр воротник куртки. Точеные, аристократические черты красивого лица могли бы принадлежать знатному лорду и послужить прекрасной моделью художнику средневековья. Чего нельзя было сказать о костлявых, длинных руках и ногах, неуклюже приделанных к тощему телу. Как же он вытянулся за последнее время! Всего года на два старше Хлои, а взгляд… взгляд умудренного человека, чересчур рано познавшего горькие истины жизни.

Хлоя знала Томаса с раннего детства, однако они ни разу не обменялись ни единым словом. Да и о чем было говорить всеобщей любимице, дочери унижаемого мэра со скандально известным мальчишкой, Томасом Магуайром? Недаром заботливые родители несовершеннолетних дочерей бледнели при одном упоминании о нем. Однако, насколько было известно Хлое, он не заслужил подобного отношения, если не считать того, что имел несчастье родиться в семье всем известного мошенника и подонка. Хлоя втайне считала, что ее собственный отец несправедлив к Томасу, но не смела высказать свое мнение вслух.

Девочки постарше не раз говорили Хлое, что ее сестра спит с Томасом в рощице позади скобяной лавки. Девочка могла только гадать, что это означает. Вот и сейчас перед мысленным взором промелькнули странные, запретные, но оттого еще более привлекательные картины. Деревья, ветер и обнаженные тела. Голова слегка закружилась, сердце заколотилось, как от быстрого бега, но Хлоя тут же постаралась взять себя в руки и отбросить будоражившие душу мысли. Однако голос почему-то отказывался повиноваться. Подумать только, она, неисправимая тараторка и болтушка, сейчас словно язык проглотила! Трудно поверить, что Томас одним взглядом способен превратить ее в глухонемую статую, однако обычно так и бывало при встречах с ним. И как всегда порывистая импульсивная девочка дала себе клятву покончить с дурацкой застенчивостью, причем немедленно.

– Привет!

Она заставила себя улыбнуться той же улыбкой, от которой вчера буквально растаял бедняга Джонни Майерс. Но на Томаса ее приветствие не произвело ни малейшего впечатления. Скорее наоборот – даже не взглянув на девочку, он молча отошел. Потрясенная Хлоя раскрыла рот. Никто и никогда не унижал ее так откровенно! Несмотря на всеобщую симпатию, она ни чуточки не задирала нос, однако только начинавшую пробуждаться женственность уязвило его полное равнодушие.

– Я сказала «привет»! – крикнули она вслед удалявшемуся мальчишке. Тот словно не слышал. – Лень даже поздороваться?!

Он наконец соизволил остановиться и нехотя обернулся. Хлоя вызывающе подбоченилась и хотела бросить еще что-то язвительное, но слова замерли на губах. Только сейчас она заметила за спиной у Томаса туго набитый рюкзак. Со спальным мешком! А на скуле – огромный уродливый фиолетовый синяк!

Сердце девочки сжалось, а горло сдавило, будто в нем застряла съеденная за завтраком булочка. Значит, недаром по городу ходят слухи, что отец бьет его! Похоже, Томас в очередной раз отведал отцовских кулаков! Просто в голове не укладывается! Хлоя росла в семье, где самым суровым наказанием был родительский упрек. Ее в жизни никто и пальцем не тронул. Неужели на свете еще есть люди, способные поднять руку на собственного ребенка?

Прерывисто вздохнув, девочка в отчаянии уронила руки.

– Мне ужасно жаль, – тихо сказала она, почти физически ощущая его озлобленность на весь мир. – Я всего лишь хотела немного поболтать… по-дружески…

– По-дружески, – повторил он, тщательно выговаривая каждую букву, словно не понимал значения слова. Короткий презрительный смешок почему-то больно ранил Хлою. – По всему видать, твоему отцу и в голову не может прийти, что тебе вздумается потрепаться со мной.

Он снова отвернулся. Истертый рюкзак оттягивал широкие худые плечи.

Она знала это. Понимала. Чувствовала. И терзалась тоской и отчаянием. В поселке с населением меньше двух тысяч человек все про всех сразу и незамедлительно становилось известно. О Томасе Магуайре мнение жителей городка было единодушным – яблочко от яблоньки недалеко падает. Ему суждено повторить судьбу отца. Что бы он ни говорил и ни делал – все воспринималось в штыки. Жестоко и нечестно, конечно, но этого уже не изменить. Хлою душил невыразимый стыд за отца, всеми силами стремившегося избавить городок от "паршивой овцы".

Ее доброе отзывчивое сердечко разрывалось от горя. Она не должна допустить несправедливости!

Приходилось почти бежать, чтобы не отстать от Томаса. Минуты через две они оказались в сосновой роще. Высокие раскидистые деревья заслоняли солнце. На земле лежали косые тени. Вода в ручье перекатывала камешки, заглушая журчанием городской шум. Тихий мирный пейзаж. Отчего же так скверно на душе?

– Куда ты идешь? – спросила Хлоя, задыхаясь.

Но Томас и не подумал замедлить шаг.

– Отвали.

Хлоя крайне редко подчинялась приказам. И, как всегда, неукротимая потребность любой ценой исправить зло и уладить все проблемы перевесила оскорбленное самолюбие.

– Не убегай!

Томас пренебрежительно фыркнул и, не ответив, зашагал дальше.

– Когда-нибудь люди поймут тебя. Томас, вот увидишь! Пожалуйста, дай им шанс.

Он остановился и уставился на нее жестким пристальным взглядом.

– Ты ничего обо мне не знаешь!

Почему сердце так тревожно забилось? И что в нем такого, в этом парне? Это прекрасное лицо с глазами много страдавшего человека? Шрамы и рубцы, невидимые глазу, но оттого не минее болезненные?

– Витаешь в облаках, ну и живи как знаешь, а меня не трогай! – пробурчал он, однако постарался идти с ней в ногу.

– Послушай, если ты всего лишь постараешься быть таким, как все, люди перестанут отождествлять тебя с отцом. Я точно это знаю.

– А мне их мнение до лампочки, неужели не ясно?

Хлоя присмотрелась к нему повнимательнее. Господи, его глаза вонзаются в нее словно два клинка! За что такая ненависть? И… нет, она не ошибается – его терзает нестерпимая, мучительная, щемящая боль.

– Неужели не ясно? – повторил он, наклонив голову. На черных волосах играли солнечные блики, не давая возможности хорошенько разглядеть его лицо. Ощетинился, как еж, а на самом деле совсем беззащитен! Даже Хлоя в свои четырнадцать сумела это понять.

– Ясно, – прошептала она, принимая в эту минуту на свои плечи груз его бед. Обычное дело – она всегда чувствовала чужое горе сильнее, чем другие, И сейчас страдания Томаса стали пыткой и для нее.

– Наконец-то, – бросил он, уходя.

Пора. У него нет времени ни на чужие фантазии, ни на глупеньких толстушек, глядящих на него с нескрываемой собачьей преданностью. День за днем ему приходилось напрягать все силы и волю, чтобы как-то выжить. После смерти матери, единственного человека, которого Томас любил, он, имевший несчастье остаться с этой швалью, папашей, давно потерял надежду на то, что кто-то благородный и добрый спасет его от убожества и нищеты. Пришлось заодно узнать еще одну горькую истину: соседи, все до единого, уверены, что он ничуть не лучше своего гнусного старика.

И несмотря на все это, Томас верил в волшебные сказки. Мечты сбываются, сбываются, убеждал он себя, забиваясь под кровать, его единственное укрытие, куда, как надеялся мальчик, отец не догадается заглянуть. Кто-то выручит его. Кто-то полюбит…

Но все проходит. К тому времени, как Томас подрос и понял, что не у всех отцы пропивают последний цент и бывают готовы убить собственного ребенка, попросившего кусок хлеба, вера в любовь и иллюзии развеялась в прах. И он не желал помощи ни от кого в этом городишке.

Сам! Он всего добьется сам! А потом возвратится в Хизер Глен. Вернется и отомстит всем и каждому, кто когда-то смотрел на него с презрением.

Глава 1

Пятнадцать лет спустя…

Холодок восторга неизменно охватывал ее даже сейчас, через пять лет, прошедших с того дня, как она купила кафе. Хлоя отперла замок "Домашней выпечки", переступила порог и замерла, не обращая внимания на свист ветра, взвихрившего снежинки, нанесенные в открытую дверь, и на свои ледяные, покрасневшие от холода руки: очередная пара перчаток опять куда-то запропастилась.

Лицо расплылось в дурацкой улыбке, делавшей Хлою похожей скорее на шестнадцатилетнюю девчонку, чем на взрослую, почти тридцатилетнюю женщину. Удовлетворенно кивнув, Хлоя нырнула в зал. Сегодня она прибежала засветло, а ее подручная еще не появлялась. Пока здесь тихо, стулья аккуратно прислонены к столикам. Но меньше чем через час здесь будут толпиться требующие завтрака посетители, а в воздухе разольются ароматы свежесваренного кофе, зазвенят смех и веселые голоса.

Хлоя удовлетворенно вздохнула. Все это ее! Да, конечно, она в долгах по самые уши! Никогда еще ей не приходилось справляться с таким количеством проблем одновременно и все же она счастлива как никогда в жизни!

Не теряя времени, Хлоя проворно включила нагреватель и освещение, нажала на кнопку радиоприемника и надела передник. Осталось собрать волосы в пучок – и она готова. Да уж, тут не до модных нарядов! И кто бы мог предположить, что дочь мэра сможет довольствоваться такой малостью! Но иного она не хочет.

– Немного рановато, девочка, не находишь?

При звуке ворчливого, чуть надтреснутого голоса Хлоя обернулась.

– Нужно же кому-то держать тебя в ежовых рукавицах!

Огастина улыбнулась, показав широкую щель между передними зубами.

– Как хорошо, что кое-кто в этом городе ничуть не изменился и по-прежнему терпит нахальных девчонок!

Хлоя помрачнела. Она прекрасно поняла, на что намекает Огастина. Слухи о том, что "Сьерра риверз", могущественная фирма, выбрала Хизер Глен для постройки нового курорта, приняли поистине угрожающие размеры. Но жителям поселка это пришлось по вкусу. Многие начали скупать пустующие земли вокруг городка, надеясь продать их корпорации по завышенной цене. Отец и сестра Хлои, заразившись золотой лихорадкой, вложили безумные деньги в это весьма ненадежное предприятие.

Городок нищал на глазах. Туристы здесь почти не появлялись, потому что Хизер Глен был довольно далеко от шоссе и цепочки голубых озер Мэмет Лейке. Строительство курорта могло бы возродить живописный шахтерский поселок. Хлое было невыносимо видеть, как не слишком богатые друзья и родные тратили все что имели на землю, за которую, если слухи окажутся ложными, никто не даст и цента. Ей очень хотелось узнать, кто разносит эти сплетни и есть ли в них хотя бы доля правды.

Огастина с гримасой отвращения на морщинистом лице швырнула на прилавок газету. Огромные буквы заголовка бросались в глаза даже издали: "Компания "Сьерра риверз" начинает строительство курорта в Хизер Глен! Наш город спасен!"

Презрительно фыркнув, старуха исподлобья посмотрела на Хлою.

– Слава Богу, хоть ты еще не потеряла голову! И, надеюсь, не вляпалась во все это?!

– Нет, разумеется, – вздохнула Хлоя и, поправив непокорную прядь волос, шагнула к кухне. Обычно веселая и жизнерадостная, она никак не могла объяснить, почему на душе кошки скребут при одной мысли о новом предприятии, которое должно возродить жизнь старого города и обогатить его обитателей.

– У меня нет выбора.

– Неужели? Забавно слышать, особенно от тебя. – Огастина разразилась хохотом, таким громким, что даже закашлялась.

Тут старуха заметила, как раздражена Хлоя, и решила ее поддержать.

– Солнышко, – пробасила она, – ты же всю жизнь поступаешь по-своему. Разве нет? Не женщина, а воплощенное упрямство и своеволие! И всегда была такой, с тех пор как начала говорить.

– Я имела в виду деньги, – невольно улыбнулась Хлоя. – У меня нет свободных средств. Сама знаешь, сколько приходится ежемесячно отстегивать мистеру Торнтону.

– Он все еще пристает к тебе с арендной платой? – нахмурилась Огастина. – Ну и наглец! Он же прекрасно знает, что ты тратишь все свободное время и деньги, чтобы удержать на плаву "Тин Худ"! Не будь тебя, этим ребятишкам, включая его собственных обормотов, некуда было бы податься после школы, разве что шататься по улицам и творить пакости.

– Думаю, ему на это наплевать, главное, чтобы я вовремя платила.

Хлоя приготовила все необходимое для пользующихся заслуженной популярностью булочек с черникой и обернулась к Огастине.

– Не могу сказать, что осуждаю его за это. Я вовсе не хотела запаздывать со взносами, но так уж получилось. Вечно я залезаю в один долг, чтобы заплатить другой. И каждый раз надеюсь, что все как-то образуется. Но когда-нибудь мои дела наладятся.

– Наладятся?! У тебя? Хотела бы я дожить до этого дня! – Огастина энергично стянула тесемки фартука на несуществующей талии. – И держись подальше от теста.

Хлоя как раз успела проглотить большой кусок теста. Восхитительно! Огастина укоризненно покачала головой, а Хлоя едва удержалась, чтобы не сунуть в рот еще ложку теста.

За последние годы ее фигура стала куда стройнее, хотя приходилось бороться с каждой унцией лишнего веса, занимаясь по утрам ненавистной гимнастикой, – силы воли Хлое было не занимать. Этому способствовало и упорное нежелание Хлои покупать одежду большего размера. Но пристрастие к вкусной еде было неистребимо. Вот и пришлось утешаться платонической любовью к кулинарии.

Огастина может не поверить, но Хлою просто трясет от страха при мысли о долгах. Если она потеряет "Домашнюю выпечку"… просто не сможет жить. Увянет. Как не сможет жить без участия в разных проектах и программах, отнимающих столько времени. Кризисный центр для трудных подростков, обучение неграмотных женщин, спасение океана… Хлоя готова все отдать за правое дело, но ее силы, пожалуй, на исходе.

Шершавая рука Огастины неожиданно опустилась на ее плечо. Девушка испуганно вздрогнула.

– Жаль, что не могу помочь, детка. Я знаю, как тебя волнует второй заем под "Домашнюю выпечку". Сама знаешь, я отдала бы последний доллар, чтобы помочь тебе. Если бы он у меня был…

– Все обойдется, – с улыбкой заверила Хлоя, направляясь к порогу, чтобы открыть дверь, и в который раз гордо оглядела помещение. Бело-голубые тона стен, красивые деревянные столы и стулья, того же стиля полки со свечами в подсвечниках, книгами и коллекцией керамических горшков. Хлоя безумно любила это местечко и хорошо знала причину столь глубокого чувства.

Она сама создала это кафе. И притом не обращалась за помощью ни к своему отцу, самому влиятельному гражданину города, ни к сестре. Даже мать, единственный зубной врач в Хизер Глен, не вмешивалась в ее дела. Хлоя, разумеется, знала, что они немного стыдятся ее занятия, не слишком достойного дочери мэра. Зато "Домашняя выпечка" ее и только ее детище. Конечно, долги по закладным и деньги нового кредитора, которые она была вынуждена принять, не давали покоя. Но надежда не оставляла Хлою. Она знала, что выдержит все. Все на свете.

Родные, понятное дело, желали для нее более завидной карьеры, и в их глазах она всего-навсего искусная кухарка, не более того. Они любили ее, и Хлоя это знала. Она тоже их любила.

Хлоя была готова на все, лишь бы не потерять кафе. И очень надеялась, что через три дня на встрече с кредитором она представит убедительный пятилетний бизнес-план, в котором подробно изложит, каким образом собирается вытаскивать заведение из долгов. Ей это по силам.

Через несколько минут Хлое уже некогда было терзаться мучительными размышлениями. Кафе быстро наполнялось посетителями. В зале витали соблазнительные запахи. Лана, вторая кухарка, заболела, и Хлое приходилось трудиться за двоих. По пути на кухню она остановилась, чтобы принести счет Мелли, восьмидесятилетней соседке, неизменно заказывавшей по утрам кофе с рогаликом.

Старушка медленно вытащила кошелек и принялась дрожащими руками отсчитывать монетки. Сердце Хлои сжалось.

– Сегодняшний завтрак за счет заведения, Мелли, – тихо сказала Хлоя, положив ладонь на хрупкое плечико. Со стороны могло показаться, что она подарила Мелли сокровища сказочного султана. Благодарность, недоверие, потрясение и наконец облегчение сменяли друг друга на лице старушки.

– Благослови тебя Господь, Хлоя.

Девушка поймала взгляд Огастины. Тяжело вздохнув, ее помощница и старшая подруга покачала головой и одними губами произнесла:

– Ты даже этого не можешь себе позволить!

Пристыженная, словно пойманная на месте преступления, Хлоя, однако, вызывающе вздернула подбородок и отвернулась, на в силах видеть сияющую улыбку Мелли и горькую усмешку Огастины.

Отвернулась и оцепенела.

Хлоя так давно не испытывала ничего подобного, что, естественно, не могла не почувствовать раздражения на виновника своей растерянности. Но разве она могла подумать, что прошлое оживет и неожиданно предстанет перед ней.

Томас Магуайр!

Его синие глаза ничуть не изменились, зато с их владельцем произошли разительные перемены. Завитки смоляных волос, как и раньше, доходили почти до плеч, но на этот раз воротничок выглядел безупречно белым. Сразу видно, сорочка куплена в дорогом магазине, а не в «секонд-хэнде». А костюм цвета маренго явно сшит на заказ! И лицо… суровое смуглое лицо настоящего, много повидавшего мужчины. Уж теперь его никто не назовет костлявым замухрышкой! Идеальная фигура – широкие плечи, длинные стройные ноги. Просто красавец.

Томас, не выказывая ни малейшего удивления, коротко кивнул в знак приветствия и протянул счет. И ничем, ни взглядом, ни движением, не выдал, что узнал ее. Не то что она, Хлоя. И так же, как много лет назад, равнодушие Томаса больно ранило ее. Да, мужчина просто фантастический! И при этом жестокий и опасный… Но любопытство, именно то качество, которое, как боялась мать, непременно послужит причиной погибели Хлои, уже разгоралось в ней с неудержимой силой.

По крайней мере, у него хватило великодушия подождать, пока Мелли доковыляет до двери, прежде чем ехидно бросить:

– Все то же кровоточащее сердце, Хлоя? Или мне позволено называть тебя, как раньше, Худышкой? Вижу, ты само сострадание.

Он все-таки помнит ее!

Она взяла у него деньги, злясь на себя за то, что пальцы немного дрожат. Да что это с ней? Можно подумать, она красивых мужчин не видела! Десятки! Тысячи! Миллионы!

– Ты вернулся, – пролепетала Хлоя, мысленно проклиная себя за смущение.

– Как видишь.

Томас потянулся за сдачей. Их пальцы соприкоснулись, и Хлою словно прошил электрический ток, но Томас, казалось, ничего не заметил.

– Спасибо, – сухо буркнул он, сунув монетки в карман. И голос прежний. Низкий, чуть хрипловатый, с циничными нотками. Словно все окружающее было лишь поводом для смеха. Только вот сам он не смеялся.

Томас снова обжег ее холодным взглядом, и Хлоя с ужасом осознала две пугающие истины: его ледяные глаза по-прежнему излучают ярость и боль, а ее сердце, как и раньше, разрывается от жалости и еще чего-то, что она боялась назвать.

– Ты только что… – пролепетала Хлоя и запнулась. Она уже хотела набраться духа и спросить, приехал ли он навсегда или только погостить, но не решилась. Родных у него не было, а отец давно сидел в тюрьме за какую-то аферу. И вряд ли в городе у него остались друзья. – Решил отдохнуть? – неловко пробормотала она наконец.

Темная бровь удивленно приподнялась.

– В Хизер Глен? – Уголки рта дернулись в улыбке, но глаза остались такими же холодными. – Нет, я здесь по делу. И удивлен, что беспроволочный телеграф так плохо работает, если ты до сих пор ничего не знаешь.

– О чем ты?

Губы снова скривились в сардонической усмешке.

– Я вернулся навсегда.

Томас небрежно облокотился о прилавок, скрестив ноги, обутые в дорогие кожаные туфли.

– Навсегда? – повторила она.

– И обнаружил, что почти все осталось, как было. Ты как обычно стараешься спасти мир, а твой отец все еще ходит в мэрах.

Хлоя поняла, что он считает первое огромным недостатком, а второе – несчастьем всего города. Отец вряд ли будет в восторге от появления Томаса Магуайра, уж в этом она уверена. Ее родитель на редкость злопамятен.

– А твоя сестра, говорят, сменила уже трех мужей?

Ах да! Он спал с Дианной. Что ж, по справедливости, то же самое можно сказать чуть ли не о каждом втором мужчине в городе и его окрестностях. Правда, окружающие относили всем известную неразборчивость Дианны за счет капризов ее гениальной натуры. Ведь все знали, что она талантливый биохимик.

– Да, кажется. По крайней мере, когда я ее в последний раз видела, это было так.

У него вырвался странный звук, отдаленно напоминавший смех, и Хлоя вздрогнула. Какой скрипучий голос. Наверное, его обладатель не слишком часто предается веселью. Хорошо бы посмотреть, что будет, если он все-таки даст себе волю и разразится хохотом. Она готова биться об заклад, что это ожесточенное мрачное лицо вмиг смягчится и станет еще привлекательнее.

– Зачем ты приехал? – поинтересовалась она, вспомнив, каким озлобленным на весь мир был Томас, когда покидал Хизер Глен.

– По делам.

– Открываешь магазин?

– Нет, – коротко бросил он, явно не собираясь вдаваться в подробности. Но Хлоя почему-то решила, что обязана ввести его в курс дела.

– Для города настали плохие времена. Лесопилка закрылась после очередного скандала с департаментом лесного хозяйства. Почти половине жителей пришлось разъехаться по всей стране в поисках работы. Сомневаюсь, что здесь можно начать какое-то прибыльное дело.

Томас подался вперед и впился в нее недобрым взглядом.

– Все еще раздаешь бесплатные дружеские советы? Или это вежливая просьба убираться подальше?

Он так и не сумел забыть прошлое! Еще одно, не слишком приятное напоминание о том дне, когда они в первый и последний раз поговорили. Тогда Хлоя просила его не бежать от людей, дать им шанс одуматься. Но Томас не послушал ее и вряд ли станет делать это теперь. Она не обижается. Даже резкий тон и едкие слова не могут ее оскорбить. Хлоя чувствовала: несмотря на внешнюю холодность и озлобленность, Томас Магуайр – человек ранимый. И это неудивительно, если учесть, сколько горя и несправедливости ему пришлось хлебнуть в юности. Однако, глядя в надменное лицо Томаса, Хлоя понимала, что ни сочувствием, ни состраданием ему не помочь. А ей так хотелось пролить бальзам на его исковерканную душу. Но она лишь невозмутимо пожала плечами.

– Смеешься? Чтобы я выкинула за порог богатого клиента? Да ни за что!

Томас сжал было кулаки, но тут же взял себя в руки и, очевидно, поняв шутку, смягчился.

– Мудро. К тому же я всегда даю на чай, и немало.

– Раз так, приходи почаще, буду очень рада.

– Боюсь, ты скоро пожалеешь о своем приглашении.

Что ж, возможно, он прав. Утренний поток посетителей иссякал, но все, кто еще оставался в кафе, смотрели на них с большим интересом. Хлоя спиной, затылком, кожей ощущала недоуменные взгляды. Вероятно, зрелище было достаточно живописным – она, растрепанная и раскрасневшаяся, и он, невозмутимый, холодный, бесстрастный, безупречно одетый и облокотившийся на прилавок с таким видом, словно весь мир у его ног.

– Давно мы не виделись, – едва выговорила она. – Чем ты занимался все это время?

– То есть с тех пор, как смылся отсюда, поджав хвост? – издевательски усмехнулся Томас. И снова эти искры неукротимой ярости в глазах… Хлое так хотелось обнять его, прижать к себе и погладить по голове, как обиженного мальчишку.

Потребность исцелять чужие раны была ей привычна. Хлоя чувствовала это каждый раз, когда сражалась за дело, которое считала правым. Но откуда этот необъяснимый интерес к нему? Что влечет ее к этому почти незнакомому человеку?

Хлоя улыбнулась Томасу, надеясь на ответную улыбку. И, как оказалось, напрасно. Она порывисто протянула руку, желая облегчить его боль, которую ощущала почти физически. Но едва пальцы Хлои коснулись плеча Томаса, тот, словно обжегшись, отпрянул. Глядя в его холодные синие глаза, Хлоя отступила. Она поняла, что стена, воздвигнутая им, оказалась слишком высокой. Никто ничего не смог бы за ней разглядеть. Ни его чувств, ни эмоций. Но Хлоя поняла также, что душа Томаса до сих пор не исцелилась.

– Ты вовсе не смылся с поджатым хвостом, а ушел гордый, уверенный в себе, – мягко возразила она. – Я и не предполагала, что ты так считаешь.

– Я не желаю слышать о твоих предположениях! И не пытайся придумывать за меня всякую сентиментальную чушь! – тихо предупредил он. – Мы уже давно не дети.

– Совершенно верно, – согласилась Хлоя, изо всех сил пытаясь удержаться от вопросов. Почему он так скован? Почему выставляет напоказ железное самообладание, словно это призовой кубок? Почему не желает, чтобы к нему прикасались. Почему, Господи, почему?.. – У тебя были причины оставить этот город, я уверена, в то время ты считал их достаточно вескими.

Она снова улыбнулась, широко, искренне, словно все еще не потеряла надежды на примирение, и Томас, откашлявшись, неловко отвел глаза. Какого черта ему здесь нужно? Он вернулся с одной целью – отомстить жителям городка, отнявшим у него счастье, мечты и наивность. Томас уже успел подмять под себя несколько предприятий Хизер Глен, хорошо изучив их слабые места и ловко этим пользуясь. Их хозяева когда-то презирали Томаса, насмехались, пытались превратить в подобие его отца. Им это не удалось, но Томас жаждал возмездия. Много лет, особенно в самые трудные времена, он грезил лишь об этом. Распустить слухи о строительстве курорта оказалось невероятно легко, потому что именно он – владелец гигантской корпорации с гордым названием "Сьерра риверз".

Сегодня он явился в "Домашнюю выпечку" с единственной целью – посмотреть, во что вложил деньги на прошлой неделе, дав хозяйке заем под ее заведение. Пришел, чтобы, как всегда, определить, куда лучше нанести удар, чтобы потом поглотить эту жалкую дыру. Одним врагом меньше!

Но встреча с будущей жертвой не принесла ожидаемого удовлетворения. Томас был обескуражен и даже смущен, потому что никак не ожидал столкнуться лицом к лицу с Хлоей Уокер. Когда они виделись в последний раз, она была назойливой противной толстухой, вечно совавшей нос в чужие дела, и к тому же носила очки со стеклами, толщиной в корабельные иллюминаторы. Что ж, с тех пор она похудела и приобрела все полагающиеся выпуклости и округлости. Очки куда-то девались, а таких зеленых глаз и роскошных черных волос он еще не видел ни у одной женщины.

Томас намеревался уязвить ее побольнее, оскорбить, унизить. Но, глядя на женщину, чья доброта не уменьшилась с годами, он понял, что вряд ли сделает это. Особенно после того, как она отказалась взять деньги у старухи. Томас слишком хорошо помнил, что значит постоянно нуждаться, голодать до судорог в желудке. И от этого бескорыстия, истинного, не показного великодушия у него что-то дрогнуло внутри.

Черт возьми! Он хотел поставить их на колени, уничтожить, завоевать! А вместо этого торчит здесь, флиртуя с женщиной, напомнившей ему о прошлом! Можно подумать, он забыл годы тяжкого непосильного труда, потраченные на то, чтобы вернуться сюда победителем.

Томас, нахмурившись, выпрямился. Он еще ни разу не позволял себе забыться до такой степени, и это выбило его из колеи. Слишком уж он близок к осуществлению своего плана. Хизер Глен будет у его ног. И никто ему не помешает! Даже зеленоглазая красотка, чья улыбка может озарить светом самую темную ночь.

Нет, нет и нет!

Пропуская к стойке старуху-официантку с огромной щелью между передними зубами, Хлоя поинтересовалась:

– А чем ты занимаешься в свободное время? Как развлекаешься?

– Развлекаюсь?! – ошеломленно переспросил Томас, отвлеченный от мрачных мыслей о мести.

– Вот именно, – лукаво усмехнулась Хлоя и тихонько дернула его за галстук, стараясь при этом не дотрагиваться до груди. – Или с тех пор, как надел эту удавку, ты забыл, что такое хорошенько повеселиться?

Томас с некоторым удивлением сообразил, что Хлоя посмеивается над ним и его манерой одеваться и при этом показывает, что вполне понимает его нелюбовь к излишней фамильярности. У Томаса были сотни служащих – пожалуй, даже тысячи, если считать сотрудников филиалов, – и множество знакомых. Разве кто-то из них мог позволить себе такое?

– По-видимому, я права – ты действительно все забыл, – театрально вздохнула Хлоя, нетерпеливо откидывая со лба прядь непокорных волос и сразу становясь похожей на ту противную девчонку, от которой он в день отъезда никак не мог отвязаться.

– Почему же? – спокойно возразил он. – Просто сомневаюсь, что Хизер Глен может предложить что-то, хотя бы отдаленно похожее на развлечения.

– Ну… возможно, это не совсем то, что ты имеешь в виду, – признала Хлоя, – но сегодня городское собрание. Вот это тебя должно интересовать, ведь ты же приехал навсегда.

– Разве я говорил о возвращении навсегда?

Хлоя испытующе прищурилась, словно была не в силах понять, всерьез ли говорит Томас, и, поняв, что тот шутит, одарила его очередной сияющей улыбкой. После каждой такой улыбки он стыдился смотреть ей в глаза.

– Что ж, если ты здесь по делам, – вздохнула она, – лучшего местечка, чем мэрия не сыскать. Встретишься сразу со всеми, кого давно не видел! У нас ни один человек не пропустит собрания, ни за какие деньги!