Текст книги "Белла"

– Вы бывали в Южной Африке?

– Нет, – призналась Белла.

– Я так и думала. Люди, не знающие страну из первых рук, всегда делают скоропалительные обобщения.

– Но достаточно почитать газеты… – Белла начала кипятиться.

– Я купил ту рыжую кобылу, про которую говорил тебе, Чарлз. – Снова Ласло прервал ее на полуслове.

Стол сразу оживился. Энрикесы были, очевидно, одержимы лошадьми.

Свечи отбрасывали острые клинки света на стол. Крисси разговаривала с Рупертом. Белла видела, как та увлечена. Вот, значит, откуда ветер дует, подумала она. Неудивительно, что она меня ненавидит.

Констанс разглагольствовала о своих новых замыслах. Ласло ковырялся в зубах.

Я сделала глупость, что пришла сюда, с тоской подумала Белла. Стив был прав насчет этих людей.

Когда они оставили мужчин с их портвейном и сигарами, Белла чувствовала себя утомленной и подавленной. Крисси села за большой рояль и очень хорошо играла Бетховена.

Теперь она кажется красивой, подумала Белла, глядя на ее смягчившееся лицо и блестевшие при свете лампы черные волосы.

Констанс и Гей продолжали разговор о свадьбе. Руперт сначала присоединился к ним, а потом сразу направился к Белле. Лицо его было беспокойным.

– Все в порядке, дорогая?

– Все отлично, – выпалила Белла. – Дай мне сигарету. – Она была раздражена тем, что во время ужина он не поддержал ее.

– Извини, что мы так долго. Отец и Ласло завели довольно жаркую дискуссию по поводу девальвации.

Но появившийся тут же Ласло разгоряченным не выглядел. Он курил большую сигару и смеялся над какой-то шуткой Чарлза. Его угрюмое лицо освещалось блеском черных глаз и сверканием очень белых зубов.

Ему надо побольше смеяться, подумала Белла, когда он шел к роялю.

– Все в порядке, милая? – Ласло снял с плеча Крисси волосок.

– Конечно, – весело ответила та.

– Хорошо, – он улыбнулся ей, потом прошел через всю комнату и сел рядом с Беллой.

Он бабник, подумала Белла. Может быть, попробовать его соблазнить? Она подалась вперед, чтобы он лучше разглядел ложбинку между ее грудями.

– Я на днях познакомился с вашей подругой, – сказал он.

– О, с кем это? – спросила Белла, одаряя его горячим, долгим, тягучим взглядом, который сразу же сошел с ее лица, как только он сказал:

– Ангора Фэрфакс. Она сказала, что вы вместе учились в драматической школе.

Белла всегда ненавидела Ангору Фэрфакс. Та была балованным дитем очень богатых родителей, вечно ходила по разным вечеринкам, а наутро жаловалась на утомление. Все соученики Ангоры, исключая Беллу, шалели от нее. Она же завидовала таланту Беллы.

– Я ее немного знала. Чем она теперь занимается? – спросила Белла.

– Кажется, занята в каком-то телевизионном сериале. Она много о вас говорила.

– Надо думать, – холодно заметила Белла.

– Она очень привлекательна, – сказал Ласло, рассматривая на свет виски. – А играть она умеет?

Белла кивнула. Она не попадет в ловушку и не покажет себя завистливой сплетницей.

– Я слышал, у вас сегодня было прослушивание.

Предупредительная система Беллы сработала не очень хорошо.

– Да, было.

– И режиссер заигрывал с вами. Как это для вас должно быть неприятно!

Ехидный кот, подумала Белла.

– Кто он?

– Гарри Бэкхауз.

– Гарри? – Ласло поднял брови. – На него не похоже. Он только что опять женился. Мы завтра с ним вместе обедаем. Поговорю с ним по душам.

Беллу от ужаса бросило сперва в жар, а потом в холод.

– О, пожалуйста, не надо, – слишком быстро сказала она. – Думаю, он уже про все забыл.

Ласло вкрадчиво улыбнулся.

– Все равно такие вещи нельзя прощать.

В половине двенадцатого Белла собралась уезжать.

– Я отвезу тебя, – сказал Руперт.

– Лучше я, – предложил Ласло, – доставлю ее к самому порогу.

– Но тебе же не по пути, – возмутился Руперт.

– Мне бы хотелось, чтобы ты ответил на еще один звонок из Убогой Аравии, – попросил Ласло. – Ты знаешь суть дела.

«Ого! – подумала Белла, – он тут прямо командир, – и ей захотелось, чтобы Руперт поупрямился. Но тот раскрыл рот, закрыл его и угрюмо согласился.

Когда она уходила, Чарлз поцеловал ее в обе щеки.

– Увидимся в следующем месяце на свадьбе, если не раньше, – пообещал он. Все напряглись.

– Ты уже послала Белле приглашение, Констанс? – спросил он.

– Они у нас кончились, – холодно ответила та.

– Чепуха. У тебя на столе их лежит по меньшей мере дюжина. Надо, что на нашей стороне церкви было побольше блеска.

Когда они подъезжали к дому Беллы, Ласло сказал:

– Хочу с вами поговорить. Зайдем к вам или ко мне?

– Я устала, – отрезала Белла. – Мы не можем поговорить здесь?

– Нет. Дело важное.

– Хорошо. Тогда лучше у меня.

Ее квартира пребывала в полном беспорядке: по всей гостиной была разбросана одежда, после завтрака осталась немытая посуда. Белла засунула под диван лифчик и прошла в спальню, чтобы снять пальто. В зеркале она увидела, что глаза у нее блестят от выпитого. Блузка, в самом деле, просто неприлична. Может быть, Ласло собирается за ней приударить? Когда она вернулась, он, развалившись, сидел в кресле и играл с пасьянсовой мраморной дощечкой.

У него лицо пароходного шулера, подумала Белла, жесткого, расчетливого и выверяющего все ходы.

– Это Руперт вам подарил? – спросил он.

Белла кивнула.

– Он отличный парень.

– И я так думаю. Хотите выпить?

Ласло покачал головой.

– У Руперта легкой жизни не было, – продолжал он. – Баловали его много, а любили не очень. Констанс всегда была слишком занята своей благотворительностью. Чарлз – старыми мастерами и молоденькими любовницами. В результате Руперт вырос довольно неуравновешенным. Ему нужен кто-то, кто не только будет с ним справляться, но и очень сильно любить.

– Надо же, – с нервным смешком сказала Белла, – я не знала, что вы так романтичны.

Ласло в ответ не улыбнулся.

– Да нет. Просто я ненавижу пустые траты.

Белла сделала глубокий вдох.

– Вы не хотите, чтобы я выходила за него замуж, не так ли?

– Да, не хочу.

– Потому что я не из верхнего ящика?

– Мне все равно, будь вы хоть из подвала! Просто я хочу, чтобы Руперт причалил к кому-нибудь, кто его любит.

– Вроде вашей сестры Крисси, надо полагать? Тогда все ваши миллионы останутся в семье.

– Оставьте Крисси в покое.

– Почему же? Откуда вы взяли, что она любит Руперта больше, чем я?

– Она бы не опоздала на целый час на встречу со своей будущей свекровью.

– Я же вам сказала, что меня задержали на прослушивании.

– И не удосужились одеться.

– У меня не было времени на переодевание.

– И явились сильно навеселе.

– Неправда. Просто американцы наливают очень крепкие напитки.

– И грубили тете Констанс по всякому поводу.

– Она невыносима, – сказала Белла, задыхаясь.

– Согласен. Она как боевая секира. Но если бы вы любили Руперта, то смирились бы и с этим.

– Но вы-то здесь при чем? – свирепо спросила Белла.

У него оставались незаполненными всего несколько квадратиков в центре дощечки. Она как завороженная смотрела на его длинные пальцы.

– Я хочу лишь сказать, – тихо произнес он, – что если бы вы любили Руперта, то приехали бы вовремя, трезвой и одетой, как подобает, вместо того чтобы лакать виски в баре «Хилтона» с одним из ваших любовников.

Белла позеленела.

– О чем вы говорите? – прошептала она. – У меня было прослушивание.

– До этого, возможно, и было, детка. Но когда я вас там видел, вы были так поглощены беседой с вашим красивым сорвиголовой, что даже не заметили меня, хотя я сидел всего за несколько столиков от вас.

Ее охватили смущение и ужас. Ласло видел ее со Стивом. Что он мог расслышать из их разговора?

– Он актер, – быстро солгала она. – Мы… мы… ну, обсуждали пьесу, которую будем вместе играть на будущей неделе.

– Вы репетировали любовные сцены, – сухо сказал Ласло. – Если бы вы посмотрели на Руперта с десятой долей такого рабского обожания, я был бы только счастлив, что вы выходите за него замуж.

Теперь у него оставался один темно-зеленый мраморный кубик. Он посмотрел на него, потом, отложив доску в сторону, достал из кармана свою чековую книжку.

– Итак, – сказал он деловым тоном. – Сколько вы хотите? Я даю вам – ну, скажем, пять кусков – и вы оставляете Руперта в покое. Как?

Белла невольно рассмеялась.

– Я никогда не представляла себе людей, которые говорят такие вещи! Нет, не пойдет.

– Потому что вы обожаете Руперта и жить без него не можете? – едко спросил он.

– Я ничего не говорила о любви. Это вы здесь про нее все время звените. Но раз уж хотите все начистоту – я не намерена порывать с ним.

– Десять кусков.

Наступила пауза. Белла посмотрела в окно.

Ого, подумала она, с десятью тысячами можно кое-что сделать. Интересно, налогом эта сумма облагается? Вслух она сказала:

– Мне не нужны ваши вонючие деньги. Придумайте что-нибудь другое.

Ласло убрал чековую книжку и встал. Она отступила.

– Что ж, если это на вас не производит впечатление, мне придется испробовать другие способы.

– Вы не сможете помешать мне выйти замуж за Руперта.

– Я? Не смогу? – тихо сказал он. – Вы, очевидно, не знакомы с нашим семейным девизом: «Оцарапай Энрикеса – и у тебя потечет кровь».

На его смуглой коже проступил белый шрам. У Беллы по спине пробежала дрожь.

Он дьявол, подумала она.

– У моей семьи большое влияние, – продолжал он. – Если будете упрямиться, мы сможем сделать вашу жизнь нелегкой.

– Вы мне угрожаете?

– Да. И предупреждаю, в борьбе я не брезгую никакими методами. Вы уверены, что не хотите получить чек?

Белла потеряла терпение.

– Вон отсюда! Вон! – закричала она и, схватив синюю стеклянную вазу, швырнула в него. Но промахнулась и попала в стену. Он засмеялся и ушел.

После этого она еще долго не могла успокоиться.

Да брось ты это, убеждала она себя. К чему ломать себе голову? Проклятый, жуткий бахвал. Он просто блефует. На самом деле он ничего не сделает. И все же… и все же… со всеми их деньгами и властью…

Она вздрогнула от нехороших предчувствий. Возможно, ей надо было взять деньги и уехать со Стивом. Но Стив ненадежен, на него нельзя положиться. Ну и, конечно, с Рупертом тоже надо считаться.

Вдруг в дверь позвонили, и она резко вздрогнула. Снова Ласло? Стив? Сердце бешено стучало. А звонок все звенел.

– Кто там? – в ужасе пролепетала она.

– Это я, Руперт.

Она открыла дверь, и когда он прошел за ней внутрь, разрыдалась.

– Дорогая! Ну не надо, моя радость! Все прошло как надо.

Он усадил ее рядом с собой на диване и погладил по голове.

– Поначалу они всегда ведут себя скверно. Ты бы посмотрела, как они встретили Тедди. Ласло тебя не обижал?

Она покачала головой. Ей не хотелось рассказывать Руперту, но она уже не могла сдерживаться.

– Он меня ненавидит, – всхлипнула она. – Сильнее, чем все остальные. Он сказал, что не хочет, чтобы я вышла за тебя замуж.

– Не хочет? Вероятно, он сам тобой увлекся, поэтому и был так резок. Отец, во всяком случае, от тебя без ума.

Она понемногу успокоилась и пробормотала:

– Я так отвратительно себя вела. Опоздала и дерзила твоей матери. Не знаю, как ты меня еще терпишь.

А ведь ты еще ничего и не знаешь, тоскливо подумала она.

– А чего мне терпеть? Сейчас я люблю тебя еще в десять раз больше, чем сегодня утром. Я бы убил всякого, кто тебя обидит.

Она отодвинулась и посмотрела на него. Печальное, бледное, с большими синими кругами под глазами лицо Арлекина.

– Белла, дорогая, давай поженимся.

То ли назло Ласло, то ли чтобы спастись от Стива, а может, оттого, что она была пьяна, или из-за того, что Руперт хотел ее как никогда, она согласилась.

Глава шестая

Наутро Белла проснулась с таким ощущением, будто в голове ее лопаются лампочки. К тому же с неумолимой точностью перед ней выстраивались сцены вчерашнего вечернего обвала: бесполезное прослушивание у Гарри Блэкхауза, встреча со Стивом, катастрофический ужин у Энрикесов.

Выпрямившись и простонав, она с дрожью вспомнила тот жуткий момент, когда запустила вазой в Ласло.

Господи! Она согласилась на помолвку с Рупертом. Но она не любит Руперта. Она любит Стива, и эта змея Ласло все знает и сделает все, чтобы она порвала с Рупертом.

«Боже, как все запуталось», – с тоской думала она, снимая ночную сорочку.

События следующей недели не дали ей передохнуть. По настоянию Руперта, они побывали в дюжине домов, сделали триумфальный объезд всех его родственников. Она была осыпана подарками, среди которых было огромных размеров розовое пластиковое обручальное кольцо, приобретенное только потому, что оно должно было привести его мать в раздражение.

Белла предполагала, что поблизости окажется Ласло и станет нагнетать страсти, но он ничего не предпринимал, явно выжидая своего часа. Ее особенно терзало то, что Стив, который должен был прочитать о ее помолвке, – во всех газетах мелькали фотографии «миллионера и актрисы» – даже не попытался с ней связаться.

По части секса с Рупертом дела тоже шли не блестяще. Теперь, будучи помолвленной, она не могла отказаться спать с ним. Руперт, которому так долго морочили голову, непременно желал проводить в постели каждую свободную минуту, после чего отчаянно требовал одобрения.

– Тебе понравилось, дорогая? Ты уверена, что все было как надо?

– Да, да, – уверяла она Руперта, привлекая его к себе на грудь, где он и засыпал, а она, глядя невидящими глазами в потолок, подергивалась всем телом от неутоленного желания и томления по Стиву.

Спустя неделю после спектакля Белла устало упала в кресло в своей гримерной, и шум аплодисментов все еще отдавался в ее ушах. В этот вечер она играла великолепно. Она все еще была «в образе».

Руперт ушел в город на какой-то ужин и встретится с ней позднее. Это давало ей некоторую передышку. Самым трудным испытанием для нее было то, что постоянно приходилось убеждать Руперта, что она блаженно счастлива рядом с ним. Она взяла со стола очищающий крем, чтобы снять с лица грим. В дверь постучали.

– Войдите, – безразлично сказала она.

Но тут сердце ее болезненно екнуло. В дверях стоял Стив – ленивый, улыбающийся, невозможно светловолосый и красивый.

– Как ты прошел сюда? – спросила она, задыхаясь.

– Привратник мне приятель. – Он затворил дверь и встал перед ней. – Ну? – тихо спросил он.

– Что ну?

– Кажется, я велел тебе не связываться с Рупертом Энрикесом.

– Это не имеет тебе никакого отношения, – в ее голове прорвался всхлип. – Ты настолько внимателен, что даже не позвонил мне.

– Я подумал, что следует позволить тебе потомиться неделю-две.

Он подошел к ней и положил руку на ее голое плечо. Странно, что Руперт мог мять ее часами, и с ней ничего не происходило, но одно только прикосновение Стива пронимало ее как током в тысячу вольт. От плеча жар медленно поднимался у нее по шее к затылку.

Стив засмеялся.

– Ты была бесподобная Дездемона, моя радость. Я не представлял себе, как хорошо ты играешь.

Она почувствовала себя счастливой.

– Ах, ты в самом деле так думаешь?

– Да, ты меня просто ошеломила, – наклонившись, он поцеловал ее.

Белла ответила на его поцелуй. Рука его скользнула вниз по ее платью, и она уже теряла над собой контроль, когда вдруг с ужасом услышала, как дверь распахнулась и кто-то сказал:

– Должно быть, это гримерная Беллы.

Лицо у нее залилось краской, она отпрянула от Стива, но было уже поздно. В дверях показались Ласло и старый враг Беллы еще по драматической школе Ангора Фэрфакс.

– Белла, ты чудовище, – хихикнула Ангора. – Только что обручилась с Рупертом и уже изменяешь ему с этим великолепным мужчиной. – Она подняла на Стива свои огромные голубые глаза. – Думаю, тебе следует вызвать его на поединок, – сказала она Ласло.

– Руперт может сам за себя постоять, – ответил Ласло, которого все это явно забавляло. – Привет, Белла. Как дела?

Белла не могла и слова вымолвить. Ее выручил Стив.

– Мне лучше представиться. Меня зовут Стив Бенедикт, – сказал он, усмехнувшись.

– А я Ангора Фэрфакс. А этот хитрый тип – Ласло Энрикес.

Она была очаровательна, как котенок, невероятно гибкая, с тонкими запястьями и щиколотками, пышными темными волосами, лиловато-голубыми глазами, надутыми губками, которые не вполне прикрывали ее чуть выступающие зубки.

Как сказала одна из ее соучениц по драматической школе, Ангора была из того сорта девушек, что запросто могут попросить мужчину помочь донести «эту ужасно тяжелую спичечную коробку».

– Белла, дорогая, перестань так краснеть. Спектакль был очень милый. Ты так хорошо играла – хотя им не следовало выпускать тебя в таком ужасном костюме в последнем акте. Ты в нем кашляла на весь зал. Ласло вел себя чудовищно. Заснул во втором и третьем актах, но ему выпал тяжелый день. Золото упало в цене на полпенни или что-то в этом роде. У тебя есть что-нибудь выпить?

– Конечно, – скрипя зубами, ответила Белла, снова убедившись в способности Ангоры выставлять ее круглой идиоткой. – В буфете стоит бутылка виски. Может быть, ты предложишь гостям, Стив?

Когда Стив щедро налил всем четверым, Ласло поднял свой стакан в честь Беллы и, гнусно сверкнув глазами, произнес:

– За тебя и Руперта.

– Да, за наших голубков, – подхватила Ангора. – Ты, должно быть, вне себя от счастья, Белла. Это такое облегчение – обзавестись семьей и знать, что не кончишь свои дни жуткой старой девой где-нибудь на чердаке вместе с кошками.

Она посмотрела на Ласло через длинные, намазанные тушью ресницы.

– Угомонись, Ангора, – сказал он.

– Прошу прощения, – хихикнула она, – но я немного перевозбудилась. Гарри Бэкхауз назначил меня на главную роль в своем новом фильме.

– Великолепно, – сказал Стив, сверкнув своей ослепительной улыбкой. – Как это вам удалось?

– Да, дорогой мой, это было не так-то просто. Ласло пригласил сегодня меня и Гарри на большой обед с выпивкой. Белла, дорогая, кажется, ты тоже хотела эту роль? Но они начинают съемки через две недели, и я знала, что ты не захочешь так рано разлучаться с Рупертом.

– Конечно, не захочу! – заявила Белла и, спрятав внутри накатившую ненависть, улыбнулась Ласло.

– А как же тогда вы? – спросила Ангора у Стива. – Где это Белла откопала такого симпатичного мужчину?

– В Буэнос-Айресе, – ответил Стив, а потом напомнил Ласло: – мы ведь встречались с вами там. Я владелец клуба Амонтильядо. Вы там были раз или два.

– Это одно из моих излюбленных мест, – сказал Ласло. – Там так темно, что я никогда не мог вспомнить, с кем туда приходил.

– Там хорошо? – спросила Ангора.

– Хорошо всюду, – засмеялся Стив и снова наполнил стакан Ласло.У Беллы вдруг затряслись поджилки. Если Ласло узнает от Стива всю правду о ее прошлом, одному Богу известно, как он это использует.

Ангора снова пустилась в рассуждения об актерских делах. Стив и Ласло перешли на бизнес.

– Деньги, деньги, деньги! – заключила Ангора. – Могу себе представить, как вы быстро сойдетесь друг с другом.

Белла почувствовала укол ревности. За какую-нибудь четверть часа они приняли Стива в свой круг, в чем ей было отказано.

Теперь он разговаривал с Ангорой, включаясь в привычную свою роль рокового мужчины, понижая голос до полутонов и сверкая зубами на всю комнату.

Наконец Ангора, потянувшись, заявила:

– Ласло, дорогой, если я не поем, то свалюсь с ног.

– Тогда пойдем, – сказал Ласло, погасив сигару. – Почему бы вам не пойти с нами? – предложил он Стиву.

– Лишним не буду? – спросил тот.

– Ни в коем случае, – сказала Ангора. – Ласло вызовет для вас по телефону какую-нибудь забавную девицу, и мы отправимся в город. Спасибо за угощение, Белла. Увидимся на свадьбе Гей. Ласло пришла в голову сумасшедшая идея на другой день после бракосочетания всем выехать за город, в Годвуд. Если вы любите лошадей, – обратилась она к Стиву, – то вам тоже стоит поехать с нами.

И они отчалили, почти не попрощавшись, оставив Беллу в тоске и бессильной ярости. Гнусная во весь рот ухмылка Ласло долго еще стояла у нее перед глазами.

Следующие несколько дней дали ей поводы возненавидеть его еще больше. У нее сорвались две телевизионные постановки и один рекламный сюжет, которые, как она считала, уже были ей обеспечены. А из банка ей прислали едкое письмо с предупреждением о том, что она превышает кредит.

Она должна была играть Нину в постановке «Чайки», репетиции которой начинались в театре на следующей неделе. И вдруг режиссер Роджер Филд вызвал ее и сказал, что хочет, чтобы она играла Машу, старомодную и скучную учительницу.

Белла вышла из себя.

– За этим стоит Ласло Энрикес! – взорвалась она.

– А кто он такой? – не очень правдоподобно удивился Роджер. – Здесь решения принимаю я. И считаю, что тебе лучше играть Машу.

Глава седьмая

Как обычно, Белла отложила покупку обновок к свадьбе Гей на последнюю минуту. Она знала, что ей вообще не стоит покупать ничего нового. В гардеробе у нее висели груды почти неношенных платьев, да и к тому же, учитывая непреклонность занимавшегося ее делами банковского клерка, она рисковала получить свои чеки обратно неоплаченными.

Но в последнюю неделю она тратила деньги с таким ожесточением, словно они вот-вот должны были выйти из моды. Иногда Белле казалось, что таким образом испытывает судьбу: втягивает себя в такие финансовые затруднения, из которых единственный выход – замужество за Рупертом.

Как бы то ни было, она твердо решила приобрести новое платье. Ей было известно, что Стива тоже пригласили на свадьбу, что он часто видится с Ангорой, и поэтому надо показаться там еще более ослепительной, чтобы сразить его наповал.

Поход по магазинам подействовал на нее крайне удручающе. Чуть ли не в половине из них шли распродажи. Все, что она примеряла, выглядело ужасающе, да к тому же она не имела представления о том, какая будет погода. Стоял такой дурацкий серенький денек, который легко мог перейти в жаркий вечер.

– Красно-коричневый цвет будет этой осенью в большой моде, – уверяла продавщица, натягивая на нее шерстяное платье и придерживая на спине большие складки, чтобы казалось, что оно хорошо сидит.

Глядя на себя в зеркало, Белла наконец решила:

– Я похожа на нечто, чем вытошнило кошку. Мне нужно новое лицо, а не новое платье.

К двум часам, когда она уже совсем отчаялась, ей попалось плотно облегающее серо-зеленое платье без рукавов, с низким вырезом. Это была единственная более или менее сексуальная вещь из всего, что она примеряла.

– Вы считаете, это подойдет для свадьбы? – безнадежно спросила она.

– О да, – заверила ее продавщица. – Теперь люди надевают что угодно куда угодно.

К тому времени, когда она подыскала мягкую кораллового цвета шляпку и в тон к ней туфли, дальнейшими поисками заниматься было уже некогда. Но когда позднее дома она надела все это на себя, то оказалось, что при дневном свете с ее рыжеватыми волосами коралловый цвет смотрится отвратительно.

Через полтора часа ей надо было быть в церкви. Ее парикмахер в тот день не работал. Единственное, что оставалось, – это помыть голову красящим шампунем. Но в спешке она не прочитала инструкцию, которая запрещала использовать его на крашеных волосах. В результате получился не легкий оттенок цвета тициан, а ярко-оранжевый, переходящий в помидор, и это – при чрезмерной пышности волос.

Тут же она сообразила, что полутона ее искусно нанесенной косметики ко всему этому кошмару уже совсем не подходят.

Кожа казалась тусклой, глаза уменьшились и выглядели усталыми и никакой пудрой невозможно было удалить мешочки под ними.

К тому же похолодало. Резкий восточный ветер теребил листья платанов. Все ее пальто были слишком коротки для нового платья. Выходя из дома, она обернула вокруг шеи рыжую лисью шкуру, подумав: «Против этой шайки мне нужны союзники».

Около церкви собралась толпа зевак, наблюдавшая за церемонией. Белла, безнадежно опоздав, подкатила одновременно с машиной новобрачных и, торопясь войти раньше них, споткнулась на ступеньке.

– Уже под мухой, – сострил какой-то шутник из толпы.

Ласло помог ей удержаться на ногах. С раздражением она заметила, что он очень хорошо смотрится и черно-белая строгость утреннего костюма чрезвычайно идет его желтоватой коже и неправильным чертам. Посмотрев на ее волосы, он промолвил:

– Ого! – А потом, заметив голые руки, добавил с удивлением; – вам в церкви будет зверски холодно.

Ей хотелось улизнуть незамеченной на какую-нибудь заднюю скамью, но Ласло, взяв ее руку как в тиски, провел ее во второй ряд от алтаря, объяснив:

– Вы ведь теперь член семьи.

Руперт, изящный и бледный почти как белая гвоздика в его петлице, попытался было сесть рядом с ней, но Ласло помешал этому, сказав:

– Ух-ух, тебе надо сидеть впереди и присматривать за Констанс. – И очень решительно сел рядом с Беллой на край скамьи. Белла быстро от него отсела, столкнувшись с очень распутного вида стариком с длинными седыми бакенбардами.

– Ты еще не знакома с дядей Вилли, Белла? – спросил Ласло.

Неподалеку от Руперта сидел неряшливый, но миловидный подросток, стриженный под горшок.

То был, вероятно, Джонатан, брат Руперта, отпущенный из школы.

Через проход от Беллы сидел Тедди со своим шафером. Он то поправлял воротничок, то приглаживал свои свежеостриженные волосы, и его бело-розовые щеки заливались при этом краской.

– Я утешил мать, – сказал Руперт, – убедив ее в том, что она не теряет дочь, а всего-навсего приобретает кретина.

Белла прыснула. Присутствующие крутили головами и приветствовали знакомых: «Привет, сколько лет, сколько зим…»

Орган уже в четвертый раз играл одну и ту же кантату Баха. Оглядевшись украдкой, Белла поняла, что, как обычно, оделась неправильно.

Все были в шелковых платьях или хорошо сшитых костюмах. То было отчаянное соревнование в элегантности. Ласло оказался прав: в церкви стоял ледяной холод. Ее голые руки покрылись гусиной кожей. Сидевший рядом дядя Вилли, не стесняясь, разглядывал ее груди. Чтобы затруднить ему это занятие, Белла в раздражении опустила лису на вырез платья.

– Лиса спряталась в нору, – заметил Ласло.

Белла с каменным выражением лица смотрела вперед на огромную цветочную композицию, украшавшую Констанс. И вдруг она заметила, что ее платье, казавшееся таким респектабельным, когда она стояла, теперь разошлось в разрезе, открыв значительную часть бедра и трусики с надписью «Оставь надежду, всяк сюда входящий», которые Рози подарила ей ко дню рождения. Она поспешно прикрылась, но до этого Ласло и дядя Вилли успели все хорошенько рассмотреть.

Я убью его, кипятилась про себя Белла, убью, а потом выбью ему зубы.

Еще один старый родственник, мирно спавший позади нее, внезапно проснулся и громко произнес:

– А ну, живее! Чего ждем!

По рядам прошел шелест оживления, когда Констанс, похожая на запыленный двухэтажный автобус, величаво проплыла по проходу, грациозно помахивая рукой друзьям и родственникам.

– Она утверждает, что изобрела платье-палатку, – прошептал Белле Руперт, – но чтобы закрыть себя, ей понадобится пара шатров.

Наконец, когда Белла уже почти превратилась в ледяной столп, орган грянул «Невеста идет», и все встали.

С бессмысленной улыбкой на лице, разя на ходу коньячным перегаром, появился Чарлз. Он вел под руку Гей, бледную, но державшуюся довольно уверенно и закрывавшую огромным букетом всякие свидетельства беременности. Она двигалась медленно, потому что через каждые несколько секунд ее голову дергала вуаль, на конец которой наступала шедшая за нею девочка, подружка невесты.

Шествие замыкала Крисси, вся в розовом и с венком из роз на черных блестящих волосах.

Грим был явно профессиональной работы. Смотрелась она красиво, но было в ней что-то погребальное. Руперт повернулся и подмигнул ей, пытаясь заставить ее улыбнуться.

– Возлюбленные дети мои, – затянул епископ.

Белле пришлось заглядывать в один требник с Ласло. Напрягаясь от ненависти, она смотрела на его длинные пальцы с красиво обработанными ногтями и старалась не вдыхать нежные оттенки мускуса и лаванды его одеколона.

– Прежде всего, – говорил епископ, – это предписано для рождения детей.

– Уж это точно, – усмехнувшись, прошептал Руперт.

– Далее, как лекарство от греха для тех, кто лишен дара воздержания.

– Надеюсь, вы понимаете, что он имеет в виду, – негромко сказал Ласло.

Белла его не слушала, она представляла себе, что стоит на месте Гей в платье атласа с длинными рукавами, с гладкой прической, позволяющей увидеть ее чуть порозовевшие щеки, с невероятно тонкой талией, приобретенной с помощью жесточайшей предсвадебной диеты, а рядом с ней – сокрушительно красивый, гордо ей улыбающийся и надевающий ей на палец золотое кольцо – Стив.

– В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, любить и заботиться друг о друге, пока нас не разлучит смерть, – повторял Тедди за епископом своим придушенным голосом.

Но мог бы Стив когда-нибудь встать у алтаря рядом с нею? Способен ли он любить и заботиться о ком-нибудь очень долго? А сама она сможет полюбить и беречь Руперта, как Крисси?

Посмотрев вбок, она увидела, что Крисси остановившимся взглядом смотрит прямо перед собой и слезы катятся у нее по щекам. Какая же во всем этом дурацкая путаница, подумала Белла.

– Мне плохо, – сказала одна из девочек, подружек невесты.

«Единый всеблагой, бессмертный и невидимый», – пел хор. Ласло громко подтягивал басом. Он из тех, кто способен поставить своих детей в неловкое положение своим чересчур громким пением в церкви, подумала Белла.

Все сели для молитвы. Епископ, все более воодушевляясь, говорил о верности и неколебимости устоев, столь необходимых в современном мире, когда рушится так много браков.

Дядя Вилли терся ногой о бедро Беллы. Она не могла от него отодвинуться, потому что оказалась бы прижатой к Ласло.

Белла свирепо смотрела прямо перед собой. Похоже, ей предстояло слишком хорошо изучить это цветочное украшение. Вдруг Руперт с непосредственностью, придававшей ему такое обаяние, повернулся, взял ее руку и пожал. Она знала, что и Ласло, и Крисси наблюдают за ним. Румянец покрыл ее лицо и плечи.

Когда все переходили в ризницу, Констанс плакала, не стыдясь слез.

– Это не оттого, что от нее уходит Гей, – сухо сказал Ласло, – а от мысли о том, каких денег ей это стоило.

Пронзительный тенор пел «Овцы могут пастись спокойно».

Ожидание стало невыносимым.

– Похоже, брачное таинство совершено, – проговорил Руперт, – теперь бы покурить.

Процессия направилась обратно. Тедди алел от смущения, Гей, успокоившись, слегка улыбалась, ловя взгляды родственников.

– Я слышал, что вы актриса, – сказал Белле дядя Вилли. – Бывали в Кроссроудз. Я никогда не пропускаю. Чертовски хорошая программа.

Несколько минут присутствующие, сгрудившись, позировали фотографам. Руперт, встав со скамьи, тут же пожал Белле руку.

– Господи, что за представление! Привет, тетя Вера. Когда мы поженимся, дорогая, такого дурацкого цирка устраивать не будем. Привет, дядя Берти. Просто заглянем в отдел регистрации в Челси и сразу – в аэропорт на рейс в какое-нибудь теплое местечко.