Текст книги "Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник"

Наш авангард.

Наконец появились члены Белого Совета: Эбинизер, Слушающий Ветер и Кристос, за ними – Рамирес и его отряд. Каждый – в сером плаще, в руке посох, на ремнях – холодное и огнестрельное оружие. Все готовы к бою. Старик направился прямиком ко мне, и я встал ровнее.

– Итак, Хосс, – начал Эбинизер, – ты помнишь, что у нас есть три позиции между замком и озером.

– Угу, – подтвердил я.

– Выдвигаемся на север, в промежуток между первыми двумя. Этри со своими свартальвами, а также Летняя Леди и ее отряд закроют пробел на юге. Задумка состоит в том, чтобы остановить фоморов. Если захотят продолжать наступление, им придется ввести в бой тяжелые войска.

– По-моему, – нахмурился я, – задумка была иная. Ждать, пока на сцену не выйдет титанша.

– Если не остановим наступление, – поморщился старик, – до ее выхода дело не дойдет. Зачем? Этне и так победит. – Он покачал головой. – Надо сделать так, чтобы для продвижения ей понадобился глаз Балора.

– С какой стати, если у нее множество солдат? – спросил я. – Нас просто сомнут, да и все.

– У нее нет времени, – сверкнул глазами старик. – Маховик экстренного реагирования уже пришел в движение, и скоро сюда явится Национальная гвардия. Пожалуй, к рассвету, если не раньше. Хотя им понадобится тяжелая техника для расчистки дорог.

– Значит, – уточнил я с неуместной ухмылкой, – мы со всех ног бросимся в мясорубку, чтобы Этне ударила в полную силу, и будем надеяться, что успеем вырубить ее, пока солдаты не начали расстреливать все, что движется?

– Мы… – Эбинизер вздохнул. – Да. В общем и целом все именно так.

– Ура, – сказал я. – Вот потеха.

– Хе, – пророкотал Речные Плечи. – Хе-хе-хе.

Смех был таким раскатистым, что стоявшие поблизости люди из Белого Совета слегка напряглись.

– Ну что ж, – сказал я сасквочу, – за дело?

Эбинизер поднял брови:

– С радостью. – Громадный сасквоч с удивительной легкостью вскочил на ноги. – Будет весело. Бигфут против осьмиконгов.

– Что? – По приятному лицу Кристоса скользнуло непонимание.

– Вы прекрасно его слышали, – сказал я. – Вперед.

Глава 11

Итак, мы выдвинулись в темную ночь, полную дыма и хаоса, а враг поступил именно так, как поступают враги: объявился без предупреждения и пустил наш прекрасный замысел псу под хвост.

Мы промаршировали к Монтроуз-авеню и свернули на восток, где сменили строевой шаг на бег трусцой. Я оказался рядом с Рамиресом. Морщась и стискивая зубы, тот бежал с безмолвной и болезненной целеустремленностью, пока мы не добрались до Уэллс-парка. В темных зданиях и мареве теней могли скрываться бесчисленные враги, поэтому мы стали ждать, пока отряд Лары не прочешет местность.

Тяжело дыша, Рамирес опустился на ближайшую лавочку. Я присел рядом, и мы стали смотреть, как горожане, бегущие от хаоса, царившего между нами и озером, молча следуют мимо. В их широко раскрытых глазах читался испуг. Поняв, что перед ними большой вооруженный отряд, люди переходили на другую сторону улицы, и я их не винил: в конце концов, на углу стоял треклятый сасквоч, зачарованно изучавший кнопку светофора.

В полном соответствии с законами естественного притяжения к нам присоединились Чендлер, Дикий Билл и Йошимо. Заметным усилием воли Рамирес отогнал боль и усталость, после чего обратился к остальным Стражам:

– Итак, северное подразделение врага вышло из озера на Монтроуз-Бич. Наемники Лары находятся к северу от нас, в Аптауне. Они стояли на Лейк-Шор-драйв, но не выдержали натиска и отступили к Шеридан-роуд. Люди Марконе окопались южнее, в районе Ригли-билдинг. Пока держатся. Таким образом, враг вынужден идти посередине. Маккой с другими старейшинами Совета намерены ему воспрепятствовать, а наша задача – прихлопнуть любую муху, что станет донимать старших товарищей.

– Как нога, босс? – поинтересовался Дикий Билл.

– Боли не чувствую, – соврал Рамирес. – До утра продержусь.

– Ты ранен, – заметила Йошимо. Удивительно, что она вообще подала голос. Ее латынь безупречна, но английский так себе, да и в целом она не особо разговорчивая. – Тебе не следует участвовать в бою.

– Самочувствие у меня не идеальное, – согласился Рамирес, все еще пытаясь отдышаться, – но сегодня нам понадобятся все бойцы до единого.

– Если дела примут скверный оборот и придется улепетывать, – проговорил Дикий Билл, – тебе не хватит скорости, Панчо[13]13
  Панчо Вилья – генерал Мексиканской революции 1910–1917 гг.


[Закрыть]. Опасное дело.

И это еще мягко сказано. Случись отряду бежать, нерасторопные и раненые погибнут – как всегда.

Рамирес только посмотрел на него и сказал с вымученной усмешкой:

– Я испанец, а не мексиканец, техасская ты рожа.

Дикий Билл положил руку ему на плечо и ухмыльнулся по-волчьи.

Сасквоч вернулся, присел на корточки рядом со мной и заглянул в глаза стоявшему напротив Чендлеру. Британский щеголь невозмутимо уставился на него в ответ. Даже не вздрогнул. Вернее, вздрогнул, но не сильно.

– Как поживаете? – проурчал Речные Плечи.

– Благодарю, неплохо, – рефлекторно ответил Чендлер с безупречной вежливостью выпускника дорогой частной школы. – Насколько я понимаю, в прошлом вы с Гарри уже работали вместе?

– Не-а, – ответил сасквоч. – Юный Дрезден пару раз пришел мне на выручку, когда я в этом нуждался. – Он улыбнулся. Белейшие зубы разительно контрастировали с темными пятнами крови на его шкуре. – Но сегодня ночью мы потрудились на славу.

Чендлер не отскочил в испуге – не позволило воспитание, – но все же отшатнулся.

Как только я перешнуровал кеды, из авангарда передали приказ Эбинизера. Как видно, старика признали действующим командиром группы. Пора выдвигаться. Не успел я встать с лавочки, как улицу озарила фиолетовая вспышка, пронеслась высоко над нашим отрядом и спикировала ко мне.

– Милорд! – пропищал генерал-майор Тук-Тук, завис в воздухе и энергично козырнул. – Там жулики!

– Рассказывай, генерал-майор, – велел я, переходя на бег, чтобы не отстать от товарищей.

– Мы их не видели, а когда увидели, было уже поздно! Враги сподличали исподтишка, как подлые подлюги!

– Сподличали? Это как?

– Самым подлейшим образом! – выкрикнул Тук-Тук. – Прикрылись вуалью, пробрались в тыл, и теперь они в парке… Они! Что-то! Замышляют!

– В каком парке? – нахмурился я.

– В том, который впереди! – пояснил Тук-Тук. – На этой самой улице! Мимо него вы вот-вот пробежите!

До этого мне было слегка не по себе. Теперь же я вконец похолодел.

– Ту-у-ук, – протянул я, лихорадочно прикидывая, что делать дальше. – Это… Это не парк. Это кладбище Грейсленд.

И тут за топотом наших ног послышался еще один звук, далекий и призрачный, – ритмичный и гулкий барабанный бой.

Глаза мои полезли на лоб.

Адские погремушки!

Я покинул место в колонне и резво побежал вперед, пока не догнал деда:

– Вы это слышите?

Эбинизер хмуро взглянул на меня, но все же прислушался:

– Военный барабан?

– Нет, – мрачно сказал я. – Этот звук доносится с кладбища Чикаго, имеющего самую дурную славу. Тук сказал, что враги проникли на территорию Грейсленда под вуалью.

– Некроманты, – выплюнул дед. – Звезды и камни! Сколько мертвецов они смогут поднять?

– С пятидесяти гектаров? – с легким раздражением спросил я. – Очень-очень много. Не пройдет и десяти минут, как эта армия зомби сомнет людей Марконе.

Старик издал возглас досады. Некромантия – это подарок, который не перестает радовать. Так и хочется крикнуть: «Горшочек, не вари!» Заклинание, анимирующее мертвецов, без труда распространяется на новых покойников. Свежие трупы – не лучшие солдаты, но для боя с гражданскими их более чем достаточно. Это означало, что люди начнут гибнуть в геометрической прогрессии.

Примерно полминуты старик ожесточенно морщил лоб. Я не мешал ему думать. Когда вокруг начинается форменное безумие и события надо вернуть в здравое русло, причем как-нибудь по-хитрому, самое время покумекать.

– В общем, так, Хосс, – веско обронил он. – Неизвестно, сильны ли эти некроманты, но мы прекрасно знаем, что случится с союзниками без нашей поддержки. Надо ослабить натиск на оборону, поэтому самых могучих чародеев я забираю с собой.

– Понятно, – сказал я.

– Но раз здесь некроманты, необходимо их остановить. – Дед говорил небыстро и убедительно, как человек, обдумывающий проблему на ходу. – Ты уже имел дело с подобными колдунами. У тебя есть опыт боя на этом кладбище. Стало быть, лучший кандидат – это ты. – Он покривился и сплюнул. – Проклятье. Считай, что получил эту работу.

– Ладно, – согласился я.

– С тобой пойдут Стражи и сасквоч.

В воздухе затрепетало что-то громадное. Я сдавленно вскрикнул, дернулся и секундой позже сообразил, что на плече у меня сидит старый взъерошенный ворон совершенно невообразимых размеров.

– Эм, – сказал я.

– Кар, – сказал ворон.

– В военное время от тебя ни шиша толку, – пожурил его Эбинизер. – Никакой дисциплины.

– Дер-ревенщина! – крикнул ворон. – Кар!

– Как скажешь, – сварливо отмахнулся Эбинизер. – Ладно, индейца тоже бери. И пусть этот барабан умолкнет. – Он коснулся моего плеча и заглянул мне в глаза. – Сегодня можешь не сдерживаться, Хосс.

– Все эти сдерживания, – развел руками я, – никогда меня не радовали.

После чего вырвался из дедовой хватки и отступил к прежней позиции, где Рамирес не без труда держал темп, а остальные Стражи окружали его с флангов, и на их лицах отражалась озабоченность, когда Карлос на них не смотрел.

– Короче, детишки, – начал я, – у нас проблемы.

И объяснил, что к чему.

– О да! – воскликнул Дикий Билл. – Некроманты!

– Серьезно? – Я с подозрением покосился на него.

– Обожа-а-ю стрелять в живых мертвецов! – объяснил он, растягивая слова. – Только и всего. У меня стоят все патчи и аддоны![14]14
  По всей видимости, Билл говорит о видеоигре «Left 4 Dead».


[Закрыть]

– Вообще-то, смысл в том, чтобы остановить некромантов, пока орда зомби не начала набирать обороты, – сказал я.

– А, – расстроился Билл. – Это и вполовину не так весело.

– Черт возьми, Билл!

– Ладно, ладно. Все сделаем.

– Речные Плечи?

– Терпеть не могу некромантов, – заявил сасквоч. – Из-за них стонет сама земля.

– Двигаться надо быстро. – Я кивнул Рамиресу и поморщился. – Прости, друг.

Карлос смотрел то на меня, то на бигфута. Даже нынешняя скорость давалась ему непросто, поэтому он тяжело дышал.

– Проклятье… Ладно.

– Протянешь ему руку помощи? – спросил я у сасквоча.

Тот незамедлительно подхватил Рамиреса, усадил на громадную ладонь и понес с той же легкостью, с какой фермерша несет под мышкой корзинку яиц.

Сидевший у меня на плече ворон с пронзительным воплем взмыл в ночное небо.

– Показывай, Тук, – велел я.

Во многих отношениях кладбище Грейсленд можно назвать памятью Чикаго. Здешними надгробиями отмечены места упокоения титанов промышленности[15]15
  По случайности – или не случайности – такое же название носит карта из игры «MTG».


[Закрыть], церковников, гангстеров, политиков, без пяти минут святых, безумцев и убийц, а мемориальные доски готовы поведать тысячи трагических историй о безмерной гордыне, всепоглощающей алчности и несгибаемой любви. На сочной зеленой траве стоят в торжественном молчании скульптуры, мавзолеи и даже миниатюрная копия древнегреческого храма.

Но кладбище обнесено стеной не без причины. Ночами по нему разгуливают тени многочисленных покойников, от рассказов о которых мурашки бегут по коже.

Однажды я и сам был одним из этих мертвецов, и в Грейсленде меня ждала могила, сохраненная в открытом виде благодаря некоему контракту, подготовленному для меня ныне почившим недругом.

Бежать к воротам было некогда, поэтому мы перелезли через шершавую каменную стену и укрылись в тени большого мавзолея. Тук спустился на землю – на моей памяти такое случалось нечасто, – и его светлая аура потускнела и погасла.

– Сюда, милорд, – театрально прошептал генерал-майор. – Они рядом со статуей Инес.

Я хмыкнул. Статуя Инес Кларк – что-то вроде местной легенды. Время от времени она пропадает и столь же загадочным образом возвращается на место, а в ее отсутствие на кладбище не раз видели маленькую девочку в викторианском платье, играющую среди надгробий. По моим сведениям, однажды королева Мэб воспользовалась этой статуей как сосудом для души, в то время как ее физическое тело поддерживало жизнь в моем, – так же, как интеллектус Духоприюта в прошлом вселился при необходимости в стоявшую неподалеку статую Смерти.

Грейсленд – хранилище величайших чаяний и мрачнейших кошмаров Чикаго. Это кладбище напитано темной и могучей энергией, и я чувствовал, как она витает в воздухе, словно нагреваемое на огне масло, которое, обретая новую форму, становится все более текучим и подвижным. Напористый барабанный бой прекрасно маскировал наше приближение, особенно если шагать в соответствующем ритме.

Я пригнулся к самой земле и следом за Туком юркнул во тьму меж надгробий. На кладбище я ориентировался неплохо, так что более-менее понимал, куда идти. Тук остановился чуть выше статуи Инес, а я взгромоздился на могильный камень и бросил взгляд поверх крыши мавзолея.

Стоя в кольце рядом с могилой Инес, семь силуэтов в плащах нараспев бормотали негромкий речитатив. Один держал в руке палку с толстым набалдашником и размеренно бил ею в висевший на плече барабан. Даже на таком расстоянии я почувствовал силу защитного круга, но эти семеро работали скрытно, без неаккуратных всплесков энергии, проявляющих себя как видимый невооруженным глазом свет.

В центре круга лежала какая-то масса, напоминавшая человеческий силуэт, если сделать поправку на обилие тугих веревок. Вне всяких сомнений, жертва для финала церемонии. Человеческое жертвоприношение до сих пор остается самым эффективным топливом для черной магии.

Адские погремушки… Семеро некромантов способны уничтожить Чикаго даже без посторонней помощи. Более того, однажды такое едва не случилось, и в тот раз их было всего лишь четверо. Ну ладно, пятеро, если считать меня. Но себя я предпочитаю не считать, хотя мое выступление на том фестивале анимации было, пожалуй, самым ярким – «бэст ин шоу», как сказали бы на выставке собак.

Интенсивность творимых чар впечатляла. Я понятия не имел, кто эти люди, но действовали они профессионально. Если позволить им довести ритуал до конца, они сотрут Чикаго с лица земли и без помощи армии богопротивных монстров со дна океана.

Если бы не Тук и его фэйри, мы так и не узнали бы, что происходит. Похоже, та первая пицца была одной из лучших долгосрочных инвестиций в моей карьере. Как-то мелковато звучит… Ну да ладно.

Я отпрянул и соскользнул вниз, оставаясь невидимым для врагов. Затем вернулся к союзникам и хрипло заговорил короткими фразами:

– Семеро. Шестеро заклинателей и барабанщик. В черных плащах. Не знаю, кто такие. Заодно с фоморами. Наверное, остатки каких-то злодеев. Стоят в кругу. И у них пленник.

Речные Плечи зарычал так низко, что я не услышал этот звук, а скорее почувствовал, как он вибрирует в костях черепа.

– Где я нужен?

– Дурачиться некогда, – ответил я. – Обойди их с тыла. У тебя две минуты. Затем мы рванем с этой стороны, сильно нашумим и вызовем огонь на себя. Как только привлечем внимание, забирай жертву. А там… – Я сложил ладони в беззвучном хлопке.

– Чем проще, тем лучше, – подтвердил Речные Плечи.

Сасквоч встряхнулся, подскочил фута на четыре, замерцал и превратился, будь он неладен, в филина с размахом крыльев шириной с чертов автомобиль. Массивная птица, скользнув над могильными камнями, свернула в сторону и растворилась в ночи.

– Господи Ремингтон Винчестер Исусе, – выдавил Дикий Билл, – так он что, чародей?

– Угу, – сказал я. – По-моему, обучал Слушающего Ветер.

– Ну, это вообще ни в какие ворота, – охнул Билл.

– Не жалуйся. Он на нашей стороне.

– Покупаю, – заявил Дикий Билл. – Дайте две штуки.

Я начал считать в уме. Досчитав до ста, сказал:

– Ладно, ребята. Как в старые добрые времена. Чендлер, не растеряешься?

– Помнится, я бывал в бою разок-другой, – оскорбился Чендлер.

– Вот и славно.

Я двинулся вперед. Молодые Стражи выстроились у меня за спиной и шагали тесным гуськом, положив руки друг другу на плечи, чтобы не сбиться с пути в темноте.

Штурмовые отряды Стражей ничем не отличаются от обычных солдат. У каждого достаточно огневой мощи, чтобы сдуру или по неосторожности прикончить всех остальных, и работа в команде подразумевает доверие и уважение к навыкам соратников. Я шел первым, чтобы известить остальных о начале боя. При необходимости мой щит прикроет весь отряд, который затем сможет развернуться веером по принципу гидры и уничтожит любой источник угрозы.

Разумеется, если по пути я наступлю на противопехотную мину, все мы сыграем в ящик. Но сверхъестественным субъектам, как правило, чужд такой образ мышления.

В такт с барабаном я ступал легко и плавно, и каждый долгий шаг приближал нас к позиции некромантов. Я почувствовал, как вуаль Рамиреса закрыла нас непроницаемой пеленой, а Йошимо сделала что-то с воздухом: тот перестал передавать звук шагов, и нас не будет слышно, покуда мы не доберемся до места.

Дикий Билл шепнул что-то своей винтовке рычажного действия, с недавних пор заменившей ему посох, вынул из патронташа патрон с медной гильзой, исцарапанной рунами, и аккуратно вложил ее в зарядное окно, после чего точным движением закрыл затвор.

Мой кожаный плащ скрипнул. Под его защитой я изнемогал от летнего зноя.

С магической точки зрения мой щит оставался самым шумным и наиболее очевидным заклинанием, поэтому я подниму его в самую последнюю очередь. Я решил, что вытряхну браслет из-под рукава и выставлю защитный барьер не раньше, чем мы обогнем последний мавзолей, блокирующий поле зрения.

Но для начала требовалось решить две серьезные проблемы.

Во-первых, некроманты стояли в ритуальном круге, и с какой бы силой мы ни ударили – энергия впустую расплещется по преграде. А посему надо сперва нарушить целостность круга, а потом уже вступать в бой.

Во-вторых, для контроля над зомби необходим барабанный бой. Если прервать его, враг не сможет поднять мертвецов. Поэтому я достал из кобуры револьвер, заряженный самыми что ни на есть обычными, скучными и прозаическими патронами, вышел из-за угла и прицелился в барабанщика.

Богом клянусь, в прошлом стрелок из меня был довольно-таки посредственный, но теперь мою руку направляла Зимняя мантия. Оглушительно бахнул револьвер, и пуля умчалась во тьму, к стоявшей в двадцати ярдах от меня фигуре с барабаном.

За этим одновременно последовали два события.

Пуля, выпущенная по моему волевому решению и моей рукой, прошла через магический экран и разрушила ритуальный круг. Защита была искусной, но если что-то сломать, оно перестанет работать, и барьер рассыпался всполохами алого света.

В тот же миг пуля угодила в барабанщика – туда, где у нормальных людей бывает печень.

Его голова развернулась по-совиному, почти на сто восемьдесят градусов, и с такой неестественной скоростью, что с макушки слетел капюшон.

В алом свечении распадавшегося круга я увидел высохшее обезображенное лицо, настолько сморщенное, выветренное и тесно обтянутое кожей, будто лицо трупа, сто лет пролежавшего под открытым небом. Глаза молочно-белые, губы как две полоски вяленого мяса, что лишь отчасти прикрывают пожелтевшие от старости зубы, волосы висят грязными колтунами, а между ними виднеются серо-белесые проплешины.

Передо мной стояла вампирша. И я узнал ее.

– Мавра из Черной Коллегии! – гневно произнес я. – Кто дал тебе разрешение поднимать мертвецов в моем городе?

– Ах… – Теперь она развернулась ко мне не только головой, но и всем телом. Движение было каким-то механическим и в то же время удивительно плавным. – Это ты.

Еще пятеро из шестерых повернулись к нам и сбросили капюшоны.

Вампиры Черной Коллегии. Все до единого. Этих я не знал, но не сомневался, что Мавра, как барабанщица, имеет среди них наименьший вес. Чуть больше века тому назад Лара и ее люди практически истребили Черную Коллегию – как говорится, малой кровью и на чужой территории. Те же, что остались живы – вернее, продолжали существовать, – были самыми древними, коварными, злобными и могущественными представителями своей породы.

Вампиры старой школы, самые настоящие, являлись сущим кошмаром Старого Света. Один вампир Черной Коллегии стоит десятка своих красных или белых сородичей.

Здесь же их было семеро.

– Милорд, – сказала Мавра, – если позволите… Не пора ли прибегнуть к насилию?

Последний и самый высокий расправил плечи и сбросил капюшон. Одной рукой, поскольку в другой он держал ритуальный атам, древний нож из грубо обработанного железа. Лицом он не походил на других присутствующих. Сгнивший труп? Как бы не так. Его лицо имело жесткую, угловатую правильность мраморной статуи, прекрасное в суровой манере морозных гор и хрустящего льда. Зачесанные назад густые черные волосы ниспадали на спину. Кисти рук длинные и белые, с тонкими изящными пальцами художника, но глаза…

Темные.

Черные.

Пустые, как душа преисподней.

Лишь взглянув в сторону этих глаз, я едва не утонул в них, причем с концами. Адские погремушки… Я тут же отвернулся и укрепил ментальную оборону всеми силами, которые рискнул отвлечь от происходящего на кладбище.

– Итак… – Если не считать легкой хрипотцы, голос у вампира был мягким и текучим, словно чистейший виски. – Значит, ты городской чародей.

– Указан в телефонной книге, ну и так далее, – подтвердил я и громко продолжил, надеясь выиграть время для сасквоча: – От имени города Чикаго и властью, данной мне округом Кук и штатом Иллинойс, приказываю вам свернуть любую сверхъестественную деятельность и тотчас вернуться в родные места или переместиться в любое из устраивающих вас параллельных измерений.

Рамирес сдавленно хрюкнул, а Дикий Билл не спеша проговорил:

– Ого. Ну, теперь они точно послушаются. Спасибо, Гарри.

– Кто это вообще? – прошептала Йошимо.

– Это… – ответил тихим, дрожащим голосом Чендлер, – это Дракул.

Гм.

Нельзя исключать, что я немного шире раскрыл глаза.

И сглотнул чуть больше слюны, чем обычно.

И выдохнул:

– Вот это да.

А Дракул улыбнулся с неподдельной радостью и сказал:

– Узнать-то узнали, а вот сбежать ума не хватило. Ох уж эта чародейская заносчивость. Взять их, дети мои.