Текст книги "Горди Хоу, номер 9"

Джим Вайпонд
Горди Хоу, номер 9

Книга о жизни, посвященной хоккею

В воскресенье 15 сентября 1974 года сборная СССР по хоккею с шайбой проводила первую тренировку на льду старого спортивного дворца «Колизеум» в Квебек Сити – столице канадской провинции Квебек. Через два дня там должен был состояться первый матч памятной серии Канада – Советский Союз.

Шла разминка, за которой наблюдали наши тренеры, руководители сборной Всемирной хоккейной ассоциации (ВХА), многочисленные журналисты. Мне указали на двоих людей, сидевших высоко на центральной трибуне: «Это Горди Хоу и Бобби Халл, которые должны составить мнение о советских игроках с точки зрения канадских хоккеистов».

Знакомство было непринужденным, сердечным. Сразу же за первым рукопожатием разговор пошел так, как если бы мы знали друг друга годы.

– Ну что, Горди, как выглядит наша команда? – спросил я.

Ответ последовал незамедлительно:

– Атлеты в изумительной форме. Какая сила! – И Горди прищелкнул языком.

В разговор вступил Халл:

– Они делают с шайбой что хотят. Не знаю, кто выдумал, будто они неважно бросают. У них шайба летит как из пушки! Так состоялась наша первая встреча с людьми, чьи хоккейные судьбы задолго до сентября 1974 года были известны в нашей стране и специалистам, и всем любителям этой прекрасной игры.

Горди Хоу, номер девятый! Патриарх канадского хоккея. Подумать только, через полтора часа после нашего разговора я увидел его на льду. Красивая седая голова, не закрытая шлемом. Могучие покатые плечи как-то незаметно переходят в ручищи, крепко сжимающие клюшку. Шаг плавный, легкий, накатистый. И ему сорок седьмой год! Вместе с ним сыновья-форвард Марк и защитник Марти. Право, они выглядят послабее своего великого отца, Это на тренировке.

Уже первый матч серии 17 сентября рассеял все сомнения. В канадской сборной Горди Хоу был одним из сильнейших, как. и в далекие годы, жесткий, беспощадный, самоотверженный. Он был организатор и в атаке, и в обороне. В последующих играх он забивал сам, давал выверенные до сантиметра пасы, сражался за шайбу у бортов, принимал ее на себя, когда по воротам Джерри Чиверса открывали огонь советские хоккеисты. Конечно, не прошли для нас незамеченными те приемы, которые принесли Горди Хоу сомнительный титул «Мистер Элбоу» («локоть»). Тычки и удары, отработанные годами выступлений среди профессионалов (сам Хоу часто сравнивал хоккейные матчи с боями гладиаторов), сыпались от него направо и налево, что, конечно, несколько испортило впечатление от его игры.

В личности Хоу, этого, бесспорно, великого хоккеиста, есть и теневые стороны. Закрывать глаза на это не надо. «Жестокость – часть игры в хоккей» – так гласит расхожий афоризм, бытующий в Северной Америке. В хоккейных анналах сохранился типичный комментарий одного хоккеиста в связи с гибелью на льду 29-летнего центрального нападающего команды «Миннесота норт старз» Билла Мастертона. Он был сбит с ног во время игры, ударился затылком о лед и скончался, не приходя в сознание. Дело было в январе 1968 года. Вся Северная Америка видела эту трагедию но телевидению. Вскоре на одном из матчей болельщик спросил игрока, сидящего на скамье запасных:

– Не правда ли, в хоккее сейчас царит жестокость?

Тот ответил:

– Ну и что ж? Это игра для мужчин.

Этим игроком, столь философски относящимся к смерти на льду, был Горди Хоу.

Разумеется, не жестокость доминирует в его характере. И вершин спортивного мастерства не добиться одной грубостью. Рассказывают о Горди и такое. Однажды перед игрой против «Монреаль канадиенс» Хоу, разминаясь, обратил внимание на мальчугана с костылями, прислонившегося к борту. Во все глаза тот глядел на знаменитого форварда. Хоу подкатил к мальчику и ласково сказал: «Вот что, сынок, сегодня я забью гол специально для тебя. Вот увидишь». Мощным броском он вогнал шайбу в ворота монреальцев, подъехал к их вратарю Рогасьену Вашону (известному у нас по матчам на Кубок Канады 1976 года) и попросил: «Эй, Рогги, дайка мне эту шайбу». Вашон без особого энтузиазма выгреб ее клюшкой из сетки и отбросил Хоу. Тот подъехал к бортику, рядом с которым сидел мальчик и как завороженный, не веря, ждал подарка. «Ну, малыш, – сказал Горди, – я забил только для тебя, так что все права на этот кусок резины твои».

Таких историй о Хоу гораздо больше, чем рассказов о грубости. Человечность, отзывчивость (особенно вне льда) в его характере превалируют. И книга Джима Вайпонда, которая у вас в руках, показывает это весьма полно и, как мне кажется, весьма достоверно. В ней соблюден журналистский баланс в оценках – дифирамбы чередуются с критическими высказываниями, оды в честь бесстрашия и силы, действительно выдающихся достижений сменяются ироническими замечаниями о слабостях, сомнениях, неудачах.

Автору удалось раскрыть неповторимые черты фанатика хоккея, человека, отдавшего все лучшее в себе этой игре. Пример трудолюбия и самоотдачи Хоу поучителен. Конечно, условия работы профессионального хоккеиста радикально отличаются от того, как живет и занимается спортом советский человек. Чтобы посвятить жизнь любимому спорту, ему не надо, к примеру, бросать школу, как это сделал Горди. Но то, что он вернулся в хоккей после тяжелейшего повреждения позвоночника, а затем достиг вершин мастерства и получил признание везде, где знают хоккей, – это интересно любому, кто любит эту игру.

Замечательны достижения Хоу в спорте, причем не только в хоккее. Наделенный природой поистине уникальными физическими данными, он всю свою долгую спортивную жизнь экономно расходовал это богатство, приумножал его тренировками и режимом.

Примеров удивительной силы Хоу в книге очень много, равно как и всевозможных рекордов, установленных им. Собственно, книга Вайпонда практически повторяет книгу рекордов Национальной хоккейной лиги на 1970 год, когда автор поставил точку. Однако сам Горди ее не ставил, и его хоккейная карьера продолжалась еще целое десятилетие. Правда, хоккеист говорил, что уж если он бросит спорт, то навсегда. И на следующий, 1973 год казалось, что так и будет. Хоу «повесил коньки на гвоздь» и сделался вице-президентом клуба «Детройт ред уингз», которому отдал 26 лет работы на льду. Но уже в следующем году оставил кресло администратора и вернулся на лед, нарушив собственное слово.

Только что созданная Всемирная хоккейная ассоциация предложила ветерану выгодный контракт, более того, соблазняла его перспективой играть вместе с сыновьями. И в 1972 году «старик» снял коньки с гвоздя, надел их и выкатил на лед в форме команды «Хьюстон аэрос» вместе с сыновьями. Он сделал клуб лучшим в лиге, где играл шесть сезонов, а когда ВХА обанкротилась, вернулся в НХЛ, выступал в ней не баз успеха и даже вошел в сборную «Все звезды». Горди ушел из хоккея, когда ему шел 53-й год, ушел высоко подняв голову, изумив весь хоккейный мир своим долголетием, талантом, силой, самоотверженностью, жаждой борьбы и побед. О рекордах Горди, установленных до 1970 года, читатель узнает из книги Дж. Вайпонда, о рекордах, установленных им после 1970 года, – из послесловия. Я же хочу напомнить, что самым дорогим его достижением был рекорд продолжительности служения Хоккею. 32 сезона выступал он, сыграв в 2421 официальном матче, что вряд ли повторит или превзойдет кто-либо в обозримом будущем.

Книга «Горди Хоу, номер 9» завершается описанием эпизода 1965 года, когда Горди чуть ли не в одиночку (конечно, не буквально) обыграл клуб «Торонто мейпл лифс» и выбил его из финалов Кубка Стэнли. Вице-президент «Мейпл лифс» Джордж Клэнси (Кинг), в прошлом знаменитый защитник Торонто, простонал в отчаянии, смешанном с восхищением: «Подождите, придет и для него день. Большой парень не может продолжать вечно».

«Не делай ставку на это, Клэнси», – пророчески замечает автор.

Вот и я 16 лет спустя говорю осторожно, зная Хоу: не делайте ставку на окончательный уход Горди из хоккея. Ведь сказал же он однажды, что хотел бы сыграть в одной команде с внуком!

Мало ли что может случиться… Ведь это Горди Хоу, номер 9!

Николай Озеров

Предисловие к канадскому изданию

Миллионы слов были истрачены на тысячи статей, историй, легенд и комментариев, созданных за последние четверть века спортивными летописцами, пытающимися воспеть как самого овеянного славой мастера, так и непревзойденную стойкость, выносливость и долголетие этого действительно великого хоккеиста.

Буквально миллионы болельщиков раскупали билеты на спортивные арены всей Северной Америки, чтобы увидеть его в игре. К этому надо добавить миллионы и миллионы тех, кто следил у телевизоров, как несокрушимый лидер атак «Детройт ред уингз» повергал один рекорд за другим в течение своей долгой блестящей карьеры. Его жизнь столь долго была у всех на виду, что можно с полным основанием сказать, что это самый популярный и признанный игрок за всю историю большого хоккея, по крайней мере на сегодняшний день. Кто, однако, среди сонма его бесчисленных почитателей и болельщиков станет утверждать, что знает настоящего Горди Хоу? Думаю, что на деле немногие. Среди этих немногих Джим Вайпонд, отличный спортивный журналист, который, несмотря на то, что следил из ложи прессы за карьерой Горди Хоу с самого ее начала, посвятил целый год детальному и глубокому изучению всех граней хоккейной и не хоккейной жизни этого замечательного спортсмена.

И вот впервые появилась на свет написанная весьма емко и сжато подлинная история подлинного Горди Хоу – от рождения к первой паре коньков, от выступлений за школьную команду к подписанию первого профессионального контракта, от появления новичка в большом клубе к его участию а сборной «Всех звезд» («Олл старз») Национальной хоккейной лиги, от первых конфузов Горди к долгим годам триумфа. Это в высшей степени увлекательная хроника хоккейной жизни одной из величайших спортивных звезд всех времен.

Хотя эта книга не испытывает недостатка в статистических подтверждениях замечательных показателей Горди Хоу, автор в первую очередь сконцентрировал усилия на глубоком проникновении в характер героя. Помимо собственных, весьма компетентных, суждений и оценок человеческих качеств и хоккейных достижений Горди автор часто и умело присоединяет к своим словам о нем анекдоты и воспоминания, рассказанные о Горди Хоу теми, кто был ближе всего к нему в течение тех почти сорока лет, что хоккеист провел на коньках. Это его родители, жена, товарищи по команде, его школьные учителя и тренеры, а среди последних его самый добрый наставник, самый яростный защитник и страстный поклонник покойный Джек Эдамс.

Это повествование не только о его карьере, но и проникновение в процесс формирования его, Хоу, собственных взглядов, его, если угодно, философии спорта.

Читатель этой книги будет вознагражден сторицей. «Горди Хоу, номер 9» – превосходный вклад в литературу о нашей прекрасной игре. Я могу смело рекомендовать эту книгу любителям хоккея всех возрастов.

Спасибо, Джим Вайпонд!

Кларенс С. Кэмпбелл, президент Национальной хоккейной лиги.

Трагедия на льду

Это случилось в спортивном дворце «Олимпия» в Детройте. Шла игра – первая в финальной серии матчей 1950 года на Кубок Стэнли между местным клубом «Ред уингз» и командой «Мэйпл лифс» из Торонто. Джимми Томпсон из «Мэйпл лифс» овладел шайбой за воротами своей команды и сделал короткую паузу, чтобы дать возможность партнерам перестроить атакующие порядки. Тед Кеннеди описал дугу за воротами, подхватил у Томпсона шайбу и, набирая скорость, двинулся к воротам детройтцев под враждебный гул трибун. Болельщики требовали, чтобы Кеннеди остановили до того, как он доберется до цели и получит шанс забросить еще одну шайбу. Иначе матч, в котором их любимцы и без того проигрывали со счетом 0:3, будет обречен. В средней зоне площадки наперерез Кеннеди бросился Горди Хоу, чья высокая, могучая и чуть нескладная фигура выделялась на льду среди всех игроков. Столкновение произошло у борта, причем капитан торонтской команды в последний миг притормозил, чтобы избежать всей силы удара. А вот Хоу рухнул на лед. По возбужденной толпе, собравшейся в «Олимпии», пробежал шепоток, когда все увидели струйку крови на лице поверженного хоккеиста. Массажист и помощник тренера перепрыгнули через бортик и подбежали к упавшему. Партнеры Хоу по тройке нападения Сид Эйбл и Тед Линдсей уже склонились с озабоченными лицами над своим травмированным товарищем. Немедленно был дан сигнал, и сотрудники дежурной группы «скорой помощи» осторожно подняли большое тело форварда, положили его на носилки и понесли в раздевалку детройтцев.

Тем временем обстановка на льду становилась все более напряженной, страсти накалялись, грозили перерасти в безобразия. Кеннеди, который невредимым укатил с места столкновения, осознал, что Хоу травмирован, только когда описал по площадке круг и вновь подъехал к злополучному месту.

Томми Айвэн, тренер «Ред уингз», был вне себя. Он пытался привлечь к себе внимание судившего встречу рефери Джорджа Грейвела, требуя наказания для Кеннеди. Когда игра возобновилась, кто-то из детройтцев рубанул Теда Кеннеди крюком клюшки по лодыжке, нанеся тому серьезную травму. Так были созданы предпосылки для одного из самых диких матчей в истории НХЛ. А вторая встреча этой серии, состоявшаяся через 48 часов, сопровождалась непрерывными жестокими драками с использованием клюшек и привела к тому, что в дело решительно вмешался президент лиги Кларенс Кэмпбелл, применивший к драчунам суровые санкции.

Вернемся, однако, к Горди Хоу, которого доставили в больницу. Врач детройтской команды д-р Чарльз Томсью срочно позвонил д-ру Фредерику Шрайберу. К счастью, специалист по нейрохирургии с мировым именем оказался в городе. Вскоре после полуночи д-р Шрайбер решил оперировать пациента, дабы ослабить опасно нарастающее давление на головной мозг. Хоу, рядом с которым неотлучно находился менеджер клуба Джек Эдамс, привезли на каталке в операционную около часа ночи. Находясь в полубессознательном состоянии, Горди все же пытался бормотать Эдамсу какие-то оправдания и извинения за то, что не сыграл в тот вечер лучше. Трепанация заняла полтора часа, и в итоге д-р Шрайбер сумел через дренаж отсосать из-под черепной коробки скапливающуюся там сукровицу. А болельщики в Детройте все это время бодрствовали, ожидая с трепетом и надеждой сообщений. Городские радиостанции продолжали работу, хотя у большинства из них кончилось время вещания. Все они передавали в эфир бюллетени о состоянии здоровья спортсмена.

«Хоу перенес операцию удовлетворительно» – таков был первый бюллетень, вызвавший вздох облегчения всего североамериканского континента. «Он в серьезном, но некритическом состоянии. Жидкость, скопившаяся в черепной коробке в результате удара, отсосана. Он помещен в кислородную палатку, что является общепринятой процедурой после такого рода операции».

Детройт был не единственным городом, который бодрствовал в те предрассветные часы. Вахту нес город Виндзор, на канадском берегу пограничной реки Детройт, а за ним и вся провинция Онтарио. Собственно, вся бескрайняя Канада ожидала сообщений о состоянии здоровья своего сына, уроженца Саскатуна. Хоу играл за американский клуб, но 99 процентов игроков Национальной хоккейной лиги – канадцы, и Горди был таким же любимцем в канадских городах Галифаксе, Монктоне, Виннипеге, Эдмонтоне, Саскатуне или Ванкувере, как и в американском Детройте. Он имел бесчисленных поклонников даже в таких хоккейных центрах Канады, как Монреаль и Торонто, где были собственные хоккейные команды, принадлежащие НХЛ и соперничающие с Детройтом.

Еще в одном городе группа людей не могла заснуть. Команда «Ред уингз» ночевала в Толидо, в 50 милях от Детройта. Поездка на автобусе в ту ночь из Детройта в Толидо, где были сняты номера в гостинице, была мучительно долгой. Проигрыш на своем льду со счетом 0:5 сам по себе достаточно неприятен, чтобы погрузить в тягостное молчание профессиональных хоккеистов. А полная неизвестность относительно того, сколь серьезна травма Хоу, наложила еще одну печать тревоги и печали на все лица. Никто не смел нарушить тишины.

«На всем пути в Толидо мы были похожи на группу больных, – сказал журналистам на следующий день Томми Айвэн. – Я никогда не видел ребят столь подавленными. Никто не помышлял об отдыхе до того момента, пока нам не сообщили, что с Горди будет все в порядке».

Наутро пришла новость, которая волновала всех болельщиков: Хоу вернется в хоккей уже в следующем сезоне.

Через день, когда оцепенение, вызванное наркозом, начало спадать и к Горди вернулась способность различать окружающие предметы и лица, первое, что он увидел, была его мать. Узнав о серьезной травме своего знаменитого сына, миссис Хоу со старшей дочерью Глэдис вылетели тут же в Детройт из своего родного города в далекой Западной Канаде.

…Кэтрин Хоу тихо вошла в палату. Горди лежал совершенно неподвижно, – очевидно, в глубоком забытьи. Его лицо было почти все покрыто бинтами. Мать подошла к кровати и нежно погладила не забинтованную щеку, как это делала много лет назад по утрам в их домике в Саскатуне.

– Эй, индейский вождь, проснись! Это лучшее, что ты можешь сделать для матери, которая пришла тебя проведать.

– Мама, что ты тут делаешь? – спросил Горди, еще не веря происходящему.

– Просто приехала поухаживать за тобой. Как ты себя чувствуешь? – сказала миссис Хоу, улыбаясь.

– Прекрасно. Побаливает голова, но не волнуйся – со мной все будет в порядке.

Приезд матери оказал на Горди стимулирующее воздействие, и выздоровление ускорилось, В приемной больницы росла гора писем и посылок на имя Горди Хоу. Какая-то дама прислала дорогие наручные часы с пожеланиями быстрейшего выздоровления. Горди приносили посылки, и он распечатывал их вместе с матерью. Глэдис забирала письма с собой в гостиницу и старалась ответить всем корреспондентам хотя бы коротеньким благодарственным письмом.

Миссис Хоу и Глэдис гостили в Детройте неделю и были приглашены на следующую игру финальной серии Кубка Стэнли. Это, однако, был матч, в котором долго сдерживаемая ярость игроков наконец прорвала заслоны, и спортивное соревнование превратилось в цепь безобразных жестоких поединков и коллективных потасовок с применением клюшек.

Миссис Хоу впервые была на матче НХЛ, и она покинула зал «Олимпии» в слезах. «Если это хоккей, – рыдала она, – я надеюсь, что мой сын прекратит играть в него».

Начало

Пока миссис Хоу несла вахту у постели сына в больнице, находящейся в незнакомом городе, в чужой стране, в полутора тысячах миль от родного очага, она вспоминала те далекие дни, когда она разрешала маленькому Горди садиться обедать в коньках, с тем чтобы он успевал потом побыстрее вернуться на соседнее замерзшее болото и поиграть в хоккей перед сном.

Было много и других воспоминаний…

Горди Хоу был дитя Великого кризиса. Отец его, суровый и гордый человек, в принципе отвергал пособия, хотя рабочие места ликвидировались, предприятия закрывались одно за другим, а очереди за едой и одеждой становились день ото дня длиннее. Оба – Кэтрин и Альберт Хоу – были по духу настоящие пионеры. Альберт без устали искал работу, чтобы обеспечить свою растущую семью. Для Кэтрин рождение каждого нового ребенка было проблемой, так как приходилось обходиться без помощи врача или акушерки.

Когда на свет появился Горди – а было это 31 марта 1928 года, – она была одна с двумя маленькими детьми. В канадских прериях в это время еще стоит настоящая зима. Лежал глубокий снег. Эб Хоу угнал их упряжку лошадей в Саскатун, где неожиданно получил работу – вывоз грунта со строительной площадки, где рыли котлован. Одновременно с работой он подыскивал жилище для своего растущего семейства и присмотрел домик в конце Восьмой улицы на самой окраине. Это стоило ему 650 долларов – колоссальные деньги по тем временам, – но Эб обязался выплатить эту сумму в течение года.

Кэтрин почувствовала приближение родовых схваток, когда рубила дрова рядом с домиком, где они тогда жили. По предыдущему опыту она знала, что дело это у нее недолгое. И приготовления были скорыми. Она поставила ведро воды на очаг и забралась в постель. Начало новой жизни было нелегким. Мать и новорожденный лежали рядом, ожидая помощи. Миссис Хоу, здоровая молодая женщина, выросшая на ферме и привыкшая преодолевать любые невзгоды, нашла в себе силы встать и даже попыталась расчистить снег, заваливший входную дверь.

Когда Эб вернулся, он крикнул, чтобы его впустили. Его распирало от хороших новостей. Еще бы, он нашел новый дом в Саскатуне! У Кэтрин тоже была добрая весть, однако она была слишком слаба, чтобы впустить мужа через дверь, и ему пришлось лезть в окно. У нее началось сильное кровотечение, и Альберт вскочил на лошадь и поскакал за помощью. Он вернулся с Мэри, сестрой Кэтрин. Мэри забрала сестру и младенца к себе домой, где могла организовать уход за ними. Альберт в это время готовился перевезти остальную часть семьи и нехитрое имущество в свой новый дом на окраине города.

Эб испытывал хронические затруднения в том, чтобы найти постоянную работу для себя и своей упряжки, однако по-прежнему упорно отказывался от пособий по безработице. В конце концов городской муниципалитет назначил его старшим в бригаде мусорщиков.

Пока Горди и его братья с сестрами росли, Эб Хоу помаленьку увеличивал скудный достаток семьи с помощью винтовки и охотничьего ножа. Он был превосходный стрелок и охотился на койотов. Хорошо выделанная шкура приносила от 16 до 22 долларов.

Горди было четыре года, когда он получил свой первый конек – не пару коньков, а именно конек. Ведь Великий кризис был в самом разгаре!

«Масса людей вокруг существовала на крошечное пособие, – вспоминает миссис Хоу. – Соседка, чей муж был тяжело болен, однажды принесла к нашей двери мешок из-под зерна, набитый разными вещами. Она попросила меня купить хоть что-нибудь, чтобы она смогла накормить малыша. У меня не было много денег, но я достала полтора доллара из денег, отложенных на молоко детям, и протянула ей. Затем мы высыпали содержимое мешка на пол. Выпала и пара коньков.

Конечно, Горди немедленно бросился на них. «Это мне!» – кричал он. Ботинки оказались велики. Эдна, младшая сестра, и Горди примерили по одному коньку. Пришлось натянуть по нескольку носков, прежде чем они вышли на лед. Сразу же за нашим домом начиналось замерзшее болото, образованное разливом вод Гудзонова залива, и дети могли гонять привольно там, где сейчас на много миль раскинулся аэропорт Саскатуна. Они катались в любой холод, возвращались обмороженные и исцарапанные, почти плачущие от боли и все же выходили на лед вновь и вновь. Горди буквально изводил Эдну, клянча у нее второй конек, пока не предложил ей выкуп в десять центов. Я дала ему никелевую монету, и сделка состоялась».

Денег по-прежнему было немного. Альберт Хоу напрягал все силы, чтобы содержать растущую семью, в которой уже было четверо сыновей и пятеро дочерей. Было много «дел» и у сынишки: если Горди не участвовал в каких-либо коллективных мальчишеских проделках, значит, он бросал клюшкой старый теннисный мяч в стенку дома, натирая кровавые мозоли в неутолимом желании добиться совершенства в хоккее. Летом он любил плавать и ловить рыбу. Он умел балансировать на плывущих бревнах, как заправский сплавщик. Используя стволы деревьев, которые сплавлялись по реке Южный Саскачеван, Горди и его друзья совершали вымышленные путешествия в Монреаль, Чикаго, Нью-Йорк. Небольшие отмели становились заливами и гаванями этих манящих городов. Ребятишки высаживались в «портах», обследовали новые территории и отправлялись дальше вниз по реке.

За речным поворотом начинался город Саскатун, Мальчишки обычно высаживались напротив старого отеля «Бессборо» и начинали думать, что делать дальше. Больше всего их привлекал старинный стальной мост «Гранд Транк». Его надо было пройти по нижним балкам – и очень быстро, если, конечно, мальчишка отваживался на это, а Горди всегда принимал вызов. В одном месте стальные балки сходились под острым углом, и ребята привязали там веревку. Трюк состоял в том, чтобы зависнуть на этой веревке и написать, вися над провалом, свое имя на нижнем ребре балки. Опасно, скажете вы. Конечно, но какой же сильный духом мальчишка не пытался сделать чего-либо в этом роде! Сорок лет спустя Горди вздрагивает при мысли о том, чем это могло кончиться.

Зимой случались дни отдыха от хоккея. Настоящие лыжи были слишком дороги, но для паренька с Запада не составляет никакого труда найти изогнутые доски от бочки, приделать к ним куски ремня для креплений и выйти из города в прерию поохотиться на зайцев. Из их шкурок выходили отличные рукавицы. В Саскатуне был и лыжный трамплин у моста, которым заканчивается 25-я улица. Этот трамплин существует до сих пор, сейчас к нему вплотную подходит студенческий городок Университета провинции Саскачеван. Просто прыгать на лыжах с трамплина под конец казалось слишком пресным, Горди и его товарищи старались внести в это занятие нечто новое. К примеру, они набивались в сани и неслись вниз со стартовой площадки. Отрыв происходил нормально, чего нельзя сказать о приземлении, так как после удара о поверхность склона обычно все разлетались в разные стороны.

Частью легенды о Горди Хоу является утверждение о том, что он играл в хоккей на улицах и прудах Флорала, учился там и, наконец, что его хоккейная карьера началась во Флорале. Это выдумка, потому что Флорал – железнодорожная станция рядом с зерновыми элеваторами, расположенная посреди прерии в девяти милях восточнее Саскатуна. Когда Горди родился, там стояли только эти элеваторы да сторожка станционного смотрителя у самого железнодорожного полотна. Ничего больше. По прерии в разных направлениях были разбросаны дома фермеров, выращивавших пшеницу. В трех милях от станции жила семья Хоу. Но спустя всего девять дней после рождения Горди она переселилась в город Саскатун.

Именно в Саскатуне учителя и тренеры в школах и на площадках для игр помогли развитию Хоу в его детские годы. И среди них один человек сыграл главную роль советника, наставника, тренера и учителя. Роберт Трики был заместителем директора и одновременно хоккейным тренером школы «Кинг Джордж», где учился Горди Хоу. В этой средней школе и началась его хоккейная карьера – сперва в качестве вратаря, затем защитника, а потом и форварда. Мистеру Трики приписывают легендарный совет, якобы данный Хоу, – оставаться вратарем, если он желает продолжить хоккейную карьеру за пределами Саскатуна. Учитель отказывается подтвердить это замечание. «Однако я не отрицаю его, – говорит он. – Я слышал и читал об этом столько лет, что почти поверил в это». А Хоу, снисходительно улыбаясь, кивает утвердительно и говорит тихо: «Он сказал это».

В «Кинг Джордж» Горди выступал за сборную «Всех звезд» Запада в 1941, 1942 и 1944 годах, когда разыгрывался чемпионат школьников его возраста. Он был капитаном своей школьной команды в 1944 году, и при его участии команда выиграла все 11 матчей, забив 106 шайб и пропустив только шесть. Наилучший результат, показанный командой Горди Хоу. был выигрыш со счетом 20:0.

Фактически на базе школы были созданы две команды. Собственно-школьную тренировал Боб Трики, а команду, составленную из ребят, живших в этом районе, но не обязательно учившихся в «Кинг Джордж», тренировали совместно Берт Ходжес и его жена. Многие утверждают, что подлинным тренером той команды мальчишек Саскатуна была миссис Ходжес, поскольку ее муж в основном проводил время в разъездах. «Не совсем так, – вспоминает миссис Ходжес. – Тренером был все-таки Берт, а я была менеджером (управляющим) и рассыльным – всем понемногу, хотя я, конечно, тренировала ребят, когда Берт отсутствовал.

У нас было двое сыновей, – продолжает она, – которые хотели играть в хоккей, но не за школу. У нескольких наших соседей тоже были сыновья, вот мы и решили создать команду. Это была настоящая сборная, в которой играл кто хотел. Горди жил в нашем районе. Мы пригласили и его. Он был настолько застенчив, что сам ни за что не попросился бы. Он единственный из наших игроков, кто вошел в НХЛ. (Младший сын г-жи Ходжес продолжал заниматься спортом и вошел в олимпийскую сборную Канады 1968 года по скоростному бегу на коньках – Д, В.). Многие утверждают, что они тренировали Горди Хоу, но я не думаю, что кто-нибудь мог претендовать на это с полным основанием. Он сам был настолько целеустремленным мальчиком, что упражнялся часами. И если не было льда, он бросал шайбу или мяч в стену. Он был бы хорош в любом виде спорта, какой ни назвать. Он мог бы стать выдающимся легкоатлетом. Помню, он обошел всех сверстников в состязаниях по прыжкам в высоту, хотя вышел на старт не имея ни обуви, ни формы. На нем были старые, заплатанные брюки, свитер и толстые носки».

Имя Хоу появилось впервые в официальных протоколах Спортивной ассоциации провинции Саскачеван в 1942 году, когда г-жа Ходжес зарегистрировала его в составе «Атлетического клуба школы „Кинг Джордж“ по соответствующей возрастной группе. В феврале 1942 года команда хоккеистов „Кинг Джордж“ добралась до финала первенства провинции и должна была дважды встретиться с чемпионом города Реджайна. Матчи проводились по разу в гостях и дома. Первая игра в Реджайне завершилась ничьей – 3:3, причем Хоу, выступавший в защите, забил все три гола. Газета „Саскатун Стар Феникс“ писала об этом матче: „Хоу был прекрасен и в обороне, и в атаке. Большой и быстрый, он забил все свои голы без посторонней помощи. Кажется, у него многообещающее хоккейное будущее“. Через неделю состоялся ответный матч в Саскатуне. Реджайнцы победили со счетом 7:3 и с общим счетом 10:4 выиграли финал. В ответном матче Хоу забил все шайбы и вынес на себе основную тяжесть игры в защите.

В течение нескольких лет юный Хоу играл имея минимум хоккейного снаряжения. На качественные щитки или иную амуницию просто не было денег, и приходилось надевать ее в очередь с другими ребятами. В каталогах торговой компании «Итон» рекламировались прекрасные щитки. Способный мальчуган обратил однажды на себя внимание одного саскатунского торговца по имени Роли Хоуз. В тот день, когда Горди в одном матче забросил три шайбы и сделал шесть голевых передач, он получил в подарок от Хоуза первые в своей жизни перчатки и щитки.

Два года Горди играл за так называемую родственную лигу, где выступают команды подростков, названные именами знаменитых клубов НХЛ, а ребята берут себе в качестве псевдонимов имена звезд этой профессиональной лиги. Было нечто пророческое в том, что Хоу выступал за «Ред уингз» под именем Сида Хоу, который не был его родственником, а был выдающимся игроком известного клуба из Детройта. «Уингз», где играл Горди, дважды победили в чемпионате своей «малой» лиги, и тренировавший их Джимми Лэнг вспоминает, что Горди был одним из самых результативных членов команды, Горди Хоу было 15 лет, когда его пригласили на тренировочный сбор команды «Нью-Йорк рейнджерс», который проходил в Виннипеге. Джонни Уокер, железнодорожный машинист, который на добровольной основе тридцать лет отыскивал хоккейные таланты для нью-йоркского клуба, отказывается присвоить себе заслугу в открытии Горди.