Текст книги "Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2"

[106] Резня на Хулишань

– Недопёсок, – сказал Ху Фэйцинь, – расскажи, что тут произошло? Где Ху Вэй?

Недопёсок сразу сник, хвосты его опустились. Ху Фэйцинь почувствовал, что ледяной холод вернулся и пополз по внутренностям.

– Он… он мёртв? – выговорил он, с трудом ворочая языком.

Недопёсок энергично помотал головой:

– Жив. Но когда это случилось, он… он не был собой.

– Как это? – не понял Ху Фэйцинь.

Но Недопёсок не мог объяснить то, чего не знал. Он только беспомощно развёл лапами и в который раз повторил:

– Но я знал, что ты придёшь, шисюн. Я в тебя верил. Только я в тебя и верил.

– Что это значит, Недопёсок?

Недопёсок вздохнул и принялся рассказывать.

Ху Вэй вернулся на Лисью гору сам не свой. Он метался по Лисьему дворцу, грозя кулаками небу, а когда его спрашивали, почему не вернулся Ху Фэйцинь, приглушённо рычал и так хрустел пальцами, что лисы не отваживались переспрашивать. Недопёсок осмелился: он слишком любил своего шисюна, чтобы смолчать, – но ничего не добился. Лис-с-горы лишь что-то бормотал себе под нос. Недопёсок смог расслышать только: «Его забрали».

А через некоторое время в вершину Хулишань ударила первая молния. Гора была накрыта барьерным куполом, но его разбило вдребезги, и целый град молний обрушился на Лисий дворец. Лисы и лисы-оборотни разбегались, старались укрыться, но молнии находили их, где бы они ни прятались. Некоторые ударяли в деревья, и те загорались. Пламя перекинулось на Лисий дворец, начался пожар. Недопёску повезло, что он залез под кровать в доме Ху Фэйциня и так уцелел. Увы, он не успел выбраться, когда кровля обрушилась, и это привело его к гибели.

На спустившемся сверху облаке стояли два небожителя. У одного были молнии, у другого лук со стрелами. Тот, что с молниями, назвал Ху Фэйциня длинным титулом. Недопёсок не запомнил его, но понял, что небожители считают Ху Фэйциня важной шишкой. Тот, что с молниями, сказал, что логово Скверны будет уничтожено по приказу Ху Фэйциня.

Ху Фэйцинь так стиснул зубы, что они заскрежетали. Глаза его побелели.

– И они поверили?

Недопёсок отвёл глаза.

– Даже Ху Вэй?

– Он… он стал тогда… не собой. Но я им не поверил! Шисюн так не поступил бы, правда? – И Недопёсок блестящими глазами уставился на Ху Фэйциня.

– Нет, Недопёсок, – сказал Ху Фэйцинь, с трудом сдерживая гнев. – Дело обставили так, будто это сделали по моему приказу, но я ничего об этом не знал.

Недопёсок просиял и опять принялся твердить:

– Я знал! Я в тебя верил, шисюн!

– Спасибо, – искренне сказал Ху Фэйцинь. – И что было дальше?

Недопёсок покачал головой. Небожители буквально стёрли лисье логово с лица земли. Вероятно, кто-то смог спастись и покинуть гору, но Недопёсок ничего не знал об этом.

– А Ху Вэй?

– Он уцелел, его даже не задело.

Ху Фэйцинь вздохнул. Кто знает, был это вздох облегчения или…

[107] Портал в мир демонов

– Наверное, Лис-с-горы вернулся в мир демонов, – сказал Ху Фэйцинь после продолжительного молчания.

Ему ещё нужно было принять тот факт, что собственный отец подставил его и выставил убийцей в глазах лис. Это был настолько низкий поступок, что в голове не укладывалось, как Небесный император мог так поступить.

Из памяти выплыли сказанные некогда Лисом-с-горы слова: «Они считают себя лучше других, высокомерные ублюдки. Что, всё ещё мечтаешь о вознесении? Ты бы там не прижился, бессмертный мастер Фэйцинь. Ты слишком хорош для этого».

– Как попасть в мир демонов, Недопёсок? – спросил Ху Фэйцинь.

– Ты собираешься в мир демонов, шисюн? – испуганно спросил Недопёсок.

– Я должен ему всё рассказать, – выговорил Ху Фэйцинь с усилием. – Он должен узнать правду.

Недопёсок тоже так считал, но боялся за своего шисюна. Он был не слишком умён, но понимал, что Ху Фэйцинь не совсем лисий демон, не такой, как остальные, он лисий… небожитель. Он не был уверен, что мир демонов – подходящее место для лисьих небожителей. О взаимной неприязни тех и этих было широко известно во всех мирах.

Ху Фэйцинь заметил во взгляде Недопёска страх и, верно истолковав его, успокоил чернобурку:

– Не бойся, я не пропаду. Я сильнее многих демонов. Они не посмеют.

– В мир демонов попадают с помощью персиковой ветки Обращения, – сказал Недопёсок и заморгал. – Но все деревья… деревья…

От деревьев Лисьей горы ничего не осталось. Всё обратилось в уголь. Ху Фэйцинь не знал, где его персиковая ветка Обращения: когда он пришёл в себя в Южном цветочном павильоне, на нём уже была другая одежда. Прежние его вещи, вероятно, сожгли, но он не придал тогда этому большого значения: он мог превращаться в кого угодно и обратно усилием воли теперь, он помнил, как это делается, и ему не нужна была персиковая ветка Обращения.

– Попробуем без персиковой ветки Обращения, – сказал наконец Ху Фэйцинь.

Он учился открывать порталы. Мать показывала ему, как это делается, но она всегда использовала для этого небесные зеркала. Ей хотелось проверить, унаследовал ли он хотя бы часть её способностей. Давалось ему это с большим трудом. Но тогда он проделывал это на Небесах, где всё пропитано духовной энергией. Он не знал, что выйдет, если он попытается сделать это в мире смертных.

Ху Фэйцинь сел в позу для медитации, закрыл глаза и вытянул руку ладонью вперёд, пытаясь представить себе мир демонов. Он понятия не имел, что из себя представляет мир демонов. Он даже не знал, где тот находится и связан ли с миром смертных. Открыть портал неизвестно куда…

«Так ничего не получится», – подумал Ху Фэйцинь и открыл глаза.

Представить себе какой-то абстрактный мир было необыкновенно сложно. Но он мог представить себе Ху Вэя.

«Буду нацеливаться на него», – решил Ху Фэйцинь.

Ху Фэйцинь опять прикрыл глаза и попытался мысленно выискать в пустоте его след. Если бы удалось нащупать хотя бы тоненькую ниточку шлейфа духовных сил, которые он оставил за собой, уходя…

Лисье пламя внутри разгорелось со страшной силой, тринадцатый язык буйствовал пуще прежнего. Ху Фэйцинь мысленно попытался науськать его на след: в тринадцатом языке содержалась кровь демона, он должен был чуять верное направление. Тринадцатый язык затеплился, вытянулся и свился в узкую ленту, указывая направление. Не открывая глаз, Ху Фэйцинь вытянул руку и пальцами нарисовал в воздухе окружность.

– Шисюн! – оглушил его воплем Недопёсок. – У тебя получилось!

Ху Фэйцинь приподнял веки и поглядел. Перед ним были неясные очертания округлого прохода в другой мир.

[108] Ху Фэйцинь осознаёт, сколь хрупко доверие

Ху Фэйцинь спрятал сферу с Недопёском за пазуху. Дух чернобурки был ещё слишком слаб и быстро утомился. Он свернулся клубком на дне сферы и заснул, но даже через сон продолжал бормотать: «Я в тебя верил, шисюн».

Ху Фэйцинь без колебаний шагнул в портал и оказался в мире демонов. На плечи его обрушилась тяжесть, сапоги по щиколотку вошли в землю. Небожителям здесь явно были не рады: сама атмосфера была настроена против них. Ху Фэйцинь сообразил превратиться в лиса-оборотня. Давление несколько ослабло, но всё равно чувствовалось, что он здесь – чужеродный предмет, от которого мир демонов старается избавиться, вытеснив обратно в портал. Ему потребовалось несколько минут, чтобы восстановить внутреннее равновесие лисьих и духовных сил. По крайней мере, он смог расправить плечи и сделать десять шагов вперёд.

На одиннадцатом его остановили демоны. Они возникли прямо из воздуха, выставили вперёд копья с острыми наконечниками. Ху Фэйцинь впервые видел демонов. Не считая Ху Вэя, разумеется. Они выглядели как люди, но черты их лиц были демонические: у кого-то рог на лбу, у кого-то заострённые уши, у кого-то чуть косящие глаза, у кого-то длинный, похожий на ослиный, хвост. Они не казались ему особенно страшными. Они его боялись, он это чувствовал.

– Стоять, нарушитель, или мы тебя поднимем на копья! – сказал тот, что с хвостом.

Ху Фэйцинь легко мог бы расправиться с ними, если бы захотел. Но он пришёл не сражаться.

Он предупреждающе поднял руку:

– Я пришёл с миром. Я ищу лисьего демона. Я знаю, что он недавно вернулся в мир демонов. Отведите меня к нему или приведите его ко мне. Мне нужно с ним увидеться.

– Лисьего демона? – переспросил тот, что с рогом. – Тут полно лисьих демонов. Кого ты имеешь в виду?

– Он имеет в виду меня, – раздалось где-то сбоку.

Все разом повернулись.

– Ху Вэй! – радостно воскликнул Ху Фэйцинь и осёкся.

Сейчас, глядя на Лиса-с-горы, он понял, что имел в виду Недопёсок, говоря: «Лис-с-горы был не собой». Это был Ху Вэй и не Ху Вэй. Его аура была ледяной, одного взгляда на него хватило бы, чтобы продрогнуть до костей. Лицо его ничего не выражало, глаза были… чёрными, в них не различались даже зрачки.

За ним стояло несколько лис-оборотней с Хулишань. Значит, погибли не все.

– Ху Вэй, – сказал Ху Фэйцинь, делая к нему шаг.

Пальцы Лиса-с-горы сжались, в них материализовалось длинное копьё. Он выставил его вперёд, не давая Ху Фэйциню подойти. По телу Ху Фэйциня пробежал холодок, когда он понял, что если шагнёт вперёд, то Ху Вэй не отведёт копья и наконечник вонзится ему в тело.

– Тайцзы Фэйцинь узнал, что остались свидетели, и решил лично прикончить оставшихся? – насмешливо спросил Лис-с-горы. – Небожители всегда доводят дело до конца?

– Ху Вэй, я всё объясню, – начал Ху Фэйцинь.

– Объяснишь? – засмеялся Ху Вэй. – По твоему приказу устроили резню на моей горе. Что ты собрался объяснять?

Ху Фэйцинь несколько раз пытался, но Лис-с-горы его не слушал. Упрёки и обвинения, которые он ему бросал, были несправедливы. И Ху Фэйцинь осознал: что бы он ни говорил, Ху Вэй не станет его слушать… и не поверит. Лис-с-горы полностью закрылся и отстранился от него. Сердце Ху Фэйциня наполнилось горечью.

– И ты поверил? – проговорил он без выражения, чуть шатнувшись вперёд. Наконечник упёрся ему в грудь. Копья Ху Вэй действительно не отвёл.

Ху Фэйцинь уронил руку, которую пытался протянуть к Лису-с-горы. Глаза его потухли, стали пустыми. Губы приподнялись в усмешке, но тут же опустились, превращая рот в невыразительную ниточку. Лисье пламя выцвело и стало прозрачным.

– Если то, что было между нами… то доверие, что было между нами, оказалось столь непрочно, – с горечью сказал Ху Фэйцинь, – то чего оно вообще стоило?

Он покачал головой, отступил на шаг, превратился в белую молнию и взвился вверх, пробивая насквозь небо мира демонов до самых Небес.

Копьё выпало из разжавшихся пальцев Ху Вэя. Казалось, он хочет протянуть руку вслед за Ху Фэйцинем, но не может. В чёрной радужке левого глаза появилась тонкая изломанная трещинка, сквозь которую пробивалось янтарное сияние.

– Фэй… ци… – невнятно слетело с его губ.

[109] Ху Фэйцинь притворяется Тайцзы

Вернувшись на Небеса, Ху Фэйцинь проспал целых два небесных дня.

Он вернулся из мира смертных разбитым, принеся за собой шлейф тьмы и смерти. На мать он взглянул сквозным, ничего не выражающим взглядом. Она не была уверена, что он вообще хоть что-то видит. Но он хотя бы вернулся.

Императрица просидела у его постели эти два дня, не отходя ни на минуту, но так и не решилась до него дотронуться. Его сон был беспокоен, он стонал и повторял какое-то имя. Тогда она тихонько запела колыбельную, которую пела ему в детстве. Напряжение стаяло с его лица, искажённые черты разгладились, сон стал спокойнее. Он уже не бился и ничего не бормотал, но лицо его было мокрым от слёз.

Через два дня Ху Фэйцинь открыл глаза и увидел лицо склонившейся над ним матери.

– А-Цинь, – сказала она со слезами.

– Матушка, – проговорил он, ненадолго зажмурившись, чтобы унять невыносимую резь в глазах. – Я долго спал?

– Два небесных дня.

Ху Фэйцинь открыл глаза, уставился в потолок. Внутри было так пусто, что каждое движение внутренних органов отдавалось гулким эхом.

«А, – подумал Ху Фэйцинь без выражения, – вот так умирает душа?»

– А-Цинь… – с усилием сказала императрица.

Он перевёл на неё взгляд, понял, что её тревожит, и положил ладонь на её руку:

– Матушка, я понимаю, ты ничего не могла сделать.

Императрица дотянулась до его щеки. Он прикрыл глаза. Казалось, он даже не ощущает тепла её ладони.

– А-Цинь…

– Мне доложили, что Первому циньвану нездоровится, – послышался голос Небесного императора.

Лисье пламя внутри зарычало и ощетинилось всеми языками. Ху Фэйцинь застонал и, перевернувшись на бок, вжал ладонь в грудь. Глаза его превратились в два куска льда. Никогда ещё в своей жизни он не испытывал столь сильной ненависти.

«Нельзя, нельзя её показывать», – слабо подумал он, с силой зажмуриваясь и скрежеща зубами.

– Он ещё не оправился от вознесения, – сказала императрица поспешно. – Переход был тяжёлый. Для физического тела. Ему нужно время освоиться.

Ху Фэйцинь сделал над собой страшное усилие и перевернулся на спину. Лицо его вновь было спокойно и безразлично, только несколько капель пота на лбу выдавали напряжение, царящее внутри.

– Отец, через несколько дней я буду в порядке, – сказал Ху Фэйцинь, сам себе удивляясь. Откуда взялось это спокойствие? Или это лисьи инстинкты помогли ему искусно притвориться безразличным?

Церемонию Становления назначили через неделю.

– А-Цинь, – с тревогой спросила императрица, – ты уверен?

– В чём?

– В том, что готов к церемонии?

– Этого же от меня все хотят, – сказал Ху Фэйцинь.

– А-Цинь…

– Я в порядке, матушка, – возразил Ху Фэйцинь и через силу улыбнулся.

Он не был в порядке. Он не был готов к церемонии. Он не был готов стать Тайцзы. Сказать больше, он и не собирался этого делать.

От Небесного императора прислали приглашение к обеду. Это было на второй небесный день после возвращения Ху Фэйциня в Небесный дворец. Императрица хотела отклонить приглашение.

– А-Цинь, – сказала она с тревогой, – ты ещё слаб после перехода. Тебе лучше провести всю неделю в постели.

– Я в порядке, матушка, – в очередной раз повторил Ху Фэйцинь. – Мне некогда разлеживаться. За эту неделю ещё столько предстоит сделать!

Богиня небесных зеркал непонимающе взглянула на него. Ху Фэйцинь опять улыбнулся. У неё мороз шёл по коже от его улыбки! У него были вертикальные зрачки, он и не думал их прятать, и от этого улыбка казалась императрице зловещей.

Ху Фэйцинь оглядел собравшихся на обед. Здесь были старшие братья, но он не увидел принцессу Хуашэнь. Он решил, что спросит у матери об этом после. Есть ему не хотелось, но он сел по левую руку от Небесного императора, как тот велел, и пригубил из чашки. Это было небесное вино.

– Первый циньван выучился пить вино, – насмешливо сказал Третий принц. – Чему ещё его выучили мерзкие демоны?

Небесный император нахмурился. Он велел не поднимать этой темы – жизнь Первого принца на Лисьей горе, – но неприязнь старшего брата к младшему пересилила отцовский приказ. Одёрнуть сына он не успел.

Ху Фэйцинь спокойно отставил чашку, небрежно вытянул руку в сторону стола, за которым сидели старшие братья. Глаза его льдисто вспыхнули, Третьего принца выдернуло из-за стола и вздёрнуло вверх, он повис в воздухе, хрипя и хватаясь руками за горло, глаза его начали выпучиваться.

– Как ты смеешь обращаться к Тайцзы столь непочтительно? – холодно спросил Ху Фэйцинь. – Придержи язык, пока я его тебе не отрезал.

Он сделал небрежное движение пальцами, Третий принц рухнул на пол, кашляя и давясь воздухом и собственной слюной.

Небесный император был доволен.

[110] Недопёсок получает новое имя

Ху Фэйцинь покинул трапезную незадолго до конца обеда, сославшись на недомогание. Едва он завернул за угол, его вырвало. Императрица, ушедшая вслед за ним, взяла его за плечи и повела в Южный цветочный павильон.

– Тебе не стоило пить вино, А-Цинь, – мягко сказала она.

Ху Фэйцинь ничего не ответил. Вырвало его не от вина, а от собственных поступков. Ему стало мерзко от самого себя. Он успешно притворился тем, кем его желал видеть отец – воплощённым высокомерием, каким был и сам.

Мать усадила его на кровать, подала чашу с целебным отваром. Он слабо улыбнулся в знак благодарности.

– А-Цинь, – с силой сказала она.

Ху Фэйцинь вздохнул:

– Матушка, не будем об этом. Что случилось, то случилось. Ничего уже не исправить.

Ху Фэйцинь сунул руку за пазуху, вытащил сферу с Недопёском и на раскрытой ладони протянул ей:

– Но кого-то мне всё же удалось спасти.

– А что это? – с опаской спросила императрица.

– Один из тех, кого отец велел уничтожить.

– Но ведь… это всего лишь лисёнок? – после паузы спросила она.

– Таковы лисьи демоны мира смертных, – сказал Ху Фэйцинь.

Недопёсок, который давно уже не спал и подслушивал – по старой привычке, уселся в пристойной позе и очень вежливо приветствовал императрицу, назвав её «матушкой моего шисюна».

– Какой вежливый маленький демон, – невольно засмеялась богиня небесных зеркал. – Как, ты сказал, тебя зовут?

– Недопёсок, – сказал Недопёсок, завиляв обоими хвостами.

– Какое неблагозвучное имя, – сказала она. – Я буду звать тебя Сяоху[6]6
  Сяоху – лисёнок, маленькая лиса.


[Закрыть].

– Шисюн, – просиял Недопёсок, – у меня появилось настоящее имя!

– Да, – невольно заулыбался Ху Фэйцинь.

Богиня небесных зеркал поглядела на сына изумлённо. Эта улыбка ничего общего не имела с его обычными улыбками, даже когда он был всего лишь Четвёртым циньваном. Она никогда не видела, чтобы он улыбался так искренне, словно светился изнутри. Она невольно подумала, что жизнь в мире смертных пошла ему на пользу и… что он никогда не будет улыбаться так, став Тайцзы.

– Раз теперь ты лисий дух, – продолжал Ху Фэйцинь, – то и имя у тебя должно быть благозвучное. Хоть ты в итоге и стал очередным Сяо…

Лицо его исказилось, он не договорил и накрыл лицо ладонью. Плечи его вздрогнули и опустились.

– А-Цинь? – испуганно воскликнула богиня небесных зеркал.

– Я в порядке, – с усилием выговорил Ху Фэйцинь, ложась. – Это всего лишь слабость после перехода. Мне… нужно отдохнуть.

Он закрыл глаза.

Сяоху никак не мог сообразить, как ему добраться до Ху Фэйциня: духовная сфера просто висела в воздухе. Наконец он, встав на все четыре лапы и перебирая ими, как белка в колесе, докатил сферу по воздуху к изголовью Ху Фэйциня.

– Шисюн, – сказал он дрожащим голосом, – не расстраивайся. Я-то всегда буду с тобой, что бы ни случилось! Я в тебя верю.

Ху Фэйцинь едва заметно улыбнулся, но глаз не открыл. Спать он не мог, но в полузабытьи слышал, как императрица разговаривает с Сяоху. Кажется, она подарила ему зеркальце, говоря: «Смотрись в него почаще. Зеркала любят, когда в них смотрят. И показывай ему, что находится вокруг тебя».

– Шисюн, – воскликнул Сяоху, – у меня теперь есть собственное зеркальце! Я смогу в него смотреться и считать хвосты. Шисюн сказал, что когда я окрепну, то смогу обрести новое тело…

Ху Фэйцинь улыбнулся снова. Он несколько отвлёкся, слушая Недопёска, внутри стало спокойно, Лисье пламя привычно улеглось вокруг тринадцатого языка.

К тому моменту, когда полузабытье прошло, Ху Фэйцинь уже знал, что ему делать.

[111] Встреча после долгой разлуки

– Матушка, – сказал Ху Фэйцинь, – я не видел цзецзе[7]7
  Цзецзе – неформальное обращение к старшей сестре.


[Закрыть]. Где она? С ней всё в порядке? Странно, что её не было на обеде.

– Хуашэнь-хоу[8]8
  Хоу – титул принцессы.


[Закрыть] не покидает своего павильона, – ответила императрица. – После твоего ухода она стала затворницей. Она только медитирует и практикует Небесное Дао. Я иногда проверяю её, но она ни разу не отозвалась.

– Я хочу её увидеть, – сказал Ху Фэйцинь, впервые за несколько дней вставая с кровати. – Мне ведь не запрещено теперь покидать павильон?

– Отец, кажется, позабыл о твоём наказании, – сказала императрица. – Его мысли заняты предстоящей церемонией Становления.

– Тогда я встречусь с цзецзе, – сказал Ху Фэйцинь.

И он пошёл в павильон к Второй принцессе. Ему хотелось напоследок поговорить с сестрой. Он знал, что после того, как он исполнит свой план, такого случая уже не представится. Ху Фэйцинь слегка улыбался при мысли об этом.

Вторая принцесса сидела на подушке в позе лотоса. Ху Фэйцинь с тревогой заметил, что сестра осунулась и выглядела слабее, чем прежде. Но её аура была сильна и не подразумевала глубокую медитацию.

Ху Фэйцинь позвал:

– Цзецзе?

Глаза Второй принцессы тут же раскрылись. Ху Фэйцинь сообразил, что сестра попросту притворялась ушедшей в астрал, не желая разговаривать с другими. Ну конечно, так и было, она ведь владела медитативными практиками в совершенстве, разве могла она затеряться в астральных дебрях?

– А-Цинь! – Лицо Второй принцессы осветилось улыбкой. – Я давно почувствовала твою ауру, но думала, что ошиблась. Когда ты вернулся?

Ху Фэйцинь сел рядом с сестрой, та привычно прижалась лбом к его лбу. Внутри Ху Фэйциня разлилось спокойствие – настоящее, тёплое, умиротворённое, не то пустое и ледяное, что он чувствовал ещё несколько минут назад.

– На днях, – сказал Ху Фэйцинь. – Мне нездоровилось. Я не смог прийти к тебе сразу.

– Хм… – сказала Хуашэнь-хоу, и её глаза внимательно прощупали всё существо Ху Фэйциня.

Тот вздрогнул и поёжился:

– Цзецзе, ты овладела Небесным зрением?

Небесное зрение являлось техникой просветлённого сознания и позволяло видеть ауру других существ и даже то, что было скрыто. Ху Фэйцинь подумал, что сестра сразу же признала бы в Ху Вэе демона, даже если бы тот притворился человеком, как тогда, в посёлке у Таошань. Ху Вэй… Сердце Ху Фэйциня опять заныло и провалилось в пустоту.

– Да, и мне нравится то, что я вижу, – с улыбкой сказала Вторая принцесса. – У лиса внутри тебя очень чистая аура. Сколько у него хвостов? Девять? А это забавное пламя? Это твоё новое Ядро?

– Действительно, насквозь видишь, – поразился Ху Фэйцинь. – И тебя не пугает, что твой младший брат культивировал в лиса-оборотня? Отца прямо-таки трясёт при мысли об этом.

Хуашэнь-хоу улыбнулась, но глаза её остались серьёзными.

– Что произошло, А-Цинь? – спросила она, крепко сжав руку младшего брата. – От меня ты этого не скроешь: ты можешь провести других, но не свою цзецзе.

Ху Фэйцинь положил ладонь поверх руки сестры. Лицо его исказилось, задёргалось. Начать говорить было необыкновенно сложно. Когда он закончил рассказ о резне на горе Хулишань, то увидел, что Вторая принцесса побледнела от гнева.

– Это низко и подло! – воскликнула она. – Это… Это настолько низко, что меня сейчас стошнит.

– Меня тоже тошнит при мысли об этом, – кивнул Ху Фэйцинь.

– Тогда почему ты согласился вторично пройти церемонию Становления?

Ху Фэйцинь прикрыл глаза и лёг головой на колени к сестре. Что он мог ей сказать?

– Ты не будешь на ней присутствовать?

– Теперь, когда я знаю, в чём она заключается, меня воротит даже при одной мысли об этом, – поморщилась Хуашэнь-хоу с отвращением. – Я не понимаю, А-Цинь, почему ты согласился. Или тебя вынудили?

– Ничего такого, цзецзе, – сказал Ху Фэйцинь и едва слышно добавил: – Тебе расскажут об этом позже.

Прохладная ладонь Второй хоу легла ему на лоб. Ху Фэйцинь вздохнул:

– Они считают, что я изменился. Но я нисколько не изменился, цзецзе, я остался прежним. Я просто делаю то, что считаю правильным.

– Вероятно, эту церемонию Становления надолго запомнят? – поинтересовалась Вторая принцесса, решив, что младший брат собирается сорвать её, как и в прошлый раз.

Ху Фэйцинь не ответил. Он заснул.