Текст книги "Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2"

[127] Примирение

– Сегодня последний день, – сказал Ху Вэй. – Фэйцинь, ты меня слышишь?

Ху Фэйцинь разлепил воспалённые веки и поглядел на Лиса-с-горы. Он так измучился за эти дни, что с трудом мог шевелиться. Демонический пепел был эффективным лекарством, слой зарастал за слоем, но боль при этом не уменьшалась, а увеличивалась в разы. Каждый раз он думал, что не выдержит следующего.

Деревенские забеспокоились: крики, доносившиеся из дома Чжао, были так страшны, что мороз шёл по коже! Демон, засевший внутри, никого в дом не пускал и мучил их бога – так они решили.

– Слышу, – хрипло отозвался Ху Фэйцинь. Голос он успел сорвать и мог только хрипеть.

Ху Вэй приложил ладонь к его лбу, жалостливо глядя на него.

– Подержи так, – попросил Ху Фэйцинь, закрывая глаза.

Приятная прохлада от ладони лисьего демона просачивалась под кожу и успокаивала. Стоп, у Ху Вэя ведь всегда были горячие ладони. Температура тела у лисьих демонов выше, чем у людей. У него никак не могли быть прохладные ладони!

Ху Фэйцинь распахнул глаза:

– Ху Вэй, что с твоими руками?

Ху Вэй отдёрнул руку. Глаза вильнули в сторону.

– Ничего. Побочный эффект от Тьмы, так сказать. Не обращай внимания.

Ху Фэйцинь ухватил его за воротник и просунул руку под одеяние.

– Что ты делаешь… – притворяясь смущённым, воскликнул Лис-с-горы. – Все небожители такие бесстыдники?

Ху Фэйцинь пропустил его слова мимо ушей. Пальцы его ощупывали грудь Лиса-с-горы, пытаясь отыскать источник жизни любого живого существа. Кожа была прохладнее обычного. Биение сердца в грудной клетке почти не ощущалось.

– Что именно с тобой сделала Тьма? – резко спросил Ху Фэйцинь.

Ху Вэй хотел было улиснуть от ответа, но Ху Фэйцинь пригвоздил его таким взглядом, что он вздохнул и сказал как есть:

– Понятия не имею. Видишь ли, из Тьмы никто прежде не возвращался. По ощущениям, сил мне это убавило. И температура тела понизилась. Но мои хвосты при мне, значит, ничего страшного не происходит.

Ху Фэйцинь поглядел на него с тревогой:

– Что вообще такое эта Тьма?

– Ну… – запнулся Ху Вэй, – вроде твоих духовных всплесков, только наоборот. Случается у чистопородных демонов иногда. Все описанные в человечьей истории бесчинства демонов вызваны Тьмой.

– Но ты смог вернуться из Тьмы.

– Я пытаюсь, – бледно улыбнулся Лис-с-горы и прикрыл ладонью правый глаз. – Левый почти восстановился… И то, что я говорил и делал тогда… Это Тьма говорила во мне… и… Мне жаль, Фэйцинь. Правда, жаль.

– Тьма… поглотила тебя, когда… – сделав усилие, выговорил Ху Фэйцинь.

Лис-с-горы накрыл ладонью его губы:

– Всё, не будем об этом. Если слишком долго вглядываться во Тьму, Тьма начнёт смотреть в ответ. В другой раз. Нужно завершить врачевание.

Ху Фэйцинь сглотнул и взялся пальцами за край кровати:

– Седьмой слой?

Лис-с-горы кивнул, вытряхнул на ладонь остатки демонического пепла, прижал ладонь к животу Ху Фэйциня. Глаза того побелели, пот заструился по телу, из прокушенной губы потекла кровь. В сознании Ху Фэйцинь остался лишь чудом.

– Терпи, терпи, – выдохнул Лис-с-горы, прижимая ладонь крепче, – последний рывок.

Ху Фэйцинь вжался затылком в подушку, забил ногами в воздухе. И почему боль должна была прибывать с каждым слоем? Боль должна уменьшиться, когда дело дойдёт до срастания верхних слоёв шкуры, так было бы логичнее: сращивать мясо куда сложнее, чем нарастить пару лишних слоёв кожи. Но боль достигла апогея именно теперь. Ху Фэйцинь прорычал что-то сквозь зубы, Ху Вэй вдавил ладонь в его живот ещё сильнее.

– Всё, – сказал он спустя полминуты и отвёл ладонь, – закончилось. Выдохни.

Воздух вырвался из губ со свистом. Ху Фэйцинь сделал над собой усилие.

– Всё? – переспросил он.

Лис-с-горы отёр пот с его лица ладонью.

– Всё, – повторил он, – полежи тихо, я наложу повязку.

– Рана… закрылась?

Ху Вэй покачал головой:

– Потребуется время. Но она хотя бы перестала кровоточить.

Ху Фэйцинь закрыл глаза и лежал так, пока не почувствовал, что ладонь Ху Вэя вновь легла ему на лоб. Он глянул из-под ресниц. Кажется, Тьмы в левом глазе Ху Вэя ещё убавилось. Интересно, что заставляет Тьму прибывать и убывать? Луна, которая создаёт приливы и отливы? Ху Фэйцинь собирался спросить у Ху Вэя об этом, но сил осталось только чтобы зевнуть и погрузиться в болезненный сон.

[128] В деревню приглашают даоса

– Разве боги могут быть одержимы демонами? – с сомнением спросил деревенский знахарь.

Чжао И – на правах старосты – собрал всю деревню в молельном доме, чтобы обсудить, что им делать дальше с бесцеремонным демоном, который засел в доме и мучит их бога вот уже целую неделю.

– Если ничего не предпринять, демон изведёт нашего бога, – сказал Чжао И. – Нужно изгнать его.

Он со значением поглядел на деревенского шамана. Тот замахал руками:

– Куда мне! Если этот демон такой сильный, чтобы мучить бога, разве я с ним справлюсь?

– Пригласим даоса из Речного храма, – сказал Чжао И, подумав. – Я слышал, что он расправился уже со многими призраками и демонами. Напишу ему письмо, пусть деревенский скороход его отнесёт.

На том и порешили.

Даос, живший в Речном храме, был известен в округе. Он пришёл и поселился здесь пять лет назад, но большую часть времени проводил, путешествуя из деревни в деревню и изгоняя злых духов. Иногда он лечил людей и скот. Кто он был и откуда пришёл – люди не знали, но поговаривали, что переселился он сюда из самой столицы и будто бы прежде был не то чиновником, не то знатным богачом, но обрёл просветление, всё бросил и ушёл странствовать. Он был ещё молод, едва перевалил за год становления и крайне хорош собой.

Получив письмо от Чжао И, даос тут же собрался в дорогу. Правда, его несколько смущала формулировка просьбы старосты – «избавить бога от прилипшего к нему демона», – но, поразмыслив, даос решил, что богом они называют своего вана[15]15
  Ван – правитель деревни или города.


[Закрыть]. Ничего удивительного в этом не было: крестьяне и слуги нередко величали своих господ принцами и князьями, а у этих, видимо, фантазия была богаче.

По дороге скороход рассказал даосу, что демон пришёл неделю назад и каждый день мучит их бога так, что тот заходится криками. А бог тяжело ранен и потому сам не может справиться с демоном, тогда как других он незадолго до этого прогнал. Когда скороход похвастался, что их бог может снимать наложенные демонами проклятия, даос решил, что «бог» – это деревенский шаман или знахарь.

Жители деревни встретили даоса почтительно. Даос огляделся, изумлённый тем, что не по сезону цветут персиковые деревья, и воскликнул:

– Но ведь сейчас не время цвести персикам!

– Это благодать нашего бога, – важно сказал Чжао И, и деревенские дружно закивали. – Персики цветут и плодоносят одновременно.

Даос прикрыл глаза, вдыхая благоухание. Он сложил пальцы перед собой, выставляя указательный и средний вверх, и попытался считать ауру этого места. Ни с чем подобным он прежде не сталкивался. Воздух был чист и прозрачен, никаких наложенных заклятий. Демонической ауры, к слову, даос тоже не почувствовал. Здесь вообще никакой ауры не было. А персики между тем цвели.

– Где дом с демоном? – спросил даос, чуть нахмурившись.

Чжао И указал ему на свой дом. Даос проверил его издали и нахмурился ещё сильнее. Из дома просачивалась аура, ни на что не похожая. Во всяком случае, даос такую ещё не встречал, хоть перевидал уже много людей и демонов, и призраков. Он не смог точно определить, кому или чему она принадлежит, потому что она была невесомой, но ему на ум сразу пришёл отчего-то образ символа Инь-Ян.

– Демон уже неделю засел в доме и никого не впускает, – сказал Чжао И. – Подношения мы оставляем у порога, он их забирает.

– Вы оставляете подношения демону! – разгневался даос. – Ничего удивительного, что он становится сильнее!

– Мы оставляем подношения нашему богу, – возразил Чжао И. – Нельзя ведь допустить, чтобы он умер с голоду, пока этот мерзкий демон держит его в заложниках.

– Почему вы уверены, что это демон, а не какой-нибудь разбойник? – спросил даос, подумав.

– У него хвосты были, – сказал Чжао И. – И от него повалил дым, когда он дотронулся до нашего бога. Он точно демон! Даочжан[16]16
  Даочжан – вежливое обращение к даосу.


[Закрыть], избавь нас поскорее от этого бедствия. Мы с ума сходим от беспокойства за нашего бога!

– Что ж, хорошо. Я изгнал уже много демонов, изгоню и этого.

И даос пошёл к дому Чжао И.

[129] Ещё два хвоста к уже имеющимся

Лис-с-горы, судя по всему, тоже отоспался и набрался сил, и теперь настаивал, чтобы они возобновили практику совместной лисьей культивации, «дабы создать гармонию между двумя потоками жизненной энергии», как он выразился. Ху Фэйцинь такого энтузиазма с ура пораньше не оценил, тем более что рана адски болела, и лисье возмездие настигло Ху Вэя незамедлительно. Тот потёр укушенный локоть и фыркнул. Левый глаз его почти полностью очистился от Тьмы, в правом – кусочком золота сверкал зрачок. Ху Фэйцинь подумал, что, быть может, это совместная лисья культивация повлияла на Тьму в Лисе-с-горы. Стоило бы проверить, так ли это, но Ху Фэйцинь слишком устал, потому категорично заявил, что ни о каких энергозатратных практиках он и слышать не хочет.

– Так уж и не хочешь, – не поверил Ху Вэй.

– Не хочу, – твёрдо сказал Ху Фэйцинь.

– Чего же ты тогда хочешь?

– Спать. Ты просто пользуешься тем, что я ранен, и ослаб, и не могу достойно сопротивляться.

– «Достойно сопротивляться», – повторил Ху Вэй непередаваемым тоном. – А дальше он заговорит о Скверне…

Ху Фэйцинь не чувствовал больше той леденящей пустоты внутри, которая наполнила его после возвращения в Небесный дворец и укоренилась последующими трагическими событиями. Умиротворённая Ци струилась по его духовным каналам.

– Я не буду говорить о Скверне, – после паузы сказал Ху Фэйцинь, и на его лбу появилась вертикальная морщинка. – Просто дай мне поспать.

Ху Вэй вдруг снова прижал ладонь к его лбу. Ху Фэйцинь удивлённо вскинул брови.

– Спасибо, – едва слышно сказал Лис-с-горы.

– За что?

– За то, что принимаешь меня даже после всего, что я сказал и сделал.

Ху Фэйцинь несколько смутился и хотел было что-то возразить, но тут Ху Вэй фыркнул, и его ноздри дёрнулись, будто он что-то унюхал. Он перегнулся через Ху Фэйциня, сунул руку под кровать и что-то оттуда потянул. Послышался скрежет, будто когтями по деревяшке, потом хлопок, точно пробка вылетела из бутыли, и в руке Ху Вэя провис мордой вниз Недопёсок, покачиваясь, как маятник.

– Вот проныра! – воскликнул Ху Вэй, хорошенько встряхнув Недопёска. – Как ты смог прокрасться в мир смертных так, что я тебя не заметил?

Сяоху невозмутимо покачивался, морда у него была исполнена загадочности. Ху Фэйцинь расхохотался, сообразив, что чернобурка воспользовалась духовной сферой, чтобы скрыть лисий запах и проследить за Лисом-с-горы.

– Я обещал, что всегда буду рядом с шисюном, – сказал Сяоху, махая лапами, чтобы уцепиться за край кровати и потрогать Ху Фэйциня за руку. – Шисюн, ты живой!

Ху Вэй пренебрежительно фыркнул, открыл окно и зашвырнул Недопёска в него. Раздалось приглушённое тявканье: под окном росла крапива.

– Зачем ты так с ним? – укоризненно сказал Ху Фэйцинь.

– Всё равно обратно проберётся, – дёрнул плечом Лис-с-горы. – Или ты хочешь устроить тройные и ещё более энергозатратные практики?

– Я всё ещё хочу спать, – сердито повторил Ху Фэйцинь и пихнул его ладонью.

Ху Вэй сдался, накрыл Ху Фэйциня одеялом, проверив перед этим его рану, а сам уселся на пол возле кровати – сторожить.

– Можешь же быть сговорчивым, – пробормотал едва слышно Ху Фэйцинь, задрёмывая.

Недопёсок тихо пробрался обратно в дом через вырытый его собственными лапами подкоп и юркнул под кровать. Лис-с-горы ничего на это не сказал.

[130] Лисий бог хочет спать, а не вот это всё

Даос решительно распахнул дверь и вошёл в дом Чжао И. Внутри пахло кровью. Даос огляделся. На кровати лежал без видимых признаков жизни юноша со сложенными на груди руками. Выглядел он измождённым. Даос решил, что демон высасывает из него жизненную энергию. Собственно, сам демон обнаружился возле кровати. Странная, ни на что не похожая аура исходила от него.

Ху Вэй сидел возле кровати, вытянув ноги так, чтобы никто не мог к ней подойти. Глаза его были закрыты, но он лишь притворялся спящим. Даоса он почуял давно, ещё когда тот только вошёл в деревню, но не счёл нужным что-то предпринимать. Разницу в силах он чувствовал очень хорошо.

«Этот настоящий, – подумал Лис-с-горы с некоторым удовольствием, – не то что некоторые! Если скормить его сердце Фэйциню, рана бы тут же затянулась».

Но Ху Фэйцинь вряд ли бы на это согласился.

Ху Вэй подумал сначала, что даос просто мимо проходил и пойдёт своей дорогой, когда жители деревни его накормят и выслушают, но даос направился прямо к дому Чжао И, и Лис-с-горы сообразил – люди наняли даоса, чтобы тот прогнал из деревни демона. То есть его, Лиса-с-горы. Эта мысль Ху Вэя неимоверно позабавила. Он открыл глаза и поглядел на даоса.

Даос вздрогнул, когда увидел в черноте глаза золотой зрачок. Сомнений у него не осталось, перед ним был демон. Он справился с накатившей вдруг дрожью и, стукнув посохом об пол – колокольчики звякнули, – сказал:

– Демон, я пришёл изгнать тебя. Если не оставишь этого юношу по доброй воле, тебе не поздоровится.

Ху Вэй приложил палец к губам и сказал недовольно, приглушив голос:

– Тише! Ты его разбудишь.

То, что демон не проявил страха, вызвало у даоса досаду. Демон не казался ему особенно сильным или страшным, он вообще мало походил на демона. Даос стукнул посохом в пол вторично, колокольчики зазвенели ещё громче.

– Оставь его и уходи, – повторил даос, повышая голос, – тебе не справиться со мной.

Ху Фэйцинь шевельнулся во сне и едва слышно застонал. Ху Вэй рывком встал на ноги, чтобы заслонить кровать.

– Демон, – сказал даос, складывая пальцы перед лицом, чтобы начать читать сутру изгнания, – повторяю в третий раз, оставь его и уходи. Я изгнал многих демонов…

– Поглядел бы я, как ты попытаешься изгнать меня, – фыркнул Лис-с-горы, теряя терпение. – Даочжан, ты слепой или тупой? Бросать мне вызов…

Даос забормотал сутру, пальцы быстро двигались, складываясь в мудры. Демон уже должен был начать развоплощаться. Даос бросил на него быстрый взгляд. Ху Вэй стоял незыблемо. Сутры на него не действовали. Ху Вэй насмешливо улыбнулся и задался вопросом, что бы стал делать даос, если бы он вдруг начал повторять сутру изгнания вслед за ним?

– Так ты настолько силён? – воскликнул даос, выставляя вперёд посох, как копьё. – Что ж, сразимся!

«Ненормальный какой-то», – подумал Лис-с-горы. Даосы, насколько он знал, боевыми монахами не были. Хэшаны – вот те знали боевые искусства. Он невольно встал в защитную стойку, в правой руке начал клубиться темноватый дымок материализуемого копья.

И тут…

Даосу показалось, что на него обрушилась страшная неведомая сила. Он не смог устоять на ногах, упал сначала на колени, а потом и на четвереньки, выронив посох. Он бросил на демона гневный взгляд, решив, что тот воспользовался колдовством, и с изумлением увидел, что демона тоже гнёт к полу. Ху Вэй приложил неимоверное усилие, чтобы не рухнуть ничком. Он упёрся ладонью в пол и устоял на одном колене.

– Говорил же – не разбуди, – сердито сказал Ху Вэй даосу.

Даос увидел, что юноша уже не лежит, а сидит в кровати. Глаза его были открыты, но ни зрачков, ни радужки не было – сплошная белизна сияния.

– Почему меня опять будят? – проговорил Ху Фэйцинь, едва шевеля губами. – Я ведь сказал, что хочу спать. Так сложно позволить мне выспаться?

[131] Церемониальное Дао в исполнении Недопёска

– Недопёсок, разбуди его! – велел Лис-с-горы, упираясь в пол и второй ладонью. Он сообразил, что Ху Фэйцинь всё ещё спит, а разговаривает во сне, и духовные силы применил непроизвольно.

Сяоху высунулся из-под кровати, протянул лапу и подёргал Ху Фэйциня за рукав. Тот закачался, голова его упала на грудь. Ху Вэй почувствовал, что тяжесть на плечах пропала, и поспешно вскочил на ноги. Даос кое-как поднялся, упёрся посохом в пол, тяжело дыша.

– Этот юноша, должно быть, тоже даос, – пробормотал он. – Как так могло выйти, что он одержим демоном?

Ху Фэйцинь между тем поднял голову и открыл глаза.

– А? Что? – переспросил он.

Он поглядел на Ху Вэя, и ему показалось, что Лис-с-горы какой-то встрёпанный. И вот тут Ху Фэйцинь увидел даоса. Глаза его сузились, он прошипел:

– Даос? Что здесь делает даос?

– Не волнуйся, – сказал Ху Вэй небрежно, – этот явился не к тебе. Он меня изгоняет.

– Гляжу, безуспешно? – фыркнул Ху Фэйцинь.

Лис-с-горы засмеялся, вплетая пальцы себе в висок:

– Разве это под силу обычному человеку? Меня даже боги прогнать не могут.

Ху Фэйцинь подумал, что если бы Ху Вэй стоял чуть ближе, то он бы ему хорошенько двинул за такие дерзостные намёки.

– Юноша, – сказал даос, выставляя посох в сторону Ху Вэя, – не волнуйся, я избавлю тебя от этого демона. Небеса милосердны, они дадут мне силу на борьбу со Скверной.

Лицо Ху Фэйциня на секунду стало хищным. Ху Вэй беспокойно шевельнулся:

– Фэйцинь?

– А меня что, за человека приняли? – после паузы спросил Ху Фэйцинь, поглядев на Лиса-с-горы. Тот ответил хохотком.

Ху Фэйцинь спустил ноги с кровати, встал. Ху Вэй тут же метнулся к нему, поддерживая.

– Всё нормально, я могу стоять, – возразил Ху Фэйцинь, отстраняясь. – Это так смехотворно, что придало мне сил. Нужно бы разрешить это недоразумение, пока никто не пострадал.

Он окинул даоса быстрым, цепким взглядом. Это явно был «породистый», так сказать, молодой мужчина. Траурные белые одеяния сидели на нём щеголевато, но сапоги были стоптаны странствиями. Перчатка на правой руке намекала, что с оружием или боевыми Дао он знаком. Пожалуй, он был силён. Для человека или даоса.

– Даочжан, для начала я представлюсь…

Сяоху подёргал его за рукав:

– Шисюн, шисюн, а можно я?

– Можно ты – что? – не понял Ху Фэйцинь.

– Можно я тебя представлю? В Небесном дворце я видел, как это делается, – виляя хвостами, сказал Недопёсок.

– А пусть, – хохотнул Лис-с-горы.

Ху Фэйцинь, подумав, разрешил. Сяоху важно сложил лапы перед собой, церемонно поклонился.

«Вылитый небесный советник!» – подумал Ху Фэйцинь, развеселившись.

Сяоху задрал морду и принялся старательно выводить слово за словом:

– Поклон Первому циньвану Небесного дворца, Тайцзы Фэйциню, Лисьему богу… и моему шисюну, – добавил он скороговоркой.

Ху Вэй захохотал и толкнул Ху Фэйциня в бок:

– Да ты и в самом деле важная шишка! У тебя титулов больше, чем хвостов.

И тут же оба они уставились на даоса, который неожиданно отбросил посох, бухнулся на колени и, складывая кулаки, отвесил медленный, церемонный поклон со словами:

– Ничтожнейший[17]17
  Уничижительное «ничтожный» употреблялось вместо «я», чтобы подчеркнуть собственную незначительность, особенно в присутствии влиятельной особы.


[Закрыть] приветствует небесного наследника!

[132] Даос называется

– Небесный поклон, – машинально сказал Ху Фэйцинь.

– Что? – не понял Ху Вэй.

– Приветствие, принятое в Небесном дворце при обращении к членам семьи императора.

– И откуда даосу известно, как нужно кланяться членам семьи императора? – выгнул бровь Лис-с-горы.

– Или он обрёл просветление, или…

– Или?

– Или был на Небесах.

Ху Вэй тут же нахмурился, выкинул руку в сторону, закрывая Ху Фэйциня рукавом:

– Явился за тобой?

«Вряд ли, – подумал Ху Фэйцинь. – Если бы он был послан отцом, то знал бы меня в лицо».

– Кто ты? – спросил он у даоса.

– Ничтожнейшего зовут Чангэ, – сказал даос, не поднимая головы.

– Что-что? – переспросил Лис-с-горы, и Ху Фэйцинь объяснил ему, что при разговоре с Небесным императором и его семьёй нельзя говорить о себе в первом лице, это запрещено и карается смертью.

– Встань, – велел Ху Фэйцинь.

– Ничтожнейший не смеет.

– А вот интересно, – задумчиво сказал Лис-с-горы, – почему он безоговорочно поверил? Может, мы его обдурить хотим, вот и несём несусветную чушь?

– Потому что Сяоху процитировал строку из церемонии Становления, – сказал Ху Фэйцинь, – а её текст знают только небесный советник-церемониймейстер и члены семьи императора. Миру смертных тайна сия неведома.

– А это значит, – сказал Лис-с-горы, тут же нахмурившись, – что наш даос-не-даос не только бывал на Небесах, но и в Небесном дворце?

– Я тебе больше скажу, – возразил Ху Фэйцинь, – он бывал на церемонии Становления.

Они враз поглядели на коленопреклонённого Чангэ.

– Встань, – повторил Ху Фэйцинь, – мы в мире смертных, а не в Небесном дворце. Я не могу разговаривать с твоим затылком.

– Ничтожнейший не посмеет взглянуть в лицо небесного наследника, – отозвался Чангэ. – Ничтожнейший не заслуживает даже одним воздухом дышать с небесным наследником. Ничтожнейший…

– Ну так не дыши, – сказал Лис-с-горы, которому надоело всё это слушать, и за шиворот вздёрнул даоса на ноги. – Ни минуты покоя… Чангэ, ты сказал? Просто Чангэ? Это имя, фамилия или даосская кличка?

– У ничтож… У меня нет фамилии, – сказал даос, недовольно глядя на Лиса-с-горы. – Не трогай меня, демон! Само твоё присутствие оскорбляет небесного наследника!

– Уж позволь мне самому решать, что меня оскорбляет, а что нет, – пробормотал Ху Фэйцинь, а Лис-с-горы ухмыльнулся. – Ты сказал, что фамилии у тебя нет? Это даосское отречение или…

– Или? – с интересом спросил Лис-с-горы, видя, что Ху Фэйцинь умолк на полуслове.

– Или её запрещено произносить? – докончил Ху Фэйцинь, пристально глядя на даоса.

Чангэ вздрогнул и снова сложил руки в поклоне, пряча между ними голову.

«Попал в точку», – машинально подумал Ху Фэйцинь.

Этот даос, представившийся Чангэ, вполне мог оказаться его родственником. Но Ху Фэйцинь не смог припомнить, чтобы кто-то из близкой или дальней родни спускался в мир смертных или пропадал из Небесного дворца. Если только это не случилось задолго до рождения самого Ху Фэйциня или об этом не было запрещено упоминать.

– Твоя фамилия Лянцинь, так? – прямо спросил Ху Фэйцинь.

– Ничтожнейший не смеет…

– Отвечай на вопрос, или я применю Небесную волю.

Ху Вэй поглядел на Ху Фэйциня с интересом. Тот отмахнулся, словно хотел сказать: «Об этом потом расскажу»

– Да, – сказал Чангэ.

– Ты принадлежишь к нынешней небесной династии?

– Да.

– Кем ты приходишься Небесному императору?

Чангэ ответил не сразу. Губы его покривились горечью. Ху Фэйцинь подтолкнул его, вновь пригрозив Небесной волей. Чангэ выпрямился, провёл ладонью по лицу, отводя волосы.

– Я приходился Небесному императору братом, – сказал он.