Текст книги "Вайолет, созданная из шипов"

Когда колокол пробивает семь раз, я разворачиваю всех желающих, которые все еще стоят в очереди, поднимаюсь наверх и падаю на кровать.

Люди меня утомляют.

Я закрываю глаза, чтобы просто отдохнуть. Все нити, что я успела просмотреть за сегодня, превратились в размытые обрывки Солнечной столицы и маскарада. Видения прошлого легко запоминаются, но ухватиться за нити будущего куда сложнее, они, как песок, сыплются сквозь пальцы.

Я слышу колокол вновь – одиннадцать ударов на этот раз. Ночь погружается в кромешную тьму, и звезды озаряют небо, кружась и вращаясь, трепеща и дрожа…

Нет, не звезды.

Это Феи. Небо, полное фей.

Мне это снится.

Открываю глаза, но феи никуда не исчезли. Они зависли золотым узором, и лишь тихое жужжание их крыльев нарушает тишину.

Я стою посреди пустоты. Неважно, в какой раз это происходит, но этот переход от бодрствования ко сну никогда не дается легко. Стоит мне протянуть руку, как три феи садятся на мои пальцы. Их маленькие ножки меня щекочут. Хотя бы во сне я не начинаю от них чихать.

Время пришло, – приносит ветер их голоса. – Они восстанут, монстры и шипы. Наконец, наконец.

Меня пробивает дрожь. Ветер стихает.

Одна из фей взбирается вверх по моему пальцу и тянет за кончик. Она слишком маленькая и яркая, чтобы разглядеть, на что она мне указывает, но она не сдается, продолжает тянуть и щипать, словно хочет мне что-то показать.

Я иду вперед.

Еще один шаг, и темнота словно расходится. Колючие края подлеска принимают такую форму, какая еще никогда не существовала. Под моими ногами появляется мох. Я вдыхаю холодный воздух.

Остальные феи заполняют подлесок. Я следую за их светом, пробираясь сквозь лианы и ветви. Шипы оставляют небольшие порезы на моей коже. По мере продвижения глубже в лес моя хватка становится скользкой, но я двигаюсь грациозно, словно по памяти. Я снова маленькая воришка, что лавирует между крышами.

Это место не похоже на обычный лес. Тут нет пеньков, нет папоротников или камней, только лианы и листья, переплетенные и вьющиеся, словно тянущиеся в центр. Когда я останавливаюсь на достаточное время, чтобы все вокруг погрузилось в тишину, то слышу ровный звук ударов, а лианы вокруг пульсируют ему в такт. Звучит, как сердечный ритм.

Опасности быть не должно, но я все же волнуюсь. Стараюсь дышать тише и слежу за тем, куда ступаю. Фей становится меньше. Серебряный свет луны пробивается сквозь растения, чтобы осветить поляну. В сплетенном узлом кусте ежевики впереди что-то запуталось.

Тело.

Парень.

Он повернут лицом вверх, его глаза закрыты, а губы краснее фруктов. Он так прекрасен, что мне бы хотелось его поцеловать хотя бы раз. Принц.

Его грудь поднимается и опускается, и это единственное движение, которое я вижу. Он спит, не мертв, но все же смертельно бледен. Чем ближе я подхожу, тем сильнее меня трясет. Тени вокруг его глаз – синяки, рот широко разрезан. Легко ненавидеть Сайруса при свете дня, но когда я здесь, в моих снах, он лишь пешка для исполнения пророчества. Он может умереть до конца лета, если слова тех голосов сказали мне правду.

Ростки пробираются сквозь кудри его волос и закручиваются на щеках. Я могу видеть, как они растут у меня на глазах, и это меня пугает. Я поднимаю руку, чтобы большим пальцем убрать ветвь.

Его глаза открываются, заставляя меня отшатнуться.

Шипастые ветви обвиваются вокруг его тела, оставляя кровавые порезы, на месте которых появляются цветущие розы. Стоит листьям пошевелиться, как мне открывается вид на его разорванную рубашку, испачканную чем-то бурым спереди.

Ветер приносит шепоты. Я не могу разобрать ни один из них. Все, о чем я думаю – приковывающий взгляд Сайруса и зелень, обвившая его тело.

– Мое проклятье, – произносит он, как обвинение. – Моя погибель.

Растение поглощает его.

5

Король попросил меня построить Сайрусу будущее.

Мои сны же говорят, что будущего у него может не быть.

Данте говорит, что сны снятся всем. Но, судя по тому, как он их описывает, они сильно отличаются о тех, что снятся мне. Последний, о котором он мне рассказывал, был о том, как он ехал верхом на лягушке в свой родной город к сестре, чтобы поздравить ее со свежевыращенной морковью.

– Но у тебя нет сестры, – сказала я тогда ему. – И зачем нужно поздравлять кого-то со свежевыращенной морковью?

– Вот именно, – ответил он, – в этом вся суть снов.

Я так и не поняла. Все, что мне когда-либо снилось, либо уже происходило, либо должно произойти, или этому было предначертано случиться. И сейчас я получаю загадочные послания, которые приводят меня к богам, феям и принцу, хотя до этого подобных знамений у меня не было вовсе.

Мне нельзя рассказывать об этом Сайрусу.

«Моя погибель», – сказал он мне во сне.

Я в это верю.

Возможно, есть другой путь. Не в первый раз я меняю судьбу. С этого все проблемы и начались: я спасла принца от смерти, хотя не должна была. Должно же быть что-то еще, чего могут хотеть боги, кроме моей жизни или жизни принца. Может ли Сайрус умереть до исполнения пророчества Фелициты? Возможно, все это связано. Ну, или я просто схожу с ума…

Абсолютно точно схожу с ума.

В хаосе предсказаний и моих нервных ночей я потеряла счет времени. Прошла неделя со встречи с королем, и сегодня я встретилась с ним снова. Он попросил отчет о моих делах, а я придумывала оправдания тому, почему Сайрус еще не получил предсказание о своей суженой.

– Это важно – делать все в нужное время. Если он учует подвох, то созданная нами легенда не приживется в его уме, – сказал король Эмилиус. – День бала все ближе.

– Я понимаю, Ваше Величество.

Он кивнул, взгляд стал тяжелее из-за задумчивости, несмотря на улыбку. В словах короля никогда нет открытой угрозы, но я видела ее в его привычке избавляться от советников и герцогов, когда они переставали быть полезными, в широте его взглядов и умении получать желаемое. Я видела карты Эвинии до начала его правления. Сейчас королевство в два раза больше, если сравнивать с тем временем, когда король Эмилиус только сел на трон, и оно продолжает расти.

Ты не сможешь достичь подобных успехов, не будучи до жути прагматичным.

Хоть король и растил меня как собственного ребенка, я заменима. В отличие от его родных детей. Если у меня не получится это провернуть, не знаю, захочет ли он продолжать поддерживать меня после коронации Сайруса. Такое возможно, если верить сплетням придворных. Они с такой уверенностью говорят об этом, что, мне иногда кажется, я не единственная провидица в Эвинии.

Лучше быть приятно удивленной, чем беззащитной. Я продиралась на самый верх этого королевства, а падение с такой высоты будет долгим.

После встречи с королем я сразу направляюсь на второй этаж дворца, надеясь найти принца в его покоях. Да, не элегантно, но я не могу больше надеяться на подходящие время и место.

Я стучусь в двери его спальни, которую Сайрус научился закрывать, и жду. Оглядевшись, замечаю, что его комнаты почти не изменились. Впечатляюще подобранная мебель: резные сувениры, дорогие книги и даже астролябия – все в первозданном виде, ни разу не тронуто.

Я стучу снова.

Дверь в коридор распахивается, я проскальзываю внутрь и застываю.

Сайрус смотрит на меня из тени своего кабинета, у него под глазами мешки, а на щеке красные следы, словно он отключился за столом прямо на ноже для бумаг, с вырезанной на его рукоятке монограммой, если верить двум перевернутым заглавным буквам «С. Л.». Такое чувство, словно я его застала обнаженным. На нем нет и грамма гламура. Потерев глаза, он поправляет помявшуюся рубашку.

– Чего ты хочешь? – бубнит он, но недостаточно тихо, чтобы спрятать сонную хрипотцу в голосе.

Внутри поднимается желание разгладить след на его щеке, прямо как во сне мне хотелось убрать ветви от его лица. Таким он всегда нравился мне намного больше, но его это не волнует. Гламур делает его слишком предсказуемым. А видя его потрепанным, я задаюсь вопросом, чем же он занимался, хотя обычно вообще о нем не думаю.

Я вскидываю руки вверх.

– Перемирия. Во имя Данте. И ничего более.

Сайрус безразлично опускает взгляд.

– Ты правда думала, я не замечу, что на тебе нет перчаток?

Во имя всего…

– Это не уловка, принцесса. Я просто…

– Если ты хотела передо мной извиниться, то советую делать это на глазах у всего двора.

– Разве я сказала что-то об извинениях? Я предложила тебе перемирие, – завожусь я. Попытайся я проглотить свою гордость, то просто подавлюсь ей.

– Не интересует.

Сайрус берется за дверную ручку, но я выставляю руку, широко распахивая дверь.

– Тебе стоит знать, что выглядишь ты отвратительно, принцесса.

Я подавляю смешок, когда он рефлекторно тянется поправить волосы. Не могу поверить, что он на самом деле такой неловкий.

– Из-за чего тебя мучает бессонница? Из-за бала? Из-за Совета? Слышала, они опять говорят о Фифи. Серьезно, тебе стоит позволить мне посмотреть твое будущее. Меня не интересуют твои воспоминания. Во имя звезд, я все равно присутствовала при большинстве событий в твоей жизни. Но так я смогу предупредить тебя о грядущих.

Стоит Сайрусу ко мне приблизиться, как я ощущаю стойкий запах чернил, брови его нахмурены.

– Ты говорила с моим отцом, прежде чем прийти сюда?

– Да, у нас была еженедельная встреча.

– Что он просил тебя сделать?

Я чуть не вздрагиваю. Тон его не звучит обвиняюще, но я чувствую, что за ним кроется другой вопрос.

– Ничего. Я лишь рассказала ему о том, что происходит. На этой неделе я много гадала и делала предсказания.

– Ты должна знать, что мой отец ценит преданность, но сам он таковым никогда не был.

Это угроза или… Неужели он пытается предупредить меня?

– Он король. Мы все должны быть ему верны.

Сайрус отвечает не сразу, его грудь мерно поднимается и опускается под тонкой рубашкой.

– В некоторых преданности больше, чем в других.

Мои губы сжимаются, когда он возвращается в кабинет. Судя по тому, как он сутулится, терпеть мое присутствие он больше не намерен. Неважно, в какой раз мы искренне пытаемся пойти на контакт, все сводится к одному – к доверию, которое ни один из нас не может дать другому.

– Сайрус.

Произношу я его имя, прекрасно зная, что это бесполезно. Он уже захлопнул дверь.

Следующие несколько ночей проходят вполне обычно и наполнены видениями, подобными тем, что снились мне всю мою жизнь. Мне снятся дома, полные тепла, семейные ужины, пастухи, говорящие на неизвестных мне языках, животные, вооруженные клыками и скитающиеся по кустистым холмам. Этим утром я просыпаюсь после сна о морском путешествии, которое, должно быть, произошло много лет назад, на палубе большого мелководного корабля, не похожего ни на один из наших современных судов.

Когда у меня будет больше времени, я попробую узнать, какой именно век я видела и кому принадлежал корабль, эвиенийцам или юэйцам, а может, вообще той разрушенной цивилизации, из которой до нас сохранились только некоторые реликвии. Еще есть слухи о том, что на другой стороне планеты существует третий континент. Я могу важничать в окружении придворных, но широта моих видений низводит меня до размера вши. Мы не понимаем масштабов того, что нам неизвестно. Что лежит на дне океана или что находится там, среди звезд? Да даже дебри Фейского леса, что находится так близко к нам, остаются неизученными.

Сейчас есть только один сон, разбором которого мне стоит заняться. Сон о Сайрусе, который отличался от всех моих видений, как и от снов обычных людей. Его словно сотворили для меня. Окружающая обстановка не была реальной, но ее основой могло послужить существующее место. Такое, как, например, Фейский лес.

Там я и начну искать ответы.

Моя башня была открыта к посещению две недели подряд, и поток посетителей, наконец, стал значительно меньше, так что я смогла освободить себе день. Я направляюсь прямиком в королевскую библиотеку, не надевая ни мантии, ни перчаток. Выбегаю прямо в летней одежде: кремовой блузе с широким кружевным воротником и полосатой юбке с серебряными нитями, туго затянутой на моей талии.

Полки тянутся во всех направлениях так далеко, что кружится голова. Они настолько высоки, что почти достигают сводчатого потолка. Однажды я потратила целый вечер, изучая книги по ботанике Фейского леса. Я передвигала лестницу от стеллажа к стеллажу, читая названия на корешках. В основном это были либо сказки, либо книги по медицине. Несколько книг по разведению фейских цветов выглядели весьма потрепанными.

Книга в кожаном переплете с золотым тиснением привлекает мое внимание: «Традиции и магия леса». Я тут же вытаскиваю ее и открываю. Слава богам, диаграммы. В некоторых подобных книгах текст такой мелкий и плотный, что страницы кажутся целиком покрытыми чернилами.

– Вайолет?

Данте выглядывает снизу из-за угла. В своем жилете и галстуке-бабочке он смотрится очень опрятно. В левое ухо вдета изумрудная капля, а подбородок покрыт щетиной, которую он растит к балу. Он думает, что с ней выглядит бунтарем, я же считаю, что он выглядит, как изможденный студент, забывший про бритву.

– Помощь нужна? – спрашивает он.

С чего бы начать, чтобы не звучало как «В своих снах я получаю угрозы» или «Если бы мне или Сайрусу суждено было умереть, то по кому из нас ты скучал бы больше? И это вопрос не риторический».

– Нет, я справляюсь.

Я зажимаю книгу подмышкой и спускаюсь по лестнице.

– «Традиции и магия»? – указывает он на книгу. – Она старая, но все еще полезная. Архивариус из Балики, что работал здесь до меня, занимался ее переводом, так что лучшие куски в ней должны быть сохранены.

Лучшие куски?

– Ну, знаешь, комментарии. Причины, почему мы делаем именно так, а не иначе. – Вечный ученый. – Все, что эвинийский хранитель архива переводил с баликийского, звучит, как инструкция, это обидно.

Я следую за Данте от стеллажей к учебным столам, где расположена доска, исписанная его размашистым почерком.

– Кстати, ты не видела Камиллу?

Помимо работы архивариуса, он два раза в неделю занимается с принцессой репетиторством. Гипотетически. Обычно она прогуливает.

– Ее я не видела. Наверное, занята «Дворцовым бестиарием». Все им заняты. – Плюхнувшись в кресло, я свешиваю руки по сторонам и начинаю ворчать. – Это смешно. Два дня ко мне приходила посетительница, которая пенилась. Буквально. Она выпила какие-то капли, которые, по заверению торговца, должны были сделать ее более притягательной. Только он забыл упомянуть, что привлекать она будет мух.

Стерев все с доски, Данте превращает историю обсуждения границ в меловую пыль.

– Не так часто выпадает шанс стать королевой. Думаю, стоит попытаться, даже если шансы невелики.

– Тоньше острия ножа. Это того не стоит, тем более с нашим принцем. Даже не буду говорить о тех, кто действительно влюблен в Сайруса. Они же его совсем не знают. – Играясь с пушистым концом пера, я глубже устраиваюсь в кресле. – Он все еще та заноза. Ему не нужна моя помощь, только если я буду умолять его ее принять. Ты можешь попробовать убедить его дать мне шанс?

Он оборачивается, осматривая пустой зал и закрытые двери.

– Я, как и он, не одобряю твои необоснованные пророчества. Если именно это ты имеешь в виду под помощью.

Я морщусь.

– Бьюсь об заклад, если бы на кону стояла твоя корона, ты бы позволил мне сделать хотя бы одно.

– Все не так плохо.

– Ты уверен? Знаешь же, что он притворяется, что все хорошо. Смотри: в интересах Сайруса стать королем, в моих интересах – заслужить его доверие, а в твоих интересах – сделать так, чтобы мы ладили. И все в выигрыше.

– В моих интересах сделать мир лучше для всех ныне живущих, – собирая высокую стопку книг, отвечает мне Данте.

До того, как я успеваю его предупредить, что он может надорвать спину, он поднимает всю стопку разом с относительной легкостью. А наш архивариус, оказывается, в лучшей форме, чем наши солдаты.

– И первым делом мне нужна принцесса, чтобы провести ей нормальный курс по истории переговоров между Баликой и Эвинией.

Не желая оставаться в одиночестве, я отправляюсь вместе с ним на поиски принцессы Камиллы. Мы проверяем все дворы и тренировочные полигоны, где она бывает чаще всего. Я поднимаюсь в ее комнаты, предполагая, что могу обнаружить ее крепко спящей с зашторенными окнами, с маской для сна на глазах и в объятиях какой-нибудь дамы. Даже на этом фронте Камилла превосходит Сайруса. «Охота на Лидайнов» – сезонный эвфемизм Солнечной столицы. Но раз на трон она не претендует, то никто не обращает на нее особого внимания, разве что ради сплетен.

Но в ее комнатах Камиллы тоже нет. Мои лодыжки уже готовы заставить меня отказаться от поисков, когда я слышу ее растерянный крик из бального зала.

– Хлеб, хлеб, хлеб, хлеб. Меня от него уже тошнит!

Огромная часть площади расчищена, люстры опущены, чтобы убрать с них пыль, пол отполирован воском. Одетые в белое слуги снуют вокруг с подносами десертов, непременно возвращаясь к Камилле, занявшей стол, за которым может поместиться человек пятьдесят. В обеих руках она держит хлебные палочки и размахивает ими в сторону того, что должно было быть копией дворца, сделанной целиком из выпечки.

– Если я увижу еще хоть одну скульптуру из хлеба, то швырну ее в ближайшего идиота и запру его в голубятне. «Дворцовый бестиарий» – это событие десятилетия. Мы ведь можем создать фруктовую композицию! Или ледяную скульптуру!

– Посреди лета, Ваше Высочество?

Стоящая рядом с ней фрейлина быстро все записывает.

– Если мы можем устроить жару среди зимы, то почему нельзя сделать ледяную скульптуру летом? Забудьте про лед, тогда… Может, что-то сделанное из сахарной ваты? Или из шоколада?

Я аккуратно пробираюсь к Камилле, стараясь не споткнуться о небесно-синюю кошку принцессы, Котастрофу, что трется у меня под ногами. Она почему-то тоже занимается пробой десертов, судя по крошкам на ее усах.

– Так ты выбрала хлеб? – спрашиваю я.

Оборачиваясь, Камилла ударяет меня хлебной палочкой по лицу.

– Не смешно, Вайолет.

Фермеры шутят, что если забросить все поля в Эвинии, кроме фейских цветов, то они превратятся в моря алкоголя, потому что на наших землях, помимо упомянутых цветов, растут только зерновые культуры и виноград. Большую часть продуктов мы импортируем из республики Балика, земли там плодородные и не истощены посадками фейских цветов. Наземные перевозки продуктов в Эвинии занимают недели, и иногда, открывая охлажденный вагон, ты обнаруживаешь испорченные фрукты, а это означает испорченный праздник.

– Вот ты где, – выдыхает Данте, нагнав меня. Он опускает стопку книг на стол перед Камиллой, разбрасывая охапку использованных шпажек, заставляя их звенеть о столовое серебро.

– Так вот чем вы занимались всю неделю, принцесса? Ели?

– Планировала. Я взяла на себя обязанность подобрать десерты для маскарада. И первый шаг для этого, конечно, дегустация.

Камилла предлагает ему блюдо, полное покрытых карамелью пирожных размером не больше монетки, и из каждого торчит шпажка.

– Вам известно, что занятия для вашей пользы.

– И я все еще ее не вижу. Меня не интересует политика.

– Все, что вы когда-либо говорили, – политика, – выплевывает он, ослабляя свой галстук-бабочку. – То, что вы не являетесь следующей наследницей престола, не значит, что…

Камилла громко зевает, поднимаясь со своего места, и подхватывает громко мяукающую Котастрофу.

– У меня запланировано несколько дел в городе. Если хотите продолжить наш спор, можете ехать со мной. Путешествовать всегда веселее в компании.

Данте и Камилла препирались всю дорогу до конюшен. Я пошла с ними, надеясь, что им удастся заглушить посторонние шумы в моей голове.

Мы берем карету, запряженную белыми лошадьми вместо чего-то менее приметного. Проезжая по городу, мне кажется, что я замечаю Сайруса на площади. Его силуэт едва заметен в окружении толпы дам, многих из которых я узнаю, потому что они приходили ко мне за предсказанием. Его экипаж стоит рядом. Часть популярности королевских близнецов состоит в том, что они отзывчивы. Когда ты спокойно можешь подойти к члену королевской семьи, это создает впечатление, что любой в праве претендовать на их руку и сердце.

Уверена, что Сайрус красуется там, как павлин.

Площадь скрывается из вида. Я прислоняюсь к окну, чтобы смотреть на улочки Дворцового квартала. Сокровище города, старейшая и лучше всего сохранившаяся часть города состоит из построек разных архитектурных стилей. Ярко-белый мрамор стен соседствует с выкрашенными в пастельные тона стенами новых домов. Кружевные навесы и кованые светильники украшают магазины. Магнолии цветут вдоль дорог.

Карету потряхивает, когда Данте и Камилла начинают активно жестикулировать, словно дирижеры, каждый для своего оркестра из аргументов.

– Как бы ужасно это ни звучало, но что если с Сайрусом что-то случится? – У Данте закончились логичные аргументы, и он перешел в наступление, давя на эмоции. – Ты должна быть готовой встать на его место.

– Что если! – кричит Камилла со своего сиденья напротив меня. – Какова вероятность этих «что если»?

Больше, чем ты можешь подумать.

– Это тебе стоило унаследовать трон, – говорю я, играя с концом своей косы. Камилла родилась первой, в конце концов, пусть и с разницей всего в тридцать минут. – Даже если бы Сайрус не был проклят.

Камилла улыбается. Мы с ней обсуждали это раньше.

– Сила – это прекрасно, но ответственность – нет. Не хотелось бы мне смотреть на то, как Эвинию сжигают драконы просто потому, что я кого-то спровоцировала. Что, видят звезды, очень даже возможно. Сейчас у меня нет встреч, на которых я должна присутствовать, нет задниц, которые я должна целовать, я могу поехать, куда пожелаю, в любой момент, так зачем мне хотеть власти?

Ее позиция мне понятна. Просто сама я терпеть не могу, когда кто-то, обладающий властью, мной помыкает, так что предпочитаю сама владеть ей и всем сопутствующим. Камиллу никогда не пугала вероятность потери контроля над своей жизнью. У меня же нет семьи, на которую я могла бы положиться.

Споры, наконец, заканчиваются, когда Сайрус просит оставить его у курьеров, чтобы проверить, нет ли писем из дома. Камилла и я проезжаем в карете еще пару улиц, чтобы остановиться у лавки портного и забрать ее новый наряд, подготовленный к балу. Ее феи его зачаруют, но она все еще хочет, чтобы база была выполнена по последней моде.

– Я думаю о зачарованных крыльях, – говорит она, рассматривая себя в группе зеркал. Примерочная в задней части лавки куда больше, чем те квартирки, где мне приходилось ютиться. – Или это слишком?

– Возможно.

– Отлично. Что ты наденешь?

– Я не иду на бал.

Она снимает одну рубашку, чтобы надеть другую, глубокого кроваво-красного цвета.

– Придворные феи могли бы наколдовать тебе что-то миленькое.

Я стискиваю зубы.

– Дело не в этом.

– Ты права. Проблема, Вайолет Лун, в том, что тебя заточили в твоей башне. У «Дворцового бестиария» отныне две задачи: найти Сайрусу невесту и вытащить тебя из твоей раковины.

– Не надо меня ниоткуда вытаскивать, это другим людям нужно залезть обратно поглубже в свои.

– Подумай, какое платье ты хочешь, иначе феи решат за тебя, и ты будешь укутана в тафту с кисточками, претендуя на роль новых занавесок в бальном зале.

Камилла позирует перед зеркалом и, после очередного протяжного «хм», расстегивает еще одну пуговицу на рубашке, делая вырез глубже.

– И я знаю, что аллергии на гламур фей у тебя нет, так что эта уловка в этот раз не сработает.

– Но у меня все еще есть аллергия на пыльцу!

– Тогда надень на нос прищепку. Ох, у леди Эммасин сегодня состоится вечеринка в честь малыша. Мы должны пойти. Это будет хорошей практикой для тебя перед балом.

Принять приглашение на вечеринку все равно что подписаться на несколько часов работы божественной свахой для подвыпивших аристократов, что считают распитие вина своим хобби.

– Я быстрее соглашусь пойти целовать лягушек.

– Видишь, это как раз то, что людям говорить не стоит, – осуждающе произносит она. – Ты красива и умна, но очарования у тебя, как у задницы осла. Вайолет, это нужно менять. Уже достаточно того, что люди смотрят на тебя, как на какую-то обычную ведьму.

Я хмурюсь. Может, это даже хорошо, раз держит людей от меня подальше. Я обычная, и ведьма – это правда. Я хочу, чтобы меня уважали, а не любили. И не хочу пытаться кого-то впечатлить, если могу этого избежать.

В свободно свисающей блузке, Камилла выглядывает из примерочной, чтобы подозвать помощника портного, который подбегает к ней краснее помидора. Он верещит о том, что ей нужно прикрыться, пока Камилла бегает между полок с тканями, чтобы выбрать новую для еще одного костюма. Я выхожу на улицу подышать воздухом.

Улица полна людей. Все занимаются покупками к балу, что состоится через две недели. Златокрылые феи летают над головами, словно звездочки, а одна, особо пьяная от амброзии, даже умудряется врезаться в свежевымытое окно. Мимо проходит лорд Шестого доминиона с семьей.

– Вот в мое время амброзия не была такой доступной, и не каждый мог себе позволить иметь фею, – рассказывает он дочери. – Мы пользовались пудрой и мышьяком, как все остальные.

Прежде, чем решаю купить тарталетку у уличного торговца, успеваю вспомнить о горах десертов во дворце. Так что вместо этого сажусь на порожек кареты. Но стоит мне сесть, как я вижу прохожего, медленно поворачивающегося посмотреть на что-то дальше по улице, и мой взгляд невольно следует за ним.

Что, во имя звезд?

Шары пастельных цветов катятся в нашу сторону, постепенно оформляясь в платья и развевающиеся платки. Слышатся визги. Одинокая фигура бежит во главе этой толпы, ворот его рубашки треплет ветер, а ноги двигаются так быстро, словно от этого зависит его жизнь. Я чуть слюной не давлюсь, когда мне удается разглядеть лицо беглеца.

Это Сайрус.

Он убегает от наступающей толпы воздыхательниц.

Его гвардейцы бегут далеко позади, замедленные весом своих доспехов. Невольные свидетели стараются поскорее уйти с дороги, но некоторые из них присоединяются. Но в чем причина?

– Он пойдет на свидание с той, кто сможет забрать у него цветок! – кричит кто-то.

Ох. По мере приближения Сайруса, я вижу болтающийся из стороны в сторону, в такт его бегу, приколотый к груди розовый цветок. Возможно, он хотел пофлиртовать и зажечь искру конкуренции, но все вышло из-под контроля.

– Бросьте нам цветок!

– Бросьте нам свою рубашку!

И это еще самое невинное.

Как только толпа приближается ко мне, я забираюсь в карету. Толпы похожи на погоду: немного химии и немного удачи, гремучая смесь, замешанная на горячую руку. Если кто-то встанет у них на пути к тому, чего желают их сердца, то этот кто-то будет перемолот в фарш.

Выглянув из окна, я замечаю девушку, возможно, в ее лучшем платье, повалившую Сайруса на землю посреди улицы. Рой дам хватается за его рубашку и не только, его хватают за все, до чего удается дотянуться. Десятки рук тянутся за цветком, раздирая его на розовые клочки.

Но истерия на этом не заканчивается. Сначала борьба за лепестки, после – за тело принца, превращется в вакханалию, которую он больше не может контролировать. Несколько его стражей только-только подбегают, но добраться до принца не в силах. Бушующая толпа зевак двигается волнами и кружит вокруг него. Девушка с отпечатком туфли на лбу выбирается из стены юбок, таща принца за ногу.

– Давайте будем цивилизованными…

Сайрус хватает воздух над толпой, а его прекрасные щеки горят.

Боги, он рискует утонуть в толпе и быть разорванным на кусочки.

Нижняя часть пуговиц на его рубашке оторвана, а кто-то, державшийся за ее край, начинает заваливаться назад, сбивая людей позади, как кегли. Сайрус вырывается, его рубашка нараспашку, что позволяет рассмотреть каждую его мышцу.

Визги усиливаются, и погоня продолжается.

Я вжимаюсь в мягкую обивку каретной скамьи подальше от окна и прикрываю ладонью рот. Живот сводит от смеха. Он не знает, что я видела все.

Карета сотрясается, когда открывается дверь.

– Простите, но я должен…

Сайрус шокированно смотрит на меня. Я тоже смотрю на него и заодно на его полуприкрытий торс. И то и другое нуждаются в убежище. В этот момент, клянусь, я слышу, как Судьбы смеются.

Нет, это не Судьбы, это звуки истерии, следующе за ним. Сайрус приходит в себя первым и пытается забраться в карету. Я поднимаюсь на ноги быстрее, чем он успевает моргнуть, и закрываю дорогу своим телом.

– Пусти меня!

– Ни за что!

Я чуть не прижимаю дверью его пальцы, но ему удается открыть ее обратно.

– Ты всегда права, а я всегда ошибаюсь, раз и навсегда…

Паника в его голосе, а не слова, убеждает меня его пропустить. Просто чем дольше мы здесь пробудем, тем больше вероятность, что и меня поглотит эта толпа, и не я ли собиралась заполучить его доверие? Тяжело думать, когда громкость криков вокруг достигает такой высоты, что стекла вот-вот начнут биться.

– Ладно, – отступаю я. – Но больше это не сработает.

Сайрус влетает в карету.

– Поехали. Чего ты ждешь? – кричит он возничему.

Карета трогается с места, и я ударяюсь головой о потолок. Дверь захлопывается, и я кубарем падаю на Сайруса, практически повалив и его на пол. Он ловит меня, обхватив рукой за талию.

– Было бы неплохо предупредить, прежде чем трогаться!

Фокус зрения возвращается, и я неожиданно осознаю, что чувствую влагу пота на своем боку и к тому же прижата к груди Сайруса.

– Камилла осталась там…

– Она может взять другую карету! Ты вообще видела, что за мной гнались? – рычит он. – Это все чертов гламур. Я перестарался.

Я, прищурившись, смотрю на него. Его идеальное лицо совершенно такое же, как обычно, но кто знает? Очевидно, все видят, чего я разглядеть не могу.

– Что ж, мои поздравления, принцесса. Ты не можешь управлять даже своим фан-клубом!

Сайрус бросает на меня взгляд, а я горько улыбаюсь ему в ответ.

– Меня, кстати, уже можно отпустить.

У него уходит секунда на то, чтобы понять, что я сижу у него на коленях, а его рука обхватывает мое тело. Он и так уже был раскрасневшийся от бега, но румянец становится еще глубже, когда он сбрасывает меня со своих колен прямо на пол кареты.

6

Это была та еще поездка.

Сайрус застегивает оставшиеся на рубашке пуговицы. Я усаживаюсь на скамью напротив, скрестив руки на груди.

Карета замедляется, когда мы въезжаем на узкие улицы квартала Искусств. Из-за телег, перевозящих мрамор и древесину, впереди образовался затор на дороге. Гвалта от толпы воздыхательниц Сайруса здесь не слышно, но они настойчивы, и мы не могли сильно от них оторваться, а королевская карета выделяется среди прочих, как белая ворона. Неизвестно, как скоро нас нагонят.

Несколько вывесок на юэйском мелькает в окне, значит, мы заехали в Лунный квартал, и поток пешеходов может нас замедлить до полной остановки. Я знаю эти улицы. Можно было б вывести Сайруса к тому месту, где он мог пройти ко дворцу незамеченным.