Текст книги "Лорд полуночи"

– Как дикий зверь, на которого лучше смотреть издали, – заметил господин, и Нильс с трудом сдержал улыбку. – Интересно, пишет ли она обо мне хоть что-нибудь хорошее?

– Да, милорд. Вот например: «Не думаю, что жене будет неприятно его присутствие в Саммербурне. Он спокоен и терпим, ни разу никого не ударил, не повысил голоса, ничего не сломал в порыве ярости. Ест он аккуратно, моет руки перед обедом».

Читая, Нильс то и дело поглядывал на Ренальда, пытаясь угадать реакцию хозяина. Немногие мужчины в состоянии выслушать такой правдивый отчет о своих достоинствах и недостатках.

– И это все хорошее?

– Нет, милорд. Вот еще: «Когда вы с ним встретились в лагере, шел дождь, и он был в плаще, видимо, поэтому ты не заметила, что он красив…»

– Так.

– «…в своем роде», – дочитал Нильс.

– Жаль, что она не видела Люка де Гроса! – усмехнулся Ренальд.

– «Похоже, у него крепкое здоровье, – продолжал Нильс. – Зубы все целы, во всяком случае, спереди. Кожа чистая, никаких шрамов и родимых пятен. От него приятно пахнет, что свидетельствует о его чистоплотности».

Нильс прервался, чтобы посмотреть на Ренальда.

– Просто хвалебный гимн какой-то! – усмехнулся тот. Нильс, как всегда, не смог определить, доволен его господин или нет.

– «…от него сильно пахнет кожей, лошадьми и оружием, но чего еще ждать от такого человека?.. Впрочем, я полагаю, его можно уговорить вымыться перед тем, как он ляжет в постель».

– Леди Клэр очень хорошо разбирается в людях.

Нильс от души расхохотался, утирая выступившие на глаза слезы рукавом.

– Есть там что-нибудь еще? – спросил Ренальд.

– Да, милорд.

– Все в том же духе?

– Полагаю, что… – Нильс проглядел письмо и бросил на Ренальда тревожный взгляд.

– Читайте.

Слуга мучился угрызениями совести, читая строки, которые явно не предназначались для постороннего глаза.

– «Более того, Фелиция, я думаю, что лорд Ренальд – страстный и умелый любовник. Судя по тому, как он смотрит на хорошеньких служанок, его в большой степени интересуют женщины. Но он не пристает к ним, а значит, в делах любовных галантен и сдержан и, видимо, таков же в постели. Кроме того, хотя он внушительной комплекции, размеры его мужских достоинств наверняка… – Нильс помедлил, пытаясь с ходу перефразировать дальнейшее, но не сумел и прочел то, что было написано. – …скромные».

– Скромные?

– «И я думаю, что он может использовать свои…» Здесь зачеркнуто и написано поверху, милорд. Непонятно, что имеется в виду…

– Любопытно все-таки узнать, что она пишет.

Нильс придвинул пергамент ближе к свече и разобрал:

– «…использовать свои гениталии…»

Лорд Ренальд кивнул и сжал губы.

– «…умело благодаря…»

– Благодаря чему же?

– «…благодаря долгой практике».

– А вот это, пожалуй, верно. Не так ли?

Нильс не знал, что и ответить, ибо за то недолгое время, что он служил у лорда Ренальда, тот не проявлял никакого интереса к женщинам. Он никогда о них не говорил, от него нельзя было услышать никакой скабрезной шутки. Впрочем, обстоятельства не располагали ни к шуткам, ни к любовным интрижкам.

– Остался последний абзац, милорд. «Я хочу, чтобы ты изменила свое мнение о нем. Если ты согласишься стать его женой, лорд Ренальд устроит так, что ты вернешься в замок, а я отправлюсь в лагерь вместо тебя. Ты старше и имеешь права первенства. Я не стану лишать тебя возможности выйти замуж за того, кто так близок к твоему идеалу мужчины».

– Умная девочка! – одобрительно кивнул лорд Ренальд. – Она на удивление умна, Нильс, хотя в некоторых делах – круглая дура.

Монах, который против воли оказался посвященным в тайны леди Клэр, счел своим долгом защитить ее:

– Она слишком молода, милорд.

– Не намного младше вас.

– Но меня никто не вынуждает выйти замуж за незнакомца.

– Странно было бы представить вас в роли моей невесты, – ответил Ренальд и, поднявшись, в задумчивости зашагал по комнате. – Интересно, окажет ли это письмо какое-то воздействие на ее тетку?

– Полагаю, вы не нуждаетесь в моих советах, – заметил Нильс, которому послышался вопрос в последней фразе Ренальда.

– Ведите себя благоразумно.

В его тоне, однако, не было угрозы, и Нильс рассмеялся:

– Скажите, вы намерены отослать письмо?

– Я всегда держу свое слово. Но мне не хочется искушать леди Фелицию понапрасну. – Ренальд в задумчивости остановился. – Впрочем, милая леди Клэр сама подсказала мне, как сделать так, чтобы ее тетка не изменила своего решения.

Глава 6

Горе и тревога не лучшее снотворное. После бессонной ночи Клэр с радостью встретила рассвет нового дня в надежде на то, что Фелиция согласится стать женой Ренальда. Правда, ей тогда придется покинуть Саммербурн. Клэр размышляла об этом, лежа в постели, наблюдая за игрой солнечных лучей на стенах спальни и прислушиваясь к звукам пробуждающегося замка.

Она признала правоту бабушки, которая заметила, что ей давно следовало выйти замуж, благо недостатка в кавалерах не было. Однако ни один из потенциальных женихов не казался Клэр настолько привлекательным, чтобы ради него ей захотелось покинуть родной дом. Мать, впрочем, постоянно убеждала ее, что этого не миновать, но Клэр пребывала в иллюзорной надежде на обратное.

Какая глупость!

Когда на тюфяках заворочались служанки, Клэр встала с постели, привычным движением пригладила волосы и тут вспомнила, что они обрезаны. Затылок непривычно холодил ветерок.

С одной стороны, Клэр жалела о своем поступке, а с другой – нет. Просто это был акт ее бунтарского негодования против судьбы. Однако если бы отец увидел ее такой, он вряд ли одобрил бы эту импульсивность.

Хотя разве его решение примкнуть к восстанию против короля не было столь же импульсивным? Ведь это оно привело их всех к беде.

Клэр тряхнула головой, чтобы отогнать крамольные мысли, и надела платье, которое выбрала ей служанка накануне. Коль скоро теперь невестой де Лисла станет Фелиция, нет нужды стараться выглядеть некрасиво.

Однако волосы ее по-прежнему представляли собой жалкое зрелище.

Впрочем, не стоит горевать по поводу того, что все равно не изменить. Клэр набросила на голову плат, закрепила его резным обручем и отправилась по своим ежедневным хозяйственным делам.

Сначала она заглянула к матери. Леди Мюриэль вмиг стала ко всему равнодушной: ее больше не интересовали проблемы Саммербурна. Ведь теперь это не ее собственность. Пусть новый хозяин и занимается замком.

Клэр сомневалась в том, что Ренальд сможет и захочет вникать в хозяйство, а сидеть сложа руки и смотреть, как на глазах у нее все будет приходить в упадок, она была не в состоянии. Тяжело вздохнув, Клэр принялась за работу, которая раньше распределялась между четырьмя взрослыми. Теперь, когда к ним добавился еще и де Лисл, ей пришлось работать за пятерых. Клэр металась между залом и кухней, кладовыми и буфетной, не спуская при этом глаз с Томаса. Подавил ли он в себе ненависть к Ренальду? Даже если и так, то нет уверенности, что он станет слушаться де Лисла и исполнять его приказы. А если Томас будет демонстрировать неповиновение, то какому наказанию подвергнет его новый хозяин?

На взгляд Клэр, Саммербурн жил до отвращения нормальной жизнью. Слуги как ни в чем не бывало занимались своими делами и судачили на кухне. Повар не отходил от плиты, по обыкновению вкладывая в выпечку хлеба и приготовление жаркого все свое мастерство. И когда он поинтересовался, хватит ли к обеду пива, Клэр с радостью отправилась на пивоварню, чтобы побыть в одиночестве.

Солнце уже стояло высоко, двор высох, и лишь кое-где остались лужи, напоминавшие о недавнем ливне. Клэр подставила лицо солнечным лучам и закрыла глаза, с наслаждением вдыхая свежесть утра. Так отчетливее слышались звуки – привычная суета на заднем дворе, сквозь которую прорывались птичьи трели.

Сегодня легче было представить себе рай, где в солнечном ореоле пребывает дух ее отца, окруженный ангельским пением. Отец наверняка сейчас смотрит на нее оттуда. По щекам Клэр заструились слезы, но слезы благодатные. Она не сомневалась, что отец нашел успокоение в раю, а значит, обрел счастье. Этого бы не произошло, если бы он не вступил в борьбу за справедливость.

Перед тем как отправиться на пивоварню, Клэр вошла в огороженный садик, чтобы собрать цветов и отнести их на могилу отца. Холмик оказался совсем свежим, как и рана в ее сердце.

Скоро он зарастет травой, и Клэр посадит здесь цветы в память об отце и…

Но ведь ее скоро не будет в Саммербурне! Кто же станет ухаживать за могилой?

Эта мысль поразила ее до глубины души. Она не может здесь остаться, а если Фелиция будет хозяйкой Саммербурна, то и не хочет. Как же быть с могилой?

Если бы она сама вышла замуж за де Лисла…

Клэр нахмурилась и тряхнула головой. Нет, цена слишком высока – брак с жестоким, нелюбимым мужчиной и жизнь в Саммербурне, которым он будет владеть не по праву.

Она вспомнила о том, что собиралась на пивоварню, и поспешила туда. Возможно, хозяйственные дела помогут ей отвлечься от тягостных раздумий.

Выйдя из пивоварни, она заметила, что на крыльце появился Ренальд. В своей темно-красной тунике он был похож на кровавое облако, появившееся на голубом безмятежном небосклоне, а от его взгляда даже на расстоянии веяло могильным холодом.

Клэр поспешила пройти мимо, плотнее надвинув обруч, поддерживающий плат. Однако Ренальд догнал ее, и его огромная тень заслонила солнце.

– Где ваш брат, леди Клэр?

Господи! Она остановилась и повернулась к лорду:

– Я не знаю. Я уверена, что…

– Вы куда-то послали его ночью тайком из замка? Объясните, какова цель ваших безумных действий?

– Нет! Я никуда его не посылала. Он наверняка где-то здесь! – Клэр в отчаянии оглянулась. Как Томас мог решиться на такую глупость!

– Ему пришло время узнать, что такое дисциплина. Хватит ему слоняться без дела. Пора готовиться к будущей службе.

– Я понимаю. Простите Томаса. Пожалуйста, не надо его бить! Он не привык…

– А надо бы привыкнуть. – Лицо Ренальда стало суровым. – Мальчика следует воспитывать в строгости, чтобы из него вырос настоящий мужчина. – Он вздохнул и вдруг взглянул на нее обезоруживающе ласково. – Я не стану бить его, леди Клэр. По крайней мере на этот раз. Только ради вас. Но постарайтесь внушить ему, что я жду от него послушания.

Это его «только ради вас» резануло слух Клэр и заставило насторожиться. В словах Ренальда она ощутила скрытую угрозу.

– Я поищу его, – сказала она и повернулась, чтобы уйти. Ренальд тотчас схватил ее за руку.

– Почему бы вам не показать мне замок? Заодно и Томаса поищем.

– Как вам угодно, милорд.

Ренальд выпустил ее руку, и они пошли рядом. Клэр вспомнила, что должна быть милой и предупредительной, чтобы поладить с ним.

– Надеюсь, вы найдете хозяйство замка в полном порядке, милорд, за исключением разве что последней партии бочек, которые оставляют желать лучшего. Я как раз собиралась поговорить о них с Рольфом-бондарем.

– Значит, Саммербурн вполне процветающее поместье?

– Полагаю, да.

– Вам много приходится работать?

– Вовсе нет. Мать и тети выполняют часть работы. Когда они в замке, разумеется, – добавила Клэр, не сразу осознав, что это не вполне вежливо.

– К сожалению, я не могу помочь горю вашей матери, но вы с тетушками снова можете вести хозяйство вместе, как только я женюсь на одной из вас.

– Думаю, Фелиция охотно согласится на это, милорд, – ответила Клэр, входя в мастерскую бондаря.

Она говорила с мастером, и де Лисл не вмешивался в их беседу, но в его присутствии Клэр чувствовала себя не в своей тарелке. В результате она отчитала Рольфа за плохо сделанные бочки, хотя вовсе не намеревалась этого делать.

– Вас огорчает нерадивость крестьян? – спросил Ренальд.

– Я огорчена потому, что обошлась с ним гораздо резче, чем он того заслуживает.

Клэр решила вернуться, чтобы исправить ошибку, но Ренальд удержал ее:

– Разве он хорошо выполнил свою работу?

– У него на прошлой неделе погибла дочь – утонула в реке. Неудивительно, что… – ответила Клэр, осторожно отнимая руку.

– А что, если из-за него окажутся в опасности другие люди?

– Я знаю, знаю… Но я говорила с ним резко только потому, что хотела произвести впечатление на вас. Другой причины не было, – отозвалась Клэр и тут же поняла, что допустила ошибку.

– Что же, вы в конце концов решили стать моей женой? – удивленно приподнял бровь Ренальд.

– Нет! – призналась Клэр под его пытливым взглядом. – Просто я не хотела, чтобы вы считали меня ребенком или дурочкой. Я имею в виду после того, что случилось ночью.

– Заверяю вас, миледи, события прошедшей ночи не заставили меня считать вас ребенком. – В его глазах мелькнула насмешка.

Если бы не чувство собственного достоинства, Клэр попросту сбежала бы от него.

– Пойдемте на маслодельню, милорд.

Прохлада каменного строения освежила ее, и появившийся было румянец смущения у нее на щеках пропал. Негоже так волноваться в его присутствии! Ладно, скоро она будет свободна от него. Совсем скоро.

– Там загон для коров, – указала она на деревянную дверь. – Но сейчас дойные коровы и козы на пастбище. Вы знакомы с устройством маслодельни, милорд?

Ренальд задумчиво огляделся. В этом месте, куда редко заглядывали мужчины, он казался особенно огромным и мрачным.

– Я вижу, у девушек здесь много работы, – заметил он. Работницы украдкой разглядывали его, и Клэр поняла, что многие из них не отказались бы согреть постель нового хозяина. Впрочем, пусть это заботит Фелицию.

– Пастухи доят скотину и приносят молоко сюда. Здесь его процеживают. Надо учитывать, что…

– Они снимают с молока сливки.

Ренальд подошел к девушке, которая шумовкой снимала сливки, а затем переливала молоко в каменную емкость. Джоан была лучшей работницей маслодельни и никогда не проливала молоко, но едва Клэр увидела, как она пожирает Ренальда глазами, как ей захотелось отправить девушку работать в поле.

Лорд улыбнулся, обмакнул палец в сливки и, облизав его, обернулся к Клэр.

– Прекрасные сливки!

Клэр почувствовала, что снова покраснела: частью – от злости, частью – от какого-то непонятного волнения.

– Из прекрасных сливок делают прекрасное масло! Если только их не слизывают все, кто проходит мимо! – выпалила девушка.

Клэр двинулась к маслобойке, которой управляла Фрида – умелая работница средних лет. Но даже Фрида смотрела на де Лисла так, словно у нее были шансы оказаться в его постели. Клэр тотчас сосредоточила свое внимание на огромном чане.

– Здесь делают сыр. Но не из свежего, а из свернувшегося молока. – Она протянула Ренальду деревянную плошку.

– Это вчерашнее молоко, – ответил он, сделав глоток.

– Как вы догадались? – удивилась Клэр.

– Я знаю, что приготовление масла требует времени. Кроме того, содержимое этого чана еще не загустело, судя по тому, с каким звуком его перемешивают.

– Меня нисколько не удивляет, что вы знакомы с маслоделием, милорд, – поджав губы, язвительно заметила Клэр. – Женщины, как правило, в этом не разбираются.

– Согласен с вами, – ответил Ренальд не без насмешки. Он пропустил мимо ушей ее намек на то, что работницы маслобоен обычно не отличаются строгим поведением. – Куда теперь? – поинтересовался лорд.

– К ткачам, – ответила Клэр, подхватывая готовый упасть с головы плат.

В припадке раздражения она сорвала его с головы, скомкала и понесла в руке, стараясь не задумываться над тем, как выглядит со стороны с короткими волосами. Наверное, казалась смешной и нелепой, но бороться с обручем у нее больше не было сил. Она не хотела отвлекаться на него, потому что и без того общение с Ренальдом давалось ей нелегко. Клэр все больше убеждалась, что не может сладить с этим человеком.

Они вошли в лачугу, где стояли ткацкие станки, и чуть не оглохли от стрекотания множества челноков и глухих ударов решеток о рамы. Волокна пряжи так и кружили в воздухе.

Клэр повела Ренальда к одному из станков, отмахиваясь от налипающих на лицо пушинок. Вдруг она почувствовала какое-то прикосновение и обернулась. Он шел за ней, разминая пальцами шарик, скатанный из шерстяных волокон.

– Здешняя шерсть хороша?

– Самая лучшая в округе, милорд, – ответила Клэр, вдруг догадавшись, что Ренальд снял пушинку с ее волос. Она и не предполагала, что волосы столь чувствительны.

– Она в основном продается или остается здесь, для внутренних нужд Саммербурна?

– Мы продаем часть шерсти и часть полотна. Это одна из наших… – Клэр осеклась, вдруг вспомнив, что Саммербурн теперь не принадлежит их семье. – Это одна из ваших основных статей дохода.

– Она может стать «нашей», если вы захотите, леди Клэр. – Он бросил комочек шерсти на землю.

Предложение показалось ей вдруг соблазнительным. В конце концов, это ее дом, и их совместная прогулка по замку – лишнее тому подтверждение. Здесь работают ее люди, всех их она знает с детства.

– Я не захочу, милорд. Познакомьтесь: это Эльфгит, ваша старшая ткачиха. Она прекрасно знает свое дело. – В доказательство своих слов Клэр приподняла край тончайшего полотна, которое переливалось коричнево-золотистыми оттенками.

– Вы действительно великолепная мастерица, мистресс Эльфгит, – улыбнулся Ренальд.

– Это полотно должно было пойти на зимнюю тунику хозяина, – не поднимая глаз, ответила она.

Челнок взметнулся вверх, решетка скрипнула, и ткань заструилась вниз. Женщина укоризненно замолчала.

– А чего вы ожидали? – спросила Клэр, отводя Ренальда в сторону. – Мне жаль, что гибель отца затеняет ваш блистательный триумф, но его здесь всегда будут помнить и любить.

Даже если в его глазах на миг и появилось сочувствие, оно тут же исчезло.

– Воспоминания со временем тускнеют, леди, и иногда это к лучшему. А из этого полотна получится прекрасная туника для леди Саммербурн.

– Фелиции не нравится такой цвет, – ответила Клэр, выходя на улицу.

– Но вам он будет к лицу, так же как и вашему отцу.

Сердце у Клэр защемило от боли, но она не подала виду.

– Куда направимся теперь, милорд?

– Наверное, для первого раза достаточно.

– Но ведь все это теперь ваше! – Клэр вызывающе посмотрела на него в надежде уловить в его глазах хотя бы тень неловкости, которую, как ей казалось, должен был испытывать человек, незаконно захвативший чужое имущество. – Вам следует знать, чем вы теперь владеете. Все, до последней навозной кучи.

– В таком случае у леди Фелиции еще будет возможность ознакомить меня с поместьем. А теперь пришло время завтрака, – отозвался он с улыбкой, и они двинулись в дом.

По дороге Клэр честно призналась себе в том, что ревновала Ренальда к работницам на маслодельне, хотя как можно испытывать такое чувство по отношению к мужчине, которого ненавидишь и презираешь?!

Ей казалось странным также и то, как слуги и крестьяне отнеслись к смерти отца. Эльфгит скорбит о его утрате, но больше о нем никто и не вспомнил. А девушки из маслодельни только и делали, что кокетничали с новым хозяином!

Они вошли в зал, и Клэр поразили смех и оживленный разговор за столом. И это на следующий же день после похорон отца! Но самым страшным было то, что не только слуги забыли о трауре.

Мать выглядела так, будто и не заметила смерти мужа. Она, конечно, не веселилась, но и на убитую горем вдову не походила. Ее страдания начались в тот день, когда отец покинул дом, и теперь, видимо, боль в душе понемногу утихала.

Леди Агнес была, как всегда, погружена в себя. Невозможно определить, что она чувствует.

Лишь Томас производил впечатление глубоко несчастного человека, и то только потому, что его разыскали и заставили прислуживать у стола. Клэр втайне надеялась, что он иногда расплескивал эль и ронял посуду не в знак протеста, а от неловкости.

Поставив блюдо с хлебом рядом с Клэр, брат обиженно поджал губы. Она улыбнулась ему, стараясь ободрить, однако он еще сильнее нахмурился.

Господи, де Лисл, похоже, прав! Томас и вправду избалован. Ему уже давно следовало научиться выполнять свои обязанности.

Клэр любила отца, но воспитатель из него и впрямь был неважный. Он не готовил Томаса к военной карьере и никогда не спорил с женой, которая считала, что обучать сына наукам ни к чему. Лишь Клэр время от времени занималась с братом: учила его грамоте и арифметике, рассказывала сказки.

Теперь Томас не унаследует поместье отца, и ни образования, дабы стать духовным лицом, ни умения обращаться с оружием, чтобы сделать военную карьеру, у него нет. Боже, что ждет брата, когда он вступит в мир взрослых?

– Итак, молодой человек, – вдруг подала голос леди Агнес, – вы решили наконец, на какой из девиц женитесь?

– Это пусть они сами решают.

Томас вернулся к столу с блюдом мяса. Де Лисл выбрал хороший кусок и положил его на тарелку леди Агнес.

– Вам не кажется, что все это напоминает миф о трех богинях, вступивших в борьбу за любовь одного мужчины?

– Борьба за любовь? – усмехнулась леди Агнес. – Нет, эти трое борются за то, чтобы не оказаться в лапах великана-людоеда.

– Великана-людоеда? – Ренальд вопросительно взглянул на Клэр.

– Это ее мнение, – ответила она, втайне желая, чтобы бабушка на время лишилась голоса.

– Но вы действительно делаете все, чтобы избежать брака со мной.

Клэр положила себе кусок мяса, стараясь не встречаться глазами с Ренальдом.

– А что в этом удивительного? Вы пришли сюда неожиданно…

Она намеревалась предложить ему кусок мяса и потянулась к блюду, но Томас с самодовольной ухмылкой наклонил его так, что мясо упало на пол, к огромной радости собак. Ренальд потянулся через стол к Томасу и выпрямил блюдо в его руках, после чего спокойно заметил:

– Я знаю много упражнений для тренировки ловкости и сноровки, Томас. Если тебе захочется избавиться от собственной неуклюжести, скажи мне, и я тебя обучу.

Неизвестно, что именно оказало на Томаса воздействие: голос, прикосновение или взгляд Ренальда. Но он тут же перестал хмуриться и смущенно выпалил:

– Нет, милорд. То есть да, милорд…

Де Лисл отвернулся и снова обратился к Клэр:

– Простите, так о чем мы говорили?

Клэр была смущена не менее Томаса и теперь усиленно вспоминала, на чем прервалась их беседа.

– Фелиция с радостью станет вашей женой, милорд.

– А вы нет?

Клэр попробовала проглотить кусок мяса, но в горле у нее все пересохло от волнения. Тогда она прямо спросила Ренальда:

– Разве не пришло время послать за моей тетей, милорд, или отправиться к ней, чтобы выяснить, каково ее решение?

Он неторопливо дожевал мясо, отдал остатки завтрака собакам, вытер руки и поднялся.

– Хорошо. Пойдемте разъясним этот вопрос окончательно.

Они вышли из-за стола, и Клэр услышала за спиной тихий шепот бабушки:

– Несмышленое дитя!

Де Лисл предложил ей руку, и Клэр была вынуждена принять ее. Так они вышли во двор и двинулись по мосту к лагерю. На этот раз у Ренальда не было повода поднимать ее на руки, потому что огромная лужа на мосту высохла, а ее глинистое дно даже успело потрескаться на солнце.

При свете дня лагерь выглядел вовсе не таким зловещим. Люди Ренальда занимались обычными хозяйственными делами: мыли посуду после завтрака, чинили одежду, чистили оружие. И были совсем непохожи на грубых и жестоких солдат. Вход в палатку, где находились тетки Клэр, охранял стражник. Он о чем-то весело болтал с товарищами, но, завидев Ренальда, встал по стойке «смирно».

Де Лисл подвел Клэр к своей палатке, переливавшейся на солнце яркими красками, но ее одолевало беспокойство. Если бы только у нее была возможность хоть на миг остаться одной и собраться с мыслями!

Стражник отступил в сторону, но Ренальд оглянулся на Клэр, прежде чем войти, и спросил так, словно читал ее мысли:

– У вас нет никаких сомнений?

Вместо ответа Клэр решительно отодвинула полог и вошла внутрь:

– Фелиция, Эмис…

Через минуту Ренальд вошел следом за ней, быстро огляделся и тут же вышел.

– Они пропали? Где они? Что случилось? – Клэр поспешила за ним.

– Что случилось – понятно. Ко мне! – На его крик сбежался весь лагерь. – Вы решили, что если мы не в походе, значит, можно распуститься? – Он сорвал с палатки полог. – По-вашему, это крепостная стена? Где женщины?

Ренальд впал в настоящее неистовство, Клэр вся похолодела. Она видела, как солдаты потупились, избегая смотреть в глаза Ренальду.

– Милорд! – вышла вперед Клэр. – Помилуйте их! Фелиция и Эмис производят обманчивое впечатление хрупких и боязливых девушек. Ума не приложу, почему они решили бежать. Наверное, они не получили моего письма.

Ренальд отодвинул ее в сторону и ткнул пальцем в одного из своих солдат:

– Ты! Скажи, письмо было доставлено?

– Да, милорд. Как вы приказали, милорд.

– Когда вы видели девушек в последний раз?

Солдат откашлялся и ответил, словно исповедуясь в смертном грехе:

– Вчера вечером, милорд, когда передавали им письмо. Они сказали, что не хотят, чтобы их беспокоили, и что сами нас позовут, если будет надо. С ними оставались только их служанки…

Клэр с замиранием сердца ожидала последствий побега тетушек – возможно, порки или даже кровавой расправы над обитателями Саммербурна – и ломала голову над тем, как предотвратить насилие. Внезапно де Лисл криво усмехнулся, обводя солдат взглядом:

– Размякли при виде хорошеньких девушек, да?

У Клэр перехватило дыхание от страха. И вдруг она заметила, что солдаты пристально ее разглядывают. Она провела рукой по волосам, предполагая, что их смущает ее прическа. Но нет, дело не в прическе и не в одежде.

И тут Клэр догадалась: солдаты знают, что Ренальд собирается жениться на одной из девушек Саммербурна, и предполагают в ней невесту своего господина!

– Милорд! – Она потянула Ренальда за рукав. – Мы должны разыскать их. Они не могли подумать, что…

– Похоже, ваше письмо оказалось неубедительным, леди Клэр. Интересно, что вы им написали?

– Не думаете ли вы?.. – Она отдернула руку. – Уверяю вас, я написала, что не хочу выходить за вас замуж! Я написала о вас только хорошее.

– Должен вас предупредить, миледи, что я считаю ложь очень серьезным проступком!

– Я не лгу, – ответила Клэр, чувствуя, что краснеет от стыда, будто пойманная с поличным.

– Значит, вы находите, что я состою из одних достоинств, и тем не менее не желаете стать моей женой? Это какая-то загадка, миледи, но разгадывать ее мы будем в более подходящее время. А пока… Куда бы они могли направиться?

Клэр всерьез задумалась над его вопросом. Найти Фелицию было и в ее интересах.

– В Сент-Фрайдсвайд. Больше некуда, – наконец сказала она.

Ренальд строго взглянул на солдат.

– Надеюсь, вы не позволили им выкрасть лошадей?

– Нет, милорд! – нестройным хором отозвались воины.

– Тогда оседлайте четырех.

Клэр мучила одна дилемма: если Ренальд так суров, то вправе ли она уговаривать Фелицию выйти за него замуж? Впрочем, судя по всему, он суров только со своими солдатами.

И все же ей не хотелось отпускать Ренальда в погоню одного. Она должна быть рядом, чтобы не дать ему возможности рассердиться.

– Милорд Ренальд, позвольте мне ехать с вами.

– Стоит ли? Ваше вмешательство, судя по всему, имеет обратный эффект.

– Мое? Наверное, это ваши люди так напугали их, что они сбежали.

– Зачем моим людям пугать их?

– Затем что они так же грубы и неотесанны, как их господин! – уперев руки в бока и вызывающе глядя на него, заявила Клэр.

– Леди Клэр, решите наконец, кто я: средоточие достоинств или великан-людоед? – Не дожидаясь ответа, он двинулся вместе с солдатами к стойлам.

Клэр скрестила на груди руки, чувствуя, что ее бьет озноб, несмотря на припекающее солнце. Безусловно, он великан-людоед. Это видно невооруженным глазом. У него ужасный характер, даже его люди трепещут перед ним. Беда в том, что, если де Лисл действительно таков, ей придется самой выйти за него замуж. Она не вправе уговаривать Фелицию на этот брак.

А вдруг она ошибается?

Тогда стоит заняться их сближением с Фелицией.

Клэр тряхнула головой. Ренальд прав: эту загадку не смог бы разгадать даже отец с его изобретательным умом.