Текст книги "Любовь игрока"

Глава 8

После еще одной неудачной встречи с лордом Брайтом Порция хотела только одного – никогда его больше не видеть. А для этого она должна поскорее покончить с делами и убраться из Лондона.

Она направлялась обратно к дому Форта, моля Бога, чтобы он уже оказался на месте. Если приехали слуги с его вещами, значит, и он не заставит себя долго ждать. Надменный швейцар был еще неприветливее и попытался захлопнуть дверь перед самым ее носом. Однако на этот раз Порция вела себя настойчивее, и ему пришлось провести ее в гостиную, чтобы она могла оставить Форту записку. Гостиная оказалась очень скромной – совсем не такой, какой они с Оливером себе представляли, – но по крайней мере там нашлись перо и бумага.

Руки Порции дрожали, и она никак не могла сосредоточиться.

Она думала о том, что не станет шлюхой даже за десять тысяч гиней, даже для Брайта Маллорена…

Порция перевела дыхание и постаралась взять себя в руки. Подозревая, что швейцар прочитает записку, как

Только закроет за ней дверь, Порция была немногословной. Она лишь написала Форту, что хочет увидеться с ним возможно скорее, и сообщила ему их адрес. Про себя она подумала, что Форт обязательно поможет им и они окажутся вне опасности.

Порция отдала записку слуге и поспешила домой, стараясь не думать о ненавистном ей человеке.

В квартире стояла тишина. Была уже вторая половина дня, и встревоженная Порция постучала в дверь комнаты брата.

– Убирайся! У меня разламывается голова!

– Может, тебе принести лекарство? – спросила она, удивляясь, сколько еще Оливер будет скрываться у себя.

– Нет. Спасибо, Порция.

Порция вздохнула и села читать Мильтона, но мысли ее были далеко: она продолжала думать о Брайте Маллорене.

Порция старалась припомнить его грубое поведение в Мейденхеде и сосредоточиться на сегодняшнем оскорбительном предложении, но почему-то перед ее глазами всплывало другое: Брайт успокаивает плачущую девочку.

Значит, он не так уж плох…

Громкий стук в дверь прервал поток ее путаных мыслей.

Слава Богу, должно быть, записка от Форта.

Порция распахнула дверь и увидела на пороге двух незнакомцев, по виду не похожих на слуг: один – высокий, смуглый, черноволосый, второй в обильно напудренном парике. Их можно было бы принять за джентльменов, если бы не неряшливая одежда и бегающий взгляд. Инстинктивно Порция начала закрывать дверь, но тот, что был повыше, удержал ее.

– Мы хотим видеть сэра Оливера Апкотта, – сказал он тоном хорошо воспитанного человека.

– Его нет дома.

– Нет? Вы удивляете меня.

– Почему?

Мужчина улыбнулся, обнажив кривые, испорченные зубы.

– Вам лучше впустить нас, мисс Апкотт.

Порция не сдвинулась с места.

– Я не мисс Апкотт.

Рыбьи глаза мужчины округлились.

– Вы его возлюбленная?

– Нет, сэр, – сердито ответила Порция, – я его сестра. Вам лучше прийти попозже.

Порция снова попыталась закрыть дверь, но мужчины, оттолкнув ее, ворвались в квартиру.

– Да как вы смеете! – закричала она, стараясь криком привлечь соседей. Так вот она, опасность!

– Позовите брата, – приказал смуглый. Порция двинулась к комнате Оливера, но в это время дверь открылась, и на пороге появился он сам в длинной ночной рубашке.

– Что за шум… – Оливер заметил незнакомцев и побелел как полотно. – Кутбертсон… Кутбертсон с улыбкой поклонился.

– Сэр Оливер, мой дорогой друг.

Раскрыв объятия, он направился к Оливеру. Его компаньон семенил за ним, как хорошо тренированная собака. Несмотря на дорогую одежду и пышный парик, в нем не было ничего от джентльмена. Как бы подтверждая мнение Порции, он бросил на нее плотоядный взгляд, и ей захотелось вылить на него содержимое ночного горшка.

Теперь она знала, что произошло самое худшее: Оливер проиграл больше, чем у него было в кармане. Но сколько? Хватит ли у нее денег, чтобы заплатить его долг? Вдруг ей придется отдать все, и они не смогут даже нанять карету, чтобы вернуться домой?

Взяв себя в руки, Оливер попытался быть любезным.

– Добрый день, джентльмены. Вы пришли в неудачное время. Я только что встал с постели.

– Это мы видим, сэр Оливер. Вы можете одеться, если желаете.

Взгляд Оливера рассеянно перебегал с одного лица на другое.

– В этом нет нужды. Я думаю, что наше дело не займет много времени.

– Прекрасно! У вас есть деньги?

– Нет, – смело ответил Оливер. – Мне нужно время, чтобы послать за ними в поместье.

– В поместье, сэр Оливер? В какое поместье?

– Черт побери! Вы что, не верите мне? Я джентльмен, и вы обязаны дать мне время получить деньги.

– Докажите нам, что у вас есть чем платить, и мы с удовольствием дадим вам отсрочку.

– Доказать? Какие-то жалкие три сотни!

– Это больше того, чем вы располагаете, как я слышал.

Порция окаменела. Три сотни…

– Мое поместье… – начал Оливер.

Вы проиграли его майору Барклаю месяц назад.

– У меня есть сбережения.

– Прекрасно! – воскликнул, улыбаясь, Кутбертсон. – Тогда платите, и дело с концом.

– Я… Я не держу деньги дома. Человек в парике, который все это время рыскал взглядом по комнате в поисках чего-нибудь ценного, посмотрел на Оливера.

– Тогда нам придется остаться здесь и ждать, когда вы принесете их, сэр Оливер.

Его тон не был тоном воспитанного человека.

– Остаться здесь? – переспросил Оливер дрожащим голосом.

– Простите, что мы не доверяем вам, сэр Оливер, – снова заговорил Кутбертсон, – но не все такие благородные, как вы. Я знал человека, который то ли нанялся матросом на судно, то ли ушел в армию, чтобы скрыться от своих кредиторов. Каких вещей только не делают люди, доведенные до отчаяния.

Во рту у Порции пересохло. Сердце гулко стучало. О чем говорят эти люди? Почему они угрожают ее брату? Что может быть хуже долговой тюрьмы?

Оливер рухнул на стул.

– Мне нечем платить, – прошептал он.

– Какой позор, сэр Оливер, – заметил Кутбертсон с простодушным видом. – Зачем же вы садились играть, зная, что вам нечем платить?

– Если вы дадите мне время, то я достану деньги.

– Что за хитрец! Выходит, по-вашему, я должен все это время следить за вами, вместо того, чтобы пользоваться принадлежащими мне деньгами.

– Вы бессердечная скотина, – прошептал загнанный в угол Оливер.

– Ах, ты, Боже мой! Если бы выиграли вы, то спокойно бы положили мои денежки в карман и убрались восвояси, не так ли? Нет, вам придется платить.

– Я же сказал, что сейчас не могу! Делайте что хотите!

Мужчины бросили на Оливера удивленные взгляды, а «Парик» подошел к нему вплотную.

– Итак, сэр Оливер, – сказал он, – значит, мы можем делать все, что хотим? – Он вынул из кармана острый нож. – Так что будем резать; пальцы… глаза… яйца?

Глаза Оливера чуть не выскочили из орбит. Объятая ужасом. Порция бросилась на его защиту.

– Стойте! – закричала она. – Прекратите эти дурачества!

«Парик» схватил Оливера за волосы и приставил к его правому глазу острие ножа.

– Уверяю вас, мисс, я обязательно это сделаю. Вы удивитесь, как легко вытечет глаз.

Холод пробежал по телу Порции: она ничуть не сомневалась, что этот человек выполнит свою угрозу.

– О Боже, – взмолился Оливер. – Пожалуйста, не делайте этого… пожалуйста…

– Мне кажется, нам надо объяснить этой уважаемой леди наше поведение, Майк, – с улыбкой произнес Кутбертсон.

Не отнимая ножа от глаза застывшего в ужасе Оливера, Майк молча кивнул.

– Дорогая леди, – произнес, улыбаясь, Кутбертсон, пожалуйста, присядьте. Вы слегка побледнели.

Порция рухнула на стул. Вкрадчивый голос мужчины ничуть не успокоил ее. Она знала, что им нечем заплатить долг. Даже если она отдаст все имеющиеся в наличии деньги и продаст их немногочисленные вещи, то и тогда ей не собрать триста гиней.

Откинув фалды своего пурпурного пиджака, Кутбертсон сел напротив Порции.

– Позвольте мне объясниться, дорогая леди, – продолжал он. – Ваш брат играл в карты, но никто не принуждал его к этому. Никто не заманивал его обманом. Наоборот, он сам рвался в бой и проиграл. Если бы проиграл я, то непременно расплатился бы с ним. Справедливость требует, чтобы он расплатился со мной.

Порция не шевелилась. В каком-то смысле человек был прав, но ей трудно было представить себе большего мошенника, чем тот, что сейчас сидел перед ней.

– Принимаю ваше молчание за согласие. Какой мне интерес сажать его в долговую тюрьму, зная, что мои денежки плакали?

– Ну и как же?

– Да так же! Ему придется расплатиться с нами иным способом.

– Глазами? Что вам это даст?

– Это немного позабавит нас.

– Ну а дальше? – желчно спросила Порция, слушая, как Оливер икает от страха. – Ради Бога, скажите, чего вы хотите?

– Триста гиней. Есть ли в этой комнате что-нибудь, что стоит этих денег?

– Забирайте все, что хотите, и уходите!

– Все не так просто, – захихикал Маик. – Здесь есть одна вещица, которая стоит хороших денег.

– Забирайте ее и продавайте!

– Именно это я и собираюсь сделать с вашего согласия.

– Берите ее, – ответила Порция, устало закрывая глаза.

– Эта ценная вещица, моя дорогая, маленький кусочек пленки между вашими ногами.

– Нет! – закричал пронзительно Оливер. Порция медленно открыла глаза, стараясь понять, о чем идет речь. Она совсем не была готова к такому повороту событий.

– Нет, – прошептала она.

– Нет? – мужчина громко рассмеялся. – Вы думаете, что это нужно мне? Я не ценю такие вещи, но есть люди, которые получают истинное наслаждение от девственниц.

– Милорд…

– Я знаю женщину, которая выставит на аукцион ваше богатство, и вы заработаете даже больше, чем долг вашего брата, ибо я не возьму с вас ни пенни больше. Только то, что мне причитается по закону.

– Вы не должны…

– Иначе – пальцы, глаза и все прочее… Вот так-то, моя дорогая!

Причитается по закону. Порции казалось, что она играет в пьесе «Венецианский купец», имя героини которой она носила. Вот уж не думала, что ей придется выступать в этой роли! Только здесь все было наоборот. Ей не надо идти в суд, чтобы перехитрить Шейлока. В этой пьесе она играла роль жертвы: она должна пожертвовать своей девственностью, чтобы спасти Оливера от страшных пыток.

Она растерянно посмотрела на брата, застывшего в руках Майка.

– Ты не должна делать этого, Порция, – прошептал он дрожащими от страха губами.

Кусочек пленки или часть тела брата? Порция перевела взгляд на Кутбертсона.

– Вы хотите, чтобы я занялась проституцией?

– Нет, нет! – воскликнул он с притворным ужасом. – Вовсе нет! Это произойдет всего один раз, конечно, если вы не войдете во вкус.

– Только один раз и кто-то заплатит за это триста гиней?

– Абсолютно верно, но я справедливый человек и дам вам шанс провести аукцион. Если по той или иной причине вам не удастся получить больше, я возьму то, что вы заработаете, и будем считать вопрос закрытым.

– Аукцион?

– Ну да, чтобы поднять цену. – Мужчина оглядел ее с ног до головы. – У вас невинный взгляд, вы маленького роста, с маленькой грудью. Возможно, Мирабель сумеет выдать вас за девочку. Очень многие любят, чтобы девственницы были совсем девочками.

Порция прикрыла рот рукой. Она плохо соображала, и ей казалось, что она видит страшный сон, но, к сожалению, это была явь, и ей придется пройти через весь этот кошмар.

– Итак, вы согласны? – спросил Кутбертсон.

– Что я должна делать? – спросила Порция, стараясь казаться спокойной.

– Пойти со мной. Возможно, все свершится сегодня , вечером, и вы быстро обо всем забудете.

– О Боже… – Порция едва не рассмеялась, услышав такое нелепое предположение. Она бросила взгляд на Оливера, дрожавшего от ужаса в руках Майка.

– Порция… – начал Оливер, но слова застряли у него в горле, так как в это время Майк потянул его за волосы.

– Не беспокойтесь о нем, дорогая, – сказал Кутбертсон. – Майк хорошо позаботится о нем. Обещаю, что с его головы не упадет и волоса, если, конечно, вы не окажетесь трусихой.

В комнате было тепло, но Порция дрожала. Руки и ноги не повиновались ей. Тем не менее в этот страшный момент она считала, что должна вести себя с достоинством.

– У вас есть накидка? – заботливо спросил Кутбертсон. – На улице сегодня прохладно.

Порция утвердительно кивнула и пошла за теплой накидкой.

Женщину звали Мирабель. Она была высокой, симпатичной и казалась очень большой в желтом на обручах платье. Если бы не избыток косметики, она могла бы вполне сойти за знатную даму. Правда, Порция встречала и знатных дам, которые злоупотребляли косметикой. Взгляд Мирабель был тяжелым.

С нескрываемым презрением Мирабель распрощалась с Кутбертсоном и провела Порцию в глубь дома. Они вошли в красивую, обшитую панелями гостиную, которая вполне могла сойти за комнату джентльмена. Порция ни разу не была в борделе, но ей казалось, что этот дом совсем не походил на него.

– Ты этого хочешь сама? – спросила Мирабель.

– Конечно же, нет! Меня заставили пойти на это двое мужчин с тем, чтобы я смогла выплатить карточные долги моего брата.

Если Порция ждала сочувствия, то она промахнулась.

– Так поступают очень часто, – сказала Мирабель, усаживаясь на кушетку и указывая Порции на стул напротив. – Давай проясним ситуацию. Я мадам или начальница – можешь называть меня, как хочешь. Я содержу дом, где мужчины и некоторые женщины покупают эротические удовольствия. Я снабжаю своих клиентов всем необходимым, но я не занимаюсь работорговлей. В моем доме никого не держат силой. Сзади тебя расположена дверь, которая ведет в коридор, а коридор выходит на улицу. Ты можешь в любой момент воспользоваться этой дверью.

Порция повернулась и посмотрела на дверь. Она верила, что Мирабель говорит правду, и от этого ей стало намного хуже: все, что она теперь сделает, она сделает по собственному желанию.

– Неужели у вас нет ни капли жалости? – спросила Порция, закрывая лицо руками.

– Мне жаль тебя, но не настолько, чтобы заплатить долги твоего брата. Как еще я могу помочь тебе? На твоем месте я позволила бы Кутбертсону отрезать у твоего брата все что угодно, потому что если он игрок, то игроком и останется. Завтра, на следующей неделе, через месяц, через год, но он опять будет играть и опять проиграется.

Порция была согласна с Мирабель, но не могла допустить, чтобы терзали ее брата. Всего-навсего какая-то пленка – маленький кусочек кожи. Что это в сравнении с глазами Оливера?! И сколько все это продлится? Всего минуту-другую… Да, она пойдет на это.

– А если я не выполню своего обещания, они Действительно покалечат Оливера?

– О да. Они немного его помучают, затем снова пристанут к тебе. Рано или поздно, за палец или за глаз, но ты все равно уступишь им. Им нужны деньги. Кутбертсон зарабатывает себе таким образом на жизнь. У всех банкротов обычно есть молодые родственники – красивые мальчики или невинные девочки. Да, кстати, ложись на кушетку, дорогая. Я должна осмотреть тебя. А вдруг ты вовсе не девственница.

– Я девственница!

– Я ничего не принимаю на веру и советую тебе поступать так же.

Порция хотела отказаться от осмотра, но подумала, что это будет выглядеть смешно, коль скоро она дала согласие на худшее. Она легла на длинную кушетку и закрыла глаза. Мирабель задрала ей юбки и обследовала ее. Уже несколько недель Порция считала свою жизнь полностью разбитой, но она скатывалась все ниже и ниже. Что может быть хуже такого унижения?

Может быть и худшее, и оно скоро наступит. – Великолепно, – сказала Мирабель. – Настоящая девственная плева, что говорит о твоей невинности. Я думаю, она не доставит тебе много хлопот – все пройдет легко и быстро.

Порция поднялась и расправила юбки. Ей хотелось плакать, провалиться сквозь землю, но что в этом толку.

– Все произойдет сегодня вечером, – сказала мадам, – и тебе не придется терзаться в ожидании. Если я сейчас разошлю записки, то к вечеру мы соберем здесь много народу и устроим аукцион, чтобы получить хорошую цену.

– Вы говорите так, будто я хочу этого. Густо накрашенные черные брови Мирабель изогнулись от удивления.

– Если ты собралась продавать себя, то разве не хочешь получить хорошую цену?

– О да! Конечно. Давайте выжмем каждый пенни из моего позора.

– Потише, девочка. Не надо так. Тебе следует ненавидеть Кутбертсона и своего брата – ведь именно они здесь главные виновники.

– Если бы мужчины не были такими животными, мне бы не пришлось торговать своим телом!

– Если бы они не были такими животными, то как еще ты оплатила бы долги своего брата?

Рыдания сотрясали тело Порции. Бросившись на кушетку, она дала волю слезам. Она выплакала все до последней слезинки; грудь ее болела, в голове шумело. Мирабель не утешала ее, и когда, выплакавшись, Порция села и обвела взглядом комнату, то обнаружила, что женщина уже ушла, оставив на одном из столиков стакан с бренди. Порция сделала глоток, и крепкий напиток обжег ей горло.

Порция поставила стакан и, поддавшись искушению, открыла дверь, ведущую в коридор. Она выбежала в него и открыла тяжелую входную дверь, которая действительно выходила на улицу, вернее, в узкую аллею, ведущую на улицу.

Всего в нескольких шагах от дома ходили люди, ездили экипажи и кареты. Она в любой момент могла позвать кого-нибудь на помощь, но в этом не было Нужды – просто надо быстрее уйти как можно дальше.

Она обязана раздобыть триста гиней, иначе Оливеру придется туго. Порция подумала о Нериссе, но решила, что случайно встреченная кузина навряд ли одолжит ей такую сумму. На эти деньги можно жить целой семьей не один год.

Затем Порция подумала о Брайте Маллорене: ведь он предлагал ей десять тысяч гиней за этот самый маленький кусочек кожи.

Зажав руками голову, Порция остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Брайт Маллорен предлагал ей такие большие деньги вовсе не за кусочек кожи. Он предлагал их ей за душу и тело. Она должна была стать его рабыней надолго, но скорее всего это была злая шутка-Порция достала из кармана карту и, заглянув в нее, поняла, что она почти рядом с Мальборо-сквер. Лучше дьявол, которого ты знаешь… Всхлипнув, Порция прошла через аллею и вышла на улицу, моля Бога, чтобы подольше не зажигали огней. Люди на улицах, по большей части слуги, спешили по своим делам и не обращали на нее внимания, но она продолжала опасаться случайной встречи или преследования.

Преследование! Порция застыла на месте, и встречный прохожий чуть не сшиб ее с ног. Если они обнаружат ее исчезновение, то скорее всего начнут пытать Оливера.

Не зная, что делать, Порция топталась на месте, вызывая любопытные взгляды прохожих.

Нет, она должна использовать последний шанс.

Порция подошла к широкой лестнице, ведущей в галерею, и посмотрела на тяжелые двери дома Маллоуренов. Они блестели, отражая свет висящих по бокам факелов, и были похожи на ворота, ведущие в ад. В правом алькове сидел у жаровни старик, закутанный в теплые пальто и шарф. Он с любопытством рассматривал Порцию.

Она перевела дыхание и взбежала по ступеням.

– Мне нужно увидеться с лордом Арсенбрайтом Маллореном.

Старик с ног до головы оглядел ее, и только сейчас Порция вспомнила, что на ней нет накидки и шляпы.

– Его нет, – последовал ответ.

– Пожалуйста, – взмолилась Порция, – я знаю, что выгляжу странно, но уверяю вас, он меня примет. Лицо старика немного смягчилось.

– Охотно вам верю, но его действительно нет дома. Приходите завтра.

– Я не могу ждать до завтра! А где он?

– Ну и ну, вы что же, собираетесь бегать по Лондону в поисках джентльмена, моя дорогая? Отправляйтесь домой и приходите завтра.

Господи, да ведь он прав. Даже если она будет знать, где находится Брайт – у «Уайта» или в «Кокосовой пальме», – она никогда не осмелится войти туда. И кроме того, у нее совсем нет времени.

Время! Порция представила, что Майк уже приступил к своей страшной хирургии, и, не теряя времени, бросилась вниз по лестнице и далее по улицам обратно в дом Мирабель.

На какое-то мгновение она застыла на месте, раздумывая, не отправиться ли ей к дому Форта, – а вдруг он уже приехал, но время поджимало.

Подобрав юбки, Порция бросилась бежать. Какой-то мужчина попытался остановить ее, схватив за руку.

– Эй, красавица-Порция что есть силы ударила его в нос, и он с проклятиями отпустил ее руку.

Она вбежала в темную аллею и остановилась, чтобы перевести дыхание. Успокоившись, она вошла в дом и прошла в гостиную, где застала Мирабель.

– Итак, ты не нашла помощи, – заключила та, указывая Порции на стул.

– Да, – выдохнула она. – Вы уже сказали Кутбертсону, что я исчезла?

– Конечно, нет. У нас еще есть время до аукциона, а все остальное его не касается.

– Спасибо!

Женщина криво усмехнулась:

– У тебя нет причин благодарить меня. Я помогла бы тебе, если бы могла. Мне искренне жаль, что ты не нашла денег в другом месте. Я понимаю, как трудно приличной женщине пойти на это, но не беспокойся – я могу зашить тебя снова, и твой будущий муж ничего не заподозрит. Ты сможешь водить его за нос, говоря, что он у тебя первый.

– Нет, спасибо.

Мирабель громко расхохоталась:

– О, моя дорогая, у тебя еще есть силы шутить. Никогда не старайся быть честной с мужчинами. У них на руках все козыри. Чтобы победить, мы должны обманывать их.

Порция промолчала, все еще не в силах отдышаться.

– Ну как знаешь, – сказала Мирабель. – Может, будучи такой честной, ты хочешь, чтобы весь свет узнал, что произойдет с тобой сегодня вечером, или предпочтешь благоразумие.

– О, пощадите, – пробормотала Порция, с мольбой глядя на женщину. – Можно ли меня как-нибудь замаскировать?

– Конечно. Твоя личность не входит в цену. Парик, маска и косметика изменят тебя настолько, что не узнает родная мать.

– Мне бы этого хотелось, – прошептала Порция.

– Хорошо. Идем со мной.

Мирабель ввела Порцию в соседнюю спальню и усадила за туалетный столик. Она туго завязала ее рыжие волосы и сверху надела шелковый, свободный черный парик, который напомнил Порции, наблюдавшей за действиями мадам в зеркало, пушистую шерсть Зенона.

Мирабель заставила ее подложить под щеки мягкие кожаные подушечки, а затем на округлившиеся щеки нанесла румяна. С помощью яркой красной помады она сделала ее губы более пухлыми. Затем последовала маска – , узкая маска, прикрывающая только глаза, ее разрез был отделан золотой краской.

– Посмотри, – сказала Мирабель, – блеск золота отвлекает от твоих глаз. Никто никогда не догадается, какого они у тебя цвета. А теперь снимай одежду.

Порция, которая уже стала относиться к мадам, как к своей покровительнице, была в шоке.

– Зачем? спросила он изменившимся голосом – подушечки сделали его неузнаваемым.

– Ты же не собираешься появляться перед мужчинами в таком виде, – ответила Мирабель, указывая на ее простенькое бежевое платье. – Мы найдем тебе что-нибудь более подходящее, что также изменит твою внешность, Какое имя ты хочешь выбрать?

– Вы даже не спросили мое настоящее имя. – Порция с отвращением выплюнула подушечки, решив подложить их в последний момент.

– А зачем мне его знать?

– Чтобы шантажировать меня, – холодно ответила Порция.

– У меня свои принципы. Так как мы будем называть тебя?

Порция вздохнула и назвала первое пришедшее в голову имя

– Ипполита.

– Королева амазонок. Боюсь, что оно не подходит тебе, дорогая. Ариель подойдет тебе больше. У меня под это имя есть сказочные платья. Так что бери его.

– Нет, спасибо, – ответила Порция, решив, что имя воительницы защитит ее.

– Как хочешь.

Мирабель ушла, и несколькими минутами позже в комнату вошла служанка с платьем и другими предметами женского туалета в руках. На ней были полосатое ситцевое платье, фартук и чепчик, в которых она выглядела удивительно благопристойно. Она даже присела в реверансе. Глядя на нее. Порция подумала, что ей было бы намного легче, находись она в грязном публичном доме в окружении порочных, изворотливых существ.

Порция разделась до сорочки и посмотрела на платье – кусочек прозрачного кремового шелка, который с трудом можно было назвать платьем. Неужели она должна снять и сорочку? С учетом предстоящего это не имело большого значения, и все же Порция колебалась. Она отпустила служанку, и та послушно ушла.

Порция исследовала шелковую тряпку и, внезапно решившись и как бы бросая вызов хозяйке, надела платье на сорочку. Если Мирабель будет возражать, то ей придется с ней поспорить.

Посмотрев в зеркало, Порция решила, что выглядит неплохо. Белая, без рукавов сорочка едва прикрывала колени, платье же было чуть-чуть длиннее. Без сорочки прозрачная ткань платья не скрывала бы ее тела, а так она выглядела более или менее прилично. Правда, она не привыкла выставлять напоказ обнаженные руки и ноги, но здесь уж ничего не поделаешь.

Порция затянула на талии тонкий золотистый поясок и надела легкие сандалии того же цвета. Верхнюю часть рук она украсила позолоченными браслетами. Лук и колчан со стрелами завершали туалет.

Она оглядела себя в зеркало и подумала, что ее костюм вполне сгодился бы для маскарада, но она никогда не посмела бы надеть его в приличное общество. Но она и не идет в приличное общество. Ее выставят на публичном аукционе.

Порция почувствовала, как ее опять охватывает паника, и постаралась взять себя в руки – надо быть практичной. Подумаешь, маленький кусочек пленки!

Порция еще раз посмотрела на себя в зеркало. Возможно, ей удастся что-то заработать, и Кутбертсон ограничится этой суммой. Сомнительно, чтобы за нее дали высокую цену. Мужчины любят пышную грудь, а ее едва заметна под складками ткани. Они любят круглые бедра, а у нее плоские. Обычно с помощью корсажа и обручей ей удавалось придавать им некоторую округлость, но теперешний наряд ничего не подчеркивал.

Но зато длинный черный парик, узкая золотая маска, косметика изменили ее внешность до неузнаваемости. Никто не сможет узнать ее, а это значит, что она вернется домой и будет продолжать жить обычной жизнью.

Неужели это возможно? Неужели она сможет вернуться на Дрезденскую улицу и делать вид, что ничего не случилось? Неужели она сможет пойти завтра на обед к Нериссе? Или как ни в чем не бывало вернуться в Дорсет?

Порцию снова охватила паника, и она сердито зашагала по комнате. Надо взять себя в руки – страх и паника не приведут ни к чему хорошему.

Вернулась Мирабель. Увидев под платьем сорочку, она от удивления подняла брови.

– – Какая очаровательная скромность. Сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

Мирабель нахмурилась.

– Если бы Кутбертсон только знал… Но ты выглядишь гораздо моложе своего возраста.

Она оглядела Порцию с ног до головы.

– Я дала тебе девятнадцать, но сейчас, как мне кажется, мы можем дать тебе еще меньше. – Она медленно обошла вокруг Порции. – У тебя мальчишеская фигура. Пожалуй, мы скажем, что тебе четырнадцать.

. – Четырнадцать?! Но это же смешно!

– Совсем нет. Подложи под щеки подушечки и посмотри на себя глазами постороннего человека.

Подложив подушечки, Порция посмотрела в зеркало. Рядом с высокой Мирабель, стоявшей у нее за спиной, с округлившимися щеками и пухлыми губами она действительно походила на хорошенького ребенка. Порции стало жутко: она видела в зеркале совсем незнакомое существо.

– Но почему четырнадцать? Это же до смешного глупо!

– – Такой возраст поднимет тебя в цене. Многие мужчины любят совсем молоденьких девочек.

Порция вспомнила, что и Кутбертсон намекал на это, а Брайт Маллорен прямо сказал, что Лондон опасен для хорошеньких шестнадцатилетних девушек.

Ей вдруг пришло в голову, что на ее месте могла бы оказаться Пруденс. Слава Богу, что это не она!

Снова, вынув подушечки, Порция посмотрела на Мирабель и, будучи практичной, спросила, сколько могут за нее дать.

– Самое меньшее – три сотни, – ответила мадам, подумав.

– Мне с трудом верится, что мужчины могут выбрасывать такие деньги.

– К нашему счастью, это развлекает их. Что бы мы делали без них? Им нравится сорить деньгами перед лицом своих друзей и врагов. Запомни, моя дорогая, все в Лондоне подчиняется силе.

– Силе? Нужна ли сила, чтобы покупать детей?

– Сила мужчин заключается в том, что они могут покупать и продавать нас. Но бывают случаи, когда я продаю и мужчин, и тогда покупателями становятся женщины. Мне кажется справедливым, что мужчины платят деньги за такие тривиальные вещи.

– Мне они не кажутся тривиальными.

– Это уж твое дело, – ответила Мирабель, пожав плечами. – Если ты готова, давай вернемся в гостиную. Да, чуть не забыла: сначала я пришлю тебе поесть.

– Навряд ли я смогу проглотить хоть кусочек.

– Ты должна заставить себя. Я советую тебе также выпить вина или принять немного опиума. Совсем капельку. Мужчины не любят, когда женщины бесчувственны.

– Мне ничего не нужно.

Мирабель пожала плечами и вышла. Порция принялась мерить шагами комнату, пытаясь убедить себя, что в ее поступке нет ничего страшного и что она должна пройти через это, но мужчина, который должен был обесчестить ее, заранее представлялся ей чудовищем, а все происходящее – ночным кошмаром.

Порция закрыла лицо руками. Каким бы ужасным ни было для нее предстоящее изнасилование, это лучше, чем то, что может случиться с Оливером, если она струсит.

Дверь к свободе была еще распахнута, но на улице было уже темно, да и странный наряд не позволял ей убежать. К тому же что будет с Оливером? Разве может она позволить покалечить брата? Как ужасно, что она, которая всегда боролась с несправедливостью, оказалась на краю гибели.

Решив во что бы то ни стало сохранять спокойствие, Порция взяла в руки одну из лежавших в комнате книг. Это была книга о животном мире Африки. Листая ее, Порция решила, что хищники Африки более безопасны, чем хищники Лондона.

Служанка принесла еду, и Порция, поковыряв ее вилкой, поняла, что не в силах проглотить ни кусочка. Она выпила немного вина, чтобы смочить пересохшее горло.

Дверь к свободе стала для нее настоящей пыткой. Как жестоко иметь возможность убежать от предстоящего кошмара, но не иметь права воспользоваться ею.