Текст книги "Демоны Боддеккера"

Глава 2
Судороги экстаза

Я все еще смеялся, когда Хонникер из Расчетного отдела схватила меня за руку.

– Пойдем, – настойчиво потянула она.

– Куда? – спросил я, силясь отдышаться.

– Вниз. Позаботиться о безопасности.

– Это не наша проблема. – отмахнулся я. – Пусть «старики» разбираются. А когда они…

– А если толпа высадит двери и примется громить здание?

– Логичный довод, – признал Депп. – Мы могли бы по крайней мере потянуть время.

– Откуда они узнали, что Дьяволы здесь? – спросила Дансигер.

Хонникер покачала головой.

– Понятия не имею. Знаю только одно: если мы не сумеем уверить народ, что Дьяволов тут нет, толпа повесит их заместителей – и этими самыми заместителями будем мы.

Она потянула меня к двери.

– Но что мы им скажем? – спросила Бэйнбридж.

– Не волнуйся. Боддеккер что-нибудь придумает.

Не успел я и слова молвить в протест, как уже мчался во всю прыть через холл вместе с остальными, внося смятение в ряды тех немногих, кто еще не знал, что у наших дверей начинается самый настоящий бунт.

Рывком всадив «ключ года» в двери лифта, я оглядел себя в зеркало. Сегодня на работу я оделся не вполне официально. Зря. Знай я заранее, что мне предстоит умасливать сердитую толпу, уж выбрал бы что-нибудь другое – например, замотался бы в американский флаг или нацепил синюю футболку с большой красной буквой «С».

– Как я выгляжу?

– Примерно так, как мы себя чувствуем, – отозвался Депп.

Дверь отворилась. Мы всей компанией ввалились в лифт, кто-то нажал кнопку первого этажа. Кабина провалилась вниз, в животе у меня ухнуло, а вокруг разом загомонили, строя всевозможные догадки и спрашивая, как же быть.

– Тише, – прикрикнул я. – Мне надо подумать. Очень серьезно подумать. И очень быстро.

Все замолкли.

«Леди и джентльмены, я прекрасно понимаю, как сильно вы встревожены и разгневаны тем, что увидели вчера вечером. Как один из тех, кто явил Дьяволов Фермана миру…»

Нет. Эту часть лучше выпустить – не то я продолжу параллель с доктором Франкенштейном.

«Как один из сотрудников корпорации Пембрук-Холл, я не могу не разделять вашу тревогу и гнев. Но давайте не позволим эмоциям завести нас туда, где представления об американском правосудии становятся насмешкой над чаяниями отцов-основателей».

Да. Вот это мне понравилось. Попал в переделку – маши флагом.

«Вчера вы все стали очевидцами совершенно возмутительных событий. И, учитывая число свидетелей по всему миру, могу смело заверить вас: зло, сотворенное Ферманом и его Дьяволами, не останется безнаказанным. Но прошу вас позволить работать системе – дабы правосудие стало честным, законным и…»

Раздался сигнал – кабинка со скрежетом остановилась.

«…и быстрым».

Двери разъехались. Потрясающее зрелище. Горсточка охранников из кожи вон лезла, чтобы не пустить внутрь толпу. И – что самое поразительное – толпа повиновалась, не напирала, хотя даже сквозь электронный гул открывающихся дверей лифта я слышал мерное скандирование.

– Мистер Боддеккер! – Это был Весельчак. – Здесь не выйдете. Слишком людно.

И он показал на вход, как будто я сам не видел.

– Знаю, – произнес я.

– Они здесь из-за Дьяволов.

– И это я тоже знаю. Потому и пришел.

– Тоже из-за Дьяволов? Ух ты! Может, вам лучше бы посидеть и подождать со всеми прочими?

Я прошел мимо него к окну. На Мэдисон-авеню собралось столько народа, что улицу было не разглядеть – только сталь и стекло зданий на той стороне, над морем голов.

– Мне потребуется что-нибудь, на чем можно стоять, – сказал я. Депп тотчас же повернул обратно, поговорить с Весельчаком.

Скандирование с улицы звучало все громче и отчетливее:

– Вы-во-ди-те Дья-во-лов! Вы-во-ди-те Дья-во-лов!

– Еще мне надо что-то, чтобы говорить с ними. У кого-нибудь есть что-нибудь вроде громкоговорителя?

– Мегафон сойдет? – спросил один из охранников.

– Лучше, чем ничего.

Охранник отстегнул громкоговоритель от пояса и протянул мне. В эту же секунду подоспел и Весельчак с шестифутовой стремянкой.

– Годится, мистер Боддеккер?

– Великолепно. – Я бросил охранникам: – Двери заперты?

Все дружно закивали.

Я показал на центральную дверь.

– Откройте, чтобы я мог выбраться, хорошо?

– Вы хотите пойти к ним?

– Выбора-то нет.

– Боюсь, мы не можем вас выпустить. Соображения безопасности.

– Послушайте, – произнес я. – Я представляю здесь Пембрук-Холл. Именно мы наняли Дьяволов. И если этим людям нужны Дьяволы, я должен выйти туда и поговорить. Вдруг удастся убедить их разойтись по домам.

Охранники переглянулись и пожали плечами.

– Что ж, шкурой вам рисковать.

Один как-то странно покосился на меня и достал из нагрудного кармана пластиковую карточку.

– Ну ладно, молодой человек, коли настаиваете…

«Черта лысого я настаиваю, – подумал я. – Просто в данных обстоятельствах иного выхода нет».

Пожилой охранник подошел к дверям, показал толпе ключ и жестом попросил расступиться. Передние ряды принялись живо оборачиваться к задним, и скандирование мало-помалу затихло.

Охранник провел ключом по считывающему устройству и приоткрыл дверь на узенькую щелочку.

– У меня тут один молодой человек из агентства, которое занимается теми, за кем вы явились. Говорит, хочет вам всем что-то сказать. Расступитесь, чтобы он мог выйти.

Толпа загудела – народа собралось так много, что этот гул более походил на раскаты грома – и чуть отодвинулась.

– Спасибо, – пробормотал я и обратился к тем кто стоял поближе: – Еще минуточку.

– Давай валяй, – откликнулся кто-то из них. Я расставил стремянку, поднялся примерно до половины и оперся локтем о верхнюю ступеньку. Только однажды, на концерте, я видел столько народу зараз Толпа наводнила всю улицу, люди толпились даже на противоположной стороне Мэдисон. Если считать, что за спиной у меня высилось здание, я был окружен со всех сторон. Справа, от перекрестка, доносились гудки велорикш, сопровождаемые сердитым свистом регулировщика. Пока я осматривался, толпа снова начала скандировать:

– Вы-во-ди-те Дья-во-лов! Вы-во-ди-те Дья-во-лов! Вы-во-ди-те Дья-во-лов!

Я включил мегафон. Он взревел сиреной, и я тут же поспешил его вырубить. Толпа притихла. Я снова включил аппарат, на сей раз убавив громкость, и поднес к губам.

– Леди и джентльмены! Могу ли просить у вас минутку внимания?

– Давайте послушаем! – выкрикнул кто-то.

– Меня зовут Боддеккер. Я представляю Пембрук-Холл…

– Это он! – завопил еще чей-то голос. – Он написал эту рекламу!

В животе у меня все перевернулось, голова закружилась. Я вцепился обеими руками в лестницу, ожидая самого худшего.

– Он создал Дьяволов!

Я зажмурился и стиснул зубы.

Волна звука, нарастая, ворвалась в уши, такая громкая что почти разрывала тело на куски.

Аплодисменты, прерываемые радостным свистом, визгом и топотом.

Я открыл глаза и челюсть у меня так и отвалилась. Эти люди были в восторге!

– Приведите сюда Дьяволов! – выкрикнул кто-то. Совсем еще мальчишка, лет десяти, не больше, одетый на манер «Теч-бойз».

– Когда мы их увидим? – Новый голос. На сей раз – девочка лет четырнадцати, размалеванная донельзя и в белой футболке, раскрашенной под бронекуртку времен Норвежской войны.

– Они умеют писать? – Женщина среднего возраста. – Мы хотим их автографы!

Я заставил себя снова выпрямиться и обернулся, вглядываясь через стекло в вестибюль Пембрук-Холла. Оставшиеся там встревоженно смотрели на меня.

– Они мирно настроены! – прокричал я. – Мирно!

– Я так и знал! – раздался ответный возглас из толпы.

Новый шквал восторженных воплей, да такой, что я решил: сейчас здание обрушится. И снова понеслись вопросы.

– А как их звать по-настоящему?

– Сколько им лет?

– Они женаты?

– Они гетеросексуалы?

– Когда выйдет их следующий ролик?

– А Болл правда им специально заплатил, чтобы они его отколотили?

– Да ни в жизнь! – выкрикнул кто-то другой. – Старый Гомер заслужил хорошую взбучку!

Я наконец-то вспомнил о громкоговорителе и попытался обратиться к толпе, но меня просто не слушали. Тогда я врубил звук на такую мощность, что мегафон опять взвыл. Все ошеломленно умолкли.

– От имени «Пембрука, Холла, Пэнгборна, Левина и Харриса» благодарю вас всех за пылкую поддержку и одобрение Дьяволов Фермана.

Громогласное «ура».

А дальше-то что? Я приказал себе пошевелить мозгами.

– К сожалению, даже мы не были всецело готовы к столь восторженному отклику публики на «Наноклин» и представляющую его банду. Однако позвольте заверить: в самом ближайшем будущем вы будете видеть Фермана и Дьяволов гораздо чаще.

– Напустите их на президента! – По толпе прокатился хохот.

– Я вынужден извиниться перед всеми. Мы не готовы вывести к вам Дьяволов прямо сейчас. И, к сожалению, здесь не самое подходящее для этого место, поскольку вы блокируете движение транспорта. Но опять-таки хочу заверить, мы непременно примем меры, чтобы вы могли лично увидеть четверку, сделавшую «Наноклин» самым заманчивым продуктом в мире.

Новые аплодисменты. Когда они отгремели, опять посыпались вопросы.

– А разве их было не пятеро?

– Что случилось с Джимми Джазом?

– Он правда умер?

– Ну скажите, скажите, что он не умер! – прорыдала какая-то. девица.

– Нет, – ответил я. – Насколько мне известно, Джимми Джаз не умер…

Я сделал паузу, пережидая всплески радостных аплодисментов.

– К несчастью, мистер Джаз сменил сферу своих интересов и более не входит в состав Дьяволов Фермана.

Толпу облетел разочарованный вздох. Некоторые, впрочем, немногие, начали расходиться.

– А как насчет остальных?

– Остальные живы и здоровы…

– Их не убили, когда они пытались спастись в Нью-Джерси?

– Нет, – ответил я. – Все остальные живы, здоровый оченьскоро снова будут работать с нами. К сожалению, в результате их столкновения с Гарольдом Боллом и его гостями нам надо уладить кое-какие формальности с законом, прежде чем позволить им вновь появиться на публике…

– Кому нужен этот Болл?

– Приведите к нам Дьяволов!

– Хотим Дьяволов!

Они опять завели свой речитатив, на этот раз в усеченном виде: «Дья-во-лов! Дья-во-лов!». Я замахал руками, пытаясь заставить их замолчать, но тщетно. Эти люди твердо вознамерились непременно хоть мельком увидеть своих… Короче, тех, кем они воображали Фермана и его шайку.

Я поднял мегафон. Толпа притихла.

– А что, если я скажу вам, – спросил я, – что Дьяволов тут нет? Что нам понадобится некоторое время – даже несколько часов – на то, чтобы привести их сюда?

Сразу из доброй дюжины мест зазвучал нестройный ответ:

– Мы подождем!

Новые «ура», речитатив: «Дья-во-лов! Дья-во-лов!»

Я снова взмахнул мегафоном, утихомиривая толпу.

– Чем дольше вы будете здесь стоять, тем в большее нетерпение придете и тем сильнее раздразните копов. Надо освободить улицу. Если я дам вам на секунду увидеть Дьяволов – обещаете немедленно разойтись?

Толпа – все продолжавшая расти – одобрительно завопила.

– Я скоро вернусь!

Торопливо спустившись с лестницы, я бросился к двери, жестами призывая охранника впустить меня. Влетев в вестибюль, я сунул Хонникер из Расчетного отдела ключ от лифта.

– Иди к «старикам». Посоветуй им вывести Дьяволов на балкон третьего этажа.

– Что ты задумал, Боддеккер? – изумилась она.

– Дадим толпе то, за чем она сюда явилась.

– Спятил? – спросила Дансигер. – Хочешь взвалить на себя ответственность за…

– Они пришли, чтобы восславить Дьяволов, а не линчевать их. – Я легонько подтолкнул Хонникер к лифту. – Поживей. Пожалуйста.

– Что ты там делал? – спросил Депп. – Выглядело так, точно ты аукцион проводишь…

– Не аукцион, – поправил я. – Встречу. С Манхэттенским отделением фан-клуба Дьяволов Фермана.

– Что? – завопил Депп, но я уже направился к двери и подал охраннику знак открывать.

Увидев меня, толпа просто взбесилась. Я взобрался на стремянку и поднял мегафон, чтобы заставить их замолчать.

– Я устроил так, что вы увидите Дьяволов, – сообщил я, а когда вопли восторга утихли, продолжил: – Они будут здесь через несколько минут. Тем временем, если у вас есть вопросы, на которые могу ответить я… Пожалуйста, пожалуйста, по одному!

– Кто из них самый высокий? – выкрикнул кто-то, но его дружно подняли на смех.

– В какую школу они ходят?

– Гм, в настоящее время никто из них не посещает школы.

– Где они живут?

Я даже не знал, выехали ли они из той сожженной церкви. Насколько мне было известно, Дьяволы еще подыскивали себе логово.

– Я не уполномочен сообщать, где они живут. Прошу прощения.

– Ферман у них за главного?

Еще один вопрос, на который у меня не имелось ответа. Зато ответ прозвучал из трех других мест сразу:

– Ну разве это на хрен не очевидно?

– Как вы их выдумали?

– Я их не выдумывал. Полагаю, можно сказать, я их открыл.

– Как вы их открыли?

– Как-то ночью забрел туда, куда лучше не забредать. Они угрожали убить меня. Я пообещал протащить их в рекламу, если они оставят мне жизнь.

– Эй, Боддеккер, я тоже собираюсь вас убить, – крикнул кто-то.

– Ничем не могу помочь, – покачал головой я. – Я делаю такие предложения только один раз.

Толпа засмеялась и захлопала. Я поймал себя на мысли: «Что ж, это не так уж и плохо…»

– Нормана Дрейна и в самом деле избили во время первой рекламы, или это постановочный эффект?

– В самом деле, – проговорил я. – К несчастью, в самом деле.

– Почему тогда вы использовали пленку с его избиением?

– Чтобы подчеркнуть всю силу эффекта «Наноклина».

– А как насчет Гарольда Болла?

– Смотрите его шоу сегодня вечером. Беру на себя смелость предсказать, ближайшие шесть-восемь недель они будут прокручивать записи лучших передач и приглашать ведущих со стороны.

– Сколько стоят их куртки? Их шили на заказ?

– Нет. Это настоящее армейское обмундирование, бронекуртки с Норвежской войны. Только Джет «еще разрисовал их символикой Дьяволов.

Вопросы все поступали и поступали, примерно одного склада, только уже чуть лучше продуманные. Какая-то девушка спросила, правда ли, что Фермана отчислили из Джульярда,[3]3
  Джульярдская музыкальная школа, лучшая музыкальная школа США, расположена в Нью-Йорке.


[Закрыть] потому что если «да», она думает, он был ее одноклассником. Эта новость мгновенно сделала и ее саму знаменитостью. Добрых два десятка фанатов обступили девушку, стремясь услышать, что она сможет рассказать.

Наконец, когда у меня уже начал садиться голос, а вопросы делались все заковыристее и заковыристее, из толпы высунулась чья-то рука. Указательный палец тыкал в какую-то точку.

– ВОН ОНИ!

Я обернулся. Это и впрямь оказались они, все четверо, на балконе третьего этажа, специально открытом охранником, чтобы Дьяволы могли высунуться и помахать. Чуть сзади за происходящим надзирали Хонникер из Расчетного отдела, Левин, Харрис и Спеннер.

Дьяволы дружно шагнули к перилам. Ферман завопил:

– Ну что, как поживаете, чертяки гребаные?

Он запрокинул голову назад, резко мотнул шеей – и плюнул прямо в толпу.

Народ взревел от восторга. Тут бы мне и слезть со стремянки, потихоньку улизнув обратно в здание, – но я в жизни не видел ничего подобного. Такое иногда показывают по телевизору: кто-нибудь из очень узкого круга высокопоставленных лиц машет народным массам – например, принц Уильям со своей новобрачной; Папа Римский во время вечных своих разъездов; президент в родном штате Онтарио. Все это прежде казалось мне каким-то нереальным, ненастоящим – пока Ферман, Джет, Шнобель и Ровер не вышли на балкон, приветствуя людей, которые сошлись сюда, чтобы краешком глаза увидеть их, омыться в их славе – и, судя по избранной Ферманом манере поведения, в их слюне.

Мне следовало бы еще тогда осознать, что все это значит. Но я был настолько поражен, преисполнен благоговейного ужаса, что если правда и забрезжила предо мной, я ее не понял.

Наконец, получив вдоволь плевков и оскорблений фанаты вспомнили о данном обещании и начали понемногу расходиться. Дьяволы исчезли в окне, а я начал слезать с лестницы.

– Боддеккер! Эй, Боддеккер!

Я оглянулся. Хонникер помахала мне рукой и послала воздушный поцелуй.

– Ты великолепен!

Горстка еще остававшихся вокруг стремянки зрителей захлопала.

– Ваша краля? – спросил кто-то. – Вот счастливчик!

– Спасибо за помощь, – прокричал я и продолжил спускаться, но она снова позвала меня.

– Тебя хотят видеть «старики».

Я ошеломленно уставился на нее. Она пожала плечами.

Хонникер из Расчетного отдела, мой личный ангел рока.

Я сделал ей знак, что все понял, спустился на тротуар, сложил лестницу и вернулся в подъезд.

– Сынок, – с чувством заявил мне старший охранник, – это был самый храбрый или самый глупый поступок, какой я когда-либо видел.

– Без вас у меня бы ничего не вышло, – ответил я, возвращая ему мегафон.

Я отдал стремянку Весельчаку, пообещал на дня угостить его ленчем и бросился к лифтам, зовя за собой остальных.

– Дай-ка догадаюсь, – сказала Бэйнбридж. – «Старики» опять хотят тебя видеть.

Мой ключ был все еще у Хонникер, так что пришлось добираться на наш этаж на перекладных. По дороге я рассказал остальным, что произошло. И все со мной согласились – просто стыд и срам, что это оказалась не толпа линчевателей.

Наконец мы добрались до тридцать седьмого, торопливо прихватили свои ноутбуки, а заодно – Харбисон, Мортонсен и Сильвестра. Когда мы вышли на тридцать девятом, Хонникер уже поджидала там.

– Я и забыла, что он у меня, – сказала она, протягивая мне ключ. И прибавила, понизив голос: – Будь тут поменьше народа, я бы нашла способ показать тебе свои чувства на деле.

– Верю на слово, – ответил я. – Что хотят «старики»?

– Как обычно.

– Дело Дьяволов. Ей-ей, я становлюсь самой высокооплачиваемой нянькой в городе.

– Ты пятисотфунтовая горилла, – напомнила Хонникер. – Вот и используй свой вес.

– Спасибо.

Я легонько сжал ее руку, и мы вошли в малый конференц-зал. Уже на пороге я подумал, что напрасно привел с собой всю группу. Там собрались исключительно «старики» и старшие партнеры плюс Бродбент, Мак-Фили и Абернати из отдела авторских прав и разрешений.

– Ага! – довольно заметил Левин. – Боддеккер! Заходи.

– Да. Я взял на себя смелость привести свою творческую группу.

– Отлично, – отозвался Левин. – Места всем хватит. Надеюсь, Боддеккер, ты не возражаешь, но я попросил Бродбент зайти для обсуждения небольших дополнительных вложений. Робенштайн отбывает обратно в Осло, так уж позволим ему перед отъездом насладиться прелестями цивилизации. Верно я говорю?

Он рассмеялся собственной шутке, а мы расселись по местам.

– А теперь, Боддеккер, прежде чем начнем, мне бы хотелось обсудить с тобой пару вопросов. Во-первых я ожидаю самого лучшего от того сценария, что ты пишешь для «С-П-Б». По твоим прикидкам, когда мы сможем его увидеть?

Не успел я ответить, как вмешалась Дансигер.

– Собственно говоря, сэр, он поручил мне провести кое-какие исследования, которые оказались чуть. сложнее, чем я ожидала.

Она пожала плечам и с таким видом, как будто только это и собиралась сказать.

– Мистер Левин, – произнеся, – мне вполне довольно и того, что мисс Дансигер уже сделала Нет, больше всего меня сейчас задерживает то, что я вынужден тратить ни с чем не сообразное количество времени на дела Дьяволов. Возможно, если…

– Дьяволы, – сказал Левин, держа руки как две чаши весов. – Самая горячая рекламная концепция нашего времени… – Его левая рука качнулась вниз. – И полузабытая музыкальная группа. – Правая взлетела вверх. – Не надо особо. нагружать нервные клетки, чтобы решить, что тут делать, а? – Он снова засмеялся. – Ну ладно. Как сможете что-нибудь показать, так и покажете. Во-вторых…

Он покосился на Харрис.

– Сценарий для ОАР и АСПО, – подсказала она.

– Именно! – победоносно заявил Левин. – Спасибо. – Он повернулся ко мне. – Насчет вашего ролика для Общества американских рекламодателей и Американского совета психиатрического осведомления.

– «Голоса, голоса», – уточнила Харрис, с отвращением покачав головой.

– Да, – согласился Левин. – ОАРу он страшно не понравился.

– Они сочли его открыто оскорбительным, – пояснила Харрис.

– Типичный пример того, что со мной происходит. В тот день мне пришлось шататься с Дьяволами по магазинам кухонной утвари, вот я и писал сценарий второпях…

– Однако когда они услышали, что его написали именно вы… – продолжал Левин.

– …просто первое, что в голову пришло.

– …то передумали.

Члены моей группы дружно заахали, заохали и зааплодировали.

– Сэр? – переспросил я.

– У них появились некие новые идеи. Они хотят знать: не сможете ли вы его переписать? Им бы хотелось как-то задействовать там Дьяволов.

Я так и вылупился на старикана. Левин и не думал шутить. Но должен же быть хоть какой-нибудь способ выкрутиться! Через миг меня осенило.

– Мистер Левин, конечно, это было бы просто замечательно, только вот когда я обещал Дьяволам взять их «в дело», они заставили поклясться, что я не стану вовлекать их ни в какие социальные рекламы. Судя по всему, у мистера Мак-Класки не слишком сильно развито чувство гражданского долга.

Левин поглядел на Абернати из отдела авторских прав и разрешений.

– Это так?

– Насколько я помню, мистер Мак-Класки говорил что-то такое их агенту во время утверждения контракта. Не знаю, включено ли это в окончательный вариант.

– Мисс Джастман сегодня на месте?

– С утра она у Дьяволов, – сказал Абернати. – Будет днем.

– Как вернется, пришлите ее сюда, – велел Левин. – Мы обсудим этот вопрос.

Левин чуть подвинулся в кресле и открыл ноутбук. Мы приняли это за намек сделать то же.

– Итак, дальше. Если вы обновите данные по Дьяволам, можем начинать.

Я нашел частоту, экран вспыхнул, на нем проявилось изображение нарисованной Джетом эмблемы Дьяволов. Я щелкнул мышкой на обновление данных.

– Мистер Мак-Фили, будьте любезны ввести всех в курс дела.

Мак-Фили откашлялся.

– Ну, если посмотрите на первую страницу, будет видно, что до начала показа ролика «Их было десять» процентный индекс узнаваемости Дьяволов Фермана равнялся нулю.

– Нашли чему удивляться, – фыркнула Харрис.

– В конце первой недели их ПИУ равнялся двум. Да, именно так. Двум. Но теперь мы знаем, что цифры вели себя столь экстравагантно из-за того, что эта кампания протекает вообще абсолютно аномально. По истечении двух недель цифры были уже куда лучше. Двенадцать. Тоже не фонтан, хотя лучше, чем в среднем для нового продукта. В прошлую пятницу мы перевалили за месячную отметку. Вы видите, что тут приведены данные не только по Дьяволам и «Наноклину», но также и по неким сопутствующим концепциям, представленным в ролике.

Я поглядел на экран, где тем временем появилась таблица:

Дьяволы Фермана	44
«Я управился»	37
Норман Дрейн	31
«Управишься и с одеждой»	28
«Наноклин»	19
«Их было десять»	16
«Чудо современной стирки»	8

Послышалось сосредоточенное хмыканье – все вчитывались в цифры. Увиденное мне не понравилось. Основной товар шел пятым, уступая двум слоганам, самовлюбленному актеру и самим Дьяволам.

– Далее, – произнес Мак-Фили, – мы наскоро провели оценку ПИУ после вчерашних небольших… гм, беспорядков. То, что вы увидите, возможно, удивит, а то и шокирует – но помните, эти оценки дают погрешность плюс-минус четыре процента.

Цифры на экране изменились:

КОНЦЕПЦИЯ	ПИУ
Дьяволы Фермана	99
«Я управился»	40
«Наноклин»	39
Норман Дрейн	33
«Управишься и с одеждой»	31
«Их было десять»	17
«Чудо современной стирки»	10

– Как видите, избиение Дьяволами Гарольда Болла оказало примечательный эффект на их узнаваемость. По счастливой случайности, побочным эффектом этого стал рост узнаваемости других концепций, наиболее резко выраженный – для самого «Наноклина». Леди и джентльмены, то, что произошло вчера вечером – в чистом виде подарок судьбы. И в соответствии с нашим контрактом с «Миром Нано», скачок узнаваемости «Наноклина» принесет нам весьма неплохую прибыль. Всякому, разбирающемуся в цифрах, ясно: чем больше мы будем показывать Дьяволов публике, тем выгоднее нашему клиенту.

– Это с девяносто девятью процентами-то? – переспросила Бэйнбридж. – Похоже, никакого особого смысла…

– Плюс-минус четыре процента, – напомнил Спеннер.

– И у «Наноклина» пока только тридцать девять, – добавил Финней. – Что означает: в дальнейшем ориентированные на Дьяволов мероприятия должны проводиться в непосредственной связи с рекламируемым товаром.

Мак-Фили кивнул.

– Именно поэтому я бы рекомендовал перейти ко второй фазе кампании «Наноклин» – Дьяволы Фермана.

– Погодите минутку, – перебил я. – Ко второй фазе?

– Первая фаза включала в себя изначальный ролик я подписание контрактов, – прорычал Робенштайн.

– Знаю, – парировал я. – Суть в том, что Дьяволы зверски напали на всемирно-известного ведущего ток-шоу перед миллиардом зрителей…

– Двумя миллиардами, – уточнил Мак-Фили. – Ну, одним миллиардом девятьсот шестьдесят семью миллионами четыреста двадцатью двумя тысячами триста шестью. Вчера у него был экстраординарный рейтинг.

Я продолжал стоять на своем.

– Вы забываете, что это не столь уж важно. Дьяволы нарушили закон…

– Разумеется, нарушили, – согласился Спеннер. – Это же уличная шайка.

– Им придется отвечать за то, что они натворили, перед судом.

– Пфа! – фыркнул Левин. – На то и существуют обходные пути.

– Именно что обходные…

– Наш юридический отдел оформляет обвинение в адрес Гарольда Болла за несанкционированную эксплуатацию гостей программы, – сообщил Мак-Фили. – Видите ли, по контракту он пригласил Дьяволов на интервью, однако обманом вынудил к выступлению.

– Дьяволы Фермана – исключительно однонаправленные дарования, – сказал Финней. – Поэтому нам приходится защищать их интересы.

– Если кому-то хочется, чтобы его хорошенько отколошматили, – подхватил Спеннер, – пусть платит за привилегию.

– Это чисто упреждающее обвинение, – произнес Левин. – Если Болл и остальные иже с ним не предпримут никаких шагов, мы не дадим делу хода.

– И мы не совсем уж бесчеловечны, – добавил Абернати. – Мы готовы оплатить им лечение.

– А если мистер Болл не станет выдвигать обвинений, мы предложили ему вести следующие серии «Операции «Чистая тарелка», – закончил Левин.

Пару секунд я сидел, глядя на Деппа и Дансигер, Гризволда и Бэйнбридж, Харбисон, Мортонсен и Сильвестра. Они недоверчиво уставились на Левина. Раньше и я бы уставился, но теперь уже привык к его манере вести дела. Однако я не израсходовал еще всех патронов.

– А вы хорошенько обдумали аспекты? В смысле, учитывая судебные процессы и прочее, вам пока выгодно работать с Дьяволами?

– Ага, – кивнул Левин. – Молодой Боддеккер учится думать. Приятно, приятно.

– Мы провели кое-какие исследования, – сообщил Мак-Фили. – Взвесили возможные последствия того, чтобы сохранить эксклюзивный контракт с Дьяволами.

– И решили, – сказал Спеннер, – что покуда размер прибыли выше ноля, Пембрук-Холл готов мириться с этими мелкими неудобствами.

Я пополнил число тех, кто глядел на них, разинув рот и не веря ушам.

– Итак, – продолжал Абернати. – Первая стадия была пробной. Мы выпустили товар на сцену с сильным сопровождающим роликом – чтобы проверить, сработает ли. Сработало. Во второй фазе мы переходим к более комплексной операции, эксплуатирующей популярность, которую успели снискать Дьяволы. Основной упор надлежит делать на то, чтобы связать в общественном сознании образ Дьяволов и «Наноклина», тем самым добившись максимального ПИУ, а значит, и максимальной привлекательности самого товара. Это будет достигаться посредством целой серии хорошо разработанных и взаимосвязанных мероприятий. И все они, безусловно, будут самым тщательным образом контролироваться.

– Не шутите. – Фраза сорвалась у меня с языка словно сама собой. Сдержаться я не успел.

– Да что с вами, Боддеккер, – сказал Робенштайн. – Не знай я вас, чего доброго подумал бы, что вам все это крайне не нравится.

Я смерил его злобным взглядом.

– Будете в Осло, купите и для меня героинчику.

Это его заткнуло.

– Первое мероприятие уже разрабатывается, – продолжал Абернати, – и уже даны интервью.

– Надо бы в «Прыгги-Скок», – вставила Харрис.

– Совершенно верно.

– «Прыгги-Скок»? – поразилась шокированная до глубины души Дансигер.

– А что это? – поинтересовался я.

Бэйнбридж нагнулась ко мне и прошептала:

– Такой журнальчик, вроде «Подросточков» или «Бит-боп Делюкс».

Я поглядел на нее и покачал головой.

– Ну такие, для девочек-подростков. Состоят сплошь из фотографий смазливых пареньков.

– Понятия не имею, о чем ты.

Вид у нее стал совсем обиженный.

– …и «Прыгги-Скок» весьма благодарен за подобный эксклюзив, – говорил Мак-Фили. – Само собой в свете последних показателей ПИУ им достанется неслыханная добыча. Они уже дали своему серверу распоряжение ожидать рекордное число запросов.

– Разумеется, – добавил Мак-Фили, – где пожнут они, пожнем и мы. Одним из условий получения ими эксклюзивных прав на Дьяволов было то, что мы становимся их рекламным агентством – вкупе с соответствующим пунктом о доходах.

– И, Боддеккер, – сказал Левин, – мы передаем нового клиента твоей группе.

Моя команда была еще слишком растеряна, чтобы отреагировать на это приятное известие. В данный момент ничего, хоть каким-то боком связанное с Дьяволами, приятным показаться просто не могло.

– Так что ожидайте поступления в сеть более свежей информации. И само собой, этот ролик нам нужен как можно скорее.

Я ухитрился кивнуть.

– Идем дальше, – произнес Абернати. – Пора бы уже приступать к выпуску второго рекламного ролика для «Наноклина» в качестве одной из ступеней следующей фазы. Поэтому передаю слово мистеру Робенштайну, у которого имеются некие соображения по этому поводу.

Робенштайн самодовольно покосился на меня и поднялся.

– Выход ролика «Их было десять» поставил нас в уникальное – быть может, следует даже сказать, беспрецедентное – положение, – обратился он к присутствующим. – Телевизионные станции – не просто программы, а отдельные станции и телеканалы по всей стране – буквально обрывают провода, умоляя нас купить у них время, чтобы они могли крутить «Их было десять». Некоторые предлагают время бесплатно, а некоторые даже сами готовы платить за привилегию показывать эту рекламу. Многие сообщают, что им звонят зрители с вопросом: когда же они смогут увидеть ролик?

Я считаю, для второй фазы необходима двухступенчатая программа, позволяющая с максимальным успехом использовать и развить интерес, который нам удалось пробудить. Далее следует провести какое-то крупное событие. Теперь подробнее.

Первым шагом программы должен стать показ «Их было десять» с максимальной насыщенностью…

– Нельзя] – завопил Гризволд. – Рано. Ролик слишком недавно вышел на экран.

– Данные о продаже «Наноклина» поддерживают показ с максимальной насыщенностью, – возразил Мак-Фили. – Знаю, что получается слишком быстро, но этот продукт и раскупается с невиданной скоростью.

– Наряду с этим, – продолжал Робенштайн, – вторая ступень плана состоит в том, чтобы запустить новый ролик, причем ролик той же эксклюзивности, что и «Их было десять».

– Новый ролик? – переспросила Дансигер.