Текст книги "Буду твоим единственным"

Нортхэм поднял голову и чуть отстранился. Его руки легли ей на плечи и, ухватившись за вырез ночной рубашки, медленно двинулись вниз, увлекая за собой тонкую ткань, пока она не оказалась на талии. Впервые на лице Элизабет мелькнула тревога, и она вцепилась в свою рубашку. Нортхэм накрыл ее руки теплыми ладонями.

– Не надо, – прошептал он. – Я хочу видеть тебя.

Сдавленный звук вырвался из ее горла, и она опустила руки.

В ее затуманившемся взоре проглядывала настороженность, словно она разрывалась между желанием и страхом. Кровь отхлынула от ее лица, сосредоточившись в губах, вишнево-красных и припухших от его поцелуев.

– Ты прекрасна.

Элизабет тихо всхлипнула, когда он наклонился и взял в рот ее сосок, мягко перекатывая его между губами и покусывая. Он с наслаждением вдыхал ее запах. Он ласкал ее груди, а она выгибалась ему навстречу, смутно сознавая, что удерживается на ногах лишь благодаря ею силе и стене, к которой он ее прижал.

Рубашка соскользнула с ее бедер и растеклась на полу вокруг босых ступней, словно лужица талой воды.

Внезапно Нортхэм опустился на колени и поднял ее ногу, поставив ступню себе на плечо. Элизабет напряглась, и он понял, что, каков бы ни был ее опыт, это было для нее внове.

Раздвинув влажные складки, он поцеловал ее, потом коснулся языком, вначале легко, затем более энергично, постепенно усиливая эту интимную ласку, упиваясь ее вкусом, вкусом женщины, не сопоставимым ни с чем в природе.

Элизабет не смела взглянуть вниз. Она погрузила пальцы в его густые волосы и отдалась на волю его губ и языка. Ей начало казаться, будто она летит в пропасть и там, достигнув дна, разлетится на кусочки.

И когда взрыв наступил, она закричала.

Выпрямившись одним гибким движением, Нортхэм зажал ее рот ладонью и прижал Элизабет к себе, нашептывая какие-то слова, пока ее тело содрогалось в экстазе. Наконец дрожь утихла, и она сделала долгий прерывистый вздох.

Чуть отстранившись, Нортхэм взглянул в ее лицо и увидел повисшие на темных ресницах слезы. Склонив голову, он коснулся губами ее закрытых глаз, ощутив соленый вкус. Одна слезинка скатилась в уголок рта, и он осушил ее поцелуем. Затем поднял ее на руки и, поскольку Элизабет, казалось, не знала, что делать со своими руками, велел обнять его за шею.

– Как тогда, на пикнике, – шепнул он и улыбнулся, когда она подчинилась, уткнувшись лицом в его плечо.

Он отнес ее к кровати. Элизабет, вдруг устыдившись своей наготы, потребовала простыню. Прижимая ее к себе одной рукой, Нортхэм исхитрился сунуть ей краешек простыни, прежде чем опустить на постель. Она тотчас завернулась в нее.

Он окинул ее лукавым взглядом.

– Вот уж не думал, что бабочка может превратиться в куколку.

Элизабет сморгнула слезы, уставясь взглядом в потолок.

– Значит, ты ошибался.

– Да. – Нортхэм повернулся и прошелся по комнате, поднимая с пола ее разбросанные вещи. Вернувшись к кровати, он протянул Элизабет ее шаль и рубашку, а когда она не выказала намерения взять их, бросил на постель. – Ждешь извинений?

Элизабет, в коконе из простыни, с трудом приняла сидячее положение. Высвободив одну руку, потом другую, она нетерпеливым жестом вытерла мокрые щеки.

– А ты хотел бы извиниться?

– Нет. – Он провел рукой по ее волосам, убирая их со лба. – Не считая твоих слез, не произошло ничего такого, о чем я мог бы сожалеть.

Элизабет промолчала.

Пропуская ее волосы сквозь пальцы, он тихо спросил:

– Ты плачешь из-за меня?

Вопрос потряс ее. Как он смог догадаться об этом? Она вовсе не собиралась открывать ему свои мысли. Лучше бы он заглянул в ее черное сердце и истерзанную душу.

– Элизабет?!

Их внимание мигом переключилось на дверь, из-за которой донесся голос.

Голос раздался снова, знакомый им обоим, настойчивый и нетерпеливый. Ручка повернулась, и дверь затряслась под энергичным напором.

Глава 5

– Либби?! Зачем ты заперла дверь?

– Это Луиза! – Элизабет схватила ночную рубашку и натянула ее на голову. Из-под облака батиста послышалось шипение: – Тебе лучше уйти!

Ни то ни другое не явилось для графа новостью. Он отлично знал, кто стоит за дверью и еще то, что ему необходимо исчезнуть. Непонятно было только, как это осуществить.

– Если у тебя есть идея, как это сделать, самое время со мной поделиться. – Он с интересом наблюдал, как Элизабет сражается с одеждой. Она безнадежно запуталась в складках, но когда он попытался помочь, шлепнула его по рукам.

– Отстань! – Наконец ее голова и рука появились в отверстиях, специально для них предназначенных. – Ты должен спрятаться.

Его темная бровь взлетела вверх.

– Боюсь, я не отношусь к числу поклонников французских фарсов. Придумай что-нибудь еще.

Дверь снова затряслась.

– Элизабет! С тобой все в порядке? Если бы ты только знала, что случилось!

Элизабет торопливо спрыгнула с кровати. Сдернув с себя простыню, она бросила ее на постель и продела вторую руку в рукав сорочки.

– Спрячься в гардеробной, – шепнула она, подтолкнув Нортхэма в нужном направлении. – Подожди там.

– Хорошо, но только при условии, что мне не придется лезть в платяной шкаф.

– Либби! Никогда не думала, что у тебя такой крепкий сон. Ты, случайно, не приняла на ночь снотворное?

Элизабет топнула ногой. Ей хотелось броситься на постель, хорошенько выплакаться и не просыпаться как можно дольше. Чего ей совершенно не хотелось, так это играть главную роль в этой нелепой комедии.

– Я тоже не любительница фарсов, – буркнула она.

– Тогда ты должна понимать мое отношение к платяным шкафам.

Элизабет уставилась на него, недоумевая, как можно оставаться невозмутимым в подобной ситуации.

Определенно характер графа Нортхэма не укладывался ни в какие рамки.

– Отлично, – кивнул он. – Слезы высохли, и ты выглядишь так, будто готова кого-нибудь убить. Пока дело не приняло трагический оборот, мне лучше воспользоваться окном.

Ее глаза расширились.

– Но ты же не собираешься…

– Если уж рисковать, то лучше снаружи, чем внутри. Терпеть не могу замкнутого пространства. – Не обращая внимания на Элизабет, лишившуюся дара речи, Нортхэм подошел к окну, распахнул его и высунулся наружу. – На вид не так уж и страшно. Если Джентльмен смог забраться по стене, значит, я смогу по ней спуститься.

– Элизабет! – снова раздался настойчивый стук. – Пойду позову Дженнингса, чтобы принес ключи. Я беспокоюсь за твою безопасность.

Нортхэм, одна нога которого уже болталась по ту сторону окна, помедлил, оглянувшись на дверь. Затем взглянул на Элизабет, как бы спрашивая: нельзя ли проскользнуть в коридор?

Она покачала головой.

– Слишком рискованно. Наверняка там кто-нибудь есть.

Словно в подтверждение ее слов дверь снова затряслась.

– Элизабет! – На сей раз это был звучный голос барона, правда, слегка приглушенный толстыми дубовыми панелями. – Элизабет! Подойди к двери!

Глаза Элизабет метнулись к деревянной обшивке стены, где стоял туалетный столик. Проследив за ее взглядом, Нортхэм сразу догадался, чего она опасается. Леди Баттенберн могла попасть в комнату своей подопечной, не прибегая к услугам дворецкого. Элизабет снова повернулась к нему с умоляющим выражением на лице.

Но, как выяснилось, не для того, чтобы просить его уйти.

– Не делай этого, – прошептала она. – Ты можешь разбиться. Сейчас же слезь с окна.

Нортхэм бесшабашно улыбнулся, приятно удивленный, что она о нем беспокоится.

– Ничего со мной не случится. – Он искренне на это надеялся. Выглянув в окно, он оценил результат падения на землю в несколько переломов, включая шею.

Глубоко вздохнув, он перебросил через подоконник вторую ногу. Этот шаг заставил Элизабет действовать.

– Прошу тебя. – Она схватила его за рукав. – Если ты упадешь…

Нортхэм посмотрел на ее изящную кисть. Пальцы так крепко вцепились в ткань его сюртука, что побелели костяшки пальцев. Он поднял локоть и поднес ее руку к губам, запечатлев на ней поцелуй. Взглянув на Элизабет, он увидел, что она наблюдает за ним с выражением, близким к восхищению. Он даже пожалел, что не умеет ходить по воздуху.

Внезапно нога его соскользнула, и он повис, цепляясь за подоконник. Только его голова и плечи оставались в комнате. Элизабет выпустила его рукав и прижала ладони ко рту, заглушив испуганный крик. Нортхэм замер, размышляя над своим незавидным и довольно унизительным положением.

Он осторожно поскреб ногой по стене в поисках опоры. Было слышно, как осыпается известка. Нащупав щель между камнями, Норт уперся в нее башмаком и легко подтянулся вверх. Элизабет, с ужасом наблюдавшая за ним, перевела дыхание. Его взгляд упал на подзорную трубу, лежавшую на туалетном столике.

– Дай сюда мою трубу, Элизабет. Не хватает только, что бы ее обнаружили в твоей комнате.

Она колебалась, возможно, прикидывая, не двинуть ли его по голове этим самым предметом, отлично зная, что он не в том положении, чтобы защищаться. Нортхэм одарил ее, как он надеялся, лихой улыбкой.

С раздосадованным возгласом Элизабет круто развернулась и схватила трубу со столика. И только протянув ее Нортхэму, сообразила, что у него заняты руки.

– Положи ее мне в карман.

Издав очередной нечленораздельный возглас, Элизабет перегнулась через подоконник и полезла во внутренний карман Нортхэма, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Он, казалось, меньше всего думал о грозившей ему опасности, наблюдая за ней с выражением, похожим на сочувствие.

Дверь снова затряслась.

– Уходи или оставайся! – нетерпеливо рявкнула Элизабет, оглянувшись назад. – Но ради Бога, давай покончим наконец с этой неопределенностью.

Нортхэм хмыкнул, хотя ему хотелось рассмеяться в полный голос.

– В таком случае я ухожу. Закрой окно, как только я исчезну.

Он нашел очередную опору для ноги и начал продвигаться вдоль стены. Вскоре его щека оказалась прижатой к каменной кладке. С трудом повернув голову, он увидел, что Элизабет, высунувшись из окна, наблюдает за ним. Ее золотисто-карие глаза казались единственным цветным пятном на бледном лице. Она выглядела так, словно ее вот-вот стошнит. Поскольку это никоим образом ему не помогало, он велел ей убраться с глаз долой.

– Сейчас же! – скомандовал он, видя, что она приняла его требование за просьбу.

Его повелительный тон вывел ее из заторможенного состояния, она скрылась внутри. После чего Элизабет закрыла окно и задернула шторы. Бросив быстрый взгляд по сторонам, она убедилась, что следов его пребывания в комнате не осталось. Вернувшись в постель, она укрылась одеялом и притворилась спящей за секунду до того, как панель за туалетным столиком пришла в движение.

Баронесса отодвинула столик от стены с такой силой, что тот содрогнулся, а стоявший перед ним табурет с громким стуком упал на пол.

– Вот досада! – пробормотала она. Стоя на четвереньках за панелью, она не могла видеть, проснулась Элизабет от шума или нет. Собственно, она вообще не была уверена, что в комнате кто-нибудь есть. Приоткрыв панель еще немного, баронесса решила, что этого вполне достаточно, чтобы протиснуться внутрь. Она проползла в образовавшийся проход и поднялась на ноги, опираясь о туалетный столик.

Отдышавшись, Луиза окинула взглядом сбившуюся постель и распростертую на ней фигуру. Элизабет спала и, похоже, даже и не думала просыпаться. Баронесса неодобрительно поджала губы, заподозрив, что ее подопечная наглоталась снотворного. Она перевела глаза на прикроватный столик, рассчитывая найти там подтверждение своей догадке, но не увидела ничего, кроме книги и двух подсвечников. Это показалось ей странным.

– Элизабет!

Леди Баттенберн вздрогнула, услышав голос мужа, доносившийся из-за двери. Сколько же надо было принять снотворного, чтобы так крепко спать?

– Все в порядке, Харрисон, – отозвалась она. – Она спит… – Ей хотелось добавить «как убитая», и это было бы более точным определением. С некоторым опозданием ей пришло в голову, что с Элизабет могло произойти что-нибудь более серьезное, чем столь крепкий сон. Она подошла к постели, чтобы это проверить, прежде чем отсылать мужа.

Грудь Элизабет равномерно вздымалась. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и втянула под одеяло голую ступню. Удовлетворенно вздохнув, баронесса подошла к двери.

– Можешь вернуться в свою комнату, Харрисон. Ничего дурного с ней не случилось. – Она не стала открывать дверь. – Иди! И распорядись, чтобы нам принесли завтрак.

Барон что-то проворчал в ответ. Улыбнувшись, баронесса подождала, пока шаги мужа затихнут, и огляделась в поисках ключа. Поскольку в замочной скважине его не оказалось, она подвергла спальню беглому осмотру и обнаружила ключ на туалетном столике. Вернув на место стенную панель, она придвинула столик к стене, но не туда, где он стоял раньше, закрывая тайный вход. Он мог в любой момент пригодиться, и это следовало иметь в виду.

Взглянув на постель, леди Баттенберн вздохнула. Она не умела долго сердиться на свою подопечную. К тому же подобное проявление мятежа имело свои плюсы. Никто не пострадал, а Элизабет отвела душу, поступив по-своему.

– Бедняжка, – произнесла она снисходительным тоном. Она вставила ключ в замочную скважину, но не стала отпирать дверь, решив дождаться прихода горничной.

Почувствовав, что кровать прогнулась под весом баронессы, Элизабет приоткрыла ресницы и откинула упавшие на лицо волосы. Слезы, которые она недавно пролила, сослужили ей добрую службу. Глаза слегка припухли и покраснели, отчего создавалось впечатление, что она только что проснулась от глубокого сна, вызванного снотворным. Ее охрипший голос довершил впечатление.

– Луиза?

Леди Баттенберн ласково похлопала Элизабет по плечу.

– Кто же еще? Я почему-то беспокоилась о тебе. Как ты себя чувствуешь?

– Еще не проснулась.

Баронесса фыркнула.

– Это я и сама вижу. Что ты приняла, чтобы спать так крепко? Ты пропустила сегодня утром совершенно невероятное событие.

Элизабет рассеянно откликнулась:

– Извини.

– Я тебя прощаю, – великодушно заявила Луиза и попыталась помочь Элизабет сесть.

– Я сама, – сказала Элизабет. – Не настолько я одурманена. – Она широко зевнула, надеясь, что это доказывает обратное, и села, подложив под спину подушку, которую баронесса заботливо взбила. – Так что случилось? – Она потерла виски, стрельнув глазами на дверь. – Как ты вошла? Мне казалось, что я заперла дверь на ключ.

– Прошла сквозь стену. Право, Либби, с твоей стороны было очень нехорошо переставлять туалетный столик. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы его отодвинуть. И потом, мне не нравится стоять на четвереньках. – Баронесса выдержала паузу и, кокетливо улыбнувшись, добавила с явным подтекстом: – То есть не всегда нравится. – Увидев, что Элизабет вспыхнула, она весело рассмеялась. – Как тебе удается оставаться такой невинной, дорогая? Неужели ты никогда не слышала о подобных шалостях?

Элизабет уставилась на свои руки. Во рту у нее так пересохло, что она не смогла бы ответить на непристойную шутку Луизы, даже если бы очень захотела.

Баронесса потрепала ее по колену.

– Но я отвлеклась, – весело продолжила она. – Как я уже говорила, я воспользовалась проходом в стене, когда не смогла до тебя достучаться. Харрисон ждал в коридоре. Не думаю, что мы всех разбудили. После утренних событий гости вернулись в свои постели и теперь отсыпаются. Я хотела послать за запасным ключом, но потом решила, что так получится быстрее. Надеюсь, ты больше не будешь загромождать проход, дорогая? Как видишь, это не остановило меня, а всего лишь задержало.

Взяв Элизабет за подбородок, она приподняла ее лицо.

– Обещай мне, дорогая.

– Элизабет согласно кивнула.

– Будет лучше, если ты произнесешь это вслух.

– Обещаю, – покорно проговорила Элизабет.

Баронесса не стала настаивать на более пространных обещаниях. Удовлетворившись этим словом, она отпустила подбородок Элизабет и встала.

– Я попросила Харрисона, чтобы он распорядился на счет завтрака для нас. Я кое-что расскажу тебе за тостами и горячим шоколадом. – Остановившись взглядом на опрокинутом табурете, она подошла ближе и поставила его на ножки. – Так я забыла, что ты приняла на ночь?

Небрежный тон, каким был задан вопрос, не обманул Элизабет. Луиза никогда ничего не забывала и обладала редкой дотошностью, когда хотела что-нибудь выведать.

– Порошок, – ответила она. – Я сама его приготовила.

Баронесса села на табурет, повернувшись лицом к зеркалу. За спиной она видела отражение Элизабет, поправлявшей одеяло. Или это шаль? Но тогда почему она оказалась в постели?

– Тебе следует предоставить приготовление снотворного миссис Фитц или своей горничной. Боюсь, ты приняла слишком большую дозу. Я слышала немало историй, когда чрезмерная доза оказывалась смертельной. Говорят, подобная участь постигла миссис Арчер, хотя неизвестно, было ли это случайностью.

– Я так и сделаю.

– Правда? – Баронесса улыбнулась отражению Элизабет. – Я была бы очень рада. Помимо смерти, знаешь ли, могут быть и другие последствия. Лауданум обладает той особенностью, что к нему привыкаешь. Не хотелось бы, чтобы ты уподобилась тем несчастным, которые не могут прожить и дня без этой гадости Это очень печальное существование.

– Наверное.

Луиза задумчиво кивнула, затем повернулась на табурете и посмотрела на Элизабет.

– Пожалуй, мне лучше забрать у тебя этот порошок. Где ты его держишь, дорогая?

Сердце Элизабет чуть не остановилось.

– У меня его нет.

– Нет? Тогда как же…

– Я хотела сказать, что он кончился. Так что, как видишь, тебе не о чем беспокоиться. Просто я немного не рассчитала.

– Хм!.. – Луиза задумалась. – Ну, если ты уверена…

– Абсолютно. Я не ощущаю никаких последствий.

– О, дорогая, это только потому, что ты еще не видела себя в зеркале. – Взгляд баронессы упал на синяк на шее Элизабет, но не задержался там. Если у нее и возникли какие-то мысли, она оставила их при себе. – Твои волосы похожи на воронье гнездо. Глаза покраснели. На щеке отпечатались складки простыни, а твоя шаль запуталась в одеяле. Ты что, замерзла? Лично мне эта ночь показалась душноватой.

Элизабет вытащила из-под одеяла шерстяную шаль и уставилась на нее с таким видом, словно не представляла, как она оказалась у нее в постели.

– Наверное, я забыла ее снять, – протянула она задумчиво. – Скорее всего я заснула, когда читала.

Луиза перевела взгляд на ночной столик, где лежала книга Элизабет, но воздержалась от комментариев.

– Принести тебе что-нибудь надеть? – предложила она, вставая. – Я с удовольствием сегодня сыграю роль твоей горничной. – И, не дожидаясь ответа, она направилась в гардеробную.

Элизабет закрыла глаза и прижала кончики пальцев к вискам, ощущая приближение головной боли. Было слышно, как леди Баттенберн роется в платяном шкафу. Элизабет нисколько не сомневалась, что баронесса рассчитывает найти там вовсе не утреннее платье. Если бы Нортхэм прятался в гардеробной, его присутствие давно бы было обнаружено. Элизабет не решалась даже думать о последствиях подобного открытия.

Луиза появилась в дверях, протягивая ей лиловое платье.

– Перестань тереть глаза, если не хочешь, чтобы они стали еще краснее. Посмотри, что я принесла. Восхитительная ткань, не правда ли? И застежка с фестонами. Она способна украсить любое платье. Твоя портниха достойна всяческих похвал. – Баронесса вдруг нахмурилась и потерла пальцем пятнышко на лифе. – Что это? – Она недовольно вздохнула. – Здесь слишком темно.

Элизабет побледнела, когда леди Баттенберн раздвинула шторы и закрепила их шнурами. Она почти не сомневалась, что увидит лицо Нортхэма по ту сторону окна.

– Какое безобразие! – возмутилась баронесса. – Разве можно что-нибудь разглядеть сквозь такие грязные стекла? Надо будет поговорить с Дженнингсом. Эти слуги такие ленивые! – Она распахнула окно. – Тебе не помешает глотнуть свежего воздуха, Либби. Думаю, прогулка по саду поможет тебе взбодриться Можешь взять зонтик из слоновой кости, тот, что я тебе подарила.

Она склонилась ближе к свету, изучая пятно.

– Ничего страшного, просто складка на ткани. Боже, какой великолепный вид открывается из этого окна. Это, кстати, одна из моих любимых комнат. – Она высунулась наружу. – О, что я вижу?

Элизабет так сильно прикусила губу, что ощутила во рту вкус крови. Боль подействовала на нее отрезвляюще, удержав от полного и чистосердечного признания.

Баронесса обернулась. На ее губах играла хитрая усмешка, в глазах светилось нескрываемое удовлетворение.

– Леди Пауэлл прогуливается с мистером Радерфордом, – сообщила она. – Это была моя идея. Надо же как-то подстегнуть лорда Саутертона.

Лорд Саутертон даже не подозревал о кознях леди Баттенберн. Он только что встал с постели и был занят тем, что примеривался к сваренному всмятку яйцу. Отведя в сторону руку, он уже приготовился точно рассчитанным движением стукнуть ложкой по скорлупе, но в этот момент его отвлек стук в окно. От неожиданности он промахнулся. Ложка вырвалась у него из рук и, скользнув по поверхности стола, упала на пол. Раздраженный этим обстоятельством, Саут отмахнулся от Нортхэма, лицо которого прижималось к стеклу.

– Отправляйся к кому-нибудь другому, – проворчал он. – Я не собираюсь делиться своим завтраком.

Рассудив, что Норт должен наконец понять, что явился некстати, и убраться подальше, он взял другую ложку и снова примерился к яйцу. Стук в окно стал настойчивее. Фыркнув, Саутертон аккуратно положил ложку рядом с вилкой, отодвинул стул и, повернувшись, уставился через стекло на приятеля. В его взгляде светилось больше веселья, чем беспокойства. Взгляд Норта был куда менее жизнерадостным.

– Ну ладно, – вздохнул Саут, вставая. – Хотя лучше бы ты надоедал Истлину. Он наверняка проснулся уже несколько часов назад.

Он подошел к окну и оценил ситуацию.

– Придется тебе подвинуться. Окно открывается наружу. – Он подождал, пока Нортхэм исчез из поля зрения, затем отодвинул задвижку и распахнул окно. Высунувшись наружу, он посмотрел вниз. – Да, не слишком приятное будет приземление. Тут не меньше пятидесяти футов. Перелом шеи гарантирован.

– Мне тоже так показалось, – сухо отозвался граф. – Давай-ка помоги мне.

Саутертон протянул руку, и Норт ухватился за его запястье.

– Полегче, – рассердился виконт, заметив кровавые отпечатки на манжете своей сорочки, оставленные пальцами Нортхэма. – Я тебя сейчас втащу. – Он протянул вторую руку и, схватив приятеля за шиворот, перекинул его через подоконник с такой силой, что оба рухнули на пол.

Несколько мгновений они неподвижно лежали, отдуваясь, и наконец освободились друг от друга. Саутертон посмотрел на заляпанную кровью манжету:

– Пропала рубашка.

– Я куплю тебе полдюжины вместо этой.

– Очень щедро с твоей стороны. – Виконт поднялся на ноги и отряхнулся. – Но тебе придется заказать их у моего портного. Это Фирт на Бонд-стрит. Он единственный, кто знает мой вкус.

– Фирт? – переспросил Нортхэм, сидевший прислонившись спиной к стене под окном. Его руки и ноги дрожали от перенапряжения. Он не был уверен, что сможет когда-нибудь встать.

Саутертон окинул его критическим взглядом:

– И давно ты в последний раз боксировал на ринге?

Нортхэм криво усмехнулся.

– Так я и думал. – Саут подошел к комоду красного дерева, стоявшему у противоположной стены спальни, и вытащил средний ящик. Порывшись в стопках сорочек, он нашел то, что хотел, и начал раздеваться. – Жаль, что я отпустил своего камердинера, уж не знаю, где он обретается в этом чертовом доме. Но кто же мог подумать, что мне так скоро понадобится чистая одежда.

Нортхэм отозвался без тени сочувствия:

– Как удачно, что ты в состоянии о себе позаботиться.

Бровь Саутертона взлетела вверх.

– На твоем месте я не стал бы говорить таким тоном. Глядя на тебя, никак не скажешь, что ты в состоянии себя защитить. – Он швырнул испачканную рубашку на кровать. – Не то чтобы я захотел послать тебя в нокаут по столь незначительному поводу, но не рассчитывай, что все остальные обладают таким же спокойным нравом.

– Саут. – В том, как граф произнес имя приятеля, прозвучало предупреждение.

– Что? – спросил тот небрежным тоном, делая вид, будто не замечает странного вида приятеля.

Нортхэм вздохнул. Да, Саутертона не так-то просто вывести из себя. И это одно из его достоинств.

– Ничего.

Губы виконта иронически изогнулись.

– Тебе требуется помощь, чтобы подняться на ноги?

– Да. Но я еще посижу, если ты не возражаешь.

– Как пожелаешь.

– Не хочешь спросить, как я оказался у твоего окна?

Саут разгладил на груди безупречно чистую рубашку.

– Нет. Зачем зря сотрясать воздух? Ты ведь все равно не скажешь. – Он повернулся к высокому зеркалу и принялся расправлять жабо на груди. Взглянув на отражение Норта, он поймал его обескураженный взгляд. – А, ладно. В конце концов, у меня полно времени, могу и послушать о твоем путешествии. – Он повернулся к приятелю и покорно спросил: – Как ты оказался у моего окна?

– К сожалению, я не могу тебе этого сказать.

Саутертон закатил глаза.

– Теперь, когда ты в очередной раз продемонстрировал, до чего же ты скрытный, я хотел бы вернуться к завтраку. – На пути к столу он подхватил с кровати свою испачканную рубашку и бросил ее Норту: – Держи. Можешь перевязать руки.

Нортхэм поймал ее в воздухе.

– Спасибо. – Он заметил, как Саут поморщился, когда он разорвал рубашку надвое. – Не переживай, получишь дюжину, – пообещал он, удвоив количество, чтобы утешить приятеля. – От Фирта. Я не забыл. – Он стер с ладоней известку. Часть ее глубоко въелась в подушечки пальцев, но Нортхэм решил заняться этим позже, а пока просто обмотал руки полосками ткани.

Виконт, откинувшись на стуле так, что передние ножки повисли в воздухе, наблюдал за его неуклюжими действиями.

– Может, позвать кого-нибудь, чтобы тебе помогли?

– Нет.

Саутертон с грохотом опустил стул на пол.

– Тогда позволь мне. У тебя никогда не было способностей к этому делу.

Нортхэм не возражал, что само по себе говорило о многом. Опустившись на корточки, Саутертон размотал повязки и обследовал ладони Норта.

– Иисусе! Подожди минутку. Сейчас принесу воду.

– Не надо… – Он замолчал, поскольку Саут уже скрылся в гардеробной.

Виконт принес тазик и кувшин с водой. Наполнив тазик, он поставил его на колени Нортхэму.

– Вымой руки, и как следует.

Норт опустил руки в воду, чуть не застонав от облегчения. Но когда принялся тереть ладони, чтобы избавиться от известки, почувствовал сильную боль и поморщился.

Саутертон не смог сдержать улыбки.

– Совсем изнежился, да? – В ответ на кислый взгляд Нортхэма он поднял руки в примиряющем жесте. – Со мной то же самое. И не мудрено, когда все время носишь перчатки. – Было непонятно, жалуется он или хвастается. – Дайка посмотреть. – Он обследовал ладони приятеля и удовлетворенно кивнул. – Жить будешь.

– Неужели? – протянул Нортхэм. – А я сомневался.

Саут не обратил внимания на его иронический тон.

– Ты не сочтешь меня нескромным, если я спрошу, сколько времени ты проторчал на стене?

– Около часа. Может, чуть больше. Я не мог двигаться быстрее.

– Еще бы, если учесть, что ты двигался по вертикальной поверхности. Проклятие, кем ты себя вообразил? Пауком? О чем ты только думал?

– К сожалению, у меня не было другого выхода.

– Саутертон покачал головой.

– Надеюсь, она оценит твою жертву.

Нортхэм никак не отреагировал на это замечание. Виконт и не ожидал ответа. Он аккуратно забинтовал руки Норта и убрал тазик с водой.

– Тебя не видели? – поинтересовался он.

– Надеюсь. Я, во всяком случае, никого не заметил.

– Это довольно сложно, когда твой нос прижат к стене.

– Нортхэм обнаружил, что еще в состоянии смеяться.

– Помоги мне встать. У меня колени подгибаются.

– Саутертон поднял его на ноги.

– Ты завтракал?

– Нет.

– Ну, тогда можешь поесть со мной. – Саут кивнул на свободный стул. – Садись. – Он уселся на свое место и взял с серебряного блюда булочку с черникой. Разрезав ее пополам, он намазал одну половинку маслом и протянул ее Норту. – Ты не в том состоянии, чтобы сделать это как следует, а я, как ты знаешь, не терплю плохих манер за столом.

Они вспомнили случай, когда Саут, поспорив с Марчменом, вылизал дочиста миску со взбитыми сливками, и дружно рассмеялись.

– Знаешь, – признался вдруг виконт, – с тех пор я ни разу не ел взбитых сливок. Моя матушка присылает их мне на каждое Рождество, полагая, что я все еще люблю эту гадость. А я отправляю их Марчмену.

Норт, впервые услышавший эту историю, хмыкнул:

– Очень мило с твоей стороны.

Саут небрежно махнул рукой.

– По-моему, он доволен. Во всяком случае, он принимает подношение и возвращает пустую посуду. Матушка, благослови ее Бог, до сих пор ни о чем и не догадалась. – Он отодвинул остывшее яйцо и намазал маслом другую половинку булочки. – Ты видел Истлина?

– Вообще-то да.

Удобно откинувшись на стуле, Нортхэм приступил к рассказу об утренних событиях, начав с леденящих кровь воплей леди Баттенберн, но опустив все детали, касающиеся Элизабет. Саутертон снова доказал, что он истинный джентльмен, потому что не задал ни одного вопроса по поводу явных пробелов в повествовании друга.

– Итак, ты думаешь, что Джентльмен ускользнул через окно? – спросил он, когда граф закончил свой рассказ.

Хотя Нортхэм ничего подобного не думал, предположение Саута было ему на руку – оно могло послужить объяснением, с чего это ему вздумалось лазать по стенам замка.

– Я должен был убедиться, что это возможно.

Саут издал неопределенный звук, выражавший явное недоверие. Однако не стал утверждать, что могут быть и другие причины, вынудившие Нортхэма ползать по стенам наподобие паука.

– Просто позор, что ты не поймал этого мошенника, – заключил он. – Я бы не отказался получить свою табакерку назад.

– Это единственное, что меня заботит.

– Темная бровь Саута приподнялась.

– Неужели?

Своевременное появление Истлина избавило Норта от необходимости лгать. Маркиз, отворив без стука дверь, увидел занятых приятной беседой приятелей и вошел в комнату.

– Секретничаете? – протянул он. – Я искал тебя, Норт. Как ты сюда попал? – Он схватил с подноса булочку и, растянувшись на смятой постели, с удовольствием вонзил в нее зубы. – Я бы и сам охотно позавтракал в своей комнате. Но куда там! Меня втравили в безумную погоню за вором, который, я уверен, наслаждается сейчас завтраком в собственной спальне.

Саутертон и Нортхэм обменялись многозначительными взглядами.

– Нечего переглядываться, – проворчал Ист. – Впрочем, вы никогда не отличались хорошими манерами.

Этого Саут не мог ему спустить.

– Кто бы говорил? Что-то я не припомню, чтобы ты дожидался приглашения, прежде чем ввалиться сюда. А я, между прочим, мог бы сейчас принимать кого-нибудь куда более привлекательного, чем Норт – Он взглянул на Нортхэма. – Извини, Норт. Не хотел тебя обидеть.

– Я не обиделся.