Текст книги "Дорога мертвеца. Руками гнева"

– Так о чем рассказ? – подал голос Билл.

– Не нравится рассказ, – сказал Хрыч, – посиди подумай, как по твоей шее придется веревка. Это тебе уж точно займет мысли, умник.

Билл хмыкнул и отвернулся к стене, будто рассказ его совсем не занимал.

– Да, так вот, как ты мед ни люби, конец рано или поздно наступит. Случай вышел с той девчонкой, Мэри Линн Тушу. Полукровка она была, наполовину индианка и красотка на загляденье. Волосы как смоль черные, такие же глаза, а личико точь-в-точь как у актерок на карточках. Ростом всего пять футов, а волосы едва не до земли. Отец ее умер от оспы. Да и мать часто болела. Вязала, значит, веники из соломы с прутьями и торговала понемногу, садик завела и поросенка. Когда это случилось, Мэри Линн было лет тринадцать или четырнадцать – не старше.

– Начал рассказывать – не топчись на одном месте, – сказал Билл.

– Интересно, стало быть? – спросил Хрыч.

– А есть выбор? – сказал Билл.

– Давай, – сказал Джебидайя. – Рассказывай о Мэри Линн.

Хрыч кивнул.

– Гимет ею соблазнился. Приметил ее, когда та принесла материны веники в лавку. Подстерег ее, схватил и, как девчонка ни визжала и ни брыкалась, бросил поперек седла будто куль с мукой. Хозяин лавки, Мак Коллинз, пробовал его образумить. Вроде сказал, мол, так нельзя. Но не особо напирал, как я слышал, да как его судить? С Гиметом связываться опасно. В общем, Гимет ему в ответ: «Дай ее матери большой кувшин меду. Скажешь, за дочку. Там, глядишь, я еще один пришлю, коли мясцо здесь и вправду нежненькое». С этими словами хлопнул Мэри Линн по заду и ускакал.

– Вот этот малый мне по вкусу, – заметил Билл.

– Я уже сыт тобой по горло, – сказал Джебидайя. – Прикрой рот, пока я не почистил его револьвером.

Билл сверкнул глазами, но ответный взгляд Преподобного был таким же зловещим и хмурым, как дула хрычовской двустволки.

– Конец у истории мрачный, – продолжал Хрыч. – Гимет привез ее к себе и попользовал на все лады. Столько раз, что едва не замучил до смерти, пока не выпустил или не напился до того, что та сама сбежала. За время, пока брела до города по Кладбищенской дороге, бедняжка настолько истекла кровью, что дома лишилась чувств и на другой день умерла. Больная мать тогда поднялась с постели и на муле поехала к кладбищу. Как уже сказано, мать была индианкой, знала обычаи предков и о тех старых богах, хоть вовсе не индейских.

– Она знала знаки, что рисуют на могильной земле. Всего мне не известно, но вроде отыскала она одну старую могилу и исполнила обряд, а в конце перерезала себе горло прямо на могиле, так что кровь впиталась в землю и нарисованные там знаки.

– Какая ей с того польза, не пойму? – сказал помощник.

– Может, никакой, но люди сочли иначе, – ответил Хрыч. – Случай всех в городке всколыхнул, и, собравшись, люди решили пойти и вздернуть Гимета либо пристрелить, короче, разделаться с ним. Пришли к хижине и нашли у нее Гимета. Его глаза были вырваны или высосаны, кожа с головы содрана – остался лишь голый череп и чуток волос. Грудь спереди разодрана, а что было внутри, исчезло, остались одни кости. Его пчелы, значит, собрались там в рой и вроде как летали за медом. Жужжали в груди, во рту, в пустых глазницах, в носу – вернее, где они были раньше. Думаю, переверни его да спусти штаны, вылетали бы из задницы.

– Тебя то есть с ними не было? – спросил Билл. – Ты все это слышал от людей?

– Я тогда струхнул из-за Гимета – вот в чем дело, – сказал Хрыч. – С той поры наказал себе не праздновать труса. Нужно было тогда пойти со всеми, но чего уж. Подох он, в общем, а пчелы так при нем и остались. От всего этого толпа взбесилась. одежду с него содрали, привязали за ноги к лошади и проволокли через ежевику, а пчелы так и жужжали вокруг. Не очень по-людски, но, окажись я с ними да зная, что он сотворил, тоже, поди, взбесился бы. Оставили его на кладбище гнить, а мать девчонки забрали схоронить в другом месте, как положено. Но прошло несколько ночей, и Гимет объявился. Говорили, бродил ночью при полной луне, вот как сейчас. Кто его встречал, рассказывали, что он прыжками несся по обочине, норовил схватить лошадь за хвост и повалить вместе с седоком, а то и заскочить сзади на спину. С пчелами, значит, внутри. Черные, как мухи, и злые, они вылетали из него и вились вокруг. А хуже всего, что много людей на той дороге пропало. Гимет, стало быть, их сцапал.

– Дерьмо собачье, – сказал помощник. – Не в обиду, Хрыч. Ты меня приютил, накормил, спору нет. Но чтобы призрак бегал за путниками… Не верю я в эти сказки.

– И не надо, – сказал Хрыч. – Кто тебя заставляет. Можешь не верить. Да и какой там призрак. Мать девчонки, верно, нашла способ выпустить тех старых богов и натравить на ублюдка, а себя принести им в жертву – я так думаю. А боги, или кто там, выдрали ему всю утробу. Вдобавок пчелы. Не простые это пчелы. Вроде пасечнику должная смерть – так оно выходит.

– Чепуха, – заметил помощник.

– Трудно судить, – сказал Джебидайя. – Может статься, индианке удалось убить его лишь в этой жизни, и она не сознавала, что творит. То есть что дает ему шанс жить после смерти… Или дело в проклятии. Тогда еще многим предстоит расплачиваться.

– Вроде тех, кто не унял Гимета при жизни, – сказал Хрыч. – Тех, кто считал, как я, что все само уладится.

– Именно, – кивнул Джебидайя.

Помощник взглянул на него.

– Не ожидал, Преподобный. Кому известно лучше, что истинный Бог один, а все суеверия высосаны из пальца?

– Если есть один Бог, – сказал Джебидайя, – могут быть и другие. Они враждуют между собой – так уж заведено. Мне доводилось видеть такое, от чего пошатнулась вера в единого Бога, которому я служу. А что Он сам, если не суеверие? Вокруг одни суеверия, мой друг.

– Ладно, Преподобный. И что же тебе доводилось видеть? – спросил помощник.

– Нет смысла рассказывать тебе, юноша, все равно не поверишь, – сказал Джебидайя. – Замечу только, что недавно из Мад-Крика. Там случился своего рода мор. Город выгорел дотла, в чем и моя заслуга.

– Мад-Крик. Бывал там, – сказал Хрыч.

– Теперь там одни головешки, – сказал Джебидайя.

– Не в первый раз горит, – заметил Хрыч. – И всегда находятся дурни, чтобы отстроить заново, и с каждым разом он все уродливее. Скажу прямо, Преподобный: на лгуна ты не похож.

– В общем, – сказал помощник, – в призраков я не верю. Раз есть короткая дорога, по ней и поеду. – Я бы не ездил, – сказал Хрыч.

– Спасибо за совет. Но едет кто со мной или нет, я отправлюсь дорогой, где выгадаю день.

– Я еду с тобой, – сказал Джебидайя. – Мой долг – разить зло, а не сторониться.

– Тогда езжайте днем, – предложил Хрыч. – Днем Гимета никто не видел – либо когда луны нет, либо она тоньше половины. Сейчас она полная, и завтра такой будет. Коли собрались, скачите утром во весь опор, чтобы успеть до темноты.

– Я намерен успеть, – сказал помощник. – Успеть до темноты в Накодочес, чтобы запереть ублюдка в камеру.

– Я отправлюсь с тобой, – сказал Джебидайя. – Но хочу проехать там ночью. Хочу посмотреть, встретится ли нам Гимет, и, если встретится – покончить с ним раз и навсегда. Чтобы одолеть призванных темных богов. Вызвать их и обрушить мощь моего Бога. Потому, помощник, отдыхай. Хрыч пока покараулит, а там я его сменю. Так мы сможем передохнуть. Если придется, прикуем парня снаружи к дереву. Нам надо выспаться как следует, хорошенько поесть и выехать ближе к вечеру, чтобы к ночи быть на дороге Мертвеца.

– В аккурат и будете, – сказал Хрыч. – Едете по дороге Мертвеца, а в конце, на развилке, направо. После этого места или до поворота на дорогу Гимета никто не видал. Он вроде как привязан к тому отрезку – так я слышал.

– Что ж, – сказал помощник, – пусть это выдумки, но, раз я смогу отдохнуть и заполучить спутника, я – за. Готов ехать ночью.

Утром проспали долго, потом сели есть. Снова бобы с сухарями и жаркое из белки. Хрыч подстрелил грызуна утром, пока Джебидайя присматривал за сидящим спиной к дереву Биллом, чьи руки были скованы за стволом. Помощник тем временем спал в хижине.

Теперь все, кроме Билла, закусывали на свежем воздухе.

– А как же я, – позвал Билл, дергая наручники.

– После нас, – сказал Хрыч. – Не знаю насчет белки, но сухарей хватает. Их мы тебе оставим, не волнуйся. Если захочешь, сможешь собрать подливку с моей тарелки.

– Дрянь твои сухари, – сказал Билл.

– Неужто, – ответил Хрыч.

Билл обратился к Джебидайе.

– Проповедник, ехал бы ты своей дорогой. Глупо скакать с нами, ведь когда я освобожусь, заплатят все, кто рядом. Я включу тебя в список.

– После всего, что я пережил, ты для меня пустяк, – сказал Джебидайя. – Так, насекомое… Можешь добавить меня в список.

– Накормим его, – сказал помощник, кивнув на Билла, – и пора трогаться. Я теперь отдохнул и готов на подвиги.

Уже взошла луна, когда им открылся поворот на дорогу Мертвеца. На обочине торчал белый крест с надписью. Деревья и кустарник разрослись вокруг, и в тенях между ветвями с трудом различались намалеванные на кресте буквы. Поднявшийся ветер подхватывал опавшие листья с земли, срывал с ветвей и волочил по узкой грунтовке с шорохом снующей в соломе мыши.

– Листопад всегда нагоняет тоску, – сказал помощник, придержав лошадь и глотнув из походной фляги.

– Жизнь – это цикл, – сказал Джебидайя. – Рождаешься, страдаешь и получаешь кару.

Помощник повернулся в седле, оглядывая Джебидайю.

– Ты не слишком веруешь в воскресение и награду, так?

– Не слишком, – сказал Джебидайя.

– Не знаю, как ты, но я жалею, что оказался здесь в такую пору. Куда лучше проехать днем.

– Кое-кто, кажется, не верил в привидений, – в который раз фыркнул Билл. – Говорил, чепуха.

Не глядя на него, помощник ответил:

– Меня тогда здесь не было. Не нравится мне место. И не люблю я искушать судьбу – даже с тем, во что не верю.

– Глупее ничего не слышал, – сказал Билл.

– Хотел меня в попутчики, пришлось ждать, – сказал Джебидайя.

– Проповедник, думаешь увидеть тут что-то, а? – спросил Билл.

– Если есть что увидеть, – сказал Джебидайя.

– Ты поверил рассказу Хрыча? – спросил помощник. – На самом деле?

– Возможно.

Джебидайя причмокнул, понукая лошадь, и поехал вперед.

Свернув на дорогу Мертвеца, Джебидайя задержался и достал из седельной сумки маленькую пухлую Библию.

Помощник тоже придержал коня, заставив остановиться и Билла.

– Выходит, ты не закоренелый циник, ищешь мир в этой книге, – заметил помощник.

– Мира в этой книге нет, сие великое заблуждение, – сказал Джебидайя. – Библия – не что иное, как книга ужаса. Ибо Бог есть ужас. Однако в книге есть сила, которая нам пригодится.

– Не знаю, Преподобный, что про тебя и думать, – сказал помощник.

– А что думать о человеке, который спятил, – сказал Билл. – По мне, надо держаться от него подальше.

– Учти, Билл, решишь удрать – я мигом тебя спешу. Вблизи – из револьвера, издали – из ружья, – сказал помощник. – Лучше и не пробуй.

– Путь до Накодочеса не близкий, – ответил Билл.

Узкая глинистая дорога тянулась кровавой полосой далеко вперед, круто поворачивая в дебри, где темнота была гуще, чем в брюхе Ионова кита. Подхваченные ветром листья неслись по ней с сухим шорохом, порхая в воздухе будто гигантские шершни. Тесно растущие деревья раскачивались под порывами ветра, склоняясь вправо и вынуждая троицу прижиматься к левой обочине.

Чем дальше они ехали, тем становилось темнее. Когда добрались до поворота, лес вздымался сплошной черной стеной, грозовое небо затянули тучи, а луна едва проглядывала – ее свет был слабым, как пожатие больного ребенка.

Спустя какое-то время помощник с явным облегчением заметил:

– По сторонам ничего такого не видно. Разве что опоссум. Или ветер.

– Считай, тебе повезло, – сказал Джебидайя. – Как и нам всем.

– А ты, похоже, огорчен? – спросил помощник.

– Мы с тобой, помощник, делаем примерно одно. Скажем, я отыскиваю плохих ребят и стараюсь отправить их в ад… Случается, обратно в ад.

Тут же, почти одновременно со вспышкой молнии, что-то перемахнуло дорогу неподалеку перед ними.

– Что за дьявольщина? – воскликнул Билл, вмиг стряхнув оцепенение.

– Человек вроде, – сказал помощник.

– Может, и так, – сказал Джебидайя. – Может, и так.

– А, по-твоему, что?

– Вряд ли захочешь узнать.

– Захочу.

– Гимет.

Из-за туч выбралась луна, залив светом дорогу и лесные обочины. В лунном свете стал виден повисший в воздухе вибрирующий шар.

– Пчелы, – сказал Билл. – Черт их возьми, коли не они. И ночью. Совсем не вовремя.

– Ты разбираешься в пчелах? – спросил помощник.

– Он прав, – сказал Джебидайя. – Но их уже нет.

– Улетели, – сказал помощник.

– Нет… не улетели, – сказал Билл. – Я с них глаз не спускал. никуда они не улетали – просто пропали. Были и тут же исчезли. Прямо как призраки. – Ты совсем спятил, – сказал помощник.

– Эти насекомые нездешние, – сказал Джебидайя. – Они спутники.

– Как это? – сказал Билл.

– Сопровождают зло и порождения зла, – ответил Джебидайя. – В данном случае – Гимета. Как у ведьмы бывает черный кот. Спутники принимают обличье животных или насекомых, в этом роде.

– Вы оба помешались, – сказал помощник. – Бред какой-то несете.

– Как угодно, – сказал Джебидайя, – только я держался бы настороже. И высвободи револьверы – видимо, они тебе скоро понадобятся. Хотя, если вдуматься, толку от них теперь мало.

– Это ты, черт побери, о чем? – спросил Билл.

Джебидайя промолчал. Он продолжал трусить вперед, хотя управляться с лошадьми становилось все труднее. Животные нервничали: фыркали, грызли поводья и косили выпученными от страха глазами.

– Святая преисподняя, что это? – ахнул Билл.

Джебидайя с помощником разом обернулись. Билл поворотился в седле, оглядываясь назад. Посмотрев туда же, они заметили голубоватый силуэт, быстро нырнувший в кусты на обочине. На миг в лунном свете повис рой черных точек и тут же промелькнул вслед за бледно-синим созданием, словно заряд картечи.

– Что это было? – севшим голосом выдавил помощник.

– Говорил уже, – отозвался Джебидайя.

– Только не человек, – сказал помощник.

– До тебя не доперло, о чем толковал проповедник? – вмешался Билл. – Это Гимет, и подавно неживой. Весь посиневший и искромсанный. Уж я-то успел рассмотреть. И пчелы при нем. Скачем отсюда.

– Поступайте как знаете, – сказал Джебидайя. – Но без меня.

– Отчего так? – спросил Билл.

– Не в этом моя работа.

– Ладно, да вот я на работу не подряжался. Помощник, ты вроде собрался доставить меня в Накодочес? Это твоя работа, верно?

– Верно.

– Так поскакали, черт с этим полоумным. Вздумалось сразиться с выходцем с того света – на здоровье. Нам к чему влезать?

– Мы договорились ехать вместе, – сказал помощник. – Так и будет.

– Я не договаривался, – сказал Билл.

– Твои желания мне безразличны, – ответил помощник.

Едва прозвучали эти слова, как слева от дороги раздался хруст. Что-то грузное быстро двигалось сквозь чащу, не заботясь об осторожности. Всмотревшись, Джебидайя различил, как нечто продирается сквозь кусты напрямик, ломая ветки, будто гнилые прутики. Донеслось сердитое жужжание пчел. Помимо воли он перешел на рысь. Помощник и Билл скакали тем же аллюром, стараясь не отставать.

На участке, где заросли поредели, в отдалении им открылось то, что поначалу напомнило замерзшие белые валы, вздымающиеся во тьме. Стало ясно, что это надгробия. И кресты. Перед ними было кладбище, о котором рассказывал Хрыч. Небо очистилось от облаков, ветер стих. Кладбище предстало во всех подробностях. Пока они рассматривали открывшуюся перед глазами картину, существо выбралось из кустов на чистое место и, поднявшись на небольшой холмик с надгробиями, уселось на одной из плит. Черное облако окутывало его голову, гудение было хорошо слышно с дороги. Существо восседало, будто король на троне. Даже издали не составляло труда разобрать, что оно голое, мужского пола, с посеревшей кожей – под луной казавшейся синей – и раздробленной головой. Лунный свет проникал сквозь пробитый затылок, сочился через свежие трещины на передней части черепа и сиял сквозь пустые глазницы страшилища. Разодранная грудная клетка открывала в дупле между ребер переливающийся янтарным свечением пчелиный рой. То и дело на фоне пульсирующего шара мелькали маленькие черные точки, взлетающие, чтобы на мгновение застыть в лунном свете над головой их жуткого владельца.

– Господи, – пробормотал помощник.

– Господь нас не выручит, – ответил Джебидайя.

– Это он… Гимет. И он… впрямь мертвый, – сказал помощник.

– Восставший из мертвых, – сказал Джебидайя. – Похоже, он играет с нами. Выбирает момент, чтобы напасть.

– Напасть? – отозвался Билл. – Зачем?

– Потому что такова его цель, когда моя – разить в ответ, – сказал Джебидайя. – Люди, время опоясать чресла – грядет смертельная схватка.

– Не лучше пуститься вскачь? – сказал Билл.

В следующий миг слова Джебидайи стали пророческими. Существо исчезло с могильной плиты. Тени наползли на опушку, сгустились, и из черноты под деревьями метнулся силуэт той самой твари с плиты – бледно-синий в лунных лучах, месиво вместо лица и зубы… острые и длинные. Гимет рассчитал прыжок так, чтобы попасть на круп лошади Джебидайи, оттолкнуться, перескочить через помощника и обрушиться прямо на Билла. Билл завопил и вылетел из седла. Когда он рухнул наземь, шляпа отлетела в сторону. Гимет сграбастал его за курчавую соломенную шевелюру и рванул легко, словно котенка. Волоча за собой Билла, Гимет устремился в чащу. Мрак поглотил его. Последним приветом от Билла был сдавленный крик, взмах закованных в наручники рук – лунный свет на миг серебристо блеснул на железе. Потом – шорох листьев, треск веток – и Билл пропал.

– Господи, – пролепетал помощник. – Господи. Ты видел эту тварь?

Джебидайя спешился и шагнул к обочине, держа под уздцы лошадь одной рукой, а в другой сжимая револьвер. Помощник остался в седле. Он тоже вынул револьвер, его руки тряслись.

– Ты видел это? – повторял он вновь и вновь.

– У меня глаза не хуже твоих, – сказал Джебидайя. – Видел. Идем прикончим его.

– Прикончим? – сказал помощник. – Зачем, ради всего святого, нам нужна эта тварь? Он наверняка уже сделал свое дело… Проклятье, Преподобный, Билл – убийца. По мне, он получил то, что заслужил. Пока старый дьявол с ним занят, поскачем как чертов ветер к развилке в конце дороги. Ведь дальше нее хода Гимету нет, так?

– Так говорил Хрыч. Делай как знаешь. Я отправляюсь за ним.

– Чего ради? Ты его даже не знаешь.

– Дело не в нем, – ответил Джебидайя.

– Проклятье. Не могу я срамиться. – Помощник соскочил с лошади. Указав туда, где исчез Гимет, он спросил:

– Лошади там пройдут?

– Думаю, надо взять немного вокруг. Я вроде узнаю тропу.

– Узнаёшь?

– Различаю. Идем, время дорого.

Пройдя немного вдоль дороги, они нашли тропу, петляющую между стволами. Луна снова светила ярко: облака, что закрывали ее, унесло, словно сдутую ветром пыльцу. Воздух был чистым, но, по мере того как они углублялись в лес, свежесть стал вытеснять тяжелый гнилостный дух – витающая в воздухе едко-сладкая вонь разложения.

– Смердит мертвечиной, – сказал помощник.

– Порядком сгнившей, – уточнил Джебидайя. Наконец они забрались в дебри, где лошадям было не протиснуться. Пришлось привязать их и продираться дальше через колючки и ветки.

– Тропы больше нет, – сказал помощник. – Откуда знать, здесь ли он прошел.

Протянув руку, Джебидайя снял кусок ткани с ветки и поднес его к пятну лунного света.

– Это лоскут от рубахи Билла. Верно?

Помощник кивнул.

– Но как Гимет сумел здесь пролезть? И протащить за собой Билла?

– Тому, кого мы преследуем, преграды для живых безразличны. Ветки или колючки восставшему мертвецу не помеха.

Они продрались еще чуть вперед, пока путь не закрыла лоза. Ее стебли были влажными, необычно длинными, толстыми и липкими – они тут же сообразили, что перед ними размотанные и развешенные на ветвях кишки.

– Свежие, – сказал помощник. – Билла, не иначе.

– Не иначе, – сказал Джебидайя.

Еще немного – и тропа вновь раздалась, так что двигаться стало легче. Им попадались все новые части Билла – желудок, пальцы, штаны с застрявшей внутри ногой, сердце, по виду надкушенное и наполовину высосанное. Джебидайя, проявив любознательность, поднял его и осмотрел. Затем бросил в грязь и, вытирая окровавленные руки о штанину Билла, где все еще оставалась нога, заметил:

– Гимет избавил тебя от забот, а штат Техас – от хлопот с виселицей.

– Святые Небеса, – произнес помощник, глядя, как Джебидайя вытирает руки.

Джебидайя покосился на него.

– Ему уже все равно, что я запачкаю кровью его штаны. Теперь его занимают вещи куда важнее, вроде языков адского пламени. А вон, кстати, голова.

Он махнул рукой, и помощник посмотрел в ту сторону. Голова Билла была насажена на обломанную ветку, острый конец которой пробил затылок и вышел через левый глаз. Хребет свисал из оторванной шеи как бельевая веревка.

Помощника вырвало в кусты.

– Господи Боже. Мне довольно.

– Возвращайся. Винить тебя не за что, я и так не слишком на тебя надеялся. Забирай голову в качестве доказательства и скачи. Только оставь мне мою лошадь.

Помощник поправил шляпу.

– Обойдусь без головы. И раз на то пошло, ты не пожалеешь, что я рядом. Я не какой-нибудь размазня.

– Хватит молоть языком. Увидим, на что ты годен.

Тропинка была скользкой от крови Билла. Они поднимались в гору, держа револьверы наготове. Наверху их взгляду предстала запущенная лужайка и на краю – просевшая лачуга с обвалившимся дымоходом.

Они направились туда. Оказавшись перед дверью, Джебидайя пнул ее, и дверь повисла наискось, открывая проход. Внутри он зажег спичку и осмотрелся. Ничего, кроме пыли и паутины.

– Надо думать, конура Гимета, – сказал Джебидайя. Он поводил рукой с горящей спичкой, пока не наткнулся на заправленную угольной нефтью лампу. Тогда зажег фитиль и поставил лампу на стол.

– Стоит ли так делать? – спросил помощник. – Свет его не привлечет?

– Если забыл, в этом и состоит план.

Через окошко в задней стене, с обрывками некогда заменявшей стекло засаленной бумаги, в отдалении виднелись могильные плиты и деревянные кресты.

– Дом с панорамой на кладбище, – сказал Джебидайя. – Наверное, там мать девочки и свела счеты с жизнью.

Стоило это произнести, как на склоне, среди крестов и надгробий, мелькнул темный силуэт. Он быстро перемещался неуклюжими скачками.

– Отойди на середину, – велел Джебидайя.

Помощник сделал, что было велено, а Джебидайя отнес в центр комнаты лампу. Поставив ее на пол, он подтащил туда же найденную скамью. Следом вытащил из кармана Библию и, встав на одно колено, чтобы держать книгу ближе к свету, вырвал несколько страниц. Скомкав их, он принялся выкладывать на полу круг, на расстоянии шести футов от скамьи и примерно в двух футах один комок от другого.

Не говоря ни слова, помощник сел на скамью, наблюдая за Джебидайей. Тот сел рядом, положив на колено один из своих револьверов.

– У тебя ведь 44-й, верно?

– Да, переделанный под унитарный патрон, как и твои.

– Давай его сюда.

Помощник подчинился.

Джебидайя открыл барабан и высыпал патроны на пол.

– Какого черта?

Джебидайя молча извлек из патронташа шесть патронов с серебряными пулями, зарядил их и вернул револьвер помощнику.

– Серебро, – сказал он. – Иногда способно отгонять зло.

– Иногда?

– А теперь тихо. Остается ждать.

– Прямо чувствую себя козой на привязи, – сказал помощник.

Немного погодя Джебидайя встал и выглянул в окно. Потом сел поудобнее и задул лампу.

Где-то вдалеке всхлипывала ночная птица. Доносилось стрекотание сверчков и басовито икала большая лягушка.

Внезапно птица прекратила свои причитания, умолкли сверчки и затихла лягушка.

– Идет, – шепнул Джебидайя.

Помощник встрепенулся и глубоко вздохнул. Джебидайя осознал, что и ему тяжело дышать.

– Тише, и будь начеку, – шепнул он.

– Ладно, – ответил помощник, не спуская глаз с окна на задней стене. Джебидайя сел лицом к приоткрытой двери, повисшей на ржавых петлях.

Долго не доносилось ни звука. Потом Джебидайя увидел за дверью тень и услышал негромкий скрип, как если бы дверь осторожно шевельнули. Он разглядел кисть необычайно длинной руки, тянущуюся к краю двери. Взявшись за край, рука долго оставалась неподвижной. Потом медленно пропала из вида, вместе с ней исчезла и тень. Время будто остановилось. – Он в окне, – еле слышно, так что Джебидайя не сразу разобрал слова, прошептал помощник. Двигаясь насколько возможно плавно, Джебидайя повернулся.

Тварь сидела на подоконнике, сгорбившись подобно стервятнику. Ореол из пчел повис вокруг головы, а внутри грудной клетки виднелся пульсирующий рой. В сиянии от пульсации угадывалось множество пчел, сбившихся так тесно, что скорее они напоминали гудящее облако дыма. Несколько прядей волос прилепились на черепе Гимета, как высушенная трава на камнях. Небольшой поворот головы позволил лунному свету пройти сквозь трещины в затылке и блеснуть из пустых глазниц. Затем череп занял прежнее положение, и тени вновь закрыли лицо. Тишину в комнате нарушало только жужжание пчел.

– Смелей, – произнес Джебидайя, приблизив губы к самому уху помощника. – Не сходи с места.

Быстро, точно сорвавшийся с ветки паук, тварь соскочила в комнату и мгновенно припала к полу, окунаясь в пелену мрака.

Джебидайя теперь полностью развернулся в сторону окна. Снизу донесся скребущий звук, как от цепляющих пол когтей. Он прищурился, разглядел нечто похожее на тень, но на деле это была вынырнувшая из-под стола тварь.

Джебидайя ощутил, как помощник напрягся, собираясь дать деру. Он ухватил его за руку.

– Смелей, – повторил он.

Тварь подползала ближе – уже меньше трех футов отделяло ее от скомканных страниц Библии.

Лунный свет проникал в окно и падал на пол рядом с выложенным кругом – в его лучах силуэт Гимета окутывало жуткое сияние, а пчелы окружали голову мерцающим нимбом. В этот миг каждая черточка твари отпечаталась в сознании Джебидайи. Пустые глазницы, острые блестящие от влаги клыки, длинные обломанные ногти, черные от въевшейся грязи и клацающие о деревянный пол. Когда тварь поравнялась с двумя скомканными страницами, те вспыхнули – и пучок голубых искр проскочил от одного комка к другому, образовав замкнутый круг, наподобие колеса Иезекииля.

С хриплым воплем Гимет отпрянул, оставив борозды на полу. Он перемещался с такой быстротой, что казалось, исчезает и тут же оказывается в другом месте. Пространство комнаты вибрировало от гудения рассерженных пчел.

Джебидайя схватил лампу и, чиркнув спичкой, зажег фитиль. Гимет проворно, как таракан, полз по стене, направляясь к окну.

Быстро шагнув вперед, Джебидайя метнул лампу, угодив твари в спину, когда та уже протискивалась в окно. Стекло разбилось, залив спину Гимета горящей нефтью, и волна огня пронеслась от поясницы к затылку, опалив скопище пчел – те посыпались на пол дождем пламенеющих метеоров.

Револьвер словно сам прыгнул в руку Джебидайи – и прогремел выстрел. Тварь взвыла от боли и пропала. Джебидайя выбежал из защитного круга, помощник следом. Глянув в окно, они увидели, как объятый пламенем Гимет уносится в ночи в сторону кладбища.

– Зазевался я, – сказал Джебидайя. – Следовало действовать жестче. А теперь он удрал.

– Я вовсе не успел выстрелить, – признался помощник. – Однако ты скор на руку.

– Слушай, хочешь – останься здесь. А я иду за ним. Только учти, круг утратил силу.

Помощник покосился на остатки догоревших страниц, образовавшие на полу черный круг.

– Что же, черт возьми, заставило их вспыхнуть?

– Зло, – ответил Джебидайя. – Когда он приблизился, страницы объяло пламя, ниспосланное Богом для нашей защиты. К несчастью, Божья помощь, как обычно, длилась недолго.

– Я останусь, но придется разложить вокруг еще страниц.

– Библию я забираю. Думаю, пригодится.

– Тогда я с тобой.

Выбравшись через окно, они ринулись по склону. В воздухе висел запах обугленной сгнившей плоти. Ночь была холодной и безмолвной, как могилы на холме.

Совсем скоро они пробирались меж надгробий и деревянных крестов, пока не уперлись в широкую яму, уходящую под могильный курган.

Здесь Джебидайя остановился.

– В этой старой могиле он устроил себе логово. Разрыл ее и вырыл ход в глубину.

– Откуда ты знаешь?

– По опыту. Вдобавок изнутри несет паленым. Он заполз туда спрятаться. Похоже, не думал встретить отпор. Мы застали его врасплох.

Джебидайя оглядел небосвод. Горизонт понемногу начинал розоветь.

– Днем он не выходит, а луна скоро уйдет. На время.

– Меня он точно застал врасплох. Ты мог бы вернуться после полнолуния, когда луна на ущербе. Прийти днем и разделаться с ним.

– Я уже здесь и должен выполнить работу.

– Ну и работенка у тебя, мистер.

– Спущусь осмотреться.

– Сколько угодно.

Джебидайя зажег спичку и спрыгнул в могилу, обвел рукой уходящий вглубь лаз, встал на колени и просунул внутрь голову.

– Здесь огромный ход, – сообщил он, высунувшись наружу. – Я его чую. Придется лезть туда.

– А я? – спросил помощник.

– Оставайся тут и карауль, – сказал Джебидайя, выпрямляясь. – Не исключено, он прорыл другую нору и может вылезти за твоей спиной. Даже пока мы тут болтаем.

– Просто чудесно.

Джебидайя бросил догоревшую спичку.

– Скажу тебе вот что. Не уверен, что меня ждет успех. Если я оплошаю, он нападет на тебя – тут уж не сомневайся – и тогда старайся, чтобы эти серебряные пули били в цель, как стрелы Вильгельма Телля.

– Я не такой уж хороший стрелок.

– Жаль, – сказал Джебидайя и, чиркнув вдоль шва на штанине, зажег новую спичку, свободной рукой вытащив револьвер. Затем встал на четвереньки, просунул руку со спичкой в лаз и огляделся. Когда спичка почти догорела, он задул ее.

– Тебе бы чем-то посветить, – заметил помощник. – Какой толк от спички.

– Есть чем. – Джебидайя достал из кармана остатки Библии, разорвал по корешку, убрал половину назад, а другую просунул перед собой в темноту. Едва оказавшись внутри лаза, Библия вспыхнула.

– А та, что в кармане, не загорится? – поинтересовался помощник.

– Пока я держу ее или она при мне – опасаться нечего. Но стоит выпустить книгу, аура зла коснется ее и страницы вспыхнут. Малый, мне надо спешить.

С этими словами Джебидайя стал протискиваться вглубь кургана.

Внутри лаза он использовал ствол револьвера, чтобы проталкивать вперед горящие страницы. Свет от них был ярким, но хватало его ненадолго. Они горели дольше, чем обычная бумага, но не слишком.

Джебидайя одолел приличный отрезок, когда лаз вдруг оборвался. Он очутился в просторной пещере. Различал шорохи летучих мышей и запах их помета, устилавшего его путь и скользившего под локтями, пока не удалось выпрямиться и осмотреться. Страницы Библии догорели с последней вспышкой голубоватого света и шелестом старческого предсмертного вздоха.