Текст книги "Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел"

Кто был прав? Уайт с коллегами решили провести решающее испытание. Они объединились с крупнейшим британским учреждением для малоимущих пациентов «Action for ME», поставив целью спланировать и выполнить исследование продолжительностью пять лет. Участвовал 641 пациент, всех разделили на четыре группы. Контрольная получала обычное лечение: рекомендации избегать больших нагрузок, а при необходимости – лекарственные препараты от бессонницы, депрессии и болей. Другие получали то же самое плюс либо КПТ, либо ТСН, либо терапию системой адаптации к нагрузкам (САН).

Ученые опубликовали результаты в 2011 году в медицинском журнале «The Lancet». Они выявили полную неэффективность САН: пациенты из этой группы чувствовали себя не лучше членов контрольной{109}109
  White, P. D. et al. The Lancet 2011; 377: 823–836.


[Закрыть]. Но КПТ и ТСН умеренно помогли, уменьшив усталость и недееспособность значительнее, чем в двух других группах. Более того, 22 % пациентов из групп КПТ и ТСН выздоровели через год лечения, тогда как в других поправилось всего 7–8 %. Это еще не оглушительный успех, но было показано, что метод Уайта – наилучший из всех существующих, а заболевание излечимо.

Если прошлые испытания были встречены неодобрительно, то это вызвало неистовую ярость. «The Lancet» засы́пали письмами с критикой методов Уайта. «Action for ME» отвергло открытия. Один профессор назвал испытание «неэтичным и ненаучным» в 43-страничном протесте, который направил в журнал, а пациенты спрашивали в «Фейсбуке»: «Когда „The Lancet“ отречется от этого жульничества?»

Журнал вместо этого опубликовал редакционную статью в поддержку Уайта и его коллег, заявив, что их «нужно похвалить за готовность проверить конкурирующие идеи и методы в рандомизированном испытании»{110}110
  The Lancet 2011; 377: 1808.


[Закрыть]. Но это не изменило отношения пациентов. Уайт, потративший годы на поиски финансирования, организацию и проведение решающего испытания, в итоге получил данные, которые счел полезными для других больных СХУ, таких как Саманта. Пациенты, посещающие его клиники, приветствовали результаты, но он не сумел убедить прислушаться к ним организацию «Action for ME».

Споры о том, является СХУ соматическим или психологическим расстройством, по-прежнему горячи. В июне 2014 года два академика из Эссекской службы СХУ/МЭ при университетской больнице Саутенда, Соединенное Королевство, разместили на веб-сайте «Британского медицинского журнала» статью о том, что СХУ может оказаться «мемом»{111}111
  Collings, A. D. & Newton, D. Response to White, P. D. British Medical Journal 2004; 329: 928. См. http://www.bmj.com/content/329/ 7472/928/rr/702549.


[Закрыть]. Этот термин был введен генетиком Ричардом Докинзом в его книге «Эгоистичный ген» («The Selfish Gene»), увидевшей свет в 1976 году. Он обозначил идею или поведение, которые передаются от человека к человеку.

Авторы статьи заявили, что к мемам можно отнести целый ряд известных в истории патологических состояний – например, травматическую истерию (railway brain – дословно «железнодорожный мозг»): сочетание усталости и психиатрических симптомов, которыми страдали железнодорожные пассажиры XIX века (когда железные дороги были в новинку) и приписываемых невидимому поражению мозга, вызванному тряской. Авторы не исключают, что некоторые аспекты СХУ распространяются таким же путем в качестве мемов.

Мгновенно поднялся шум, статью потребовали опровергнуть. Ассоциация «МЕ» написала, что ее члены шокированы, разгневаны и встревожены таким предположением. В онлайновых комментариях к статье больные СХУ обвинили авторов в «невежестве, нетерпимости и откровенной жестокости», а их идеи назвали «чудовищными», «извращенными» и «совершенно безумными»{112}112
  Blackmore, S. J. Response to White, P. D. British Medical Journal 2004; 329: 928. См. http://www.bmj.com/content/329/7472/928/rr/759419.


[Закрыть]. Спустя несколько дней Эссекская служба СХУ/МЭ написала в «Ассоциацию миалгической энцефалопатии» письмо, в котором дистанцировалась от статьи и заявила, что авторы «глубоко сожалеют об огорчении, ею вызванном».

Уайт считает, что проблему, как обычно, создает господствующий в медицине менталитет, рассматривающий болезни как явления либо биологические, либо психологические. «Такое дуалистическое представление о сознании и теле присуще подавляющему большинству врачей, – говорит он. – Если разладилось сознание – ступайте к психиатру, если тело – к врачу общей практики». Это деление оставляет больным СХУ всего две возможности: либо заболевание имеет соматическую природу, в настоящее время неизлечимо и совершенно не зависит от психологических факторов, либо они ипохондрики и все от начала до конца выдумали. Неудивительно, что они становятся в защитную позу.

Уайт утверждает, что деление, в сущности, необоснованно. Сознание и тело неизбежно взаимодействуют и отражают друг друга. «Психологическое телесно, а телесное воспринимается психологически». Ученые все чаще обнаруживают, что такие психические расстройства, как шизофрения и депрессия, отражают структурные нарушения в головном мозге, тогда как неврологическая патология вроде болезни Паркинсона сопровождается не только соматической, но и психологической симптоматикой.

Уайт отмечает, что КПТ, хотя и считается часто психотерапией, вызывает соматические эффекты. По данным ряда исследований, курс КПТ приводит к измеримому увеличению мозгового вещества, а также влияет на уровень таких гормонов стресса, как кортизол.

Он утверждает, что если взгляды на эту проблему станут гибче, то больные СХУ перестанут бояться ярлыков и признают взаимосвязь соматических и психологических факторов их недуга. Синдром хронической усталости – расстройство не сугубо соматическое или психологическое. Оно имеет двойственную природу.

С тех пор как Саманта избавилась от СХУ, прошло два года. «Я делаю больше, чем многие сверстницы, – сообщает она, макая пиццу в хумус. – Я приехала сюда на велике. Мне несложно подобрать аксессуары в тон!» Но она по-прежнему должна соблюдать осторожность. Длинный велопробег или сверхнагрузка на работе могут спровоцировать возвращение симптомов. «Нужно уметь расслабляться ментально и физически», – говорит она.

Теперь Саманта, когда нездорова, берет больничный и умеет говорить обстоятельствам «нет». Неполный день работает арт-терапевтом, занимаясь гончарным делом с заключенными и психиатрическими больными, страдающими биполярным расстройством и шизофренией. Трудясь над глиной, они, по ее словам, могут спокойно поговорить. «Если беседа не клеится, можно сразу вернуться к глине».

Она еще и художник-декоратор{113}113
  Подробнее об искусстве Саманты см. на http://www.samantha-miller.co.uk/.


[Закрыть]. Например, у нее есть серия работ, где старые предметы – куклы, сосновые шишки, черепа животных – искусно встроены в узорные рамки. Ей нравится спасать когда-то драгоценные, а ныне ненужные сокровища, даруя им новую жизнь и смысл. Кроме этого, она пишет воображаемые пейзажи – например, лабиринты больничных коек и арочных окон, выдержанные в индустриальном стиле, в черных и кроваво-красных тонах, куда вплетены первые строчки стихотворения Томаса Гарди «Дрозд в сумерках»: «Вокруг сгущался призрак тьмы, и, стоя у плетня, глядел я, как отстой зимы туманил око дня»[2]2
  Перевод Валерия Савина.


[Закрыть].

Оно заканчивается, конечно, радостной песней дрозда – символическим «гимном надежде» средь смертного мрака зимы.

Глава 5. В трансе

Представьте внутри себя реку

Я нахожусь на севере Англии, стою в маленькой больничной палате. На койке держится за живот молодая мама. Она задыхается, стонет и пребывает в ужасе.

Эмме 21 год, ее сынишка дома. У нее светлые волосы, на шее – серебряный амулет. Рядом сидит ее мать. Гладя дочь по руке, она смотрит на врача огромными голубыми, полными отчаяния глазами. Вид у нее такой, будто она много недель не спит.

Эмма держит под боком пурпурную грелку; рука покраснела от жара, но девушка не отнимает ее. Она стонет и вертится, пытаясь облегчить боль. Пробует сесть на край постели, затем подается вперед и тяжело дышит, прикрывая ладонью лицо.

«Охххх, – мычит она и виновато поднимает глаза. – Простите, ради бога, но это что-то немыслимое. Все хуже и хуже». Страдая от боли, схваток и тревоги, Эмма похожа на роженицу. Вот только ребенка нет. И так каждый день.

Мы находимся в манчестерской больнице Уитеншоу, и это обычное утро в клинике консультанта Питера Уорвелла. После Эммы он навещает Фрэзера, мужчину под пятьдесят с диагнозом «застойная кардиомиопатия» – заболеванием сердца, от которого в возрасте сорока с лишним лет умер его отец, а теперь оно способно в любую секунду убить и Фрэзера.

Но он здесь не поэтому. Он говорит, что в силах справиться с болезнью сердца – в худшем случае его оживит имплантированный дефибриллятор. Его депрессия и отчаяние вызваны другим – стойкой, неуправляемой диареей. Фрэзер показывает Уорвеллу фотографию замаранных джинсов. Он надел их к приходу гостей и весь вечер простоял спиной к стене, пока все не разошлись.

Потом наступает черед 38-летней Джины, она в клинике впервые. «Рассказывайте», – приглашает Уорвелл, и Джина говорит с полчаса. Боль в животе возникла, когда у Джины, в возрасте 18 лет, родилась дочь. Сначала было непонятно, какой природы эта боль – гастроинтестинальной или гинекологической. В 27 лет Джина перенесла гистерэктомию, а следом – несколько операций на кишечнике, но симптоматика неуклонно утяжелялась. Теперь женщина страдает от сильнейших запоров. Она принимает десять разных препаратов, включая слабительные и мощные анальгетики, но они не помогают. Стула так и нет, пока она не прибегает к гелю с лидокаином и клизме.

Еще ее мучают жгучие боли в спине и плече, мигрени и боли в желудке. Из-за этого она не спит и полностью вымотана. Джина работает полный рабочий день, и больше сил ни на что не хватает, но она настроена держаться и не извлекать выгоды из своей беды. «Я хочу показать дочери, что работа прежде всего». Затем хладнокровно просит Уорвелла удалить ей толстую кишку. «Если колостомия поможет, то приступайте», – говорит она.

Все они – Эмма, Фрэзер и Джина – страдают синдромом раздраженного кишечника (СРК), как Линда Буонанно, с которой мы познакомились во 2-й главе. СРК часто пренебрегают, видя в нем лишь помеху, психологическое расстройство, не угрожающее жизни. Но достаточно провести одно утро в клинике Уорвелла, чтобы понять, что это заболевание по-настоящему губит людей.

Примерно 10–15 % мирового населения страдает от боли, вздутия, диареи и запоров, вызванных СРК. Традиционное лечение не особенно эффективно. Доктора предлагают изменить образ жизни (например, прибегнуть к диете или физическим упражнениям) или назначают лекарственные препараты – слабительные, миорелаксанты и антидепрессанты, которые во многих случаях не помогают.

Как и синдром хронической усталости, СРК считается «функциональным» расстройством, а это значит, что при обследовании кишечника врачи не находят никакого соматического субстрата. Как и больные с синдромом хронической усталости, пациенты с СРК часто чувствуют, что их не воспринимают всерьез. «Лучше бы мне сломать ногу! Полежала бы полтора месяца – и делу конец, – говорит Джина. – Тогда все увидят гипс и поймут, что́ со мной стряслось. А СРК им непонятен».

Уорвелл, признанный в мире специалист по синдрому раздраженного кишечника, считает, что неустановленная природа этого недуга может отражать несовершенство диагностических тестов, – в конечном счете его все же признают соматическим. Однако пока, по его словам, больные часто сталкиваются с врачами, которые пользуются термином «функциональный» как завуалированным оскорблением, намекая, что тем надо просто взять себя в руки. «Врачи знай твердят, что вся причина у больных в голове»{114}114
  Интервью с Питером Уорвеллом, Уитингтонская муниципальная больница, Манчестер,14–15 мая 2014.


[Закрыть].

Он строен, подтянут, одет в рубашку и брюки, у него темно-каштановые с проседью волосы. Говорит учтиво, но в речь иногда прорываются бранные словечки вроде «сучий», «хренов» и «говно», за которые он однажды получил выговор после жалобы пациента. Однако чаще его непосредственность и чувство юмора нравятся больным.

Пройдя в 1980-х специализацию по гастроэнтерологии, Уорвелл был тронут горестным состоянием пациентов с СРК и счел, что медики занимаются ими спустя рукава. Большинство специалистов просто ставило им диагноз и отпускало на все четыре стороны. Уорвелл решил найти способ помочь. Он читал, что мышцы хорошо расслабляются при гипнозе, – вдруг подействует и на кишечник? Уорвелл пошел на курсы. Вернувшись – загипнотизировал секретаршу. «Она чуть со стула не упала, – делится он. – И я подумал: надо же! Мощная штука».

Состояния гипнотического транса известны с зари человечества и до сих пор практикуются в традиционных мировых культурах. Жители Калахари предаются ритуальным целительным пляскам, во время которых болезненная «бурлящая энергия» восходит от чрева вверх. Балийские крестьяне меняют касту посредством танцев с ножами и горячими углями. Тибетские юноши танцуют под барабаны, пронзая языки, щеки и спины иглами и спицами – без всякой боли и крови. Но современная история гипноза восходит, по общему мнению, к XVIII веку и австрийскому врачу Францу Месмеру; неудачное начало навсегда сделало гипноз врагом рационализма и науки.

Месмер выдвинул идею о таинственном флюиде под названием «животный магнетизм», который пронизывает и соединяет все живое. Он утверждал, что люди заболевают, когда этот флюид блокируется, а он, Месмер, способен излечить все болезни, восстановив его ток. Сначала он воздействовал на флюид магнитами, но в итоге стал обходиться лишь пассами, управляя его течением в телах пациентов – прообраз театральных движений, которые мы видим сегодня в исполнении сценических гипнотизеров. Его пациенты, страдавшие всем подряд, от слепоты до паралича, возбуждались все сильнее, перед тем как впасть в корчи или лишиться чувств. Опамятовавшись, они объявляли себя здоровыми.

В Париже он оброс немалым числом преданных клиентов, и месмеризм стал писком моды. Пациенты (в основном женщины) усаживались в большие деревянные ванны с водой и железной стружкой, а доктор ходил вокруг них, растирая тела и провоцируя истерические припадки.

Парижские традиционные медики ненавидели Месмера за сомнительные в смысле морали методы, не говоря уже о том, что он крал у них клиентуру, и всячески старались его дискредитировать. В 1784 году король Людовик XVI созвал для оценки деятельности Месмера совет ведущих ученых{115}115
  Herr, H. W. Urologic Oncology: Seminars and Original Investigations 2005; 23: 346–351.


[Закрыть]. В него вошли Бенджамин Франклин, специалист по недавно открытому электричеству и американский посол при французском дворе, и Антуан Лавуазье, открывший кислород и часто называемый отцом современной химии.

Применив электрометр и компас, почтенный королевский совет не обнаружил никаких месмеровских магнитных полей. Не смог он и подвергнуть действию магнетизма ни себя, ни представителей общественности. Тогда Лавуазье поставил ряд хитроумных опытов, стремясь доказать фиктивность эффектов Месмера. В одном из них коллега Месмера намагнитил в саду абрикосовое дерево. Затем призвали юного добровольца, которому завязали глаза и предложили обхватывать деревья по очереди, но не сказали, какое из них намагничено. Тот все сильнее возбуждался на каждом, пока на четвертом не свалился без чувств. А месмерист намагнитил только пятое.

«Не найдено ни следа какого-либо флюида, – написал Франклин в докладе о Месмере. – Практика магнетизации – это искусство ступенчатого усиления воображения».

Остроумное изобретение комиссии задало модель для клинических испытаний, лежащих в основе современной медицинской науки. Из первой главы нам известно, что ученые проверяют эффективность лечения путем сравнения его с фиктивным, или плацебо, когда субъектов «ослепляют» и те не знают, что им дают, – как не знал юноша в абрикосовом саду. Работа Франклина и его коллег признана новаторским триумфом доказательной медицины.

Но исследования с контролем стали причиной того, что врачи не оценили могущество эффекта плацебо, и ту же ошибку, наверное, сделала королевская комиссия. Она справедливо отвергла существование месмеровского магнетического флюида. Метод сбросили со счетов как основанный исключительно на внушении, но как быть с тем фактом, что он способен по-настоящему исцелять?

Дайте себе покой и расслабьтесь.

Первым делом я замечаю открытки. Они повсюду, штук 50–60, с изображением бабочек, цветов, пляжей, собачек в шляпках. Они устилают стол и книжные полки, прикноплены к стене. В них пространно написано от руки: «Спасибо за все… Я хочу, чтобы вы знали, насколько я вам благодарна… В моей жизни произошли огромные перемены».

Пусть чувство расслабленности охватит все ваше тело.

Еще на стене есть плакаты с изображением строения кишечника, и там же – тяжелая дверь, выкрашенная в больничный зеленый цвет и с табличкой: «НЕ ВХОДИТЬ. ПРОВОДИТСЯ ГИПНОТЕРАПИЯ». Тихо, только тикают часы. С парковки через жалюзи пробивается солнце.

Оно растекается по мелким мышцам ваших ступней и лодыжек. Поднимается до колен, потом до бедер, потом до животика.

Большую часть кабинета занимают два кожаных кресла, стоящие одно против другого. В меньшем сидит Памела Круикшанкс, гипнотерапевт, уже 20 лет работающая с Уорвеллом в больнице Уитеншоу.

Растекается всюду, где удобно.

Круикшанкс подается вперед, руки скрещены, записи – на коленях. Глаза закрыты. Она похожа на библиотекаршу или добрую тетушку: волосы темные, кудрявые; зеленые квадратные бусы, очки в полуоправе. Она говорит тихо, с мягким северным акцентом, напоминающим мне карамель.

Представьте, как это приятное ощущение растекается по плечам. Затем по рукам до кистей и кончиков пальцев. По шее и голове, по лицевым мышцам.

В нескольких шагах от нее – Николь, полулежащая в большом, не по росту, откидном кресле. Ей 48 лет; стройная, с каштановыми волосами; в ушах у нее серебряные сережки, губы чуть тронуты помадой.

Все становится приятным и расслабленным. Наслаждайтесь этим потоком.

Четырнадцать лет назад Николь работала стюардессой. Работа ей нравилась, она ждала первого ребенка. Но сын родился с «волчьей пастью», а также с нарушениями речи и слуха. Муж сбежал, забрав все сбережения. Николь очутилась на улице, так как не смогла оплачивать жилье.

Представьте, что вы по-настоящему расслабились перед едой. Ешьте с удовольствием. Жуйте медленно, пусть вам будет приятно ощущение того, как пища поступает в желудок.

За считаные недели Николь вдруг превратилась в мать-одиночку без работы, мужа и дома, да еще и с ребенком, требующим особого ухода. Ей удалось поселиться в муниципальном доме и обеспечить сыну несколько операций, одновременно учась на стоматологическую медсестру. Она вставала в пять утра и занималась, пока сын спал, после чего сдавала его в ясли и шла на работу.

Ваш желудок рассылает мелкие волны, похожие на морские в погожий день на пустынном берегу. Представьте, что ваш кишечник учится у морских волн.

Но стресс взял свое. Она занедужила, испытывая постоянную боль, как будто ее режут бритвами изнутри. У нее развился сильнейший метеоризм. Стройная от природы, она стала выглядеть как на последнем месяце беременности.

Представьте, как мелкие волны в тонкой кишке гонят пищу. Как помогают ей впитаться в тело.

На постановку диагноза СРК ушло 12 лет. Врач назначал ей все новые и новые препараты, пока она не перестала понимать, что от чего. Но ничто не справлялось ни с болью, ни с рвотой, ни с постоянной диареей. Апофеозом стала госпитализация на фоне сильнейшей одышки и таким высоким давлением, что понадобилась неотложная помощь, а живот раздуло так, что персонал не верил в отсутствие беременности.

Все тихо и мирно. Смотрите, как искрится на солнце вода.

Николь препоручили Питеру Уорвеллу, и, когда он предположил, что ей поможет гипнотерапия, она отреагировала скептически – мягко говоря. Но отчаяние было столь велико, что она была готова на что угодно. Сегодня у нее шестая сессия под руководством Круикшанкс. Морщины разгладились. Лицо безмятежно.

Животик вам не хозяин, это вы хозяйка животика. Я обращаюсь за помощью к вашему подсознанию. Пожалуйста, наладь работу кишечника.

Круикшанкс заканчивает, и Николь глубоко вздыхает. Она почесывается, тянется и открывает глаза.

После убийственного вердикта королевской комиссии месмеризм не исчез. Его изобрели заново – и нарекли новым именем.

Несмотря на уничтожающий доклад Франклина, месмеристы продолжили практиковать в Европе и США. Наступил XIX век. Вместо того чтобы закатывать истерические припадки, пациенты начали впадать в сноподобный транс. Это было продемонстрировано на захватывающих представлениях, в ходе которых исполнители нередко заявляли, что транс вызывает к жизни паранормальные способности – телепатию и ясновидение. Неудивительно, что медицинское сообщество осталось уверенным в мошеннической подоплеке происходящего.

В 1841 году такое представление посетил шотландский врач Джеймс Брейд, который собирался разоблачить жульничество, но после того, как обследовал месмеризованных субъектов, сделал вывод, что за постановкой скрывается нечто еще, достойное изучения. Он заключил, что пассы не нужны; он смог погружать людей в транс, лишь предлагая им сосредоточиться на предмете – бутылочной пробке или пламени свечи. В этом не было ничего паранормального – только физическое явление, доступное научному анализу. Он назвал его «нейрогипнозом» в честь Гипноса, греческого бога сна.

В дальнейшем гипнозом занялись психотерапевты – в частности, Зигмунд Фрейд, который использовал его на заре карьеры с целью вскрывать и разрешать психические проблемы, и Милтон Эриксон, отбросивший былой авторитарный подход к гипнозу. Он разработал методы непрямой суггестии, призванные преодолеть сопротивление пациентов гипнозу, и в ходе индукции повторял правдивые высказывания, например: «Вам удобно сидеть», тем самым завоевывая их доверие. Оба были убеждены, что бессознательное играет важную роль в физическом благополучии.

Однако бо́льшая часть медицинских кругов осталась не впечатленной. Связь с эксцентричными методами регрессии к прошлой жизни; случаи, когда терапевты непредумышленно внушали пациентам ложные воспоминания о насилии; прежняя популярность соответствующих массовых шоу – все это укрепило репутацию гипноза как метода негодного и ненаучного.

Другая проблема заключается в том, что ученые не понимают механизма воздействия гипноза на мозг. Оказывается, состояние гипноза довольно легко описать, но гораздо труднее объяснить. «Словно входишь в воображаемый мир, – признается Дэвид Шпигель, психолог Стэнфордского университета и один из ведущих мировых изыскателей в области гипнотерапии. – Меньше оценок, меньше противопоставлений и сравнений – просто плывешь в потоке переживаний. Все, что испытываешь, кажется очень живым и реальным. И это не в тягость, ты не считаешь секунды. Это ментальный аттракцион вроде горок, где зависаешь и наблюдаешь за происходящим»{116}116
  Интервью с Дэвидом Шпигелем, Институт Кюри, Париж, 23 октября 2013.


[Закрыть].

Психологи склонны давать банальные определения, например: «состояние крайне сфокусированного внимания в сочетании с приостановкой периферийного осознавания». В состоянии гипноза люди предстают более внушаемыми, чем обычно, и более подверженными таким искажениям реальности, как ложные воспоминания, амнезия и галлюцинации. Так, если гипнотизер внушает, что у них поднимется рука, им кажется, что она взмывает сама собой»{117}117
  Мы гипнабельны в разной степени. При оценке по классической шкале гипнабельности людям предлагают серию пробных суггестий, внушая, например, что сама собой поднимется рука или они увидят закадычного друга. В общем и целом говорят, что 80 % людей отличаются средней гипнабельностью, 10 % – высокой и 10 % – почти полностью не гипнабельны (см. hypnosis.tools/measurement-of-hypnosis.html). Однако показатели при выполнении этой пробы слегка варьируются в разных исследованиях и в разных популяциях (см. Bongartz, W. International Journal of Clinical and Experimental Hypnosis 1985; 33: 131–139).


[Закрыть].

Расхожее объяснение этих странных эффектов гласит, что по ходу гипноза разобщаются ментальные структуры. Это означает, что та часть мозга, которая ведает бессознательным, способна согласиться с суггестиями без ведома сознательного «я». Гипнотизер просит поднять руку, и мы поднимаем, но нам чудится, будто за нас это делает кто-то другой. Когда мы испытываем амнезию, бессознательное фиксирует происходящее, но эти впечатления не доходят до сознания.

Возможно, мы постоянно впадаем и выходим из гипнотического состояния. Случалось ли вам переезжать из одного места в другое, а по прибытии не вспомнить ничего о поездке? Или настолько увлечься фильмом или книгой, что не услышать, как вас зовут?

Это может означать, что не происходит вообще ничего особенного. Так, ряд ученых утверждает, что гипноза вообще нет и то, чем занимаются люди в состоянии явно гипнотическом, имеет другие объяснения – от притворства под нажимом среды до живого воображения. Или же это лишь способ подстегнуть ожидание чего-то конкретного, сродни подогретому эффекту плацебо. Этим отлично объясняется многоликость гипноза: от истерических припадков до сонного ступора или кипучей активности калахарцев. Гипноз – просто самосбывающееся пророчество, когда происходит именно то, чего ждешь.

Однако недавние исследования с применением сканирования мозга показывают, что при гипнозе в мозгу все-таки происходит нечто серьезное. Одним из примеров является опыт Шпигеля, который тот называет «уверуй и узри»{118}118
  Kosslyn, S. M. et al. The American Journal of Psychiatry 2000; 157: 1279–1284.


[Закрыть]. По ходу сканирования мозга волонтеров он показывал им разнообразные решетки: одни цветные, другие серые. Потом (пока они еще рассматривали решетки) он говорил, что цветные на самом деле – черно-белые и наоборот.

У тех, кто пребывал под гипнозом, происходили изменения в той части мозга, что отвечает за восприятие цвета. Когда он говорил, что цветная решетка – черно-белая, ее активность снижалась, а когда называл цветной черно-белую – повышалась. Это был важный результат, показавший, что субъекты не просто притворялись, будто цветная решетка поблекла (или наоборот), – они действительно это видели. Этого не было при работе с негипнабельными людьми и волонтерами, которым велели подделывать реакции.

Загипнотизированные и ведут себя иначе. Те, кому предложили не видеть стоящий перед ними стул, будут настаивать, что он исчез. Но если попросить их пройтись по комнате, они будут его обходить (это подтверждает предположение, что их бессознательное продолжает помнить о наличии стула). И наоборот: если предложить субъектам лишь сымитировать транс, то они почти обязательно в него врежутся.

Благодаря таким исследованиям врачи в общем и целом признают, что гипноз способен проникнуть за пределы бодрствующего сознания и добраться до глубинных убеждений и мысленных паттернов. Британская и Американская медицинские ассоциации признали гипноз законным методом лечения – по крайней мере, для таких психологических нарушений, как аддикции, фобии и расстройства питания. Но мне интересно выяснить, способно ли гипнотическое внушение напрямую повлиять на организм – особенно с пользой в ее медицинском понимании.

Помните педиатра Карен Олнесс, которая лечила Маретту от волчанки жиром тресковой печени и розовыми духами? Сейчас она заслуженный специалист по гипнозу и, среди прочего, состояла в совете Национальных институтов здравоохранения США (NIH) по вспомогательной и альтернативной медицине. Она утверждает, что гипноз помогает добраться до тех же подсознательных мозговых структур, что и условные реакции, заставляя вегетативную нервную систему влиять на системы соматические, которые обычно не подпадают под волевой контроль.

Работая с детьми, Олнесс показала, что они могут произвольно воздействовать на кровоток, изменяя температуру в кончиках пальцев{119}119
  Dikel, W. & Olness, K. Pediatrics 1980; 66: 335–340.


[Закрыть]. Хотя при расслаблении она и так повышается, «эти дети повышали ее намного значительнее, чем удалось бы одной релаксацией, – сообщает Олнесс{120}120
  Телефонное интервью с Карен Олнесс от 27 февраля 2014.


[Закрыть]. – Они создают разные образы. Один сказал, что представлял, будто касается солнца». Она считает, что эти умозрительные образы, столь живые в состоянии гипноза, весьма важны для воздействия на организм. Возможно, они активируют не те части мозга, что ведают абстрактным и рациональным мышлением. «Но мы еще далеки от знания таких деталей», – признается педиатр.

Открытие того, что гипнотические суггестии способны влиять на температуру тела и кровоток, повторили другие ученые, в том числе Эдоардо Касилья, кардиолог из Падуанского университета, Италия. В процессе исследования он говорил загипнотизированным волонтерам, что откачает у них полпинты крови. Они реагировали снижением кровяного давления и сужением сосудов, как и вторая группа, которая сдавала кровь по-настоящему{121}121
  Casiglia, E. et al. American Journal of Clinical Hypnosis 1997; 40: 368–375.


[Закрыть]. В другом эксперименте он сказал волонтерам, что они погружены в теплую ванну. Все сосуды расширились, будто это действительно было так; когда волонтерам говорили, что в теплой воде находится предплечье, сосуды расширялись только в нем{122}122
  Casiglia, E. et al. International Journal of Psychophysiology 2006; 62: 60–65.


[Закрыть].

В третьем исследовании Касилья просил волонтеров опустить правую руку в ведро с ледяной водой{123}123
  Casiglia, E. et al. American Journal of Clinical Hypnosis 2007; 49: 255–266.


[Закрыть]. Это очень больно и обычно вызывает активную реакцию «бей или беги», сопровождаясь сужением сосудов, повышением давления и учащением сердцебиения. Реакция инстинктивная; традиционная медицина считает, что мы не в силах подавить ее произвольно. Однако те загипнотизированные субъекты, которым сказали, что рука нечувствительна к боли, выполняли задание без всяких физиологических последствий.

Касилья считает, что, если должным образом разобраться в таких эффектах, они найдут широкое применение в медицине. Можно использовать гипноз для улучшения мозгового кровообращения (в структуре профилактики возрастных когнитивных нарушений), кровотока в конечностях (при нарушении кровообращения в кистях и ступнях) или даже с целью направить токсичный препарат в конкретный отдел организма. Касилья признает, что на сегодняшний день последнее – «научная фантастика», но не настолько уж это и немыслимо. Он говорит, что обнаружил недавно у загипнотизированных волонтеров способность произвольно увеличивать приток крови к внутренним органам{124}124
  Телефонное интервью с Эдоардо Касилья от 4 марта 2014.


[Закрыть].

По данным лабораторных обследований, осуществленных другими командами, релаксирующие суггестии во время гипноза влияют на множество стрессовых иммунных реакций, – например, они уменьшали воспалительные явления у студентов-медиков накануне экзаменов{125}125
  Например: Kiecolt-Glaser, J. K. et al. Journal of Consulting and Clinical Psychology 2001; 69: 674–682; Naito, A. et al. Brain Research Bulletin 2003; 62: 241–253.


[Закрыть]. Тем временем результаты ряда малых испытаний намекнули, что гипнотерапия полезна при таких аутоиммунных заболеваниях, как экзема и псориаз; она сокращает продолжительность инфекционных заболеваний верхних дыхательных путей и даже сводит бородавки{126}126
  Например: Hewson-Bower, B. & Drummond, P. D. Journal of Psychosomatic Research 2000; 51: 369–377 (инфекции верхних дыхательных путей); Spanos, N. P. et al. Psychosomatic Medicine 1990; 52: 109–114 (бородавки). Результаты, однако, неоднородны. Карен Олнесс провела испытание с участием 61 ребенка с бородавками; участники получали либо гипнотерапию, либо стандартное лечение, либо не лечились вообще. Значительной разницы между тремя группами выявлено не было. Felt, B. T. et al. American Journal of Clinical Hypnosis 1998; 41: 130–137.


[Закрыть]. Однако данные разнородны. В разных исследованиях оцениваются разные аспекты деятельности иммунной системы, и стройной картины не получилось. Как изучение гипноза вообще, метаанализ в целом показывает, что высококачественных исследований еще слишком мало, чтобы убедительно судить о полезности этого метода и выбрать лучшие техники. Мне, человеку постороннему, тяжело знакомиться с этими данными: бывает, что лучик надежды сверкнет, но большей частью область остается темной.

И есть еще гипнотерапевтическое лечение СРК.

Многие гипнотерапевты копаются в детстве и психологических травмах таких больных, но Уорвелла не заинтересовали личные проблемы. Он нацелился на то, что счел главной причиной бед, – желудочно-кишечный тракт.

Он говорит мне, что мозг и пищеварительная система тесно взаимосвязаны. Между ними налажено постоянное двустороннее общение, которое осуществляется через проводные пути вегетативной нервной системы и циркулирующие в крови гормоны. Сигналы о том, что происходит в кишечнике, поступают в мозг, который в ответ корректирует его деятельность – обычно вне нашего сознания.