Текст книги "Сердцу не прикажешь"

Глава 7

– Мне прежде не доводилось тут бывать. Очень симпатичное место. – Фриско сделала небольшой глоток из рюмки с охлажденным «шардоннэ», затем лениво огляделась по сторонам.

Ее приятно поразило то, что Лукас остановил свой выбор именно на этом ресторане. Он помещался в отреставрированном старинном особняке, расположенном в пригороде, далеко от тех ресторанов, которые принято считать наиболее шикарными в их городе. Тут свет не резал глаза, а приглушенная музыка, оставаясь приятным фоном, не мешала разговору. Вообще вся здешняя атмосфера была очень чинной, очень спокойной, а кухня оказалась просто отменной.

Круглые столики, покрытые накрахмаленными скатертями, твердые накрахмаленные салфетки, фарфор тонкой работы. Столы располагались на порядочном расстоянии друг от друга, что располагало к приватной беседе.

Общее впечатление – благородства и элегантности. Такое же впечатление произвел на Фриско винного цвета автомобиль, в котором Лукас привез ее сюда.

– Тут все едва ли не самое лучшее, что только возможно приобрести за деньги, – заметила она и, поблуждав взглядом, посмотрела на него.

– Пожалуй. – Он улыбнулся и поднял бокал с каберне в направлении Фриско. – Я так и думал, что вам здесь понравится.

Скажите, пожалуйста, какая уверенность. Надо было как-то отреагировать на его слова. Но сдерживать давно подступивший смех Фриско более не хотела – и поэтому рассмеялась мягким грудным переливом.

– Интересно, каким же это образом вы разузнали про этот ресторан? – поинтересовалась она, тем самым несколько подыгрывая Маканне, ибо помнила, что прежде всего и главным образом она приехала сюда и согласилась поужинать, чтобы уладить отцовский вопрос. – Должно быть, по объявлению?

– Нет. – Его улыбка сделалась шире, придав лицу несколько, пожалуй, коварное выражение. – Несколько месяцев тому назад я заключил одну сделку, и мои деловые партнеры пригласили меня сюда. Они также пытались сделать мне приятное.

– Также? – Фриско нахмурилась. – Не вполне вас понимаю.

– Я вижу.

Фриско даже и не пыталась скрыть свое удивление.

Лукас переменил тему разговора.

– Между прочим, мне очень понравился ваш особняк. Там все так мило. Это первый дом в Рэндоре, где я побывал.

– Спасибо, – сказала она и, не желая оставлять тему непроясненной, посчитала нужным заметить: – Только это вовсе не мой дом. Там живут родители.

– Стало быть, вы?..

– О, давно уже не живу. Как только окончила колледж, так сразу и переехала.

– В таком случае, где же именно вы обитаете?

– В центре города.

– А где именно? – не унимался Лукас. – Вы живете одна?

То напряжение, которое почувствовала Фриско, когда вчера увидела Лукаса в кабинете отца, потихоньку исчезало. И вот теперь, едва только он принялся расспрашивать ее о личной жизни, как настороженность вернулась. Не отдавая себе в том отчета, Фриско выпрямилась за столом и произнесла весьма официально:

– Не понимаю, почему вас это интересует.

– А вот и напрасно, напрасно, – произнес он мягким голосом с едва слышными металлическими нотками. – Я ведь говорю не просто так, о чем ни попадя, а о делах. О своих и о делах вашего отца. – Взгляд его сделался сардоническим. – Следует ли мне напоминать вам о том, что никто вас не приглашал влезать в наши дела, вы вмешались по собственной своей инициативе.

Ах ты мразь… Впрочем, ничего такого вслух Фриско не произнесла, но, напротив, заставила себя улыбнуться непослушными губами.

– Ну а теперь, после того как мы кое-что расставили по своим местам, – и Лукас ответил ей обаятельной улыбкой, – теперь я хотел бы от вас услышать, где именно вы живете. И постоянно ли вы в одном и том же месте?

Будь у нее такая возможность, Фриско готова была немедленно уничтожить этого человека или хотя бы послать куда подальше. Но она сидела тихо, держа эмоции под контролем.

– У меня собственная квартира, – сказала она низким и вместе с тем твердым, уверенным голосом. Затем, еще более понизив голос, жестко произнесла: – И я живу одна.

В глазах Лукаса явно читалось недоумение, а также желание съехидничать.

– Надо же: ответили – и ровным счетом ничего с вами не случилось! Так ведь?

Фриско взялась за гладкую ножку наполненной вином рюмки. Именно в эту минуту к их столику подошел официант, и Фриско не стала отвечать. Хотя ей и хотелось как следует врезать Маканне. Словом, Бог миловал. Она мрачно проследила за тем, как перед ней была поставлена тарелка супа.

И только после того как она поставила рюмку и взялась за ложку – только тогда до нее дошло, что внимательно наблюдавший за ее лицом Маканна ничего не пропустил.

– Очень рад, что вы решили не швырять в меня рюмкой с вином, – сказал он, явно наслаждаясь ситуацией. – Потому как это мой любимый костюм.

– Шли бы вы ко всем чертям вместе с вашим любимым костюмом, – пробурчала она, зачерпнув ложкой суп из лобстера. Фриско надеялась, что Маканна не расслышал слов. Но и тут вновь ошиблась.

– Что ж, рано или поздно именно туда я и намерен отправиться, – с ухмылкой произнес он. – Полагаю, там меня ждет веселенькая компания мне подобных.

– И все тоже в красивых костюмах? – поинтересовалась Фриско, широко раскрыв глаза, что должно было означать простодушно-детское недоумение. Следом она отправила ложку в рот.

– Хммм… – произнес Лукас в ответ, поскольку рот его также был занят. – Там кого только не будет! И в брюках, и в платьях, – произнес он наконец. – Вы так не думаете?

– Думаю, отчего же. – Суп из лобстера оказался вкуснейшим, такой, что язык можно проглотить. Фриско зачерпнула очередную ложку. – Восхитительно приготовлено.

– Ум-хум… – Лукас даже не посмотрел в свою тарелку; вместо этого он неотрывно разглядывал Фриско, причем взгляд его напоминал взгляд чудовища, которое подумает-подумает, да и проглотит заживо.

Нервы у Фриско были натянуты как гитарная струна. Интересно, о чем сейчас думает этот человек? И тут ее вдруг осенило. Ну конечно же! Она вдруг поняла: напряжение, которое росло в ее душе, придавало ей больше сексуальной привлекательности. И чуткий Маканна, подпадая под ее чары, дошел уже до точки плавления. Да, он был причиной ее растущего возбуждения и сам же включился в эту игру.

Да, ситуация, нечего сказать… Что-то новенькое. Говоря по совести, могла ли она сказать, что раньше кто-либо или что-либо возбуждало ее по-настоящему? Ей практически был вовсе не знаком тот внутренний жар, который возникал сейчас между ними, как между двумя полюсами. Ощущение для нее совершенно новое и оттого несколько страшноватое.

– Ну так как же мы со всем этим поступим?

Вопрос произвел на Фриско эффект удара. Она осторожно положила ложку на скатерть рядом с тарелкой супа. Затем облизала губы. Сложила руки на коленях, пальцы к пальцам.

– Как мы поступим – с чем именно?

Голос ее предательски дрогнул.

Лукас усмехнулся.

О, черт побери… Этой своей улыбочкой Лукас Маканна запросто мог бы покорить целый мир. Если бы, конечно, поставил перед собой такую задачу.

– Ну, все эти неприятности с вашим отцом, – Лукас поморщился. – Хотя это трудно назвать просто неприятностями, скорее серьезные проблемы. И вам это отлично известно. Не надо быть пророком, чтобы предположить дальнейший ход событий. Какой бы способ выпутаться из этой ситуации он ни избрал, у него все равно ни черта не выйдет. Про таких, как он, говорят: не сумеет найти свой зад даже при помощи обеих рук.

– Погодите, погодите! – воскликнула она, чувствуя, что сейчас самое время возразить ему и тем самым как бы защитить отца. Хотя в глубине души Фриско и сама думала точно так же.

– Нет уж, теперь вы погодите! – И Лукас энергично тряхнул головой. – Я не мастак обходить острые углы. И потому скажу напрямик: нравится вам это или не нравится, однако ваш отец паршивый бизнесмен.

Фриско сочла за лучшее промолчать, потому что спорить с очевидным едва ли имело смысл.

– Ладно… – Он совершенно справедливо расценил ее молчание за капитуляцию. – Так вот я и спрашиваю, как именно мы собираемся выпутываться из этого дерьма? Из того дерьма, что он навалил?

– Да, но ведь моя мать… – начала было Фриско.

– Перестаньте фантазировать и спуститесь на землю, – перебил он ее. – Насколько я могу судить, в самом лучшем случае ваша мать сможет разве что восполнить те суммы, которые он, так сказать, позаимствовал. – Лукас сделал небольшую паузу, затем продолжил: – Между прочим, ваша мать – замечательная женщина.

У Фриско от всех треволнений начиналась головная боль.

– Да, она очень красивая женщина и замечательной души человек. – В тоне Фриско чувствовалась непреклонность. – Будет ужасно, если все это обрушится на нее.

– Ну, я никогда не стремлюсь усложнять жизнь женщинам, – счел нужным ответить Лукас. – Это относится ко всем: к молодым и не совсем молодым дамам.

– Но раз вы намерены осложнить жизнь моего отца… – она не договорила.

– О да! В этом отношении я намерен проявить упорство. Больше того, я действительно намерен завладеть этой компанией.

– Но ведь уже более столетия она принадлежит родственникам с материнской стороны и теперь – моей матери! – Ее протестующее восклицание напоминало крик о помощи. – Это станет для нее ударом, непоправимым ударом.

– Стало быть…

Появившийся официант убрал грязную посуду со стола и затем, двигаясь ловко и уверенно, несколькими быстрыми движениями поставил тарелки с антре[2]2
  Антре – основное блюдо за обедом.


[Закрыть] и закуской.

– Семга великолепно приготовлена.

Намеренная поддержать вежливый разговор, Фриско выдавила улыбку в ответ на слова Лукаса.

– Да, вы правы. Да и ваш стейк замечательно выглядит.

Маканна прищелкнул языком.

Фриско беззвучно вздохнула. Нелегко, очень нелегко чувствовать отвращение к мужчине, который обладал таким сокрушительным оружием ближнего боя, как, например, обезоруживающая улыбка, заразительный смех и очаровательная усмешка.

– Да, так на чем это мы прервали наш разговор? – уточнил он, легко разрезая отменный кусок стейка толщиной в два пальца, словно перед ним на тарелке лежало нежнейшее желе.

– Мы говорили о моей матери. – Голос Фриско звучал напряженно, и с этим она решительно ничего не могла поделать. Будь это в ее власти, она пошла бы на все, за исключением разве что убийства, лишь бы только защитить свою мать. – Вы хотели сказать о том, насколько тяжело ей будет пережить потерю компании.

– Да, так вот о вашей матери. – Лукас положил в рот кусок мяса, тщательно прожевал его и, лишь проглотив, продолжил: – Что я намеревался вам сказать. Мы вместе должны будем подумать, как лучше всего выйти из создавшейся ситуации, чтобы не доставить неприятностей вашей матери.

При этих словах Фриско чуть не поперхнулась тем крошечным кусочком семги, который как раз положила в рот. То есть как это – не доставить неприятностей?! Будучи не в состоянии произнести хоть слово, она в немом недоумении уставилась на него. Как же в принципе такое возможно: лишить человека семейного бизнеса и при этом не доставить неприятностей?

– Именно, именно. Я сказал то, что и хотел сказать. – С этими словами он отправил в рот очередной кусок стейка и с явным наслаждением принялся жевать. Затем проглотил, запил вином и лишь тогда продолжил: – И дело вовсе не в том, что я передумал и согласен пойти на попятную. – Глаза, тон, выражение лица – все подтверждало, что намерения Маканны тверды и изменению не подлежат. – Я действительно намерен заменить вашего отца на посту главы фирмы. Если я этого не сделаю сам или если не поставлю кого-нибудь вместо него, он приведет компанию к полнейшему краху.

Опустив глаза, Фриско негромко сказала:

– Это я и сама понимаю.

– Вот и прекрасно, что понимаете, – Лукас выдохнул, как если бы свалил с плеч тяжелую ношу.

Впрочем, для Фриско оставалось загадкой, почему он испытывает облегчение только лишь потому, что она согласилась с вполне очевидной вещью. Уж этот-то вопрос не располагал к полемике.

– Может, мы и сумеем найти какой-нибудь выход.

Фриско ушам своим не могла поверить. Неужели он это серьезно?.. Она покрутила головой, испытывая явное недоумение. Спроси же его, дура!

– Какой-нибудь выход, позволяющий все провернуть так, чтобы ситуация эта не доставила неприятностей моей матери?!

– Я бы даже так сказал: чтобы она вовсе ни о чем не узнала.

Да серьезно ли он говорит?!

Фриско прикусила губу, стараясь не сделать лишнего движения, чтобы не спугнуть невероятную возможность. Но… если честно…

– И как же вы это себе представляете?

– Ну… – он сделал гримасу, выражавшую неопределенность на сей счет. Впрочем, и эта гримаса ему очень шла. – Пока у меня есть лишь общее подобие идеи, мне все еще нужно продумать, прокрутить, так сказать, в мозгу. Что займет некоторое время. – Одарив ее хитрой ухмылкой, Лукас вонзил вилку в одну из лежавших у него на тарелке картофелин, поверх которой он заранее положил сметану и масло.

У Фриско было такое ощущение, что даже глядя на то, как он чревоугодничает, она рискует пополнеть. Сама же она понемногу ела салатовые листья с винегретом, впрочем, эта еда не доставляла ей удовольствия.

Приблизительно полчаса спустя Фриско покидала ресторан, испытывая чувство неудовлетворенности. Съела она едва ли половину ужина, а кроме того, за весь вечер ей ни на йоту не удалось понять характер Лукаса Маканны. И никакой идеи относительно того, что делать дальше для спасения семейного бизнеса. Последнее обстоятельство весьма расстраивало Фриско, лишало ее привычной уверенности.

– Куда поедем? Назад в особняк, что в Рэндоре, или, может?.. – поинтересовался Лукас, усадив ее в автомобиль.

– Именно в Рэндор, я решила все выходные провести с родителями.

Фриско не потрудилась объяснить более детально. Какое, в конце концов, Маканне дело до того, что ее приезд в родительский дом оказался незапланированным. В равной степени его решительно не касалось то, что Фриско обедала в пятницу вместе с матерью, чтобы как-то свести на нет все то, что она наговорила в отцовском офисе, да и вообще осталась в родительском доме, чтобы своим присутствием поддержать предков.

Назад в Рэндор ехали молча. Лукас выглядел несколько задумчивым и даже мрачноватым, ну а Фриско, все еще ощущая воздействие испытанного сексуального возбуждения, была вовсе не настроена выводить Лукаса из молчаливого настроения.

– Фриско, – голос его прозвучал мягко, в интонации не было ни капли вопросительности. Он не спрашивал, но всего лишь произносил ее имя.

У нее холодок пробежал между лопаток.

– Что? – она осторожно взглянула на него.

– Да нет, ничего особенного. Просто произнес ваше имя.

Изумительно… Всю жизнь самые разные люди приставали к ней, интересуясь ее именем. К тому моменту, когда ей исполнился двадцать один год, ей все это настолько надоело, что она вполне серьезно подумывала о том, чтобы официально сменить имя на какое-нибудь более подходящее. Передумала лишь потому, что это вряд ли понравилось бы матери.

Фриско вздохнула.

– Похоже, я не первый заинтересовался вашим именем… – В его голосе слышался вопрос.

– Так оно и есть, – ее слова прозвучали ровно и спокойно.

– Ну так и что же это такое?

Вопрос сбил ее с толку.

– Это вы о чем?

– Да о вашем имени, Фриско. Это ведь скорее всего сокращение. От какого имени, хотел бы я знать.

– От имени Фриско. – И она тяжело вздохнула. – Вот так. Придется вам поверить и принять как должное, что мое полное имя Фриско Бэй Стайер. – Сказав это, она подождала, каким же будет ответ. Впрочем, реакция последовала незамедлительно.

Маканна расхохотался, то есть буквально разразился гомерическим хохотом, который тотчас же заполнил весь автомобильный салон. От громогласного его ржания Фриско испытала приступ негодования.

– Восхитительно!

– А вы-то что переживаете, вам ведь не жить с этим именем.

– Тут вы правы. – Он попытался успокоиться, придать своему лицу ровное и сочувственное выражение, – однако попытка не удалась. В его темных глазах так и прыгали дьявольские огоньки, а губы выпятились как бы в ответ на возможный с ее стороны подвох. – Не знаю, будет ли для вас это хоть в какой-то степени утешением, хотя мне бы того хотелось, – но мне ваше имя чрезвычайно нравится.

– Действительно, – с ядовитой интонацией сказала она. – Я имею в виду, что ваши слова утешением быть никак не могут.

Пощелкав языком, Лукас мягко затормозил автомобиль на асфальтовой дорожке, как раз перед домом ее родителей, и обернулся к Фриско.

– Какая же все-таки вы колючая!

– Ожидали чего-нибудь более пресного?

– Ну, правильнее было бы сказать, что я не возражал бы, – он пожал плечами. – Полагаю, вы вовсе не намерены пригласить меня на чашечку кофе перед сном?

– В самую точку попали.

– Хммм… – он тяжело вздохнул. Фриско могла бы поспорить, что вздох его был чистой воды притворством. – Так, а скажите, могу ли я как-нибудь связаться с вами или даже лучше встретиться завтра, чтобы поговорить относительно той идеи, которую я пока что обмозговываю?

Фриско внимательно посмотрела на него, размышляя. Ей совсем не хотелось встречаться с ним еще, разговаривать. Главным образом потому, что ей не нравились те ощущения, которые он вызывал у нее. Лукас волновал ее, и не замечать это было бы глупо. Она была утомлена тем волнением, которое Лукас с такой щедростью передавал ей.

Другое дело, что приходилось думать не только о себе, но также о родителях и о семейном бизнесе.

Сейчас, однако, Фриско вовсе не была настроена все простить своему отцу и вести себя так, словно ничего и не произошло.

Только вот… Мысленно она увидела лицо матери. У Гертруды такой мягкий голос, такой покладистый характер… И она была приятно поражена видом Лукаса Маканны, когда тот заехал за Фриско.

Впрочем, это и понятно, в последние годы Гертруда мечтала, чтобы ее дочь нашла достойного человека и наконец-то вышла замуж.

От одной этой мысли Фриско вздрогнула. Однако вновь, уже не в первый раз за эти два дня, она пошла на поводу у обстоятельств.

– Завтра сразу же после завтрака я отсюда уеду и приблизительно около полудня буду у себя, – после некоторого раздумья сказала она. – А на вечер у меня назначена встреча. – В данном случае голос ее звучал уверенно, потому что в словах была доля правды. Действительно, завтра с двумя лучшими подругами она договорилась поужинать: они обычно ужинали вместе не реже одного раза в месяц.

– Отлично. В таком случае я постараюсь около полудня вам позвонить. – Во взгляде Маканны появилось игривое выражение. – Или… может, будет лучше, если я подъеду к вам?

– Я бы предпочла телефонный звонок. – Как только она сказала это, так сразу же пожалела и о произнесенных словах, и о том, каким именно тоном они были сказаны. Ведь она отлично понимала, что не в ее интересах обострять отношения с этим человеком. Понимать-то понимала, и тем не менее… Она толкнула дверцу автомобиля. – Не трудитесь выходить, я сама.

– Ну так, значит, договорились, я вам позвоню, – сказал он, чувствуя скорее удивление, а вовсе не обиду. Ну и твердый орешек эта девушка со странным именем. – Доброй ночи, Фриско Бэй.

Дав волю своим чувствам, которые подчас брали верх над разумом, Фриско вышла из машины и через неприкрытую дверь сказала:

– Знаете, Маканна, я из тех людей, кто ради благополучия своей семьи готов пойти на многое. Только мой вам совет: не раскатывайте губы.

Пока она шла к дому, в ушах Фриско звучал мягкий переливчатый смех Лукаса. Этот смех она помнила, пока поднималась по лестнице, шла в спальню. И даже засыпая, она как бы еще слышала его переливы. Затем наступило время снов.

Глава 8

Он хотел ее.

Стоя в комнате отеля у окна и тупо глядя на перекресток, где сходились две притихшие в этот утренний час улицы, Лукас наконец принял решение.

Он испытывал сейчас сильное возбуждение, так что даже болело в паху, давно уже он не чувствовал ничего подобного.

Впрочем, Лукас даже находил определенную прелесть в нынешнем своем состоянии.

Что ж, пускай болит, тем с большим наслаждением он вонзит свое орудие в соблазнительную и такую влекущую Фриско.

Мысли о ней не оставляли его ни на минуту. Сами собой возникали в его воображении ее сладкие губы, приоткрытые от возбуждения, ее обнаженное и распростертое на его постели тело, ее влажные и приглашающе раскрывшиеся лепестки…

Член Лукаса с силой упирался изнутри в застегнутую молнию.

О да! Он хотел Фриско Бэй Стайер, так хотел ее, что если бы не удалось обуздать собственное воображение, то самое время было бы попытаться утешить себя самому.

Кривая, исполненная самоиронии ухмылка обозначилась на его лице.

Конечно, физически его тянуло ко многим женщинам, и большинство из них он рано или поздно получал. Лукас был не только честен, но и весьма практичен. Он не заблуждался: когда мужчина поднимался до уровня мультимиллионера, даже пусть при этом он был страшен, как смерть, он мог иметь практически любую приглянувшуюся ему женщину, все упиралось только в цену.

А разве не так устроен весь мир?

Разве мужчины не шли на сделку, если им предлагался порядочный куш, или желанный социальный статус, или всего-навсего иллюзия любви?

Однако были и исключения, эдакие отдельные экземпляры, которые, что называется, вообще не продавались. У Лукаса была смутная уверенность, что Фриско как раз и принадлежала к их числу.

Другим таким исключением был он сам.

Итак, деньги не являлись для них приманкой. А вот пойти на что угодно, рискнуть самым дорогим ради настоящей любви или преданности своей семье… Лукас подозревал, что Фриско была как раз из их числа.

А старинная пословица не зря гласит: «Попробуй – и сам узнаешь».

Задумавшись о том, понимает ли сама Фриско, насколько они похожи, Лукас смотрел невидящим взором в ночное небо.

Он не замечал, как внизу по безлюдным улицам изредка проезжала то одна, то другая сонная автомашина. В его голове медленно вызревал план действий. Лукас был настолько погружен в свои мысли, что решительно позабыл о времени и даже перестал замечать тяжесть в низу живота.

Так или иначе, он намеревался заполучить желаемое. А желал он, чтобы Фриско очутилась в его постели, чтобы ее семейный бизнес перешел к нему и чтобы Лукас мог полностью контролировать и женщину, и фирму.

Не было еще и одиннадцати часов утра, когда Фриско входила к себе в квартиру. И несмотря на ранний час, она явно испытывала усталость: вся энергия ушла на то, чтобы как-то справиться, совладать с чувством недовольства собой и собственной же злостью.

Начать с того, что она чрезвычайно плохо спала в эту ночь – и все из-за встречи с Лукасом Маканной. Особенно раздражало ее то, что Лукас вел себя безукоризненно, если, конечно, не считать его подтрунивая над ее необычным именем.

Но в том-то ведь и дело, что ее лишала покоя сама близость этого человека.

И она отчетливо понимала, что в этом нет ровным счетом ничего хорошего.

Швырнув свои вещи на огромную постель, она подошла к двустворчатому платяному шкафу и принялась разглядывать в длинном узком зеркале свое отражение.

«Идиотка!» – с чувством выговорила она себе, испытывая все более сильное раздражение. Темные круги под глазами свидетельствовали о беспокойной ночи, наполненной воспоминаниями, уговорами и борьбой с желаниями собственного тела.

Черт побери, ведь в конце-то концов она взрослая женщина, разве не так? И потому имеет право на сколь угодно эротические грезы. Тем более что тело ее было молодым, сильным, здоровым – такое тело насыщать да насыщать. А ведь прошло уже очень много времени, почти год, с тех самых пор, как Фриско в последний раз занималась сексом.

Черт, а ведь он настоящий мужчина!

Как раз такой ей и нужен!

Проклятие!

Резко отвернувшись от зеркала, она подошла к постели и принялась рыться в сумке. Она испытала ужасное недовольство собой, а также Лукасом Маканной – за то, что он смел выглядеть столь сексуальным и привлекательным. Но более всего она испытывала сейчас недовольство по отношению к своему собственному отцу, который и заварил всю эту кашу.

Да, утро началось не очень-то удачно.

И это еще мягко сказано.

Надо же, коварный Гарольд не нашел в себе душевных сил прийти к собственной супруге и рассказать ей о том, в какое дерьмо он вляпался!

Фриско вышла утром к завтраку, уверенная, что ей придется успокаивать убитую горем мать. Ничего подобного, та безмятежно пила кофе.

Но и это еще не было самым странным. Оказывается, этот Лукас Маканна пришелся матери очень даже по сердцу, и Гертруда принялась, как заправская сваха, рассуждать о плюсах и минусах возможного союза. Фриско не могла отделаться от мысли, что пока мать размышляла вслух, перед ее мысленным взором стоял образ единственной дочери, облаченной в девственно белое подвенечное платье.

– Черт возьми! – не утерпела Фриско, припомнив сейчас о том бессмысленном разговоре, который состоялся позднее с отцом.

– Сам-то ты понимаешь хоть, что делаешь?! – воскликнула, обращаясь к Гарольду, Фриско в ту самую секунду, как только дверь за матерью закрылась (мать пошла привести себя в порядок перед тем, как отправиться в церковь). – Ты непременно должен пойти и все ей рассказать.

– Сказал же, пойду, значит, пойду. Только вот…

В этот момент дверь открылась, и мать вошла, на ходу натягивая перчатки.

– Может, ты все-таки передумаешь и сходишь с нами? – спросила Гертруда. – Ты уже давно не была в церкви.

– Мама, только не сегодня, – извиняющимся тоном сказала Фриско, стрельнув, как бывало в детстве, глазами в сторону отца. – У меня столько дел дома и, кроме того, сегодня я встречаюсь с Джо и Карлой, мы договорились поужинать вместе.

– Ну что ж… – сразу сдалась Гертруда, с горечью думая о заблудшей душе своего единственного ребенка. – Передай девочкам привет от меня.

…Девочки…

Они будут просто в восторге!

Такие же непримиримые, как и сама Фриско, они будут в диком восторге, когда она расскажет им о планах матери непременно выдать ее замуж.

Разумеется, «девочки» очень любили Гертруду, но, собственно говоря, Гертруду любили все, кто хоть немного был с ней знаком.

Быстренько наведя порядок в комнатах и на кухне, Фриско напустила воды в ванную и надолго залегла, снимая таким образом нервное напряжение. Лишь порядком разомлев, принялась мыться с шампунем, затем смыла пену под душем. Едва только она успела уложить волосы, чтобы не торчали в разные стороны, как зазвонил телефон. Уверенная, что звонит отец, чтобы сообщить ей о сделанном признании, Фриско поспешила к аппарату.

О святая простота!

– Привет, Фриско Бэй.

Она даже зарычала от возмущения.

Маканна услышал ее сдержанный рык и громко расхохотался в ответ.

– Что вам нужно? – она понимала, что слова ее звучат грубовато, однако ей было сейчас наплевать.

– Вот как раз поэтому я вам и позвонил.

– Что? – переспросила она, думая, что он, похоже, не из болтливых.

– Говорю, что звоню вам как раз затем, чтобы рассказать, что именно мне нужно, – ответил он с предельным чистосердечием в голосе.

– Мистер Маканна, я только что уснула… – сказала она, чтобы продвинуть разговор к логическому концу.

– Прекрасно, – тотчас же ответил он. – Я лишь хотел сказать, что вроде бы сумел найти выход из нашей не слишком уж простой ситуации.

– И какой же? – поинтересовалась она, в который уж раз мысленно выругавшись в адрес отца, заварившего всю эту кашу.

– Думаю, что это лучше было бы обсуждать не по телефону.

– Признаюсь, я не в восторге, – Фриско прикрыла глаза, чувствуя, что головная боль опять возвращается. – Я по вашему тону сразу могу сказать, что мне все это едва ли придется по душе. Права ли я?..

– Суть не в том, правы или же не правы. Я спрашиваю, хотите ли вы услышать мое решение?

«Нет!» – мысленно закричала она.

– Да! – произнесла она вслух.