Текст книги "Обман"

Прошло около двух часов, прежде чем мы заметили первые признаки приближения человеческого жилья. По правую сторону от нас вдруг обнаружилась маленькая приземистая церквушка без шпиля с небольшим огороженным клочком земли вокруг, а рядом с ней две печные трубы: вокруг одной рос фруктовый сад, другая выглядывала из буйных зарослей кустарника.

– Церковь и дом приходского священника, – пробормотал Грейстоун. – Где-то впереди должно быть селение.

Я от души надеялась, что это в самом деле так. Башмаки я выбирала исходя из внешнего вида, а отнюдь не из соображений удобства. Если бы знать, что предстоит пешком пройти восемь миль, я подобрала бы другую обувь.

Через несколько минут мы вошли в небольшую деревеньку под названием Ластер. Нам потребовалось совсем немного времени, чтобы выяснить, что единственным местом в Ластере, где можно остановиться, являлся постоялый двор Ластер-Армз, в котором только и было, что пивной бар да одна гостевая комната, расположенная над ним. Когда мы, прихрамывая, появились на Ластер-Армз, его хозяйка стояла неподалеку от входа и внимательно разглядывала растущий на постоялом дворе скудный розовый куст. Увидев нас, она кликнула своего мужа, который сообщил нам, что единственный в деревеньке кузнец уехал ковать лошадей к некоему фермеру Блэкуэллу.

– Первое, что мы должны сделать, – это найти место, где можно было бы разместить лошадей, – сказала я, обращаясь к лорду Грейстоуну.

В ответ на это он впервые после постигшей нас неприятности бросил на меня одобрительный взгляд. Хозяин постоялого двора тут же предложил оставить лошадей на вечер в его собственной конюшне. После этого он довел до нашего сведения, что нам крупно повезло, поскольку единственная гостиничная комната оказалась свободной.

– Вы можете там переночевать, – сказал он. – Моя жена застелит кровать свежим бельем, мы приготовим для вас славный ужин. Уж в этом не сомневайтесь. А утром кузнец заменит сломанную ось.

Тут до меня впервые дошло, перед каким выбором мы стояли. Я невольно взглянула на лорда Грейстоуна. Он обратился к хозяину с такой обаятельной улыбкой, что мне оставалось только молчать и хлопать глазами.

– Меня зовут мистер Грей, – сказал он, – а это моя сестра. Мы благодарны вам за великодушное предложение, но нет ли все же возможности заменить ось сегодня?

– Кузнец останется на ночь у Блэкуэлла.

Хотя это казалось невозможным, но улыбка Грейстоуна стала еще более чарующей.

– Можете не сомневаться, если он управится, жалеть об этом ему не придется.

Нельзя сказать, что эти слова не произвели на хозяина постоялого двора никакого впечатления, но поделать он ничего не мог.

– Парень скорее всего сейчас уже так набрался, что не в состоянии что-либо делать, – откровенно сказал он. – Фермер Блэкуэлл делает замечательный эль.

– Понимаю, – промолвил Грейстоун и ласково отпихнул морду гнедого коня, которого он держал за повод, потому что тот как раз решил обнюхать карманы графа в поисках угощения. – Пожалуй, я в самом деле остановлюсь у вас. Что же касается сестры, то она, я надеюсь, сможет разделить кров с вашим священником и его супругой.

– Наш священник – вдовец, – последовал ответ. – Если молодая женщина останется ночевать в его доме, это будет неприлично.

Лорд Грейстоун обратил на меня задумчивый взгляд своих серых глаз.

– Похоже, у нас нет выбора, Кейт.

– В этой деревне наверняка найдется кто-то, кто сможет починить ось помимо кузнеца, – обратилась я к хозяину постоялого двора с риторическим вопросом.

– Нет, – сказал тот. – Кроме кузнеца, этого не может сделать никто.

– Черт возьми, – пробормотала я едва слышно сквозь зубы.

Грейстоун взял повод у меня из рук.

– Поднимайтесь с хозяйкой наверх, Кейт, – сказал он. – У вас, должно быть, все тело болит после падения, и к тому же вам надо умыться. А я пока займусь лошадьми.

– Не беспокойтесь, мистер Грей, за ними присмотрит Джем, – жизнерадостно сообщил хозяин. – Эй, Джем, поди сюда!

Мы с Грейстоуном завертели головами, пытаясь понять, о ком идет речь. Через минуту на зов явился худой, щуплый мужчина. Выслушав указания хозяина, он взял в руки оба повода и куда-то увел лошадей.

– Если ваша пивная открыта, я, пожалуй, выпью кружечку пивка, – сказал Грейстоун таким тоном, словно его в самом деле замучила жажда.

Мужчины отправились в пивную, а я вслед за хозяйкой поднялась по истоптанным деревянным ступеням в комнату. Она была маленькая, с низким потолком и трещинами на стенах. Кровать в комнате была только одна.

– Черт, – снова выругалась я вполголоса.

– Я принесу вам воды, мисс, – предложила хозяйка. – Вы, наверное, хотите помыться.

Когда я взглянула в маленькое зеркало, висевшее на гвозде над чистой, но щербатой раковиной, я поняла, почему все так настойчиво советовали мне умыться. Лицо действительно было невообразимо грязным. Левое плечо словно онемело. Обследовав его, я поняла, что в скором времени его «украсит» весьма непривлекательный кровоподтек.

Я как могла привела себя в порядок и спустилась в пивную.

Ужин прошел в гораздо более приятной атмосфере, чем я ожидала. Грсйстоун, по всей видимости, примирился с неизбежным и, когда я села напротив него за стоящий в углу изрезанный деревянный стол, задумчиво улыбнулся мне.

– Боюсь, вы не привыкли к таким вещам, Кейт, – сказал он.

Вообще-то мне много раз приходилось есть в заведениях, похожих на Ластер-Армз, однако я не стала сообщать об этом. Взяв в руки салфетку, я бросила на него нервный взгляд: только теперь я окончательно осознала тот факт, что мы с ним совершенно одни.

– Вы собираетесь переночевать в доме викария, милорд? – спросила я напрямик.

– Вам пора запомнить, что меня зовут Адриан, – сказал граф с такой улыбкой, какую он, вероятнее всего, изобразил на лице, если бы имел дело с перепуганным ребенком. – В конце концов, я ведь ваш брат.

Я кивнула. Его улыбка несколько успокоила меня, но все же не до конца.

– Я не хочу оставлять вас здесь одну, Кейт, – сказал лорд Грейстоун, сдвинув брови. – Хозяин постоялого двора кажется вполне порядочным человеком, и все же…

Я прикусила губу.

– Между прочим, у меня в самом деле есть сестра, – снова заговорил мой спутник, и в глазах его мелькнул веселый огонек. – Обещаю вам, что буду вести себя безупречно.

При желании он, наверное, мог бы подманить и кормить с руки диких птиц, так разве удивительно, что я почувствовала, как губы мои против воли растягиваются в застенчивую улыбку.

Надо сказать, что в тот вечер я сыграла свою роль просто блестяще. К сожалению, тот факт, что я даже не подозревала, что являюсь участником спектакля, ни в коей мере не мог спасти ни Адриана, ни меня от последствий гнусного замысла моего дяди, который ему, увы, удалось осуществить.

Глава 3

– Вы можете лечь на полу, – сказала я, когда мы с лордом Грейстоуном остались одни в тесной спальне. – Вы были солдатом, так что наверняка привыкли спать на земле.

Мое замечание явно позабавило графа.

– Я был офицером, Кейт, а они не спят на земле, – сказал он, приподняв бровь.

Должно быть, на лице моем отразилось недоверие, потому что он тут же рассмеялся.

– По крайней мере дайте мне одну из подушек, – попросил он. – Они чистые?

Взяв в руки подушку, я внимательно ее осмотрела, даже поднесла к носу и понюхала. Проведя чуть ли не всю жизнь в гостиницах и на постоялых дворах, я знала, что запах не менее важен, чем внешний вид.

– Да, чистые, – вынуждена была признать я с некоторым удивлением и великодушно добавила:

– Можете взять себе еще и одеяло.

Сняв с кровати одеяло и подушку, я старательно устроила для моего спутника постель на полу. Обернувшись, я обнаружила лорда Грейстоуна прямо у себя за спиной и внезапно снова, но почему-то с особенной остротой почувствовала, какой он огромный и как мала и слаба я в сравнении с ним.

Чтобы взглянуть ему в лицо, мне пришлось запрокинуть голову. По глазам лорда Грейстоуна невозможно было угадать, что у него на уме.

– Спокойной ночи, Кейт, – тихо сказал он.

– Спокойной ночи… Адриан.

Я сняла башмаки, аккуратно поставила их у кровати и забралась в постель прямо в платье. Наступила тишина. Мы оставили ставни открытыми, и лунный свет, проникая через окно, освещал лоскутное покрывало в ногах кровати, на которой я лежала, прислушиваясь к дыханию Грейстоуна и думая о том, что в таких условиях мне ни за что не удастся заснуть.

Проснулась я от грохота башмаков по деревянным ступеням лестницы, на которой не было ковровой дорожки. Встревоженная, я села на кровати и с удивлением обнаружила перед собой широкую, обтянутую белым батистом мужскую спину: Адриан встал между мной и дверью.

Кто-то налег снаружи плечом на дверь. После третьего толчка крючок не выдержал, дверь распахнулась и на пороге спальни появился мой дядя. Лицо его ясно различалось в ярком лунном свете, льющемся через окно.

– Грейстоун, – елейным голосом пропел дядя, явно не в силах скрыть свою радость, – что это вы здесь делаете с моей племянницей?

Над дядиным плечом появилось лицо какого-то мужчины.

– Черт, – произнес он. – Похоже, мы прибыли совсем не вовремя, Чарлвуд.

Адриан медленно отошел от меня и остановился у окна. Я почувствовала горечь: он как бы перестал меня защищать. Впрочем, до меня до сих пор все еще не доходил смысл происходящего.

– Входите, джентльмены, – сказал Адриан весьма спокойным тоном, однако я ясно ощутила, что за этим спокойствием скрывается гнев. Он, само собой, сразу все понял.

– Думаю, – сказал мой дядя, – вы поступите в отношении моей племянницы как джентльмен, Грейстоун. В противном случае я сделаю так, что об этой истории узнает весь Лондон, а это отнюдь не пойдет на пользу вашей репутации.

Только после этих слов я осознала, что означает внезапное появление дяди в единственной сдающейся внаем комнате постоялого двора Ластер-Армз. Я так резко втянула в себя воздух, что мой вдох услышали все трое мужчин. Однако ни один из них даже не взглянул на меня.

Адриан молчал. Я переводила взгляд с него на моего дядю и обратно. Лорд Чарлвуд улыбался, но при этом взгляд у него был такой, что все мое тело инстинктивно напряглось, как это уже бывало раньше.

– Как вам удалось подстроить поломку оси? – спросил наконец Адриан с таким интересом, словно все остальное его не касалось.

– Подстроить поломку оси? – эхом повторила я его вопрос. – Боже мой, вы думаете, что это было вовсе не случайно?

Голос мой сорвался. Впрочем, это не имело никакого значения: никто из присутствующих не обращал на меня никакого внимания.

– Вы женитесь на ней, Грейстоун, – сказал дядя. – У меня есть свидетель, который под клятвой подтвердит, что я застал вас вместе в одной спальне. Хотел бы я знать, как будет выглядеть в глазах общества герой вроде вас, если эта история выплывет наружу?

В словах дяди звучало какое-то злобное, мстительное ликование.

Адриан, стоя у окна, прислонился спиной к стене и принялся разглядывать меня так, словно перед ним был новый, неизвестный науке вид насекомого.

– Здорово вы сработали, – произнес он наконец. – Когда сломалась ось, у меня возникли кое-какие подозрения, но вы вели себя так естественно, что я в конце концов поверил, что это в самом деле несчастный случай.

– Дядя, ну скажи же, что это была чистая случайность, скажи, – в отчаянии обратилась я к лорду Чарлвуду.

– Невинная душа. Значит, он сказал тебе, что у вас сломалась ось? Это был всего лишь предлог, Кейт. Предлог для того, чтобы заманить тебя сюда.

Глаза дяди сияли торжеством, и я поняла, что он лжет.

– Между нами ничего не было, – сказала я, переводя взгляд с дяди на его спутника, который к этому времени тоже вошел в спальню. Мне показалось, что от их присутствия в комнате сделалось так душно, что стало нечем дышать. – Мы оба полностью одеты.

– Это не имеет значения, – заявил спутник дяди. – Вы скомпрометированы, милая девушка.

– Уэйн прав, моя дорогая, – подтвердил дядя, обращаясь ко мне, но при этом продолжая глядеть на Адриана. – Ты в самом деле совершенно оскандалена.

– Но ведь можно сделать так, чтобы об этом никто никогда не узнал, – запротестовала я.

– Об этом непременно станет известно. Уж я об этом позабочусь. – Глаза дяди быстро оглядели маленькую обшарпанную комнатку, разобранную постель и снова уставились на Адриана. – До меня доходили слухи, Грейстоун, что вы намерены сделать карьеру как политик. Если это так, то сегодня вечером вы вели себя неразумно. Фактически, мой дорогой, – с наслаждением смаковал каждое свое слово лорд Чарлвуд, – вы поставили себя перед весьма неприятным выбором. Если вы женитесь на ней, то получите в жены дочь ирландского игрока. Если же вы этого не сделаете, я расскажу об этой истории всему Лондону. Это положит конец вашим политическим амбициям, не так ли?

На лице моего родственника играла улыбка, однако в ней явственно ощущалась угроза. Лицо Адриана словно превратилось в мраморную маску.

– А что, если я откажусь выйти за него замуж? – с вызовом спросила я.

Дядя перевел на меня взгляд своих зеленоватых глаз.

– Ты сделаешь то, что я тебе говорю, Кейт, – вкрадчиво сказал он.

Мне вдруг стало холодно. Никогда прежде никому не удавалось заставить меня так отчетливо ощутить чувство физической угрозы. И позже, когда мне довелось стоять под дулом пистолета, направленного прямо в сердце, я не испытывала такого ужаса, как тогда в спальне постоялого двора Ластер-Армз. Теперь-то я понимаю, что угроза, исходившая от лорда Чарлвуда, имела сексуальную природу, но в то время я знала лишь одно: мне страшно!..

«Я должна бежать, – подумала я, не отвечая на последнее дядино замечание. – Я не могу оставаться во власти этого человека».

– Разумеется, я женюсь на ней, – донесся до меня усталый голос Адриана.

Дядя удовлетворенно рассмеялся. Смех заставил меня вздрогнуть, и в этот самый момент я поняла, что пойду по пути, который выбирают трусы.

Мужчины спустились в пивную, оставив меня одну. Я снова легла на кровать и, забившись под одеяло, стала уговаривать себя не думать о том, что мне предстояло.

Хозяйка принесла на завтрак чай и оладьи. Чай я выпила, но есть не могла. После этого я снова улеглась. В полдень в комнату поднялся дядя. Он запасся какой-то бумагой, благодаря которой мы с Адрианом могли пожениться немедленно. Я сняла с себя измятое платье, в котором провела ночь, извлекла из чемодана другое, предназначенное для визита к дядиным мифическим друзьям, и, словно сомнамбула, спустилась по лестнице вниз.

Свадебная церемония была проведена прямо в пивной, которую хозяин предусмотрительно очистил от посетителей. В помещении пахло элем. К этому примешивались отчетливые запахи грязи и навоза, которые принес на своих сапогах кто-то из фермеров.

Разумеется, это было совершенно неподходящее место для свадьбы такого человека, как граф Грейстоунский. Мне было так стыдно, что я не могла поднять на Адриана глаза. В нужный момент я прошептала «да» и совсем понурила голову.

Когда мы наконец вышли из пивной, я с удивлением обнаружила, что на улице сияет солнце. Мой дядя прямо-таки исходил любезностью по отношению к священнику. У мистера Уэйна, приятеля дяди, был такой вид, словно он мечтает только об одном – добраться до постели и заснуть. Что же до Адриана, то его лицо было совершенно непроницаемым.

У ворот постоялого двора стоял фаэтон лорда Грейстоуна, запряженный лошадьми. Было ясно, что его уже починили. Я остановилась на пороге, чувствуя себя как груз, который никому не нужен.

– Забирайтесь в фаэтон, Кейт, – обратился ко мне Адриан.

Я осторожно взглянула на него: глаза его были холодны, словно воды Северной Атлантики.

– Я собираюсь отвезти вас в мое поместье Ламбурн, – сообщил он голосом, в котором было не больше теплоты, чем в главах.

Я пошла к фаэтону и вдруг вздрогнула, словно ужаленная, почувствовав на своей руке прикосновение руки моего дяди.

– Позвольте мне помочь вам, леди Грейстоун, – сказал он со злобным торжеством.

– Держитесь от нее подальше, Чарлвуд, – услышала я голос Адриана. Потом его руки ухватили меня за талию и вскинули на сиденье с такой легкостью, словно я ничего не весила. В следующую секунду лорд Грейстоун вскочил на сиденье рядом со мной, и гнедые резвой рысью понесли нас прочь из Ластера. Казалось, им самим хотелось покинуть эту пыльную деревеньку как можно скорее…

Дорогой мы с лордом Грейстоуном почти все время молчали. Я произнесла всего лишь три слова: «Мне очень жаль». Взгляд, который Адриан бросил мне в ответ, был полон презрения. Впрочем, я его за это не винила.

Дважды мы останавливались, чтобы перекусить и дать отдохнуть лошадям, однако кусок не лез в горло. Если бы я была плаксивой девушкой, то к тому времени, когда мы добрались до Лэмбурна, уже выплакала бы все глаза. Однако, как я однажды упоминала, я не из тех, кто любит хныкать. Когда мы свернули на обсаженную буками подъездную аллею Лэмбурн-Мэнор, одного из многих имений Грейстоунов, глаза мои оставались сухими, а губы и подбородок не дрожали.

В день приезда в поместье Адриана я почти ничего вокруг не заметила и не запомнила, но потом, когда узнала Лэмбурн, я полюбила его всей душой, поэтому хочется рассказать о нем хотя бы немного прямо сейчас.

Дом был старый и относительно небольших для жилища аристократа размеров, но смотрелся он на продуваемой всеми ветрами равнине Беркшир-Даунс просто замечательно. Поросший зеленью дерн вплотную подходил к его дверям, так что дом казался неотъемлемой частью пейзажа. Интерьер был таким же старым, как и само строение. Комнаты выглядели так, словно за последние сто лет краску в них ни разу не освежали. Тем не менее выцветшие стены и потолки мне понравились. Они создавали своеобразный уют, на них отдыхал глаз. Все комнаты были выдержаны в мягких пастельных тонах – голубой, розовый, малиновый, желтовато-белый с легким золотистым оттенком.

Большую часть своих земель лорд Грейстоун сдавал в аренду окрестным фермерам, которые пасли лошадей, молочный скот и овец на богатых кормом пастбищах и выращивали пшеницу, ячмень и овес. В основной усадьбе работали несколько постоянных слуг. Кроме того, в имении было два конюха, которые ухаживали за лошадьми на конюшне.

Разумеется, обо всем этом я узнала позже. В первый же день я успела обратить внимание лишь на то, что дом был сложен из очень необычного камня – серого с серебристым блеском. Кроме того, от моего внимания не укрылся тот факт, что слуги не смогли скрыть своего удивления, когда хозяин поместья представил им меня как свою жену.

Экономка, которую звали миссис Ноукс, проводила меня в мою комнату. Позже я узнала, что, по понятиям Грейстоунов, комната эта была маленькой и весьма непрезентабельной, но мне она показалась большой и красивой.

– Поскольку вы не привезли с собой свою служанку, я пришлю к вам Нэнси. Она поможет вам раздеться, миледи, – сказала экономка.

– У меня нет служанки, миссис Ноукс, – ответила я, – и, кроме того, я привыкла раздеваться без посторонней помощи. Пожалуйста, не надо беспокоить Нэнси.

– Какое же тут беспокойство, миледи? – в изумлении уставилась на меня миссис Ноукс.

Тем не менее я отослала Нэнси обратно и, оставшись одна, обошла всю просторную комнату, восхищаясь удобной, обитой ситцем мебелью, которой она была обставлена, и старинным, несколько поблекшим от времени ковром. Между тем я искала дверь, соединявшую мою спальню с другой, смежной: мне приходилось слышать, что супруги, принадлежавшие к аристократическому обществу, обычно занимали расположенные рядом спальни, которые сообщались между собой. Тем не менее в моей комнате никакой другой двери, кроме входной, я не обнаружила. На сердце у меня стало немного полегче от того, что Адриан, слава Богу, не стал размещать меня в парной, так называемой супружеской спальне.

Я подошла к окну с утепленной на зиму рамой и бросила взгляд на простиравшуюся за ним покрытую дерном равнину, на которой кое-где виднелись небольшие холмы. При виде этой мирной картины тревога поутихла.

Я знала, что сделала ужасную вещь, и, разумеется, испытывала чувство вины и стыда за содеянное. С другой стороны, душа моя освободилась от парализующего необъяснимого страха, который я испытывала в присутствии дяди. Поразмыслив немного, я решила, что чувство вины и стыд все же лучше, чем страх. Придя к этому выводу, я умылась теплой водой, которую оставила миссис Ноукс.

Потом мы с лордом Грейстоуном какое-то время сидели в уютной, застеленной персидским ковром столовой с украшенными лепниной стенами и потолком. В ожидании, пока нам подадут обед, мы о чем-то говорили, но при этом в лице лорда не было ничего, кроме холодной вежливости. Тем не менее в голову мне непонятно почему вдруг пришла глупая мысль: то, что произошло, не так уж и плохо. Окружающая обстановка как бы убеждала в том, что в поместье Лэмбурн я в безопасности.

Когда мы закончили обедать, было уже около десяти часов.

– Идите наверх, – сказал, обращаясь ко мне, Грейстоун. – Я присоединюсь к вам после того, как выпью бокал портвейна.

Ощущение, которое я испытала после этих слов, было такое, словно меня ударили в живот. Я почувствовала, как глаза мои широко раскрываются. Заметив мою реакцию, лорд Грейстоун вопросительно приподнял бровь.

– Д-да, милорд, – пробормотала я и выскользнула из столовой.

Миссис Ноукс опять предложила мне помощь Нэнси, и я снова отказалась. Дождавшись, пока меня оставят одну, я осторожно вышла из своей комнаты, чтобы обследовать другие, двери которых выходили в коридор.

То, что я увидела, не на шутку встревожило меня. Я выяснила, что меня не поселили в спаренную супружескую спальню по той причине, что таковой в доме просто не было. Моя комната значительно превосходила все остальные комнаты на этаже своими размерами, и я с ужасом поняла, что, скорее всего, это спальня самого графа Грейстоунского. В небольшой комнатке, расположенной сразу за той, в которой разместили меня, на бюро были разложены принадлежащие лорду Грейстоуну щетки для волос, но я сразу же поняла, что он вряд ли планирует провести ночь на стоящем в этой комнатке обитом ситцем кресле. Здесь, судя по всему, была гардеробная, а спать он скорее всего собирался в одной комнате со мной.

«Ты же вышла замуж за этого человека, – сказала я себе, стоя посередине уютной спальни и глядя на широкую, удобную кровать. – Чего же ты в таком случае от него ждешь?»

Надо признать, что я плохо представляла себе возможные последствия случившегося. Когда человек пытается от чего-то убежать, очень часто случается так, что у него просто нет времени понять, куда приведет это бегство. Предаваясь этим грустным мыслям, я услышала, как поворачивается дверная ручка. Крутнувшись на месте, я резко обернулась и увидела, как открывается тяжелая дубовая дверь и в комнату входит Адриан.

Маска вежливости, которую он носил на лице, чтобы скрыть свои переживания от слуг, исчезла. Я сразу поняла, что лорд Грейстоун в ярости, и мышцы живота у меня так напряглись, что их едва не свело судорогой. Тем не менее я заставила себя выпрямиться и, подняв высоко голову, встретила надвигающуюся опасность лицом к лицу.

Лорд Грейстоун пересек комнату и остановился прямо передо мной. «Господи, – подумала я, – какой же он огромный!» На какую-то секунду в душе у меня возникло искушение попросить у него пощады, попытаться объяснить, что я такая же жертва гнусного дядиного плана, как и он. Но я не могла найти для этого подходящих слов. Впрочем, даже если бы я нашла, в них заключалась бы ложь – мы оба знали, что я в результате нашей свадьбы не потеряла ровным счетом ничего, в то время как Адриан потерял все.

Грейстоун смотрел на меня. Лицо его хранило суровую неподвижность, глаза сузились. Живот мой напрягся еще больше. Однако я испытывала не то чувство, которое одолевало меня в присутствии дяди. Мне сразу же стало ясно, что мой страх перед Адрианом какого-то другого рода, нежели перед лордом Чарлвудом. Мысль эта придала мне мужества, и я, немного взбодрившись, сказала:

– Я уже говорила вам, милорд, что сожалею о случившемся. Я готова сделать для вас все, что вы захотите.

Глаза Адриана на секунду метнулись в сторону кровати за моей спиной, потом снова впились в мое лицо.

– В самом деле? – спросил он.

Сердце мое отчаянно заколотилось. Мысль о том, что, возможно, придется лечь в постель с мужчиной, находящимся в состоянии бешенства, перепугала меня до смерти. Однако я решила, что не должна отказываться от своих слов и, привстав на цыпочки, чтобы казаться выше ростом, ответила утвердительно.

– Вот как, – сказал Адриан и окинул меня с ног до головы таким взглядом, что я залилась краской. – Так вы беременны?

Я растерянно посмотрела на него, сбитая с толку. Губы лорда Грейстоуна сложились в горькую усмешку.

– Чарлвуд почувствовал бы, что отомстил мне в полной мере, если бы ему удалось не только повесить мне на шею нежеланную жену, но еще и подкинуть наследника, отцом которого является неизвестно кто.

Кровь в моих жилах забурлила от вспыхнувшего в сердце гнева.

– Я вовсе не беременна! – в ярости выкрикнула я Грейстоуну в лицо.

– Разве? – переспросил он.

В следующую секунду, прежде чем я успела сообразить, что происходит, он схватил меня за руки и притянул к себе. Инстинктивно я попыталась оттолкнуть его, упершись ладонями ему в грудь, но он так сжал мои руки, что невозможно было пошевелиться. В моем мозгу мелькнула мысль о том, что на теле останутся синяки от его пальцев. Я открыла рот, чтобы запротестовать, но раньше, чем я успела произнести хотя бы слово, губы его прижались к моим губам. Грубость его, по всей видимости, была лишь отражением ярости, которую он испытывал. Я, в свою очередь, тоже пришла в неистовство и попыталась пнуть его ногой. Тогда он легко, словно пушинку, поднял меня и, прижимая к груди, стал целовать, удерживая на весу. Я чувствовала себя совершенно беспомощной и задыхалась от бессильной злости, но при этом, как ни странно, совсем не испытывала страха. Изловчившись, я снова попыталась нанести лорду Грейстоуну удар ногой, но у меня и на этот раз ничего не вышло.

Внезапно характер его поцелуев резко изменился. Губы его стали нежными и ласковыми, он наклонился вперед, причем в этом движении уже не было ничего угрожающего. Я почему-то обмякла, всякое желание сопротивляться разом оставило меня.

Не знаю, сколько времени мы оставались в таком положении. Словно сквозь вату до моего слуха доносилось потрескивание огня, шум деревьев, которые раскачивал ветер за окном. Затем граф медленно, плавно опустил меня на пол, и я наконец-то снова почувствовала под ногами опору. Одновременно ладонь его правой руки мягким, поддерживающим движением охватила мой затылок. Я почувствовала, что он наклоняет мое тело назад, и закрыла глаза. В ту же секунду он внезапно оттолкнул меня так резко, что я едва не упала.

– Нет, – сказал он хриплым голосом, дыша так тяжело, словно долго и быстро бежал.

Вне себя от изумления я уставилась на него, пораженная тем, что произошло между нами.

– Я не собираюсь превращать весь этот фарс в реальный брак, – пробормотал он сквозь зубы.

В результате нашей борьбы шпильки из моей прически выпали, и волосы разметались по спине. Губы, судя по ощущениям, сильно вспухли. Я попятилась на несколько шагов и с достоинством сказала:

– Не я была инициатором этих поцелуев, милорд.

К этому времени лорд Грейстоун уже восстановил дыхание. Его волосы растрепались и свисали со лба непокорными прядями. Внезапно я ощутила приступ нестерпимого желания их погладить. Как ребенок, сопротивляющийся искушению, я скрестила руки на груди, засунув пальцы под мышки.

– Вы пока останетесь здесь, в Лэмбурне, – сказал Адриан, проигнорировав мое замечание насчет поцелуя. – Брак наверняка будет признан действительным: Чарлвуд, само собой, позаботится об этом. Однако он не может заставить меня представить вас обществу как мою жену.

Между дядей и Грейстоуном явно были какие-то старые счеты, но я сочла, что обстановка не подходит для того, чтобы расспрашивать об этом. Граф молча смотрел на меня, словно ожидая услышать какой-то ответ.

– Ну что ж, хорошо, милорд, – вежливо сказала я.

Судя по всему, моя покорность пришлась ему не по вкусу.

– Я не собираюсь ночевать здесь, – заявил он. – Сию же минуту я отправлюсь верхом в Грейстоун-Эбби.

Грейстоун-Эбби было основным поместьем графа. Как мне было известно, оно находилось неподалеку от Ньюбери, примерно в пятнадцати милях от Лэмбурна. На улице уже совсем стемнело, но я, разумеется, вовсе не собиралась уговаривать его остаться.

– Да, милорд, – сказала я, стараясь держаться того же вежливого тона.

Лорд Грейстоун выругался, и я невольно попятилась еще на шаг. Осознав это, я тут же снова шагнула вперед, опустила руки вдоль тела, выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. У Адриана был такой вид, словно он собирался что-то мне сказать, но вместо этого он повернулся и вышел из комнаты. Дверь со стуком закрылась за ним. Я подошла к подоконнику, села на него и почувствовала, что меня бьет дрожь.