Текст книги "Обман"

Глава 6

План поисков Пэдди мы составили во время последующих визитов Гарри. Поскольку Пэдди ни в чем не разбирался, кроме лошадей, я была почти уверена, что он постарается продолжить дело, которым занимался мой отец. Это означало, что найти его вероятнее всего можно было где-нибудь поблизости от ипподрома. Однако серьезным препятствием для осуществления наших планов являлся тот факт, что в январе все ипподромы были закрыты.

– Где вы с отцом обычно бывали в январе? – спросил меня как-то Гарри, когда холодным зимним днем мы с ним сидели в тепле и уюте библиотеки. На этот раз младший брат Адриана появился в доме довольно неожиданно, хотя он был у меня с визитом всего за день до этого.

Я вытянула к огню ноги, обутые в кожаные башмаки, и пошевелила пальцами.

– Зиму мы частенько проводили в Ирландии. Отец часто покупал молодых лошадей у мелких ирландских заводчиков, объезжал их, а потом с выгодой продавал в Англии.

– Вы считаете, что Пэдди мог отправиться в Ирландию?

– Думаю, это вполне вероятно, – признала я.

– Тогда, прежде чем начать его разыскивать, нам придется дождаться весны, когда начнется новый сезон скачек, – разочарованно бросил Гарри. – Другого выбора у нас нет.

– Пожалуй, вы правы, – вздохнула я.

Гарри с шумом выдохнул и посмотрел на свои обутые в сапоги ноги. С самого момента его приезда меня не оставляло ощущение, что он хочет мне что-то сказать. В конце концов его прорвало.

– Вчера я получил письмо от Адриана, – хрипло сказал он.

Я замерла, не произнося ни слова. Он посмотрел на меня, причем я заметила в его глазах какую-то озабоченность.

– Понимаете, он принимал участие в решении вопроса о французском займе.

Поскольку мистер Кроуфорд в свое время любезно распорядился о том, чтобы я регулярно получала две главные лондонские газеты, я знала, о чем говорит Гарри.

– Вы имеете в виду предоставление Франции кредита банкирским домом Берингов с целью дать французскому правительству возможность заплатить репарации странам-победителям?

– Именно, – кивнул Гарри.

Парижский мирный договор, подписанный после битвы при Ватерлоо, среди прочего предусматривал, что Франция должна заплатить государствам-победителям репарации в количестве 700 миллионов франков. Поскольку столь тяжелое финансовое бремя было явно не по силам французской экономике, англичане договорились с британскими банкирскими домами братьев Берингов и Хоупса о предоставлении французскому правительству долгосрочного займа.

– Договор о предоставлении займа должен быть подписан в следующем месяце, – снова заговорил Гарри, причем озабоченность в его взгляде стала еще более явной. – Адриан должен приехать в Лондон и проследить, чтобы все связанные с этим вопросы были решены без задержек.

Я почувствовала, как кровь отливает у меня от лица, и закусила губу.

– Он собирается остановиться в Лондоне или же, по-вашему, он приедет сюда?

– Он наверняка планирует приехать в свое основное поместье, Грейстоун-Эбби, – ответил Гарри. – Вообще-то у меня сложилось впечатление, что Адриан собирается вообще остаться в Англии. В своем письме он упомянул, что слишком долго находился вдали от родового имения.

Я оглядела уютную, теплую комнату и подавила горестный вздох, готовый вырваться у меня из груди. Мне было очень хорошо в Лэмбурнс, но в глубине души я всегда знала, что мое пребывание здесь не может продолжаться вечно.

– Если Адриан аахочет со мной развестись, я, конечно же, дам на это согласие, – сказала я. – Но к дяде я не вернусь. Гарри, вы должны разыскать Пэдди. Я могла бы жить вместе с ним.

– Адриан не станет с вами разводиться, Кейт! – нахмурился Гарри. – Подумайте только, какой в этом случае разразится скандал.

– Если леди Мэри в самом деле его любит, она не станет придавать этому слишком большое значение.

– Леди Мэри тут ни при чем, – покачал головой Гарри. – Но я вам еще раз повторяю: Адриан не будет с вами разводиться.

«Вероятно, тут все дело в его политической карьере, – подумала я. – Развод, по всей видимости, оставит на его репутации такое пятно, которое не позволит ему рассчитывать на успех».

Поскольку я долго размышляла над проблемой нашего с Адрианом брака, то предложила Гарри другое возможное решение:

– Может быть, ему удастся добиться признания брака недействительным? Я не знаю, что для этого нужно, но ведь наш брак, по сути говоря, фиктивный. Мы с ним не жили вместе ни одного дня.

– Если у Адриана есть в голове хоть капля мозгов, он ни за что не расстанется с вами, – глухо проговорил Гарри. – Это самое лучшее, что он может сделать.

Его слова меня очень тронули.

– Большое вам спасибо, Гарри. Но ведь ваш брат считает меня сознательной участницей позорного спектакля, разыгранного моим дядей, и потому терпеть меня не может.

– Я расскажу ему, как было дело. Для любого, кто вас знает, совершенно очевидно, что вы ни за что бы не согласились участвовать в такой мерзости.

– Благодарю вас.

– Не беспокойтесь, Кейт. – Мой собеседник ободряюще улыбнулся. – Я поговорю с Адрианом. Все будет хорошо, вот увидите. Адриан – человек чести, он вас не бросит.

– Я не нуждаюсь ни в чьих одолжениях и в состоянии сама о себе позаботиться, – раздраженно бросила я в ответ.

Гарри никак не отреагировал на мою вспышку. Впрочем, я и сама решила, что сейчас не время ссориться из-за одной необдуманной фразы. В конце концов, я была одинокой женщиной без денег и без семьи, так что заботиться о себе самой мне было бы не так уж легко. Само собой, эта мысль не улучшила моего настроения.

– Может быть, я сама захочу с ним развестись, – пробормотала я с детским упрямством.

– Не говорите глупостей, Кейт, – осадил меня Гарри. Я нахмурилась, но промолчала.

Соглашение между банкирскими домами братьев Берингов и Хоупса и французским правительством было подписано 10 февраля 1817 года в присутствии графа Грейстоунского, представляющего правительство Великобритании. Два дня спустя граф покинул Лондон и отправился в свое родовое поместье Грейстоун-Эбби, расположенное неподалеку от Ньюбери, в графстве Беркшир. Я знала об этом, потому что Гарри заблаговременно прискакал навестить меня и сообщил, что Адриан прибудет в Грейстоун-Эбби на следующий день.

В Лэмбурне, однако, он появился лишь спустя еще три дня. Естественно, для меня это было нелегкое время. Погода стояла хорошая, и я ежедневно каталась верхом. Для чтения мне не хватало сосредоточенности. Романов в лэмбурнской библиотеке не было, и зимой я коротала время, читая «Благосостояние государств», а это, разумеется, не та книга, которую можно осилить, не напрягая внимания.

Лорд Грейстоуи приехал 16 февраля, в одиннадцать часов утра. Ночь перед этим была морозная, и я медлила со своим обычным походом на конюшню в ожидании, пока солнечные лучи хоть немного прогреют стылую землю, так что Адриан застал меня в доме. Миссис Ноукс вот уже несколько дней пилила меня за отсутствие аппетита, и я пряталась от нее в библиотеке. Целый час я провела сидя у камина и тупо глядя на огонь. Затем в библиотеке появился мистер Ноукс и мягким голосом, от которого я немедленно насторожилась, сказал:

– Его милость лорд Грейстоун прибыл, миледи.

Я вскочила на ноги, и в ту же секунду в библиотеку вошел Адриан. Я уже успела забыть, какой он огромный, и невольно поразилась тому, что его плечи совершенно закрыли дверной проем.

– Д-добрый день, милорд. Как поживаете? – с запинкой сказала я тихим, вежливым голосом.

В комнате наступила тишина. По всей вероятности, тон у меня был такой, словно я увидела лорда Грейстоуна впервые в жизни.

– Спасибо, очень хорошо поживаю, – ответил Адриан. – Надеюсь, вы здоровы?

– Да, – сказала я, чувствуя, что не знаю, не могу придумать, что мне говорить дальше. Я бросила отчаянный взгляд на мистера Ноукса, но он стоял у самой двери и явно собирался покинуть комнату.

– Следует ли мне предупредить миссис Ноукс, что вы позавтракаете с нами, милорд? – осведомился он.

– Да, спасибо, Ноукс.

Мистер Ноукс вышел за дверь, и я осталась наедине со своим мужем.

– Садитесь, Кейт, – предложил он. – Я вас не съем.

Я уселась в одно из синих кресел у камина, а Адриан опустился на другое, то самое, в котором так часто сиживал Гарри. Лорд Грейстоун был одет в синий фрак, кожаные бриджи и высокие сапоги. Лицо его было красным от мороза. Я сложила руки на коленях и молча ждала, пока он заговорит.

– Я вижу, вы не из болтливых, – заметил он с насмешкой в голосе.

– Я просто не знаю, что говорить, – призналась я и закусила губу. – Я совершила по отношению к вам такой плохой поступок, а вы были ко мне так добры. Мне просто стыдно.

– Вы хотите сказать, что, бросив вас в одиночестве на целых девять месяцев, я проявил к вам доброту? – удивленно поднял брови Адриан.

– Вы дали мне возможность жить в этом замечательном доме и даже платили мне содержание. Нам обоим известна подоплека нашего брачного союза, милорд. Мне кажется, вы были очень… – я сделала паузу, подыскивая подходяща слово, – …великодушны.

На этот раз лорд Грейстоун приподнял только одну бровь. Блики от огня играли на его светлых волосах, как и на волосах Гарри, когда во время своих визитов он присаживался у камина, но при виде этого зрелища в душе у меня не возникло чувства спокойствия и уюта, как бывало во время моих бесед с младшим братом Адриана.

– Мой брат и мой поверенный в делах всячески уверяли меня в том, что вы не принимали сознательного участия в афере Чарлвуда и что вы такая же жертва его дьявольского замысла, как и я.

Я наклонилась вперед и заговорила, стараясь, чтобы слова мои звучали как можно убедительнее:

– Я в самом деле ничего не знала о том, что задумал мой дядя, милорд. Если бы я об этом знала, я бы ни за что, ни за что с вами не поехала! Но…

Я замолчала, почувствовав, как щеки мои начинает заливать краска. До этого момента я смотрела лорду Грейстоуну прямо его жесткие серые глаза, но теперь вынуждена была виновато опустить взгляд.

– Что – но? – спросил он, причем в голосе его не было гнева, одно лишь любопытство.

– Мне следовало отказаться выходить за вас замуж, – разом выпалила я. – Я знаю, что должна была отказаться. То, что я уступила дядиному давлению, было трусостью с моей стороны. Я очень виновата и прошу у вас прощения за это. Как-то раз я уже сказала вам, что сделаю все, что вы захотите. – Румянец на моих щеках стал еще гуще – я вспомнила, что последовало за этим моим обещанием. Я быстро взглянулa на Адриана, чтобы узнать, помнит ли об этом он, и увидела, что лицо его помрачнело. – Если вы захотите попытаться добиться признания нашего брака недействительным, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь.

– Если наш брак будет признан недействительным, вы вернетесь к Чарлвуду? – спросил лорд Грейстоун.

– Нет! – горячо воскликнула я и даже сама услышала прозвучавшие в этом восклицании нотки паники. Сглотнув, я попыталась придать своему голосу твердость:

– Я много думала о своем возможном будущем. Мне известно, что в вашем владении находится много домов. Может быть, вам нужна экономка в один из них? – высказала я блестящую, на мой взгляд, идею, которая пришла мне в голову всего два дня назад.

– Вы собираетесь стать экономкой? – недоверчиво переспросил Адриан.

– А что тут такого? Миссис Ноукс научила меня готовить, – гордо заявила я. – И, кроме того, я всю зиму наблюдала за тем, как она управляется со своей работой по дому. Так что я уверена, что справилась бы.

– Кейт, ваш дед был виконтом. Вам нет никакой необходимости учиться стряпать!

Лорд Грейстоун явно не понимал меня. Впрочем, этого следовало ожидать.

– Однако, – продолжила я, – если мне удастся разыскать Пэдди О’Грэди, старого конюха, работавшего у моего отца, то я наверняка смогу остаться жить с ним. Он знает меня с пеленок.

– Вы не можете жить с конюхом, – нетерпеливо перебил меня лорд Грейстоун.

– Пэдди не просто конюх, – пояснила я. – Для меня он все равно что родственник, член моей семьи.

– Если мы аннулируем наш брак, – отчеканил Адриан, – я позабочусь о том, чтобы у вас было достаточно средств, и вы могли бы позволить себе жить так, как вам хочется.

– Но я не могу взять у вас деньги, – сказала я совершенно искренне.

В дверях появился мистер Ноукс и объявил:

– Завтрак подан, миледи. Пожалуйте в столовую.

– Благодарю вас, мистер Ноукс.

– А почему это Ноукс счел необходимым с таким многозначительным выражением пригласить вас в столовую? – с любопытством спросил Адриан, когда мы с ним выходили библиотеки.

Я не видела никаких причин что-либо от него скрывать и потому сразу призналась:

– Обычно я ем на кухне, но миссис Ноукс считает, что это не правильно.

Полированный, красного дерева раскладной стол в гостиной давно уже был сдвинут до своих минимальных размеров, так что, даже усевшись у его противоположных концов, мы с Адрианом оказались не так уж далеко друг от друга. Мистер Ноукс подал нам суп из бычьих хвостов. Едва успев попробовать его, я отложила ложку в сторону, так как слишком нервничала, чтобы есть.

Адриан уже почти прикончил свою порцию, когда мистер Ноукс, стоящий у стены в ожидании момента, когда можно будет сменить тарелки и подать новое блюдо, придушенным голосом пробормотал:

– Миледи, миссис Ноукс очень расстроится, если вы не съедите свой суп.

Адриан удивленно взглянул на него.

– Извините, мистер Ноукс, – сказала я. – Я просто не голодна.

– Вы всегда так внимательно следите за аппетитом ее светлости, Ноукс? – мягко поинтересовался лорд Грейстоун.

Старик бросил на Адриана виноватый взгляд:

– Простите, милорд, я вовсе не хотел вмешиваться. Просто ее милость всю последнюю неделю почти ничего не ела… – голос старика прервался.

– Ничего, все в порядке, мистер Ноукс. А порцию свою я постараюсь съесть, – твердо сказала я и, зачерпнув ложку супа, проглотила ее, демонстрируя готовность выполнить данное только что обещание.

Остаток завтрака прошел весьма приятно, и я даже заставила себя съесть понемногу от всего, что подавалось, отдав тем самым должное кулинарному искусству миссис Ноукс. Я стала расспрашивать Адриана о французском займе, и он с готовностью отвечал на мои вопросы, демонстрируя отменное чувство юмора, знакомое мне еще со времени нашего с ним рокового путешествия. На какое-то время мне даже удалось забыть о том, что он, вероятнее всего, ненавидит меня.

Впрочем, я снова вспомнила об этом, когда мы оказались наедине в библиотеке. Какое-то время мы молча, глядя друг другу в глаза, стояли по разные стороны потертого персидского ковра, лежавшего на полу в центре комнаты, а потом лорд Грейстоун сказал:

– Добиться признания брака недействительным – нелегкое дело, Кейт.

– Я готова дать свидетельские показания о том, что мой дядя все подстроил, – заверила я его.

Адриан стиснул зубы.

– Меньше всего на свете мне бы хотелось, чтобы всем стало известно, как Чарлвуд поймал меня в ловушку с помощью самого старого из всех существующих трюков.

– Пожалуй, действительно неловко признаваться в том, что вас так провели, – согласилась я. – Но все же лучше перетерпеть чувство неловкости, чем всю жизнь быть прикованным узами брака к жене, которую вы не любите, не так ли?

Последовала долгая пауза, во время которой я наблюдала за танцем пылинок в сверкающих косых лучах солнца, свободно проникающих в комнату из-за раздвинутых бархатных портьер.

Внезапно Адриан пересек ковер и, взяв меня одной рукой за подбородок, поднял мою голову так, что я вынуждена была посмотреть ему прямо в лицо. Я с удивлением ощутила мозоли на его длинных и сильных аристократических пальцах.

– Вы либо невероятно наивная, либо самая умная молодая леди, которую я когда-либо знал, – мягко сказал он.

Внезапно я ощутила вспышку гнева и так рванулась, что Адриан разжал пыльцы и выпустил меня. Я попятилась на несколько шагов и, глядя ему прямо в глаза, с ожесточением выкрикнула:

– Я не то и не другое!

– Вот как?

– Да, именно так!

Несколько секунд он пристально вглядывался в мое лицо, а потом сказал:

– Пойдемте-ка на конюшню, вы мне покажете Эльзу.

Смена темы разговора была более чем неожиданной, но я была ей только рада. Я переоделась в свою зимнюю одежду для верховой езды, Адриан надел широкое, удобное пальто, и мы с ним отправились на конюшню.

За то время, пока мы завтракали, зимний воздух уже успел довольно сильно прогреться, и я приподняла голову, подставляя лицо ласковым солнечным лучам. Мы оба молчали, и в тишине отчетливо был слышен хруст гравия на дорожке под нашими сапогами.

Когда мы подошли к стойлу Эльзы, Адриан ласково окликнул ее.

– Ну как ты тут, девочка? – заговорил он. – Выходи-ка и поздоровайся со мной.

Животное явно узнало его. Сначала кобыла подняла голову и насторожила уши, а затем медленно развернулась и, вытянув вперед шею, подошла, издала негромкое ржание и потерлась мордой о его плечо. Адриан поднял руку и погладил лошадь по белой звездочке на лбу.

Думаю, именно в этот момент я его и полюбила.

– Эльза выглядит просто замечательно, – сказал он чуть погодя. Накинув кобыле на шею кожаный недоуздок и затянув его, граф вывел ее из стойла. На гнедой, тщательно вычищенной шерсти Эльзы заиграло солнце. – Ну-ка прокатитесь на ней, а я посмотрю, – попросил Адриан, взглянув на меня.

– Я сейчас принесу ваше седло, миледи, – сказал Уилли прежде, чем я успела произнести хоть слово, и затрусил в кладовую, где хранились седла и упряжь, оставив нас наедине с Адрианом, если, конечно, не считать стоящую как раз между нами кобылу.

– Сколько ей было лет, когда вы приобрели ее? – спросила я, поглаживая ладонью шею животного.

– Ей было тогда четыре года, а мне четырнадцать, – ответил Адриан. – Она несколько раз принимала участие в скачках на ипподроме в Ньюмаркете, но без особого успеха, так что мне удалось купить ее по весьма низкой цене.

– Она так замечательно сложена. Вы никогда не пытались получить от нее потомство?

– Конечно, пытался. Дважды. Однако оба жеребенка родились мертвыми, и после этого я решил, что с нее довольно.

– А вы не думали взять ее с собой на Пиренеи?

– Нет. Этой малышке там не место, – сказал Адриан, и в его низком, глубоком голосе явственно послышались теплые нотки. – Вы знаете, она ведь на самом деле и не лошадь вовсе, а принцесса в лошадином обличье.

Я радостно засмеялась: слова лорда Грейстоуна привели меня в восторг.

Появился Уилли с моим седлом и тут же укрепил его на спине Эльзы. Почувствовав на себе посторонний предмет, кобыла прижала уши, но тут же, услышав от меня несколько ласковых слов, успокоилась.

– Мне не хотелось ни подвергать ее тяготам и лишениям, которые выпадают на долю лошадей в кавалерийских частях, ни продавать какому-нибудь охотнику, который, ради того чтобы добыть лисицу, готов допустить, чтобы лошадь свернула себе шею. Вот поэтому-то я и отправил ее сюда, а Лэмбурн. Разумеется, Эльза была еще слишком молода, чтобы оставлять ее здесь на конюшне без всякого применения, но у меня, похоже, не было другого выхода.

– Ну вот, она готова, миледи, – сказал Уилли, который, пока мы с лордом Грейстоуном разговаривали, затянул подпругу.

Адриан бросил взгляд в сторону приставной платформы для посадки на лошадь. Он еще не знал, что, несмотря на высокий рост Эльзы, я никогда ею не пользовалась. Между тем я вдела левую ногу в стремя и одним сильным движением мягко и точно опустилась в седло. Сделав это, я направила Эльзу в сторону манежа, а Адриан пошел следом за мной, негромко разговаривая с Уилли.

Начала я, как всегда, с довольно долгой прогулки шагом, которая должна была разогреть мышцы животного. Затем я пустила ее резвой рысью. При этом я то и дело заставляла кобылу делать круги и менять направление движения. После пятнадцати минут такой разминки я, демонстрируя возможности лошади, пустила ее галопом.

Если всадник держится в седле и управляет лошадью в классической манере, животное, идущее галопом, чутко реагирует на каждый его посыл, движется стремительно и прекрасно держит равновесие. При этом его задние ноги выносятся далеко вперед, а гибкая спина лошади служит как бы мостиком между задними ногами и удилами, находящимися под контролем всадника. У Эльзы это получалось просто блестяще. Мышцы ее были мощны и упруги, всем своим видом она выражала сосредоточенность и внимание и выглядела на ходу так, словно была вдвое моложе.

Получаса такой интенсивной работы вполне достаточно для верховой лошади. Когда они минули, Адриан открыл ворота манежа и, пока я спешивалась, подошел к самой морде кобылы. Я, как всегда, похвалила Эльзу и дала ей кусочек сахару. После этого Уилли отвел ее обратно в стойло, где она получила честно заработанную порцию сена.

– Мне всегда хотелось ездить на ней именно так, но я не знал, как это делается, – заговорил Адриан.

– Меня этому научил мой отец, – сказала я. – До революции он учился в Сомюре.

Покинув конюшню, мы с графом пошли по дорожке, посыпанной гравием, обратно к дому. Моя голова едва доставала ему до плеча, и я заметила, что он укорачивает шаги, приноравливаясь ко мне.

– Я, к сожалению, вынужден был учиться по книгам, – сказал он. – «Искусство верховой езды» Герньера было для меня чем-то вроде Библии, но брать практические уроки мне было не у кого.

Над нами по ярко-голубому небу плыли маленькие белые облачка. Со стороны дома доносился запах древесного дыма.

– Вы прекрасно обошлись и без посторонней помощи, – заметила я. – Когда я впервые села верхом на Эльзу, то сразу почувствовала, что ее хозяин был весьма умелым всадником, и это меня, честно говоря, удивило. Англичане обычно так тяжелы и неповоротливы в седле.

Лорд Грейстоун не ответил, и я, вдруг вспомнив, что он в прошлом был офицером кавалерии, испугалась, что его обидели мои слова.

– Я только хотела сказать, что они не используют классическую посадку, – поспешно поправилась я.

– Когда герцог Веллингтонский был молодым, – сказал Адриан, – он обучался верховой езде в Анжере. Он всегда считал, что в английской кавалерии искусство верховой езды находится на весьма низком уровне.

Мой отец придерживался того же мнения, но я решила, что сейчас об этом лучше не упоминать.

– Слова герцога наверняка к вам не относились, – сказала я. Адриана явно позабавило то, что я так горячо отстаиваю его умение держаться в седле.

– Я стараюсь совершенствоваться, – коротко заметил он.

В это время мы проходили мимо старой сыроварни. Тень от ее стен закрывала прилегающий к постройке участок земли от прямых лучей солнца, и потому в этом месте на дорожке поблескивал нерастаявший лед. Я опустила глаза, внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться, и услышала, как Адриан сказал:

– Когда я был в Лиссабоне, я имел возможность поездить верхом в Королевском манеже. Для меня это было настоящим открытием.

Я подняла голову и встретилась с ним глазами. Он улыбнулся. Улыбка была какой-то особенной. Никогда раньше я не видела на его лице ничего подобного. И сердце мое странно екнуло.

– Я привез с собой лузитанского жеребца, – добавил Адриан.

От удивления я раскрыла рот. Лузитанская порода лошадей являлась национальной гордостью Португалии. Ее выводили веками, и представители этой породы особенно легко поддавались дрессировке.

– Сюда, в Англию?! – воскликнула я.

Удивление мое было легко объяснить: португальцы очень строго следили за тем, чтобы лузитанские лошади не попадали за пределы их страны.

– Да, в свое поместье Грейстоун-Эбби. Вы должны как-нибудь заглянуть туда и покататься на нем верхом.