Текст книги "Обман"

Я очень жалела о том, что дядя наткнулся на нас на террасе. У меня возникло предчувствие, что это подтолкнет его к действиям, от которых можем пострадать мы оба, – и я, и Адриан.

По дороге домой мы с Адрианом почти все время молчали, но молчание это не было враждебным, скорее наоборот. Мы с мужем сидели, тесно прижавшись друг к другу, причем он крепко обнимал меня правой рукой. Головокружение, которое я чувствовала, не имело никакого отношения к температуре воздуха, зато было напрямую связано с желанием, бурлившим в моем теле.

Мне казалось, что мы сидим в темной утробе кареты уже целую вечность. Лошади спокойной рысью бежали по ночным улицам города. Адриан, обнимая меня правой рукой, левой пробрался под бархатный плащ и ласкал мою грудь. Пальцы его скользнули под кружевное белье и нежно теребили соски – то один, то другой. Слыша свое собственное хриплое дыхание, я невольно подавалась вперед, навстречу этим ласкам.

К тому моменту, когда мы наконец добрались до дома, я уже ощущала у себя между бедер горячий пульс. Состояние Адриана, судя по всему, было ничуть не лучше моего. Ворвавшись в дом, мы бросились вверх по лестнице и достигли нашей спальни в рекордно короткое время.

– Может быть, мне позвать Жанетту, чтобы она меня раздела? – спросила я, когда мы закрыли за собой дверь.

– Нет, – сказал Адриан. – Подойди к камину, я сам тебя раздену.

Поскольку на платье, в котором я ездила на бал, был целый ряд крохотных жемчужных пуговок, задача эта оказалась не такой простой, как ожидал мой муж. Чертыхаясь сквозь зубы, он неумело терзал жемчужные бусины большими, дрожащими от нетерпения пальцами и наконец в сердцах воскликнул:

– Господи, Кейт, да эти проклятые пуговицы будут похлеще средневекового пояса верности!

Одна из пуговиц отскочила и покатилась по ковру. Я тихонько засмеялась.

– Ну вот, кажется, это последняя.

Развернув меня лицом к себе, Адриан оголил мои плечи и стащил платье до талии.

– Дальше я сама, – сказала я.

– Ночную рубашку можешь не надевать, – сказал Адриан и, сверкая глазами, снял галстук и принялся расстегивать рубашку.

Когда я наконец разделась, меня уже била дрожь. Одежда кучей лежала на ковре, но дрожала я не от холода – в комнате горел камин, и я отчетливо чувствовала кожей распространяющиеся от него волны тепла. Сбросив с себя все, Адриан шагнул ко мне и, приподняв, прижал к себе. Он стал целовать меня, широко раскрывая своими губами мои, и тело его, прижимающееся к моему, казалось обжигающе горячим. Потом он отнес меня на кровать и, улегшись рядом, принялся ласкать именно там, где это доставляло наивысшее наслаждение.

– Я хочу тебя, – хрипло произнес он.

– Бери меня, – ответила я и широко раздвинула ноги, готовясь принять его.

Адриан вошел в меня, и я крепко обняла его руками за шею, а ногами – за талию. Чувствуя каждое его движение внутри меня, я полностью отдалась своим ощущениям. Одна за другой на меня накатывали волны наслаждения, которое в какой-то момент стало настолько острым, что показалось, будто я сейчас умру. Наконец Адриан сделал последний мощный толчок, которым, казалось, достал до самого сердца, и тело мое свело сладкой судорогой, сквозь туман которой я чувствовала, как в меня извергается его семя.

Мы еще долго лежали, тесно прижавшись друг к другу в ожидании, когда дыхание успокоится, а сердца начнут биться в обычном ритме. Наконец из моей груди вырвался глубокий вздох.

Все еще не разжимая своих объятий, Адриан перекатился на бок, чтобы избавить меня от веса своего большого тела. Полежав еще некоторое время молча, он спросил:

– Тебе было хорошо?

По его голосу я почувствовала, что он улыбается. Веки мои словно налились свинцом, я закрыла глаза.

– Угу, – невнятно пробормотала я.

– Ты устала?

– Угу.

Адриан снова стал двигаться внутри меня, но на этот раз медленно и осторожно. Я почувствовала, как он растет в моем теле. Голова Адриана лежала на подушке всего в нескольких дюймах от моей. Приоткрыв веки, я заглянула в его глаза. Он сделал еще один толчок, и я почувствовала, как рот мой помимо воли открывается, а из груди вырывается вздох.

– Адриан, – прошептала я.

Глаза мужа казались совсем темными.

– Что ты чувствуешь, Кейт? – спросил он. – Расскажи мне, что ты чувствуешь.

Еще один толчок – и по моему телу снова покатилась волна наслаждения. Глаза Адриана сузились. Прядь волос упала ему на глаза, и я осторожно сдула ее в сторону. Новый толчок – и опять мое тело содрогнулось в экстазе.

– Ну, скажи же, – снова попросил он. – Скажи, как тебе хорошо.

– Мне очень хорошо, – задыхаясь, пробормотала я. – Очень хорошо.

– О Боже, – застонал Адриан. – Мне кажется, я мог бы заниматься этим всю ночь, Кейт.

– Еще один раз и все, – сказала я. – Думаю, мне больше не выдержать.

Он разбудил меня рано, чтобы узнать, не хочу ли я покататься верхом в парке, но как только я села на кровати, комната поплыла у меня перед глазами, и пришлось снова лечь.

– В последнее время по утрам мне частенько бывает нехорошо, Адриан, – призналась я. – Может, покатаемся попозже?

– Большую часть дня я буду занят.

– Вот как.

Откинувшись на подушку, я посмотрела на мужа. На его щеках и подбородке проступила золотистая щетина, волосы растрепались. Мне очень хотелось отправиться на прогулку вместе с ним, и я снова попыталась сесть, но попытка эта не привела ни к чему хорошему: снова помутилось в глазах, и вдобавок сильно затошнило.

– Что с тобой, Кейт? – обеспокоенно спросил Адриан.

Закрыв глаза, я подумала и решила поделиться с ним тем, о чем подозревала уже давно.

– Кажется, я беременна.

Ответа не последовало. Приоткрыв глаза, я уставилась на мужа.

– Что-то у тебя не особенно радостный тон, – сказал он наконец ровным голосом, но при этом сам заметно помрачнел.

Беременность, если, конечно, я была права в своих подозрениях, меня и в самом деле не радовала. Я не могла допустить, чтобы связанное с этим состоянием недомогание лишило меня возможности вести привычный образ жизни. Прежде чем самой стать матерью, я должна была выполнить свой дочерний долг перед отцом. Тем не менее я не стала говорить всего этого Адриану.

– Довольно сложно радоваться, когда плохо себя чувствуешь, – проговорила я, снова закрыв глаза, и шмыгнула носом. – И потом, мне так хотелось покататься вместе с тобой верхом сегодня утром.

– Мы найдем для верховой езды другое время, милая, – мягко сказал муж, и я почувствовала, как его ладонь легла на мой лоб. – Обещаю тебе.

– А ты рад? – спросила я, посмотрев на Адриана.

– Да, я очень рад тому, что у нас будет ребенок, – ответил он. – Но меня совсем не радует твое плохое самочувствие.

Я с трудом выдавила из себя улыбку.

– Ничего, это пройдет. Хуже всего бывает именно по утрам.

– Ты была у врача?

Я отрицательно покачала головой.

– Я разузнаю, кто в этих делах хороший специалист, и позову врача домой, – сказал Адриан.

Разумеется, новость вызвала у него озабоченность. Это было понятно: в случае рождения мальчика ребенок стал бы наследником Адриана.

– Хорошо, – сказала я и подумала, что, по всей видимости, мне в самом деле необходимо проконсультироваться у врача.

– А теперь ложись и поспи еще, – сказал Адриан.

Я посмотрела в сторону окна, чтобы попытаться определить, который час, и взгляд мой упал на разбросанные по полу вещи.

– Адриан! Наша одежда!

– А что с нашей одеждой? – не понял муж.

– Но мы же не можем оставить ее здесь в таком виде. Подумай, как это будет выглядеть!

Глаза Адриана весело сверкнули, но голос остался серьезным, даже несколько мрачноватым:

– Да, это будет не очень-то хорошо, Кейт.

– Может, ты их уберешь? – взмолилась я. – Я бы сама это сделала, но если я встану, мне станет дурно.

– Это будет еще хуже, – заметил Адриан, и смешинка в его глазах стала еще более явственной.

– В этом нет ничего смешного! – запротестовала я. – Я вовсе не хочу, чтобы камеристка увидела, что моя одежда разбросана по полу как попало. Стоит ей взглянуть на все это, и она сразу поймет, что здесь происходило ночью. Она же француженка.

На губах Адриана заиграла улыбка.

– Адриан! Убери одежду!

Муж поднялся с кровати. Его обнаженное тело было прекрасно, и я подумала, что, если бы Жанетта увидела его в эту минуту, она бы наверняка сравнила его с греческим богом.

– Не надо нервничать, дорогая, – сказал он успокаивающим тоном. – Я сейчас все уберу.

Он в самом деле поднял одежду с пола и аккуратно сложил ее на стуле. После этого Адриан отправился в гардеробную, чтобы привести себя в порядок.

Глава 21

Лишь проснувшись часов в десять утра, я сообразила, что скорее всего напрасно рассказала Адриану о своей беременности. Ведь через три дня мы должны были ехать в Ньюмаркет. А вдруг он не захочет брать меня с собой?

Если не считать кое-каких неприятных ощущений в желудке, общей усталости и кратковременных приступов головокружения, я чувствовала себя достаточно хорошо. Именно так я и сказала доктору Адамсу, молодому врачу, который по просьбе Адриана в тот же день заехал к нам, чтобы осмотреть меня.

Поначалу мне не понравилось, что доктор Адамс так молод. Это был стройный мужчина с почти мальчишеской внешностью, и мне было неловко разговаривать с ним на такие интимные темы, как физическая сторона нашей с Адрианом супружеской жизни и мои месячные. Мне показалось, что я гораздо свободнее чувствовала бы себя в присутствии пожилого мужчины, который по возрасту годился бы мне в отцы.

Однако доктор Адамс был настолько жизнерадостен и говорил обо всем с такой легкостью, что все же его визит не превратился для меня в пытку, чего я, честно говоря, ожидала. Не произошло и того, чего я боялась больше всего на свете: мне не пришлось раздеваться. Мистер Адамс ограничился тем, что, поговорив со мной, сообщил, что я нахожусь примерно на втором месяце беременности, совершенно здорова и могу продолжать вести свой обычный образ жизни при условии, что буду хорошо высыпаться.

– Значит, на этой неделе мне можно будет съездить на скачки в Ньюмаркет? – уточнила я.

– Разумеется, – подтвердил доктор Адамс и широко улыбнулся. – На дерби в Эпсом я бы вам ездить не рекомендовал, но что касается Ньюмаркета, то для вас это будет совершенно безопасно, леди Грейстоун.

Проводив доктора Адамса, я пришла к выводу, что это даже хорошо, что Адриан нашел для меня молодого врача с современными взглядами, не имеющего предрассудков относительно опасностей, связанных с беременностью, характерных для медиков старой школы. Мало того, доктор Адамс, судя по всему, имел представление о том, что такое Ньюмаркет и скачки, которые там устраивали. Остальные крупнейшие ипподромы Англии, такие как Эпсом, Аскот и Донкастер, были оборудованы огромными трибунами и собирали толпы самого разнообразного люда. Например, в Эпсоме в дни скачек скапливалось до ста тысяч человек, а если учесть, что в расположенных поблизости от ипподрома переносных ларьках вовсю шла торговля пивом, такое столпотворение зрителей могло в самом деле быть опасным. Я знала все это, потому что бывала на скачках в Эпсоме. Там проводились не только скачки. На территории ипподрома нередко можно было наблюдать и другие спортивные состязания, в частности соревнования по боксу и борьбе.

Что же касается ипподрома в Ньюмаркете, то его использовали исключительно для скачек, а посещали в основном лишь владельцы лошадей, конезаводчики и зрители, принадлежащие к высшим слоям общества. По этой причине даже в дни самых интересных скачек на ипподроме в Ньюмаркете собиралось не более пяти тысяч человек. Трибун вообще не было: мужчины наблюдали за состязаниями сидя в седле, а женщины из окон карет. Поэтому вероятность стихийного возникновения давки в Ньюмаркете практически равнялась нулю. Это тоже было мне хорошо известно, но я чрезвычайно обрадовалась тому, что об этом знал и мой врач.

– Доктор Адамс говорит, что я совершенно здорова и что нет никаких причин, по которым мне следовало бы отказаться от поездки в Ньюмаркет, – с ходу объявила я Адриану, заехавшему домой в пять часов вечера, чтобы переодеться. Я с нетерпением дожидалась мужа в красном салоне, предусмотрительно отдав строжайшее указание Уолтерсу передать его милости, чтобы он обязательно повидался со мной, как только появится. Вместе со мной в комнате находился Нед. Когда в салон вошел Адриан, мы с малышом играли в крестики-нолики.

– Я победил, тетя Кейт! Я победил! – закричал как раз в этот момент Нед. Мы с ним сидели скрестив ноги на красном персидском ковре перед камином, между нами лежали лист бумаги и карандаши. Обернувшись к двери, я увидела идущего к нам Адриана.

Мой муж посмотрел на нарисованный и перечеркнутый Недом ряд крестиков, проходивший через игровое поле по диагонали.

– Если твой знак – крестики, то, похоже, ты в самом деле выиграл, Нед, – сказал он.

– Знаете, дядя Адриан, мы с тетей Кейт обнаружили, что тот, у кого крестики, всегда выигрывает, – признался Нед и расчертил новое поле. – Вот смотрите. Если я поставлю первый крестик здесь (мальчик нарисовал значок в правом верхнем углу игрового поля), а потом вот здесь (крестик появился в левом нижнем углу), тот, у кого нолик, уже ничего не может сделать! Внимательно посмотрев на рисунок, Адриан кивнул.

– Верно, Нед, – сказал он. – Ты молодчина, что это заметил.

– Тетя Кейт мне помогла, – великодушно сказал маленький мальчик.

– И тетя Кейт тоже молодец, – добавил мой муж.

В дверях показалась няня.

– Мистер Нед, время обедать, – сказала она.

Нед бросил на меня умоляющий взгляд.

– Отправляйся с мисс Деттигрю и пообедай, – сказала я. – А потом я приду к тебе и расскажу интересную историю.

– Ладно, – сказал Нед, поднимаясь на ноги. – Мне нравятся ваши истории, тетя Кейт.

Протянув руку, Адриан помог мне встать. При этом прикосновении по нашим телам словно пробежал электрический ток.

Дойдя до двери, Нед обернулся и послал нам солнечную улыбку.

– До свидания, тетя Кейт. До свидания, дядя Адриан.

– До свидания, Нед, – в один голос сказали мы с мужем.

После того как мальчик ушел, я рассказала Адриану обо всем, что услышала от доктора Адамса.

– А ты сказала ему, что у тебя бывают головокружения? – спросил Адриан.

– Да. Я сказала ему все. – Щеки мои зарделись. – О чем он меня только не расспрашивал!

– Очень хорошо, – сказал Адриан и, немного помедлив, добавил:

– Похоже, у нас в самом деле нет никаких причин для того, чтобы отменять поездку в Ньюмаркет.

– Ты совершенно прав, – отозвалась я, и на моих губах появилась такая же радостная улыбка, какую я только что видела на лице маленького Неда.

В день нашего отъезда в Ньюмаркет небо затянули серые тучи, грозящие пролиться дождем. Мы отправились в дорогу в двух экипажах: в одном разместились мы с Луизой, в другом – наш багаж, а также Жанетта и Роджерс, камердинер Адриана. Пэдди уехал за день до этого вместе с Шоном Мак-Брайдом, который когда-то ухаживал за Финном Мак-Кулом. Что касается Гарри и Адриана, то они поехали верхом, держась рядом с нашими экипажами.

Стоял один из тех холодных, сырых дней, когда бывает легко продрогнуть до костей. Адриан велел положить в наш экипаж пледы, и я накинула на себя один из них, радуясь тому, какой он толстый и теплый. Луиза тоже последовала моему примеру.

– Жаль, что Каролина не смогла поехать с нами, – сказала кузина, когда лошади резвой рысью пронесли экипажи через Беркли-сквер.

– Ты права, – отозвалась я. – Очень жаль, что неделя скачек совпала с приглашением посетить Холкэм, которое получили Каролина и Эдвард. Но ты ведь знаешь Эдварда! Как только он услышал о том, что мистер Коук улучшил свое племенное стадо, его сам Господь Бог не смог бы удержать – так ему приспичило на него взглянуть. Разумеется, он не смог отказаться от такого удовольствия ради каких-то скачек.

Луиза хихикнула:

– Лорд Эшли так же обожает коров, как ты лошадей, Кейт.

– Похоже, так. Что в этом удивительного?

Колесо нашего экипажа наскочило на какое-то препятствие, и мы с Луизой подпрыгнули на сиденьях от толчка. Я поглубже закуталась в плед и пошевелила замерзшими пальцами ног. К этому времени мы уже успели окоченеть, и я пожалела, что отказалась от предложенных Уолтерсом грелок.

– Скажи, Кейт, ты не знаешь, где мы остановимся? – спросила Луиза.

Должна заметить, что мы ехали в Ньюмаркет в качестве личных гостей сэра Чарльза Барбери. Адриан познакомился с ним всего несколько недель назад, но это не помешало президенту весьма престижного жокейского клуба пригласить нас на время наиболее престижных скачек к себе домой. При этом сэр Чарльз, по всей видимости, считал для себя большой честью то, что Адриан решил воспользоваться его гостеприимством.

– Поместье сэра Чарльза находится между Ньюмаркетом и Милденхоллом, – заметила я. – Боюсь, это все, что мне известно, Луиза. Нас с отцом сэр Чарльз никогда не приглашал к себе. Когда мы ездили в Ньюмаркет, мы останавливались в гостинице.

Я подумала о той гостинице, в которой мы с отцом жили в те дни, когда последний раз посетили Ньюмаркет, и о том, что произошло во время той злополучной поездки. Перед моим внутренним взором возникло лицо отца. Не такое, каким оно стало после ранения, а каким оно было всю жизнь – веселым и полным жизни.

«Отец», – подумала я и едва не произнесла это слово вслух, но сумела сдержаться. Сердце мое пронзила страшная боль, когда я вспомнила, что моему отцу было всего сорок шесть лет. Он так рано ушел из жизни.

Луиза накрыла мои холодные пальцы своими и мягко сказала:

– Должно быть, твой отец был очень хорошим человеком, если у него такая замечательная дочь.

Боясь, что, если я заговорю, голос мой дрогнет, я лишь сморгнула несколько раз и кивнула головой.

– В ту зиму, когда ты появилась в Чарлвуд-Корт, мне было так жаль тебя, – нерешительно заговорила кузина. – Если я казалась такой… равнодушной… то это только потому, что мне не хотелось лезть тебе в душу. Ведь у тебя было такое горе. Ты не знала меня, и я подумала, что любая попытка утешения будет воспринята в штыки. – Пальцы Луизы крепче сжали мою кисть, затем она убрала свою руку. – Я только хочу, чтобы ты знала, что мое молчание в те дни вовсе не означало, что меня не волнует твоя судьба.

Горло мое стиснул спазм.

– Я понимаю, Луиза, – хрипло проговорила я и сглотнула, чувствуя, как на глаза у меня наворачиваются слезы.

«Что это со мной, – подумала я, – ведь я никогда не плачу».

Наступило молчание, которое длилось до того момента, пока мы не выехали за пределы Лондона на дорогу, ведущую в северном направлении. Только тогда я смогла произнести уже более или менее нормальным голосом:

– Пэдди здорово повезло.

Луиза смотрела в окно экипажа, но, услышав мои слова, обернулась ко мне с удивленным выражением лица.

– Ты – женщина, которая умеет молчать, – пояснила я. – Мой отец всегда говорил, что такие дороже всех сокровищ. К сожалению, у меня никогда не было этого дара.

Луиза рассмеялась.

– Послушай, Луиза, – торопливо заговорила я, – Адриан сказал, что, если вы с Пэдди решите пожениться, он сдаст Пэдди участок в Лэмбурне.

В это время в окно экипажа ударили первые капли дождя.

– Повтори еще раз, что ты сказала, – попросила кузина.

Я повторила свои слова и добавила:

– Ты можешь быть уверена, что арендная плата, которую назначит Адриан, будет очень умеренной. Места там замечательные, Луиза. Лошадям в Лэмбурне настоящее раздолье, а ведь Лэмбурн-Мэнор находится всего в нескольких милях от Грейстоун-Эбби. Так что мы сможем с тобой часто видеться.

– О, Кейт! – Теперь глаза кузины начали наполняться слезами.

Дождь уже барабанил в окно экипажа с удручающей монотонностью.

– Это была не моя идея, – сказала я. – Адриан так решил.

– Какое счастье, что ты встретила такого человека, как Грейстоун, Кейт, – дрожащим голосом проговорила Луиза. – И я говорю об этом не потому, что он предложил нам с Пэдди поселиться в Лэмбурне.

Я уставилась на собственные колени, боясь смотреть ей в глаза.

– Да, конечно, Адриан – прекрасный человек, – сказала я. – Это признают все.

– Он сильный, – подхватила Луиза, – но при этом вовсе не грубый. Женившись на тебе, большинство мужчин либо превратили тебя в собственную няньку, либо принялись бы следить за каждым твоим шагом. Тебе повезло: Адриан достаточно сильный, чтобы дать тебе возможность быть самой собой.

Должна признаться, мне понравилось не все из того, что сказала кузина.

– Ты рассуждаешь так, словно я племенная кобыла, Луиза, – заметила я с неприкрытым раздражением.

В этот момент я почувствовала, что наш экипаж начинает замедлять ход. Мужчины решили на время дождя пересесть во второй экипаж, чтобы не мокнуть понапрасну. Благодаря этому Луиза была избавлена от необходимости отвечать на мою последнюю реплику.

Поместье Харли-Холл находилось во владении семьи сэра Чарльза Барбери на протяжении жизни нескольких поколений, и скорее всего именно по этой причине – оно располагалось неподалеку от Ньюмаркета – жизнь сэра Чарльза уже с двадцати одного года была неразрывно связана со скачками.

К тому времени когда мы прибыли на место, дождь прекратился. Когда наш экипаж покатил по подъездной аллее, я, выглянув в окно, увидела дом, типичный для эпохи короля Якова Первого: внушительное строение с узкими окнами и высокими печными трубами.

– Слава Богу, приехали, – сказала я, обращаясь к Луизе. – В этом экипаже так трясет, что у кого хочешь желудок прихватит.

– Да, поездка получилась утомительная, – согласилась кузина.

Экипаж остановился у большой каменной лестницы. Мужчины к этому времени успели снова пересесть на своих лошадей, поэтому дверь экипажа нам открыл Адриан.

– Ну, как тут у вас дела? – спросил он.

Будучи хорошо воспитан, он адресовал вопрос нам обеим, но я знала, что он обращается прежде всего ко мне.

– Если я сию же минуту не выберусь из этой колымаги, я закричу, – заявила я.

– Сейчас подадут стремянку, – сказал Адриан.

Встав с сиденья, я на затекших ногах подошла к нему и сказала:

– Дай я лучше спрыгну.

Муж внимательно посмотрел, затем обхватил меня руками за талию и мягко опустил на землю. Я всей грудью вдохнула холодный, влажный воздух. Весь последний час я чувствовала неприятную тяжесть в животе и потому была несколько раздражена.

Наконец принесли стремянку, и Луиза с достоинством спустилась по ее ступенькам. Тут подъехал Гарри, и мы все вчетвером стали подниматься по парадной лестнице Харли-Холла. У дверей дома нас приветствовал дворецкий, сообщив, что сэр Чарльз повез кое-кого из своих гостей посмотреть на его скаковых лошадей, которых он держал и тренировал на конюшне неподалеку от Бьюри. Затем дворецкий препоручил нас экономке, которая проводила нас в приготовленные комнаты.

Несмотря на то что я целый день ничего не делала, а просто сидела в экипаже, я буквально валилась с ног от усталости. Наспех оглядевшись, я подошла к большому деревянному креслу-качалке, стоявшему перед камином, уселась в него и принялась смотреть на огонь.

Открылась дверь, и в комнату вошел лакей, несущий наши портпледы. За лакеем следовала Жанетта, которая тут же сказала, что все для меня распакует. Я слышала, как появившийся в комнате следом за ней Адриан сказал ей, что я устала и что будет лучше, если она зайдет ко мне попозже. Наконец дверь закрылась.

– Почему бы тебе не вздремнуть, Кейт? Отдохнув, ты почувствуешь себя лучше, – мягко сказал Адриан.

– Я не хочу спать, – сказала я голосом капризного ребенка. – И вообще мне не с чего уставать. Я целый день сидела сиднем и ничего не делала.

– Ты проделала долгую поездку в тесном экипаже и к тому же находишься на ранней стадии беременности, – возразил муж. – У тебя есть все основания чувствовать себя усталой.

– Мне не нравится быть в таком состоянии, – захныкала я. – Терпеть не могу, когда у меня вдруг кончаются силы.

– Когда ты отдохнешь, тебе станет лучше, – повторил Адриан.

На самом деле я просто мечтала о том, чтобы лечь в кровать, но мне не хотелось признаваться в этом.

– Ну ладно, – сказала я с траурным видом. – Если тебя это порадует, я посплю.

– Спасибо, милая.

– Но только я не хочу ложиться в одежде, – сказала я, поднимаясь на ноги, – а ты уже отослал Жанетту.

– Ты хочешь, чтобы я ее вызвал?

– Нет, не хочу.

– Тогда чего же ты хочешь, Кейт? – спросил Адриан. Если бы в его голосе на этот раз прозвучало раздражение, я бы на него не обиделась, поскольку и сама уже успела на себя разозлиться. Но то, что Адриан задал свой вопрос таким тоном, словно мое поведение его лишь слегка позабавило, привело меня в бешенство.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – грубо сказала я. – Как я засну, если ты стоишь у меня над душой?

– А ты сможешь сама расстегнуть платье?

– Конечно, смогу! Ты что же, считаешь, что я настолько тупа, что даже на это неспособна?

– Может быть, мне сказать экономке, чтобы она принесла тебе чаю?

– Не надо, – сказала я.

– Тогда я пойду, а ты отдыхай.

Он даже не хлопнул дверью, а аккуратно притворил ее за собой.

Проспав два часа, я почувствовала себя значительно лучше. Сэр Чарльз уже вернулся, и, когда я оделась и спустилась вниз, оказалось, что хозяин и гости собрались в большой комнате со сводчатым потолком.

Первой мне попалась на глаза герцогиня Уорхэмская, а вслед за этим я заметила ее дочь – леди Мэри Уэстон.

Я почувствовала, как мои пальцы невольно сжимаются в кулаки. От наглости леди Мэри у меня прямо-таки перехватило дыхание. По всей видимости, она добилась приглашения, когда узнала, что здесь будет и Адриан. Вероятнее всего, она надеялась, что ей удастся какое-то время побыть с ним наедине.

«Ну уж нет, только через мой труп», – подумала я.

– Леди Грейстоун, я очень рада приветствовать вас в Харли-Холле.

Оторвав взгляд от лица леди Мэри, я посмотрела на обращавшуюся ко мне женщину средних лет с добрыми, живыми глазами на бледном лице.

– Я леди Барбери, – сказала она.

Разумеется, мне было известно о том, что сэр Чарльз женат, но до этого мне ни разу не доводилось видеть его супругу. Она не разделяла страсти своего мужа к скачкам. Не без труда заставив себя улыбнуться, я что-то ответила. После этого хозяйка стала знакомить меня с остальными гостями.

Мой отец в свое время продал одну или несколько лошадей по меньшей мере половине из присутствовавших в комнате людей, так что лица многих из них были мне знакомы. Что же касается женщин, то среди них я не знала никого, за исключением, разумеется, злополучной леди Мэри.

Увидев, что Адриан беседует с сэром Чарльзом и каким-то другим мужчиной, стоя у камина на весьма значительном расстоянии от леди Мэри и ее матери, я все же несколько успокоилась. Когда я подошла, Адриан тепло улыбнулся мне, и я почувствовала себя еще лучше.

Но все же я не могла полностью избавиться от тягостного чувства. Было слишком много причин, по которым я не могла не беспокоиться о том, как бы леди Мэри не запустила свои коготки в сердце моего мужа.