Текст книги "Обман"

Глава 14

Как все и обещали, процедура моего представления при дворе прошла весьма гладко. Мы с Адрианом, а также Каролина и лорд Эшли в карете Грейстоунов, на запятках которой стояли трое лакеев в роскошных ливреях, приехали в Сент-Джеймский дворец. На мне было то самое специально сшитое для этого случая платье, украшенное страусовыми перьями, а также драгоценности – бриллиантовая тиара на голове, бриллиантовое ожерелье на шее, бриллиантовые подвески в ушах, бриллиантовые браслеты на запястьях и кольца с бриллиантами на пальцах. На деньги, уплаченные за одно только платье, вверное, можно было бы в течение года кормить жителей небольшой деревни. Что же касается бриллиантов, то на них можно было бы прокормить всю Ирландию. Мужчины остались в зале для приемов, а мы с Каролиной врошли в специальную комнату, отведенную для церемонии представления, – вернее, в расположенный перед ней небольшой вестибюль, где, помимо нас, собралось около двадцати девушек и их матерей, тоже одетых в умопомрачительные платья и обвешанных драгоценностями. Должна сказать, что встреча с королевой меня разочаровала. Она оказалась пожилой женщиной весьма обыкновенной внешности, с морщинистым лицом. Мы с Каролиной в знак почтения сделали реверанс, после чего королева жестом пригласила нас пройти в комнату и в течение следующих десяти минут расспрашивала нас об Адриане.

Когда все закончилось, мы вернулись в зал для приемов, который к этому времени уже наполнился людьми. Тем не менее для нас не составило никакого труда найти в толпе Адриана. Он возвышался, словно башня, над морем одетых во фраки мужчин и женщин, облаченных в платья, украшенные страусовыми перьями. Мы направились к нему и были уже почти совсем рядом, когда я вдруг заметила, что он беседует со стройной девушкой, медового цвета волосы которой были уложены в элегантную высокую прическу. Сердце мое екнуло. Это была леди Мэри Уэстон…

Каролина, по всей видимости, почувствовала мою нерешительность и, обернувшись, посмотрела на меня. Затем она перевела взгляд на брата и спросила:

– С кем это Адриан разговаривает?

– Это леди Мэри Уэстон, – ответила я, надеясь, что голос мой звучит достаточно бесстрастно.

Каролина ничего не ответила, однако по ее реакции я поняла, что это имя ей знакомо. Прокладывая себе путь в толпе, мы подошли к моему супругу, который встретил нас приветливой улыбкой.

– Ну что, дело сделано? – спросил он.

– Кейт была просто великолепна, – заверила его Каролина.

– Кейт всегда великолепна, – ответил Адриан.

Я бросила на него подозрительный взгляд, однако лицо его оставалось совершенно непроницаемым. Не выказывая никаких признаков смущения, Адриан представил нам леди Мэри.

Каролина в ответ улыбнулась и произнесла какую-то приличествующую случаю вежливую фразу. Я же мрачно бросила:

– Мы с леди Мэри уже встречались.

– Однако это было еще до того, как вы стали леди Грейстоун, – сказала девушка, еще совсем недавно сама имевшая намерение добиться права именоваться таким образом. – Я как раз только что пожелала счастья лорду Грейстоуну; позвольте мне пожелать того же и вам.

Выражение лица и голос леди Мэри были, как всегда, спокойными и приветливыми, однако я заметила, что она слегка побледнела.

– Благодарю вас, леди Мэри, – ответила я.

– А где Эдвард? – спросила, обращаясь к Адриану, Каролина.

– Кажется, он говорил с кем-то насчет разведения скота, – ответил мой муж.

– Если Эдвард нашел себе собеседника, с которым можно поговорить о разведении скота, нам его никогда отсюда не вытащить, – простонала Каролина.

– А вы что, уже хотите уезжать? – удивился Адриан. – Если так, то я вам сейчас его разыщу.

– Если мы в самом деле можем уехать, не показавшись при этом невежливыми, я бы предпочла так и сделать, – сказала я. – Все здесь надушены разными духами, и запахи слились в аромат, который не назовешь особенно приятным.

– Угу, – промычал Адриан, высматривая среди присутствующих лорда Эшли. – Вон он.

С этими словами мой супруг, извинившись перед леди Мэри, стал пробираться сквозь толпу, которая, как всегда, с готовностью расступалась перед ним.

Перехватив устремленный ему вслед взгляд леди Мэри, я сразу же избавилась от всех сомнений по поводу чувств, которые она испытывала к моему мужу.

«Черт побери, – подумала я. – Черт побери. Черт побери. Черт побери».

– Мэри, дорогая, я тебя повсюду ищу, – раздался где-то рядом женский голос, в котором явственно прозвучали сухие, холодные интонации.

– Извини, мама, – ответила, обернувшись на голос, леди Мэри. – Позволь представить тебе леди Эшли и леди Грейстоун.

Если бы глазами можно было убивать, то от взгляда, который мне подарила герцогиня Уорхэмская, я должна была бы умереть на месте. Глядя в ее надменное, острое, словно у хищной птицы, лицо, я с непривычки даже слегка побледнела.

Когда герцогиня и ее дочь отошли в сторону, Каролина прошептала мне на ухо:

– На вашем месте я не стала бы останавливаться перед раскрытыми окнами, когда герцогиня где-то неподалеку.

Я постаралась изобразить улыбку, которой, по всей видимости, от меня ждали. Вскоре Адриан вернулся с Эдвардом, и мы уехали.

После церемонии представления начался мой второй светский сезон в Лондоне. Он очень сильно отличался от первого: перед графиней Грейстоунской, словно по волшебству, открывались все те двери, которые никогда не открылись бы перед мисс Кетлин Фитцджеральд. Я превратилась в одну из звезд на светском небосклоне.

Не стану скрывать, что мне было приятно войти в узкий круг избранных, однако гораздо больше удовольствия доставляло мне во время нашего пребывания в Лондоне то, что я стала полноправным членом семьи Грейстоунов. Каролина была ко мне так добра, что очень скоро я в самом деле стала относиться к ней как к собственной сестре. Детей ее я просто обожала. То, что я, единственный ребенок у родителей, разом приобрела брата, сестру, двух племянников и кузину, я воспринимала как какое-то чудо, подарок небес.

Разумеется, помимо перечисленных родственников, я приобрела еще и мужа. Судьба распорядилась так, что я, как это ни странно, чувствовала бы себя куда более счастливой женой, если любила бы своего супруга меньше. В этом случае мне не так больно было бы сознавать, что он отнюдь не платит мне взаимностью.

Иногда я пробовала убедить себя, что Адриан тоже испытывает ко мне какие-то чувства. По ночам, когда он сжимал меня в объятиях, я изо всех сил пыталась внушить себе, что он меня любит. Во всяком случае, он явно испытывал ко мне физическое влечение, что позволяло мне на какое-то время поверить, что это влечение и есть выражение его любви ко мне.

Однако вслед за этим неизбежно наступало утро, а с восходом солнца порыв страсти угасал. Не будучи совсем уж наивным ребенком, я знала, что мужчины способны испытывать желание и к женщине, которую они не любят. Правда, Адриан всегда был исключительно вежлив, предупредителен и добр по отношению ко мне. Но он все же держал меня на некоторой дистанции. Это приводило меня в бешенство, однако сделать я ничего не могла. Я прекрасно помнила обстоятельства нашей женитьбы и понимала, что у меня нет права на его любовь и на то, чтобы взваливать на него свою.

Труднее всего для меня было скрывать от Адриана собственные чувства по отношению к нему. Это была самая сложная задача, с какой мне когда-либо приходилось сталкиваться в жизни. Стоило ему войти в комнату, как у меня тут же начинала кружиться голова. Единственным выходом для меня оставалось избегать встреч с ним, и я обнаружила, что светская жизнь предоставляет мне определенные возможности для этого, поскольку замужние женщины по сложившимся правилам хорошего тона вовсе не должны были показываться на людях непременно в сопровождении своих супругов. Впрочем, в тех случаях, когда Адриан все же сопровождал меня, с нами вместе обыкновенно находились также Каролина и Луиза, а иногда еще и Эдвард или Гарри.

Получалось, что, если не считать наших встреч в спальне, мы с Адрианом бывали наедине только во время наших утренних прогулок верхом в парке. Адриан распорядился доставить из Грейстоун-Эбби Эвклида, так как не хотел, чтобы жеребец застаивался. По заведенному распорядку в шесть часов утра мы с мужем садились в седло и ехали верхом по медленно просыпающимся лондонским улицам в Гайд-парк.

В столь ранний час там всегда бывало пустынно, а воздух по чистоте и свежести не уступал загородному. На траве и цветах поблескивали капли росы, а дрозды заливались так, словно все это происходило не в Лондоне, а где-нибудь в Беркшире.

Я очень любила эти утра. Только во время наших прогулок мы с Адрианом, будучи вместе, не испытывали от этого чувства неловкости. Нам было хорошо, потому что нас в эти минуты объединяла общая цель. Неподалеку от озера мы нашли ровную, поросшую травой поляну и на ней тренировали лошадей: я – Эльзу, Адриан – Эвклида.

Классическая дрессура требует предельной концентрации как лошади, так и всадника. По этой причине мы с Адрианом во время наших прогулок были полностью поглощены занятиями с животными и если и обращали друг на друга какое-либо внимание, то только для того, чтобы убедиться, что кто-то один из нас не мешает другому. Это действительно были счастливые минуты. Ощущение тепла первых солнечных лучей на лице, чувство спокойствия и умиротворенности, всегда порождаемое пониманием между всадником и лошадью, спокойная, ритмичная рысь Эльзы – все это было так прекрасно, что я многое отдала бы за то, чтобы продлить эти мгновения. По дороге домой мы обсуждали детали только что законченной тренировки, поведение животных, рассуждали о том, как можно исправить те или иные ошибки. В это время мы были близки как никогда, и даже физическое желание никак не сказывалось на наших отношениях, удивительно чистых в эти минуты. Мы свободно обменивались идеями, делились друг с другом какими-то своими мыслями и соображениями и при этом не ощущали никакого напряжения, никакой принужденности.

Потом мы возвращались домой, конюхи уводили лошадей, и мы снова превращались в лорда и леди Грейстоун, что каждый раз вызывало у меня очень грустное чувство.

Такова была ситуация в лондонском доме Грейстоунов в тот момент, когда из Ирландии вернулся Пэдди. В то утро, когда он приехал, я уговорила Гарри взять меня с собой в музей восковых фигур мадам Тюссо, но не потому, что мне так уж хотелось там побывать, а из-за того, что в последнее время младший брат Адриана казался необычно спокойным, и мне хотелось убедиться, что с ним все в порядке.

Во время нашего похода в музей у Гарри была масса возможностей для того, чтобы поделиться со мной своими проблемами, если у него таковые были, но он этим так и не воспользовался, а когда мы вернулись домой, Уолтерс сообщил мне о возвращении Пэдди. Каролина и Эдвард повели маленького Неда в Тауэр поглядеть на королевский зверинец, Луиза ушла в Хукхэмскую библиотеку, чтобы вернуть книгу, Адриан как раз в это время встречался с каким-то правительственным чиновником, так что с Пэдди беседовали только мы с Гарри.

Я попросила, чтобы нам принесли чего-нибудь попить, проводила Гарри и Пэдди в одну из комнат, села там на обитый желтым шелком стул и уставилась на старого конюха в ожидании новостей.

Пэдди отхлебнул большой глоток из стоящей перед ним кружки с пивом. Взгляд его бледно-голубых глаз был мрачен.

– Кажется, теперь я знаю, из-за чего убили мистера Дэниэла, – сказал он.

При этих словах Гарри издал удивленное восклицание. Продолжая сидеть на стуле, я наклонилась вперед, но промолчала. Пэдди посмотрел на меня и стал рассказывать.

– Вы были правы, мисс Кетлин, когда подумали, что все началось с тех гунтеров, хотя они не имеют прямого отношения к гибели мистера Дэниэла. – Пэдди отхлебнул еще пива. – Я поговорил с Фарреллом, человеком, который продал тех двух лошадей вашему отцу, но от него я не узнал ничего особенного. Это меня здорово расстроило, но я решил раньше времени не уезжать и покрутиться в Ирландии еще какое-то время. Тут-то я и попал на скачки в Голуэе.

– В тот раз, когда мы купили тех двух гунтеров, мы тоже смотрели скачки в Голуэе, – сказала я, сузив глаза.

– Точно, так оно и было, – кивнул Пэдди. – И на этот раз я увидел то, что мистер Дэниэл, должно быть, заметил еще два с половиной года назад.

Старый конюх замолчал на секунду, чтобы отпить из своей кружки еще глоток, и заговорил снова.

– Вы помните лошадь, которая в тот раз выиграла Голуэйский кубок? – спросил он.

– Да, – ответила я. Моя память почти всегда цепко удерживала практически любую виденную мной лошадь, а ту, о которой меня спросил мой старый друг, забыть было просто невозможно. – Это был гнедой жеребец с удивительно мощным галопом.

– Да благословит вас Господь, мисс Кетлин, вы прямо как ваш отец, – удовлетворенно улыбнулся Пэдди.

Я тоже улыбнулась ему в ответ.

– И какое же отношение имеет этой гнедой жеребец к гибели отца Кейт? – нетерпеливо спросил Гарри, который терпеть не мог длинные истории и всегда требовал, чтобы рассказчик поскорее переходил к сути.

– Несколько недель назад мне снова довелось увидеть его, мистер Гарри, – сказал Пэдди, бросив на младшего брата Адриана по-отечески покровительственный взгляд. – Именно тогда я заметил, что у него в точности такой же аллюр, как у гнедого трехлетка лорда Стейда, который выиграл скачки в прошлом году. – Пэдди снова повернулся ко мне:

– Как вы сами заметили, мисс Кетлин, такой галоп не спутаешь ни с каким другим. Так вот, трехлеток, которого Стейд выставляет на скачках в этом году, тоже галопирует точно так же.

Слова старого конюха совсем сбили меня с толку.

– Боюсь, я не понимаю, Пэдди. Какая тут связь?

– Я и сам не видел тут никакой связи, пока не разговорил кое-кого. – Пэдди поставил пустую кружку из-под пива на приставной столик, некоторое время молча задумчиво созерцал свои старые, обшарпанные сапоги, а затем поднял на меня бледно-голубые глаза. – Только после этого я сделал одно очень интересное открытие, – продолжил он. – Я заглянул в родословную и выяснил, что тот ирландский трехлеток, которого я только что видел на скачках в Голуэе, был получен от жеребца по имени Финн Мак-Кул. Этот самый Финн Мак-Кул был прекрасной скаковой лошадью, но потом получил травму, и его сделали производителем. Вот тут-то он и показал себя во всей красе.

Мы с Гарри во все глаза смотрели на Пэдди, словно султан из «Тысячи и одной ночи» на Шахерезаду. Старый конюх между тем продолжал:

– Мне сразу стало ясно, что трехлетки лорда Стейда по племенной линии были так или иначе связаны с той лошадью, которая на моих глазах выиграла Голуэйский кубок. Поэтому я заглянул к ее владельцу, Фрэнку О'Тулу, которому принадлежал и Финн Мак-Кул, и выяснил одну очень интересную вещь.

Тут Пэдди сделал паузу. У Гарри был такой вид, словно он вот-вот завизжит от нетерпения, но ему все же удалось взять себя в руки.

– Пять лет назад на конюшне, где держали Финна Мак-Кула, случился пожар, – снова заговорил старый конюх. – ОТул рассказал мне, что он и его люди сумели спасти от огня и вывести в дальний загон всех лошадей – по крайней мере им поначалу показалось, что всех. Весь остаток ночи они работали как проклятые, чтобы не дать огню перекинуться на другие постройки, так что пересчитывать лошадей и проверять, все ли на месте, у них не было времени. Когда же они наутро пришли к загону, выяснилось, что часть изгороди повалена, а лошади разбрелись. Их тут же согнали обратно, но Финн Мак-Кул пропал.

Тут Пэдди сделал многозначительную паузу.

– О Боже, – пробормотала я, раскрыв рот от изумления.

– Им так и не удалось его найти, – кивнул Пэдди. – В Голуэе решили, что он угодил в болото и утонул.

– А Финн Мак-Кул тоже был темно-гнедой масти? – спросила я.

– Ага. Без единого пятнышка, – снова кивнул старый конюх.

Я шумно втянула в себя воздух и едва слышно выдохнула:

– Алькасар.

– Я тоже так думаю, мисс Кетлин. И я готов биться об заклад на что угодно, что мистер Дэниэл был того же мнения.

– Я был бы очень благодарен, – обиженным тоном заговорил Гарри, – если бы кто-нибудь объяснил мне, о чем вы тут толкуете. Возможно, я для этого слишком глуп, но я до сих пор так и не понял, в чем дело.

– У маркиза Стейдского есть производитель по кличке Алькасар, – сказала я, повернувшись к нему.

Разумеется, что бы Гарри ни говорил о себе, он отнюдь не был глупым молодым человеком. Уловив суть наших подозрений, он шумно вздохнул и присвистнул.

– Боже мой, Кейт, – сказал он. – Вы хотите сказать, что лошадь лорда Стейда по кличке Алькасар на самом деле тот самый Финн Мак-Кул?

– Как скаковая лошадь Алькасар не представлял собой ничего особенного, – сказала я. – Мой отец никак не мог понять, как такое посредственное в этом смысле животное могло дать в своем потомстве такого великолепного скакуна, как Кестл-Дон, лошадь, которая выиграла скачки два года назад, показав при этом рекордное время. С тех пор от Алькасара было получено немало лошадей-чемпионов. Все они – гнедые без единой белой отметины, и у всех очень мощный галоп и способность в любой момент, когда это нужно, прибавить в скорости.

Глаза Гарри возбужденно заблестели.

– Значит, Кейт, вы думаете, что ваш отец заявил лорду Стейду о том, что ему известно, что за лошадь скрывается под личиной Алькасара, и Стейд его за это убил?

– Нет, я думаю, что все было иначе. Помните, я как-то сказала вам, что последними словами отца была фраза: «Я не думал, что он знает, что я знаю»?

– Я уверен, что мистер Дэниэл, прежде чем кого-либо обвинять, постарался взглянуть на Алькасара поближе, – заметил Пэдди. – Должно быть, когда он попытался это сделать, кто-то заметил, что он проявляет к этому жеребцу излишний интерес.

Мы долго сидели в молчании. После нашего разговора я разом совершенно обессилела. Итак, вот в чем было дело: мой отец заподозрил лорда Стейда в краже ценного жеребца-чемпиона и использовании его вместо собственного весьма посредственного производителя.

– Лорд Стейд невероятно богат, – возразил Гарри. – С какой стати ему идти на такое? Денег у него и так более чем достаточно.

– Стейду нужны вовсе не победы на скачках, – сказал Пэдди. – Я думаю, все дело в том, что это очень престижно – иметь такую замечательную конюшню, какая сейчас у него. Этим наверное, все и объясняется. Стейд много лет подряд пытался вступить в жокейский клуб, но все время получал отказ. Однако, имея такого производителя, как Финн Мак-Кул, он вполне мог рассчитывать, что в конце концов добьется своего.

– Тогда почему бы ему было просто не купить этого Финна Мак-Кула, если уж он был ему так нужен? – не сдавался Гарри.

– Я выяснил, что этого жеребца уже пытался купить какой-то богатый англичанин, – пояснил Пэдди. – Но О'Тул отказался от сделки и сказал, что всю жизнь мечтал иметь такую лошадь и что не продаст его за все сокровища Индии. В итоге все кончилось для О'Тула так, что хуже некуда, – он остался и без лошади, и без денег. У него осталось лишь несколько потомков Финна Мак-Кула – жеребят и молодых кобылок, одну из которых я и увидел в прошлом месяце на скачках.

Меня захлестнула волна гнева, разом покончившая с охватившими меня на какое-то время апатией и бессилием.

– Ну что же, Стейду это даром не пройдет, – мрачно процедила я сквозь стиснутые зубы. – Он убил моего отца, он украл лошадь О'Тула, и я заставлю его заплатить сполна за все это.

– Ну, вот так-то лучше, Кейт, – ободряюще сказал Гарри. Пэдди тоже кивнул, тем самым выражая согласие с моими словами, но предупредил:

– Прежде чем мы что-либо сделаем, нам надо запастись доказательствами.

– Тебе удалось переговорить с конюхом, который ухаживал за Финном Мак-Кулом? – спросила я у Пэдди.

– Само собой, девочка, – одобрительно улыбнулся мой старый друг. – Выяснилось, что и мистер Дэниэл тоже с ним разговаривал.

Гарри присвистнул.

– Этот самый конюх помимо прочего сообщил мне, что на правом боку у Финна Мак-Кула все же есть небольшая отметинка, – сказал Пэдди.

– У каждой лошади есть свои отличительные черты, помимо масти и каких-то отметин, – сказал Гарри. – Чем больше я об этом думаю, тем более невозможным мне кажется, чтобы Стейд мог осуществить подобную подмену. Конюхи, ухаживающие за Алькасаром, обязательно заметили бы ее. Уж кто-кто, а конюхи в состоянии отличить одну лошадь от другой.

– Пари держу, что конюхов Алькасара уволили еще до того, как произошла подмена, – сказал Пэдди.

Гарри поднял брови – в точности, как это делал Адриан. Некоторое время все молчали, а потом я сказала:

– Думаю, все мы согласимся с тем, что, если рассуждать логически, следующий наш шаг заключается в том, что мы должны сами взглянуть на Алькасара.

– Между прочим, я привез с собой из Ирландии конюха, который приглядывал за Финном Мак-Кулом, – объявил Пэдди.

Внезапно в животе у меня похолодело от страха, и я сказала:

– Прежде чем отправляться осматривать лошадь, нам надо убедиться, что Стейда не будет в имении, когда мы там появимся.

Гарри повернулся ко мне.

– Что нам действительно необходимо сделать, – сказал он, – так это упросить Адриана взять нас на скачки в Ньюмаркет. Стейд в день соревнований наверняка будет отираться на ипподроме, а это даст нам отличную возможность взглянуть на Алькасара.

– Это в самом деле великолепный план, Гарри, – сказала я, посмотрев на младшего брата Адриана с восхищением, которое он, судя по его самодовольному виду, вполне разделял.

– План в самом деле неплох, но только при условии, что осматривать лошадь будем мы с Шоном, – заметил Пэдди.

Гарри нахмурился.

– Конкретно все спланировать мы сможем уже в Ньюмаркете, – поспешно вмешалась я. – Первым делом нам надо убедить Адриана, чтобы он нас туда взял, а это может оказаться нелегким делом.

– Я знаю, – согласился Гарри. – В последние дни он такой занятой и такой… рассеянный.

– Думаю, он расстроен в связи с введенными правительством новыми репрессивными законами, – предположила я.

– Разумеется. Мы все от них тоже не в восторге, – заметил Гарри. – Премьер Ливерпуль ведет себя так, что на Пэл-Мэл того и гляди появятся баррикады.

– Это просто позор, – признала я.

– Знаете что, Кейт, скажите Адриану, что вы всегда ездили на скачки в Ньюмаркет с вашим отцом и теперь хотите отправиться туда снова, как в добрые старые времена, – предложил Гарри.

– Ладно, – сказала я и закусила губу.

– А я вот думаю, что никому из вас вовсе не надо ездить в Ньюмаркет, – возразил Пэдди. – Лучше я просто дождусь дня проведения скачек, а тогда уж мы с Шоном съездим куда надо и посмотрим на жеребца. А потом я вернусь в Лондон и расскажу вам, что видел. Так будет правильнее.

– Об этом даже и не мечтай, Пэдди, – рассердился Гарри – Я ни за что на свете не допущу, чтобы меня лишили удовольствия участвовать в этом приключении.

– Это ведь не какая-нибудь школьная проделка. Мы добиваемся торжества справедливости, – заметил Пэдди, бросив на него неодобрительный взгляд.

На лице Гарри появилось упрямое выражение, которого я никогда раньше не видела и от которого он разом словно стал старше.

– Я это прекрасно понимаю, так что прошу меня простить, – сказал он. – «Приключение» – действительно не самое подходящее слово для этого случая.

– Я обязательно поеду туда сама, – просто сказала я. У меня были свои основания для такой позиции: Гарри мог рассматривать наше предприятие как приключение, Пэдди – как попытку добиться торжества справедливости. У меня же было одно желание – отомстить!

В этот момент в библиотеку вошла Луиза, неся в руках книги. Увидев нас, она остановилась, и щеки ее порозовели.

– Извини, Кейт. Я не знала, что ты занята.

Я улыбнулась, давая понять, что все в порядке.

– Положи книги, Луиза, и познакомься с моим старым другом. Это Пэдди О’Грэди.

На губах Луизы расцвела радостная улыбка. Она шагнула вперед и протянула старому конюху руку.

– Я столько слышала о вас, мистер О’Грэди. Кейт к вам очень привязана.

Пэдди склонился над протянутой ему рукой с грацией, которая меня удивила.

– Благодарю вас, мэм, – сказал он удивительно мягким, любезным тоном.

– Мисс Кранбурн была той самой «родственницей», которая находилась со мной в Чарлвуд-Корт, – пояснила я. – Она кузина моей матери.

– Вот как? – отозвался Пэдди.

– Надеюсь, мистер О’Грэди останется с нами, Кейт? – спросила Луиза.

Едва я успела дать утвердительный ответ, как Пэдди пробормотал:

– Конюхи помогут мне устроиться на конюшне.

– Чепуха, – твердо сказала Луиза. – Не можете же вы жить в стойле, мистер О’Грэди.

– Луиза права, – поддержала ее я. – Этот дом гораздо уютнее, чем дом в имении Грейстоунов, Пэдди. Ты можешь занять одну из обычных спален на втором этаже, там же, где живут и все остальные.

Пэдди бросил взгляд на свои сапоги.

– Но я не могу жить здесь как гость, – возразил он. – У меня и одежда, и манеры для этого неподходящие.

Я нетерпеливо взмахнула рукой.

– Что до одежды, то завтра вы с Гарри сможете съездить и купить все, что тебе нужно. Ну, пожалуйста, Пэдди, ради меня! Ты все, что у меня осталось от моей прежней жизни с отцом, и мне хочется, чтобы ты был со мной рядом, – взмолилась я, заглядывая старому конюху в глаза.

– Когда вы так на меня смотрите, мисс Кетлин, я не могу вам отказать, и вы это знаете, – вздохнул Пэдди.

Разумеется, он был прав. Я торжествующе улыбнулась.

– Если хочешь, я могу отвести мистера О’Грэди к миссис Ричардс, чтобы она показала ему его комнату, – предложила Луиза.

Я кивнула, и Луиза с Пэдди вышли из библиотеки. Мы с Гарри посмотрели друг на друга.

– Мы достанем этого ублюдка, Кейт, – пообещал он.

– Да, – согласилась я и крепко стиснула зубы. – Обязательно.