Текст книги "Обман"

Глава 15

Случилось так, что на следующий день после приезда Пэдди графиня Бриджуотерская устраивала свой ежегодный бал. Поскольку граф Бриджуотерский занимал видный пост в правительстве, Адриан вынужден был поехать на этот бал и, само собой, взять меня. Это был едва ли не первый случай, когда мы выезжали в свет вдвоем, без знакомых или родственников, и я довольно сильно нервничала.

Адриан вошел в мою гардеробную в тот самый момент, когда Жанетта застегивала у меня на шее чудесное жемчужное ожерелье. Он подарил мне его в тот вечер, когда я впервые собиралась в Алмакс-Эссэмбли. Ожерелье мне очень нравилось. Посмотрев на свое отражение в зеркале, я немного напряженно улыбнулась и сказала:

– Я уже почти готова, милорд.

– Никакой спешки нет, – ответил Адриан, – я еще даже не посылал за каретой.

Он уселся на стул, который был явно мал для него, причем с таким видом, словно готов ждать меня по меньшей мере еще час.

Когда Адриан вошел, щеки Жанетты слегка порозовели. Обычно она была очень спокойной и сдержанной девушкой, но при появлении моего супруга всякий раз почему-то краснела. Несколько раз я перехватывала ее взгляд, устремленный на Адриана: она смотрела на него так, словно перед ней было некое божество. Меня это немного раздражало.

– Ну как, Жанетта, закончили с прической? – спросила я и даже сама заметила, что в моем вопросе прозвучала некоторая холодность.

Щеки девушки покраснели еще гуще.

– Не совсем, миледи, – ответила она. – Мне еще надо воткнуть гребни.

Взяв два украшенных жемчугом гребня, Жанетта умело укрепила ими целую копну искусно завитых кудряшек у меня на макушке. Она в самом деле превосходно владела искусством парикмахера. Нельзя было не признать, что с момента ее появления в доме мои волосы стали выглядеть значительно лучше, чем раньше.

Я осторожно, чтобы ненароком не испортить прическу, поднялась на ноги. Адриан тоже встал. Повернувшись к нему, я сказала:

– Теперь можно посылать за каретой, милорд. Я готова.

Муж, однако, не двинулся с места и молча продолжал рассматривать меня своими непроницаемыми серыми глазами. Адриан всегда выглядел прекрасно, но в черном вечернем фраке он мог разбить сердце кому угодно. Я украдкой бросила взгляд на Жанетту и снова заметила, что она восторженно смотрит на моего супруга.

– Ты прекрасно выглядишь, Кейт, – сказал наконец Адриан. – Просто по-королевски.

– По-королевски? – недоверчиво переспросила я и окинула себя беглым взглядом. На мне было относительно простое бело-голубое платье. Правда, стоило оно дорого, поскольку было обшито жемчугом, однако на нем не было никаких дополнительных украшений или вышивок, которыми, как я знала почти наверняка, будут щеголять на балу у графини Бриджуотсрской другие женщины. Луиза на этот счет сказала, что подобные излишества годятся для более крупных телом особ, с чем я согласилась.

– Да, – повторил Адриан, – именно по-королевски.

Я покачала головой, давая понять, что несогласна с ним.

– У меня слишком маленький рост. Чтобы выглядеть по-королевски, надо быть высокой, как леди Мэри Уэстон.

Адриан не стал со мной спорить и сказал, что пойдет распорядиться насчет кареты.

«Черт возьми», – тихонько выругалась я, глядя ему вслед. Мне-то хотелось, чтобы он сказал, что я выгляжу гораздо лучше леди Мэри.

На Беркли-сквер мы пристроились к целой веренице подъезжавших к дому графа Бриджуотерского карет, и прошло целых полчаса, прежде чем мы наконец добрались до входных дверей. Воспользовавшись этим, я успела рассказать Адриану о своем желании поехать в Ньюмаркет на скачки.

Мы сидели в карете бок о бок с Адрианом и смотрели вперед. Он, насколько это было возможно, вытянул вперед ноги, а я аккуратно расправила юбки, чтобы не помять их. Глядя прямо перед собой, я изложила Адриану заранее заготовленную историю о том, как мы с отцом ежегодно ездили на скачки вместе и как мне хочется отправиться в Ньюмаркет в этом году, чтобы вспомнить добрые старые времена. Когда я закончила, Адриан некоторое время молчал. Я тоже сидела молча, мрачно раздумывая о том, как глупо и неубедительно прозвучало все, что я сказала. При этом я в который уже раз задалась вопросом, не следует ли мне рассказать Адриану все как есть. Когда некоторое время назад я предложила Гарри это сделать, он воспринял мое предложение в штыки.

– Адриану сейчас и так слишком много приходится держать в голове, Кейт, – сказал он. – Каслри убеждает его занять ответственный пост в Министерстве иностранных дел, а Адриан всегда как раз и стремился к этому. Но ему не по вкусу нынешний репрессивный курс правительства во внутренней политике. Так что сейчас не время забивать ему мозги еще и историей про Стейда и ворованного жеребца.

Неожиданно я почувствовала неприятный укол ревности из-за того, что Адриан, по всей видимости, предпочитал делиться одолевавшими его сомнениями и заботами с Гарри, а не со мной. Однако я не могла не признать, что в словах Гарри присутствовал здравый смысл: в самом деле было бы несправедливо взваливать на Адриана дополнительную ношу в тот момент, когда ему и так приходилось несладко.

– Если для тебя будет затруднительно сопровождать меня во время поездки в Ньюмаркет, это вполне может сделать Гарри, – предложила я.

– Нет.

Я закусила губу.

– Мне вовсе не будет затруднительно съездить с тобой в Ньюмаркет, Кейт. Более того, если я на некоторое время покину Лондон, это будет для меня чем-то вроде передышки. – Адриан задумчиво улыбнулся мне. – Знаешь, я начинаю думать, что мой характер не подходит для занятий политикой.

– Дело не в твоем характере, – горячо возразила я. – Для страны было куда лучше, если премьер-министром был бы ты, а не этот трусливый слизняк Ливерпуль.

– Сейчас все напуганы – и Ливерпуль, и Сидмаус, и остальные лидеры тори. Я их просто не понимаю, – с искренним удивлением заметил Адриан. – Они вытащили откуда-то из залежей пыли давным-давно устаревший и заслуживающий отмены закон, который дает право магистратам отправлять в тюрьму любого, кого они сочтут способным совершить какой-либо поступок, представляющий угрозу общественному порядку. – В голосе мужа зазвучал неподдельный гнев. – Ты понимаешь, что это значит, Кейт? Это значит, что по всей стране краснолицые сквайры будут швырять в застенок любого бедолагу, который позволит себе вольное замечание где-нибудь в пивной.

– Это просто позор, – согласилась я.

– Я их не понимаю, – повторил Адриан. – Повсюду в Лондоне я вижу демобилизованных солдат и матросов, которые не могут найти работу. А ведь это те самые люди, которые победили Наполеона, Кейт! Получается, что правительство их страны их же боится. А ведь они заслуживают куда лучшей участи.

Мой муж никак не мог понять, что и Ливерпуль, и Сидмаус, и их приспешники – всего лишь узколобые, ограниченные люди, думающие только о благополучии того класса, к которому сами принадлежат. В отличие от Адриана они не чувствовали себя обязанными защищать тех, кому меньше повезло в жизни и кто не располагает такой властью и богатством, как они.

– Я знаю, что ваша семья всегда стояла на позициях тори, – медленно проговорила я, – но, может быть, позиции вигов тебе больше по вкусу?

Карета прокатилась еще на несколько метров вперед и снова остановилась.

– Виги безнадежно расколоты на фракции, Кейт, – вздохнул Адриан.

– Фракции? – не поняла я.

Адриан начал поочередно загибать пальцы.

– Во-первых, есть гренвиллиты, которые немногим отличаются от тори. Единственная разница между ними и тори состоит в том, что, по их мнению, премьер-министром должен быть лорд Гренвилль, а не Ливерпуль. Затем имеются так называемые фокситы, которые вроде бы выступают за реформы, но такие, которые никак не затрагивают экономику. Между тем в экономике также нужно многое менять – это ясно любому умному человеку, прочитавшему книгу «Благосостояние государств», – сказал Адриан, причем в глазах его явственно мелькнула веселая искорка.

Я кивнула, давая понять, что полностью согласна с его точкой зрения.

– Кроме того, – Адриан загнул третий палец, – мы имеем радикальных реформаторов, таких как Уайтбред, молодой Грей и Брутэм. Но между ними не больше согласия, чем между гренвиллитами и фокситами.

– Боже мой, – сказала я. – Получается, что виги так же разобщены, как ирландцы.

Адриан невесело рассмеялся.

– По крайней мере у ирландцев есть хоть что-то общее – их антианглийские настроения, – сказал он. – Что же до вигов, то у них нет никакой общей платформы, объединившись на которой они могли бы превратиться в сильную оппозицию.

Карета сдвинулась еще на несколько дюймов.

– Но это же просто ужасно, – сказала я.

– Да, это так. Ну что же, я с удовольствием свожу тебя в Ньюмаркет.

Наконец карета остановилась у входа в дом графа Бриджуотерского, и лакей с факелом в руке распахнул ее дверцы. Другой лакей, выступив вперед, помог мне выйти.

Бал, на который мы приехали, оказался примечательным по двум причинам. Первая состояла в том, что на нем Адриан танцевал с леди Мэри Уэстон. Сам этот факт не показался никому из присутствующих чем-то из ряда вон выходящим. В тот момент, когда Адриан пригласил леди Мэри, я уже была на танцевальной площадке с молодым кавалерийским офицером, служившим в кавалергардах, так что при всем желании нельзя было сказать, что мой супруг пренебрег моим обществом ради своего предыдущего увлечения, да и в поведении Адриана и леди Мэри не было ничего такого, что бросалось бы в глаза. В ожидании, когда заиграет музыка, они стояли и спокойно беседовали, а когда прозвучали первые такты вальса и они начали танцевать, в их движениях также нельзя было заметить ничего некорректного.

Однако вальс есть вальс, и руки Адриана, повинуясь правилам танца, обвили стан леди Мэри. Она смотрела моему мужу прямо в глаза, а он не отрывал взгляда от ее глаз. Я ощутила сильнейшее желание разорвать их объятия и вцепиться в лицо леди Мэри ногтями. Ревность – ужасно неприятное чувство.

Затем, когда я в сопровождении офицера-кавалергарда, имени которого я не могу вспомнить, перешла в комнату, где были накрыты столы, я заметила Адриана, сидящего в окружении группы людей, среди которых была и леди Мэри Уэстон.

– Вы хорошо себя чувствуете, леди Грейстоун? – спросил мой кавалер. – Мне кажется, вы немного побледнели.

Возможно, я и в самом деле побледнела, но перед глазами у меня все было затянуто каким-то красным туманом.

– Да, все в порядке, – ответила я и через силу улыбнулась. – Кажется, я вижу там моего мужа. Почему бы нам не присоединиться к нему?

Кавалергард с легкостью согласился, что меня отнюдь не удивило: люди всегда тянулись к Адриану.

Когда я подошла к столу, за которым сидел Адриан, мужчины поднялись с кресел. Кто-то из них отошел в сторону, чтобы принести пару стульев. Пока мы усаживались, мой муж успел познакомить меня с миссис Хэмптон, хорошенькой молодой женщиной, муж которой во время войны на Пиренеях служил при штабе герцога Веллингтонского. Было ясно, что Адриан пригласил присесть за стол и перекусить в первую очередь именно ее, а не леди Мэри, так что я почувствовала некоторое облегчение.

Леди Мэри спросила меня, как мне понравились танцы. Рядом с ней за столом сидел ее кавалер, молодой человек с чрезвычайно надменным выражением лица и явно подбитыми ватой плечами, которые казались неестественно широкими по сравнению с остальным туловищем. Стараясь не смотреть ни на него, ни на леди Мэри, я ответила, что получила от танцев огромное удовольствие.

– Похоже, ты произвела большое впечатление на бедного старого Чарльза Прендергаста, – заметил Адриан.

Сэр Чарльз Прендергаст был дородным мужчиной по меньшей мере шестидесяти лет от роду. Он протанцевал со мной два танца и прожужжал мне все уши, без конца рассказывая о каком-то гунтере, которого мой отец когда-то ему продал и который, если верить его словам, оказался «чертовски хорошей верховой лошадью».

– Мой отец когда-то продал ему лошадь, которая пришлась ему по вкусу, – пояснила я.

– Я совершенно уверен, что сэра Чарльза главным образом привлекли в вас ваши достоинства, нежели лошадь, проданная ему когда-то вашим отцом, – прошепелявил мистер Ватные Плечи.

Я в изумлении уставилась на него. Адриан кашлянул и отвернулся.

– Нет, – сказала я, – ему просто в самом деле понравился тот гунтер.

– Отец леди Грейстоун славился своими великолепными лошадьми, – сказала своему кавалеру леди Мэри, щеки которой явно порозовели.

– Он что же, торговал ими, что ли? – спросил Ватные Плечи и сопроводил свои слова смешком, давая понять, что шутит.

– Да, так оно и было, – ответила я ему, в то же время не спуская глаз с леди Мэри. Даже если бы я еще раньше не поняла, каковы ее чувства по отношению к Адриану, ее последняя фраза разом прояснила бы для меня все. Леди Мэри Уэстон была не из тех девушек, которые бросают подобные фразы просто так, без всякого умысла.

Мистер Ватные Плечи, понимая, что создал неловкое положение, изо всех сил пытался перевести разговор на другую тему. Миссис Хэмптон, желая помочь ему, заговорила о пирожках с начинкой из омаров. В это время за спиной у Адриана возник лакей.

– Лорд Каслри хочет с вами переговорить, милорд, – сказал он. – Он в библиотеке.

– Очень хорошо, – сказал Адриан. – Миссис Хэмптон, леди Мэри, Кейт, прошу меня извинить.

Мы все хором сказали, что, естественно, его извиняем. Через несколько минут после ухода Адриана люди, сидевшие за столом, разошлись, и мы с леди Мэри остались одни.

Проведя в Лондоне уже достаточно времени, я знала неписаные законы и правила, которыми регулировались отношения в браках большинства аристократов. Супружеская верность отнюдь не была чем-то обязательным. Мужчины могли позволять себе всякие вольности, в то время как женщина была обязана родить сына-первенца именно от мужа. Сделав это, она могла заводить сколько угодно любовников – разумеется, при условии соблюдения известных приличий.

Таким образом, я знала, что не имею права требовать от Адриана нерушимой супружеской верности. Я поклялась сама себе, что никогда не допущу, чтобы мои чувства стали для него обузой. Тем не менее, прищурившись и глядя леди Мэри Уэстон прямо в глаза, я сказала:

– Найдите себе другой объект для любви, леди Мэри. Лорд Грейстоун уже занят.

Она уставилась на меня, явно пораженная моими словами, и лишь после долгой паузы смогла выдавить:

– Простите, что вы сказали?

– Все очень просто, – пояснила я. – Я прошу вас оставить моего мужа в покое.

– Не могу понять, о чем вы, леди Грейстоун, – пробормотала леди Мэри.

Разумеется, она прекрасно понимала, о чем я говорю, но не хотела этого признавать.

– Я вижу, что вы влюблены в лорда Грсйстоуна, – упрямо гнула я свое. – Я вовсе не виню вас за это и понимаю, что вы познакомились с ним раньше, чем я. Но счастье оказалось не на вашей стороне, леди Мэри. – Я сделала шаг вперед и приблизилась к сопернице настолько, что наши лица почти соприкасались. Глаза мои сузились еще больше и превратились в две щелочки. – Лорд Грейстоун – мой муж, и я очень серьезно отношусь к нашему браку. Очень серьезно, леди Мэри. Надеюсь, вы хорошо меня понимаете.

Лицо леди Мэри снова залила краска.

– Вы что, пытаетесь запугать меня, леди Грейстоун? – спросила она, видимо по-прежнему не веря, что все это происходит на самом деле.

– Да, – ответила я.

– Это просто невероятно.

– Учтите, стрелять я умею.

После этих моих слов леди Мэри раскрыла рот от изумления.

– Вы угрожаете мне?

В это время неподалеку от нас появился слегка отдувающийся сэр Чарльз Прендергаст, тащивший за собой еще какого-то человека, который на вид был несколько моложе его самого.

– Леди Грейстоун! – обратился ко мне сэр Чарльз с явным торжеством в голосе.

Я отвернулась от леди Мэри, считая, что сумела все ей объяснить достаточно ясно и недвусмысленно.

– Сэр Чарльз, вы хотите сказать, что это тот самый джентльмен, которому тоже нужен гунтер? – осведомилась я со всей любезностью. Вопрос мой объяснялся тем, что, говоря незадолго до этого с сэром Прендергастом, я постаралась воспользоваться нашей беседой для того, чтобы немного помочь Пэдди в его бизнесе.

– Это именно он, – ответил сэр Чарльз, сияя лучезарной улыбкой. Пока он знакомил меня со своим спутником, леди Мэри медленно отошла куда-то в сторону.

Если танец леди Мэри с Адрианом был первой примечательной особенностью бала в доме лорда Бриджуотера, то второй такой особенностью было появление моего дяди.

Он приехал довольно поздно, как раз в тот момент, когда я решила немного перекусить за одним из накрытых столов и потому не знала о его присутствии на балу, пока не вернулась в главный зал и не увидела его танцующим с леди Шарлоттой, младшей дочерью Бриджуотеров.

Заметив дядю, я немедленно стала искать взглядом Адриана, но его нигде не было видно. По всей вероятности, он все еще беседовал где-то с лордом Каслри. В тот момент, когда лорд Чарлвуд попался мне на глаза, джентльмен, которому я пообещала очередной танец, вел меня под руку по направлению к танцевальной площадке. Наверное, он почувствовал, как я вздрогнула, потому что тут же остановился, с беспокойством посмотрел на меня и спросил:

– С вами все в порядке, леди Грейстоун?

– Со мной все прекрасно, – ответила я. – Просто я немного удивилась, увидев здесь, на балу, моего дядю, лорда Чарлвуда. Я не знала, что у него есть какие-то политические пристрастия.

– Он здесь не из-за политических пристрастий, леди Грейстоун, – цинично улыбнулся мой сопровождающий. – Лорд Чарлвуд приехал сюда, потому что он довольно богат и в то же время холост. Бриджуотеры хотят в этом году выдать замуж Шарлотту, и леди Бриджуотер положила на Чарлвуда глаз. В клубах бьются об заклад, что Чарлвуд наконец нашел себе подходящую пару и что дело у них сладится.

Я бросила взгляд на довольно невзрачную девушку, стоящую рядом с моим дядей.

– Вы имеете в виду леди Шарлотту? – спросила я.

– Я имею в виду леди Бриджуотер, – последовал суховатый ответ.

Как только мы дошли до танцевальной площадки, оркестр заиграл кадриль, и мы направились к ряду танцующих, занявших исходную позицию в противоположном от моего дяди конце зала.

За последние несколько недель я научилась довольно неплохо танцевать кадриль, поэтому мне не надо было концентрировать внимание на тех или иных па, как я вынуждена была делать это раньше. Соответственно я имела возможность наблюдать за дядей и уловила момент, когда он меня заметил.

Как только он меня увидел, глаза его тут же начали блуждать по всему залу. По всей видимости, он искал Адриана. Окинув зал быстрым взглядом, я убедилась, что мой муж все еще не появился.

Тем временем музыка продолжала играть. Я поочередно переходила от одного партнера к другому, но почти не замечала мелькавших передо мной лиц. Я думала о том, что произойдет, когда мой дядя и мой супруг все же встретятся.

Наконец танец закончился. Я вместе с партнером покинула площадку, довольно невнимательно слушая его болтовню и время от времени кивая.

– Следующим танцем будет вальс, – сказал молодой человек, когда мы остановились перед стоящими в ряд стульями. – Могу ли я надеяться, что вы будете свободны и оставите его для меня?

– Боюсь, сэр, моя племянница уже пообещала следующий танец мне, – послышался сзади мягкий, такой знакомый мне голос.

– Дядя Мартин! – воскликнула я и, повернувшись волчком на месте, увидела знакомую фальшивую улыбку, которая не находила никакого отражения в глазах лорда Чарлвуда.

– Ты выглядишь даже лучше, чем раньше, Кейт, – сказал он. – Должно быть, твой брак пошел тебе на пользу.

– Что правда, то правда, Чарлвуд, – послышался рядом холодный голос Адриана. – А что до танца, то моя жена пообещала его мне.

– Адриан! – радостно воскликнула я.

Мужчины поверх моей головы смотрели друг на друга с неприкрытой враждебностью. Я стала потихоньку пятиться, пока не оперлась плечом о мощную, такую надежную руку Адриана. При этом я успела заметить, что лорд Чарлвуд еще раз окинул быстрым взглядом зал. Тут только до меня дошло, что он ищет Каролину.

«Ее здесь нет». Если бы Адриан не стоял рядом со мной, я бы произнесла эту фразу вслух. Однако я знала, что одно упоминание имени его сестры при моем дяде привело бы мужа в ярость. Поэтому я прикусила язык и решила, что дядя Мартин в скором времени и сам сможет в этом убедиться. В огромной, заполненной людьми, ярко освещенной комнате зазвучали первые аккорды вальса.

– Потанцуем, Кейт? – обратился ко мне Адриан, положив руку на мое обнаженное плечо.

Я улыбнулась ему, запрокинув голову. На какой-то краткий миг его пальцы чуть крепче сжали мое плечо. Ледяное выражение на его лице быстро уступило место улыбке. Повернувшись спиной к моему дяде, мы пошли к танцевальной площадке. Затем Адриан протянул ко мне руки, и я оказалась в ero объятиях, единственно желанных объятиях на свете.